Второй шанс

9

— Ура!

Открыв глаза, я часто заморгала и снова зажмурилась. Может, во сне приснилось? Однако через секунду возглас повторился:

— Ура! Закончил! Все! — В коридоре хлопнула дверь, и послышались торопливые приближающиеся шаги. — Эй! Да куда вы подевались?

Я села в кровати и покосилась на циферблат наручных часов. Ого! Уже почти четыре часа дня. Пора вставать, учитывая, что вчера я легла около шести утра. Или уже сегодня? Когда ночами не спишь, трудно найти границу между вчерашним и сегодняшним днем.

Соскользнув с теплой постели, я на цыпочках подошла к двери, тихонько отворила и увидела отца, намеревающегося войти в детскую спальню.

— Вот ты где! — воскликнул он при виде меня. — Угадай, что…

Со скоростью молнии я выскочила в коридор, перехватила его руку у самой двери детской и отдернула в сторону.

— Подожди, — прошептала я.

— Что? — удивился он.

Крепко схватив отца за руку, я потащила его в свою спальню, аккуратно прикрыла за нами дверь и жестом пригласила к окну — на самое дальнее расстояние от общей с детской комнатой стенки.

— Оден, — громко потребовал папа, — что происходит?

— Из-за колик малышка проплакала всю прошлую ночь, — шепотом объяснила я. — И утром орала. Правда, потом угомонилась и заснула. Хайди, наверное, теперь тоже спит.

Папа растерянно посмотрел на часы, а потом перевел взгляд на закрытую дверь моей спальни.

— Откуда ты знаешь, что спит?

— Кто?

— Фисба. И Хайди, если уж на то пошло, — добавил он.

— А ты слышишь плач?

Мы оба прислушались. Из-за стенки доносился лишь шум океана, издаваемый генератором звуков природы.

— Ну вот! Какая досада! — огорченно воскликнул папа через секунду. — Я наконец-то дописал роман, а никому и дела до него нет!

— Ты закончил книгу? — не поверила я. — Это ж здорово!

— Только что поставил точку в последнем абзаце, — гордо улыбнулся он. — Хочешь послушать?

— Шутишь?! Конечно, хочу.

— Тогда пошли.

Папа открыл дверь, и я легкими шагами последовала за ним по коридору. Наверное, отец безвылазно жил последние пару недель в кабинете, так как повсюду стояли немытые кружки, пустые бутылки из-под минеральной воды и лежали яблоки в разных стадиях огрызков. Иными словами, творческий беспорядок бросился в глаза, стоило только войти в комнату.

— Ну, начнем, — торжественным голосом объявил папа, сел за ноутбук и, щелкнув парой клавиш, открыл файл. Потом в предвкушении потер руки и пролистал главу до самых последних строчек. — Готова? — спросил он.

— Да, — кивнула я.

Папа прокашлялся и нараспев прочел:

— «Тропинка с каждым шагом сужалась, а над головой смыкались густые ветви столетних деревьев. Вдалеке синело подернутое туманной дымкой море».

После последнего предложения в кабинете воцарилась благоговейная тишина — слова обволакивали волшебным очарованием. Правда, в эту неповторимую минуту я отвлеклась на еле слышный крик, донесшийся из глубины дома.

— Прекрасно! — воскликнула я, надеясь, что крик просто послышался. — Это действительно здорово!

— Я так долго шел к финальной сцене. — Папа с довольным видом откинулся на спинку стула, робко скрипнувшего под его тяжестью. — Десять лет трудов вылились в девятнадцать слов. До сих пор не верится, что роман закончен.

— Поздравляю от всей души!

А? Нет, не послышалось. В детской заревела Фисба, и громкий плач теперь пробивается и в коридор. Даже папа услышал и тут же радостно объявил:

— А вот и наши девочки проснулись. Давай пойдем и поделимся с ними радостной новостью!

С этими словами он вскочил со стула и едва ли не вприпрыжку бросился к детской, где нас встретили оглушительным ревом.

— Дорогая, у меня прекрасная новость! — с энтузиазмом воскликнул папа, когда я его догнала. — Наконец-то дописал книгу.

Хватило одного беглого взгляда, чтобы понять: для Хайди новость, мягко говоря, не имеет никакого значения. Стоя в пижаме — просторных шортах и футболке с мокрыми пятнами на груди, — она откинула с покрасневших глаз упавшие пряди волос и с растерянным видом уставилась на нас с отцом, словно не понимала, откуда ей знакомы наши физиономии.

— Ой, Роберт! — выдавила она, еле удерживая в руках извивающуюся в плаче крошку. — Это здорово!

— А не отпраздновать ли нам знаменательное событие? — спросил папа, поворачиваясь ко мне за поддержкой. Пока я раздумывала, соглашаться или нет, он обратился к Хайди: — Давай вместе поужинаем, только мы вдвоем: ты и я. Как тебе такое предложение?

Удивительно, как отцу легко удается игнорировать детский плач, будто и не ревут под боком во все горло. А я ведь на себе испытала, еще в первый день приезда, до чего трудно бывает не обращать внимания на требовательные вопли Фисбы.

— Даже не знаю, — опешила Хайди, поглядывая на плачущую крошку. — Разве получится выйти с ней, когда она в таком состоянии…

— Конечно, нет, — быстро согласился папа. — Мы наймем сиделку. Кстати, твоя подруга Изабель как-то говорила, что не прочь помочь с малышкой.

Мачеха растерялась еще больше, напоминая контуженных пленных с фотографий военных лет из учебника истории.

— Говорила, — пролепетала в ответ Хайди, — только…

— Значит, позовем Изабель, — затараторил отец. — Пусть приступает к возложенным на нее обязанностям крестной матери. Хочешь, я сам позвоню? Какой у нее номер телефона?

— …ее нет в городе, — договорила мачеха.

— Да? — Папа на секунду задумался, а потом медленно повернулся ко мне: — Тогда… Оден, может, ты посидишь с сестричкой?

Хайди покачала головой:

— Нет-нет, так не пойдет. Нельзя сваливать на нее свои проблемы.

— Уверен, Оден не откажет в помощи, — заявил отец, а у меня спросил: — Верно? Надо посидеть всего-то пару часиков.

Может, стоило расстроиться из-за неожиданно обрушившейся на плечи обузы, но, взглянув на Хайди, я согласилась не раздумывая:

— Конечно, посижу.

Ведь это скорее дружеское участие, а не одолжение!

— Тебе же скоро идти на работу, — забеспокоилась мачеха, другой рукой перехватывая Фисбу. Кажется, крошка не собиралась успокаиваться или хотя бы сменить рев на жалобное хныканье. Потом Хайди вспомнила: — Надо оформлять платежные ведомости… завтра день зарплаты.

— Ну, — протянул папа, снова покосившись в мою сторону. — Может…

Папа в своем репертуаре! Вечно пользуется хитрым и не слишком честным приемом: резко обрывает себя на полуфразе, вынуждая собеседника самому додумать окончание. Словно вписываешь пропущенные слова в упражнение да еще берешь на себя всю ответственность за результат!

— Тогда возьму Фисбу с собой на работу, — успокоила я Хайди. — А после ужина заглянешь за ней в магазин.

— Что-то я беспокоюсь за малышку. — Мачеха не переставая покачивала сестричку. — Не до прогулок сейчас, если честно.

— Морской воздух пойдет ребенку на пользу! — поставил папа решающую точку в споре, забирая из рук жены Фисбу. Улыбнувшись при взгляде на крохотное личико, он сел в кресло-качалку и стал укачивать малышку. Хайди с беспокойством следила за младенцем, но папа снова успокоил ее: — Мы справимся сами, а ты беги в душ и прихорашивайся перед ужином.

Я кивнула в ответ на тревожный взгляд Хайди, после чего та нерешительно поплелась к двери и уже из коридора в последний раз оглянулась на отца. Тот спокойно укачивал Фисбу на руках, совершенно не реагируя на недовольный плач. Казалось, крошка не узнает собственного отца. Откровенно говоря, папа снова поставил меня в тупик.

Я бы нисколько не удивилась, если бы после ухода Хайди он сунул сестричку мне, но отец не сдвинулся с места. Более того, не только не отдал мне Фисбу, но даже не заметил, что я по-прежнему стою в дверях и наблюдаю, как он покачивает малышку на руках, поглаживая пальцами крохотную спинку.

Мелькнула шальная мысль: а не нянчился ли папа так же со мной или Холлисом? Если верить мамочке — нет. Десять минут назад я сама бы не поверила, что такое возможно. А теперь вот снова одолевают сомнения: что, если люди все-таки меняются с годами или, по крайней мере, пытаются? Впрочем, несмотря на доказательства, которые встречаются время от времени, я не слишком верю в правильность данной теории.

Прошло около недели после долгой прогулки с Илаем, и с тех пор мои скромные познания о ночной жизни Колби растут в геометрической прогрессии. Одинокие ночи, проведенные в «Уилхаус-Дайнер» или за рулем автомобиля в бессмысленном блуждании по улицам городка с непременной остановкой в «Газ энд Гроу», не сравнятся с ночными развлечениями, которые выдумывает Илай.

Сначала мы заезжаем в прачечную и пьем кофе, оценивая по достоинству последние кулинарные изыски Клайда. Потом увертываемся от бормочущих безумцев в ночном гипермаркете, покупая зубную пасту, китайские колокольчики и остальные предметы из списка Илая, который он всегда держит в голове. Затем гуляем по набережной, где после закрытия баров и ресторанов паренек по имени Мохаммед продает с тележки возле ночных клубов самую вкусную пиццу по цене доллар пятьдесят за порцию. Иногда мы рыбачим с пирса, любуясь отражением прибрежных огней в воде.

После закрытия «Клементины» я гуляю пару часов с девчонками, потом, извинившись, исчезаю. Примерно через полчаса, а иногда и час спустя мы встречаемся с Илаем в «Газ энд Гроу», и начинаются настоящие приключения.

Вчера, например, меня встретили невинным восклицанием:

— Как можно дожить до восемнадцати лет и ни разу не играть в боулинг?!

И он отвез меня в соседний с Колби городок, в котором кегельбан допоздна открыт. Дорожки оказались слишком узкими, скамейки — липкими. Я уже молчу о башмаках, которые пришлось взять напрокат, как обязательный атрибут игры. Но Илай настоял, чтобы мы отправились в кегельбан, едва услышав, что мое детство было лишено этого развлечения.

— Объясняла же, — повторила я Илаю, который ржавой скрепкой крепил к стенду лист для подсчета очков. — Родители не одобряли увлечение спортом.

— Так ведь боулинг — не уличная игра, — фыркнул он. — Значит, нужно быть в ней профи.

Я в ответ состроила недовольную гримасу:

— Знаешь, когда я призналась об упущенных прелестях жизни, то вовсе не имела в виду, что жалею обо всем без исключения.

— Смотри — действительно пожалеешь, если не сыграешь в боулинг, — пообещал Илай, протягивая выбранный им мяч. — Ну же, бери!

Приняв мяч, я всунула пальцы в отверстия, как он мне показал, а потом прошла за ним к началу дорожки.

— Когда я был еще сопливым мальчишкой, просто садился на корточки и толкал мяч обеими руками, — поведал он.

Я с опаской оглядела пустовавшие соседние дорожки. Ничего странного — уже два часа ночи, и малочисленные посетители кегельбана облепили барную стойку позади нас, едва видневшуюся в тумане сигаретного дыма.

— На корточки не сяду, — твердо решила я.

— Отлично! Тогда смотри, как надо правильно запускать мяч.

Илай поднял руки к груди, словно держал в них мяч для боулинга, потом сделал шаг назад, плавно взмахнул правой рукой, перенося вес тела на выставленную вперед ногу, и запустил воображаемый мяч по дорожке.

— Вот так. Поняла?

— Да.

Я спокойно подняла мяч под ироничным взглядом Илая, но потом не выдержала и с подозрением покосилась на него. Он пожал плечами и с деланным равнодушием отступил назад к липкой скамейке.

Так повелось еще с той первой ночи неделю назад. Мы встречаемся, когда все расходятся по домам, и расстаемся с восходом солнца, а наше общение балансирует на тонкой грани между юмором и серьезным тоном, хотя чаще всего чаша весов склоняется в сторону игривых насмешек. Встречайся мы с Илаем днем или даже вечером, я бы тоже изучила его характер. Но ночью, что бы мы ни говорили и ни делали, все приобретает больший смысл, скрытый при ярком свете дня. Границы восприятия расширяются, а время словно ускоряет и одновременно замедляет ход.

Наверное, поэтому мы говорим не переставая. Бродим ли мы между рядами в ярко освещенных магазинах, пьем ли кофе в полутемной кофейне Клайда, пока стирается одежда Илая, или колесим по пустынным улицам и дорогам! Бурно обсуждаем будущую учебу в университете или детские годы, пытаясь разрешить спор о наверстывании утраченных возможностей. Например, Илай уверен, что в моем случае еще не все потеряно.

— Слышала, что пишут? — спросил он меня пару дней назад, когда в три часа ночи мы заскочили за фруктовыми коктейлями в «Газ энд Гроу». — Никогда не поздно иметь счастливое детство![2]

Я взяла трубочку и перемешала в стакане розоватую смесь сока со льдом.

— Мое детство нельзя назвать несчастным, просто оно было… — Я отпила глоток коктейля, пользуясь паузой, чтобы подобрать подходящее слово.

Илай терпеливо ждал, со щелчком закрыв крышкой стакан с соком.

— …слишком серьезным и взрослым! — наконец договорила я. — Старший брат устроил родителям такую нервотрепку своими детскими проблемами, что второго удара они явно не выдержали бы.

— Но что взять с маленького ребенка?! — возмутился он.

— Верно, взять нечего, — согласилась я. — Только родители считали, что при желании и достаточном усердии возрастные проблемы можно преодолеть.

Илай терпеливо выслушивал мои объяснения, но выглядел сбитым с толку. Через секунду он признался:

— У нас дома наоборот: дети всегда находились в центре внимания.

— Правда?

— Ага. Видела такие семьи по соседству? Они делают абсолютно все вместе: катаются на велосипедах, ходят в кинотеатр, ложатся спать и даже строят дом на дереве.

— Да, — ответила я, а потом поспешно добавила: — Слышала про такое.

— В нашем доме происходило то же самое. Представь, четверо детей в семье, и каждый устраивает разные игры от бейсбола до вышибал. Мама всегда играла вместе с нами, а какой пиццей она нас кормила — пальчики оближешь!

— Ничего себе! Твоя мама — молодец! — похвалила я, следуя за ним к знакомой пожилой кассирше.

Та отложила журнал, тепло улыбнулась Илаю и принялась пробивать покупки.

— Мама у нас славная! — Рассчитавшись с кассиршей, Илай так легко произнес эту фразу, что стало сразу ясно: душой он не кривит. — Она нас так любит, что не спешит расставаться. Знаешь, сколько времени прошло, прежде чем сестра и старший брат съехали в собственные квартиры? А Джейка как разбаловали? Мама вряд ли скоро от него отстанет, по крайней мере, подождет, пока какая-нибудь глупышка не выскочит за него замуж.

При упоминании о Джейке кровь тут же прилила к щекам. Как бы вычеркнуть из памяти неудачное свидание и мимолетные объятия в дюнах! Я сглотнула подступивший ком и протянула Ванде деньги за сок, пытаясь скрыть замешательство.

Мы уже выходили из магазина, когда вдруг Илай попросил:

— Слушай, не обижайся. Я, не подумав, брякнул про Джейка. Знаю, что вы оба…

— Нисколько не обиделась, — перебила я, не давая ему связать нас с Джейком хотя бы на словах. — Просто стыдно вспоминать.

— Ну, тогда больше не будем об этом.

— Хорошо.

Я отпила коктейль через трубочку и, немного успокоившись, молча побрела за Илаем к машине, правда, потом не выдержала:

— В свою защиту добавлю, что у меня небольшой опыт в отношениях с… гм… парнями, поэтому…

— Не оправдывайся, твоей вины здесь нет. — Илай открыл дверцу грузовика. — Честно. Брат — тот еще бабник! Но хватит о нем.

Благодарно улыбнувшись, я села на переднее сиденье.

— Кстати, мой брат — такой же бабник. Правда, он два года как путешествует по Европе, продолжая сидеть на шее у родителей.

— Разве можно усесться на шею из-за моря?

— Для Холлиса нет ничего проще. Он превратил вытягивание денег у родителей в настоящее искусство.

Илай долго размышлял над моими словами и, только когда мы прогуливались по набережной, изнывая от жаркой ночи, сказал:

— Какая несправедливость! Детские радости в вашей семье достались одному брату. Не слишком ли эгоистично с его стороны?

Честно говоря, я никогда не судила Холлиса за эгоизм.

— Ты же сам говорил… Ну, помнишь? Мол, еще не поздно вернуть счастливое детство.

— Конечно, не поздно.

— Откуда столько уверенности? — удивилась я. — Боюсь и спросить: уже кому-то помог вернуть безоблачные денечки?

Илай покачал головой, отпивая сок:

— Нет. У меня была совершенно другая проблема.

— Какая?

— Детство затянулось. — Мы вернулись к грузовику, и он распахнул дверцу, чтобы остудить салон. — Раньше я только и делал, что дурачился да развлекался. Даже потехи ради умудрялся зарабатывать на жизнь ребячеством.

— Выступлениями на велосипеде?

Он кивнул:

— А однажды словно с глаз упала пелена: я оглянулся вокруг и понял, что гордиться нечем. За все годы скопил с пяток идиотских историй, да и те со временем кажутся полной глупостью.

Я с любопытством взглянула на Илая поверх крыши грузовика:

— Если последствия действительно настолько печальны, почему ты настаиваешь на возвращении моего счастливого детства?

— Понимаешь, никогда не поздно завалиться домой под утро или устроить пижамную вечеринку. И ты должна почувствовать, как это бывает, потому что…

Вдруг он замолчал, но я уже не спешила заполнить паузу.

— …это не тот случай. Вот! — объяснил Илай.

А сейчас, прямо передо мной, убегает вдаль обшарпанная дорожка из полированного дерева. На далекой площадке с кеглями глумливо мигают огоньки. Какой бесконечно длинной покажется дорожка в боулинге маленькому ребенку!

— Много думаешь, — сказал за спиной Илай, отвлекая от удручающих мыслей. — Просто бросай!

Я отступила на шаг, вспоминая инструкции Илая, махнула рукой и бросила мяч перед собой. Представляете, он полетел, несмотря на мои страхи и переживания! Он летел, летел и с громким стуком приземлился… на соседней дорожке, а потом медленно покатился прямо в желоб.

— Эй, вы! — завопил голос из сигаретного тумана. — Осторожнее там!

Кровь бросилась в лицо, а я, сгорая от стыда, наблюдала, как мяч докатился по желобу до конца дорожки, исчезая за площадкой с кеглями. Через мгновение послышался щелчок в механизме, и сзади подошел Илай, снова протягивая мяч.

— Гм… Пожалуй, хватит с меня, — решила я. — Похоже, боулинг — не мое.

— Это всего лишь первый бросок, — не отставал он. — Неужели ты вообразила, что сразу выбьешь страйк?

Я судорожно сглотнула, стыдясь собственных мыслей. Конечно, Илай прав, именно так и думала. По крайней мере, надеялась на верную победу.

— Я… у меня ничего не получится.

— Потому что никогда не играла раньше. — Он почти насильно вложил мяч в мои руки. — Бросай еще. Только теперь отпусти мяч чуть раньше.

Илай вернулся на скамейку, а я глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Подумаешь, обычная игра, притом дурацкая! Эка невидаль! Мысленно повторяя утешительную мантру, я шагнула вперед и снова бросила мяч. На этот раз он очень медленно покатился по родной дорожке, забирая вправо, и сбил две кегли. А значит, все…

— Неплохо! — радостно выкрикнул за спиной Илай. — Совсем неплохо!

В итоге мы сыграли две полные партии. Илай выбивал кегли с первой, ну на крайний случай со второй попытки. Моей главной задачей стало не попасть мячом в гадкий желоб. Правда, пару раз даже мне удалось не ударить в грязь лицом. Если честно, я даже не представляла, в какой неописуемый восторг приведут меня удачные попадания по кеглям.

Перед уходом из кегельбана я вытащила листок со счетом игры из мусорной урны, куда его закинул Илай, и аккуратно сложила под его вопросительным взглядом.

— Оставлю для истории! — объяснила я. — Важный документ!

— Ну да, конечно, — ухмыльнулся он, наблюдая, как я бережно прячу листок в карман.

Оставив за спиной яркие неоновые огни кегельбана, мы пересекли мокрую от дождя парковку и подошли к моей машине.

— Итак, комендантский час ты нарушила, мячи в боулинге покатала, на вечеринке чуть на драку не нарвалась, — перечислил Илай. — Что идет дальше в твоем списке?

— Понятия не имею. А что ты делал первые восемнадцать лет?

— Говорил же! — возмутился он, пока я мучилась с дверцей. — Я не лучший пример для подражания.

— Почему?

— Сам о многом жалею. Хочешь, чтобы и ты пожалела?! И потом, я — парень. А у парней свои развлечения.

— Вроде экстрима на велосипеде?

— Нет. Мы устраиваем рукопашные потасовки, устанавливаем петарды на крылечках домов и…

— А девочки не могут устанавливать петарды на крыльце?

— Конечно, могут, — усмехнулся Илай. — Но они слишком умны, чтобы не участвовать в подобных забавах. Наверное, в этом и заключается разница между девочками и мальчишками.

— Разве? — удивилась я, включая зажигание. — По-моему, выбор таких развлечений, как рукопашные потасовки, не зависит от мужского или женского пола.

— Отлично! Если соберешься напугать кого-нибудь петардой — уволь! — это без меня. Понятно?

— Что? Испугался? — рассмеялась я.

— Вовсе нет. — С притворным возмущением Илай откинулся на спинку сиденья. — Просто однажды кое-кого попугал, а заодно посидел в полицейском участке. Я, конечно, уважаю твой квест, только не выходи за разумные границы…

— Погоди! Что ты сказал? — остановила я, подняв в удивлении руку. — Мой квест?

Илай повернулся ко мне и повторил:

— Да, квест, как во «Властелине колец» или «Звездных войнах». Когда бродишь в поисках утраченного или нужного артефакта, это называется квест.

Я изумленно уставилась на него. Хорошо, что на перекрестке — красный свет, а поблизости ни одной машины, иначе не миновать бы аварии…

— Хотя это название скорее подходит мальчишеским играм, — засомневался Илай. — Не нравится квест, хоть белибердой назови — мне все равно. Я в любом случае в игре, правда, в разумных границах. Договорились?

Вот тебе на! Я-то думала, что мы просто гуляем вместе ночами, чтобы убить время. А тут — ого-го, какие страсти разворачиваются! Хотя, знаете, вне зависимости от рода, которому принадлежит название, мне нравится идея поиска утраченных или нужных позарез артефактов. Или тех и других одновременно.

Красный свет на светофоре сменился зеленым. Однако я не спешила давить на педаль газа, а вместо этого спросила:

— Белибердой?

— Что? Никогда так в детстве не говорила?

— «Назови белибердой»? — переспросила я. — Гм… нет.

— Вот это да! — Илай удивленно покачал головой. — Чем же ты занималась всю жизнь?!

Миллионы правдивых ответов закружились в голове. Ведь существует бесконечное количество вариантов заполнить годы жизни, и ни один из них нельзя назвать верным или неверным. Однако если выпадет шанс что-то переделать или исправить, кто откажется от такого по собственной воле? Только не я. Называйте мой выбор сумасшествием или белибердой, но в разумных границах — а может, и нет — я тоже в игре.

— Ого, ничего себе, прикольный прикид! — оторопела Мэгги.

Глаза подружек устремились на крохотную Фисбу, пристегнутую страховочными ремнями к коляске. Малышка хлопала глазенками и — ура! — молчала после долгой прогулки по набережной до магазина.

— Прикольный? — удивилась я. — Что ты имеешь в виду?

— Ее одевала Хайди? — поинтересовалась Лиа, наклоняясь до тех пор, пока ее лицо не оказалось вровень с глазами Фисбы.

— Нет, я сама.

Лиа переглянулась с Мэгги, а та удивленно подняла брови.

— Что? — не поняла я их перемигивание. — По-моему, симпатично.

— Она же в черном! — содрогнулась Мэгги.

— Ну и что?

— Кто рядит младенцев в черное?

Я снова перевела взгляд на сестричку и задумалась. Когда отец вслед за Хайди стал собираться на ужин, мне показалось, что переодеть малышку перед прогулкой будет не лишним. Я порылась в комоде с детскими вещами, внутренне ужаснувшись количеству розовых пеленок, ползунков и распашонок. Наверное, во мне опять взыграло чувство противоречия, потому что я умудрилась раскопать на дне ящика черное боди со светло-зелеными ползунками и одеть Фисбу в стиле рок-н-ролл. Однако, судя по ошеломленным взглядам подружек — не говоря уже о странном выражении лица Хайди, когда мы прощались на пороге, — мы произвели сногсшибательное впечатление, но только не то, которое планировалось.

— Ну, знаете, — возмутилась я, — по-моему, если уж пришлось родиться девчонкой, не стоит каждый раз напяливать розовые платьица с рюшками.

— Конечно, нет, — быстро согласилась Лиа. — Но не нужно впадать в другую крайность и наряжать кроху дальнобойщиком.

— Господи, да разве она выглядит как дальнобойщик?! — возмутилась я.

Лиа склонила голову набок, как бы прицениваясь:

— Пожалуй, ты права. На дальнобойщика она нисколько не похожа, на фермера — это да. Или на строителя. А, девчонки?

— И все потому, что она не в розовых ползунках?

— Она еще младенец, — вмешалась Мэгги. — Младенцев всегда одевают в светлые тона, предпочтительно — в розовое.

— А кто это решил? — выкрикнула я и, не давая никому вставить слово, сама ответила: — Общество! Кстати, то же самое общество с завидным упорством насаждает мнение, что удел девочек — булавки, иголки, тесемки да заколки, после чего вряд ли можно говорить о позитивном самоутверждении. К чему это ведет? К заниженной самооценке со всеми вытекающими последствиями: обжорство, беспрекословное подчинение и бессилие перед семейным, сексуальным и имущественным насилием.

Подружки даже рты от удивления раскрыли.

— Надо же, и все из-за обыкновенной розовой пеленки?! — растерянно переспросила Лиа.

Тут в дискуссию вступил недовольный голосок Фисбы. Она замотала головой из стороны в сторону и жалобно захныкала.

— Ох-ох! — вздохнула я, закачав коляску. — Только не это!

— Может, она проголодалась? — заволновалась Эстер.

— Или просто решила самоутвердиться? — не удержалась от привычных колкостей Лиа.

Проигнорировав ехидное замечание, я склонилась над коляской, расстегнула ремешки и подняла малышку на руки. Недовольное хныканье вот-вот грозило перерасти в оглушительный рев. Повернув сестричку спиной к себе, я подхватила ее крепко за под мышки и согнула колени. Вверх-вниз, вверх-вниз! На третий раз Фисба затихла.

— Ого! — восхитилась Мэгги. — А у тебя свой подход к детям!

— Это называется «лифт», — объяснила я. — Всегда выручает!

На секунду-другую три пары глаз опять воззрились на меня, а потом Эстер глубокомысленно произнесла:

— Мне кажется, Оден права. Черный не такой уж жуткий цвет. Он просто резко выделяется на фоне других.

— Неудивительно, почему ты с ней согласна! — усмехнулась Лиа. — Приглядись-ка к своей одежде!

Эстер одернула свою блузку темного цвета:

— Она не черная, а темно-синяя.

Девчонки только фыркнули в ответ, а Лиа повернулась ко мне и объяснила:

— Точно также Эстер говорила, когда увлеклась готами и их идеологией. Она одевалась сплошь в черное: черные плащи, черные туфли…

— Черная круги вокруг глаз, черная помада, — подхватила Мэгги.

— Вы так и будете каждый раз напоминать мне об ошибках молодости? — возмутилась Эстер, а потом, вздохнув, добавила: — Было и прошло, понятно? Будто вы сами никогда не творили в школьные годы того, о чем жалеете до сих пор!

— Мое главное сожаление можно выразить в двух словах, — заметила Мэгги. — Джейк Стокк.

— Что правда, то правда, — согласилась Лиа.

— А сама, — Эстер ткнула пальцем язвительную подругу, — сама-то перекрасилась в блондинку ради Джо Паркера, чего…

— Никогда нельзя делать рыжеволосым, — договорила Лиа. — Господи, мне до сих пор стыдно.

Слушая пикировку девчонок, я по-прежнему укачивала Фисбу с помощью «лифта», а кроха покорно висела в моих руках. На какое-то время воцарилась тишина, во время которой все засмотрелись на малышку. Вдруг Мэгги смущенно произнесла:

— Даже странно, что мы тоже были когда-то маленькими детьми.

— Такими же несмышленышами! — Лиа осторожно пожала ручку Фисбы. — Представляете, она же словно чистый лист. Никаких ошибок и сожалений!

— Счастливая! — отозвалась Эстер, а потом склонилась к крохе. — Вот тебе совет: не подавайся в готы! Потом сто раз напомнят и устыдят!

— И никогда не перекрашивайся из-за парня, — добавила Лиа. — Если полюбит по-настоящему, ему будет все равно, какой у тебя цвет волос.

— Не забывай надевать шлем во время прыжков с трамплина, — посоветовала в свою очередь Мэгги.

— Никогда не ешь жирного мяса перед американскими горками, — вспомнила Лиа.

— А пирсинг в носу, — вмешалась Эстер, — смотрится круто не на каждом. Поверь мне.

Маленькая Фисба выслушала советы с сосредоточенно-серьезным выражением лица. От нее исходило приятное тепло и пахло молоком и детским шампунем.

— Давай, Оден, — вдруг предложила Лиа. — Теперь твоя очередь делиться опытом.

Я на секунду замешкалась, потом решительно произнесла:

— Никогда не флиртуй с чужим парнем на кухне его девушки. И не отвечай на вопрос «Что это за имя такое?».

— А ведь ей обязательно зададут такой вопрос, — заметила Лиа. — Сто процентов, спросят о происхождении имени Фисба.

— И еще один совет, — продолжила Мэгги. — Держись подальше от красавчиков на байках. Иначе они разобьют твое сердце. — Я покосилась на нее, но она только улыбнулась. — Конечно, легче сказать, чем сделать. Верно?

На что она намекает? Я ведь никому не говорила о наших встречах с Илаем, иначе сразу поползут слухи, что мы с ним крутим роман. А как еще расценить тайные встречи с молодым человеком по ночам? И хотя на данный вопрос найдется сотня ответов, на вопрос Мэгги, заданный якобы мимоходом, я решила не отвечать.

— Боже мой, Мэгги! — вскипела Лиа. — Мне казалось, ты давно вычеркнула Джейка из памяти.

— Ну вычеркнула, и что?

— Тогда зачем опять пристаешь к Оден с той старой историей?

Лиа укоризненно покачала головой.

— Да я не потому…

Однако Мэгги не удалось объясниться из-за грохота, донесшегося от входной двери в магазин. Мы обернулись и увидели, как с травы поднимается Адам, потирая ушибленную руку.

— Тяни на себя! — крикнула ему Мэгги, а нам объяснила: — Никак не запомнит. Смешно, да?

Лиа со страдальческим выражением лица закатила глаза.

— И не говорите, что я не умею произвести впечатление с первой секунды! — воскликнул он.

Нисколько не смущенный досадным происшествием, которое многие бы посчитали постыдным, Адам подошел к нам, держа в руках пластиковый пакет из магазина.

— Итак, леди! Разрешите сделать объявление.

— Ты опять продаешь шоколадки, чтобы собрать деньги на математический клуб? — съехидничала Лиа, с поддельным ужасом покосившись на его пакет.

Адам простодушно повернулся к ней и напомнил:

— Так то было в восьмом классе. И потом, мы ведь уже окончили школу, помнишь?

— Не обращай на нее внимания, — посоветовала Мэгги, а Лиа, пожав плечами, удалилась за прилавок. — Так какое объявление ты хочешь сделать?

Он загадочно ухмыльнулся, а потом сунул руку в пакет и громко провозгласил:

— Вечеринка с хот-догами! — Из пакета на белый свет извлеклась упаковка сосисок внушительного размера. — Первая вечеринка нынешним летом! После работы приходите в нашу с Уоллисом квартиру. Да, и принесите с собой специи и приправы.

— Меня можешь вычеркивать, — объявила Эстер и, подпрыгнув, села на прилавок. — Я вегетарианка.

Адам снова влез рукой в пакет и вынул другую упаковку сосисок.

— О-па! — Он помахал упаковкой в воздухе. — Соевые сосиски! Специально для тебя купил.

— А в ванной комнате наведете порядок? — поинтересовалась Лиа.

— Разве там грязно?

— Да! — в унисон крикнули Лиа, Мэгги и Эстер.

— Ладно-ладно, все помою. Сейчас пойду и залью все каким-нибудь моющим средством.

Адам закинул сосиски для хот-догов обратно в пакет, а Мэгги улыбнулась:

— Ой, сколько воды утекло с последней вечеринки! А что празднуем?

— Новоселье, которое мы забыли отметить два месяца назад, вселившись в квартиру.

— А Илай придет? — спросила Эстер.

— Его пригласили, — ответил Адам. — А придет или нет — там и узнаем.

Специально для меня Мэгги объяснила:

— Такие вечеринки любил устраивать Эйб. Он собирал друзей в квартире, которую снимал на пару с Илаем. Каждую субботу мы объедались хот-догами, тушеной фасолью…

— …картофельными чипсами, специально закупаемыми для вегетарианцев, — добавила Лиа.

— А на десерт ели фруктовое мороженое! Эйб говорил, что это самая летняя еда. — Предавшись воспоминаниям, Мэгги подхватила свой локон и стала накручивать его на палец. — Они с Илаем обычно закупали эту снедь огромными партиями, чтобы в любой момент устроить вечеринку.

— ИВХД! — мечтательно произнесла Эстер, а когда я непонимающе заморгала, объяснила: — Импровизированная Вечеринка с Хот-Догами!

— Понятно, — сказала я, выпрямляя уставшие колени.

Все, хватит с меня «лифта»! Я осторожно перехватила Фисбу правой рукой.

К нам подошел Адам и с умильным лицом обратился к маленькой девочке:

— Боюсь, тебе надо немного подрасти до наших вечеринок. — Он погладил ей животик, а потом развернулся к двери. — Остальных жду сегодня после работы у нас с Уоллисом. Не забудьте специи. Отговорки не принимаются.

— Знаешь, — съехидничала ему вслед Лиа, — ты мне нравился больше, когда продавал шоколадки.

— Увидимся вечером! — попрощался он и, на сей раз без труда справившись с дверью, вышел на набережную. Только колокольчики звякнули.

Лиа покосилась на Мэгги и с досадой пробормотала:

— Класс! Он купил сосиски для тебя, а есть должны мы все.

— Адам купил их не для меня одной, — возразила Мэгги и смущенно склонилась над прилавком с бижутерией, поправляя пару сережек.

— А я не пойду на вечеринку! — сердито заявила Лиа, ткнув пальцем кнопку кассы. Та со щелчком открылась, а она вынула несколько купюр, выпрямила и запричитала: — Уже почти середина лета, а я встречаюсь только с парнями, которых знаю тысячу лет, еще со школы. Уже не до смеха становится, в конце концов!

— А вдруг на вечеринке хот-догов появятся новые ребята, — предположила Эстер.

— Я тебя умоляю! — скривилась Лиа.

— Эй, у них будут даже соевые сосиски. Так что все возможно!

Час спустя, когда я сидела одна в офисе, сверяя счета за день и одновременно качая ногой коляску Фисбы, из головы не выходила мысль о новых ребятах, точнее, об одном. О котором я вспоминала все чаще и чаще.

Несмотря на все усилия воли, трудно преодолеть себя, чувствуя приближение вечера, и не гадать о приключениях, которые уготовила для нас с Илаем сегодняшняя ночь. Предвкушение непредсказуемых, но непременно увлекательных ночных похождений — вот, наверное, то чувство, которого я не испытывала до сих пор. Приглашение на вечеринку с хот-догами звучало заманчиво — вполне возможно, она как нельзя кстати впишется в мой квест, — но если Илай не пойдет, я тоже откажусь. Даже если там будут соевые сосиски!

Около половины девятого вечера в магазин за Фисбой зашли папа с Хайди. Из торгового зала в кабинет тут же донеслись восторженные возгласы.

— Боже мой, Хайди, ты так хорошо выглядишь! — воскликнула Мэгги. — Опять стала стройной, как деревце!

— Ты мне льстишь, — улыбнулась Хайди. — Да на меня сейчас ни одна блузка с джинсами в магазине не налезет! Даже пончо!

— Перестань сейчас же, — не выдержала Эстер. — Ты просто чудо!

— И Фисба вся в мамочку! — добавила Лиа. — Кстати, нам так нравится ее имя.

— Видишь? — подал голос отец. — Я ведь говорил, что это звучное имя! В нем есть сила!

— Только знаете, ведь легенда о Фисбе в действительности трагична, — сказала вдруг Мэгги. — Покончить с жизнью из-за смерти возлюбленного и навсегда обагрить кровью ягоды шелковицы — не каждому суждено.

Даже из-за закрытой двери, не видя разыгравшейся в магазине сцены, я почувствовала, насколько ошеломило отца высказывание Мэгги.

— Ты знаешь легенду о Фисбе? — изумленно спросил он.

— Мы читали ее на уроках античной литературы, когда изучали мифы и роль женщин в них.

— А я думала, что имя взяли из пьес Шекспира, — удивилась Хайди.

— Эта легенда комически обыгрывается в пьесе Шекспира «Сон в летнюю ночь», — объяснил отец. — Но юная леди права, истинная история Фисбы довольно печальна.

— Ну, это ж Мэгги! — съехидничала, как обычно, Лиа. — Наш неизменный эксперт по трагедиям.

— Оден в кабинете? — спросила Хайди, а через секунду уже постучалась и просунула в дверь голову. Увидев мирно дремлющую в коляске Фисбу, она заулыбалась. — Только поглядите на это сокровище! А я-то все нервы себе истрепала во время ужина, боясь, что она тут охрипла.

— Ну, до этого еще далеко, — улыбнулась я в ответ. — Как прошел ужин?

— Восхитительно! — сказала она, зевнув и прикрывая ладошкой рот. — Как хорошо, что мы пошли в ресторан и отпраздновали папин успех. Он молодец! В последние месяцы столько сил затратил на роман!

— И ты тоже! — кивнула я на Фисбу.

— Да ладно! — отмахнулась она, а потом шагнула внутрь, чтобы протащить коляску через дверной проем. — Даже не знаю, как отблагодарить тебя, Оден! Честно! Я уже не помню, когда мы в последний раз с твоим отцом вдвоем выходили в свет.

— Нет проблем!

— Нет, погоди, я действительно так признательна тебе! — Хайди выглянула в торговый зал. — Ой, пора уводить твоего папу отсюда, пока не поздно. Он жалуется, что обычно от магазина у него начинается жуткая мигрень. Мол, слишком много розового цвета! Представляешь?

Еще как! Но говорить ничего я не стала, а просто кивнула на прощанье, когда она, выкатив коляску в коридор, помахала мне рукой через плечо.

Следующие пару часов я не покладая рук работала над бухгалтерскими счетами, а в магазине жизнь била ключом. То и дело забегали любопытные покупатели, шаркали сандалиями по залу и уносились с покупками прочь. В девять часов вечера по расписанию шли безумные танцы — сегодня танцевали под зажигательную песню бессмертного короля рок-н-ролла Элвиса Пресли. Потом обсуждалась предстоящая вечеринка с хот-догами, и в ходе спора голоса распределились следующим образом: Мэгги — за, Лиа — против, а Эстер воздержалась. Ровно в десять часов вечера я закрыла сейф на замок и присоединилась к девчонкам, даже на набережной продолжавшим спорить о вечеринке. Если честно, я привыкла к их спорам, как и к тому, что сейчас наши пути разойдутся — извинюсь, распрощаюсь с девчонками и пойду искать Илая.

— Можно заглянуть на пару минут, — твердила Мэгги. — Ради приличия!

Тут Лиа повернулась ко мне:

— А ты, Оден, пойдешь или нет?

— Ох, вообще-то мне…

Я замешкалась, выбирая одну из обычных отговорок вроде «пора домой» или «нужно зайти кое-куда по поручению Хайди», как вдруг заметила за спиной Мэгги Илая, сидящего на скамейке перед магазином велосипедов с уже темными витринами. Значит, сегодня повезло и не нужно рыскать по городу в его поисках. Или, по крайней мере, могло повезти, потому что Илай был не один.

Перед ним стояла Белисса Норвуд. Роскошные волосы свободно струились по плечам, руки спрятаны в карманах, и, хотя она сменила откровенный наряд, в котором красовалась на своей вечеринке, на обычные джинсы, простенькую синюю блузку без рукавов и завязанный на тонкой талии пуловер, смотрелась Белисса еще обворожительнее. Вот уж, как говорится, лучше меньше, да лучше.

Белисса что-то говорила Илаю, а он, пряча глаза, ссутулился на скамейке, подпирая голову руками. Услышав следующую фразу, Илай перевел взгляд на Белиссу и кивнул, а она обрадованно присела к нему на скамейку, коленка к коленке. Застыв на месте, я потрясенно наблюдала, как Белисса закрыла глаза и блаженно склонила голову на его плечо.

— Оден? — переспросила Лиа, удивленная долгой паузой.

Проследив за моим взглядом, она обернулась, но, на мое счастье, из соседнего павильона на набережную вывалилась небольшая группа ребят в спортивных костюмах и заслонила парочку возле магазина.

— Что случилось? — забеспокоилась Лиа.

— Ничего, — быстро ответила я. — Я иду с вами.

Как оказалось, квартирка Уоллиса находится на первом этаже зеленого дома в двух кварталах вглубь от берега. На пустынном дворике разбита пара клумб, и то заросших травой, на боковую веранду почему-то вынесена стиральная машина, а над гаражом висит странная надпись — «Сентиментальное путешествие в рай». Вот и все описание дома!

— Интересный выбор для названия дома! — удивилась я, идя по дорожке вслед за Мэгги и Эстер.

В руках мы несли купленные в «Газ энд Гроу» специи и приправы — кетчуп, горчицу, майонез и шоколадный соус, а Лиа тащилась за нами с телефоном у уха, до сих пор не теряя надежды найти более интересное предложение на вечер.

— Это не ребята выдумали, — бросила Мэгги через плечо. — Так решили владельцы дома. На нашем побережье принято давать имена своим домам. Уоллис как-то жил в доме с названием «Горластые чайки».

— Ужасно, верно? За спиной их прозвали поющими чайниками! — добавила Эстер. — Эй, Мэг, а помнишь, как назывался дом в той дыре на Четвертой улице, в котором жили Илай с Эйбом?

— «Летняя любовь», — вспомнила Мэгги, поднимаясь по ступенькам крылечка. — Только любить там было нечего. Дыра дырой!

Как только она произнесла последнюю фразу, в дверях дома появился Адам с прихваткой в руке.

— Эй! — возмутился он, обиженно прижав руку к груди. — Вы еще в дом не вошли, а уже критикуете!

— Да я не о вашем доме говорила, — успокоила его Мэгги, проходя внутрь. — А у вас даже… мило.

Она явно польстила хозяевам. Крохотная гостиная оказалась заставлена обшарпанной, кое-как подобранной мебелью. По соседству с клетчатым диваном стояло раскладывающееся кресло в полоску, а угадать первоначальный цвет дряхлого журнального столика совершенно не удавалось из-за множества темных круглых пятен на столешнице. Правда, предпринимались явные попытки хоть как-то приукрасить жилище: на столике стояло блюдо с орешками, а на барной стойке, за которой начиналась кухня, — новая ароматическая свеча.

— Дизайнерская находка, — с серьезным видом прокомментировал Адам, заметив мой заинтересованный взгляд. — Не правда ли, так стало уютнее?

— Все равно пахнет пивом, — не дала ему шанса оправдаться Лиа, заходя в квартиру и пряча сотовый телефон в сумочку.

— Значит, тебе пиво не предлагать? — закричал из кухни Уоллис.

— Нет! — рявкнула Лиа.

— Сомневаюсь, что откажешься, — ответил он, появляясь с ящиком пива в жестяных банках.

Уоллис обошел всех присутствующих, угощая пивом. Я сначала решила отказаться, но в последний момент из вежливости приняла банку.

— Слева от тебя лежат подставки, — указал Адам, когда Лиа с громким хлопком открыла банку пива.

— Подставки? — фыркнула та. — Зачем? На столике и так живого места нет от пятен, одним больше, одним меньше…

Адам перевел взгляд со столика на Лиа:

— Нельзя небрежно обращаться с вещью только потому, что она испорчена.

— Адам, — вмешался Уоллис, — это же обыкновенный столик, а не обездоленная сирота.

Эстер захихикала, а Мэгги без лишних споров положила подставку под банку. Адам радостно подхватил фотоаппарат с полки и, нацелив объектив на всю компанию, воскликнул:

— Наша первая вечеринка с хот-догами! Надо обязательно сделать фотографии для истории!

Присутствующие отреагировали с завидным единодушием: все до одного, кроме меня, разумеется, быстро прикрыли лица руками. Правда, при этом выкрикивали каждый по-своему: «Нет, пожалуйста!» — взмолилась Мэгги, «Господи, опять!» — запричитал Уоллис, «Хватит, а то прибью!» — кто завопил, догадайтесь сами.

Опустив фотоаппарат, Адам горько вздохнул:

— Ну, почему мне нельзя сделать хотя бы один снимок?

— Потому что у нас уговор! — ответил за всех Уоллис, прячась от камеры.

— Уговор? — не поняла я.

Мэгги поглядела сквозь раздвинутые пальцы и объяснила:

— Адама выбрали редактором выпускного альбома, и он два года подряд не расставался с фотоаппаратом.

— Мне дали всего лишь одного помощника! — возмутился Адам. — Выбора не оставалось, кто-то же должен фотографировать.

— Вот мы и договорились, — снова сквозь пальцы сказал Уоллис, — потерпим его издевательства до окончания школы, но потом…

— Ни одной фотографии, — подхватила Мэгги.

— Никогда! — напомнила Лиа.

С печальным вздохом Адам вернул фотоаппарат на книжную полку.

— Отлично, — произнес он, и все с облегчением убрали руки от лиц. — Через много лет, когда вы вспомните об этом лете, не обвиняйте меня в отсутствии фотографий!

— У нас уже предостаточно фотографий! — попыталась успокоить его Мэгги. — В выпускном альбоме наших изображений — хоть завались!

— Вот и правильно! Поэтому ничего и не забудете! — продолжал убеждать Адам. — Но ведь выпускной канул в Лету, а теперь начинаются новые приключения!

— Которые необязательно увековечивать на фотографиях! — Лиа взяла со стола банку пива, конечно, без подставки, отпила глоток и поинтересовалась: — Кто еще припрется на эту веселую вечеринку?

— Да как обычно, — ответил Уоллис, сев на кресло, которое заметно провисло под его тяжестью. — Ребята из магазина велосипедов, несколько знакомых из велопарка, та милашка, что работает в соседнем павильоне с вами, и…

Тут на крыльце скрипнули ступеньки, и громкий голос заорал во все горло:

— Эй! Если у вас навалом пива, тогда ладно, иначе я уже готов…

Джейк Стокк — в облегающей черной футболке, с загорелым лицом — резко затормозил на пороге и удивленно прикусил язык, увидев меня на одном диванчике с Мэгги.

Вот тебе и вечеринка!

— Готов к чему? — как ни в чем не бывало спросила Лиа, отпивая пиво.

Джейк перевел взгляд на нее, потом на Уоллиса, который недоуменно пожал плечами.

— Как всегда, рад видеть вас, — сказал он Лиа, потом медленно прошел на кухню, ни на кого не оглядываясь.

Краешком глаза я поглядела на Мэгги. С застывшим лицом она уставилась на банку пива с подставкой.

— Еще не поздно податься в клуб, — шепнула ей Лиа. — Новые мальчишки — новые шансы на знакомство!

— Сосиски готовы! — позвал из-за двери Адам. — Кто хочет первый хот-дог?

Мэгги поднялась, захватив пиво, прошла мимо Джейка, принюхивающегося к свече на кухонной стойке, и крикнула:

— Я!

За прошедший час на вечеринке я выпила банку пива, съела два хот-дога с соевыми сосисками и, несмотря на оживленную беседу в компании ребят, сто раз прокрутила в голове картину на набережной с участием Илая и Белиссы. Посмотрела на часы: почти полночь. Прошлой ночью в это время мы как раз выехали от Клайда, после того как Илай загрузил в стирку белое белье, а потом вместе разделили кусок восхитительного миндального пирога. Я перевела взгляд на блюдо с нетронутыми орешками, стоявшее на журнальном столике, и печально отхлебнула пива.

А чего я, собственно, ждала? Бессмысленно надеяться на появление каких-то отношений после нескольких ночей, проведенных в невинных развлечениях. Это даже на привычку не потянет!

Неожиданно зазвонил сотовый телефон. На мгновение потеряв голову, я кинулась отвечать, надеясь, что звонит Илай. Глупо получилось, ведь он не знает мой номер. Как оказалось, меня искал другой молодой человек, которому тоже каждый раз удается удивить меня, — Холлис.

— Од! — закричал он в трубку. — Это я! Угадай, где я сейчас нахожусь?

Мы уже играли в угадайку раньше, и я всегда проигрывала, поэтому просто попросила:

— Скажи сам.

— Я дома!

Сначала мне показалось, что Холлис шутит, но после того, как он дважды поклялся, я поверила, что брат в двухстах милях от меня, а не в привычных тысячах за океаном.

— Дома? Когда ты приехал?

— Два часа назад, — рассмеялся он. — Я из-за долгих перелетов потерял счет времени и даже не имею малейшего понятия, который час. А ты где?

— На вечеринке.

Я поднялась и вышла на улицу через парадную дверь.

— На вечеринке? Шутишь?

Холлис так изумился, что мне, пожалуй, следовало бы обидеться. А с другой стороны, несколько недель назад я бы сама удивилась не меньше.

— Не шучу, — я присела на нижней ступеньке крыльца. — А ты… что привело тебя домой?

Последовала пауза на секунду или две, как оказалось, для пущего эффекта.

— Не что, а кто!

— И кто?

— Од! — Следующая пауза. — Я влюбился!

Нашел чем удивить, подумала я, рассматривая фонари возле дома. Вокруг них крохотными пятнышками вились мотыльки.

— Влюбился?

— Да! — Холлис опять рассмеялся. — Звучит глупо, знаю. Но я так заболел ею, что прервал свое недолгое путешествие и прыгнул в самолет, чтобы лететь с ней вместе домой.

Короткое путешествие брата по Европе растянулось на пару лет. Вряд ли слово «недолгое» уместно в данном случае, но Холлис всегда мыслит масштабно.

— Ну и кто она? — поинтересовалась я.

— Ее зовут Лаура. Она такая замечательная! Мы познакомились в хостеле в Севилье. Я отправился туда на трехдневный фестиваль рейв-музыки…

Я страдальчески закатила глаза.

— …а она участвовала в какой-то конференции по генетике. Од, она настоящий ученый! Представляешь, пишет кандидатскую в нашем университете! Так вот, Лаура занималась в библиотеке, где я спал. Она растолкала меня и заявила, что храп мешает работе и я должен убираться прочь. Безумие, правда? Так и расскажу внукам, как познакомился с их бабушкой!

— Холлис, — не выдержала я, — ты, наверное, разыгрываешь меня, верно? Сидишь где-нибудь в Париже и просто…

— Не веришь? — фыркнул он. — Господи, это правда. Сейчас тебе докажу.

Из трубки донеслись приглушенные звуки с помехами, а потом голос мамы где-то на расстоянии произнес привычным невозмутимым голосом: «Да, это правда. Твой брат влюбился и сейчас дома на кухне». Я даже вздрогнула от неожиданности.

— Слышала? — спросил Холлис. — Это не шутка!

— Да… — Я оцепенела от удивления. — И надолго ты домой?

— Надолго, пока Лаура не выгонит меня. Мы уже подыскиваем квартиру, а я собираюсь записаться на осень в университет. Кто знает, может, поступлю на факультет словесности, к маме, — усмехнулся он. — Но прежде чем окончательно остепениться, хочу приехать и навестить тебя с папой, Хайди и мелкого карапуза, ну и представить свою девушку. Ты уж передай отцу, хорошо?

— Ладно, — все еще не оправившись от изумления, протянула я. — Рада, что ты наконец-то дома, Холлис.

— Я тоже. Ну, пока.

Отключив телефон, я оглядела тихую улицу, прислушалась к шуму океана, невидимого в темноте. Хотя ночь еще не полностью вступила в свои права, после сцены с Илаем и неожиданного возвращения домой блудного брата мне впервые за долгое время захотелось оказаться в постели, накрыться с головой одеялом, спрятаться в спасительную темноту и проснуться утром с новыми силами.

С этой мыслью я вернулась в квартиру ребят, чтобы распрощаться со всеми. Однако в гостиной не было ни души, одиноко играла стереосистема, а журнальный столик утопал в пивных банках, стоявших большей частью прямо на столешнице без подставок. Я подобрала сумочку и прошла через кухню к задней двери. Оказывается, вся честная компания собралась на веранде. Адам возился с грилем, рядом с ним Мэгги. Лиа с Эстер устроились на перилах. Уоллис открывал банку консервированной фасоли, а Джейк наблюдал за ним из проржавевшего садового кресла.

— Ты ведь заранее знал, что он не придет, — говорил он Адаму, переворачивавшему сосиски на гриле. — Он перестал общаться с ребятами с той аварии.

— Но уже целый год прошел, — вздохнул Адам. — Пора начинать встречаться с друзьями.

— Может, он и встречается, — вставила Мэгги. — Только не с тобой.

— А с кем тогда? — удивился Уоллис. Я отступила на шаг от двери, ожидая, что ответит Мэгги, но та промолчала. Уоллис тем временем начал выдвигать собственные предположения: — С Белиссой? Точно не с ней.

— Не смешно, идиот. Они же давно разбежались, — сказал Джейк.

— Конечно, только Белисса на что-то еще надеялась, — ответил Уоллис. — А сегодня вечером она сама пришла поговорить с ним и сообщила, что у нее теперь новый бойфренд. Какой-то студент, приехавший на лето работать в компанию по обслуживанию автомобилей «кадиллак». Сказала, что хотела рассказать сама, чтобы до него раньше слухи не дошли.

Последовала короткая пауза, которую нарушила Лиа:

— А ты откуда знаешь такие подробности?

— А может, я просто проверял температуру воздуха в витринах с велосипедами.

Кто-то громко фыркнул.

— Уоллис, ну ты и сплетник! Хуже, чем девчонка! — возмутился Адам.

— Эй, попридержи язык! — обиделась Эстер.

— Просто такое выражение. Ничего личного, — извинился тот. — Если честно, то Мэгги права. Возможно, Илай встречается с кем-то. Когда я приглашал его сегодня на вечеринку, он обещал прийти, но добавил, что у него на сегодняшний вечер есть планы, мол, нужно съездить куда-то.

— Съездить? — переспросила Лиа. — Кто ездит по делам ночью?

— Мне тоже непонятно, но Илай сам так сказал.

Я обвела взглядом кухню, шагнула к ближайшему шкафу с ящиками и стала по очереди их выдвигать. В третьем нашла то, что искала, — телефонный справочник Колби. До чего же маленький городок, раз в списках прачечных всего одно заведение!

— Прачечная. Клайд у телефона.

Я оглянулась на заднюю веранду через дверь и отступила поближе к холодильнику.

— Привет, Клайд! Это Оден. А Илай у тебя?

— Конечно. Подожди-ка.

Пока передавали трубку, на заднем фоне обменялись краткими фразами, а потом послышался голос Илая:

— Если серьезно, ты сейчас пропускаешь такой яблочный пирог!

— Меня затащили на вечеринку с хот-догами, — призналась я.

Пауза.

— На вечеринку?

— Да. Вечеринки — очень важное событие в период взросления. Вот и подумала, что стоит заглянуть сюда. Ну, ради моего квеста и все такое.

— Верно, — согласился Илай.

На мгновение в трубке воцарилась тревожная тишина. Боже, да я в первый раз так волнуюсь и чувствую себя не в своей тарелке, разговаривая с Илаем. И это после стольких сумасшедших ночей и забавных приключений! А вот обычный телефонный разговор оказался не по зубам.

— Дай-ка догадаюсь, — сказал он. — Адам сейчас жарит сосиски, хотя все уже ими объелись?

Я выглянула на веранду. Точно, Адам как раз открывает новую упаковку сосисок.

— Гм, так и есть.

— Лиа с Эстер, наверное, спорят, пора уходить или нет?

Очередной беглый взгляд подтвердил предположение Илая. Действительно, подружки что-то бурно обсуждали, причем Лиа яростно жестикулировала руками.

— Да, спорят, но откуда ты…

— Джейк, — продолжил он, — наверняка похвастался своими победами на любовном фронте, а теперь напился и задремал. Один.

Я бросила украдкой взгляд на его брата. У того на самом деле глаза оказались закрытыми.

— Послушай, чего ж ты не признался во время наших встреч, что ты ясновидящий? Хоть бы намекнул!

— Я вовсе не ясновидящий. За тобой заехать?

— Да, — ответила я, ни секунды не колеблясь.

— Буду через десять минут.

Я присоединилась к компании на веранде, и четверть часа вместе со всеми следила за спором Лиа и Мэгги.

— Был уговор, — грубовато начала Лиа, — побудем здесь немножко, а потом умотаем.

— Уже за полночь! — ответила Мэгги. — Слишком поздно куда-то идти.

— В этом и состоял твой хитроумный план? Притащить меня сюда, напоить…

— Никто в тебя пиво насильно не вливал, — вмешался Адам.

— …чтобы я здесь застряла? Все как обычно, — возмутилась Лиа. — Что стряслось с нашими летними планами? Это первое лето после окончания школы. Мы возлагали на него такие надежды, собирались завести новые знакомства и надеялись на увлекательные воспоминания, которые останутся с нами, когда мы разъедемся по разным городам осенью. Летние дни должны были стать…

Она резко замолчала, ища подходящее описание, а я подсказала:

— Лучшими денечками.

— Точно! — Лиа щелкнула пальцами. — Лучшими денечками! И что произошло?

Все замолчали, как мне показалось, раздумывая над вопросом и подходящим ответом. Однако потом до меня дошло, что виновником всеобщего замешательства оказался Илай, который неслышно появился в открытой двери у меня за спиной.

— Не знаю ответа, даже не спрашивайте, — признался он. — Вот, просто пришел поесть хот-догов.

— Конечно, хот-доги! — вдруг закричал Адам. — У нас их много! Целые тонны хот-догов! Угощайся!

Он быстро схватил булочку, впихнул сосиску и протянул Илаю. Тот с удивлением приподнял брови, но хот-дог взял.

— Спасибо.

— На здоровье! — не унимался Адам. — Еще много сосисок. А еще есть чипсы, консервированная фасоль и…

— Адам, остынь, — посоветовал Уоллис.

— Конечно, — согласился он, а потом уже тише добавил: — И еще есть мороженое.

Взгляды всей компании опять устремились на Илая. Атмосфера накалилась до предела, словно мы находились на праздничной всенощной службе, а не на шумном барбекю.

— Илай, — через секунду спросила Мэгги, — как дела в магазине? Вы уже выбрали название?

Илай перевел взгляд с нее на хот-дог.

— Пока обсуждаем лучшие варианты.

— Лично мне, — подхватил Адам, — нравится «Цепи и шестеренки».

— Звучит как панковская группа, — скривился Уоллис.

— Причем самая отстойная, — съехидничала Лиа.

— Ну, не хуже, чем «Циклические механизмы».

— А что в этом названии плохого? — возмутился Уоллис. — Классное название!

— Напоминает о менструациях, — прокомментировал Адам, а Эстер ударила его по руке. — Эй, чего? Ведь в самом деле напоминает.

— А мне кажется, — удивил Джейк, который вроде бы спал, — название должно нести в себе что-то темное, опасное.

— Например? — поинтересовался Илай.

— Например, — продолжил Джейк, не открывая глаз, — «Рисковые байки» или «Байки-убийцы».

— Нельзя называть магазин для туристов «Байки-убийцы»! — закатил глаза Адам.

— Почему нет?

— Потому что туристы приезжают к нам отдохнуть, расслабиться и повеселиться. Покупая или беря в аренду велосипед, они не хотят попасть в аварию и разбиться до смерти.

Неожиданно веселое выражение на лице Адама сменилось растерянностью, а взгляд стал виноватым. Видимо, он не сразу сообразил, что ляпнул, но уже было поздно. Но сказанного не вернешь, как говорится, слово не воробей, вылетит — не поймаешь!

На веранде установилась мертвая тишина. Адам покраснел как рак, а Мэгги обменялась с Эстер полным отчаяния взглядом. Рядом со мной застыл Илай. Казалось, воздух вокруг нас затвердел, превратившись в прозрачный лед, обжигающий дыхание холодом. В голове вертелась единственная мысль: «Это я… я виновата. Если бы он не приехал за мной, ничего бы не случилось! Господи, что теперь делать?» Неожиданно взгляд зацепился за кастрюлю с разогретой фасолью.

В мгновение ока в голову пришло спасительное решение. Наверное, так часто происходит с людьми в опасных или неловких ситуациях: мысль еще не сформировалась полностью, а руки сами тянутся, чтобы найти выход из сложного положения. Так и я, не подумав о возможных последствиях, подталкиваемая внутренним чутьем, схватила из кастрюли пригоршню фасоли, развернулась и метнула прямо в Илая.

Можете меня поздравить — я не промахнулась! Ударившись о лоб, фасолинки рассыпались по лицу и застряли в волосах, а несколько штук упало на пол возле ног. Ребята на веранде изумленно ахнули и замерли от ужаса, а я не сводила испытующего взгляда с Илая. Оцепенение наконец-то сошло: заморгав от неожиданности, он стряхнул фасоль с кончика носа и воскликнул:

— Ах, ты так?!

С невероятной скоростью Илай бросился ко мне, по пути схватив кастрюлю с фасолью. Одно неуловимое движение — не то что остановить, даже подумать не успела, что произойдет! — и содержимое кастрюли оказалось на моей голове. Теплая фасоль растекалась по волосам, липкая жижа заливала глаза, но я все равно запустила в него ближайшей тарелкой с наполовину съеденным хот-догом.

— Какого черта… — изумленно произнесла Лиа, но продолжения фразы я уже не слышала, потому что Илай принялся забрасывать меня булочками из пакета, схваченного на кухонной стойке.

Пригнув голову с застрявшей фасолью в волосах, я петляла по веранде, вооружившись чипсами.

— Стойте! — закричал Адам. — Там же завтрак на всю неделю!

— Да уймись ты! — одернула его Мэгги, зачерпнула в ладошку овощного салата со своей тарелки и запустила в него.

Вторая пригоршня полетела в сторону возмущенной Лиа.

Та от удивления разинула рот, вытаращив глаза на испачканную блузку.

— Ну все, — сказала она, взяла банку пива и, прежде чем открыть, хорошенько растрясла. — Спасайся!

Мэгги взвизгнула и понеслась вниз по ступенькам, Лиа с фонтанирующим из банки пивом — за ней. Тем временем Адам с Уоллисом тоже включились в игру и кидались друг в друга остатками орехов. Эстер прикрыла голову руками, прячась за Джейком. Тот невозмутимо дремал с салатом на лице, видимо, его все-таки развезло от пива.

Это последнее, что я увидела на веранде, потому что потом мне пришлось убегать в дом. Оказалось, не так-то просто увиливать от мороженого, которым бросался Илай, и одновременно обороняться чипсами. К тому же в ходе хитроумных маневров он загнал меня на кухне в угол, о чем я догадалась слишком поздно.

— Погоди! — выдавила я, задыхаясь от бега, прислонилась к холодильнику и подняла руки: — Тайм-аут!

— В боях едой нет перерывов! — проинформировал Илай, бросая в меня очередной липкий кусочек.

Мороженое попало в плечо и сбило пару фасолинок.

— Когда же они прекращаются?

— Когда официально сдается тот, у кого заканчиваются боеприпасы.

Я посмотрела на липкие ладони, перепачканные склизким фасолевым соусом. В запасе остались только крошки от чипсов.

— Не хочу сдаваться.

— А кто хочет?! Иногда обстоятельства вынуждают нас признать поражение. Так что нравится или нет, а приходится капитулировать.

Мы оба перепачкались густым соусом и фруктовым мороженым, в волосах застряла многострадальная фасоль. Но кто бы мог подумать, что именно эта минута в безумном хаосе станет для нас важной и с губ слетят самые нужные слова:

— Прими мои соболезнования по поводу твоего друга.

Илай медленно кивнул, не отрывая от меня испытующего взгляда:

— Спасибо.

Снаружи продолжались бои, сопровождаемые громкими визгливыми криками, а в ярко освещенной кухне нас было только двое, так же как и в предыдущие ночи. Правда, в наших отношениях появилось нечто новое, едва уловимое, хотя сами мы нисколько не изменились.

Под пристальным взглядом Илая мысли в голове кружились с бешеной скоростью. Вот бы прикоснуться к нему и убрать сбившиеся на лоб волосы! Я представила, как кончики пальцев пробегут полипу и коснутся непослушных прядей, как его ладонь скользнет к моему запястью, и тут неожиданно за спиной распахнулась дверь.

— Вот вы где! — обрадовался Адам, стоявший на пороге с фотоаппаратом и нацеливший объектив прямо на нас. — Прошу улыбочку!

В следующее мгновение сработала вспышка. Жаль, что, скорей всего, я не получу этого снимка. С другой стороны, вряд ли фотография сумеет запечатлеть чувства, которые сейчас захлестнули нас с головой. Впрочем, если фотография все же мне достанется, найду для нее прекрасное местечко в синей рамочке с надписью внизу: «Лучшие денечки!»