Все - иллюзия. (Сборник)

Все — иллюзия

All is illusion, (Unknown, 1940 № 4), пер. Андрей Бурцев

ОХ, НЕ СТОИЛО Бертраму Муру заходить в эту странную, маленькую таверну. А уж если зашел, то мог бы избежать серьезных проблем, если бы сдержал свой нрав и не стал бы спорить с воинственно настроенным карликом с едва заметными усиками. И вообще мистер Мур, будучи ирландцем, должен был заподозрить, что здесь что-то не так, как только вошел в эту необычную пивную.

Бертрам был высоким, застенчивым, рыжеволосым, лицо его несколько смахивало на философствующую лошадь — не уродливое, но и неписаной красоты. В общем, средний парень, каких можно увидеть ежедневно на улицах, уже не юнец, но еще и не начинающий стареть. Приятный парень, хотя и излишне говорливый.

У Бертрама Мура были часы, и можно сказать, именно они-то и виноваты во всем. Это были необычные часы. С виду вполне ординарные, но это были часы Мура и по этому факту уже приобретали ауру святости. Мур относился к ним с какой-то трепетной религиозностью и постоянно доставал их, нужно было или нет узнать время. Нынче вечером единственная проблема состояла в том, что стрелки часов показали восемь тридцать вместо семи тридцати. Из-за этого Мур прибыл на вокзал, чтобы встретить свою сестру Корину, на час раньше. Прожив двадцать пять лет в Нью-Йорке, Корина внезапно осмотрелась, решила, что ее тошнит от этого города и вздумала поехать к Бертраму в гости.

Мур не был импульсивным человеком. Он сверил свои часы с часами на башенке вокзала, потом нашел еще несколько часов для окончательной проверки, и, наконец, спросил швейцара, сколько сейчас времени. Тот ответил, что семь тридцать. Значит, поезда Корины не будет еще целый час. Мур оглядел пустой вокзал и поспешно направился к бару.

Однако, взглянув через стеклянные двери внутрь, ему сразу же туда расхотелось. Бар был полон людьми, как банка сардинами. Мур был слишком цивилизован, чтобы расчищать себе место локтями, поэтому вышел из вокзала и осмотрелся.

На противоположной стороне улицы был пустырь. Он находился тут уже много лет, еще со времен депрессии и высоких налогов. Но к своему удивлению, Мур увидел посреди пустыря небольшое строение.

Этот домишко будто вырос тут нынче ночью, подумал Мур и оказался гораздо ближе к истине, чем считал. Он пошел к строению. Это был высокий купол, напоминающий котелок, только без полей, а заодно и без окон.

Из приоткрытых дверей вырывались облака дыма и веселый шум. Мур вошел и тут же согнулся в приступе кашля.

Сначала он ничего не увидел в дыму. Большое помещение было заполнено им — серым, лениво расползающимся облаком, с острым ароматом душистого табака. Затем, постепенно, Мур начал что-то различать в этом тумане.

Стойки тут не было.

По залу были разбросаны столики, исчезающие в дыму. За ближайшим столиком сидел лысый, толстый старик, пальцы которого покрывали сверкающие драгоценностями кольца. Он курил наргиль[21] и выпускал потрясающие облака дыма. Кроме того, сама одежда его была совершенно неортодоксальной. Она состояла из козлиной шкуры на стратегических местах, а лысый купол его головы завершал венок из виноградных листьев. Это явно был какой-то маскарад или рекламный трюк.

Толстый старик громко икнул, взял со стола оловянную кружку, осушил ее одним залпом и подмигнул Муру. Потом что-то произнес на неизвестном Муру языке. Но его жест, указывающий на соседний столик, был красноречивым без всяких слов.

Мур прошел и занял место за указанным столиком. Большинство других столиков, как он обнаружил, было занято весьма разношерстной толпой. Сквозь дым было трудно их рассмотреть, но Мур решил, что одежда у них, хотя и более приличная, чем у старика, но такая же экстравагантная. Мур мельком увидел странные шляпы с высокими тульями, белые одежды и одежды черные, и все остальное в том же духе.

Подошел официант. Он выглядел вполне нормальным, хотя и бледным, как мертвец, в мрачном смокинге. Его болезненно-бледное лицо было совершенно невыразительным, а глаза странно блестели, точно стеклянные. В отвороте смокинга была лилия. Кроме всего прочего, шел он жесткой, механической походкой зомби.

— Что закажете, сэр? — спросил он глухим, скрипучим голосом.

— Виски с содовой, — сказал Мур.

Официант ушел и почти сразу же вернулся и поставил на стол оловянную кружку. Мур расплатился и продегустировал напиток. Это было не виски. Мур был в этом уверен. Это было все, что угодно, только не виски. Впрочем, Мур не знал, что это могло быть. Вкус у него был резковатый, сильный, острый, и одновременно странно-сладковатый. Голова у него сразу же немного поплыла. Крепкая штука.

Мур всегда хорошо переносил алкоголь и, конечно же, не мог опьянеть с одной кружки. Но все же голова у него бесспорно плыла, когда появился воинственный карлик с маленькими усиками.

С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА Мур увидел только бороду, буквально, лавину курчавых седых волос, плывущую над полом как перекати-поле. Борода устроилась на стуле напротив Мура. Из путаницы волос появилась маленькая рука и стукнула кулаком по столу. Два мерцающих глаза-бусинки оценивающе взглянули на Мура с каким-то сардоническим весельем.

Официант принес пару полных до краев кружек. Карлик первым начал разговор.

— Проклятый скряга, — хрипло сказал он, уставившись на Мура, который нарочито проигнорировал его слова.

Но от карлика было не так-то просто отделаться. Откуда-то из глубины своей бороды он извлек длинный нож и попробовал пальцем его лезвие.

— Терпеть не могу, когда ко мне относятся пренебрежительно, — сказал он куда-то в пустоту.

Мур обернулся в поисках официанта, но не увидел его в серых облаках дыма.

— Прошу прощения, — вежливо сказал он. — Я не расслышал...

— Ага, — буркнул карлик. — Вот так-то лучше. Лучше для тебя. За медную монету я мог бы перерезать тебе трахею.

Неприятный карлик пьян или безумен, решил Мур и обернулся в сторону двери.

Карлик рассмеялся и влил ликер куда-то в глубину своей бороды.

— Сначала допей, — угрожающе сказал он, и Мур повиновался.

Напиток был крепким. Что примечательно, Мур почувствовал, что страх его тут же исчез. А на его месте начало расти негодование. Неужели его может запугать эта кукла... этот сморчок, которого можно раздавить одним ударом?

— Да черт с вами, — медленно и отчетливо сказал он.

И тут же подумал: неужели я пытаюсь затеять драку в баре? Мур содрогнулся, у него были слишком хорошие манеры для подобных вещей, а кроме того, его вовсе не привлекала идея сцепиться с этой бородой. Карлик был отвратительным. В его бороде, кроме которой почти ничего и не было видно, запутались колючки и сухие листья.

Глаза карлика опасно сверкнули.

— Черт со мной? — переспросил он.

Мур кивнул.

— Вы, случайно, не колдун? — с сомнением в голосе спросил вдруг карлик. — Нет? Тогда все в порядке. Значит, это просто фигура речи. Выпей со мной, дружище.

На столе удивительным образом возникли новые порции ликера. Это был уже перебор. Мур сделал странное открытие, обнаружив, что его спинной мозг куда-то девался, а вместо него был столбик огненного напитка. Казалось, напиток то поднимался, то опускался, как ртуть в термометре. И это чувство не было таким уж неприятным. Дым лез в глаза. Мур закашлял и посмотрел сквозь пелену на толстяка с наргилем.

— Странное местечко, — вполголоса сказал он.

Карлик посмотрел на него с удивлением.

— А чего вы еще ждали от Летнего Солнцестояния? — спросил он, и Мур не понял, что карлик имел в виду.

Казалось, это должно что-то означать, но что...

Толстый старик поднялся и пошел куда-то вглубь зала. Проходя мимо столика Мура, он, глядя в сторону, бросил вполне доброжелательно:

— Все майя — иллюзия.

Затем он икнул и скрылся в дыму.

— Карлик кивнул.

— Истинно так, — сказал он, глядя на Мура. — Да, истинно так. Все — иллюзия.

Мур почувствовал вдруг желание спорить. Он поставил на стол оловянную кружку, вытер губы и сказал:

— Ерунда.

— Этим вы хотите мне показать, — сказал карлик, — что вы скептик. Но как вы можете им быть? Я — а я спец в подобных вопросах, — так вот, я уверяю вас, что все — иллюзия.

Мур с насмешкой отмел его доводы.

— Докажите это, — рявкнул он.

— Но это же очевидно, разве не так? Все только то, чем нам кажется. Поэтому и возможна магия.

— Вы пьяны, — оскорбительно заявил Мур.

— Я п-пьян? Клянусь Посейдоном и Кроносом! Не вам — да-да, не вам! — обвинять меня в этом. Если бы вы сами не были пьяны...

— Докажите это, — повторил Мур, чувствуя свое неоспоримое преимущество.

БОРОДА ДЕРНУЛАСЬ от негодования. Появилась маленькая, коричневая, шишковатая рука и указала на оловянную кружку Мура.

— Вы думаете, что это ликер, да?

Мур немного засомневался, но все равно утвердительно кивнул. Карлик буквально засиял от удовольствия.

— Так вот, это не ликер. Это вода. Попробуйте и сами убедитесь.

Мур осторожно сделал глоток. К сожалению, он был не в том состоянии, чтобы понять, ликер он пьет или бензин. Вкус действительно был несколько водянистым, но Мур не собирался проигрывать спор, а потому заявил, что никакая это не вода.

— А вы просто псих, — продолжал он, вспомнив о ноже и рассердившись на себя за то, что поначалу боялся карлика. — Убирайтесь, пока я сам не вышвырнул вас. Все иллюзия, надо же! — и он невежливо расхохотался.

— Вы так верите своим чувствам? — спросила борода. — Может, вы еще думаете, что луна круглая?

— Круглая, черт побери! — упрямо сказал Мур и снова хлебнул из кружки.

— Она круглая для вас, — сказал карлик, — но почему должна быть такой же для всех остальных? То, что вам кажется круглым, для другого может быть квадратным. Откуда вы знаете, какой я вижу луну?

— Если вы так интересуетесь луной, то идите и пяльтесь на нее, сколько влезет, — отрезал Мур.

Но карлик оказался настырным.

— Откуда вы знаете, что я чем-то интересуюсь? — спросил он. — Откуда вы знаете, что вообще беседуете со мной? Пять чувств — они же произвольны, а не фиксированы. Они — просто иллюзия. Вообще все — иллюзия.

— Послушайте, — сказал Мур, окончательно выходя из себя и страдая от головной боли, — выходит, и ваша борода — иллюзия. Моя рука — тоже иллюзия. Я дергаю вас за бороду, — и он энергично проделал это. — И это тоже иллюзия. Плюньте на это и смейтесь.

Возникла суматоха. Карлик вопил, ругался и отбивался. Наконец, Мур упал на свой стул, сжимая в руке пучок курчавых волос.

— Клянусь Кроносом и Нидом! — сказал вдруг карлик спокойным, смертельно спокойным голосом. — За это вы окажетесь в аду, мой прекрасный коллега. И если вы думаете... — Борода ужасно ощетинилась. — Я покажу вам, иллюзия все или нет! — В руке у него возникла тонкая, короткая палочка из полированного темного дерева, и карлик указал этой палочкой на Мура. — Я накладываю на тебя проклятие иллюзии! — заявил он. — Да будут разрушены все пять чувств! Я наложу на тебя вуаль Протея!

Мур резким ударом выбил у него эту палочку и внезапно почувствовал себя отрезвевшим. Почему, он не мог сказать. Ему вдруг резко захотелось покинуть эту дымную, безумную пивнушку. Ничего не говоря, он поднялся и, пошатываясь, пошел к двери.

В спину ему ударил злой хохот бородатого карлика. Этот хохот был еще слышен, когда Мур переходил улицу, и замер, лишь когда он прошел полквартала. Тогда Мур остановился и обернулся.

Таверна исчезла. На ее месте остался лишь пустырь.

НА КОРОТКИЙ МИГ Мур почувствовал себя больным. Затем он понял, что произошло. Он пьян сильнее, чем ему казалось. Наверное, таверна находилась на несколько кварталов дальше, и он прошел их в полубессознательном состоянии. Ворча, он взглянул на часы.

Всего восемь двадцать. До прихода поезда Корины еще оставалось время выпить чашечку кофе. Мур прошел на вокзал, направился было к ресторану, а затем, пораженный одной мыслью, вместо этого свернул к аптеке, где купил лимонную кислоту, кофеин, проглотил пакетики порошка и только потом выпил в ресторане кофе. За кофе он успокоился.

Он сидел за стойкой, потеряв самоконтроль, и не сразу сообразил, почему окружающие бросают на него странные и веселые взгляды. Затем услышал отчетливое сопение.

Мур пошарил взглядом. Сидевший слева от него загорелый, неповоротливый джентльмен подавил усмешку и уставился себе под ноги.

Это было только началом. Мур понял, что привлекает всеобщее внимание. Он с опаской, украдкой осмотрел свою одежду. Все было в порядке. Осмотрел в зеркале напротив свое лицо и остался им доволен. Самое обычное лицо. Не солидное, но сильное. Как у Гэри Купера. Чувствуя, как мысли приходят в порядок, Мур выпил еще чашечку кофе.

Наконец, громкоговоритель возвестил о приходе поезда. Мур расплатился и, не обращая внимания на взгляды, прошел на перрон, где стал ждать Корину. Наконец, он увидел ее в толпе, хрупкую блондинку с любопытными глазами и упрямым подбородком. Она почти не изменилась. Компетентная, деловая, сардонически усмехающаяся молодая женщина. Последовали короткие восклицания и неловкие объятия. Затем Корина фыркнула и отступила на шаг.

— Ты что, пролил на себя духи? — спросила она.

— Духи? — не понял Мур.

Корина пристально поглядела на него.

— Я чувствую сильный запах фиалок. Ужасно сильный.

— Странно, — поморгав, ответил Мур. — Я никакого запаха не чувствую.

— Значит, твой нос вообще не работает, — ответила Корина. — Я почувствовала этот запах еще в поезде. Берт, теперь я займусь тобой. Немного материнской заботы — это то, в чем ты нуждаешься.

Немножко одеколона — пожалуйста, если хочешь, но не фиалковые духи. И не в таком количестве. Это же просто немыслимо. Ты должно быть, принял ванную из них.

— Ну, — недоуменно потянул Мур, — я тоже рад тебя видеть. Хочешь выпить?

— Да, — сказала Корина, — хочу. Но не настолько, чтобы отправиться сейчас с собой в коктейль-бар. Люди могут подумать, что эта вонь идет от меня.

Быстрым шагом Мур повел сестру в багажное отделение, где получил багаж. Через пару минут они уже ехали в его седане по бульвару Уилшир. Корина сидела рядом, открыв окно и высунув в его голову. Мур мрачно глядел на дорогу. Корина меняется к худшему, решил он.

КОРИНА, НАКОНЕЦ, всунула голову в салон и коснулась руки Мура.

— Что с твоей машиной, Берт? — спросила она.

— Что? — Мур отпустил акселератор. — Ничего. А почему ты спрашиваешь?

— Из-за шума.

Мур внимательно прислушался.

— Это двигатель.

— Это не двигатель. Это какой-то свист...

— Тс-с, — сказал Мур и после паузы добавил: — нет, это свистит у тебя в ушах. Наверное, так.

Корина пристально глядела на него. Затем она неожиданно нагнулась к нему. Мур надавил на тормоз, прежде чем понял, что сестра наклонилась, чтобы прижать ухо к его груди. Затем она выпрямилась и опять поглядела на него.

— Этот свист, — сказала она, — исходит из тебя. Это делаешь ты. Свистишь, как...

— Как что?

— Как полицейский. Я имею в виду его свисток. Почему бы тебе не прекратить? Это вовсе не смешно.

— Ничего я не свищу, — рявкнул Мур.

— Хочешь сказать, что не можешь остановиться?

— Хочу сказать, что я ничего не делаю.

— Возможно, ты что-то проглотил, — вздохнула Корина.

Это следовало предвидеть. Ньюйоркцы такие странные. На девушку густо пахнуло фиалками, и она прикрыла глаза.

Именно в это время их догнал полицейский на мотоцикле и жестом велел Муру остановиться. Затем слез с мотоцикла и поставил ногу на подножку машины Мура. Открыл рот и... тут же закрыл его. Потом сердито глянул на водителя, ноздри его чуть подергивались.

— В чем дело? — спросил Мур. — Я не превышал скорость.

Полицейский не ответил. Он заглянул в машину, тщательно осмотрел Корину, заглянул на заднее сидение.

— Кто из вас свистит? — спросил он, наконец.

Прежде чем Мур успел ответить, мгновенно вмешалась Корина.

— Это двигатель, офицер, — сказала она. — Прокладка подвесного клапана дала течь. Мы как раз направляемся в мастерскую.

— Прокладка клапана? — недоверчиво переспросил полицейский.

— Да, — твердо сказала Корина. — Прокладка клапана. Подвесного, знаете ли.

Возникла короткая пауза. Наконец, полицейский почесал голову и заметил:

— На вашем месте, я бы как можно быстрее отремонтировал машину. Вы нарушаете общественное спокойствие.

Девушка сладко улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она. — Мы отремонтируем. Немедленно. Ох, уж эти прокладки клапанов...

— Да, — протянул полицейский и долго глядел вслед автомобилю. Затем задумчиво сел на мотоцикл.

— Что такое, черт его побери, эта прокладка подвесного клапана? — печально прошептал он.

К ТОМУ ВРЕМЕНИ, как они приехали домой, Корина была вся на нервах. Мур владел двухэтажным домом в пригороде. Дом был окружен газончиком с парой деревьев и собакой. Собаку звали Банджо. Пес был не маленький, чего, казалось, никак не мог уразуметь. Очевидно, когда-то Банджо увидел пекинеса и с тех пор пребывал в заблуждении, что он тоже комнатная собачка. Но это было отнюдь не так. Среди его предков явно были колли, поэтому он был ужасно шерстистым, к тому же обладал уникальной способностью линять круглый год. Это огромное, бегемотоподобное создание скачками вылетело из-за угла дома, увидело машину и тут же приняло непопулярное решение.

У Банджо была своя теория об автомобилях. Они перемещались, следовательно, были живыми. И его хозяин был явно пойман одной из этих жутких тварей, поскольку сидел у нее внутри. С храбростью, достойной лучшего применения, Банджо ринулся вперед и вонзил зубы в шину.

Шина в ответ угрожающе зашипела на Банджо. Пес тут же растерял всю свою храбрость и ринулся под крыльцо, где замер, издавая тихие стоны.

Мур вышел из машины и принялся долго, монотонно ругаться. Затем он оставил машину на стоянке и понес багаж Корины к парадной двери. Дверь открыл скелет, кости которого были обтянуты пергаментом. Фамилию скелет носил Питерс. Имя его, — если оно вообще у него было, — затерялось где-то в тумане десятилетий. Он был мастером на все руки в хозяйстве Мура и последние лет сорок сосредоточился на единственной цели — неизящно стареть. В течение, по крайней мере, последних двадцати лет он старательно обманывал гробовщиков. У Мура имелось вполне обоснованное подозрение, что по выходным Питерс шлялся по разным моргам, где насмехался над их владельцами.

— Ага, — злорадным тоном сказал Питерс. — Шина спустила, да?

Корина пристально поглядела на него, но он явно обращался не к ней.

— Да, спустила шина, — ответил Мур. — Этот глупый пес укусил ее.

— Я ее залатаю, — кивнул Питерс и поглядел на девушку.

И тут он внезапно, казалось, спятил. Его беззубые челюсти задрожали и лицо, треснув, попыталось изобразить на себе усмешку, причем он закудахтал, как курица.

— Ну, ладно, — сказал он, покудахтав. — Мисс Корина, чтоб я так жил, как умер! Какой сюрприз!

— Что значит, сюрприз? — холодно спросил Мур. — Ты же знал, что она приезжает.

Питер проигнорировал эту зверскую попытку окатить его энтузиазм ледяной водой. Его скелет весь задрожал от старческого веселья.

— Да, — протянул он. — Много же времени прошло. Очень много времени. Вы так изменились, мисс Корина.

— Зато вы ничуть не изменились, — нашла что ответить Корина.

Веселье, объявшее Питерса от ее слов, чуть было его не прикончило. Он устроил среди багажа причудливый танец, хрипя и в безумном веселье размахивая руками. Оставив старика на волю его восьмидесятилетним прихотям, Мур проводил Корину в соседнюю комнату.

СЬЮЗЕН, ЖЕНА МУРА, раскладывала там пасьянс. Это была маленькая, полноватая, все еще симпатичная, несмотря на склонность к истерии, женщина. Шаблоны, как она утверждала, приводили ее в замешательство. Практически все было шаблонами. Приготовление еды было одним из шаблонов, которым она все же овладела, но такие ужасно сложные штуки, как пылесос, радио и пасьянс постоянно ставили ее в тупик. Однако, она поднялась навстречу вошедшим и одарила Корину гостеприимной улыбкой.

Пока шли взаимные приветствия, Сьюзен принюхивалась.

— О, — наконец, воскликнула она. — Фиалки! Это для меня?

— Сьюзен, — сказала Корина, — я хочу задать вам один вопрос. Вы слышите... э-э... специфический шум?

Сьюзен покачала головой.

— Да нет, ничего специфического, хотя я не знаю, что означает это слово. А почему вы спрашиваете?

— Не слышите даже... э-э... свиста? — настаивала Корина.

— А, конечно, — лучась улыбкой, воскликнула Сьюзен. — Но в нем нет ничего... э-э... специфического. Это просто свист.

Корина закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— И вы знаете, что издает этот свист? — наконец, сумела спросить она.

— Нет. А вы?

Муру не понравилось, какой оборот принимает разговор. Он резко повернулся, когда позади раздалось резкое, противное щелканье пальцами. На пороге стоял Питерс.

— Обязательно так щелкать пальцами? — раздраженно спросил Мур. — Это звучит, как фейерверк. Так и инфаркт получить можно.

Питерс удовлетворенно поглядел на суставы руки.

— Конечно, можно, — согласился он. — Я наполнил для вас ванну.

Мур озадаченно поглядел на него. Какую ванну? Только-только занималась заря.

— О, — неопределенно протянул он. — Но я не просил готовить мне ванну.

— Я уже насыпал туда ароматическую соль, — соблазняюще сказал Питерс. — Много ароматической соли для ванны.

— Но почему, черт побери, я должен принимать ванну именно сейчас? — спросил Мур.

— Потому что вы пахнете, — с достоинством ответил Питерс.

НА УЖИН СОБРАЛАСЬ компания. Это было сделано усилиями Сьюзен. Она всегда волновалась, когда видела кого-то, не состоящего в браке, а потому воспользовалась возможностью пригласить Стива Уотсона, вполне подходящего молодого человека. Муру не очень нравился Стив, прекрасный экземпляр молодой американской мужественности с сердечным смехом и склонностью постоянно смотреться в зеркало.

Кто-то запустил в дом Банджо. Когда Мур, вымывшийся и побрившийся, спустился вниз, этот мастодонт собачьего племени пришел в безумное восхищение. Он бросился на хозяина и, в попытке облизать ему лицо, чуть не опрокинул на пол.

— Отстань, отстань, черт бы тебя побрал, — злобно сказал Мур. — Убирайся прочь и умри! Цыть!

Но Банджо ничего не слушал. Казалось, что-то пробудило в нем демона, и он гарцевал вокруг Мура, шумно обнюхивая его, пока тот силой не вытолкал собаку во двор. Там Банджо принялся громко выражать свой протест.

Поправив одежду, Мур вышел к людям. Сьюзен, счастливая, сидела в уголке, с улыбкой глядя на Корину и Стива Уотсона, которые оживленно беседовали.

— Приветствую вас, — сказал Стив, поднявшись при появлении Мура. — Вас что, сдуло недобрым ветром? Почему вы...

Внезапно он замолчал. На комнату упала смертельная тишина.

— Что за специфический аромат? — спросила, наконец, Сьюзен. — У нас же нет рыбы на ужин, не так ли?

Мур принюхался. Но ничего такого не обнаружил. Корина опять взглянула на брата с выражением особо недоверчивым.

— Рыба? — спросила она. — На ужин? Весьма сомневаюсь, Сьюзен. У вас быть не могло такой тухлой рыбы.

Сьюзен окликнула Питерса, который как раз, шаркая, вошел в комнату.

— У нас что, на ужин рыба? — спросила она.

— Нет, — твердо ответил Питерс. — Но кто-то. Хотя и не на ужин. — Он повернулся и уставился на Мура. — Вы так и не приняли ванну, — обвинительным тоном произнес он.

— Питерс, откройте окна,— поспешно сказала Сьюзен.

Окна были открыты, но это мало чему помогло. В комнате висело, мягко говоря, напоминание о рыбе, очень мертвой и очень тухлой.

Стив все же вновь обрел свою обычную самоуверенность.

— Очевидно, ветер был и правда недобрый, — сказал он, усмехнувшись, и шагнул к Муру. — Рад наконец-то увидеть вас, старина.

Мур неприязненно поглядел на его протянутую руку, затем осторожно пожал ее. Стив мгновенно издал пронзительный вопль и отпрыгнул, энергично тряся рукой. Ругательства клокотали у него в горле, и только гигантским усилием он сумел сдержаться. Остальные с любопытством наблюдали за ним.

— Что случилось, Стив? — спросила Сьюзен.

— Ха-ха, — деревянно сказал Стив, выдавливая на лицо некое подобие улыбки. — А вы все тот же шутник, Берт? Как вы это сделали? Вы же чуть не сожгли мне пальцы. — И он подул на свою руку.

— О чем вы говорите? — срывающимся голосом спросил Мур.

Муру никогда не нравились розыгрыши, особенно бессмысленные. Но Стив, казалось, был полон решимости довести шутку до конца. Резким движением он схватил руку Мура и внимательно осмотрел ее.

— Странно, — сказал он после долгой паузы. — Может, вы прячете в рукаве электроаккумулятор?

— Зачем бы мне прятать аккумулятор в рукаве? — потребовал Мур.

Стив раздраженно глянул на него.

— А, ладно, — сказал он. — Это ваше дело. Только все это было не очень забавно.

— Рад, что вы это поняли, — едко ответил Мур и взглянул на недоумевающие лица Сьюзен и Корины.

Тут Питерс вновь притащил в комнату свой обтянутый пергаментом скелет.

— Ужин готов, — объявил он и отбыл, бормоча себе под нос что-то о том, какие некачественные стали делать ароматические соли для ванны.

УЖИН, ВСЕ ЖЕ, не стал полным крахом. Возможно, чайка сожрала бы его с большим аппетитом, но чайки питают слабость к рыбе, даже мертвой и протухшей. Гости были несколько более щепетильны в таких вопросах. Сьюзен и Корина не отрывали от своих трепещущих ноздрей надушенные кружевные платочки. Только Стив оставался незащищенным. Он ел очень мало, а бледнел все больше и больше.

Возможно, для того, чтобы прекратить все это безобразие, внезапно завыла сирена из какого-то места, подозрительно близкого от стола. Корина, потрясенно взглянув на живот брата, прикрыла глаза и глубоко вздохнула. И сразу же поняла, что допустила ошибку. К счастью, Сьюзен была не слишком встревожена таинственной сиреной. Она и так постоянно слышала вокруг себя странные шумы. Например, радио было шаблоном, который она никак не могла понять.

Несчастный Стив, однако, ушел рано, договорившись встретиться с Муром в конторе последнего на следующий день. По крайней мере, Стив думал, что договорился на следующий день. Адская сирена продолжала оглушительно вопить, и Стив был уже почти уверен, что виноват в этом Мур. В итоге, Стив решил, что хозяин дома сошел с ума или ощутил отвратительную склонность к дурацким розыгрышам.

Корина и Сьюзен удалились сразу же после его ухода. Сьюзен решила спать в комнате для гостей вместе с невесткой, которая сочувственно отнеслась к ее просьбе. Что же касается Питерса, то он был застукан Муром, когда опрыскивал его спальню лизолом[22]. Мур сердито велел ему убираться в ад и принялся раздеваться. У него раскалывалась голова от начинающегося похмелья, а также попытки решить разом кучу мистических проблем... Либо он сошел с ума, либо спятил весь мир. Кроме того, его тревожило воспоминание о бородатом карлике, который угрожал ему... чем?.. Каким-то проклятием... — проклятием Протея, так? «Да будут разрушены все пять чувств!».

Мур проглотил пару таблеток аспирина и лег спать. Спокойствие воцарилось в доме, прерываемое временами лишь мучительным воем сирены.

На следующее утро Мур воспользовался возможностью уйти прежде, чем поднимутся Сьюзен и Корина. Он прочитал короткую нотацию Банджо, который был озадачен громким шумом, исходящим, по всей видимости, из живота хозяина. Соблазнительный аромат тухлой рыбы исчез, но его сменил сильный запах цветов персика, который не казался привлекательным привередливому вкусу собаки. Банджо без энтузиазма лизнул пару раз руку Мура, а затем поскакал прочь.

Холодный душ и кофе в ресторане значительно взбодрили Мура, и он вошел в свою адвокатскую фирму в таком благодушном расположении духа, что даже позволил себе улыбнуться секретарше в приемной. Она была опасно симпатичной брюнеткой с безнравственным взглядом, который Мур иногда ощущал на себе.

— Доброе утро, — радостно воскликнула она. — Как дела?

— Прекрасно, мисс Брэндон, — ответил Мур. — Что там у нас на повестке дня?

— Через полчаса у вас встреча с мистером Уотсоном. Он уже звонил...

— А, да, — сказал Мур, вспоминая слова Стива прошлым вечером.

Несколько охлажденный перспективой созерцать красивое и оскорбительно здоровое лицо мистера Уотсона, Мур вошел в кабинет, сел за стол и принялся просматривать почту.

Это заняло изрядное время. Мур задумчиво рассматривал некоторые юридические документы, когда щелкнул селектор, объявляя о прибытии мистера Уотсона.

— Впустите его, — сказал Мур.

Открылась дверь. На пороге стоял Стив, весь расплывшись во всепрощающей улыбке. Но рука его, протянутая было для сердечного рукопожатия, слегка дрожала. Он открыл, но тут же снова закрыл рот.

— С вами все в порядке? — спросил Мур. — Входите и присаживайтесь.

Стив не повиновался. Он, правда, вошел, очень осторожно, но садиться не стал. Вместо этого он оперся руками на стол, навис над столешницей и уставился на Мура в приводящей в замешательство манере.

— И в чем теперь дело? — спросил Мур.

Стив слегка вздрогнул, затем осмотрел кабинет, отступил к двери и позвал мисс Брэндон.

— Да? — сказала она, появившись в дверях.

— Вы сказали, что мистер Мур у себя в кабинете.

— Так оно и есть. Я...

— Его здесь нет, — твердо заявил Стив. — Здесь нет никого, кроме утки.

Мур испустил серию резких ругательств, в которых отчетливо и фигурировало имя Стива.

— Слышите? — сказал Стив. — Она на меня крякнула!

Мисс Брэндон вошла в кабинет и широко распахнула глаза.

— Действительно, это утка! — воскликнула она. — Наверное, влетела в окно.

— Утки не летают, — возразил Стив. — По крайней мере, домашние утки. И где мистер Мур?

— Очевидно, вышел на минутку, — по-прежнему озадаченно сказала мисс Брэндон. — Может, вы подождете?

— Вы уволены! — завизжал Мур. — Что же касается вас, Стив, будьте любезны, отправляйтесь к черту! А я пойду чего-нибудь глотну!

Он сердито поднялся, прошел между остолбеневшими фигурами Стива и мисс Брэндон и распахнул дверь. Пройдя в приемную, он с силой захлопнул дверь за собой.

Лишь после этого мужчина и женщина с какой-то неловкостью взглянули друг на друга. Стив облизнул губы.

— Дверь, — прошептала мисс Брэндон. — Она открылась сама собой.

— Да, — медленно протянул Стив. — Как раз перед тем, как утка дошла до нее. Здесь творится что-то странное. Не думаю, что буду дожидаться мистера Мура. С него этак станется вернуться со львом. Или с гориллой. Доброго вам утра, мисс Брэндон.

Между тем утка проковыляла по вестибюлю и остановилась перед лифтом. Она никак не могла бы дотянуться до кнопки вызова, но все же кнопка была нажата, словно невидимой рукой. Прибыл лифт, открылась дверь. Темнокожий юнец-лифтер с любопытством повертел головой.

— Убирайся! — закричал он.

Мур вошел в лифт и понял, что мальчик смотрит на него выпученными глазами.

Раздалось угрожающее, резкое, отрывистое кряканье. Замигав, мальчик закрыл дверь и послал лифт со странным пассажиром на первый этаж.

Утка вышла из лифта и величаво направилась к ближайшему бару.

Тем временем мысли Мура все возвращались к бородатому карлику. И он не сразу понял, что прохожие бросают на него странные взгляды. Что же опять было не так? До прошлой ночи его жизнь была нормальной и организованной, но теперь...

Постепенно в уме Мура начало расти подозрение, что теперь вовсе не хорошо и уж тем более не нормально.

В баре он столкнулся с очередными трудностями. Бармен не принял заказ. Хуже того, он совершенно игнорировал Мура, несмотря на короткие, но содержательные эпитеты, которые не могли не вывести бармена из глубокой апатии. Наконец, испытывая отвращение, Мур подошел к столику и сел. Тут же к нему подсели два человека навеселе, заняв стулья по обе стороны от Мура.

— Здесь много свободных мест, — резко сказал им Мур. — Почему вы сели сюда? Вы что, не видите, что столик занят?

Мужчины посмотрели друг на друга.

— Ты слышал это, Джимми? — сказал один.

— Да, — ответил Джимми. — Слышал... это. И надеюсь никогда больше не услышать подобные звуки.

— Может, это расстройство желудка? — с надеждой спросил первый.

Но Джимми помотал головой.

— Только не у меня. И не у тебя. Такие звуки мог произвести бы только, пожалуй, слон или... — Он замолчал, пытаясь подобрать походящее животное.

— Дюгонь? — попытался помочь ему приятель.

Джимми замолчал и задумался.

— А что такое дюгонь, Джо? — спросил он.

— Это вроде тюленя, — сказал Джо.

Джимми бросил на товарища длинный, полный отвращения взгляд, затем опять помотал головой.

— Нет, — торжественно произнес он. — Это не дюгонь... А, вот и официант. Официант, я хочу виски. Две порции.

При виде официанта Мур решил обострить ситуацию. Не нужны были двое пьяниц за его столиком. Это ведь его столик. Он первым занял место. И он потребовал...

Но официант ничего не ответил. Он взглянул на Джимми и Джо и поспешно ушел.

— Снова этот шум, — упавшим голосом пробормотал Джо, стараясь подавить панику.

— Слышу, — ответил Джимми. — Мы должны сохранять спокойствие. Если есть шум, значит, что-то должно издавать его.

— Если есть шум? — воскликнул Джон. — Да тебе чертовски хорошо известно, что шум этот есть!

— Ну, ладно, — умиротворяюще согласился Джимми. — Шум действительно есть. Это...

— Вы просто жалкие пьянчужки! — рявкнул Мур.

Джо и Джимми одновременно посмотрели на стоящий между ними стул. Затем немного помолчали. Наконец, Джо сказал ровным, совершенно лишенным эмоций голосом:

— Это утка.

Но Джимми был расположен спорить.

— С чего ты взял, что это утка? — возопил он. — Утки не шляются по барам!

— С чего я взял, что это утка, — иронично усмехнулся Джон. — Да ты только взгляни на нее. Что же это еще может быть?

— Это может быть селезень, — заявил Джимми с внезапным приступом вдохновения.

Мур решил, что с него довольно, поднялся и, не дожидаясь выпивки, сбежал, оставив Джо и Джимми тщетно спорить об утках и селезнях.

ОН СТОЛКНУЛСЯ со Сьюзен и Кориной, которые шли из офиса Мура, не найдя его на месте.

— Ну, — сказал Мур, останавливаясь перед женщинами. — Привет.

И тут же почувствовал короткий удар под дых. Сьюзен издала короткий, пронзительный крик и глянула себе под ноги. Там корчилась утка.

— Боже мой! — воскликнула Сьюзен. — Бедная, бедная! Я запнулась о тебя.

Дыхание вернулось к Муру. У него едва не вырвались не приличествующие в разговоре с дамами слова.

— Сьюзен, — сказал он сдавленным голосом, — это не смешно. Совсем не смешно. Что вообще творится со всеми вами?

— Она ранена, — сказала Сьюзен. — Послушай, как она крякает.

Затем женщина сделала нечто совсем неприятное. Она наклонилась, спокойно подняла своего мужа и начала покачивать его, ошеломленного, на руках. Мозги Мура разлетелись вдребезги и буквально закипели. Он безуспешно стремился оставаться здравомыслящим. Каким невероятным образом жена могла поднять его — мужчину весом в сто шестьдесят фунтов, — и качать на руках на углу Бродвея и Седьмой улицы.

Мур безуспешно корчился, пытаясь освободиться.

— Отпусти меня! — почти что кричал он. — Черт побери, Сьюзен, прекрати эти глупости! Немедленно отпусти меня...

— О, она так перепугана, — пробормотала Сьюзен, — Бедная маленькая уточка. Может, она хочет есть. Что вообще едят утки, Корина?

— Не знаю, — ответила Корина, глядя на это зрелище со смешанными эмоциями. — Судя по виду этой утки, я думаю, она уже сожрала своих птенцов. И жаждет теперь человеческой плоти. Осторожнее...

Но ее предупреждение запоздало. Увидев пухлую голую руку жены так соблазнительно близко, Мур поступил совсем не по-джентльменски. Он укусил ее. Сьюзен с криком выпустила мужа, который упал, больно ударившись о землю.

— Клюющаяся утка, — пробормотала Корина. — Тебе больно?

— Нет, ответила Сьюзен, осмотрев руку. — Но вынуждена сказать, что у тебя странное чувство юмора, Корина.

— Скорее уж у утки, — пробормотала Корина. — Гляди, как улепетывает это маленькая, злобная тварь.

Мур несся по улице в безумной попытке убежать от своей жены... чудовища Франкенштейна, думал он на бегу. Но что случилось со Сьюзен? Откуда у нее вдруг взялась такая экстраординарная сила? При воспоминании о том, что он пятнадцать лет прожил под одной крышей с этой королевой варваров, Мур содрогнулся и удвоил скорость.

ВНЕЗАПНО НА УЛИЦЕ вновь появился Стив Уотсон, возвращаясь в контору Мура, укрепленный парочкой порций ржаного виски. Он как раз обдумывал ситуацию с обычной своей сообразительностью, как вдруг она снова возникла перед ним — утка, которую Стив уже видел прежде. А в паре десятков футов на улице стояли Сьюзен и Корина.

Очевидно, это была ручная утка, принадлежавшая домашнему хозяйству Мура. Пытаясь сообразить, с чего это вдруг Мур взялся за разведение домашней птицы, Стив решил, что Берт, очевидно, купил эту утку, чтобы сделать сюрприз жене. Некоторые люди делают еще и не то. Стив сам когда-то купил молодого аллигатора и отправил его по почте в качестве подарка другу. К сожалению, у друга недоставало чувства юмора, а потому при личной встрече он разбил шутнику нос.

Стив ловко подхватил утку и повернулся к женщинам с широкой улыбкой на цветущем лице.

— Поймал! — торжествующе заявил он. — Я всегда появляюсь в нужный момент, не так ли? — Он подошел к Сьюзен. — Это ваша, верно?..

В этот стратегический момент магическое заклинание, наложенное бородатым карликом, почему-то временно ослабло, и Мур восстановил свой обычный облик. Испуганный Стив внезапно обнаружил, что лежит, придавленный немалым весом крупного, энергичного и чертовски активного Бертрама Мура.

Мур не тратил впустую время на досужие домыслы. Он оказался на рухнувшем Стиве. А тот был слишком испуган, чтобы отбиваться. Все это казалось заманчивой возможностью для совершения убийства, и Муру пришлось приложить все усилия, чтобы суметь, хотя и не сразу, разжать руки, стискивавшие горло Стива.

Сьюзен тут же узнала своего мужа. Правда, он появился несколько неожиданно, но она решила, что Бертрам, должно быть, появился в ближайшем окне и прыгнул оттуда на Стива в безумном припадке ревности. Протестующе закричав, она ринулась вперед и попыталась оторвать мужа от его задыхающейся жертвы.

— Отстань, — бросил Мур через плечо. — Через минуту я освобожусь...

Корина предупреждающе свистнула.

— Сматываемся! — крикнула она. — Казаки!

Большая фигура полицейского в форме уже пробиралась через образовывающуюся толпу. Мур почувствовал, как его стаскивают с задыхающегося Стива. Подоспело еще несколько полицейских.

— Вы должны поехать со мной, — сказал первый полицейский.

Кто-то в толпе указал на Сьюзен.

— Она помогала ему.

Сьюзен тут же была схвачена. Заодно арестовали и Стива. Корина, чувствуя что у нее мозги встают набекрень, попыталась им помочь и схватила за руку первого полицейского.

— Вы же не хотите арестовать их, — сказала она, обольстительно улыбаясь. — Это мои друзья. Они... э-э... ну, просто дурачились.

— А, ваши друзья? — сказал полицейский. — Думаете, я не слышал, как вы обозвали меня казаком? Судья Штурм будет рад повидать вас.

СУДЬЯ ГОРАЦИЙ ШТУРМ сидел на своем месте и внимательно рассматривал ногти. Безупречным человеком был судья Штурм. Его щеголеватая, сухощавая фигура, одетая со вкусом, уже много лет украшала это место, а добродушное, улыбчивое лицо обмануло не одно поколение преступников и уголовников. И теперь оно без особого одобрения воззрилось на прибывшую четверку.

— Доброе утро, — сказал он. — Чем могу служить вам?

— Нарушали порядок в общественном месте, Ваша Честь, — сказал вошедший с ними полицейский.

Судья Штурм с упреком пошевелил пальцами.

— Все работа, работа, — недовольно произнес он. — Неужели мы должны сейчас вести это противное разбирательство? Неужели в такое приятное солнечное утро мы не можем просто поболтать? В конце концов, мы уже не скоро снова увидим этих четырех уголовников. Очень, очень не скоро, — с небольшой долей злорадства повторил он.

— Ваша Честь, — прямо сказал Стив. — На меня напали. Я...

Судья Штурм пораженно поднял брови.

— На вас напали? Невероятно. Ну, если вы имеете в виду кого-то из этих двух очаровательных леди, то я готов в это поверить. Вы хотите сказать, что на вас напала одна из них? Или, возможно, обе?

— Нет, Ваша Честь, — сказал Стив, отводя глаза от удивленного судьи. — Это сделал он. Вот этот человек.

Судья Штурм обратил заинтересованный взгляд на Мура.

— Вы напали? — спросил он. — Как адвокат, мистер Мур, вы должны знать результаты подобных действий. Ведь только на прошлой неделе вы защищали клиента, оскорбленного действием.

— У меня есть оправдание, — быстро ответил Мур. — Он схватил меня... Он поднял меня на руки и...

— Это ложь! — рявкнул Стив. — Я схватил утку.

Судья Штурм заморгал. Потом тщательно исследовал ногти и лишь затем снова уставился на стоящую перед ним четверку.

— Прошу прощения, — тихо сказал он. — Очевидно, у меня что-то со слухом. Несомненно, от того, что я услышал множество лживых историй. — Судья сделал многозначительную паузу. — Вы имели в виду, что приняли мистера Мура за утку или наоборот?

Тут Сьюзен внезапно решила все разъяснить.

— Он выпрыгнул из окна, — услужливо сказала она.

Судья вздрогнул. Затем нагнулся и внимательно осмотрел Сьюзен.

— Вы говорите вразнобой, — указал он. — Вы и ваш предшественник. В нашей таинственной истории участвуют три заинтересованных лица: мистер Мур, другой джентльмен, на которого напали, и утка. Вы утверждаете, что один из них выпрыгнул из окна. Если так, то кто именно?

— Бертрам, — тут же ответила Сьюзен. — Мой муж. Мистер Мур.

Судья Штурм задумался.

— И что это было за окно? — спросил он, наконец.

Сьюзен театрально развела руками.

— Не знаю, — сказала она. — Я его не видела. Только секунду назад его не было, а потом раз — и он появился.

Судья сделал глубокий вдох и повернулся к Корине.

— Юная леди, — сказал он, — пока что я еще ничего не услышал от вас. Вы можете быть единственным нормальным участником этого квартета. Вы не будете против изложить мне вашу версию этого позорного дела?

Корина облизнула губы. Она чувствовала себя не очень хорошо. Она жаждала тишины и покоя Таймс-Сквер и метро. Но она взяла себя в руки и быстро сказала:

— Ну, мы с миссис Мур шли по Бродвею, когда она запнулась об утку. Она взяла утку на руки, и утка укусила ее. Затем появился мистер Уотсон и схватил утку. А потом...

— Стоп! — поспешно остановил ее судья. — Этого достаточно. Более чем достаточно. Хорджен, действительно была необходимость задержать этих людей?

— Я знаю свои обязанности, Ваша Честь, — невозмутимо ответил Хорджен.

ТУТ МУР РЕШИЛ, что дела зашло слишком далеко. Он шагнул вперед и спокойно заговорил, глядя на судью Штурма.

— Позвольте мне все объяснить, Ваша Честь, — сказал он. — На самом деле, все очень просто. Виноват, допускаю это. Я вышел из себя. Больше за это не ответственен никто.

— Это уже лучше, — с некоторым удовлетворением ответил судья. — Очевидно, хотя бы вы нормальны. Но почему вы вышли из себя? Вы все еще утверждаете, что этот человек схватил вас?

— Ну, — пояснил Мур, — не то, чтобы это было началом. Все начала моя жена, когда подняла меня на руки.

Судья Штурм задохнулся от приступа кашля. Потом схватил молоточек, задумчиво уставился на него и пробормотал:

— Отойдите, мистер Мур, немного назад. Я не хочу, чтобы вы стояли возле меня. Может пострадать моя репутация. Вы серьезно хотите утверждать, что эта юная леди... полагаю, она действительно ваша жена... Нет, не хочу даже произносить этого.

И пристальный взгляд судьи невольно перешел на Сьюзен, потом сразу же вернулся обратно. И застыл. Глаза судьи начали медленно стекленеть. Он внезапно осунулся и стал выглядеть очень старым.

— Хорджен, — сказал он, — где мистер Мур?

— Мистер Мур, Ваша Честь? Да прямо перед вами!

— Нет, Хорджен, — прошептал судья. — Мистера Мура нет больше с нами. Либо он подменил себя козлом при помощи какого-то фокуса, либо сам превратился в козла. В любом случае, в зале суда теперь стоит козел.

— Ваша Честь! — с негодованием воскликнул Мур. — Я протестую! Я отказываюсь быть мишенью для непристойных шуточек.

— А сейчас он блеет, — почти бесшумно сказал судья Штурм. — Вы только послушайте.

— Козлы не блеют, Ваша Честь, — возразил Хорджен. — Блеют овцы.

Судья выпрямился и таким взглядом воззрился на Хорджена, что тот сразу же вспотел. Потом судья Штурм поднялся и явно собирался уйти.

— Ваша Честь! — потрясенно сказал Хорджен. — Вы ведь не уходите?

— Да нет. Я ухожу. У вас есть возражения?

— А как же задержанные? — с отчаянием спросил Хорджен.

— Хорджен, — доброжелательным голосом сказал судья, — вы же слышали, что мистер Мур признал себя виновным. Он сказал, что он один отвечает за все. А теперь мистер Мур превратился в козла. Я назначаю ему штраф в десять долларов плюс судебные издержки. Так что, Хорджен, можете действовать.

Передернув плечами, судья Штурм удалился в свой кабинет, где долго и жадно пил из коричневой бутылки. Больше он не рассматривал никаких дел в этот день, который стал самым удачливым для всех ответчиков.

Между тем Мур, шепча под нос проклятия, подошел к Хорджену и попытался отдать ему десять долларов. Но полицейский отказался принять деньги. Он только замахал руками.

— Прочь! — закричал он. — Прочь!

К тому времени, как Мур решил бросить тщетные усилия расплатиться, он увидел, что Сьюзен, Корина и Стив покидают суд. Подавленно он последовал за ними. Выйдя из муниципального здания, он внезапно понял, что всего лишь через квартал находится вокзал.

Какой-то необъяснимый импульс поволок его туда. Прохожие расступались перед ним, и он почувствовал себя странно одиноким. По дороге он все время озирался в поисках полицейских, но, по счастью, не встретил ни одного.

Наконец он подошел к вокзалу. Затем перешел улицу, направляясь к знакомому уже пустырю. Неужели здесь действительно стояла таверна? Нет, не может быть!..

БОЛЬШОЙ ШАР перекати-поля прокатился по траве и остановился у ног Мура. На него глянула пара мерцающих, зловредных глазок. Было что-то чрезвычайно знакомое в этом спутанном клубке. А когда из него появилась скрюченная коричневая рука, Мур обрел уверенность.

— Паршиво ты выглядишь в облике козла, — заметил карлик. — Паршиво, скажу я тебе. Ну, что теперь скажешь об иллюзии?

Мур ощутил невесть откуда взявшуюся тошноту.

От жаркого солнца у него закружилась голова. Нет, это не могло быть реальным.

— Ну? — спросил карлик. — Я был прав или нет?

— Да, — медленно проговорил Мур. — Вы были правы. Иначе я просто спятил.

— Нет, вы не спятили, — утешил его чертов карлик. — Это просто магия. Создание иллюзии. Завеса Протея. Я — в своем роде что-то вроде фокусника.

— Может... вы снимите проклятие? — невольно вырвалось у Мура.

— Конечно, сниму. Не хочу вас наказывать слишком строго. Просто нужно было преподать вам урок. Вот, — и карлик протянул ему маленький хрустальный пузырек. — Выпейте это. Нет-нет, не сейчас. Сначала подождите, пока не обретете вашу законную внешность. Это — эликсир потенциальных возможностей. Глотните его, и все будет О.К.

Мур взял пузырек.

— М-м... Спасибо, — сказал он.

— На здоровье. Только будьте осторожны. Если выпьете эликсир сейчас, то останетесь в облике козла на всю оставшуюся жизнь. Эликсир не изменит вас, он просто зафиксирует вас в той форме, в какой вы будете в тот момент, когда выпьете его. Так что сначала убедитесь, что вы человек, прежде чем откупорите эту бутылочку. Будьте осторожны, когда имеете дело с иллюзиями.

Последнее слово прозвучало, как порыв ветерка. И карлик исчез. Только шар перекати-поля катился себе по пустырю.

Мур молча стоял, глядя на пузырек в своей руке. Потом сунул его в карман и пошел. Теперь нужно было ждать, пока он не обретет свой настоящий облик. Но когда это произойдет?

Так или иначе, Мур добрался до своего дома. Банджо, казалось, испугался при виде своего хозяина и с воем убежал. Мур бесшумно обогнул дом, направляясь к черному входу, и вошел на кухню.

Там с ним поздоровался Питерс. Морщинистое лицо старика было бесстрастным, но Мур знал, что Питерс с одинаковым стоицизмом может смотреть на человека, козла или кита. Был лишь один способ удостовериться.

— Привет, Питерс, — неуверенно сказал он. — Моя жена уже вернулась?

— О, да, — ответил Питерс. — Она готовит коктейли. Мисс Корина уезжает. Решила вернуться в Нью-Йорк. Сказала, что больше не в силах оставаться здесь.

Мур почувствовал волну облегчения и схватил Питерса за руку.

— Как я выгляжу? Я имею в виду — как обычно?

Питерс заверил Мура, что он — это он, и вышел из кухни. С громадным облегчением Мур вздохнул, достал из кармана пузырек и откупорил его.

— Бертрам! — раздался из гостиной голос Сьюзен. — Этот ты?

Мур заколебался. Затем быстро выпил содержимое пузырька, бросил его в мусорное ведро и повернулся к двери.

Дверь внезапно открылась и вошла Сьюзен. И замерла на пороге. Бокал выскользнул из ее руки, ударился об пол и разлетелся вдребезги.

— Это всего лишь я, — улыбаясь, сказал Мур. — Я испугал тебя?

Но Сьюзен не стала его слушать. Она развернулась и опрометью бросилась из кухни. Из гостиной раздался ее крик, эхом прогремевший в ушах Мура:

— Питерс, Корина! Помогите! — пронзительно вопила Сьюзен. — Вызовите полицию! У нас на кухне лошадь!