Всемирная история. Том 5 Становление государств Азии

Так, китайские летописцы утверждают, что первое племенное объединение в Корее, — возникшее в северной части полуострова и прилегающих частях Южной Маньчжурии, было образовано в конце II тысячелетия до н. э. выходцами из Китая, перешедшими в этот район во время междоусобных смут, сопровождавших падение древнего царства Инь и возникновение царства Чжоу. Во главе этого объединения, получившего китайское наименование Чаосянь, в корейском произношении — Чосон, стал один из племенных вождей Инь — Кидза, (Ци Цзы), перешедший в Корею вместе со своей племенной группой. Вскоре китайские переселенцы слились с основным населением этой части полуострова, так что это объединение — если даже и допустить важную роль китайцев в его образовании — было по характеру корейским.

Местное население научилось у китайских переселенцев шелководству и некоторым ремеслам. Из Китая проникли в Корею и некоторые земледельческие культуры (черный горох, гаолян, гречиха), а также изделия из бронзы и железа.

В III — II вв. до н. э. — в годы падения в Китае империи Цинь и образования империи Хань — в эти места проникла новая большая волна переселенцев из Китая, среди которых был Ви Ман (Вэй Мань) — один из ванов северного китайского царства Янь. Ви Ман захватил власть в царстве Чосон (начало II в. до н. э.). В 108 г. до н. э. царство Чосон подпало под власть Ханьской империи и из его территории были образованы четыре области. Одна из них — Накран (Лолан) с центром в районе современного Пхеньяна. Отсюда китайское влияние проникает на юг Кореи и в Японию.

В Южной Корее уже к IV в. до н. э. складывается несколько племенных объединений: Махан, Чинхан, Пен-хан. Племена Махан уже употребляли металлические орудия, жили оседло в землянках, занимались земледелием и скотоводством (разводили быков, лошадей). Племена Чинхан, среди которых было много китайских переселенцев, знали шелководство, строили небольшие города, добывали железо. Племена Пенхан по своей культуре были близки к Чинхан. По данным китайских хроник, население этих трех племенных объединений по языку и обычаям было схоже между собой и более резко отличалось от северокорейских племен.

Постоянный приток новых переселенцев из Китая, бежавших, по выражению китайских хроник, от «горькой службы», а также тесные связи с Китаем способствовали быстрому разложению родового строя у племен Кореи и появлению самостоятельных государств. Уже в I в. до н. э. на территории Кореи образовались три племенных союза. В восточной части полуострова на месте Чинхан и Пенхан появился племенной союз Силла, в западной части полуострова на месте Махан — Пэкче, в Северной Корее и Юго-Восточной Маньчжурии — Когурё. Из этих племенных союзов в III — IV вв. выросли государства, сохранившие те же названия. Наиболее сильным из них было Когурё; оно уничтожило китайское владычество не только в Корее, но и в Восточной Маньчжурии.

КОРЕЙСКИЕ ГОСУДАРСТВА В ПЕРВЫЕ ВЕКА НАШЕЙ ЭРЫ

Об внутреннем устройстве этих государств сведений сохранилось мало. Своеобразие развития корейского этноса обуславливался его относительной изолированностью. Тем не менее, сам факт образования государств говорит о расслоении общества. В источниках есть указания о существовании частного и государственного рабовладения. В рабов обращали за преступления. Существовало также долговое рабство с правом выкупа. Ведущей роли в производстве рабы не играли; они либо использовались в качестве дворовой челяди, либо служили предметом вывоза в Китай.

Хроники сообщают, что когда в 386 г. в Пэкче было предпринято строительство оборонительного вала на северной границе, то для этого строительства были привлечены свободное население. Скорее всего концентрация производства была недостаточна для массового применения труда рабов.

Наиболее развитыми отраслями производства в государстве Силла были скотоводство и горное дело, в Пэкче —

поливное и сухое рисосеяние и ремесло. Преимущество Когурё заключалось в его близости к более культурному Китаю, но эта же близость служила источником постоянных столкновений. Между тремя государствами происходили частые войны, в которых своекорыстное участие принимали правители Китая. Южное побережье Кореи неоднократно подвергалось набегам японских племен, которые большей частью успешно отражались корейскими государствами.

Кроме Китая, в процессах исторического развития Кореи играла также Япония. Так, особенно усилились набеги японцев в IV в. н. э., когда им даже удалось захватить небольшой кусочек на крайнем юге полуострова — часть царства Карак (или Мимана, как называют его японские источники).

Корея в это время достигла сравнительно высокого развития культуры. Материальная культура государства Когурё не уступала культуре соседей — китайцев. Через Корею китайская культура проникла в Японию.

ЯПОНИЯ НЕОЛИТ И ПОЯВЛЕНИЕ МЕТАЛЛОВ

Япония — древнее, самобытное государство. Без преувеличения можно сказать, что европейский читатель знает Японию одновременно и очень хорошо, и еще очень слабо. Последнее относится главным образом к области духовной жизни японцев, их национально-психологическим особенностям.

История Японии начинается с неолита. Расположенная на архипелаге, который тянется с севера на юг вдоль восточного побережья Азиатского континента (ее главные острова: Хоккайдо (наименее населенный) — на севере, Хонсю и Сикоку — в центре и Кюсю — на юге), Япония заключает в себе более трех тысяч островов.

Извержения вулканов, землетрясения, наводнения, горные обвалы и ураганы испокон веков сопутствовали жизни японцев; не в последнюю очередь природные катаклизмы способствовали выработке таких национальных качеств, как мужество, терпеливость, самообладание, сноровка. Стоит ли удивляться, что природа вызывает в душах японцев и чувство обреченности, и одновременно чувство благоговения.

Хотя природные условия Японских островов и оказали заметное влияние на формирование национальной психологии японцев, но определяющим фактором здесь, как и повсюду на земле, безусловно, выступил способ производства.

Японцы издревле занимались охотой, морским промыслом, животноводством, но большая часть населения веками возделывала рисовые поля.

Вопросы этногенеза японцев и в настоящее время все еще вызывают споры, рождая самые противоречивые гипотезы и теории, ни одна из которых не в силах объяснить всей совокупности накопленных наукой фактов.

В традиционном японоведении считается, что древнейшую основу населения Японии составляли айны. Их хозяйство базировалось на охоте, рыболовстве, лесном и прибрежном собирательстве. На Хоккайдо к айнам примешивались мигрировавшие туда выходцы с восточного побережья Азиатского материка. На островах Кюсю и Сикоку и на юге Хонсю айнское население смешивалось и ассимилировалось с аустронезийскими племенами.

Эти данные не противоречат мнению отдельных ученых о палеолитическом характере некоторых памятников. Однако они недостаточно обоснованы (находки в провинции Харима и др.). Видимо, уже в V — IV тысячелетиях до н. э. в Японии существовал неолит. Древнейшими неолитическими памятниками Японии являются раковинные кучи, распространенные, главным образом, по тихоокеанскому побережью. По содержимому этих куч можно заключить, что население занималось по преимуществу собирательством и рыбной ловлей. В них встречаются остатки съедобных раковин и рыб, гарпуны, грузила и рыболовные крючки. В более поздних кучах часто встречаются кости пресноводных рыб, оленей, диких свиней, птиц. Вместе с орудиями охоты (обсидиановые наконечники стрел, шлифованные топоры и кинжалы) и рыбной ловли в этих кучах встречается керамика, изготовленная от руки, богато украшенная типичным для ранней Японии веревочным орнаментом (дземон). Глиняные женские статуэтки указывают на существование матриархата. Население жило поселками в больших землянках и хоронило трупы тут же в раковинных кучах. Костяки лежат на спине в скорченном положении, они часто обсыпаны красной охрой. Японский неолит характеризуется сравнительно высоким уровнем развития культуры при общих замедленных темпах этого развития на последнем этапе.

В более передовых, южных районах в I тысячелетии до н. э. в изобилии появляются характерные для позднего неолита шлифовальные орудия, а в погребениях — металлические изделия. Керамика хорошо обожжена, иногда изготовлена на гончарном круге, чаще всего гладкая или с простым орнаментом (тип яей). Население уже заселило внутренние части островов и было знакомо с земледелием и зачатками скотоводства.

С наступлением эпохи металла намечается имущественная дифференциация, на которую указывают погребения в двойных урнах и богатый погребальный инвентарь (бронзовые зеркала, мечи и кинжалы). Эта дифференциация усиливается в так называемую курганную эпоху (ранний железный век).

Этническая принадлежность древнейшего населения архипелага еще не окончательно выяснена. В образовании японской народности приняли участие, как уже указывалось, как айны и другие южные племена, так и — позднее — племена монголо-малайского происхождения.

С середины первого тысячелетия до н. э. на Японские острова через Корейский пролив с юга Корейского полуострова проникают так называемые протояпонские племена. С их приходом на островах появились домашние животные — лошадь, корова, овца, к этому периоду относится и возникновение культуры поливного риса. Процесс культурного развития пришлых племен, их взаимодействие с местным аустронезийско-айнским населением происходили вплоть до V в. Основным направлением хозяйства на Японских островах окончательно стало рисосеяние.

В более поздний период островное население окончательно восприняло из Кореи, а также из Китая элементы китайской и корейской культуры. К этому времени на юге Кюсю завершилась ассимиляция остатков аустронезийского населения. Одновременно начался процесс заселения лесистого севера острова Хонсю. Местное айнское население этого острова частично смешалось с пришельцами, частично было оттеснено на север.

Эти процессы привели к тому, что в настоящее время Япония — одна из самых однородных по этническому составу стран мира, основу нации (более 99 процентов населения) составляют японцы. Айны теперь сохранились лишь на Хоккайдо, их численность не превышает 20 тыс.

История Японии с 1 в. до н. э. известна уже по письменным источникам. Самые ранние сведения содержатся в китайских исторических памятниках: в «Истории Старшей династии Хань» и «Истории Младшей династии Хань» сообщаются сведения о Японии I в. до н. э. — II в. н. э., в «Истории Вэй» (Вэйчжи) и «Истории Сун» (Суншу) — сведения о Японии II — V вв. н. э. Японские хроники «Кодзики» (VIII в. н. э.) и «Нихонги» (VIII в. н. э.) более подробны, нежели китайские, в том, что касается самой Японии, но менее точны. Хронология их весьма запутана и до VI в. н. э. мало достоверна. Кроме того, в них много более поздних наслоений.

Согласно японской системе верований — синтоизму японская нация ведет свое начало от богини солнца Аматэ-расу, прямым потомком которой был легендарный император Японии Дзимму (Дзимму-Тэнно), взошедший на престол государства Ямато в 660 г. до н. э. и положивший начало непрерывной династии японских императоров. В Японии принято подразделять историю страны на эры правления того или иного императора. Личность императора, сама идея императорской власти всегда выступали как важнейший цементирующий фактор национального самосознания японцев.

РАЗЛОЖЕНИЕ РОДОВОГО СТРОЯ

В начале нашей эры японские племена заселяли не всю территорию архипелага, а лишь часть островов Хонсю и Кюсю. На севере Хонсю жили айны (эбису), на юге — кумасо (хаято). Понятно, что подобное сожительство племен на одной территории не могло благоприятно повлиять на дальнейшую судьбу более слабых. Пока японские племена находились на стадии патриархального рода, пленные и переселенцы с материка принимались в род и становились его полноправными членами. Особенно охотно принимались корейские и китайские переселенцы-ремесленники. Основная масса свободных членов рода занималась сельским хозяйством. Сеяли рис, просо, бобы. Сельскохозяйственные орудия каменные или деревянные.

На протяжении II — III вв. увеличение родов, разделение их на большие и малые и расселение отдельных групп в разных местах страны, а также развитие обмена способствовали укреплению межродовых и межплеменных связей. Это вместе с борьбой против окружающих неяпонских племен вызывало тенденцию к более крупным межплеменным объединениям. Процесс объединения осуществлялся не мирным путем, а в ходе ожесточённой межродовой борьбы. Более слабые роды поглощались более сильными.

Японские хроники сообщают о подчинении большого количества родов, населявших центральную часть полуострова Хонсю, наиболее сильной группе родов — Ямато. Такие же племенные объединения возникают в Цукуси.

Значительные изменения произошли и внутри рода. В хозяйственной жизни основной единицей становится община — мура, представляющая собой объединение нескольких кровнородственных групп в 15—30 человек каждая. Постепенно эти кровнородственные группы выделяются из состава «мура» в особые семейные общины.

Иной характер приобрели войны между племенами: побежденные стали облагаться данью, пленные обращаться в рабов. Рабы или использовались внутри семейной общины, или вывозились в соседние страны. «История Младшей династии Хань» сообщает, например, об отправке в 107 г. н. э. из Японии в Китай 160 рабов. В обстановке постоянных войн росло значение военачальников, общеплеменного вождя («царя») и старейшин наиболее крупных родов. Большая часть военной добычи и пленных попадала в их руки. В то же время непрерывные войны тяжело отражались на положении рядовых членов рода и наносили значительный ущерб хозяйству. Разложение родо-племенной организации сопровождалось дальнейшими изменениями в социально-экономическом строе. Наряду с рабами, преимущественно использовавшимися в качестве домашних слуг, появляется новая категория не свободных — бэ. Они были первоначально простыми данниками рода-победителя, позднее в бэ превращают китайских и корейских переселенцев, покоренных родами.

Несмотря на свое островное положение, Япония постоянно испытывала влияние, более высокой китайской и корейской культуры. Прослеживаемое по историческим памятникам начало сношений Японии с Китаем относится к I в. до н. э., а в III в. н. э. Япония и Китай время от времени обмениваются посольствами. Эти связи Японии с Китаем, а особенно с Кореей, имели большое положительное значение для исторического развития Японии в данный период.

РЕЛИГИЯ В ДРЕВНЕ ЯПОНИИ

Буддизм проник в Японию из Индии через Корею и Китай в VI в. Буддийские проповедники сразу оценили все выгоды союза с синтоизмом. Где можно было, старались они использовать синтоистские верования для пропаганды идей буддизма. Существенный отпечаток на психологию японцев наложило и конфуцианство, пришедшее в Японию сначала через Корею — в IV — V вв. и затем непосредственно из Китая — в VI в. Тогда-то китайский язык стал языком образованных японцев, на нем велась официальная переписка, создавалась литература. Если проникновение конфуцианства повлекло за собой распространение китайского языка, то китайский язык, привившийся в высших сферах страны, в значительной степени служил целям пропаганды конфуцианского влияния. Неудивительно, что конфуцианская доктрина обожествления предков, почитания родителей, беспрекословного подчинения низших высшим, подробнейшая регламентация поведения любого члена общества прочно врезалась во все сферы психологии людей. Конфуцианские представления хорошо выражены в следующем изречении: «Отношения между высшим и низшим подобны отношениям между ветром и травой: трава должна склониться, если подует ветер».

Буддизм и конфуцианство стали играть в Японии роль своеобразной идеологической и моральной надстройки.

Однако в системе религиозных доктрин Японии главенствующее место занимала истинно японская религия синто.

СИНТО (ПУТЬ БОГОВ)

Это древняя японская религия. Хотя истоки ее, по общему признанию, неизвестны, ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что она возникла и развилась в Японии вне китайского влияния.

Японец обычно не стремится вникать в суть и происхождение синто, для него это и история, и традиция, и сама жизнь. Синто напоминает древнюю мифологию. Практическая же цель и смысл синтоизма состоит в утверждении самобытности древней истории Японии и божественного происхождения японского народа: согласно синто, считается, что микадо (император) — потомок духов неба, а каждый японец — потомок духов второго разряда — ками. Для японца ками означает божество предков, героев, духов и т. д. Мир японца населен мириадами ками. Набожный японец думал, что после смерти он станет одним из них.

Синтоизм свободен от религиозной идеи «центральной власти» всевышнего, он учит главным образом культу предков и поклонению природе. В синтоизме нет других заповедей, кроме общежитейских предписаний соблюдать чистоту и придерживаться естественного порядка вещей. У него есть одно общее правило морали: «Поступай согласно законам природы, щадя при этом законы общественные». По синтоистским представлениям, японец обладает инстинктивным пониманием добра и зла, поэтому соблюдение обязанностей в обществе тоже инстинктивно: если бы было не так, то японцы «были бы хуже зверей, которых ведь никто не учит, как надлежит им поступать». Сведения о синтоизме в древних книгах «Кодзики» и «Нихонги» дают достаточное представление об этой религии.

В подобных сочинениях объединены две идеи — идея кровного племенного единства и идея политической власти. Отражение первой — в расширении племени во времени: в отношении к прошлому, в соединении с рождения вообще всех вещей; во включении всего инородного в состав племени, в подчинении ему, в притягивании генеалогической линии по главным представителям — богам, вождям, царям — как проявление единства племени. Отражение второй — в представлении политической власти как выполнения богами, вождями, царями воли высших богов.

Японские хроники утверждают, что первоначально в мире царил хаос, но затем все приобрело стройность: небо отделилось от земли, обособились женское и мужское начала: первое — в лице богини Идзанами, второе — в лице ее мужа Идзанаги, У них родилась богиня солнца Аматэрасу; бог луны Цукиеми и бог ветра и воды Сусаноо вступили между собой в борьбу. Аматэрасу победила и осталась на небе, а Сусаноо был изгнан в страну Идзумо на землю. Сын Сусаноо — Окунинуси сделался правителем Идзумо. Аматэрасу не смирилась с этим и принудила Окунинуси передать правление ее внуку Ниниги. Ниниги сошел с неба и принял управление государством Идзумо. В знак власти ему вручили три священных предмета — зеркало (символ божественности), меч (символ могущества) и яшму (символ верности подданных). От Ниниги произошел Дзиммутэнно (титул тэнно означает «Верховный правитель»; сохраняется за царствующим домом до наших дней; передается на европейских языках словом «император»), мифический первый император Японии — микадо. Зеркало, меч и яшма с тех давних пор остаются эмблемой японского императорского дома.

Император микадо в сознании японца благодаря своему «божественному» происхождению состоит в родстве со всем народом, он — глава нации-семьи. Даже сегуны, господствовавшие в Японии более трехсот лет, называли себя представителями микадо. Идея микадо, освященная синтоизмом, не исчезла из сознания японцев и сегодня, хотя, конечно, ее регулирующая сила значительно ослабла.

Даже современные японцы, внешне как будто бы и не придавая серьезного значения этой идее, подсознательно искренне благоговеют перед ней. До сих пор в синтоистских храмах совершаются различные обряды в честь императорской семьи (по некоторым данным их насчитывается более Ста тысяч).

Синтоизм сформировал у японцев особый взгляд на мир вещей, на природу, взаимоотношения. Этот взгляд базируется на пяти концепциях.

Первая концепция утверждает, что все сущее является результатом саморазвития мира: мир появился сам по себе, он хорош и совершенен. Регулирующая сила бытия, согласно доктрине синто, исходит из самого мира, а не от какого-то верховного существа, как у христиан или мусульман. На таком понимании мироздания покоилось религиозное сознание древнего японца, удивлявшего вопросами представителей других конфессий: «Какая у вас вера?» или того более — «Верите ли вы в Бога?»

Вторая концепция подчеркивает силу жизни. Согласно мифологии, первое сексуальное сближение произошло между богами. И потому секс и моральная вина никогда не связуются в сознании японцев. Все, что естественно, согласно данному принципу, должно уважаться, не уважается только «не чистое», но и всякое «не чистое» может быть очищено. Именно на это направлены ритуалы синтоистских храмов, вырабатывающие у людей наклонности к приспособлению, адаптации. Благодаря этому японцы оказывались способными принять почти любую новацию, модернизацию после того, как она очищена, Скорректирована, согласована с японской традицией.

Третья концепция утверждает единство природы и истории. В синтоистском воззрении на мир нет разделения на живое и неживое: для приверженца синто все живое — и животное, и растения, и вещи; во всем природном и в самом человеке живет божество ками. Некоторые считают, что люди и есть ками, или, вернее, ками располагаются в них, или в конечном счете они могут впоследствии стать ками и т. д. Согласно синто, мир ками — это не потустороннее обиталище, отличное от мира людей. Ками объединены с людьми, поэтому людям не нужно искать спасения где-то в другом мире. Согласно синто, спасение обеспечивается путем слияния с ками в повседневной жизни.

Четвертая концепция связана с многобожием. Синто возник из местных культов природы, поклонения местным, родовым и племенным божествам. Первобытные шаманские и колдовские обряды синто начали приходить к известному единообразию только с V — VI вв., когда императорский двор стал брать под свой контроль деятельность синтоистских храмов. В начале VIII в. при императорском дворе был создан специальный департамент по делам синто.

Пятая концепция синто связана с национально-психологической основой. Согласно этой концепции, боги синто, ками, породили не людей вообще, а только японцев. В связи с этим в сознании японца с самых первых лет жизни укореняется представление о том, что он принадлежит синто. Отсюда вытекают два важнейших фактора регуляции поведения. Во-первых, утверждение, что ками самым интимным образом связаны только с японской нацией; во-вторых, синтоистская точка зрения, согласно которой смешно, если иностранец поклоняется ками и исповедует синто — такое поведение неяпонца воспринимается как нелепость. Вместе с тем синто не удерживает самих японцев от того, чтобы они исповедовали любую другую религию. Не случайно почти все японцы параллельно с синтоизмом считают себя приверженцами какой-нибудь другой религиозной доктрины. В настоящее время, если суммировать количество японцев по принадлежности к отдельным конфессиям, то получится число, превышающее общее население страны.

В древности культовое действие в синто заключалось в поклонении божеству конкретного храма, которое, в сущности, не имело отношения к другим храмам. Ритуалы синтоистских храмов состояли в услаждении местного божества. Эта простота церемонии, требующая от людей лишь приношений и простейших ритуальных действий, явилась важнейшей причиной стойкости синто на протяжении столетий.

Для древнего японца, который жил в сельской местности, свой храм, его ритуалы, его ежегодные красочные праздники стали необходимой частью жизни; так жили его отцы и деды, так жил он сам, не прилагая к этому никаких усилий; так было заведено, так поступают все — родственники и соседи.

Несмотря на отсутствие единства в почитании божеств, устройство синтоистских храмов тем не менее единообразно. Основу каждого храма составляет хондэн (святилище), в котором хранится синтай (святыня, божество). К хондэну примыкает хайдэн, т. е. зал для молящихся. Изображений богов в храмах нет, однако некоторые храмы окрашены изображениями львов или других животных. При храмах Инари есть изображения лис, при храмах Хиэ — обезьян, при храмах Касуга — изображение оленей. Эти животные рассматриваются в качестве посланников соответствующих божеств. Все это свидетельствует о связи синто с многочисленными специфическими народными верованиями.

ДРЕВНИЕ НАРОДНЫЕ ВЕРОВАНИЯ

Обычно под народными верованиями понимают древнюю религиозную практику, которая не связывается с церковной иерархией. Это комплекс представлений и действий, основанных на предрассудках, суевериях и т. д. Хотя народные верования отличаются от храмового культа, однако связи здесь очевидные. Обратимся, например, к древнейшему культу лисицы, которой японцы поклоняются с незапамятных времен.

Божество в образе лисицы, верили японцы, имело тело и разум человека. В Японии были построены специальные храмы, в которых собирались люди, якобы обладающие лисьей натурой. Под ритмичные звуки барабанов и завывания священников прихожане с «лисьей натурой» впадали в состояние транса. Они полагали, что это дух лисицы вселяет в них свои силы. Поэтому люди с «лисьей натурой» считали себя в некотором роде колдунами и провидцами, предсказывающими будущее.

Издавна в Японии поклонялись и волку. Это животное считалось духом гор Оками. Люди просили Оками защитить посевы и самих тружеников от различных напастей. Так, рыбаки до сих пор просят его о ниспослании благоприятного ветра.

В некоторых районах Японии, особенно на побережье, начиная уже с древности, местные жители поклонялись черепахе. Рыбаки считали черепаху (камэ) божеством (ками) моря, от которого зависела их удача. Огромные черепахи у берегов Японии часто попадались в рыбачьи сети. Рыбаки осторожно вытаскивали их из сетей, поили сакз и выпускали обратно в море.

Также в древней Японии существовал своеобразный культ змей и моллюсков. Вообще-то в настоящее время японцы бестрепетно употребляют их в пищу, но некоторые виды змей и моллюсков считаются священными до сих пор. Это таниси, обитатели рек и прудов. Некоторые ученые полагают, что благоговейное отношение к таниси пришло в Японию из Китая. По преданиям, в районе Айдзу когда-то стоял храм Вакамия Хатиман, у подножия которого находились два пруда. Если кто-нибудь ловил таниси в этих прудах, то ночью во сне слышал голос, требующий ее возвращения. Иногда больные специально ловили таниси, чтобы услышать ночью голос ками пруда и потребовать для себя выздоровления в обмен на освобождение таниси. В старых японских медицинских книгах указывалось, что таниси — хорошее средство от глазных болезней; существуют, однако, предания и о том, что от глазных болезней вылечивается только тот, кто не употребляет таниси в пищу.

Есть места в Японии, где до сих пор верят в священную рыбешку окодзэ. Этой малютке отводилось в древних легендах очень большое место. Она считалась представительницей ками гор. Охотники заворачивали окодзэ в белую бумагу и произносили нечто вроде заклинания: «Окодзэ, если ты пошлешь мне удачу, я разверну тебя и дам увидеть солнечный свет». Многие рыбаки вешали у дверей своих хижин сушеную окодзэ в надежде, что им будет сопутствовать удача, а дом получит защиту от злых духов. Когда рыбаки попадали в беду, они обещали ками моря принести в дар окодзэ, если тот смилостивится и спасет их.

Также существовали верования, что удачу и счастье японцу принесет стрекоза томбо, которая ассоциировалась с храбростью и даже с национальным духом. Стрекозу воспринимали как воинственное насекомое, поэтому было принято носить предметы с изображением стрекозы. Этот обычай сохранился и сейчас:, изображение стрекозы можно увидеть на вещах, одежде мальчика. Такое отношение к стрекозе идет из глубины японской истории, когда Японию называли «землей стрекозы». И теперь еще можно встретить в литературе слово «стрекоза», как синоним Японии.

В древние времена акулу (самэ) в Японии считали существом, наделенным божественной силой, т. е. ками. Об акуле ходили различные легенды. В одной из них рассказывается, что однажды акула откусила женщине ногу. Отец женщины в молитвах просил духов моря отомстить за дочь. Спустя некоторое время он увидел, как в море большая стая акул преследовала одну хищницу. Рыбак поймал ее, убил и нашел в желудке ногу дочери.

Рыбаки верили, что акула может помочь избежать несчастья в море и даже могла вынести утопающего к берегу на своей спине. Считали, что за священной акулой тянулись косяки рыбы. Если рыбаку посчастливилось встретить ее, он возвращался с богатым уловом.

Японцы также боготворили краба. Амулет, изготовленный из его высушенного панциря по поверьям, защищал от злых духов и болезней. Рассказывали, что однажды кани появились в прибрежном районе, где их никто никогда не видел. Рыбаки поймали их, высушили и повесили на деревья; с тех пор злые духи стороною обходят эти места. Еще до сих пор живет предание о том, что воины Тайра, потерпевшие поражение в междоусобной войне с кланом Минато, погрузились в море и превратились там в крабов. Поэтому в некоторых сельских районах считается и по сей день, что брюшко краба напоминает человеческое лицо.

Наряду с почитанием животных в Японии распространилось поклонение горам, горным источникам, камням, деревьям и т. д. Для крестьянина природа издавна служила надежным источником жизни, поэтому он и обожествил ее в своих представлениях. Созерцания отдельных камней, деревьев и т. д. вызывали у японцев истинное наслаждение. Среди деревьев это, конечно же, ива.

Японцы боготворили плакучую иву (янаги). Ее изящные тонкие ветки, колышущиеся под малейшим дуновением ветра, вызывают у них высокие эстетические чувства. Многие поэты воспевали с древних времен янаги, художники часто изображали ее на гравюрах и свитках. Все грациозное и изящное японцы сравнивают с ветвями ивы.

Янаги японцы относили к деревьям, приносящим счастье и удачу. Из ивы делали палочки для еды, которыми пользовались только в праздник Нового года.

Изначально огромное влияние на верования, как уже указывалось, оказали пришедшие в Японию с материка религии. Это можно показать на примере культа косин.

Косин (год Обезьяны) — название одного из годов старинного циклического летосчисления, применявшегося в Японии вплоть до 1878 г. Летосчисление это состоит из повторяющихся 60-летних циклов. Культ косин связан с даосизмом, принесенным в Японию из Китая. Даосы считали, что в ночь наступления нового года косин обитающее в теле каждого человека некое таинственное существо во время сна покидает его и поднимается в небо, где докладывает небесному владыке о греховных делах. На основании этого доклада небесный владыка может лишить человека жизни, поэтому рекомендовалось проводить ночи косин без сна. В Японии этот обычай получил очень широкое распространение. Постепенно он вобрал в себя также элементы буддизма и синтоизма.

В народный пантеон японских божеств сами собой вошли многие божества из буддийского пантеона. Так, в Японии получил большую популярность буддийский святой Дзидзо. Во дворе одного из храмов в Токио была возведена статуя Дзидзо, опутанная соломенными веревками. Это так называемый Сибарарэ Дзидзо — «связанный Дзидзо»; если у человека похищали какие-то ценности, он связывал Дзидзо и обещал освободить его при обнаружении пропажи.

Исследователи следующим образом классифицируют древние народные верования японцев: производственные культы (связанные в основном с сельским хозяйством и рыболовством); культы исцеления (обеспечивавшие якобы излечивание от болезней); культы покровительства (направленные на защиту от эпидемий и других бед извне); культ — хранитель домашнего очага (оберегавший дом от пожара и поддерживавший мир в семье); культ удачи и процветания (дававший приобретения и блага жизни); культ отпугивания злых духов (направленный на избавление от разной нечисти — чертей, водяных, леших).

Следует особо рассказать о так называемой чайной церемонии (по-японски тяною). Эта церемония относится к наиболее самобытным, уникальным и древнейшим искусствам. Она играет существенную роль в духовной и общественной жизни японцев на протяжении нескольких веков. Тяною — строго расписанный ритуал, в котором участвует мастер чая — тот, кто заваривает чай, разливает его, и те, кто присутствует при этом и затем пьет. Первый — жрец, совершающий чайное действо, вторые — участники действа, приобщающиеся к нему. У каждого свой стиль поведения, охватывающий и позу при сидении, и все движения, и выражение лица, и манеру речи. Эстетика тяною, его утонченный ритуал подчиняется канонам дзэн-буддизма. Согласно легенде, она берет свое начало из Китая со времен первого патриарха буддизма Бодхидхармы.

Однажды, гласит легенда, сидя в медитации, Бодхидхарма почувствовал, что глаза его закрываются и против воли его клонит ко сну. Тогда, рассердившись на себя, он вырвал свои веки и бросил их на землю. На этом месте вскоре вырос необычный куст с сочными листьями. Позже ученики Бодхидхармы стали заваривать эти листья горячей водой — напиток помогал им сохранить бодрость.

В действительности чайная церемония возникла в Китае задолго до появления буддизма. Согласно многим источникам, ее ввел Лао-цзы. Именно он в V в. до н. э., свидетельствуют сказания, предложил ритуал с чашкой «золотого эликсира». Этот ритуал процветал в Китае вплоть до монгольского нашествия. Позже китайцы свели церемонию с «золотым эликсиром» к простому завариванию подсушенных листьев чайного куста.

В Японии же искусство тяною получило свое логическое завершение.

БУДДИЗМ В ДРЕВНЕЙ ЯПОНИИ

Эта религия проникла, как уже отмечалось, в Японию в VI веке, когда на Японские острова начали проникать буддийские монахи. Буддийские священные книги, написанные на китайском языке, были первыми, появившимися в Японии. Традиционные формы японизированного буддизма имеют свои некоторые особенности.

Как уже указывалось, что основатель буддизма (Будда) родился в VI в. до н. э. в княжеском роде Шикиев (Могущественных), его назвали Сиддхарта, а когда он достиг совершеннолетия, ему дали имя Гаутама. То есть японцы легенду о Гаутаме принимают полностью. Так же как и то, что отец Гаутамы держал сына-наследника вдали от мирских дел, возил его на золоченой колеснице, скрывая от глаз посторонних. Молодой князь не знал забот, купался в роскоши и не ведал настоящей жизни. Однажды он все же увидел нищего старика, в другой раз — калеку, в третий — покойника и в четвертый — бродячего отшельника. Увиденное потрясло Гаутаму и переменило его судьбу. Он отказался от богатого наследства, оставил жену и сына и в 29 лет стал странствующим аскетом.

Шесть лет Гаутама, согласно японской интерпретации, провел в скитаниях, живя подаянием. Как-то ночью, сидя под деревом Бо (Бодхи, что значит «познание») в глубокой задумчивости, он понял смысл бытия — на него снизошло просветление. Гаутама познал четыре святые истины: жизнь в своей основе есть страдание; причиной страдания являются страсти, потребности, желания людей; чтобы избавиться от страданий, надо пресечь все желания; сделать это можно только путем ухода от действительности и достижения «высшего просветления» — нирваны.

С того времени как Гаутама стал Буддой (будда на санскрите означает «просветленный», «достигший прозрения», и японцы также заимствовали это понятие), его стали именовать Шакья-Муни (святой из рода Шакиев).

Дальнейшую жизнь Будда посвятил проповеди своего учения. Умер он в 80 лет. Последователи, в том числе и в Японии, стали наделять его различными сверхъестественными способностями: он мог быть невидимым, летать по воздуху, ходить по воде, держать в руках солнце и луну и т. д. Постепенно Будда приобрел в представлениях людей и другие божественные качества.

Главным в японизированном буддизме является уход от житейской действительности. Буд дизм проповедует отречение от страстей, провозглашает тщетность мирских забот, призывает к душевному покою.

Буддисту, как вытекает из канонов, следует бежать из сансары (материального, чувственного мира), чтобы перейти в мир нирваны. Согласно учению Будды, сансара — это иллюзорный мир, а нирвана — мир подлинный. Реальность, как следует из догматов буддизма, — это движение специфических частиц — дхарм. Все в мире образуется из комбинации дхарм. Буддийские схоласты насчитывают от 70 до 100 разновидностей дхарм. Выделяют также определенные группы дхарм: дхармы бытия и небытия (то, что рождается и исчезает, и то, что существует вечно); дхармы волнения и покоя (то, что подвержено страстности и суете, и то, что стремится к успокоению); дхармы психических состояний (ощущение благоприятного, неблагоприятного и безразличного отношения к окружающему); познавательные дхармы (ощущение, восприятие, представление); дхармы сознания и подсознания (подконтрольные сознанию абстракции и то, что неподконтрольно сознанию).

Дхармы, согласно буддизму, никогда не исчезают, а лишь соединяются в различные структуры. В связи с этим и человеческая смерть понимается как распад одной структуры дхарм и появление другой в образе человека, животного, насекомого, растения и т. д. Жизнь, по буддизму,— это цепь бесконечных перерождений. Чтобы обеспечить себе «хорошее перерождение», не переродиться, скажем, в змею или насекомое, человек должен соблюдать предписания буддизма. Представление о месте человека в мире изложено в многочисленных посланиях Будды. Суть их хорошо видна в обращении Будды к своим ученикам перед смертью.

«Пусть мое учение освещает вам путь жизни! Положитесь на него; не верьте ничему другому. Будьте сами светом себе. Надейтесь только на себя; не надейтесь на других. Блюдите свое тело, заботьтесь о чистоте его; не поддавайтесь искушениям; разве вы не знаете, что искушения принесут вам страдания? Заботьтесь о душе своей; знайте, что она вечна; разве вы не убеждены в том, что забвение ее, ваша гордыня и себялюбие принесут вам неисчислимые страдания? Будьте внимательны ко всему, что окружает вас; разве вы не видите, что все это извечная «самость»? Разве вы не знаете, что все это со временем распадется на части и будет развеяно? Не пугайтесь страданий, следуйте моим заветам и вы избавитесь от них. Делайте все с душою — и вы будете моими верными учениками.

Друзья мои... Не забывайте, что смерть — это только распадение тела. Тело нам дали родители. Оно вскормлено пищей, поэтому болезни и смерть неизбежны. Но вы знаете, что Будда — это не тело, это Просветление. Тело исчезнет, а мудрость просветления останется навечно. Просветление будет жить с вами в виде Дхармы. Тот, кто видел мое тело, еще не видел меня. Меня видел тот, кто познал мое учение. После моей смерти вашим учителем будет моя Дхарма. Следуйте этой Дхарме — и вы будете верны мне».

Разумеется, что ранний буддизм несколько отличался от того, который проник в Японию. Так, в раннем буддизме упор делался не на мировоззренческие вопросы, а на нормы поведения человека. Эти нормы не отрицали того, что содержалось в приемлемых для того или иного этноса уже испытанных кодексов жизни. В результате буддизм быстро завоевал многочисленных сторонников. Его победное шествие из Индии цо Южной и Восточной Азии началось в III в. до н. э. На рубеже новой эры буддизм распространился в Китае, в IV в. — в Корее и в VI — VII вв. утвердился в Японии.

Естественно, такая громадная по числу адептов религия не могла сохранить единство и довольно скоро стала дробиться на секты. Самый существенный раскол произошел в I в., когда в рамках буддизма определились два направления: хинаяна и махаяна.

В Японии многие китайские и корейские монахи, принесшие буддизм, создавали свои секты. Между сектами развернулась борьба на почве доктрин хинаяны и махаяны. Последняя воспринималась японцами как более приемлемая, поэтому повсюду стали возникать махаянистские храмы.

Махаяна (букв, «большая колесница») означает в противоположность хинаяне (букв, «малая колесница») «широкий путь спасения». По учению махаяны, спастись может не только монах, как в хинаяне, но всякий, кто будет соблюдать определенные заповеди и предписания. Будда рассматривается не как учитель, а как бог. Считается, что было бесчисленное количество будд, что следующий будда сменит ныне существующего через восемь с лишним миллионов лет. В пантеоне махаяны насчитывается более тысячи будд, которые придут к людям в будущем. Еще больше насчитывается бодхисаттв.

Согласно буддийским канонам, бодхисаттва — это просветленный человек, который отказывается от нирваны, чтобы помочь всем людям достичь просветления. Бодхисаттвы «сближают» людей с буддой, приходят к ним на помощь по их зову. Бодхисаттвам помогают архаты, т. е. святые, которые достигли познания основополагающих истин бытия и распространяют учение буддизма среди масс населения.

Количество приверженцев буддизма в конце VI — VII вв. н. эры возросло такими стремительными темпами, что император Камму, опасаясь монашеского «нашествия», в 794 г. перенес свою столицу из Нары в уезд Уда.

Разумеется, свою дальнейшую и более глубокую трансформацию буддизм в Японии претерпел значительно позже. Но уже в начале этой трансформации японский буддизм, сосредотачивая внимание на внутренних проблемах человека, рекомендовал национальный подход к переживаниям действительности. В отличие от классического буддизма, проповедующего отказ от желаний, японский пропагандирует разумное к ним отношение. По канонам японского буддизма только нереальные желания являются причиной тревог и беспокойства. «Просветление» (по-японски сатори) не связано с отказом от прелестей жизни. Достигнув просветления, как уже следует из практики современных сект, японец должен наслаждаться жизнью.

Буддизм для японского этноса, таким образом, еще с глубокой древности был жизнеутверждающей религией.

КОНФУЦИАНСТВО В ЯПОНИИ

Обычно под конфуцианством понимают религиозно-философскую систему, возникшую в Китае 2500 лет назад. Однако во времена победного распространения этой системы по различным странам Азии, в том числе и в Японии, в китайском языке не было отдельного слова для обозначения понятия «религия»: употребляемый в таких случаях иероглиф цзяо (по-японски ке) в переводе обозначал и религию и учение. Именно в таком понимании конфуцианство восприняли и японцы.

Согласно учению Конфуция иероглиф жэнь состоит из двух смысловых элементов: «человек» и «два». Конфуций считал, что человек обладает урожденным чувством человечности, которое проявляется в общении с другим человеком. В широком смысле жэнь означает совокупность принципов взаимоотношений: милосердие, сдержанность, скромность, доброта, сострадание, любовь к людям, альтруизм. Долг, по Конфуцию, означает высший закон жэнь, он объединяет сумму моральных обязательств, которые человек принимает на себя добровольно. В нормах поведения (этикет, обряды, благопристойность) реализуется чувство долга. Чтобы все это проявлялось во взаимоотношениях людей без напряжения, люди должны обладать основами морально-эстетических знаний. Такие знания приобретаются, по Конфуцию, только посредством усвоения узаконенных установлений, изречений и подражания. В связи с этим верность в смысле покорности и безоговорочного следования авторитету должна быть незыблемой. Особый принцип, пронизывающий, по Конфуцию, все общество, это сяо — сыновняя почтительность, любовь сына к родителям, и прежде всего к отцу.

Как и в традиционном конфуцианстве, японские последователи Конфуция считают, что согласно сяо, дети должны не только исполнять волю родителей и верно служить им, но и всем сердцем любить их. Если человек не любит родителей, а тем паче, не признает своих сыновних обязанностей, — он существо никчемное.

Конфуций учил, что лучше умереть, чем отказаться почитать родителей. Это положение было воспринято в Японии как нельзя лучше. Кроме того, идеи конфуцианства были изложены в Японии в особых трактатах, которые усиленно внедрялись в умы людей. Государство заботилось о распространении идей сяо среди подданных. Это объяснялось тем, что сам принцип включал в свою орбиту не только взаимоотношения между отцом и сыном, но и обществом в целом: отношения между императором и министрами, между местными властями и населением. Сыновняя почтительность (безоговорочное подчинение отцу) распространялась на всю государственную иерархию, означая подчинение существующему порядку.

Следует указать, что если буддизм можно считать индивидуально-психологической системой регуляции поведения, то конфуцианство — морально-этической, на основе которой строится поведение людей в обществе. Кроме того, господствовавшие в Японии синто и буддизм оказывались значительными препонами на пути идей Конфуция. Поэтому в древности конфуцианство не завладело широкими кругами населения. Вообще, конфуцианские памятники были переведены на японский язык только в позднем средневековье, после чего это учение обрело массовость.

ПИСЬМЕННОСТЬ В ДРЕВНЕЙ ЯПОНИИ

Хотя японский язык построен на той же иероглифической основе, что и китайский, общность двух языков ограничивается письменностью. Сам же японский язык, его грамматика и лексика относятся к языкам не аналитического, как китайский, а агглютинативного строя. Да и генетически они различны. Японцы не имели исконной японской письменности и свои древние хроники записывали китайским письмом. Китайские иероглифы не были приспособлены к фонетическому строю японского языка, что внесло большие трудности не только в систему письма и чтения, но и в понимание японского текста. Китайские иероглифы в японском тексте читались на японский лад и нередко обозначали совсем иные реалии, чем в китайском тексте. Это побудило японцев обратиться к слоговой азбуке, две фонетические разновидности которой — хирагана и катакана — объединяются под общим названием кана. С помощью кана японцы начали записывать слова, для которых не находилось китайских смысловых иероглифов. Кроме того, кана оказалась удобной для обозначения служебных глаголов и грамматических частиц. Создалось уникальное сочетание двух систем письма — иероглифической и фонетической.

ПЕРВОИСТОЧНИКИ

Древние японские пословицы представляют собой зеркало тогдашнего состояния общества. В них отражена психология этнической общности людей. Пословицы говорят омировоззрении японцев, национальном характере, который уже сформировался к описываемому периоду, о чувствах, чаяниях этой древней нации.

1.Где люди горюют, горюй и ты.

2.Радуйся и ты, если радуются другие.

3.В дом, где смеются, приходит счастье.

4.Не бойся немного согнуться, прямее выпрямишься.

5.Пришла беда — полагайся на себя.

6.Друзья по несчастью друг друга жалеют.

7.И Конфуцию не всегда везло.

8.Нет света без тени.

9.И добро и зло — в твоем сердце.

10.Злу не победить добра.

11.Бог живет в честном сердце.

12.Выносливость лошади познается в пути, нрав человека — с течением времени.

13.Где права сила, там бессильно право.

14.Таланты не наследуют.

15.И мудрец из тысячи раз один раз да ошибается.

16.Слугу, как и сокола, надо кормить.

17.Любит чай замутить.

18.Кто родился под грохот грома, тот не боится молний.

19.Женщина захочет — сквозь скалу пройдет.

20.Бессердечные дети отчий дом хают.

21.Какая душа в три года, такая она и в сто.

22.Об обычаях не спорят.

23.Кто чувствует стыд, тот чувствует и долг.

24.Кротость часто силу ломает.

25.С тем, кто молчит, держи ухо востро.

26.Кто плавать может, тот и утонуть может.

27.За излишней скромностью скрывается гордость.

28.Прямой человек, что прямой бамбук, встречается редко.

29.Свою лысину три года не замечают.

30.Из пороков самый большой — распутство, из добродетелей самая высокая — сыновний долг.

31.Сострадание — начало человеколюбия.

32.Гнев твой — враг твой.

33.Лошадь узнают в езде, человека — в общении.

34.И камень может проговориться.

35.Металл проверяется на огне, человек — на вине.

36.У кого веселый нрав, тот и сквозь железо пройдет.

37.Кто любит людей — тот долго жйвет.

38.За деньги ручайся, за человека — никогда.

39.Рождают тело, но не характер.

40.Кто пьет, тот не знает о вреде вина; кто не пьет, тот не знает о его пользе.

41.Где нет чувства долга и людского глаза, там все возможно.

42.У человека внешность обманчива.

43.Тигр бережет свою шкуру, человек — имя.

44.Прощай другим, но не прощай себе.

45.Чрезмерное послушание — еще не преданность.

46.Искренность — драгоценное качество человека.

47.Верный вассал двум сюзеренам не служит.

48.Если уж укрываться, то под большим деревом.

49.Писатель писателя не признает.

50.Хочешь узнать себя — спроси других.

51.Не будешь гнуться — не выпрямишься.

52.Нужен был — тигром сделали, нужда прошла — в мышь превратили.

53.Эгоист всегда недоволен.

54.Ущипни себя и узнаешь — больно ли другому.

55.Тщеславию, как и сыпи, любой подвержен.

56.Со старым человеком обращайся, как с отцом.

57.Хочешь узнать человека — узнай его друзей.

58.Задумал муравей Фудзияму сдвинуть.

59.Пляши, когда все пляшут.

60.В дружбе тоже знай границу.

61.Фальшивый друг опаснее открытого врага.

62.С деньгами и в аду не пропадешь.

63.Кто беден, тот и глуп.

64.Нечестно нажитое впрок не идет.

65.Деньги льнут к деньгам.

66.Колос зреет — голову клонит; человек богатеет — голову задирает.

67.Распутство лишает и денег и сил.

68.И Будда терпит лишь до трех раз.

69.Воля и сквозь скалу пройдет.

70.Кто терпелив, тот бедности не поддается.

71.Раннее вставание трем добродетелям равно.

72.Вспылил — дело погубил.

73.Ветви, что дают прохладу, не рубят.

74.Что оценивать шкуру неубитого барсука!

75.Отдавать вору на хранение ключи.

76.Дурака никаким лекарством не вылечишь.

77.Кто в сорок лет глуп, тот умным не станет.

78.Близ умного дети, не учась, читают.

79.Нет врага опаснее дурака.

80.Мудрому человеку не вода, а близкий зеркалом служит.

81.На подарок не жалуются.

82.Читать проповедь Будде.

83.И в пении и в танцах надо знать меру.

84.Ищет сладкого, а пирожок лежит на полке.

85.Коня за оленя принимает.

86.Кто слишком умен, у того друзей не бывает.

87.Когда насилие входит во двор — справедливость уходит.

88.Малые рыбки теснятся там, где большие.

89.Счастье приходит в веселые ворота.

90.Двор сильнее насилия.

91.Стены слушают, бутылки говорят.

92.Купец купцу — враг.

93.Как только беда миновала — принарядись.

94.Пыль, нагромождаясь, образует горы.

95.В потемках и собачий помет не пачкает.

96.Красавица — это меч, подрубающий жизнь.

97.Чтобы понять родительскую любовь, надо вырастить собственных детей.

98.Владелец золотой горы тоже жаден.

99.Все, что цветет, неизбежно увянет.

100.Ну и досталось ему счастье — с малую раковину!

ИНДОКИТАЙ

Учитывая то, что на Индокитайском полуострове очень выгодные климатические условия для проживания первобытнообщинного человека, уже начиная с палеолита здесь непрерывно шел интенсивный процесс развития человеческого общества. До II тысячелетия до н. э. полуостров был заселен почти исключительно племенами бродячих охотников и собирателей, не знавших земледелия и домашних животных. В период развитого неолита (II тыс. до н. э.) Индокитай был одним из основных районов расселения племен, говорящих на аустроазиатических языках.

Эти неолитические племена (материальная культура которых распространена от Чхота-Нагпура в Индии до Юго-Восточного Китая и дальше по островам до Японии и Чукотки) заселяли на территории Индокитая речные долины и низменные районы вдоль морских берегов и внутри страны. Они жили уже полуоседло, занимались охотой, рыболовством и мотыжным земледелием при подсечнопереложной системе, возделывали рис и просо. Найденные остатки керамики со штампованным орнаментом и плечико-вые полированные топоры указывают на характерную для этих племен материальную культуру.

В первой половине I тысячелетия до н. э. (X — V вв.) в наиболее плодородных районах (долинах и дельтах рек Иравади, Менама, Меконга, Красной реки, в районе озера Тонле-Сап) эти племена переходят к поливному земледелию (вначале используя затопление полей при разливе, впоследствии — создавая каналы и плотины).

Во II — начале I тысячелетия до н. э. на территории Восточного Индокитая появляются более активные племена протоиндонезийской группы. Часть из них осела в долине Красной реки (Сонг-Коя) и смешалась с местными аустроазиатическими племенами, а часть распространилась вдоль берега моря до дельты Меконга, не заняв ее.

С начала I тысячелетия до н. э. население индокитайского полуострова начинает применять металлические (бронзовые) орудия и оружие.

По археологическим и отчасти этнографическим данным можно выяснить некоторые элементы материальной и духовной культуры племен, населявших в этот период территорию Индокитая. Важнейшей отраслью хозяйства этих племен было поливное, и подсечно-переложное мотыжное земледелие, некоторую роль все еще играли охота, рыболовство. Наряду с бронзовыми продолжали применять каменные орудия и оружие. Грубая глиняная посуда уже изготовлялась на примитивном гончарном круге. Население жило родовыми поселениями в бамбуковых домах с террасой и двускатной крышей, с поднятым полом. Основной хозяйственной и политической единицей была патриархальная родовая община. Из среды общинников уже заметно выделяются военные вожди (лак тыонги).

Эпоха развитой бронзы (V — I вв. до н. э.) приблизительно совпадает по времени с последним крупным (VII — I вв. до н. э.) движением этнических групп на территории Индокитая. Это было движение племен тибето-бирманской группы с Северо-Запада и племен группы таи и протовьетнамцев с Севера и Северо-Востока. Предполагают, что у племен обеих групп уже зарождалось имущественное неравенство. На той же стадии развития находилось и коренное население развитых районов полуострова, смешавшееся с пришельцами в Северо-Западном и Северо-Восточном Индокитае. Синтез пришельцев с племенами привел к развитию в Северо-Восточном Индокитае (на территории современного Бакбо) самостоятельной культуры эпохи бронзы под названием культуры Доунг Шон, для которой характерны бронзовые барабаны, особой формы топоры и кинжалы, особая одежда и головные уборы, свой тип лодок.

Что касается предков вьетнамцев, то они были носителями почти подобной культуры. А сам этнос образовался в результате смешения племен жзяо-ти (из Юго-Восточного Китая) с местным аустроазиатским населением. Это так называемая этническая группа лаквьет, которую вьетнамские исследователи считают предками вьетнамцев. Начиная с VI в. до н. э. помимо археологических данных мы располагаем письменными сообщениями как местных (в средневековой записи), так и китайских и индийских летописей. Следует упомянуть, что для VI — I вв. до н. э., особенно для VI — III вв. до н. э., письменные источники зачастую грешат фрагментарностью и почти легендарны.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИХ ГОСУДАРСТВ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ ИНДОКИТАЕ

Сходность климатических условий должно было обусловить и некоторые одинаковые фазы развития обществ в Восточной Азии. Это положение верно лишь частично, так как на формирование этносов в очень большой степени влияет не только климат, но и география этнической территории.

Население территории Бакбо описывается в китайских летописях и относится к VII — VI вв. до н. э. Там сообщается, что в Чжоуский Китай прибыли послы из этого района, с почетом были приняты при дворе и отправились на родину с богатыми подарками.

В VI — III вв. до н. э., по данным письменных источников, на территории Бакбо сложился племенной союз лаквьетов, известный под названием Ван Ланг. Лаквьеты в это время занимались мотыжным земледелием, знали искусственное орошение, у. них на довольно высоком уровне находились ремесла, особенно обработка металла. Этот вид ремесла уже отделился от сельского хозяйства. У власти в Ван Ланге стояли выонги из «династии» Хаунг-выонг. Термин «выонг» (соответствует китайскому ван) означал вначале главу племенного союза, но по мере развития рабовладельческих отношений выонги превращались в правителей с неограниченной властью. Выонги лаквьетов вели войны с южнокитайскими государствами.

В 258 г. до н. э. в процессе объединения лаквьетских племен племенной союз Ван Ланг входит в состав раннерабовладельческого государства Ay Лак, занимавшего дельту и среднее течение Красной реки и районы, прилегающие кзтой реке с юга. Власть в государстве захватывает местная династия Тхук.

В лаквьетов в этот период делает успехи земледелие, появляется плуг. Дальнейшее развитие получают ремесла, складываются городские центры. Столица Ау Лак — город Ко Лоа — имела правильную планировку и массивные укрепления. Городские здания, выстроенные в местном стиле, сооружались из сырцового кирпича. В лаквьетском обществе появляются рабы, но рабство в Ау Лак, как и во всей Юго-Восточной Азии, не стало господствующей формой хозяйства, и основную массу прибавочного продукта давала эксплуатация свободных общинников. К этому времени (III в. до н. э.) относятся наиболее древние вещи китайского происхождения, найденные во Вьетнаме, что свидетельствует о культурных связях Ау Лак с циньским Китаем.

Еще в конце III в. до н. э. император Цинь Ши хуанди организует два похода на юг. В упорной борьбе, только после второго похода, китайцам удалось разбить армию Ау Лак и подчинить районы нижнего и среднего течения Красной реки (к 207 г. до н. э.). С падением Циньской династии на юге Китая возникает самостоятельное государство Наньюэ (Намвьет), включившее в себя и северо-восточную часть Индокитайского полуострова. Ау Лак вошло в его состав я на протяжении почти столетия (с 207 по 111 г.) признавало верховную власть южнокитайской династии, известной здесь как династия Чиеу.

Поэтому не случайно, что в управлении страной была введена китайская система. Правда, в остальном китайское влияние было незначительным. Так, армия сохраняет старую организацию, состоит из отрядов пехотинцев, вооруженных копьями и боевыми топорами, и отрядов лучников. Флот состоял из боевых галер. Во II в. до н. э. лаквьеты осваивают южные районы Бакбо.

К тому времени вьетнамцы добились замечательного мастерства в художественном литье, резьбе по камню и металлу. Мастера искусно изготавливали музыкальные инструменты и предметы ритуала. Возникают новые городские центры (Винь и др.). Наряду с продолжением расширения связей с Китаем, прежде всего с Южным, источники зафиксировали первые контакты с Индией.

КИТАЙСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ НАМВЬЕТА

Китайцы всегда с вожделением смотрели на крайний юг своей страны. Неудивительно, что в 20-х годах II в. до н. э. Намвьет подвергается агрессии со стороны китайских императоров. Три кампании приводят к присоединению Намвьета к ханьскому Китаю. До сих южная часть которого, известна под названием «провинция Жзяо» (в китайских источниках — Цзяо-чжи). В течение I в. до н. э. китайское господство в стране сказывается слабо, местная культура достигает в это время наивысшего расцвета. Осваивается производство стекла, появляются первые железные орудия и оружие, происходит дальнейшее развитие ремесла и сельского хозяйства.

Но в начале I в. до н. э. намечается усиление китайского влияния как в культуре, так и в экономике и политической жизни провинции Жзяо. Были введены новые налоги, китайская администрация стала вмешиваться во внутреннюю политику местных крупных рабовладельческих родов, пытаясь сосредоточить всю власть в руках китайских чиновников. Начинается поселение в дельте Сонг-Коя (на лучших землях) китайских переселенцев. Назначенный Ван Маном новый наместник провинции Жзяо ограничивал местное лаквьетское самоуправление, казнил наиболее активных противников китайской политики.

Все это вызвало народное восстание против китайского господства, возглавленное недовольной иноземным господством лаквьетской верхушкой господствующего класса. Это восстание вошло в историю под названием «Восстание двух сестер Чынг» (40—43 гг. н. э.), так как, по преданию, его начали жена одного из казненных наместником крупных рабовладельцев и ее сестра. Восстание распространилось на всю провинцию Жзяо, китайские гарнизоны и администрация были перебиты. Две карательные экспедиции были разбиты, и только знаменитый полководец Ма Юань после длительной подготовки смог в двухлетней борьбе подавить восстание (42—43 гг. н. э.). В ходе подавления восстания многие районы дельты были опустошены, население покидало города и селения и уходило в предгорья. После подавления восстания китайское влияние прочно укрепляется на территории современной провинции Бакбо. В дельте и к югу от нее появляются китайские переселенцы, китайские вещи становятся обычной деталью обихода лаквьетов, знать начинает употреблять китайские иероглифы. К этому же времени проникает сюда и буддизм. Эпоха Младшей династии Хань и последующие два века для провинции Жзяо — время, введения китайской налоговой системы, укрепления китайской администрации, создания на юге укрепленной полосы.

Усиление эксплуатации сталкивалось с упорным нежеланием населения жить по чужим порядкам. Об этом свидетельствуют восстания II — III вв. и конца IV в., подавленные только с помощью войск из центральных областей Китая.

Тем не менее, процессы, происходящие в Китае с середины I века и до V века продолжают влиять на политическую и экономическую жизнь провинции Жзяо. Это, а также ряд явлений в экономической и политической жизни страны привело к тому, что во II — IV вв. н. э. в провинции Жзяо зарождаются феодальные отношения.

ШАНЫ. ТАИ. ЛАО

К юго-западу от государственного образования древних вьетнамцев, на территории современного Лаоса в III — I вв. до н. э. распространяется мегалитическая культура раннего железного века, может быть, связанная с проникновением в этот район племен группы таи.

К началу нашей эры там складывается государственное образование или, скорее, союз племен лао, относящихся к той же группе таи и подвергшихся впоследствии индийскому культурному влиянию. В Центральном Индокитае в первые века нашей эры продолжается переселение к югу племен таи и шанов. Сложение государства у этих народов относится к более позднему периоду.

БИРМАНЦЫ В ЗАПАДНОМ ИНДОКИТАЕ

Племена тибето-бирманской группы своей этнической прародиной имели территории Южного Тибета. По неизвестным причинам приблизительно на грани II — I тысячелетий до н. э. началась их миграция в Северо-Западный Индокитай. Уже к первым векам они занимали Северную и Центральную Бирму, частично ассимилировав, а частично оттеснив мон-кхмерские этнические группы. Наиболее развитой группой были равнинные племена, создавшие на базе бронзовой, а затем железной техники довольно высокую самостоятельную культуру на Верхней и Средней Иравади.

К началу нашей эры на Средней Иравади возникает государство или, скорее, племенной союз Проме, со столицей того же названия, где до этого существовала небольшая индийская колония. Основной формой социальной организации бирманцев была община; рабовладение, развитое в ничтожных размерах, носило патриархальный характер. В конце I — начале II века происходит окончательное оформление государства Проме.

Следует сказать, что географическая близость Индии с раннего времени сказалась на культуре, религии, письменности государства Проме.

Правящие круги Проме вели активную борьбу с мон-ским государством Пегу на Нижней Иравади, но на протяжении II — IV вв. большого изменения соотношения сил в Западном Индокитае не произошло.

МОН КХМЕРСКИЕ ГОСУДАРСТВА ЮЖНОГО ИНДОКИТАЯ

Наиболее ранние рабовладельческие государства аустроазиатских народов мон-кхмерской группы складывается на южном побережье Индокитая, в нижнем течении крупных рек к началу нашей эры. Наиболее западным было сложившееся в дельте Иравади государство Пегу, возникновение которого относится к первым векам до нашей эры. Индийские летописи называют его Раманья-Деша. Население Пегу составляли племена монов, издавна занимавшихся земледелием в долинах нижнего течения Иравади. Сложению государства способствовали поток индийских переселенцев из Юго-Восточной Индии и тесные торговые и культурные связи с Индией.

В первые века нашей эры — период наибольшего развития рабовладельческих отношений — на Нижней Иравади и Тенассеримском побережье возникает ряд индийских поселений. Индийское влияние стало преобладающим. Исследования одного из портов монского государства обнаружило предметы китайского, иранского и римского производства, что свидетельствует о широких торговых связях государства Пегу. Во второй четверти первого тысячелетия нашей эры в Западном Индокитае разгорается борьба между северными и южными районами, осложненная вмешательством восточноиндийских государств. Достаточная пестрота этнического населения привела к тому, что результатом этой борьбы было перемещение некоторых групп монов в Северную Малакку и в дельту Менама и возникновение здесь государства Дваравати. В этот бурный период и произошла, по всей вероятности, смена рабовладельческих форм феодальными. Первые упоминания о мон-кхмерском государстве Дваравати в дельте Менама относится к IV в. нашей эры.

По сведениям индийских и кхмерских хроник, основным занятием населения этой страны было поливное земледелие. Дваравати поддерживало тесные связи с Индией, что отразилось на культуре и религии его населения. Дваравати испытывало сильное влияние кхмерских государств Юго-Восточного Индокитая и затем было инкорпорировано в состав Срок-Кхмер.

ФУНАНЬ

Одним из самых ранних государств народов мон-кхмерской группы было государство, известное китайским летописцам под именем Фунань, занимавшее болотистые равнины дельты Меконга и побережье реки вверх по ее течению, приблизительно до современного Кратие. На протяжении веков эта территория то расширялась, то сужалась, но всегда находилась в пределах современного Южного Кхмера (Камбоджа) и Западного Намбо (прежнее название — Кохинхина).

Фунань населяли племена кхмеров. По описанию китайских хроник это были невысокие, темнокожие курчавоволосые люди, носившие повязки типа саронга. Основное занятие фунаньцев — поливное мотыжное земледелие и рыболовство на многочисленных протоках Меконга. Важнейшая культура — рис. Жили фунаньцы в небольших деревнях, однако известны и городские центры Фунани. Дома, зачастую очень крупные, строились из камня, латерита и сырцового кирпича. По своей структуре Фунань представляла собой раннерабовладельческое государство, где основными производителями были крестьяне-общинники.

Наиболее раннее письменное упоминание о Фунани относится ко второму веку нашей эры, но ряд данных позволяет отнести возникновение этого государства к первому веку нашей эры. В истории Фунани можно наметить два периода. В I — начале III в. н. э. основную роль в Фунани играли местные кхмерские элементы, а индийское влияние было незначительным. Этим государством правила местная династия, имя которой не сохранилось. Внешнеполитической активности Фунань в это время не проявляла. Археологический материал позволяет проследить торговые связи Фунани с Индией, Китаем, Ираном и Римом .

Ill — IV вв. н. э. — период расцвета экономики и культуры Фунани. Строится новая столица Вьядхапура (близ современного Анкор Бореи). Заметно усиливается влияние Индии, вводится индийская система летосчисления, индийская титулатура, на базе южноиндийских алфавитов создается местная письменность. Однако Китай не остался в стороне и китайские торговцы становятся здесь частыми гостями. Это обусловило через некоторое время и установление политических контактов с Китаем.

Возникшая в это время новая династия, основанная, по преданию, индийским брахманом Каундиньей, ведет активную внешнюю политику, приведшую к расширению Фуна ни к северу. К V в. н. э. Фунань слабеет. Причины этого ослабления источники не раскрывают.

При неясных обстоятельствах с V в. н. э. для обозначения территорий, ранее называвшихся Фунань, начинает применяться название Ченла Воды, а с VI в. н. э. оно сливается с Ченла Земли (район озера Тонле-Сап и к востоку от него). После этого образуется согласно самоназвания кхмеров единое государство Срок-Кхмер.

ТЬЯМПА

Начало нашей эры послужило отправной точкой возникновение еще одного крупного государства — Тьямпы (Чампа). Наиболее раннее упоминание об этом государстве относится ко II в , н. э., когда там существовало индианизированное государство Кантхара, но археологические данные позволяют отнести создание здесь государственных объединений к I в. н. э. У племен протоиндонезийской группы тьямов, обитавших в Южном Чунгбо (Южный Аннам) и Северном Намбо (Северная Кохинхина), складывается организованный социум, основанный на имущественном неравенстве.

В то же время на побережье происходят высадки небольших групп индийцев и индонезийцев, и это, как и значительное влияние кхмеров, наложило на культурную и политическую жизнь тьямов своеобразный отпечаток.

К I в. н. э. тьямы переходят к широкому применению железа. В плодородных густонаселенных речных долинах, на искусственно орошаемых полях возделывались рис и другие культуры.

Основную массу производителей в Тьямпе составляли общинники. Господствующие классы были разделены на брахманов и кшатриев, но резкого, как в Индии, различия между кастами не было. Брахманизм был господствующей религией, и его влияние все более усиливалось. Уже в самом начале истории Тьямпы появляется храмовое землевладение.

Будучи приморским государством и имея сильный флот, Тьямпа находилась в теснейших связях с Индией и Индонезией, откуда были заимствованы многие элементы тьямской цивилизации: письменность (санскрит — официальный язык), индийские титулы, брахманизм (культ Шивы) и др. В то же время Тьямпа имела тесные торговые связи с Китаем и, в частности, с китайскими владениями в Северо-Восточном Индокитае.

Во время правления местной династии Шри Мара (II — III вв. н. з.) Тьямпа ведет активные завоевательные войны в Северном Чунгбо, где в то время не было твердой китайской или лаквьетской власти. Населенный в основном племенами, стоявшими на относительно низком уровне, этот район надолго становится ареной тьямо китайских военных столкновений.

Длительные войны с китайцами (знавшими Тьямпу под именем Линьи) истощили Тьямпу и привели к тому, что китайские армии в середине III в. прошли с огнем и мечом по всей стране, разрушили столицу и забрали огромную добычу. После ухода китайцев к власти пришла новая династия — Гангараджа, центром страны стал район Пандуранга. С конца III в. начинается процесс феодализации тьямпского общества.

ИНДОНЕЗИЯ ПЕРВЫЕ ПОСЕЛЕНЦЫ ИНДОНЕЗИИ

Далекое прошлое Индонезии представляет для ученых загадку. Изучение ее древнейшей истории осложняется тем, что самые ранние из местных письменных памятников восходят лишь к V в. н. э., а от предыдущего периода имеются лишь народные предания.

Вся достоверная информация о древнейшем населении Индонезии зиждется на сообщениях иноземных авторов, антропологических и археологических находках. Индонезия была очагом древнего антропогенеза. Об этом свидетельствуют находки на острове Ява тринильского, моджокертского и сангиранского питекантропов и нгандонгского неандертальца. Довольно богато представлен в Индонезии палеолит и нижний неолит. В IV — III тысячелетиях до н. э. происходит переселение в Индонезию племен Юго-Восточной Азии, получивших название протоиндонезийских. Через Суматру, Малакку и Яву индонезийцы двигались на восток, занимая побережья и оттесняя коренное население в центральные горные районы.

Находясь в неблагоприятных естественных условиях, первоначальные обитатели Индонезии развивались медленно и в течение всего периода древней истории пребывали на стадии первобытнообщинного строя. Охота и собирание естественных съедобных продуктов было, по-видимому, основой их существования. Земледелие если и существовало, то, скорее всего, в самой примитивной форме.

ХОЗЯЙСТВО И ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ ИНДОНЕЗИЙЦЕВ

Более успешно начали осваивать орудия труда к началу нашей эры индонезийцы. Во II —I вв. до н. э. они начинают применять бронзовые орудия, что ускорило развитие земледелия и ремесла. Основой их хозяйства было мотыжное земледелие, сначала подсечно-огневое, а затем поливное. Культивировались рис и просо, трубчатые корнеплоды (ямс, батат). Широко использовались естественные богатства тропических лесов, особенно кокосовая пальма, арековая, из семян которой делают бетель, и аренговая, шедшая на изготовление хлебного саго. Разводили индонезийцы кур и свиней, из других домашних животных им с древнейших времен была известна собака.

Наряду с земледелием важное значение имело рыболовство. В процессе расселения по островам огромных водных пространств Индийского и западной части Тихого океанов индонезийцы усовершенствовали свою знаменитую лодку — каное с противовесами, нередко снабженную парусами. На таких лодках, не боящихся штормов, индонезийские моряки, рыбаки и торговцы избороздили все окрестные моря и рано стали торговать с соседними странами. Предметом вывоза служили поделки из дерева и полудрагоценных камней, покрытые, судя по археологическим находкам, необыкновенно искусной резьбой, а также местное сырье (ценные породы деревьев, пряности, позднее — металлы). На старинных настенных рисунках изображались небольшие свайные поселки, стилизованные очертания сумпитана (духового стреломета). Наконец, встречаются датируемые первыми веками до н. э. бронзовые изделия, что говорит о значительном росте производительных сил.

Для тогдашнего индонезийского общества были характерны пережитки матриархата. Легенды сохраняют следы матрилинейной системы родства. Идеология также была еще довольно примитивной, господствовал анимизм и культ предков. К рассматриваемому периоду относятся мегалитические памятники Южной Суматры. На плато Пасемах находят многочисленные менгиры и каменные изображения людей и животных.

Основной областью расселения индонезийцев была территория, охватывавшая Суматру, Яву и Маллаку, носившая в древности название Явака. Отсюда индонезийцы распространились по всему архипелагу, образовав Великую Нусантару, как именовали они сами индонезийский островной мир.

Широкую известность получают рудные богатства Яваки: золото, серебро, олово. Драгоценные металлы Индонезии имеют хождение по всему Востоку, вплоть до Средиземноморья. Одна из редакций индийской поэмы «Рамаяна» говорит о Яваке, как о стране золота с семью царствами, которые граничат с горами Холодными, переходящими на краю света в небо. Слухи о далекой Явадвипе и ее богатствах дошли даже до Рима. О ней упоминает Птолемей в своей «Географии». Античные авторы начала нашей эры называют Малакку «Золотым полуостровом» (Херсонесос Хрисэ) и указывают, что южнее лежит местность с «серебряным городом» (Аргирэ).

Наиболее передовой и экономически развитой из всех областей Индонезии была Западная Суматра, где жило племя пинангкабу («начальные люди», позднейшие минангкабау). Пинангкабу начали использовать буйвола, умели приручать и заставлять работать диких слонов, рано освоили выплавку бронзы, а в первые века нашей эры — производство железа.

На рубеже нашей эры в индонезийском обществе уже существовало рабство. Главным источником развития рабства было порабощение военнопленных, рабов поставляли также пираты. Начиная со II в. н. э. индокитайские и китайские источники сообщают о беспрестанных набегах индонезийцев на южное побережье Азии, об уводе ими в плен большого количества населения. На этой основе расцветает работорговля. Появление рабства и деление общества на различные имущественные сословия приводит к процессу ускорения образования государства. Отдельные племенные вожди Яваки постепенно превращаются в царей.

Внутренние части острова были освоены неразвитыми племенами. Это обусловило то, что правители индонезийцев покорили их и вынудили платить дань.

Неизвестно, как бы развивалась история Индонезии, если бы не прямое участие в формировании местных государств выходцев из Индии.

ИНДИЙСКАЯ ИММИГРАЦИЯ И ДРЕВНИЕ ИНДОНЕЗИЙСКИЕ ГОСУДАРСТВА

Явака стала сначала временным, а затем и постоянным пристанищем индийских моряков и торговцев уже за несколько веков до нашей эры. В основном они прибывали с Коромандельского берега (Юго-Восточная Индия). Затем колонизационный поток расширяется. Индийцы оседают в Северной Яваке, названной ими Самудра («Морская страна»), отсюда они продвигаются далее на юго-восток. В местное общество проникают индийские обычаи, религия и культура, к которой особенно быстро приобщаются высшие слои индонезийской знати.

В наиболее тесных связях с Индией находилась Восточная Суматра. Индийская иммиграция, последовательно захватывавшая идущие к востоку острова, длилась почти беспрерывно по VI в. н. э. В I — III в. н. э. складываются индианизированные государства на Суварнадвипе («Золотом острове»), т. е. в Малакке, Явадвипе («Просяном острове»), т. е. на Суматре. В IV в. в северо-западных областях Явы сложилось государство Тарума. Одна из надписей сообщает, что в 415 г. местный царь Пурнаварман строил ирригационные сооружения. Тогда же возникает государство на Южном Борнео. В Индонезии в это время под индийским влиянием появляется деление общества на варны, но здесь оно не получает значительного развития. К концу периода древней истории граница индийского влияния достигла острова Целебес. Следы этого влияния хорошо заметны в пределах Больших и Малых Зондских островов: язык надписей V—VI вв. — смешанный, санскрито-малайский, алфавит — древнепаллавский, местные святилища построены в стиле индийских храмов с уступчатым перекрытием.

Не все области Индонезии развивались одинаково быстро. В Восточной Индонезии, лежавшей вдали от главных центров древней цивилизации, сохранились значительно более примитивные общественные отношения. Западная Индонезия, тесно связанная с другими южноазиатскими странами, шла впереди.

Ее экономическим центром был город в проливе Банка, стоявший на месте современного Палембанга. Здесь сходились главные торговые пути. Один из них шел через моря Бали и Флорес к Молуккам, другой по Малаккскому проливу и Андаманскому морю — в Индию, третий огибал острова Анамбас и шел вдоль восточного побережья Индокитая в Китай. Из Китая сюда текли два потока грузов: для Индонезии и для западных стран. В Яваке, судя по археологическим находкам, сбывались китайские керамические изделия, а также шелковые ткани. Буддийские миссионеры сообщают, что рядовые индонезийцы одеваются в платье из пестрой бумажной ткани местного производства, знать же носит шелковые одежды. Основная масса вывозившегося из Китая шелка, сначала в виде тканей, а затем в виде сырца, шла через Суварнадвипу на Средний и Ближний Восток. Путь от Индии до Яваки был хорошо известен западным купцам, ежегодно приплывавшим сюда с попутными муссонами. Птолемей указывает точную длину этого пути в греческих стадиях.

Индонезийцы были не только торговыми посредниками. Из Индонезии вывозились в большом количестве пряности, особенно перец и гвоздика. Постоянный характер носили связи между Явакой и восточным побережьем Южной Индии. Местные товары достигали и более отдаленных районов, например Средней Азии.

Удивительна способность индонезийцев к дальним море-плаваниям. Так, в эти века отважные моряки-индонезийцы предприняли довольно массовое по тем временам переселение на Мадагаскар. Там сформировалась близкая к малайцам по этническим признакам мальгашская народность.

ЦЕЙЛОН СВЕДЕНИЯ О ДРЕВНЕЙШЕЙ ИСТОРИИ ЦЕЙЛОНА

Цейлон на протяжении всей своей истории был тесно связан с Индией. Первые упоминания о Цейлоне имеются в древнеиндийском эпосе, где Цейлон именуется Ланкой («Островом»), Основным сюжетом «Рамаяны» является поход Рамы, царевича Айодхьи, на Ланку, царь которой Равана похитил у него жену Ситу. Рама с помощью войска, состоящего из обезьян и медведей, вторгается на Ланку, в личном единоборстве убивает Равану и освобождает Ситу.

Однако в науке принято серьезно считаться с фактами литературного произведения. Действительно, вышеупомянутый эпизод из «Рамаяны», видимо, не имеет исторической основы, а является лишь литературной обработкой сказочного сюжета. В Северной Индии в этот период о Цейлоне имели самое смутное представление. Считалось, что он находится где-то на краю земли, населен демонами — рак-шасами. При этом, естественно, материальные и общественные условия жизни на Цейлоне в «Рамаяне» изображались сходными с теми, которые существовали в самой Северной Индии (наличие государства), развитой городской жизни, сходных религиозных верований и т. д. Данные археологии и цейлонских исторических преданий не подтверждают известий «Рамаяны», которые поэтому не могут считаться достоверными.

Около середины I тысячелетия до н. э. население Цейлона значительно отставало от населения Индии, по уровню развития материальной культуры оно находилось на стадии каменного века, по уровню развития общественно-экономических отношений — на стадии первобытнообщинного строя.

ИНДИЙСКАЯ ИММИГРАЦИЯ. ПЕРВЫЕ ГОСУДАРСТВА

Поскольку почти вся историография Цейлона основана на исторических преданиях, которые по всей вероятности имеют в своей основе действительные события, можно с достаточной уверенностью утверждать, что в V в до н. э. на Цейлон прибыло морем значительное количество переселенцев из Северной Индии. Именно об этом гласят предания.

Переселенцы утвердились на острове, и их вождь Виджая стал первым царем (483—445 гг. до н. э.). Род (или племя), к которому он принадлежал, назывался синхала. Этим именем затем стал называться остров, а также основное его население (современные сингалы). Тот факт, что язык древних синхала был родствен индоевропейским языкам, а не дравидийским, подтверждает, что в основе этого предания, возможно, лежат какие-то исторические события подобного рода. Синхалам, стоявшим на более высокой ступени развития, чем местное население, удалось захватить самые удобные земли на севере и на юге острова, отчасти ассимилировать местное население, отчасти истребить его или оттеснить в самые глухие районы. В настоящее время остатком древнейших обитателей Цейлона являются племена ведда.

Данные цейлонской хроники («Дипавиша», составленная около IV в. до н. э., и «Махаванша» — около V в. н. э.) весьма сбивчивы и малодостоверны. К III в. до н. э. на Цейлоне существовали два наиболее значительных государства — Пихити (со столицей Анурадхапура) на севере и Рухуна (со столицей Магама) на юге. В западной части острова, на равнинах, покрытых непроходимыми джунглями цивилизация не утвердилась. Только последующие века привели к тому, что сейчас эта часть Цейлона является экономически наиболее развитой.

РАСПРОСТРАНЕНИЕ НА ЦЕЙЛОНЕ БУДДИЗМА

III в. до н. э. показывает нам то, что уровень развития населения Цейлона приближается к индийскому. К этому привели как внутреннее развитие, так и обширные связи с материком. Это подтверждается, в частности, быстрым распространением в этот период буддизма. Появление на Цейлоне буддизма связывается с деятельностью миссии буддийских монахов во главе с Махендрой, братом Ашоки.

Как и везде в таких случаях, укоренению буддизма способствовала местная рабовладельческая знать. Правители Цейлона сами приняли буддизм и охотно способствовали его распространению. Буддийские монахи принесли с собой письменность брахми, из которой развилась современная сингальская письменность. Они же записали в I в. н. э. на языке пали буддийские канонические трактаты («Типитака»), передававшиеся до того изустно. Множество слов из этого языка, которым до сих пор пользуется буддийское монашество на Цейлоне, проникло в сингальский язык, а буддийская литература (особенно джатаки) оказала большое влияние на литературу народов Цейлона. Буддизм оказал сильное влияние и на развитие архитектуры, изобразительных искусств и т. д.

ЦЕЙЛОН ВО II В. ДО Н.Э. — IV В. Н.Э.

Бесконфликтность индийской иммиграции на самом деле только кажущаяся. Близкая к Индостану северная часть Цейлона неоднократно подвергалась вторжениям из Южной Индии. Крупнейшее из них произошло в середине II в. до н. э., когда тамилы из Чола захватили Анурадхапуру, а на престоле Пихити воцарился тамил Елара. Но царь Рухуны Дутугамуну (101 — 77) изгнал тамилов и на время распространил свою власть на весь Цейлон. Около 29 г. до н. э. произошло нашествие тамилов из государства Пандья. Они были изгнаны только 14 лет спустя. Вследствие укрепления в дальнейшем государственной власти и упрочения внутреннего положения Цейлон более четырех с половиной веков не подвергался крупным нашествиям из Индии. Отдельные нападения носили характер грабительских набегов. Цейлонцы сами также предпринимали набеги на Южную Индию, грабя побережье и приводя оттуда рабов.

Основным занятием населения было земледелие. В первые века нашей эры на севере и юге Цейлона была сооружена весьма развитая система искусственного орошения. О высоком уровне инженерного искусства древних цейлонцев свидетельствует то, что многие водохранилища и каналы (например, водохранилище Миннерия с водным зеркалом в 18 кв. км.) используются и в настоящее время.

Значительного развития на Цейлоне достигло горное дело, добыча жемчуга и ремесло. Еще в первые века нашей эры в Индию, а через Индию в Европу вывозились с Цейлона жемчуг, бериллы, сапфиры, хлопчатобумажные ткани и изделия из черепаховой кости. В значительных количествах добывалось золото. Внутренняя торговля едва ли была развита, так как собственной монеты, по-видимому, не существовало.

Основой экономической и общественной структуры, как и в древней Индии, была община с очень широкими автономными правами. Власть царя еще не стала вполне деспотической и была ограничена собраниями знати. В царском роде престол переходил не к сыну, а к старшему в роде, что способствовало возникновению биц, бывших в государствах древнего Цейлона довольно частым явлением. Цари не скупились на подарки буддийским монастырям, поскольку пользовались большим политическим влиянием. Немалую долю в процесс обогащения этих религиозных заведений привносили и все больше закрепощаемые свободные общинники.

Но даже всего влияния буддизма было недостаточно для усмирения народного гнева во времена частых бунтов.

Для правителей в некоторых случаях волнения населения были на руку, так как они направляли движения масс против своих конкурентов.

Первые века нашей эры показывают, что государства Цейлона были уже достаточно сформированными. Местные правители располагали достаточным военным и экономическим потенциалом для сопротивления попыткам южноиндийских царей подчинить их. Отражением стремления к полной независимости приняло форму религиозного движения. На Цейлоне буддизм сохранялся в его ранней форме (хинаяна). Всякая попытка распространению буддизма в его иной разновидности (махаяны) решительно пресекалась.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На рубеже эры, в ее последние и первые века страны Южной и Восточной Азии достигли своего высшего развития в фазе рабовладения. Этот способ организации социумов распространился почти но всей территории Индостана, на большей части Индокитая, Индонезии, Цейлона. Цивилизациями мирового масштаба в Южной и Восточной Азии были Ханьская империя в Китае и государства древней Индии.

Освоение железа здесь, как и повсеместно в мире, дало резкий толчок к техническому прогрессу в земледелии и ремесле. Появление в связи с этим прибавочного продукта стимулирует торговлю. Возрастающие объемы торговли приводят к созданию и росту городов. Развитие хозяйства сопровождается крупными сдвигами в социально-экономических отношениях.

В социумах начинается переустройство прежних форм организации населения. Это и разложение общины, и потеря свободными производителями многих прав. Возникает крупное землевладение, и вместе с этим — рабовладение.

Но в Южной и Восточной Азии наличие огромного числа разорявшихся и закабаленных, но еще не оторвавшихся от сельской общины земледельцев ограничивало распространение рабского труда в сельском хозяйстве. Именно в этом состоит специфика рабовладельчества Китая и Индии.

В частности, процесс развития рабовладельческого общества в Индии имел свои ярко выраженные особенности. Характерной чертой истории древней Индии была еще большая, чем в других странах древности, устойчивость сельской общины. Замкнутые, обеспечивающие себя всем необходимым общины тормозили рост торговли и городов как ремесленных и торговых центров, задерживали развитие экономических связей внутри Индии. Глубокая разобщенность различных по уровню своего социального развития областей препятствовала созданию прочного политического объединения на территории Индии. Держава Маурьев просуществовала недолго, и если лишь спустя почти пять веков Гуптам удалось на 100 — 150 лет объединить иод своей властью Индию, то в основном только ее северную часть.

Классическим примером феодальных отношений в Восточной Азии может служить Китай. В этой стране проявила себя в чистом виде концепция географического детерминизма. Согласно ее тезису, историческая судьба этноса определяется динамическим состоянием вмещающего ландшафта. Своеобразное «проскакивание» этноса из фазы начального и неразвитого рабовладения в фазу примитивного феодализма нашло свое выражение в попытках ограничения частного рабовладения, росте арендных отношений, появление так называемых «сильных домов», хозяйство которых основывалось на переходных к феодализму формах эксплуатации зависимого населения. Последние века истории империи Хань — время крайнего обострения социальных противоречий. Крушение империи происходит в результате одного из самых грандиозных в истории древнего мира вооруженного протеста закабаленных масс.

Конец I тысячелетия до н. э. и начало I тысячелетия н. э. отмечен расцветом древней культуры Индии и Китая. Об этом свидетельствуют разнообразие форм и содержания литературных произведений, дошедших до нашего времени скульптурных и архитектурных памятников. Богатство определенных культурных традиций в обществе, высокий уровень наук привели к созданию как стройных, так и сложных философских систем (даосизм, конфуцианство и некоторые материалистические учения, чарвака, локаята и другие философские школы в Индии), оказавших большое влияние на дальнейшее развитие не только философской мысли в Восточной и Южной Азии, но и на развитие общечеловеческой мысли в целом.

notes

1

Один из многочисленных возможных вариантов перевода первой фразы таков: «На Пути постоянства и отрицание Пути может быть Путем».

2

Пустота и полнота — основные диагностические и оперативные категории традиционной китайской идеологии, которые применяются во многих практиках и областях знания. Считается, что в случае полноты следует отнимать избыточное, а в случае пустоты необходимо восполнять недостаточное. Пустота соответствует Инь, а полнота — Ян.

3

Живот здесь указывает на место расположения пяти внутренних органов, порождающих и накапливающих духовные субстанции, через которые, по сути, и происходит контакт индивида с миром. Сердце же является правителем всего организма.

4

Контакт. — Одна из пяти основных категорий в традиционной идеологии наряду с Осознанием (справедливостью, долгом), Ритуалом (нормами поведения, приличиями, церемониями), Знанием (мудростью) и Верой (Доверием). Они именуются пятью постоянствами и коррелируют с пятью стихиями.

5

Соломенная собака применяется в определенных магических обрядах в качестве объекта для концентрации внимания и реципиента энергии, после чего за ненужностью сжигается.

6

Мистическая женственность, — Указывает на базовый иньский принцип существования, являющийся источником, порождающим все трансформации в мире. В некоторых контекстах может указывать на отверстие организма такие, как рот и нос. Определению этого понятия уделяется много места в даоских текстах по внутренней алхимии.

7

Длить и продолжать, — Иероглифы, которые в данном контексте интерпретируются через эти понятия, указывают на две основные функции Неба и Земли, реализующиеся в восприятии индивида в категориях времени и пространства. Они могут так же интерпретироваться как «взращивать и длить» или «тянуть и продолжать» в зависимости от контекста или концепций интерпретатора.

8

Длить жизнью. — Эти знаки можно интерпретировать и как «взращивать жизнь», и как «долгая жизнь».

9

Личность. — Одновременно указывает и на организм, и в большинстве контекстов переводится как «тело».

10

Духовное и физическое начало в тексте оригинала указывают на души хунь и по, соответствующие печени и легким, дереву и металлу.

11

Отсутствие рассеяния,— В оригинале стоит знак, обозначающий один из восьми знаков-гуа (тригримм) системы перемен, а именно Ли-гуа.

12

Небесные врата могут указывать как на принцип действия мистического механизма взаимодействия внешнего и внутреннего миров, так и на определенную область человеческого организма.

13

Иньская асимметрия. — Данный термин указывает на преобладание Инь в определенных реакциях на мир и в оригинале передается иероглифом, обозначающим самку пернатых.

14

Четверка в традиционной китайской нумерологии указывает как на четыре времени, которые могут реализоваться как четыре времени года или четыре фазы суток, так и на четыре стороны света в пространственном аспекте.

15

Имеется в виду, что именно во внутренних органах зарождаются все реакции на мир, а отверстия тела являются лишь проводниками, сообщающими внутреннее и внешнее.

16

Имеется в виду первозданная целостность, не нарушенная никакими искусственными построениями, навязываемыми тебе общепринятыми взглядами на мир.

17

Данная фраза может пониматься на основании оригинала и совершенно противоположным образом: «Ветшать, становясь новым».

18

Справедливый. — В оригинале стоит знак, который показывает на высший титул в государственной иерархии, который приблизительно сопоставим с герцогским или княжеским достоинством в западной системе.

19

Эти знаки могут называть как верховного правителя, так и высшее божество, так и вообще нечто самое высокое в любой иерархии.

20

Жертвоприношение тай-лао сопровождалось закланием жертвенного быка и обильной трапезой.

21

Семя. — Одна из трех драгоценностей человеческого организма наряду с духом и дыханием-ци.

22

Разреженность. — Имеется в виду состояние, описываемое во второй фразе четырнадцатого чжана.

23

Самопроизвольная естественность. — Речь идет о природе как таковой, ибо эти два знака указывают на природу в целом.

24

Бесформенное завихрение. — Имеется в виду состояние первородного хаоса, когда еще нет никаких проявлений.

25

Независимо. — Этот же знак встречается в двадцатом чжане и переводится там в сочетании с местоимением первого лица как «Я — один».

26

Стоит независимо, не изменяясь, — Это выражение встречается в даоских текстах и указывает на идеальное состояние, в котором пребывает совершенно мудрый, не вступающий в контакты с мирским и не подверженный никаким влияниям

27

Самопроизвольная естественность. — Данные иероглифы в китайском языке также обозначают просто природную среду и природу в целом.

28

Данная фраза перекликается с предпоследней фразой из тринадцатого чжана, где в оригинале стоит иероглиф, первичное значение которого «тяжелый», переведенный как «придавать значение».

29

Здесь мужская и женская асимметрия обозначаются также иероглифами, указывающими на самку и самца у пернатых.

30

Нисхождение Небес. — Это те же знаки, которые обычно переводятся как Поднебесная, но в данном, случае более целесообразен такой способ интерпретации, так как речь идет о принципах принятия и проведения энергетических потоков Неба.

31

Отсутствие пределов, — Состояние, предшествующее Великому Пределу, когда еще не произошло разделение движения и покоя в сознании индивида.

32

Божественная утварь. — Эти же знаки можно перевести как «инструмент духа», то есть речь идет о том, что манипулировать Поднебесной следует только через духовную работу, в которой нет места стремлению владеть чем-либо.

33

Левое и правое как в данном чжане, так и в других местах канона указывает на необходимость принимать во внимание принцип базовой асимметрии пространства человеческого восприятия не только в психической сфере, но и в пространстве и времени, то есть равным образом учитываются три ипостаси, небесная, земная и человеческая.

34

Первозданная целостность. — Иероглиф обозначает необделанный кусок дерева.

35

Одна из трех драгоценностей человеческого организма наряду с семенем и дыханием-ци.

36

Возможен вариант перевода: «Когда низкий человек слышит о Дао, он смеется. Если бы он не смеялся, то это не было бы Дао».

37

В оригинале стоит местоимение первого лица, но по нашему мнению, данный текст не является личностным и в нем нет самоназывания. Там, где встречаются такие местоимения, они характеризуют разные аспекты проявления личности в целостности бытия. Сравни атман и брахман в традиционной индийской структуре личности.

38

Сильный хребет.— Речь идет о постоянном напряжении внутреннего стержня индивида, о силовом типе взаимодействия с миром.

39

Редко. — В оригинале стоит знак, который в других контекстах переводится как разреженность. Поэтому данный отрывок может трактоваться следующим образом: «В Поднебесной достигают этого через разреженность».

40

Тянуть и длить. — Эти два знака можно так же перевести как «взращивать и длить», они указывают на функции Неба и Земли и могут коррелировать со свойствами времени и пространства, соответственно. Эти же знаки встречаются в седьмом чжане.

41

Нисхождение Небес. — То же, что и поднебесная. Эти два знака во всех случаях могут трактоваться в равной мере и тем, и другим образом.

42

Не видит, а именует. — Данная фраза может трактоваться по-другому: «не виден, но известен».

43

То есть пребывая в состоянии отсутствия, человек мудрости созерцает на пустом экране своего сознания образы и мыслеформы, присущие сознаниям-сердцам обычных людей. Сравни с Юнговскими концепциями «коллективного бессознательного».

44

Ограждается. — Данный знак может пониматься и по-другому, и тогда эта фраза переводится так: «Человек мудрости относится ко всем как к своим детям».

45

На десять есть три. — Данное сочетание в оригинале может так же пониматься как «13». Разные комментаторы трактуют по-разному этот чжан. Следует отметить, что и тройка и тринадцать в равной мере являются интересными числами, обладающими обширной символикой в китайской традиционной нумерологии.

46

Рассеян. — Сравни с первой фразой из четырнадцатого чжана: «Смотришь на него. Имя назови «рассеянное».

47

Данная фраза обычно переводится: «Знающий не говорит, говорящий не знает».

48

Данная фраза может также толковаться: «Считаются благородными в Поднебесной» или «заслуживают почитания Поднебесной».

49

Упорядоченность квадрата. — В оригинале стоит один иероглиф, обозначающий «квадрат или сторону», но именно квадрат и является основной классификационной схемой, которая соотносится в традиционной нумерологии с четверкой и отражает грань соединения времени и пространства через четыре фазы временного цикла, коррелирующие с четырьмя сторонами света, что наиболее явно видно в схеме Великого предела тай-цзи. В древности квадрат в паре с иероглифом, обозначающим воина, указывал на магов, кудесников, точнее на людей, пользующихся в своих взаимоотношениях с реальностью схемами, которые не поддавались объяснению обыденной логики.

50

Может переводиться и как «управление».

51

В данном контексте не следует полагать, что бесы — это плохо, а боги — хорошо. Можно сказать, что бесы и боги здесь указывают на некие энергетические субстанции с иньскими и янскими характеристиками, которые соответствуют Земле и Небу. Здесь можно также провести приблизительную аналогию с индийской традицией, где существуют девы и асуры, но, кроме того есть и другие классы сущностей, выполняющих разные функции в мире. Так, в «Ригведе» асурами могут быть и боги.

52

Женский принцип. — Данный иероглиф обозначает самку животных.

53

Имеется в виду, что для продвижения по Пути совсем не нужны внешние атрибуты, достаточно просто сидеть, Созерцая самопроизвольную естественность происходящих процессов.

54

Смотри также семьдесят третий чжан и примечание к нему, так как там комментируется точно такая же фраза, хотя в другом контексте она переведена несколько по-другому.

55

Возможен и другой перевод данной и последующих фраз, в которых используется одна и та же конструкция построений: «Осуществляющий функцию воина через совершенствование Не воинствен. Совершенствующийся в битвах не гневлив. Побеждающий противника через совершенствование не соперничает. Использующий людей через совершенствование осуществляет ориентацию вниз». Следует отметить, что практически нет ни одной фразы во всем этом тексте, которая не допускает несколько параллельных интерпретаций.

56

Здесь напрашивается интересная параллель с суфиями в исламе, которые также носили одежды из грубой шерстяной материи, надеваемой на голое тело. Некоторые исследователи само слово «суфий» производят от корня, обозначающего шерстяную ткань.

57

Данный чжан может быть переведен и как простое повествование от первого лица. Предпочтительна интерпретация, отражающая некую мистическую структуру описания личности, в которой противопоставляются «моя сущность», которую можно условно соотнести с брахманом в индийской традиции, и просто «я», или эго, условно соответствующие атману. Интересно провести параллель и с гурджиевскими концепциями сущности и личности.

58

Интересно сравнить с восприятием жизни Сократом, который считал, что жизнь — это болезнь, а смерть — выздоровление.

59

Эта и следующая фразы могут быть в равной мере переведены так: «Не привыкают к тому, что тебя успокаивает; не пресыщаются тем, что тебя порождает». Первый вариант подчеркивает состояние отсутствия, которое и будет основным условием правильного построения отношений с порождающим и успокаивающим тебя через естественное ощущение привыкания и пресыщения, возникающее в этой области системы «человек — мир».

60

Возможный вариант перевода таков: «При самопроизвольном осознании не проявляются самопроизвольно».

61

Легкость и трудность — это две составляющие ощущений, которые реализуются в восприятии индивида во время любого процесса. Обычный человек в своей асимметрии восприятия постоянно ориентирован на ощущение легкости во всем, а человек мудрости предпочитает видеть трудную составляющую даже в том, что может спонтанно восприниматься как легкое.

62

Переменчивость — Этот же знак обозначает Перемены в «Каноне Перемен».

63

Левая половина контрактной бирки. — Человек, который владеет левой половиной, берет полную ответственность за исполнение договора, то есть человек мудрости предъявляет претензии лишь самому себе во всех ситуациях.

64

Великий Ком (да куай) — обозначение, одно из оригинальнейших в истории философской мысли, предельной реальности, «великого единства» абсолютного бытия. Отметим, что Великий Ком бытия предстает у Чжуан-цзы пустотой мировой пещеры (или чревом Матери мира), вмещающей в себе все сущее, а между покоем пещеры и вихрем мирового движения существует полная преемственность. Другими словами, тело у Чжуан-цзы находит завершение в пустоте, и подлинное бытие для него — пустотелое.

65

Притча о «флейте неба» — один из лучших в даоской традиции изложений идеи единения человеческой практики и природного бытия в несотворенной пустоте. Вместе с тем природный и предметный мир отнюдь не подобны пустоте и сходятся в ней по завершению.

66

В оригинале употребляется слово «то» и «это»,, так что разделение мира на субъект и объект имело для древних китайцев еще и демонстрационный аспект: мой взгляд на мир означал буквально «вот это», а то, что мы могли бы принять за объективность, было для них просто «Другой точкой зрения».

67

«Сотня костей, девять отверстий, шесть внутренних органов...» — Чжуан-цзы имеет в виду человеческое тело. Подобная манера обозначать целое через его части традиционна для китайской словесности, являясь, в сущности, единственно возможным способом именования Пустоты.

68

Данное выражение принадлежит софистам, критикуемым Чжуан-цзы, и ссылка на него, конечно же, исполнена иронии.

69