Все - иллюзия. (Сборник)

5

НАВЕРХУ, где ждало племя, внезапно поднялась суматоха. Рэн на секунду направил все свои чувства назад и вверх, словно животное, поворачивающее уши, не двигая головой. Мощный, испуганный крик Дагона звучал громче всех.

— Они идут! Они зажали нас в угол! Смотрите — когда они проплывут мимо того камня, они заметят нас. Нужно бежать! Бегите! Чего вы ждете? Бегите, я говорю! Бегите!

В ответ беспорядочно закипели мысли. Теперь уже никто не понимал, почему они не убегают, даже старейшины не видели выхода, ни вверху, ни внизу, и не знали — бежать им или ждать. Их вождь не дал им надежды, которую они смогли бы узнать. Только призыв Дагона к безоглядному бегу в эту секунду имел очень четкий смысл. По крайней мере, бежать легче, чем просто стоять, пока смерть подходит все и ближе.

— Пещеры! — прокричал Дагон. — Прячьтесь в пещерах!

Рэн собрал все силы, развернулся и поплыл вверх мощными гребками, а волны могучих «Мыслей» подталкивали его. Клан уже рассеивался во все стороны, когда Рэн понесся в его середину.

— Разрушители! — пролепетали они. — Смотри! Когда они проплывут мимо того камня... — Мысль растворилась в чистом, безмолвном ужасе, но другие разумы подхватили крик. — Куда нам идти? Что нам делать? Говори быстрее, пока нас не убили!

— Мы идем вниз, — как можно более спокойно и уверенно, сказал Рэн, бессознательно пытаясь пробиться через мощный прилив «Мыслей» Левиафана, который раскидывал их в стороны, пока они там висели. — Вниз. За мной.

Не ожидая, Рэн снова развернулся в воде и поплыл вниз мощными, решительными гребками. У него не было никакого плана, он следовал таким же примитивным инстинктам, как и Дагон. Рэн знал одно, — это было единственным, что оставалось людям. Пока ответственность лежала на нем, он должен был делать хоть что-то, и его долг заключался в том, чтобы держать клан вместе, сохранять его людьми и упрямо нести ношу человеческого наследия.

Поколебавшись, клан поплыл за ним, Дагон в самом конце, а их разумы наполнял ужас, но они были готовы ухватиться даже за такую хрупкую надежду, пока и она не рассыплется в прах.

Огромный, темный «Мыслитель» все еще тихо висел в воротах, один задумчивый глаз смотрел на людей, второй скрывался с другой стороны, оглядывая царство, которое никто не мог даже представить. Если у кита было два разума, чтобы отвечать за оба поля зрения, то он даже секунду не подумал о донельзя утомленной группке беглецов, чей род когда-то правил миром.

Они висели, дрожа, в воде.

Рэн поплыл вперед и мрачно посмотрел в глаз. Рэн собрал все силы разума, которые слабость и страх еще не успели отобрать у него. Если бы он только смог пробиться через эту грандиозную задумчивость и поговорить с Левиафаном как одно разумное существо с другим...

— Наши враги гонятся за нами, — сказал Рэн Левиафану просто и прямо. — Можно пройти?

Глаз Левиафана не изменился. Гигантская «Мысль» безразлично катилась вверх.

— Дай нам пройти! Дай нам пройти! — завопил Дагон диким, пронзительным, животным криком.

С таким же успехом могла кричать барракуда или мурена, с учетом ответа, который дал Левиафан.

Клан подхватил крики, заполнив воду паутиной бессвязных, испуганных мыслей, криков о помощи, отчаянных просьб открыть проход и просто криков, в которых звучал лишь страх смерти. Но им никто не внимал. Левиафан и раньше слышал, как кричат морские животные.

Так что выхода не было. Клан не мог идти вперед и не мог вернуться. Им оставалось только висеть в ловушке, в которую завел их Рэн, кричать и метаться из стороны в сторону, пока первый Разрушитель не проплывает мимо скрывающей их скалы.

КОГДА ДАГОН заметил ужасную фигуру наверху, его вопль заглушил все остальные крики. Он замахал руками и ногами, вспенивая воду вокруг себя, и дико рванулся к испещренной выбоинами стене.

— Бегите! — прокричал он. — Прячьтесь! Прячьтесь!

Для племени этот приказ обладал четким смыслом. Но не для Рэна. Люди понеслись за Дагоном, рассеиваясь во всех направлениях, бездумно ударяясь о камни, друг о друга, крича от ужаса и даже не осознавая, что они делают. Их обуяла паника, и они мчались прямо в пасть своего преследователя.

Только Рэн медлил, собирая все силы разума и все чувство ответственности за клан, который он так упрямо вел к смерти, следуя незнакомому ранее инстинкту.

Сила его разума была незначительной в сравнении с чудовищной скрытой мощью разума кита. Но у Рэна больше не было ничего. Он вложил всю энергию своего сознания в единую мысль и направил ее на Левиафана. Рэн не пытался использовать слова или призывы. Он просто искал способ пробиться через его всепоглощающую задумчивость, чтобы заставить Левиафана заметить, что рядом есть еще одно разумное существо, теплокровное, мыслящее.

Левиафан едва заметно пошевелился в воде. Его «Мысль» поднялась огромной колонной, больше походящей на столб дыма, раскачивающийся из стороны в сторону и приближающийся к Рэну. Он ощутил его прикосновение, обжигающее силой такой могучей, что весь его разум отпрянул от опаляющего касания. Рэн даже не сразу понял, что в глубокой Бездне скрытый «Мыслитель» задумчиво чуть повернулся к нему.

— Помоги нам! — безмолвно сказал Рэн со всей силой, какую только мог вложить в свои слова.

Глаз, похожий на окно в живой скале, казалось, немного очнулся. Рэн не смог понять, увидел ли его кит, и обратил ли внимание на то, что увидел. Рэн знал, что через секунду-другую это будет неважно, поскольку по переполоху, который происходит над ним, Левиафан поймет, как близок конец Человеческого Рода.

Рэн швырнул последнюю яростную мольбу в громадину, блокировавшую ворота.

— Помоги нам сейчас же! — закричал он. — Помоги нам!

Затем Рэн резко подтянул ноги к груди и изо всех сил помчался к разбегающемуся племени. Кричащие мысли обгоняли его, лихорадочно достигая всех разумов, которые еще могли слышать и подчинятся ему.

— Вниз! — звал Рэн. — За мной! Все вниз!

Как они могли внять его словам, когда смерть была уже так близко? Проще было следовать диким, мощным воплям отчаяния Дагона, исходившим уже с уровня, где находились машины. Дагон оказался вне досягаемости, он перешел грань и утратил все человеческое. Но клан — большую его часть — еще можно было спасти.

Рэн рванулся вверх, из последних сил выкрикивая приказ.

Для соплеменников это были бессмысленные команды. Он приказывал им умереть, а не бежать. Некоторые не отвечали вовсе, только слепо неслись прочь. Другие вяло возражали, скуля от ужаса.

РЭН НЕ ОБРАЩАЛ внимания на их крики. Ему нужно было привести их к Левиафану, и пришлось сделать это при помощи чисто физической силы, поскольку другого выхода не было. Они не отбивались, вне зависимости от того, какие удары он наносил, поскольку он был — или когда-то был — их вождем. Но они и не подчинялись.

То, что последовало дальше, в некотором роде было гомерическим. Куча серебристых тел барахталась и кричала в холодной, черной воде, мощные удары отправляли их вниз один за другим против их воли — все это было сущим кошмаром. Рэн сцеплялся с молодыми и сильными, в конце концов, побеждал их и швырял в бездну. Он толкал возражающих вбок и вниз. Расталкивал старых. Выхватывал вопящих детей из рук матерей и бросал вниз, отправляя следом и самих матерей.

К этому времени уже начали падать звезды, издалека, из открытой воды. То и дело они находили цели, иногда попадая в какого-нибудь мечущегося беглеца, которого Рэн сам толкнул навстречу смерти. Он не мог ничего с этим поделать, он не думал об этом. Ничто не имело значения, кроме того, что нужно привести клан к Левиафану и принять то, что последует за этим.

Высоко над головой Рэн слышал стихающие, нечеловеческие вопли Дагона и животные крики тех, кто в бешеном ужасе рвался наверх, не образуя ни одной мысли разумом, который уже перестал быть разумом человека.

Рэн не обращал на них внимания. Возможно, они сумеют проплыть мимо Разрушителей, хотя таких будет немного. Сейчас это было уже неважно. Те, кто так бездумно убегал, уже никогда больше не станут людьми, даже если прорвутся к сомнительной свободе верхних слоев моря. Они оставили все человеческое позади, тут, в глубинах, рядом с Рэном и испуганными остатками племени людей. Если для человечества еще оставалось какое-то будущее, оно ждет их внизу.

Рэн изо всех сил толкал свой народ вниз, к воротам и Левиафану.

Съежившийся клан — единственное, что осталось от Человечества, теперь, дрожа и скуля, висел перед стражем врат. Пробившись через толпу, Рэн испустил мощную, охватившую все племя мысль, с помощью которой он попытался успокоить их, как только мог, а затем встал перед огромным глазом в живой скале.

И на этот раз кит увидел Рэна, увидел и услышал.

Потому что, когда раскрывшаяся мысль Рэна разошлась во все стороны, она коснулась не только человеческих разумов. Мыслящее сознание коснулось другого мыслящего сознания, и, одной частью безмятежного, величественного разума, Левиафан посмотрел в лицо и сознание человека. Другой стороной и дальним полем зрения, он продолжал взирать на то, что не мог представить ни один человек, ни сейчас, ни когда-то давно.

Дождь сверкающих звезд уже падал на клан, пока последний вождь Человечества стоял лицом к лицу со стражем врат, ведущих в колыбель мира. В течение невероятно долгой секунды ничего не происходило.

Затем с бесконечным величием кит шевельнулся. Как живая гора, он двинулся вперед, а потревоженная вода рванулась назад мощными потоками, когда существо открыло проход.

Медленно, медленно в каменных стенах, которые охранял Левиафан, появился проем. Врата, ведущие в далекие глубины, где могло теперь спрятаться Человечество.

Левиафан неторопливо поднимался, а под него, в убежище глубочайшей колыбели планеты, один за другим бросались представители маленького клана трясущихся людей. Рэн замкнул цепь.

Кит был летающей крепостью над ними. Рэн, наконец-то, смог глубоко вздохнуть, зная, что его долг выполнен, а ответственность снята. Он сохранил свой народ людьми. Он не провалил миссию, инстинкт, который привел его сюда, оказался мудрее, чем рассудок, в конце концов, это ведь был не животный инстинкт. Дверь открылась, и круг замкнулся, но не настал конец Человечества. То, что происходило дальше, было за гранью понимания Рэна, но он знал, что не подвел свой род.

Теперь он навсегда освободился от ноши наследия.

Рэн наклонил голову и опустил плечи, согнувшись под могучей крепостью-китом, пока заводил последних людей в темноту.

КОГДА ВСЕ ПЛЕМЯ прошло вниз, Левиафан тяжеловесно развернулся в воде, рассматривая дождь звезд, которые Разрушители все еще выплескивали в ущелье, где прятались последние люди.

Звезды впивались в гигантский лоб, из которого поднимались и пульсировали на протяжении бесконечных тысячелетий «Мысли бездны». Этот кит был тут еще до возникновения Человечества. Терпеливо плывя по вечности, Левиафан ждал своего часа. На континентах рождались и умирали завоеватели, но три четверти мира покрывала вода, и кит мог ждать сколько угодно.

Теперь конфликт, наконец, переместился вниз, в мир Левиафана.

Медленно опускаясь, подплывало все больше и больше Разрушителей, слегка задерживаясь в течениях «Мыслей», которые беспрепятственно проходили через темные воды. Лились смертоносные дожди, заставляющие все живые существа на земле и под водой прятаться и умирать при соприкосновении со звездами.

Левиафан наморщил величественный лоб и стряхнул с себя эти звезды.

Затем Рожденный Землей медленно и мощно повернулся в своей родной глубине — повернулся и увидел Чужих.