Всё возможно

9

— Эти женщины… — услышала сквозь легкий шум в ушах Эмма. — Такие нервные создания. Чуть что — так сразу хлопаются в обморок.

— Такая бледная да худенькая, — сказал второй голос. — Здоровье-то небось подорвано.

— А ты думал. Весь день торчит в душном офисе, на воздух выходит только на пять минут четыре раза в день — ровно столько времени требуется, чтобы дойти от дома до стоянки и от офиса до парковки.

Эмма не открывала глаз, прислушиваясь к разговору. Голоса она узнала, но не могла поверить в то, Питер Лейден и его недавний противник мирно болтают как ни в чем не бывало.

— Кажется, она приходит в себя, — сказал Питер. — Смотри-ка, щеки порозовели.

Ее веки дрогнули, а ресницы затрепетали. Эмма открыла глаза и увидела два взволнованных лица: Питер и громила дальнобойщик склонились над ней.

— Привет! Я Билл. Как себя чувствуете?

— Привет, Билл, — пробормотала Эмма. — Могли бы и раньше представиться. До того как затеяли драку.

Билл виновато улыбнулся.

— Простите, мэм. Не успел.

Эмма пошевелилась, попыталась подняться, но тут же снова упала на скамейку, на которой лежала.

Опять скамья, с грустью подумала Эмма. Хоть бы раз меня уложили спать в теплую мягкую постель.

Питер помог Эмме сесть, поддерживая ее за плечи. Он был так нежен и аккуратен, словно она была хрупкой фарфоровой куклой.

— Где я? — спросила Эмма.

— В подсобке кафетерия. Принести тебе горячего чая?

— Только чая мне сейчас и не хватает для полного счастья, — огрызнулась Эмма.

— В этом вся она, — обращаясь к Биллу, произнес Питер. — С виду милая и слабенькая, а как рот откроет, так сразу становится понятно, что спуску она никому не даст.

— И правильно, — одобрил Билл. — Как еще защищаться женщинам?

— Если бы я могла поднять стол над головой, как некоторые, я защищалась бы по-другому, — сказала Эмма.

Мужчины переглянулись.

— Я говорил, что она не сахар, — шепотом сообщил Питер, глядя на нового приятеля.

Эмма встала и, держась за стенку, двинулась к двери.

— Мы катастрофически опаздываем.

— Никуда твоя Джейн не денется, — проворчал Питер. — Ты все равно не можешь сесть за руль.

— Значит, вести придется тебе.

— Посиди спокойно хотя бы минут десять, приди в себя. Нельзя двадцать четыре часа в сутки думать о делах.

— Я была бы рада, если бы ты хоть иногда о них задумывался. — Эмма остановилась и смерила Билла ледяным взглядом. — Всего хорошего, молодой человек. Надеюсь, мы с вами больше не увидимся.

— Ну чисто змея, — удивленно пробормотал тот, когда Эмма скрылась за дверью.

— Внешность обманчива, — усмехнулся Питер. — Ты должен знать об этом не понаслышке.

Эмма добралась до автомобиля, с трудом справляясь с приступами головокружения, и обнаружила, что при ней нет сумки.

Может, ее украли в суматохе? Эмма прислонилась к капоту машины и потерла ноющий затылок: при падении она сильно ударилась головой об пол.

— Надеюсь, у тебя нет сотрясения. — Питер вышел из кафетерия и направлялся к ней.

— Твой оптимизм порой так раздражает…

— На всякий случай я отвезу тебя в ближайшую больницу. Билл рассказал, по какой дороге туда можно добраться. Будем там через полчаса.

— Мне не нужна медицинская помощь.

— Еще как нужна. Я определил это по повышенному уровню стервозности — ты сделалась совсем невыносимой после обморока.

— Беспокоиться нужно было бы, если бы я внезапно стала покладистой и доброй.

Питер протянул ей сумку.

— Ох, Эмма, и что мне с тобой делать?

— Со мной-то? — Она нашла в себе силы рассмеяться. — По-твоему, это из-за меня мы снова попали в передрягу?

— А то как же? Билл подошел к нашему столику, чтобы познакомиться с тобой, а не со мной.

— У него кулаки чесались. Я ему даром не нужна была. — Эмма нашла в сумочке ключи и отперла машину.

— Ты все-таки очень плохо знаешь мужчин. Билл хотел произвести на тебя впечатление. Он собирался наглядно доказать, что сильнее меня, и тем самым заслужить твое уважение.

— Хорошо, что он не стал дергать меня за волосы. Кажется, так глупые мальчишки выражают свою симпатию особям противоположного пола?

— Не принижай его умственные способности. Билл настоящий мужчина! Самец! А самцы завоевывают женщин с помощью демонстрации превосходства над соперником. К примеру, твой поклонник Чак — слабый и чахлый индивид с атрофированными признаками мужественности — добивается твоего внимания с помощью льстивых речей. Иного ему не дано, он ведь и на мужчину-то слабо похож…

— Достаточно! — оборвала его Эмма. — Я давно поняла, что ты хотел сказать.

Питер распахнул перед ней дверцу автомобиля.

— Садись, умная девочка. Мужчина позаботится о тебе.

Эмма пренебрежительно рассмеялась.

— По сравнению с Биллом ты просто мальчишка.

— Зато по сравнению с Чаком я мачо.

— Вот это повод для гордости! — с сарказмом произнесла Эмма, забираясь в салон.

Питер захлопнул дверцу, обошел машину и уселся на водительское сиденье.

— Между прочим, Билл уже разочаровался в тебе. Обычно парни, подобные ему, любят женщин, которые способны на скаку остановить коня. Однако он, как выяснилось, питает слабость к нежным и утонченным барышням.

— А я не такая?! — воскликнула Эмма возмущенно.

— Ты считаешь себя слабой и утонченной? — Питер расхохотался. — Надо же, какое самомнение!

Эмма обиженно замолчала. Как ни пытался разговорить ее Питер, она смотрела в окно и делала вид, что ничего не слышит. Лишь когда они едва не проехали нужный поворот, Эмма наконец заговорила:

— Уже скоро полдень, а мы проделали лишь чуть больше половины пути.

— Подумаешь, выбились из графика на пару часов.

— На пару? На четыре часа, Питер, на четыре! К Джейн мы приедем только к вечеру. А вторую ночь за рулем я не выдержу.

— Какие проблемы? Переночуем в мотеле.

— Я уже, кажется, говорила, что там, где живет Джейн, нет мотелей.

— Значит, заберемся в стог сена и будем спать там! — рассердился Питер.

Он как мог пытался развеселить Эмму, но та продолжала огрызаться. У него заканчивался запас терпения и начинали сдавать нервы. Питер скрипел зубами, глубоко дышал, думал о прекрасном — лишь бы не выложить Эмме все, что он думает о ней самой, о ее поведении и ее о бесконечных придирках.

— Не надо на меня кричать, — пробормотала Эмма.

— Снова этот раздраженный тон! — Питер стиснул пальцами руль.

Что я должен сделать, чтобы эта женщина перестала ворчать? Готов поспорить на что угодно: она до сих пор не вышла замуж не потому, что была занята работой, и даже не потому, что ей не встретился подходящий человек. Нет, она одинока по одной-единственной причине: ни один здравомыслящий мужчина не свяжет свою жизнь с этой нервной, стервозной, зацикленной на правилах женщине.

Теперь Питер был счастлив, что она замолчала и погрузилась в размышления. Ему и самому нужно было подумать и разобраться в себе. Он мало знал Эмму и со дня их знакомства несколько раз менял свое мнение о ней. Сначала она его раздражала до такой степени, что Питер несколько раз порывался послать ее к черту и уволиться. Затем, когда у него хоть что-то начало получаться, она смягчилась и стала относиться к нему с участием. А он был так наивен, что поверил: вот она, настоящая Эмма. Ему казалось, что она прячется под маской Снежной королевы, потому что в глубине души Эмма — чуткая, отзывчивая, но очень закомплексованная женщина, которая боится, что кто-то увидит ее слабость и воспользуется ею. Однако довольно быстро Питер обнаружил, что ошибся. Эмма была страшно самоуверенной. Она считала, что все делает правильно. Эмма не верила в то, что может совершать ошибки, как и все другие люди. Она искренне считала себя непогрешимой. За это ее не любили коллеги. Они видели, что Эмма ставит себя выше других. Заносчивость и гордыня обнаруживали себя в каждом сказанном ею слове, в каждом ее жесте.

Возможно, Эмма сама не понимала, что ведет себя так, будто она — королева, а остальные — плебеи. Однако это не извиняло ее поведения. Единственным, кто не видел ее недостатков (которые сама Эмма недостатками, разумеется, не считала), был Чак.

Ха! Чак по уши влюблен в нее. Не стоит ждать от него объективности, подумал Питер. Он говорит всем, кто изъявляет готовность его выслушать, что Эмма настоящая леди. Сегодня, когда она едва не разрыдалась в полицейском участке, и позже, когда упала в обморок в кафе, я даже решил, что в ней есть что-то человеческое. Я опять наступил на те же самые грабли, попытавшись поверить в ранимость ее души. Ну не дурак ли? С тех самых пор, как Эмма очнулась и открыла глаза, она не перестает колоть и жалить меня словами. Раньше я часто слышал в свой адрес, что, мол, я беспринципный и бездушный гад, что у меня нет совести, что мне плевать на окружающих. Теперь я точно знаю, что есть, по крайней мере, один человек, который превзошел меня в этих качествах.

— Питер, — вдруг произнесла Эмма.

— Что? — недовольно спросил он.

— Посмотри по навигатору, сколько миль осталось до ближайшей заправки.

Питер вместо этого кинул взгляд на стрелку, отмечающую запас топлива в баке. Бензина оставалось катастрофически мало. Чуть ли ни с самого начала поездки Питер и Эмма попадали в приключения и в суматохе совершенно забыли о том, что время от времени необходимо останавливаться на автозаправках.

— Ты же все подмечаешь, — ядовито произнес Питер. — Что ж ты не проследила за уровнем бензина?

Эмма поджала губы и, вздернув подбородок, отвернулась. Она понимала, что виновата, но признать свои ошибки ей не позволяла гордость.

— До заправки четыре мили. — Питер хмыкнул. — Топливо закончится гораздо раньше. Нам придется толкать машину. Как тебе такая перспектива?

— Может, лучше пойти к Джейн пешком? Слишком уж много неприятностей поджидает нас на дороге.

— Можешь отправиться в пешее путешествие прямо сейчас. Я не стану возражать.

— Чтобы я оставила тебе свою машину? Не дождешься!

— Ты мне не доверяешь?

— Ни на грош!

— Я в общем-то не удивлен.

— Ты ничего не сделал для того, чтобы заслужить мое доверие.

— Могу ответить тебе тем же.

Эмма возмущенно фыркнула.

— Да если бы не ты, я бы давно уже забрала рукопись и ехала обратно в Вашингтон!

— Так не надо было меня с собой брать!

Питер уже не в первый раз — и, конечно, не в последний — напоминал Эмме о том, что не напрашивался в поездку. Он явно хотел получить ответ на вопрос: почему она заставила его составить ей компанию.

Сказать ему, что наш босс приказал это сделать? — размышляла Эмма. Нет, только не это!

Питер поймет, что он теперь неприкосновенен, и вообще перестанет меня слушаться.

Как будто он когда-нибудь слушался!

Они остановились на полпути к автозаправке, когда мотор начал издавать кашляющие звуки. Эмма первой вышла из машины и пнула колесо, чтобы выплеснуть свою злость, но лишь ушибла ногу.

— Стало легче? — участливо спросил Питер, подойдя к Эмме.

— Нет, — сквозь зубы процедила она.

Эмма огляделась: дорога была абсолютно пустынной. Срезая путь, Питер выбрал трассу, которая давно уже не была оживленной, ибо вела в малообитаемый пригород. С правой стороны дороги росли деревья, с левой был зеленый луг, усеянный полевыми цветами, источавшими пряный запах. Эмма присела на кочку, покрытую сухой пожухшей травой, и вдохнула свежий, насыщенный летними ароматами воздух. У нее закружилась голова: Эмма привыкла находиться в офисе, а когда выбиралась погулять по загазованному городу, то старалась побыстрее вернуться домой, в кондиционированное помещение. Здесь же, вдалеке от Вашингтона, Эмма наконец вдохнула полной грудью. Питер, казалось, разделяя ее чувства. Он стоял у машины, закрыв глаза, а его ноздри раздувались, будто Питер пытался втянуть в себя весь свежий воздух.

— Что делать-то будем? — спросила Эмма спустя пять минут.

— Подождем, пока кто-нибудь не проедет по этой богом забытой дороге.

— И что потом?

— Напряги извилины. Нас возьмут на буксир, конечно.

— Если возьмут.

— Все зависит от того, как мы будем просить об одолжении. Поэтому, умоляю, молчи. Позволь говорить мне.

— Когда ты перестанешь огрызаться?

Питер прыснул.

— Это ты мне говоришь?

Эмма укоризненно посмотрела на него.

— Может, хватит уже спорить? Давай объявим перемирие хоть ненадолго.

— Я не против, — сразу согласился Питер, что показалось Эмме странным.

— Вот так просто?

— А почему тебе непременно нужно все усложнять?

— Я только с тобой такая… сложная.

— О нет, не только со мной. Если бы ты хоть изредка общалась со своими коллегами во внерабочее время, то поняла бы, что все они относятся к тебе как к человеку, который слишком сильно задирает нос.

— Я так себя веду потому, что не желаю, чтобы мне кто-нибудь сел на шею.

— Чтобы сесть на шею, нужно подойти достаточно близко. А ты и на метр к себе людей не подпускаешь.

— Это правда… — неожиданно признала Эмма.

Питер кинул на нее недоверчивый взгляд.

— Это благоуханный воздух цветущего луга тебя опьянил, дорогая?

— Может быть.

Она и в самом деле чувствовала себя захмелевшей. Солнечные лучи были такими теплыми, а трава казалась такой мягкой… Вот бы сейчас прилечь и поспать хотя бы часок — прямо на земле, обнимая ее руками.

— Никуда не хочу ехать! — заявила Эмма.

Она встала, перешла дорогу и окунулась в волнующееся море цветов. Утопая по пояс в траве, Эмма шла и шла вперед, а потом вдруг просто упала и растянулась на земле, как и мечтала, раскинув руки.

Питер видел, как она исчезла, и предположил, что Эмма споткнулась или угодила в яму. Проклиная ее за взбалмошность — и что это ей вздумалось бродить по лугу? — он отправился на поиски.

— Эмма, где ты? — Ее след почти не был виден. Примятая Эммой трава выпрямлялась, тянулась к солнцу. — Эй, Сент-Джон!

— У меня красивое имя, не правда ли? — услышал Питер ее голос. — А Сент-Джон звучит как-то уж слишком официально.

— Имя у тебя самое обычное. Поднимайся, а не то я случайно наступлю на тебя.

— Не наступишь. Я контролирую ситуацию.

Как и всегда, вздохнул Питер.

Пройдя несколько шагов, он споткнулся о ее ноги и, не удержав равновесие, упал, едва не вывихнув руку.

— Контролируешь, говоришь?

— И да, и нет. Я знала, что ты рядом, но не стала тебе об этом говорить, надеясь, что ты упадешь.

— Между прочим, мне больно. — Он сел, потирая руку. — Чего ты тут разлеглась?

Эмма смотрела в небо, наблюдая за облаками. На ее лице было застыло выражение неземного блаженства. Питер не узнавал ее. Он впервые видел, чтобы она так улыбалась: искренне, от всей души.

— Ух ты!

— Что такое?

— У тебя ямочки на щеках.

— Ну да, — недоуменно взглянула на него Эмма. — Они всегда там были.

— Не замечал.

— Потому что ты невнимательный.

— Нет. Просто обычно ты так серьезна, что между бровей у тебя образуется складка, кончик носа опускается вниз, а губы белеют от напряжения. Какие уж тут ямочки. Они, видно, прячутся от испуга.

Она беззлобно ткнула его в бок.

— Замолчи.

— Я не шучу. Ты больше похожа на робота, чем на человека. Может, ты киборг, Эмма? Просто тебя запрограммировали так, чтобы ты считала себя обычной женщиной. Однако сущность-то не скроешь. А что? Это все объясняло бы.

— Что именно?

— Если бы ты оказалась киборгом, то сразу стало бы понятно, почему ты не испытываешь человеческих чувств и эмоций.

— Мне казалось, мы объявили перемирие, — недовольно произнесла она.

— Ты объявила. Впрочем, я ведь и не обижал тебя. Почему правда кажется тебе оскорбительной? Я говорю то, что думаю. Пытаюсь быть с тобой честным. Однако если тебе это неприятно, я буду льстить, как все остальные, а за спиной говорить гадости.

— Меня действительно так не любят коллеги? — спросил Эмма, нахмурившись.

— Сначала скажи, нужна ли тебе правда.

Эмма вспомнила о Керри, которую незаслуженно обидела совсем недавно. Да, теперь Эмма могла признать, что была не права. Однако обида все еще жила в ее душе. Ну а кому понравится, когда человек, которому ты безмерно доверяешь, начинает тебя поучать и принимает сторону твоего врага?

Но ведь Питер мне не враг, подумала Эмма. И даже не соперник. А я вовсе не непогрешимая, какой хочу казаться даже самой себе. И во многих ситуациях я перегибаю палку, когда дело касается контроля над Питером. Керри озвучила мне мои же мысли, которые я слышать не желала. Так что я в общем-то ни за что наорала на нее. Она, наверное, переживает. Первой Керри, конечно, не позвонит, потому что знает, что ни в чем не виновата. Вот приеду домой и попрошу у нее прощения.

Эмма взглянула на гордый профиль Питера, улыбнулась и похлопала рукой рядом с собой.

— Ложись. Поглазеем на облака. Я вижу одно, похожее на котенка.

— Я думал, ты поставила перед собой задачу во что бы то ни стало добраться до старушки-писательницы до заката.

— И мы обязательно до нее доберемся. Вот только дай мне возможность отдохнуть немного.

Питер, кряхтя словно старик, улегся на жесткую землю.

— Если по дороге проедет машина, пока мы валяемся в траве, ты будешь виновата в том, что упустила наш шанс на спасение.

— Питер, мы не на необитаемом острове, мимо которого корабль проходит раз в пять лет. Будет и другая машина, ничего страшного.

— Это ты сейчас так говоришь, а потом опять начнешь винить меня в своих неудачах.

— Обещаю, что не буду.

— Верится, конечно, с трудом.

Эмма пожала плечами.

— Я не стану тебя переубеждать.

— И правильно. Не трать слова понапрасну.

Питер уставился на облака. И что она на них пялится? Какие еще котята ей мерещатся? Да и на земле лежать неудобно. К тому же мошки и муравьи не дают покоя: так и норовят залезть в нос или глаза.

Он услышал ее тихий вздох, и вдруг на него снизошло вдохновение. Питер готов был к тому, что получит хорошую оплеуху и снова впадет в немилость, но терять ему по большому счету было нечего. В нем проснулся бунтарский дух экспериментатора. Питер перекатился на бок, склонился над Эммой, глядящей на него большими удивленными глазами, и поцеловал ее прямо в горячие, зазывно приоткрытые губы. Поцелуй застал ее врасплох, но Эмма неожиданно ответила на него. Она прижалась к Питеру и обвила руками его шею. Ее пальцы перебирали его волосы. Не прекращая ее целовать, Питер медленно расстегнул несколько пуговиц на ее блузке, и его рука скользнула под ткань. Эмма тихо застонала, когда ощутила прикосновение его ладони. Ее еле слышный стон распалил Питера. Неожиданно он понял, что теряет над собой контроль. Эксперимент удался, но результат был неожиданным. Настолько неожиданным, что Питер мгновенно потерял голову. Он не предполагал, что Эмма откликнется на его ласки. И уж тем более Питер не думал, что почувствует влечение к женщине, которую, как ему казалось, он на дух не переносил.

Сигнал автомобиля заставил Питера и Эмму разомкнуть объятия. Громкий звук вырвал их из сладкого плена страсти и заставил вернуться в суровую, отнюдь не романтичную реальность. Ошеломленно глядя друг на друга, они заговорили одновременно — быстро, нервно, глотая целые фразы.

— Я… наверное, это машина… надо идти…

— А мы… прости, я… то есть… машина, да…

Они вскочили на ноги. Питер принялся отряхивать одежду, на которую налипли мелкие сухие травинки и пыль, а Эмма попыталась застегнуть пуговицы, но удалось это только с третьей попытки — пальцы ее не слушались.

— Кажется, нас ждут, — пробормотала Эмма, глядя на старый внедорожник, стоящий на дороге рядом с ее машиной.

— Вот и спасение, — нервно улыбнулся Питер. — Идем же.

Он протянул ей руку, но Эмма отскочила от него будто ужаленная. Она боялась к нему прикасаться — вдруг снова почувствует, как жар наполняет ее тело… Нет, даже думать об этом нельзя!

Спотыкаясь о кочки, они побежали к внедорожнику. Оба видели в нем спасительный маяк, который светит в темноте, чтобы заблудившиеся корабли могли войти в гавань. Из машины вышел полный мужчина в латаном-перелатаном рабочем комбинезоне. Эмма попыталась улыбнуться, но губы ее так дрожали, что она прекратила всякие попытки выглядеть обаятельной.

Мужчина с интересом смотрел на приближающихся к нему мужчину и женщину. И по его насмешливому взгляду Эмма поняла, о чем именно он подумал, когда увидел, как она и Питер выбираются из травы.

— Простите, что помешал, — сказал он.

— Что вы! Вы ничуть не помешали! — хором воскликнули Эмма и Питер. Оба покраснели и смутились, но мгновенно подобрались, когда взглянули друг на друга.

— Я подумал, — продолжил мужчина, — вдруг что случилось. Дорогой автомобиль стоит посреди дороги… Мало ли что произошло.

— И вы оказались правы! — первым нашелся Питер. — У нас бензин закончился. Не подбросите до ближайшей заправки?

— А что, подброшу. Кстати, Фрэнк меня зовут. — Он протянул шершавую и мозолистую ладонь, выдающую в нем привыкшего к тяжелой работе человека.

— Питер Лейден. А это…

— Эмма Сент-Джон, — представилась Эмма.

— Незнакомые имена. — Фрэнк вгляделся в лицо Питера, словно надеялся его узнать. — Вы нездешние?

— Мы из Вашингтона.

Фрэнк присвистнул.

— Далековато вас занесло. По делам тут или как?

Эмма почти пришла в себя, и к ней вернулось ее прежнее задиристое настроение. Какое дело этому человеку до того, откуда они приехали и куда направляются? Вот вечно эти фермеры — а в том, что Фрэнк фермер, Эмма не сомневалась — любят тянуть кота за хвост. Вместо того чтобы оказать реальную помощь, он принялся выспрашивать что да как. Ужас до чего невежливо! Конечно, ему-то что: судя по всему, он никуда не торопится. Однако они-то спешат!

Ты не спешила, когда пять минут назад целовалась с Питером, лежа на траве, шепнул ей внутренний голос, и Эмма разозлилась еще сильнее. Она хотела было сказать Фрэнку, что он сует нос не в свое дело, однако вовремя вспомнила о просьбе Питера молчать как рыба, если появится тот, кто может выручить их из беды.

— Не поверите, но мы едем к одной местной писательнице, — объяснял тем временем Питер, ликуя в душе, что Эмма впервые в жизни последовала его совету.

— Случайно не к Джейн Дрейк? — спросил Фрэнк.

— К ней! А вы с ней знакомы?

— Конечно! Она же моя соседка. Вот только до нашего поселка еще несколько часов езды. Как же вы с бензином-то не рассчитали?

— Забыли по глупости заправить бак вовремя.

— Ну ничего. — Фрэнк наконец перешел к делу. — Сейчас привяжем вашу машину к моей, и я дотащу вас до заправки.

— Можешь сесть в его автомобиль. Вы с фермером, кажется, нашли общий язык, — шепнула Эмма Питеру, пока их новый знакомый искал трос. — А я сяду за руль своей тачки.

— Не хочешь оставаться со мной наедине? Понятно…

— Ничего тебе не понятно! — окрысилась на него Эмма. — Оставь меня в покое, сказано тебе!

— Здравствуйте, давно не виделись! — с непередаваемым сарказмом произнес Питер. — А нельзя ли хоть ненадолго вернуть ту Эмму, которая не орет на меня по любому поводу?

Не удостоив вниманием его вопрос, Эмма развернулась и села в свою машину. Питер возвел очи горе, что-то пробормотал, сплюнул на дорогу и принялся помогать Фрэнку, который отыскал-таки трос.

Никогда больше ее не поцелую! — поклялся себе Питер. Даже если она упрашивать меня будет. Целоваться с Эммой все равно что лобызать медведицу. Вроде с виду милая и пушистая, а стоит отвлечься — получишь когтистой лапой по морде.