Выбор (СИ)

Глава 4. Болезнь

17 век. Окрестности Москвы. Поместье графов Вороновых.

— Дочь моя, меня беспокоит твоё самочувствие, — обратился к красивой молодой девушке граф Василий Воронов, — не больна ли ты? Или же наконец влюбилась?

— Не говорите глупости, отец, — вздохнула Агата, — я в полном здравии.

Девица ещё держалась при отце, но когда тот вышел из её покоев, обессиленно опустилась в кресло и застонала.

— Барышня, что с вами? — ринулась к ней служанка.

— Ах, Авдотья, тяжко мне что-то ныне.

— Не сказать ли батеньке? — забеспокоилась Авдотья.

— Нет! — резко ответила молодая графиня, — не надо пужать батеньку. Завтра я буду в здравии.

Но на следующий день Агата не смогла встать с постели. В доме поднялся переполох. Граф пригласил лучших лекарей из города. Доктора, обследовав больную, не смогли установить причину столь худого положения дел. Тогда Василий Воронов обратился к своему другу, который весьма прославился, как отличный врач. Через несколько дней известный лекарь Кальковский прибыл в поместье графа и длительно наблюдал за его больной дочерью.

— Скажи! Скажи мне, что с Агатой! — умолял товарища граф, когда они остались наедине. Кальковский, пряча глаза, отвечал что-то невнятное. Тогда граф потребовал ответа более жёстко:

— Я обратился к тебе, аки к другу. Поступи же со мною, аки друг, скажи мне правду!

— Хорошо, — поднял на него глаза доктор Кальковский, — твоя дочь умирает от редкого недуга.

— Ей совсем нельзя помочь? — спросил обескураженный отец.

— Нет, — последовал безжалостный приговор, — я могу лишь недолго поддерживать её жизнь.

— Это та же хворь, что убила её мать? — обречённо вздохнул граф.

— Да, — подтвердил доктор.

— Надо сказать Вениамину, — пряча лицо в морщинистых ладонях проговорил Воронов, — но ей самой ничего не скажем.

— Мне кажется, дорогой друг, что болящая имеет право знать правду, — возразил доктор Кальковский, — она сможет подготовить свою душу к вечности. Наш христианский долг помогать умирающим в сем.

— Нет! Я возражаю! — заволновался граф. — Пусть проживёт свои последние дни в счастливом неведении.

— Как скажешь, Василий, — пожал плечами лекарь. — Я приготовлю лекарство, кое будет какое-то время поддерживать её жизненные силы.

Кальковский попросил, чтобы ему предоставили все необходимые ингредиенты для изготовления препарата. Он заперся в гостевой комнате, любезно предоставленной ему графом, и принялся за дело. Когда он спустя время вошёл в покои молодой графини, она встретила его слабой улыбкой.

— Вот, Агата, будете принимать сие снадобье три раза в день, — пробормотал Кальковский, пряча глаза от умирающей.

Девушка схватила его за руку.

— Господин доктор! Ради всего святого скажите, сколько мне осталось жить? — умоляющим тоном обратилась графиня к лекарю.

— Что за мрачные мысли? — Кальковский натянуто улыбнулся. — Вы молодая и сильная девушка…

— Не лгите мне! — в отчаянии воскликнула Агата. — Не берите греха на душу! Я ведаю, что умру. Мне снится покойная матушка. Неужели вы так жестоки, что оставляете меня в неведении. Я жажду знать свою участь!

Она разрыдалась. Кальковский, чувствуя смятение, метнулся к окну и распахнул его, чтобы вдохнуть холодный воздух. Он ответил не сразу, а помолчав какое-то время.

— Ваш отец не желает, чтобы я говорил с вами об этом. Но я не в силах вас обманывать, Агата. Вы умираете. Это снадобье, что я принёс, ненадолго продлит ваши дни.

Агата перестала рыдать. Она посмотрела на врача и прошептала дрожащим голосом:

— Благодарю вас.

Не желая продолжать столь тяжкий разговор, Кальковский вышел вон.

Москва. Наши дни. Квартира Петра Власова.

— Где ты пропадал, братец? — лоснясь к Вениамину проворковала Агата. — Может, ты охотился?

— Оставь этот льстивый тон, Агата! — раздражённо ответил граф. — Я не желаю сейчас с кем-либо разговаривать.

Он ушёл на кухню и уселся напротив окна, стараясь унять неприятную дрожь в руках. Небо розовело. Город пробуждался к жизни. Лёгкий шёрох отвлёк графа от лицезрения рассвета. Он обернулся и увидел Петра.

— Граф, вы чем-то обеспокоены? — осведомился Власов.

— Почто ты выбрал зло? — вопросом на вопрос ответил Вениамин.

— Я хочу жить вечно, — мечтательно произнёс юноша.

— Это мучительно, — проговорил вампир, сверкнув глазами. — Это ужасно. Ты никогда не сможешь познать радости человеческой жизни. Остановись, пока не поздно.

— Я уже сделал выбор и решения своего не поменяю, — заявил Власов.

— Глупец! — внезапно вскричал Вениамин. — Неужели ты не понимаешь! Ты никогда не сможешь никому подарить любовь и тебя никто не полюбит. Без любви человек ничто. Никогда не сможешь ты согреть своим теплом любимую женщину, никогда не обнимешь своих детей, которые никогда не помолятся за твою душу, потому что их не будет. Ты будешь никем. Без настоящего и будущего. Просто труп, который забыли закопать. С той лишь разницей от хладного мертвеца, что тебя будут терзать муки. Ты будешь страдать вечно.

— Агата не страдает, — возразил Пётр.

— Ещё как страдает! — заявил вампир.

— Что-то графиня не похожа на страдалицу, — усомнился в его словах юноша.

— Она страдает от страха за своё никчёмное существование. Она страшится, что после смерти её душа прямиком провалится в преисподню.

— Она вампир и не может бояться смерти, — невозмутимо проговорил Пётр.

— Ты так тщательно изучал историю моего рода, собирал информацию и не ведаешь, что рано или поздно гибель настигнет каждого вампира? — приподнял чёрную бровь Вениамин.

— С чего это вампирам умирать? — удивился Власов.

— Неужто ты не слышал про охотников?

— Да, слышал. Только это всё голливудские сказочки, — самоуверенно улыбнулся юноша.

— Не-е-ет, — протянул граф. — Вот тут ты ошибаешься. Это не байки тебе какие. В мире существуют охотники на вампиров. Это сильные и смелые люди. И они обладают не только выносливостью и небывалой удалью. У них особый нюх на вампиров. Они уничтожают нас повсеместно. Дар их передаётся по наследству, ведь охота на вампиров — это миссия, передающаяся от родителей детям. Каждая семья охотников преследует вампиров из определённого клана. Например за членами нашей семьи охотятся умельцы семьи Святославских.

— Я думал, это просто предание… — с сомнением произнёс юноша, — полагал, что ваших родственников убили разгневанные селяне.

— Простым людям нелегко нас убить, — отозвался Вениамин. — Агата попыталась обратить нашего отца, а так же нескольких слуг. Я был против всего этого, но не смог противостоять такому злу. Своим неосторожным поведением вампиры выдали себя. Люди были напуганы. Они разбежались кто куда, а в один дождливый день появились охотники. Они убили почти всех.

— Как же вы с графиней спаслись? — полюбопытствовал власов.

— Это всё проклятая ведьма, — вздохнул вампир. — Она явилась нам на выручку. Мы с Агатой должны были исчезнуть с лица земли хотя бы на время. Это было необходимо для того, чтобы сбить Святославских со следа. Мы были обессилены, и ведьма предложила единственный выход — она спрятала нас в фамильном склепе и наложила на это место заклятье. Своими чёрными чарами дьяволица погрузила нас в сон, который сродни смерти. Заколдованный склеп охотники не нашли, ибо чары оказались весьма сильными. Лишь присутствие в склепе людей могло разрушить чары, а люди не приходили. Ведь заклятие, наложенное чертовкой для сокрытия нашего убежища, должно было действовать триста лет. Я, кстати, хотел бы знать, как ты узнал историю нашей семьи. Как понял ты, что положенный срок истёк и склеп можно обнаружить?

— Я читал дневник этой ведьмы, — заявил Власов.

— Что? Дневник? Она вела дневник? — заволновался Вениамин.

— Вела, — подтвердил Пётр. — Уж как он уцелел не знаю. Я, увлёкшись раскопками да и всем старинным, частенько посещал антикварную лавку. Что-то я покупал, а что-то продавал сам после своих экспедиций. Однажды я увидел в этой лавке старинный сундук и принялся расспрашивать антиквара о нём и выяснил, что в сундуке полно старого тряпья, которое малоценно, но имеется там и одна любопытная вещица. Антиквар рассказал, что это дневник какой-то умалишённой женщины, жившей несколько веков назад. Женщина эта занималась, судя по записям, колдовством и верила в существование вампиров. Я был заинтересован и решил приобрести этот диковинный экземпляр. Правда мне пришлось раскошелиться, но это того стоило. И чем больше я изучал дневник, тем сильнее во мне укоренялась уверенность, что события, в нём описанные, происходили в реальности.

— Где этот дневник? — граф метнул на Власова суровый взгляд.

— Сейчас, — ответил юноша и покинул кухню.

Вениамина била дрожь. Он надеялся найти в дневнике разгадку, найти ответ почему ведьма решила превратить его и его сестру в чудовищ. Вениамин был убеждён, что Агата, находясь под воздействием чар, согласилась на ужасный обряд.

Через несколько минут Власов вернулся с артефактом и передал его графу.

— Где Агата? — забеспокоился Вениамин.

— Опять ушла куда-то, — ответил Пётр.

— Оставь меня одного, — приказал граф, и юноша, не смея ослушаться, скрылся за дверью.