Выгодный жених

Глава 2

У нее останется шрам. Навсегда. Навечно.

На следующее утро, сидя на диване в гостиной, Белл закрыла глаза. Нестерпимо болела пораненная щека.

Через открытые окна долетали шум проезжающих экипажей и приглушенные голоса. Легкий ветерок играл ее черными волосами, которые она теперь носила распущенными. На случай если в дом войдет кто-то посторонний.

Что нельзя излечить, нужно стойко переносить, сказала бы няня Смадж.

Сейчас Белл, как никогда, прониклась истинностью этих слов. Есть вещи, которые не вычеркнуть из жизни. Шрам был одной из них.

Рейвен, лучшая белошвейка в семье, наложила швы на кожу, но раны сердца не заштопаешь.

Теперь ни один мужчина не захочет ее. Она никогда не выйдет замуж. Никогда не родит детей. Никогда не познает счастья иметь свою собственную, любящую семью.

Впереди бесконечно длинные годы одиночества. Белл перевела взгляд на дверь. На пороге появилась Фэнси.

– Тебя хочет видеть барон Уингейт, – сказала она.

– Каспер? – удивилась Белл.

– Князь Степан виделся с ним этим утром, – сообщила Фэнси. – Но тебе нет нужды принимать барона или кого-либо еще в таком состоянии.

Несколько долгих секунд Белл задумчиво рассматривала узор на ковре.

– Я предпочитаю быстрее покончить с этим, – сказала она наконец.

– Откуда ты знаешь, что барон…

– Я знаю Каспера. – Белл улыбнулась и прикрыла волосами рану. – Касперу не нужна жена со шрамом.

– Если он тебя любит, шрам не препятствие. – С этими словами Фэнси выскользнула из двери.

В следующее мгновение появился Каспер.

– О, бедняжка моя. – Он сел рядом с Белл и притронулся к ее руке. – Я так виноват перед тобой, дорогая.

– Не вини себя, Каспер, – сказала Белл, похлопав его по руке.

– Я с облегчением вздохнул, – продолжал он, – зная, что этот негодяй не изнасиловал тебя, – продолжал он. – Я не перенес бы этого надругательства. Да и мама не позволила бы мне жениться на тебе.

– А разве обезобразить лицо не насилие? – Белл в гневе сжала кулаки.

Мама… мама… мама. Белл с души воротило от этой властной, претенциозной женщины, прикидывающейся заботливой матерью.

– Позволь мне взглянуть на твою рану, Белл. – Каспер протянул руку, чтобы отвести волосы от ее лица.

Белл схватила его запястье, останавливая его руку. Ее фиалковый взгляд скрестился со взглядом Каспера. Теперь только любящий мужчина мог хотеть ее.

– Приготовься, Каспер, – сказала она, задерживая на нем взгляд и следя за выражением его лица. – Я больше не самая красивая из семи красавиц, как ты однажды сказал.

– Чепуха! Дорогая, ты всегда будешь…

Белл убрала волосы со щеки. Шок на лице Каспера сменился отвращением.

– Рана затянется, – сказал Каспер, отведя взгляд. – Я должен был проводить тебя в дом.

Белл решила, что настал момент прояснить намерения барона.

– Останься мы наедине, – сказала она, – это было бы слишком большим искушением. А я хочу в первую брачную ночь быть девственницей.

Наступило неловкое молчание. Наконец Каспер нарушил его:

– Видишь ли, дорогая, дело в том, что… – он замялся, – мама считает, что мы не подходим друг другу. Не может смириться с тем, что твои мать и отец… – Каспер осекся.

– А твоя мать – дочь священника!

– Если бы твой отец признал тебя, возможно, мама изменила бы свое мнение, – перестраховался Каспер.

– Если бы мой отец признал меня, – парировала Белл, – я никогда бы не снизошла до брака с простым бароном.

Она услышала приглушенное хихиканье. Фэнси с князем Степаном подслушивали в коридоре.

– Дай мне время, я попытаюсь переубедить маму, – сказал Каспер. – Если ты меня любишь, несколько недель вряд ли имеют значение.

Каспер – трус, прячется за материнской юбкой. Ищет любой предлог, чтобы не жениться на ней.

– Хоть несколько недель, хоть несколько месяцев – мне все равно. Я еще подумаю, выходить ли за тебя, – сказала Белл.

Каспер поднялся:

– Ну, как знаешь.

Как только Каспер ушел, Белл расплакалась. Хотя понимала, что ни барон, ни его мать не стоят ее слез. Зачем ей муж, который шагу не ступит, не спросив разрешения у матери?

И все же сердце ныло. Ведь ни один мужчина не женится на девушке со шрамом. А она так мечтала о семье! Придется удовольствоваться племянницами и племянниками.

Будущее казалось мрачнее нетопленого очага. Она нуждалась в чуде, как и ее анютины глазки.

Няня Смадж считала, что чудеса случаются каждый день. Дай Бог, чтобы покойная няня оказалась права. Только чудо может подарить ей мужа и детей.

– Сестра, – Рейвен прошла в гостиную и села рядом с Белл, – я слышала, заходил Каспер. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. – Белл печально улыбнулась и добавила: – Насколько это возможно в моем состоянии.

– С бароном ты никогда не была бы счастлива, – сказала Рейвен. – Ты еще встретишь мужчину, который тебя полюбит не за твою внешность, а за твою душу.

– Дай-то Бог! – Белл коснулась руки сестры: – Спасибо за то, что наложила мне швы на рану.

– Я не могла допустить, чтобы это сделала Фэнси.

– Да, швеи хуже Фэнси во всем Лондоне не сыщешь, – согласилась Белл.

– Хочешь сказать – во всей Англии, – уточнила Рейвен. – Здесь констебль Блэк и Алекс. Спрашивают, можешь ли ты побеседовать с ними.

– Могу.

Рейвен прошла к двери гостиной и пригласила ожидавших в коридоре мужчин войти. Потом вернулась к сестре, села на диван и взяла ее за руку.

Белл ответила благодарным взглядом. Неизвестно, как бы она справилась без своей младшей сестры, искусно положившей швы на ее рану, и без ее эмоциональной поддержки. Природа наделила Рейвен многими талантами, а главное – мудростью.

В гостиную вошли двое мужчин.

Амадеус Блэк – самый знаменитый лондонский констебль, кроме своей основной работы, оказывал услуги также состоятельным людям. Ростом более шести футов, с фигурой, точно высеченной из камня, мужчина был одет во все черное.

Рядом с ним стоял Александр Боулд, их сосед и стажер констебля. Такой же высокий, как его наставник, Александр тоже выглядел внушительно, однако выражение лица у него было скорее веселым, чем мрачным.

Белл ощущала напряжение, исходящее от ее сестры, в связи с присутствием Александра. Она быстро взглянула на нее и почти улыбнулась, несмотря на боль, которую могло вызвать мимическое движение.

Рейвен, по-видимому, приняла к руководству ее совет. Ее сестра смотрела на Алекса с выражением ледяного презрения.

Белл украдкой взглянула на Алекса. Он смотрел на ее сестру, как голодный человек, попавший на пиршество. Возможно, надежды и мечты ее сестры станут реальностью.

– Позвольте представить вам констебля Блэка, – сказал Александр.

– Приятно познакомиться, – ответила Белл.

– Я предпочел бы, чтобы мы встретились при других обстоятельствах, – произнес констебль.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – предложила Рейвен.

– Надеюсь, вы скоро поправитесь, мисс Белл, – произнес констебль, садясь в кресло напротив нее.

Александр опустился в кресло рядом с диваном.

– Время лечит.

Белл промолчала, подумав, что к тому времени, когда ее шрам поблекнет, она успеет состариться. Амадеус наклонился вперед в своем кресле:

– Расскажите, как это случилось.

– Он схватил меня сзади, зажал рот и полоснул лезвием по щеке. Я укусила его за руку, тогда он побежал по коридору и скрылся на задней половине.

– Как вы полагаете, у него могли остаться следы ваших зубов? – спросил констебль.

– Вполне возможно.

Амадеус Блэк кивнул Александру:

– Придется тебе со всеми перездороваться за руку.

– Ваш ассистент должен ходить по Лондону в поисках следов укуса? – спросила Рейвен.

– Нет ничего утомительнее, чем иметь дело с этим дерзким ребенком, – сказал Александр.

– Маркиз Базилдон помирился с герцогом Эссексом, – пояснил констебль Блэк, имея в виду Александра и его дедушку. – Выход в свет увеличит ваши возможности в проведении расследования.

– Мы должны называть вас милордом? – поддразнила молодого человека Белл.

Александр улыбнулся:

– Я никогда бы не потребовал этого от вас.

– Я думала, вы никогда не простите вашему дедушке то, как он обошелся с вашими родителями, – промолвила Рейвен с осуждением в голосе.

Александр вскинул темную бровь.

– Дерзкий ребенок, – сказал он, – все зависит от обстоятельств. – Затем Александр вопросительно посмотрел на Белл: – Тот негодяй говорил что-нибудь?

Белл покачала головой:

– Нет.

– Может, он вложил вам в руку золотой соверен? – спросил Амадеус. – Или отрезал прядь волос?

– Нет.

– Вы можете вспомнить еще какие-нибудь подробности? – спросил Александр.

Белл откинулась на диване и прикрыла глаза.

– Я… я ощущала его кольцо, когда он зажал мне рот. После того как я укусила его, он швырнул меня на пол и… гм…

– Не торопитесь, – сказал Амадеус Блэк, – вспоминайте спокойно.

– Он высокого роста, одет как джентльмен. Ходит вразвалку. – Белл открыла глаза. – Вот все, что я могу вам сказать.

– Вы рассказываете исключительно хорошо, – сказал констебль Блэк. – Я хочу, чтобы вы написали все подробно до мелочей, включая ваши эмоции, как бы тривиально это ни казалось. Иногда люди припоминают детали позже.

– Вы полагаете, на сестру напал кто-то из шайки маньяков? – спросила Рейвен.

Мужчины переглянулись. Затем констебль пояснил:

– Маньяки никогда не нападают в доме.

– И не оставляют жертву живой, – добавил Александр. – Напавший на вас, возможно, хотел, чтобы мы приняли его за маньяка.

Белл перевела взгляд с Александра на констебля:

– Не понимаю.

– Я могу ошибаться, – сказал констебль, – но полагаю, он совершил на вас нападение с определенной целью.

Жаль, что его покойная жена не была сиротой.

Будь она сиротой, Михаил был бы избавлен от обязательных визитов к бывшей родне. Проигнорируй он вчера визитную карточку Пруденс Смит, она напустилась бы на него, словно фурия.

Переодеваясь к вечеру в своей туалетной комнате, Михаил потер пульсирующие виски – результат чаепития с бывшей тещей. Пруденс заявила, что ему нужен наследник. И поэтому он должен жениться. К тому же ее внучке нужна мать. А лучшей жены, чем Лавиния, ему не найти. После этого заявления последовал перечень ее добродетелей. Этим разговорам не было бы конца, не улизни Михаил из дома под предлогом деловой встречи.

Он завязал перед зеркалом галстук, достал из шкафа черный вечерний фрак.

Ему предстояло отправиться на бал, который давали герцог и герцогиня Инверари. Не будь его брат женат на племяннице ее светлости, Михаил не стал бы утруждать себя этим визитом. С окончанием его годового траура и началом сезона охоты за мужьями он не испытывал удовольствия от светских раутов.

Но никто еще не отказывался от приглашения герцога и герцогини Инверари. Это означало, что дюжины невест, жаждущих заполучить в мужья князя, набросятся на него, почуяв свежую добычу. О Боже, как долго он продержится, прежде чем одна из этих охотниц отловит его?

Михаил зашел в спальню к дочери, поприветствовал кивком няню Ди и присел на край кровати. Поцеловал дочь, пожелал ей спокойной ночи.

– Ты уезжаешь, папа?

– На бал к герцогу Инверари. Буду искать тебе новую маму.

Девочка лукаво улыбнулась:

– Ты сегодня солгал бабушке.

– Я никогда не лгу.

– Сказал, что у тебя деловая встреча, и ты берешь меня с собой.

– Ах, ты об этом, – улыбнулся Михаил. – Это была не ложь, а отговорка.

Элизабет нахмурилась:

– Разве это не одно и тоже?

– Нет. Я объясню тебе, в чем отличие, когда станешь старше. А до той поры ты должна мне верить. Договорились?

– Да, папа.

Михаил еще раз пожелал дочери спокойной ночи и подмигнул ей.

Элизабет подмигнула ему в ответ.

– Не забудь о «печенье счастья», папа.

– Ни в коем случае не забуду.

Михаил послал дочери воздушный поцелуй и, покинув комнату, спустился в холл.

– Счастливо провести вечер, ваша светлость, – сказал дворецкий, открывая дверь.

– Спасибо, Бумер.

– Удачной охоты, – насмешливо произнес дворецкий. – Точнее, ускользнуть от оной.

Михаил сел в карету и откинулся на сиденье. Быстрее было бы дойти пешком. Какой абсурд тратить столько времени на два квартала.

Его карета простояла в ряду других целых полчаса. Наконец он вылез из нее и поспешил в Инверари-Хаус. Чем раньше он появится, тем скорее можно будет удалиться.

– Добрый вечер, Тинкер, – приветствовал он дворецкого.

– Добрый вечер, ваша светлость. – Тинкер встретился с ним взглядом и добавил: – К встрече с питающей надежды ордой готовы, ваша светлость?

Михаил ухмыльнулся:

– Вы, случайно, не родственники с Джулианом Бумером?

– Бумер в сравнении со мной – дилетант. – Тинкер наклонился ближе. – Питающая надежды толпа выглядит голодной, учтите, ваша светлость.

– Спасибо за предупреждение.

Тинкер повернулся к общему собранию и объявил:

– Князь Михаил Казанов.

В одном конце зала для танцев, огромной прямоугольной комнате, играл оркестр – кларнет, пианино, виолончель и две скрипки. Там были расставлены небольшие столы, кресла и тумбы. Над головой сверкали хрустальные люстры.

Блестящая толпа, вся светская элита, теснилась на паркете и по периферии зала. Женские наряды были представлены всеми цветами радуги, равно как и драгоценные камни на шее, запястьях, пальцах и в ушах. Джентльмены в строгих черных костюмах служили прекрасным фоном, чтобы подчеркнуть красоту леди.

Михаил увидел в дальнем конце комнаты своих братьев и стал пробираться к ним сквозь толпу. Он перебрасывался словами с некоторыми знакомыми, кого-то приветствовал улыбкой, кому-то махал рукой, игнорируя, однако, незамужних женщин.

– Хочу представить тебе мисс Фэнси Фламбо, – обратился к Михаилу князь Степан.

Михаил улыбнулся молодой оперной певице.

– Имел удовольствие бывать на ваших спектаклях.

– Спасибо, ваша светлость, – произнесла она.

Михаил отметил ее красоту – черные как смоль волосы и фиалковые глаза. Он понимал, почему брат в нее влюбился. Но девушка выглядела встревоженной.

– Поверьте, у вас нет причин для беспокойства, – сказал Михаил. – Этим вечером все хищники будут охотиться за мной.

– А почему хищники будут охотиться за вами, ваша светлость? – спросила Фэнси.

– Вас сопровождает Степан, – ответил Михаил. – Я здесь единственный, кого не сопровождает никто. Не могу дождаться, когда наши кузены прибудут в Лондон.

К нему подошел князь Рудольф.

– Не оборачивайся, брат, сюда устремилась «белокурая троица» в сопровождении своих дуэний – они готовы тебя атаковать.

Михаил поморщился, его братья рассмеялись. В «белокурую троицу» входили три самые агрессивные охотницы за мужьями: княжна Анна, племянница русского посла, леди Синтия Кларк и Лавиния Смит, его бывшая золовка.

– Рада видеть вас, Михаил. – Княгиня Ливен, жена русского посла, бросила недоброжелательный взгляд на Фэнси Фламбо.

Михаил знал, что острый язык Ливен способен пустить кровь. Чтобы оградить оперную певицу от любой неприятности, Михаил отвлек внимание княгини, предложив ей руку.

– Не желаете ли потанцевать, княгиня?

– Спасибо, но в данный момент у меня передышка. – Княгиня подтолкнула вперед племянницу. – Вот Анна наверняка хочет потанцевать.

Он понял, что его подловили, но покорно принял свое поражение и грациозно повернулся к юной блондинке. Она вложила руку в его руку, наградив соперниц торжествующей улыбкой.

Михаил повел Анну на паркет и закружил ее в вальсе. Заметив, что его брат отводит оперную певицу в безопасное место, Михаил бросил взгляд на княжну. На ее лице было написано обожание.

– Как вы относитесь к литературе? – спросил ее Михаил, вспоминая требования дочери к новой маме.

Княжна Анна смутилась.

– Я имею в виду книги, – уточнил Михаил. Однако княжна по-прежнему выглядела озадаченной. Михаил выгнул бровь:

– Сказки?

Лицо княжны прояснилось.

– Я обожаю сказки.

Да умеет ли она вообще читать? Или ей кто-то читает?

– И много сказок вы знаете? – спросил Михаил.

– Ни одной. А вы?

– Я знаю их достаточно много.

Княжна захлопала ресницами.

– Может, как-нибудь расскажете мне? – Когда Михаил вместо ответа заворчал, она сменила тему: – А что вы думаете о платье Синтии?

Михаил растерялся.

– Я не обратил внимания на ее платье. – Он перевел взгляд на упомянутую леди. – Это платье обволакивает ее.

– Сине-зеленый цвет уже давно не в моде, – сказала Анна. – У Синтии очень плохой вкус. Вы не находите?

Михаил совершенно не разбирался в моде.

– А вы?

Княжна закивала:

– Совершенно определенно.

Когда вальс закончился, Михаил осознал, что ему придется танцевать со всей «белокурой троицей», хотя ни одна из них ему не нравилась.

Он ступил на паркет с Синтией Кларк и одарил ее вежливой улыбкой, как только заиграла музыка.

– Вы божественно танцуете, ваша светлость.

– Так же как и вы, – сказал Михаил.

Синтия улыбнулась, не сводя с него глаз.

– Мы идеально подходим друг другу.

Михаил переменил тему:

– Что вы думаете о садах?

– Я люблю цветы.

– Как интересно, – пробормотал он. – Вам когда-нибудь доводилось ухаживать за садом?

– Ухаживать? – переспросила в замешательстве Синтия. – Вы имеете в виду копаться в земле?

– Именно это я имел в виду, – подтвердил Михаил.

– Садом должен заниматься слуга, – объяснила ему Синтия. – Ни одна леди не станет возиться в земле. А если у вашего садовника с этим трудности, скажите ему, чтобы нанял садовую богиню. Она обещает маленькие чудеса.

– Кто такая садовая богиня?

– Она не леди. Эта женщина зарабатывает на жизнь своими советами садоводам.

– И что, эта садовая богиня действительно творит маленькие чудеса? – спросил Михаил.

– Я сама слышала, как мама говорила, что после ее вмешательства розы выглядят просто потрясающе. – Синтия внимательно посмотрела на него: – Я понимаю, Лавиния приходилась вам золовкой, но… вы не считаете, что вырез на ее платье слишком глубокий для девушки?

– Я как-то не заметил. – Михаил посмотрел на Лавинию. – Вы полагаете, на ее платье слишком глубокий вырез?

Синтия кивнула:

– Совершенно определенно.

Передав Синтию ее матери, Михаил повернулся к своей бывшей золовке:

– Потанцуем?

Лавиния ступила в его объятия.

– Я была разочарована сегодня, – сказала она. – Мне недоставало вас и Бесс.

– Бесс тоже недоставало ее тети Лавинии, – сказал Михаил.

– А меня вам тоже недоставало? – с кокетливой улыбкой спросила Лавиния.

– Мы с Бесс всегда рады вашему обществу, – ответил Михаил, делая вид, что не понимает намека. – Что вы думаете по поводу выпечки, Лавиния?

– Выпечки?

– Нуда. Печенье, кексы и все такое.

Лавиния сдавленно засмеялась, издав грудной соблазнительный звук.

– Я ни разу не ступала ногой на кухню, как вы прекрасно знаете.

– Ах да! – усмехнулся Михаил. – Действительно, я припоминаю, вы предпочитаете комфорт и удовольствие.

Пока они кружились по залу, Михаил перехватил несколько улыбающихся взглядов. Их с Лавинией уже соединили, понял он, и общество, вероятно, ждет объявления. Он уже видел, как Пруденс затягивает матримониальную петлю вокруг его шеи.

– Анна думает, что она понимает вас лучше, чем я, – сказала Лавиния. – Может, она и русская, но мы с вами родственники.

Петля затянулась туже, затрудняя дыхание. И он решил никогда больше не оставаться наедине с Лавинией.

– Вы не считаете, что Анна слишком торопится с джентльменами? – спросила Лавиния.

– Как-то не обратил внимания. – Лавиния, очень довольная, улыбнулась. – А вы считаете, Анна слишком торопится?

Лавиния кивнула:

– Совершенно определенно.

Михаил проводил Лавинию обратно к ее группе. Он вдруг задумался: существует ли на самом деле та мифическая мама для его дочери?

Настало время уходить. Михаил направился к выходу, по дороге кивая дворецкому.

– Покидаете нас так скоро, ваша светлость? – протянул Тинкер.

– Держу путь в «Уайтс». – Михаил подмигнул дворецкому. – Леди туда вход запрещен.

– Каждому лису – своя нора, – улыбнулся Тинкер.

Проклятая щека невыносимо зудела! Бальзама, который дала сестра, хватало всего на несколько минут.

– Убери руку.

Белл посмотрела через стол на младшую сестру.

– Да я и не…

– Не лги, – прервала ее Рейвен. Белл виновато улыбнулась. – Через день сниму швы, – пообещала сестра, – тогда зуд ослабнет.

Легкий ветерок, вплывая через открытые окна гостиной, шевелил кружевные французские шторы и приносил из сада благоухание. Завтрак включал колбасу, кулебяку из бездрожжевого яичного теста с консервированной брусникой и кофе – их самые любимые блюда. И среди этих блюд в центре стола возвышался вазон с благоухающими лилиями.

Белл взглянула на озабоченное лицо старшей сестры, сидевшей во главе стола. Фэнси хотела что-то сказать, но, видимо, раздумала и подцепила вилкой кусочек колбасы.

Не обращая внимания на смятенное состояние сестры, Белл оглядела стол:

– По случаю чего такой роскошный завтрак, Рейвен?

Рейвен пожала плечами:

– Просто я рано проснулась.

Ее младшая сестра тоже чем-то озабочена. Что они знают такого, чего не знает она?

– У меня для вас важные новости, – объявила Фэнси и умолкла.

Белл положила вилку на тарелку и коснулась руки сестры.

– Не может быть, чтобы проблема была так же ужасна, как выражение твоего лица.

Фэнси посмотрела по очереди на каждую из сестер.

– Наш отец хочет, чтобы его дочери жили с ним.

– Ты имеешь в виду нас? – Ничто не могло удивить Белл больше, чем эта новость. Она посмотрела на сестер. Они были удивлены не меньше. Даже пес наклонил голову.

– Наш отец решил признать нас и… все прочее. – Фэнси помолчала, после чего ослепила сестер лучезарной улыбкой. – Сегодня же князь Степан поможет нам переехать. Пакуйте только самое существенное и особо ценное.

– И кто же наш отец? – спросила Рейвен.

Белл поморщилась. Печально, что человек произвел на свет семь дочерей, и только одна знает, кто их отец.

– Наш отец – Магнус Кемпбелл, герцог Инверари, – ответила Фэнси. – Мы переедем в его особняк на Парк-лейн.

– Самый престижный район в Лондоне! – воскликнула Белл. – А что значит «все прочее»?

– Это значит, что его светлость подыщет нам достойных мужей, ведь мы дочери герцога.

– Мужей? – повторила Блейз. – Я предпочитаю лошадь или обезьянку. – Сестры рассмеялись. – А что будет с Паддлзом?

– Его светлость согласен признать и Паддлза тоже, – ответила Фэнси.

– А что по этому поводу говорит герцогиня? – спросила Белл.

– Ее светлость у нашего отца вторая жена, – пояснила Фэнси. – Она вышла за него замуж уже после смерти нашей мамы. Ее светлость бездетна и хочет нас удочерить.

– По всей видимости, она добрая женщина, но нам не нужна мать, – сказала София.

– Отчего же, – возразила Серена со спокойной улыбкой, – если это сделает ее счастливой…

– Как мы будем их называть? – спросила Белл.

– О Боже, придется нацарапать на ладони все их титулы, – проворчала Блейз.

Серена хлопнула в ладоши:

– Сестра, мне это нравится.

– И мне тоже, – подтвердила София.

– Еще бы, – сказала Блисс своей сестре-двойняшке.

Блейз посмотрела на нее.

– Я думаю, моя блестящая идея угрожает твоим умственным способностям.

– Если бы не мои умственные способности, – возразила Блисс, – у нас не было бы своего собственного успешного бизнеса.

– А если бы не мой особый дар понимать животных, – напомнила ей Блейз, – мы не собрали бы деньги, чтобы создать свои «Семь голубок».

Белл прикрыла рот, чтобы не засмеяться. Смех причинял боль поврежденной щеке.

– Что будет с нашей компанией? – спросила Белл.

– Наш план довести герцога до нищеты успешно продвигается вперед, – сказала Фэнси, сияя от возбуждения. – У нас будет великое множество денег.

– Воспользоваться его гостеприимством, а потом пустить по миру не очень-то благородно, – возразила Белл.

– Да, мы не можем обманывать его на биржевом рынке, – согласилась Рейвен.

– Где была его доброта, когда мама пролила из-за него столько слез? – сердито произнесла Фэнси. – Ведь он даже не был на ее похоронах, а нас целых пятнадцать лет знать не хотел.

Все сестры молчали. Они получали материальную поддержку от отца через его поверенного, однако видеть их он не хотел.

Белл знала, что Фэнси скорее обижена, нежели разгневана. И старалась успокоить сестру:

– Герцога не интересовали наши разнообразные интересы и таланты. Думаю, няня Смадж рассказывала ему о нашей жизни.

– Ну вот видишь? – Белл слабо улыбнулась, хотя это причинило ей боль. – Выходит, наш отец интересовался нами.

Сестры не произнесли ни слова. Их лица выражали сомнение.

– У нас есть два сводных брата, – сказала Фэнси. Сомнение сестер сменилось удивлением.

– Маркиз Арджил – законный наследник герцога и князь Рудольф Казанов – его внебрачный сын.

– Его светлость, видимо, не пропускал ни одной юбки, – предположила Блисс.

– Возможно, у него есть еще и другие дети? – сказала Рейвен.

– Что, если нам не понравится жить на Парк-лейн? – спросила София.

– Вернемся домой, – ответила Фэнси.

– Этот дом – собственность его светлости, – напомнила им Серена.

– Что, если его светлость заставит нас остаться там? – спросила Блейз.

Блисс закивала, разделяя озабоченность своей сестры-близняшки.

– Надо обсудить, что нам делать в этом случае.

– Сестры, давайте уберем со стола и начнем паковать вещи, – сказала Белл. – Рейвен, я хочу снять эти швы прямо сейчас.

– Пойду за ножницами. – Рейвен покинула гостиную вместе с близнецами, уносящими со стола посуду.

– Пока мы одни, хочу поговорить с тобой, – сказала Белл. – Я тоже останусь с тобой в Сохо.

– Откуда ты знаешь, что я не собираюсь переезжать?

– Я знаю тебя. Ты не прощаешь обид.

– Послушай меня, – сказала Фэнси. – Герцог винит себя в том, что ты пострадала. Если ты откажешься переезжать, он обвинит меня. К тому же остальные тоже откажутся.

– Но я не рискну появиться в обществе, – сказала Белл. – И никогда не выйду замуж.

– Впасть в спячку ты можешь и в особняке отца, – возразила Фэнси. – А о твоем саде я позабочусь.

– Нет! Ты погубишь мои растения. – Белл вздохнула, смирившись с неизбежностью. – Ладно, я буду навещать свой сад. Скажешь моим клиентам, что садовая богиня переехала в Парк-лейн?

– Непременно. – Фэнси обняла сестру. – Ты выйдешь замуж.

– Кому нужна жена со шрамом?

– Ты встретишь мужчину, который тебя полюбит. Белл улыбнулась.

«Чудеса и впрямь случаются каждый день», – подумала она.