Выход воспрещен

Глава 6 Если долго мучиться…

На улице было хорошо. Щебетали птички, шуршала зелень, пригревало августовское солнышко, да и ветерок был весьма кстати. До следующей вводной лекции в Пятой Ноге было еще три часа. С неохотой втягивая в себя сигаретный дым, я пытался осмыслить то, о чем мне сейчас поведал притулившийся рядом блондин, нервно жамкающий свои же руки.

— То есть, товарищ Салиновский, суммирую — ты сейчас адекватен, потому что давно не жрал свою лаврушку. Так? Без неё ты еле стоящий на ногах доходяга, которого ненавидит половина Стакомска за поиметых девок. С ней, если дать тебе сожрать пару листиков, ты становишься ушибленным на всю голову бесстрашным альфа-самцом. Сильным, ловким, хитрым и обаятельным, но с полностью убитым критическим мышлением, так?

— Так… А может, и нет. Что такое критическое мышление?

— Это…, — пустился в пространные объяснения, отвечая на вопрос.

Ох беда, беда, огорчение. Взрослый циничный разум мой буквально орёт «брось каку! Этот трахарь-террорист — крайне токсичный и опасный актив! Стоит ему хлебнуть где-нибудь простого советского супу, в который простой советский повар сунул простой советский лавровый лист, как чердак у Паши накренится и все твои возможные старания полетят в дупу! Ты до этого как-то жил, проживешь и без такого напарника! Даже тут!». Логично орёт, сучка эдакая. Только вот психика у меня не железная и, прожив почти 18 лет рядом с человеческим обществом, я по нему, по обществу, соскучился. Настолько, что волей-неволей прорабатываю возможную схему реабилитации этого горе-неосапа вне зависимости от того, насколько он будет мне полезен. Да и банальное сочувствие имеет место быть, всё-таки, корень проблем у нас с ним очень похож, только вектора разные, а я еще и самоконтроля не теряю.

— Прекрати смотреть на меня, хуже будет, — пресек я попытки Паши привыкнуть к моей незаурядной внешности, — Чем дольше ты на меня смотришь, тем быстрее приснится первый кошмар, понял, Паш? С моим участием. А потом всё будет хуже и хуже. Просто смотри в другую сторону.

— Как ты с этим живешь…, — пробормотал белобрысый, следуя совету.

— Завидуя тебе, — спокойно ответил я, аккуратно выбрасывая затушенный бычок в урну, — Тебе вот можно просто отожраться, подкачаться, да жить себе как нормальный человек. Этим ты, кстати, и займешься прямо с сейчас. Разрешаю распотрошить мои баулы на всё съедобное. А я пошёл на лекции.

Топая по дороге с маской на роже, решил прикинуть баланс. Итак, я в Стакомске, где много-много диких обезьян. Это минус. Но обезьяны, по оговоркам Паши, здесь довольно приличные в своем абсолютном большинстве и способности направо и налево не используют. Почему так? Потому что иначе отсюда не выйдешь. Сменить место жительства для неосапианта отсюда куда-нибудь туда можно, лишь пройдя специальную и строгую комиссию, а следовательно, все, кто не хотят куковать в этом городе и по закрытым объектам, стараются тщательно контролировать себя, не используя способности без необходимости. Мои страхи насчет выживания среди кучи маньяков с сверхсилами были преувеличены процентов на 75. Вратарская маска режет это значение еще процентов на 60, уводя в минус.

Куча монстров? Кучка. Неогенов мало. Принимаем за факт, что их, на всю нашу необъятную Родину, порядка 50-ти тысяч. Из этого полтинника больше половины представляют из себя обычных граждан, умеющих менять цвет на ногтях, создавать теплый ветерок (не из того места!) или еще какую-нибудь ерунду в таком духе. Везунчики хреновы! Остальные делятся на тех, кто уже на службе и тех, кто учится. То есть, таких полудурков как мы с Пашей, на весь четырехмиллионный Стакомск тысяч 10–12 от силы, причем мы еще и расселены на районы. Паша обещал потом рассказать больше.

Едем дальше. У меня есть очень даже неплохой угол, где прикорнуть, новые шмотки, относительно адекватный сосед, построенная комендантша (не знаю зачем, но пригодится). Это в плюс. Будущая активация (от которой 1.3 процента неосапов 2-го поколения взрываются или дохнут иным способом) — минус. Титановый суперлегкий экзоскелет КАПНИМ-5? Неудобно, особенно сейчас, когда я проспался и не испытываю похмелья, но штука полезная. Тоже в плюс. Должность при КГБ, паспорт с отметкой сиротского дома, спокойная жизнь? Это уже под вопросом.

Последнее: я могу выбрать, на кого учиться. Если для обычных и необычных молодых людёв это крайне важно, то для меня важно жизненно, потому как если я останусь на всю жизнь с способностью вызывать у окружающих антипатию (Паша не в счет, Паше жить настолько хреново, что он даже меня по-человечески воспринимает), то единственное адекватное решение — учиться на программиста, эникейщика, дизайнера. То есть сидящую в интернете и затворничестве персону, которая, к тому же, может хорошо зарабатывать. А электронно-вычислительный мир тут наступает семимильными шагами. За рубежом так вообще, а вот у нас пока больше в оборонку, если смотреть на часы у меня на руке.

Кроме того, что крайне немаловажно, ноутбуки и компьютеры уже существуют, но никаких полноценных обучающих курсов и специализаций в вузах пока нет. Молодые инженеры, видящие своё будущее рядом с высокой техникой, занимаются самообучением, либо летают заграницу, где пока с высокой культурой топтания по клавишам все тоже довольно грустно. Так что перспектива хорошая, плюс целиком отвечает курсу некоторых моих бесед с Радиным, случившимся уже довольно давно. Кроме того, я вполне могу добыть нужные учебники, литературу, даже технику, уйдя в глубокое самообучение. И получив, тем самым, возможность довольно свободно распоряжаться своим временем.

Общие выводы? А хрен его знает. Во всяком случае — жить стало лучше, жить стало веселее. Или, если смотреть правде в её отвратительную, гнусную и наглую рожу, то жить я смогу. Без риска сдохнуть от какой-нибудь смертельной способности перепуганного моей физией молокососа.

С этими позитивными мыслями я и вписался на повороте к главному входу в Институт… в попу. Вполне такую обширную, но очень упругую и вообще. Маской, причем вписался, именно той, к которой я нифига еще не привык, как и к ограничению своего поля зрения. Попа, удивленно ойкнув надстройкой, слегка отскочила, а я, поправляя маску, начал искать взглядом, откуда она эта сказала и что такое творится вообще.

А творилась девочка лет 14-ти, очень даже симпатичная. Но трехметровая. В юбочке до круглых коленок, в рубашечке, пиджачке, круглолицая и курносая. Очень милая такая крепышечка в самом расцвете юности. Трехметровая.

— Вот те раз! — прогундосил я сквозь маску.

— Извините! — вежливо сказала девочка, отходя с проходной части.

Хорошая девочка, точно говорю. Но трехметровая.

— Это…, — красноречиво сказал я, подходя к ней, — Дай сюда ухо.

— А? — впала в легкий шок большая девочка.

— Наклонись, блин, слегка. Я тебе кое-что на ухо прошепчу!

Точно хорошая. Потому что взяла и наклонилась. К подозрительному парню в черной кожаной куртке и со зловещей хоккейной маской на морде. Ну а я взял и нашептал, сделав девочке круглые и непонимающие глаза.

— В общем, просто запомни это все. Несложно же, да? А пригодится, точно тебе говорю.

В след мне раздалось неуверенное «спасибо». Оценит, точно оценит. Но позже. Ничего особо-то секретного я ей не рассказал, всего лишь посоветовал одну вопиющую мерзость из моего мира, выдав за свою гениальную идею. А мерзость эта была такого рода — шьются, значит, шорты, да? А потом на эти шорты сверху нашивается юбка чуть длиннее штанин этих шорт. Смотришь издали: юбка как юбка, а вот если носительница наклонится там, или ветер взыграет, то испытываешь полное разочарование и облом. Зато сама владельца и её непорочность — в полном порядке! Для трехметровых девочек то, что доктор прописал. Ей еще расти и расти! А мужика и так будет искать сложно, в отличие от извращенцев. Знаю о чем говорю, всякое видел в прошлой жизни.

Вообще, у неогенов с семьей… большие сложности. Физиология, биология, генетика — всё против того, чтобы мы размножались. Сексом трахаться можно, если пестик и тычинка совпадают, а вот что-то более всегда лютая проблема. Поэтому, кстати, моральные ценности в Стакомске среди нашей мутантской братии довольно низки, в том плане, что тычинки и пестики крайне активно меняются между собой, чему способствует улучшенное, по сравнению с нормальными гражданами, здоровье. Это я вот тормоз, несмотря на всю свою жизнь, а вот после активации, если выживу и останусь человекоподобным, точно стану мастером рукопашного боя, как и многие другие.

Еще одна вводная лекция прошла без сучка и задоринки, но после нее нас задержали, потребовав добровольно-обязательно явиться на церемонию становления новых неосапов. Пришлось ждать, а затем смотреть на непонятное зрелище, где молодые люди, по очереди проходя через установленный на сцене аппарат, очень похожий на рентгеновский, получали затем из рук ведущего книгу неосапианта, красный металлический значок, изображающий серп, молот и руку, удерживающую молнию, а затем с радостными и счастливыми лицами сбегали в зал, нацепив это себе на грудь.

Правда, потом, уже топая к выходу и стараясь запомнить всё увиденное, чтобы попинать на эту тему Пашу (пора начать ему приносить пользу), я напоролся на засаду, организованную прямо-таки на меня. Более чем десяток парней в возрасте от 15-ти до 20-ти, имея на лицах нездоровый энтузиазм, обступили вообще непричемного меня со всех сторон, начав бодро и одновременно болтать. Гундели они настойчиво и на повышенных тонах, за куртку меня дергали, даже пытались обнимать, причем явно для выражения дружелюбия и симпатии, от чего у меня даже волосы на заднице дыбом встали. А потом я наконец расслышал, о чем идёт речь.

— Ребята. Ребята! — чуть ли не заорал я, — Я к хоккею не имею ни малейшего отношения! Маску ношу, потому что нормальную еще не сделали!

— Ну и что?! — через пять секунд молчания откликнулся один, самый напористый и наглый, а еще и рыжий, — Мы же тебе говорим — нам вратарь позарез нужен! Демьянов всё, отыгрался!

— Во-первых, не хочу! — воспротивился я попытке эксплуатации меня родимого в совершенно безблагодатной сфере спорта, — Во-вторых, парни, у меня плюсы в физике. Такие дела.

— Ууу…, — разочарованно-хоровое было мне ответом. Коллектив, только что излучавший тепло, приязнь и дружелюбие, тут же забил на мою персону болт размером с Эйфелеву башню, бросив посреди холла одиноко стоять забытым и отброшенным.

Вот так всегда. Хорошо хоть привычка из прошлой жизни есть. Если к тебе обращается кто-то незнакомый, при этом дружелюбно улыбаясь и треща как сорока, знай — это сволочь и гад. Хочет тебя либо прямо и быстро развести на какой-либо блудняк, либо подписать на нечто еще более неприятное, вроде кредита или ипотеки. Да, мозги людей в этом мире еще не засраны грязными приемами маркетинга и мошенничества, но принципы всегда одинаковы, какими бы ни были конечные цели. Но все равно немного обидно. Как они улыбались, как блестели глазами! Но вратарю, а не мне.

На обратном пути домой было принято решение заглянуть в аптеку. Подъемными мне выдали зеленоватую пачку трёхрублевок и сейчас я её планировал слегка раздербанить на пожрать и витаминки для Паши. Его первым делом нужно откормить, пусть и за свой счет.

Затарившись гемоглобином, аскорбинками и наименее синей из всех увиденных в кулинарии курицей, я вышел в жаркое лето и… тут же вошёл назад, в духоту покинутого магазина. Спиной назад, с ускорением достаточным, чтобы проломить своим телом закрытый стеклом прилавок, потеряв по дороге и сумки, и маску. То, что это был взрыв, я понял отнюдь не сразу, будучи оглушенным и заваленным мясными полуфабрикатами. Пока возился, пытаясь сообразить, на каком свете нахожусь, снаружи слышалась ругань, хлопки, странные звуки, похожие на вой чего-то неодушевленного. Затем снова взрыв, еще один. Негромкие, но бьющие по ушам. Надрывно завопила сиреной одна из продавщиц, начав затем нечленораздельно причитать на повышенных тонах.

Наверное, именно из-за этого кошмарно-отвратительного воя-плача я и совершил вопиющую глупость. Вместо того, чтобы отлипнуть от останков витрины, а затем, встав на четвереньки, ломануться под надежную защиту подсобных помещений магазина, я, подсознательно, видимо, решил, что смерть в бою или хотя бы от несчастного случая — штука куда более предпочтительная чем выслушивание этих гнусных завываний, отторгающих саму мысль о том, что они вырываются из глотки разумного существа. Всегда не любил орущих, хоть младенцев, хоть баб.

Картина, представшая перед глазами юного идиота, вылезшего из укрытия как идиот, и вставшего в проходе, раззявив варежку, как полный кретин, представляла из себя зрелище частично порушенной улицы. Асфальт местами был взломан небольшими рытвинами, воздух полон пыли, два дерева, облагораживавшие местность, развалены на щепки и листья. Посреди всей этой тряхомудии стоял всклокоченный мужик с вытаращенными глазами в раскоряченной позе. В каждой из ладоней мужика с противным визгом вращалось по сфере зеленоватой энергии. Дикое зрелище для моего мозга, если так посудить. Запыленные брюки, подранный пиджак, галстук набок, слегка спитая морда самой славянской наружности и… энергетические сгустки в руках.

Крипота-то какая…

— Что, сука?! — хрипло и с вызовом заорал мужик куда-то вверх, — Слабо?!

Верх, куда я не успел задрать жвала, разразился нетолстым голубым лучом, ловко пойманным неосапом-алкашом на свою сферу, как будто прилипнув к ней. Посыпались веселенькие желтые искры, а алкаш, недолго думая, шевельнул кистью руки, отпуская сферу, прилипшую к лучу. Она довольно бодренько пошуровала вверх, но луч тут же прекратился, от чего сфера, оказавшись на свободе, начала исполнять пьяные виражи, а затем с воем воткнулась в стену дома, выщербив кусок размером с баскетбольный. А в руках у мужика снова горели две штуки. Глянув туда, куда интенсивно пырился потрепанный алкаш, я с некоторыми удивлением увидел прилипшего к стене здания милиционера. Держался служитель закона и порядка на стене с помощью прислоненных к ней ног и одной ладони, а второй вовсю целился в мужика с зелеными сферами.

Тот, выдохнув непечатное слово, пульнул в милицию своей сферой, на что та отреагировала довольно странным, но очень эффективным образом — резко переместившись по стене вверх методом скольжения, а потом жахнув голубым лучом из свободной руки по алкашу. Тот повторил отвод атаки от себя любимого, чем еще раз нарушил целостность близлежащих зданий.

На этом моменте у меня включился мозг, после чего я предпринял попытку стратегического отступления назад в магазин. Получилось плохо, даже, скорее, катастрофично, потому как делая шаг назад, я наступил на осколок кирпича, потерял равновесие и, в попытке его восстановить, замахал руками, чем потревожил периферическое зрение алкаша со сферами. Он, до этого уверенно отбивавший все потуги стенолазного милицая, счел нужным бросить на меня взгляд. А следом, сопровождаемая испуганным матом, в меня полетела и зеленая энергетическая сфера…

Ваган терпеть не мог «гнильцов», считая их хуже «доброхотов» и «злыдней» совокупно. Было за что, еще как было! Что последние? Они просто идиоты, только с разными мотивами к вредительству и нарушению порядка, а вот «гнильцы» — они сержанта милиции Шахбазяна вымораживали наглухо. И далеко не только его одного.

Нормальный гражданин-неосап, думал милиционер, по стенам преследуя кретина, ранее швырявшегося энергетическими сгустками в ЗАГС, воспитан правильно. С ним, с нормальным, проведена работа, до него донесены уставы, нормы и положения. Из кого делают адаптанта? Либо из подающей надежды молодежи типа самого Вагана, либо из образованных и, что очень важно, занятых полезными и важными делами людей. В обоих случаях проблем для закона такие люди представляют куда меньше, чем «гнильцы»-адаптанты…

Милиционер, уклонившись от импульсов преступника, попытался еще раз его замедлить своим лучом, но снова оказался не при делах. Это взбесило еще сильнее. Наносивший городу урон придурок был, без всяких на то сомнений, алкоголиком и неуравновешенной личностью, но почему-то мастерски владел своей способностью. Как будто специально тренировался…

«Гнильцы», мать вашу.

Слабообразованные, с сомнительным прошлым и не менее сомнительными связями, а что еще хуже и гаже, с уже сложившимся асоциальным мировоззрением. Они втыкают в себя незаконно полученный артефакт, а затем бегут к государству со сказочкой, как шли вечером по улице, а им какой-то нехороший человек сунул каку. Бегут за анализами, за обучением, за работой, за новой жизнью. В которую и тащат свои хулиганские и воровские ухватки, нечистоплотность и прочую грязь! «Гнильцы», одним словом. Их не переубедить, не перевоспитать, да и отказаться от них не выходит. Каждый раз приходится ждать, пока такой проходимец себя выдаст.

Шилов, в данный момент успешно уже набивший себе нехилый срок об ЗАГС и усугубляющий его разрушением городской собственности, в милиции Пятого района давно был примете. Уж больно мутный был тип, ни на одной работе не задерживался, сожительствовал с гражданками недолго, по причине не вылеченного артефактом алкоголизма. Воровать не воровал, но бездельничал, за что его и гнали. Напоказ бездельничал, с точки зрения Вагана, провоцировал его выпнуть. Однако, деньги у него водились, но не настолько большие, чтобы закладывать пьянчужку в разработку.

И вот, расписавшись с одной бабой месяц назад, Шилов оказался ей выпнут из дому в буквальном смысле. Гражданка Шилова (теперь уже) оказалась неосапиантом, скрыв этот момент от жениха. И, когда он поднял на неё руку, с треском выперла его со своей жилплощади, понаставив синяков и ушибов в процессе. Придурок не нашел ничего лучше, чем идти мстить ЗАГС-у, где ему на церемонии бракосочетания такой важный факт не поведали, а в паспорт своей новой кормилице он заглянуть поленился заранее. И вот, имеем что имеем, а именно — большие проблемы для сержанта Шахбазяна, чьи способности и навыки были прекрасным подспорьем для отделения, когда требовалось задержать какого-нибудь урода, но совершенно непригодными для открытого боя. Слишком уж долго Вагану нужно было облучать цель своим замедляющим лучом…

«Гнилец» тем временем настойчиво, но совершенно бестолково пытался убежать от милиционера. Его зеленые сферы, к счастью Вагана, были штуками медленными, хоть и довольно разрушительными. Только вот времени оставалось всё меньше и меньше. По «теории криминальной психологии неосапиантов» ситуация в любой момент могла эскалироваться. Как только этот маргинал поймет, что заработал уже себе на шестерку, а то и десятку, есть риск, что он впадёт в раж, начав атаковать граждан. Просто потому, что терять ему уже будет нечего. Сопротивление он уже оказал.

Только вот придумать, что делать, Шахбазян не мог. Он был бесценным сотрудником, когда нужно было подкрасться к подозреваемому сзади, особенно по стене, а затем, облучая того совсем никак не ощущаемым лучом, замедлить цель до полнейшей её неподвижности. Потом жулика можно было паковать. А вот в прямой драке… Тем более что из-за дистанционной способности условно-поражающего типа, Вагану не было положено личное оружие.

Все, что оставалось Вагану, так это отвлекать урода в ожидании, пока не прибудет подкрепления. Дома жалко, но экстренный отряд «копух» залатает эти выщербины за пару часов, благо что это Стакомск, а вот если алкоголик, тунеядец и рукоприкладчик начнет целиться по людям…

Страхи милиционера сбылись с пугающей скоростью. Сначала он не обратил внимание на подростка в запыленной куртке, вставшего как последний дурак в дверном проеме уже слегка раздолбанного магазина. Затем, увернувшись от еще одно сферы Шилова, сержант бросил раздраженный взгляд на пацана, надеясь, что он поймет весь идиотизм своего поведения, но от неожиданности и шока едва не утратил контроль над способностью, позволяющей ему крепиться и перемещаться по вертикальным плоскостям.

Застывший пацан производил впечатление угрозы, по сравнению с которой буйствующий Шилов мерк как личность и неосапиант. Один только взгляд на худое лицо подростка выбил милиционера из колеи, едва удержав от немедленной атаки по подозрительному субъекту, так похожему на печально известных нео-наркоманов на пристяжке у урок! Было таких мало, но были они в свое время так, что им в учебке в головы буквально вбивали опасность таких бесноватых гадов!

Черт знает, что было в голове у Шилова, но тот выполнил то, на что чуть было не решился милиционер. Проматерившись, буйствующий неоген швырнул в пацана одну из своих сфер, одновременно с этим получая замедляющий луч в спину от слегка очухавшегося Шахбазяна. Ничего лучшего тот придумать не смог.

Парню было просто некуда деваться. Раздолбанный вход в магазин, он вороной страшной в дверях, увернуться никак, только назад навзничь падать, да кто сообразит? Какие тут шансы? Никаких. Сержанта даже успело кольнуть чувство вины перед раззявой, которого должно было разнести в мелкий фарш, но тут…

Парню действительно некуда было деваться, однако он поступил по-другому — бросил навстречу сфере кусок грязнющего мяса, которое зачем-то держал в руке. Та радостно сдетонировала, тут же вбрасывая воздушной волной дурака внутрь магазина, а Шилов, вместо того чтобы рвать когти с места в карьер, застыл как дурной обыватель, пялясь внутрь магазина. Этих нескольких секунд алкашу и Вагану вполне хватило, чтобы обменяться критической дозой энергии замедляющего луча.

Бузотер, наконец понявший в чем дело, начал медленно-медленно разворачиваться к висящему на стене сержанту, попутно строя шокированное и даже обиженное выражение на своей спитой морде. Тот остервенело «жарил» гада лучом, представляя, сколько бумажной работы ему предстоит.

…на самом деле, Шахбазян еще не представлял.

Вылетевшего из магазина пацана банально некому было останавливать. Нет, сержант пытался поймать его лучом, чистосердечно пытался защитить уже целиком и полностью обезвреженного Шилова от зверского избиения, но юркий и быстрый парень, ни грамма не чинясь, продолжал мудохать бандита и разорителя советских предприятий со скоростью хорошего отбойного молотка. Ногами, руками, головой…

Когда сержант догадался спрыгнуть со стены, а затем, буквально схватив взбесившегося парня сзади в охапку, буквально накачать того своим замедлителем, хулиган, гастролер и «гнилец» Шилов уже представлял из себя очень качественно приготовленную отбивную.