Патриция Грассо Выгодный жених

Глава 1

Лондон, 1821 год

Он чувствовал ее запах.

Он следил за ней, окутанный тьмой и туманом. Она приблизилась к тусклому газовому фонарю. Она знала, что преследователь совсем близко, где-то притаился, подстерегая ее.

Она отвергла его предложение, тряхнув кудрями цвета красного дерева, и презрительно рассмеялась ему в лицо.

Он выскочил из-за поворота, бросился ей наперерез и прислонился к каменной стене.

Она уже почти здесь. Еще немного, и появится из соседней аллеи.

В последний момент она пожалеет, что отказала ему.

Подскочив к ней сзади, он одной рукой схватил ее за талию, а второй полоснул ножом по горлу. Он швырнул ее на землю и повис над ней, глядя, как она истекает кровью.

Тем же ножом он отрезал длинную прядь ее волос, вложил ей в ладонь золотой соверен и сомкнул ее пальцы вокруг монеты.

– Благодарю за приятный вечер, дорогая.


В запахе, вплывающем в сад с легким бризом, безошибочно угадывался конский помет. Белл Фламбо принюхалась, и улыбка тронула ее губы. Напоенный ароматом воздух возвещал приход весны.

Лиловые глицинии, бело-желтые тюльпаны, багровые крокусы радовали глаз. Лилии белоснежным ковром устилали землю в ложбинке возле серебристой березы. Дерево, словно в окружении стражей, стояло среди сиреневых гардений, роз и зарослей ивняка. Форсития, покачиваясь на бризе, кивала старым друзьям – пурпурным анютиным глазкам, росшим в тени под дубом.

«Садовая богиня обещает маленькие чудеса».

Умный деловой лозунг. Белл относилась к нему одобрительно. Ее успехи в оживлении растений были широко известны в округе, а в предыдущем сезоне слава ее дошла до крупных поместий. Так что в услугах садовой богини теперь нуждались садовники богатых аристократов.

Белл прищурила фиалковые глаза, пристально глядя на анютины глазки, и подошла к дубу. Состояние анютиных глазок оставляло желать лучшего. Каждый день Белл буквально вырывала цветы из когтей смерти, но на следующее утро вновь обнаруживала их увядшими.

– Сестра…

Белл обернулась и увидела Блисс, которая шла к ней через луг.

– Почему Фэнси держит в секрете имя герцога? – спросила Блисс, и голос ее дрогнул от гнева.

– О каком герцоге ты говоришь?

Блисс закатила глаза.

– О нашем отце, разумеется. Знать бы, какими компаниями он владеет, было бы легче решать проблему с инвестициями. – Она махнула в сторону дома. – Герцог содержит нас по высшему классу. Зачем же нашей компании доводить его до разорения? Что, если он выдвинет встречный иск? Тогда «Семь голубок» потерпят крах, и мы будем жить в богадельне.

Белл положила руку сестре на плечо:

– Успокойся.

Блисс вздохнула:

– Думаешь, от твоего прикосновения мне станет легче?

Белл ответила ей неопределенной улыбкой.

– Фэнси никогда не простит отца. Она, как самая старшая, хорошо помнит, как он к ней относился.

– Ты моложе Фэнси всего на год, – произнесла Блисс. – Неужели ничего не помнишь?

– Когда я вспоминаю отца, – ответила Белл, – перед глазами у меня высокий темноволосый джентльмен, который держит на коленях Фэнси.

– А тебя он никогда не держал на коленях?

– Сначала я была слишком мала, чтобы сажать меня на колени. – Белл с притворным равнодушием пожала плечами, не желая выдать свою обиду. – А когда появились вы с Блейз, я стала для этого слишком стара. Мужчина может держать только по одному ребенку в каждой руке.

– Да, родиться между первым ребенком и целым выводком близнецов не самая большая удача, – сказала Блисс. – Все время живешь с ощущением, что ты лишняя. Никому не нужна.

– Мне было вполне достаточно внимания няни Смадж. – Белл достала из корзинки, висевшей на руке, прямоугольный золоченый ящичек. – Если тебе так уж хочется, ищи герцога с инициалами М.К. и гербом с головой кабана.

Блисс сокрушенно покачала головой:

– Признаваться, что ты не знаешь, кто твой отец, унизительно. А барона Уингейта не волнует, что ты незаконнорожденная?

Белл помолчала, подавляя всплеск раздражения. Ни одна из сестер не упускала случая оскорбить ее будущего мужа.

– Каспер понимает, что мы не властны над своим происхождением.

– Я просто беспокоюсь, как бы барон не обидел тебя.

– Спасибо за заботу.

Белл дождалась, когда Блисс удалится в дом, и повернулась к анютиным глазкам. Все ее мысли о лечении чахнущего цветка исчезли в связи с заявлением ее сестры.

«Я не собираюсь становиться жертвой любви, – сказала себе Белл. – Как это случилось с мамой».

Габриэль Фламбо, дочь французского аристократа, бежала от Террора[1], когда сограждане истребили ее семью. Графиня без единого пенни, она добилась для себя места в опере. Там она приглянулась одному женатому герцогу. В итоге мать Белл и ее анонимный отец произвели на свет семь дочерей.

Женщины Фламбо не хотели для себя ничего. Только внимания и любви герцога.

Но тяжелая жизнь матери послужила для Белл хорошим уроком. Она не хотела оказаться с разбитым сердцем и умереть от горя, как Габриэль Фламбо.

Каспер Уингейт любил ее и одобрял ее желание прийти к брачному ложу девственницей. Роль любовницы она полностью исключала.

Белл опустилась на колени, поставила рядом свою корзинку, достала белую свечу с латунным подсвечником, крохотный колокольчик и «Книгу общей молитвы».

Последним она вытащила золоченый ящичек с выгравированными на нем инициалами М.К. и головой кабана. В ящичке лежали наждачная бумага и шведские спички для зажигания целебной свечи.

Белл провела пальцем по буквам М и К. Джентльменское снаряжение, золоченый ящичек был оставлен его хозяином пятнадцать лет назад, и ее отец так и не вернулся за ним. Герцог легко мог найти замену ларчику, который Белл все годы лелеяла как отцовский сувенир.

Она услышала, как открылась дверь. В сад вышла Блейз с Паддлзом, домашним любимцем, мастифом. Блейз направилась к ней, в то время как Паддлз принялся кружить по саду, обнюхивая землю, в поисках нужного ему места.

– Ну что, практикуешь свои сезонные фокусы-покусы? – спросила Блейз.

Белл улыбнулась:

– Садовая богиня не может творить маленькие чудеса, если в ней нет хоть капли актерских способностей.

– О Боже, ну и смрад, – заметила Блейз. – Сегодня, кажется, от Сохо тянет сильнее обычного. – Для большей выразительности она зажала пальцами нос. – Что-то не так с анютиными глазками? Почему у них такой печальный вид? Задыхаются от зловония конского навоза?

– Я оживляю их каждый день пополудни, а наутро вновь нахожу поникшими, – пожаловалась Белл. – Не могу понять, в чем дело.

– Садовая богиня терпит неудачу в спасении цветка? – продолжала насмехаться ее сестра. – Смотри, как бы не рухнуло твое дело.

Мастиф скакал через сад прямо к ним. Приблизившись к дубу, пес поднял заднюю лапу в угрожающей близости от анютиных глазок.

– Паддлз, фу! – Мастиф опустил лапу, а Белл набросилась на сестру: – Вели Паддлзу справлять нужду у каменной стены.

– Извини. – Блейз опустилась на одно колено и наклонилась к псу. Долго на него смотрела, затем похлопала по голове. Паддлз ускакал к стене и справил нужду.

– Спасибо тебе. – Белл расслабилась. – Если мои анютины глазки погибнут, я буду считать вас с Паддлзом убийцами, – пошутила она.

Блейз устроилась рядом с сестрой.

– А знаешь, Паддлзу не нравится барон Уингейт.

Белл виновато улыбнулась:

– Каспер тоже недолюбливает твоего пса с того дня…

– Паддлз поднял на него лапу, потому что барон не внушает ему доверия.

– Хватит о Каспере. – Неодобрительное отношение сестры к барону вызвало у Белл раздражение. – Мне все равно, любите вы барона или нет. Не вы, а я выхожу за него замуж.

– Ну, как скажешь. – Блейз повернулась и направилась к дому. Мастиф последовал за ней.

Белл погнала прочь тревожные раздумья и сосредоточила внимание на анютиных глазках. Она снова подняла руку, чтобы сотворить молитву, как снова хлопнула дверь.

Еще один визитер? Ее анютины глазки испустят дух, прежде она ими займется.

– Белл… – Это пришла младшая сестра, и она была чем-то расстроена.

Рейвен шлепнулась на траву рядом с ней.

– Мне нужен твой совет.

– Что случилось?

– Констебль Блэк, возможно, будет просить меня использовать мой дар в расследовании дела злоумышленников, наносящих ножевые раны своим жертвам.

– Ты имеешь в виду шайку маньяков, карающих своих жертв ножом?

– Моя проблема – это Алекс, – сказала Рейвен.

Алекс, их сосед, был помощником констебля.

– Кирпич и тот чувствительнее Александра Боулда, – заявила Белл, пренебрежительно махнув рукой.

– Я хочу помочь констеблю, – продолжала Рейвен, – но Алекс мне небезразличен.

Белл пристально посмотрела на сестру:

– Ты призналась ему в любви, не так ли?

Рейвен кивнула с несчастным видом.

– Как мне вести себя с Алексом?

– Веди себя холодно-вежливо и не позволяй никаких вольностей. – Белл коснулась руки сестры.

– Будь осторожна с бароном Уингейтом, – сказала Рейвен, прежде чем уйти в дом. – Я ему не доверяю.

Белл сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Надеясь, что остальные сестры не станут ей мешать, Белл занялась анютиными глазками.

Как когда-то ее учила няня Смадж, Белл начала с магического ритуала. Коснулась груди с левой стороны, затем лба, груди с правой стороны, левого и правого плеча. И напоследок снова дотронулась до груди с левой стороны.

Достав шведскую спичку и наждачную бумагу, Белл зажгла свечу. Затем замахала над анютиными глазками крохотным колокольчиком, нарушив тишину сада.

Наконец она приложила пальцы к цветам.

– Чахлые мои анютины глазки, – приговаривала она, – мое прикосновение исцеляет, и ваш недуг отступает. Выздоравливайте, выздоравливайте, выздоравливайте. – Она взяла «Книгу общей молитвы» и, держа ее над анютиными глазками, прошептала: – Так написано. И так будет.

В завершение ритуала Белл задула пламя и произнесла магическую молитву. Анютины глазки воспрянули почти мгновенно.

Неожиданно чья-то рука коснулась ее плеча.

– Не мешайте мне! – воскликнула Белл, резко обернувшись. – Каспер? Какой сюрприз!

Каспер Уингейт в изумлении уставился на нее:

– Что ты делаешь?

Белл покраснела, застигнутая врасплох.

– Мои анютины глазки нуждаются в уходе.

Барон протянул руку, чтобы помочь ей подняться, но вдруг убрал ее.

– У тебя руки в грязи.

– Это земля, а не навоз, – сказала Белл.

Каспер неодобрительно покачал головой:

– Возня в грязи – неподобающее занятие для баронессы, не говоря уже о перешептывании с цветами.

Белл поднялась.

– Я не вижу в этом ничего, смешного. Как только мы поженимся…

– Каспер, право же, ты слишком щепетильный. – Она подбоченилась: – Не забывай, мы с тобой познакомились, когда ваш садовник нанимал меня оживлять ваши розы.

– Дорогая, я не хочу ссориться, – улыбнулся Каспер примирительно. – Меня гораздо больше беспокоит твоя встреча с моей привередливой матерью.

– Заботит или беспокоит? – Белл коснулась его руки. – Я буду вести себя подобающе.

– Ни в коем случае не проговорись, что работаешь за деньги.

Белл улыбнулась:

– Не проговорюсь.

– И о садоводстве не упоминай.

– Буду держать рот на замке.

– Не говори также, что твоя сестра поет в опере. Маме это не понравится.

Белл не на шутку встревожилась. Каспера смущают ее родственники?

– Если у тебя нет дорогих нарядов, – продолжал Каспер, – постарайся одеться так, чтобы выглядеть благопристойно.

Белл прищурилась и откинула со лба змейку черных как смоль волос.

– Ты имеешь в виду…

– У меня блестящая идея, – перебил ее Каспер. – Мы упомянем твоего отца.

Белл наградила его недоуменным взглядом. Он серьезно? Или… ушиб голову и у него сотрясение мозга?

– Ты меня поняла, дорогая? Я имею в виду герцога.

– Тайное всегда становится явным. Дело в том, что я не знаю, какой именно герцог произвел на свет меня и моих сестер.

– Но разве его светлость вас не поддерживает? – В голосе Каспера звучало раздражение. – Барристер его светлости наверняка как-то называет вашего отца, когда совершает ежемесячные выплаты на ваше содержание.

– Перси Хауэлл называет моего отца «его светлость».

– Ты как-то сказала, что твоя сестра знает герцога.

– Фэнси отказывается его назвать.

– Ну, тогда мы упомянем твою покойную мать, – сказал Каспер. – Как-никак она была графиня, хоть и бежала из Франции без пенни за душой. Нам остается только молиться на анонимного герцога и родословную твоей матери. Может, их благородная кровь и твоя необычайная красота подвигнут маму благословить наш союз.

– Я проведу весь вечер в молитвах, – промолвила Белл не без сарказма.

– А сейчас я должен идти – сказал Каспер – Мама не любит ждать. – Он взял Белл за руки, поднес их к губам, но тут же отпустил, увидев грязь.

– Куда же ты? – спросила Белл, когда он направился в конец аллеи.

– Тот нечестивый пес будет рычать на меня, – ответил Каспер и скрылся в аллее.

Снобизм барона вызывал у Белл опасение, что мать еще хуже, чем сын. Ведь эта женщина его вырастила. Но несмотря на его внешнее высокомерие, в нем билось сердце порядочного мужчины. Если бы только можно было вырвать его из-под влияния матери.

Белл тяжело вздохнула, зная, что это невозможно.


В нескольких милях от дома Фламбо, в другом мире, стояли огромные особняки. До Гросвенор-сквер не доходили неприятные запахи, благоухающие сады не пропускали запах навоза от проходящих лошадей.

Князь Михаил Казанов сидел за своим тридцатифутовым обеденным столом, сервированным тончайшим фарфором, хрусталем и серебром. Рядом с ним в высоком кресле восседала его четырехлетняя дочь Элизабет.

Михаил отрешенно смотрел в свою тарелку, на его мрачном челе, словно в зеркале, отражалось его настроение. Вместо говядины князь видел сестру своей покойной жены, его золовку, теперь уже бывшую, с ее жеманным и алчным лицом. Жареный картофель напоминал ее мать, его бывшую тещу.

Он чувствовал себя затравленным зверем, преследуемым охотниками.

Год его траура закончился месяц назад. Двумя неделями раньше у Лавинии, младшей сестры его покойной жены, состоялся первый выход в свет, и, охотясь за мужем, она не раздумывая избрала Михаила в качестве добычи.

Столь же опасной стала его бывшая теща. Накануне вечером, в опере, Пруденс Смит напомнила Михаилу, что Лавиния вступила в совершеннолетие, и принялась превозносить ее добродетели.

Он едва избежал ловушки. Спасибо Рудольфу, что выручил в антракте, прервал разговор Михаила с Лавинией и Пруденс.

Однако Смиты были не одиноки в своих притязаниях. Все незамужние женщины и вдовы в Лондоне пытались склонить его к женитьбе.

Михаил хотел наследника, да и дочери его нужна была любящая женщина, которая заменила бы ей мать. Но все эти пустые светские леди, которых он знал, не годились на эту роль.

– Папа, у тебя локти лежат на столе.

– Виноват, Бесс, – сказал Михаил. – Извини.

Он отрезал кусочек мяса, поднес ко рту и взглянул на дочь. Элизабет проткнула вилкой кусочек мяса и поднесла к губам.

Михаил подмигнул ей. В ответ она подмигнула отцу. Он медленно жевал и проглатывал мясо. Дочь проделывала то же самое.

Когда он положил на тарелку прибор и взял свой бокал с вином, Элизабет положила на тарелку свою вилку и взяла стакан с лимонадом.

Михаил взял салфетку и промокнул уголки губ. Дочь тоже взяла салфетку и тоже промокнула рот.

Михаил вытянул трубочкой губы и подвинулся ближе к дочери. Она тоже выпятила губки с чмокающим звуком, посылая ответный поцелуй.

– Спасибо, Бесс. Мне нужен был этот поцелуй.

Элизабет наградила отца улыбкой, обозначившей ямочки на щеках.

– Пожалуйста, папа.

– Что будем делать, прежде чем навестим дядю Рудольфа?

– Я хочу поехать на Бонд-стрит.

Михаил невольно улыбнулся.

– Что ты хочешь купить?

– Мне нужна мама, – сказала Элизабет, обезоружив его взглядом своих глаз, светившихся надеждой. – У кузины Салли новая мама. Я тоже хочу.

– В магазинах на Бонд-стрит мамы не продаются, – со вздохом произнес Михаил, и сердце его болезненно сжалось.

Девочка погрустнела.

Взяв ее изящные ручки, Михаил перецеловал все пальчики и сделал вид, будто собирается их съесть, – девочка захихикала.

– Папа, это аист приносит мам?

Улыбка озарила его черты.

– Кто тебе рассказал об аистах?

– Кузина Роксанна сказала, что детей приносят аисты, поэтому я подумала… – Элизабет пожала плечиками.

– Иди ко мне, Бесс. – Михаил посадил ее к себе на колени и обнял. Он хотел ее защитить, сделать реальными ее мечты и желания. – Расскажи, какую маму ты хочешь.

– Такую, чтобы знала много-много сказок.

– И рассказывала их на ночь, – закивал Михаил. – Что еще?

– Чтобы была веселой и любила играть в саду.

Все леди, которых он знал, не копались в земле. Исключение составляли жены его братьев. Поиски мамы для Бесс могли занять годы.

– Моя мама должна устраивать для меня вечера чая. – Синие глаза девочки заблестели от возбуждения. – И с «печеньем счастья» тоже.

– «Печенье счастья»? – переспросил отец.

– Кузина Эмбер печет «печенье счастья» для своей маленькой девочки. – Элизабет приложила ладошку к щеке отца. – И еще моя мама должна любить меня.

Михаил поцеловал дочь в ладошку.

– Я люблю тебя, Бесс.

– Я тоже люблю тебя, папа. – Она пристально посмотрела в его темные глаза. – Моя новая мама тоже будет тебя любить.

В дверях появился Джулиан Бумер, дворецкий, и быстро подошел к Михаилу.

– Ваша светлость? – Бумер перевел взгляд на Бесс, затем снова на Михаила и вопросительно выгнул бровь.

– Бесс, пойди скажи няне Ди, что через несколько минут мы уезжаем. – Михаил поцеловал дочь в щечку, снял с колен и поставил на пол.

– Няня Ди ушла на целый день, – промолвила девочка.

– Тогда пусть няня Силла умоет тебя, – сказал Михаил. – Встретимся в холле.

Когда малышка вышла из комнаты, Михаил повернулся к дворецкому.

Бумер протянул ему визитную карточку.

– Леди Пруденс и Лавиния хотят с вами поговорить.

Михаил застонал. Он не чувствовал себя в безопасности в своем собственном доме. Скорей бы появилась мифическая мама Бесс. Иначе он станет добычей одной из охотниц за мужем.

Бумер прочистил горло.

– Я им сказал, что вы уехали на деловую встречу, и княжна Элизабет отправилась вместе с вами на свой вечер чая.

Михаил заулыбался:

– Вы у нас на вес золота, Бумер.

– Спасибо, ваша светлость, – певуче протянул дворецкий. – Какое золото, в буквальном или фигуральном смысле?

Михаил рассмеялся и, поднявшись с кресла, похлопал дворецкого по спине:

– Бумер, я непременно подумаю о солидной прибавке к вашему жалованью.


В воскресенье Белл Фламбо сидела одна в карете, и ее буквально распирало от злости. Барон не удосужился приехать за ней, а прислал экипаж, хотя знал, что она волнуется перед встречей с его матерью. Белл не сомневалась, что все это подстроила его мать, желая продемонстрировать свое влияние на сына.

Поступив подобным образом, Каспер проявил к ней неуважение, а также полное равнодушие. Белл непременно выскажет ему свое возмущение.

Белл потратила больше часа, чтобы одеться соответственно. Надела белое платье с высокой талией и вышитое ниже груди и по краю подола розовыми цветами.

Белл провела ладонью по истертой кожаной подушке. Непонятно, почему барон не отреставрирует свой экипаж или не купит новый.

Экипаж остановился перед особняком на Расселл-сквер. Белл подумала, что данный район больше подходит для адвокатов, нежели баронов. Кучер в ливрее открыл дверцу и помог Белл выйти из кареты.

Она постучала дверным кольцом. Открыл дворецкий. Он смерил ее высокомерным взглядом.

– Я мисс Фламбо, – сказала Белл. – Барон Уингейт ждет меня.

Дворецкий посторонился, пропуская ее.

– Господа сейчас пьют чай в гостиной, – сообщил он.

Белл окинула взглядом холл. В ее доме он выглядел богаче. Белл последовала за дворецким.

– Подождите меня здесь, – произнес он, круто повернувшись.

Белл удивленно посмотрела на слугу. Какой грубиян. Гнев ее возрос.

Интересно, Уингейты заставляют графинь, герцогинь и принцесс тоже ждать в холле? Все это устроила мать барона, чтобы унизить Белл. Вряд ли визит в дом Каспера будет иметь счастливый исход, подумала Белл.

Ей было все равно, какое она произведет впечатление. На оскорбления она ответит оскорблением.

– Теперь можете идти, – сказал дворецкий, возвратившись в холл. – Поторопитесь, мисс. Баронесса не любит ждать.

– Я тоже не люблю ждать, тем более в прихожей.

Когда Белл вошла, Каспер с улыбкой направился к ней.

– Я рад, что ты пришла, Белл. – Он проводил ее в гостиную. – Познакомься с моими родными.

В кресле с высокой спинкой, вытянув ноги, сидел мужчина, имеющий сходство с Каспером. Рядом с подлокотником кресла стояла его трость. Мужчина всем своим видом выражал скуку, чего не скажешь о женщине на диване. На ее лице было написано недовольство.

– Мама, позволь представить тебе мисс Белл Фламбо, – сказал Каспер. – Белл, познакомься, это моя мама. А это сквайр Уилкинз, мой сводный брат.

– Очень приятно. – Белл перевела взгляд с матери Каспера на его сводного брата, который бесцеремонно рассматривал ее.

Встретившись с ней взглядом, он поднялся с кресла и потянулся за тростью.

– Рад был познакомиться с вами, мисс Фламбо. – С этими словами сквайр Уилкинз покинул гостиную.

– Присаживайся, пожалуйста, – сказал Каспер.

Белл взглянула на его мать и выбрала кресло с высокой спинкой. Каспер сел рядом с матерью на диван.

Мебель в гостиной выглядела обшарпанной. Салфетки, закрывавшие подлокотники кресел, пожелтели от времени. Кожа на сиденьях истерлась.

Дом Фламбо был обставлен гораздо богаче. Ее анонимный отец хорошо заботился о них.

– Мой сын не преувеличил вашу красоту, – сказала баронесса.

– Спасибо, миледи. – Белл безмятежно улыбнулась Касперу, маскируя свою нервозность, стянувшую тело тугим узлом.

– Но красота увядает, – продолжала баронесса, – и супружеские пары…

– Красота действительно увядает, – согласилась Белл, одарив женщину ехидным взглядом. Она была уверена, что та не оценит по достоинству ее замечание, однако лицо баронессы исказила гримаса злости. «Может, лучше уйти, – подумала Белл, – пока ситуация не изменилась к худшему?»

– Так вот, – начала баронесса, – я хотела сказать, что для успешного брака супружеские пары нуждаются в чем-то большем, нежели любовь.

Белл бросила взгляд на Каспера. Хотела бы она знать причину его молчания.

– Может, я и согласилась бы с вами, – сказала Белл, – но только богатство не гарантирует счастливого брака.

Баронесса холодно улыбнулась:

– Расскажите мне о вашей семье.

К этой специфической теме Белл подготовилась.

– Моя покойная мать – французская графиня, отец – английский герцог.

– Вы можете это подтвердить?

Подобный вопрос явился для Белл неожиданностью.

– Я не ношу в ридикюле свидетельства о моем рождении и крещении.

– А как насчет свидетельства о браке родителей? – язвительным тоном спросила баронесса.

– Мама, я возражаю, – подал голос Каспер. – Она ничего не может поделать…

– Спокойно, Каспер, – сказала баронесса. – Этот вопрос требует обсуждения. – Она взглянула на Белл: – Ваши родители никогда не состояли в законном браке, а это значит, что вы…

– …дочь французской графини и английского герцога, – перебила ее Белл.

– Мама, прошу тебя, – простонал Каспер.

Баронесса проигнорировала его слова.

– Я не хочу показаться непочтительной.

– Конечно, не хотите. – В голосе Белл звучал сарказм.

Мать и сын стоят друг друга. Оба вызывают презрение.

– Мама, – снова проскулил Каспер, – я же просил тебя…

– Не надо так волноваться, Каспер, – резко сказала Белл, к немалому его удивлению. Белл не собиралась отступать. – А как насчет ваших родственников, миледи?

Баронесса открыла рот от изумления.

– Я не хочу показаться непочтительной, – сказала Белл. – Но во мне смешалась кровь французской и английской аристократии, и я не хотела бы ее разжижать. – Она посмотрела на барона: – Не ты ли рассказывал мне, что твой дедушка по материнской линии был приходским священником, а первый муж твоей матери сквайром?

– Какая наглость! – воскликнула баронесса.

Белл подскочила в кресле, заставив вздрогнуть баронессу, и посмотрела на барона:

– А теперь позвольте мне уйти.

– Кучер вас отвезет, – сказала баронесса.

Когда Белл поднялась, Каспер тоже встал.

– Я провожу мисс Фламбо домой.

Экипаж двигался к Сохо-сквер в полной тишине. Белл невидящим взглядом смотрела в оконце. Она ожидала, что баронесса будет препятствовать их браку. Но то, что Каспер не мог ее защитить, оказалось для нее сюрпризом. Она должна пересмотреть их отношения.

– Дорогая, мы приехали. – Каспер подвел Белл к парадной двери. И поднес к губам ее руку. – Я приношу свои извинения за маму. Не надо было с ней спорить. Теперь нам придется ее ублажить, чтобы наша помолвка состоялась.

Белл ухитрилась улыбнуться, но извиняться за свое поведение она не собиралась. Барону придется выбирать. Или она – или его мать.

– Можно мне войти в дом? – спросил он.

– Это было бы рискованно, соблазн слишком велик, – ответила Белл. – Мои сестры уехали на целый день.

– А я все-таки сказал маме, что князь Степан проводит время с твоими сестрами. – Каспер лукаво улыбнулся. – Надеюсь, это произвело на нее впечатление.

Белл открыла дверь.

– Всего доброго, Каспер.

Он снова схватил ее за руку:

– Я непременно поговорю с мамой.

Белл вошла в холл. Прежде чем закрыть за собой дверь, она повернулась и улыбнулась барону.

Несколькими секундами позже кто-то схватил ее сзади. Она попыталась закричать, но сильная рука закрыла ей рот, и у нее вырвался лишь едва слышный вскрик. Напавший резко рванул ее к себе, прижимая к своему мускулистому телу.

Белл неистово сопротивлялась, но тут щеку ей обожгло что-то острое. Она укусила руку, зажимавшую ей рот. Мужчина испустил вопль и швырнул ее на пол лицом вниз.

Повернув голову, Белл увидела мужчину, когда он быстро удалялся по коридору. Она попыталась встать и заметила капли крови на том месте, где ударилась лицом об пол. Белл потрогала правую щеку и с изумлением уставилась на свои пальцы. Они были в крови.

Подонок порезал ей щеку.

Загрузка...