Встречи в Колымской тайге

2 октября

С вечера до утра в кастрюле томился кусок медвежатины. Две трети воды выкипело, зато бульон получился — мечта! К бульону полагались пресные лепешки, но я бухнул слишком много воды, и пришлось перестраиваться на блины.

Мы съели по миске бульона и принялись за второе. Налили в алюминиевые кружки кипятка и сыплем туда сухое молоко. На коробке написано, что молоко нужно класть «по вкусу». Лёня свой «вкус» не рассчитал и теперь с трудом проворачивает ложку. Он заглядывает в мою кружку и просит:

— Дай хлебнуть, мое молоко почему-то не льется…

Утро сумрачное. Солнце и не показалось. Спускаемся с морены и направляемся вдоль болота. По всему болоту изредка встречаются небольшие, но довольно крутые холмы с хохолками рослых лиственниц на вершинах. Склоны поросли стлаником.

Кедровый стланик — прекрасное растение, сохранившее здоровье и жизнь многим первопроходцам Севера. От красоты величавого кедра у него осталась одна хвоя. Пышная, ярко-зеленая, ароматная, богатая витаминами и эфирными маслами. Словно понимая это, стланик бережет свой наряд, зимой прячет под снег, весной поднимает ветви к небу и держит так, чтобы каждая хвоинка искупалась в солнечных лучах.

Обычно приманку для соболей раскладывают в «шалашиках» — сооружениях высотой 35–40 сантиметров. Под пнем, старым деревом или берегом высохшего ручья строят коридорчик из коротких кольев. Одна сторона его упирается в естественную преграду, другая остается открытой. Сверху такое сооружение застилают кусками коры, ветками стланика, пластинками льда. Вокруг шалашика раскладывают приманку. С началом сезона отловить прикормленного соболя несложно.

Подобных шалашиков у нас больше двух десятков. Девять возле той избушки, где мы оставили «Одинокую гармонь», остальные у Паничевских озер…

Шалашик легко и быстро строить, но он совершенно непригоден для ловли лис, росомах и рысей, даже зайцев. На этих зверей нужен навес полуметровой ширины и метровой высоты. Его мы называем «коттедж».

Один из коттеджей мы соорудили у сучковатой валежины, там, где соболь преследовал горностая.

Работа по оборудованию охотничьих путиков не терпит никакого легкомыслия. Все нужно делать солидно и основательно. Мне приходилось встречать немало охотников, отправляющихся в тайгу с «детским» инструментом: маленькая ножовка, миниатюрный топорик, десяток-другой гвоздей. Да и сам грешен!

Ходить со столь легкой оснасткой удобно, а вот работать — тяжело и долго. За день я четыре-пять шалашиков сооружал, а руки кровавыми мозолями покрывались. Когда же случилось заночевать «под пнем», наступала каторга. Попробуй игрушечным топориком заготовить дров на всю ночь.

За инструмент у нас отвечает Лёня. Он правит пилы, точит топоры, подбирает гвозди. За мной кухня, оружие, приманка и прочая работа, требующая некоторого опыта таежной жизни.

Вот и сейчас я расчистил место для коттеджа, заколачиваю колья, настилаю крышу. Лёня на подхвате. Он отыскивает и приносит длинные жерди, обдирает кору с полусгнивших лиственниц, укорачивает и затачивает колья. Полчаса работы — и коттедж готов. Осматриваем каждую щель, приваливаем сомнительные места корягами. Разбрасываем приманку и отправляемся выше по ручью.

Здесь живет заяц. На берегах ручья и между деревьями набиты свежие тропы. На кочках снег срыт, и выглядывает пожелтевшая пушица. Заяц кормился травкой, при случае добывая и корешки. Лёня предлагает поискать косого, но я-то знаю, что в эту пору зайцы устраивают свои дневки на сопках, и отговариваю брата от пустой затеи.

Переваливаем невысокую гряду, в которой ручеек прорезал узкий каньон, и выходим к озеру. Озеро длинное, края не видно. Выход из него зарос густой осокой. Посередине зарослей темнеет небольшой мелкий плес. Из-под ног вырываются два хариуса и зигзагами уходят под лед.

Лёня откатывает отвороты сапог и через осоку пробирается к озеру. Вода выше колен, но лед уже рядом. Брат пробует его прикладом: держит!

Взбираемся на лед и сначала осторожно, потом все смелее идем по крепкому льду. С обеих сторон к озеру подступают сопки. Левая — гладкая, покрытая стлаником и редкими лиственницами. Правая сопка — сплошь осыпь. Камни черные, огромные. Только у самой вершины темнеют полоски ольховника.

Но вот озеро сужается. Перед нами темнеет полоска воды. Рисковать не стоит. Переходим на берег и только сейчас замечаем, что эта полоска соединяет два озера. Сверху хорошо просматриваются камни и лиственничные стволы на дне перешейка и второго озера. В конце протоки из воды выглядывает россыпь мелких камушков. При нашем приближении камушки ожили, качнулись и исчезли. Не веря своим глазам, торопимся к озеру и видим, что это не камушки, а плавники хариусов. Множество больших и мелких рыб собралось у самого берега, выстроилось хвостами к озеру, а головами к протоке.

Собираем удочки, цепляем мормышки и пробираемся к воде. Под ногами трясина. Она качается и дышит, но сплетенные и прихваченные морозом корни держат надежно.

Почти одновременно закидываем удочки, чувствую энергичную поклевку, подсекаю, и на берег летит приличный «селедочник». Беру хариуса в руки и замечаю у самых жабр коротких желтоватых пиявок. Лёня тоже вытянул хариуса с пиявками.

Отрываем паразитов, на месте присосок кровоточащие ранки. Тем временем рыба в озере успокоилась, и снова над водой всплыли сотни темно-коричневых плавников.