Высматривая путь. Том I (СИ)

Часть 17. Скарстенская ведьма

Дера маялась и нарезала круги по комнате. Посуду с утра никто так и не забрал, а самой нести вниз не хотелось. Гретка еще эта прицепится. День клонился к вечеру, а Эскеля все не было и не было. Это уже начинало нервировать. Да и послать его за очанкой хотелось. Самой-то ей лучше лишний раз перед стражниками не разгуливать. И не только перед стражниками. Мало ли «доброжелателей» в городе? Итку подставлять не хотелось, да и быть должной весьма неприятно. Травница метнулась к окну и, распахнув ставни, высунулась наружу. Осмотрела улицу, заметила шедших в сторону площади охотников и торопливо спряталась обратно. Обругала себя за глупость и решила умоститься на кровати — подождать.

На кровати ей тоже не лежалось. Вертелась с бока на бок, а задремать или просто расслабиться не смогла. Сейчас почитать что-то было бы в самый раз. Но книг с собой не было, а у Эскеля в сумках решила не рыться. То внезапное наваждение, что охватило ее из-за взбунтовавшегося любопытства, хотелось забыть и больше не вспоминать. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока что-то такое не захлестнет снова. Бросив опечаленный взгляд на закрытую дверь, Дера вздохнула и улеглась на спину, сложив на груди руки. В голову полезли всякие песни, которые она помнила еще со времен студенческих гулянок и веселья. Ох, и любили насочинять студенты-музыканты простые и веселые мотивы. Смысл, конечно, в таких песнях был далек от философского, но ноги сами шли в пляс, а слова запоминались на раз-два. Да вот хотя бы взять ту, что она любила петь, когда жила у Отто; про гусей.

От воспоминаний о ворчливом низушке, который любил покурить трубку и настойку немудреную кому-то впарить втридорога, екнуло в груди. Сутки прошли уже с тех пор. Стало интересно, как он там живет. Не затерроризировали ли его охотники. Обобрал ли багульник, что принес накануне.

Вспомнился Стебель. Она ведь даже не удосужилась заглянуть к нему. То отсыпалась и ела как не в себя, то по углам, как крыса, пряталась. Стало отчего-то стыдно перед конем. Он так старался, вез ее и не выделывался, а она как пригрелась, так сразу и забыла о нем. Ну хоть мазь конюху оставила. Уже что-то.

Глубоко вздохнув, Дера приняла решение завтра проверить коня и по возможности написать письмо Отто. А там, как выберется за пределы Редании, отправит с кем-то. Уж найдет наверняка кого-то. За умеренную плату, конечно же.

Дверь тихо открылась, и по комнате разнесся звук тяжелых шагов. Травница тут же села и взглянула в сторону входа. А как увидела Эскеля, то, не выдержав, вскочила с кровати и подбежала к нему.

— С тобой все хорошо? Ты не ранен? — она нарезала круги вокруг ведьмака, осматривая того со всех сторон.

— Все хорошо, — тихо бросил он, а сам принялся стаскивать мечи и следом куртку.

На стол тут же легли три кошеля с монетами.

— Это откуда столько? — изумилась девушка и потрогала их указательным пальцем.

Зрение ее не обмануло — они и впрямь были набиты кронами под завязку.

— Два заказа и… — он хотел ругнуться, да вовремя сдержался. — Три заказа.

— Может, обмоешься и поешь? — все не унималась та.

Эскель только успевал удивляться такой внезапно прорезавшейся заботе. На самом деле он был рад, но в то же время и коробило его от этого неслабо. Не привык он к такому, оттого и не знал, как вести себя. Оставалось кивать и благодарить. Что успешно и делал.

— Я мигом. Одна нога здесь, другая там!

Дера торопливо засеменила к выходу и скрылась за дверью, а обескураженный ведьмак устало осел на деревянный табурет и схватился рукой за стол. На всякий случай. Вдруг это у него разум помутился и мерещится всякое.

Сказать, что он сильно устал, язык не поворачивался. Утопцев он нашел. Даже целых два гнезда. Благо, что бомб хватило. А их было ровно три, да и те сделанные еще черт-те когда. Он бы даже не удивился, если бы какая-то из них не взорвалась. Гулей нашел чуть поодаль, в лесу. Как ехать в сторону старой пристани. С ними тоже проблем особых не возникло. Разве что чуть руку один не отгрыз. Но то он сам виноват. Привык подпускать поближе да одним точным ударом бой заканчивать. А враг оказался уж больно вертлявый. Но в целом все прошло очень неплохо. Даже с получением оплаты ему повезло. Николаса, хвала Богам, на месте не оказалось. А коновал и впрямь мужик был порядочный. Все кроны лежали на месте, ведьмак пересчитал. Не потому что не доверял, просто жизнь научила. А языки утопцев, как оказалось, нужны были какой-то местной медичке для экспериментов. Эскеля всегда удивляли подобного рода заказы. Выполнялись они быстро, да и денег приносили немало, а что с полученным делали заказчики, он и знать не хотел. Кровь гулей забрал тот коновал, что деньги передавал ему за бандитов. Оказалось, что из крови этой мазь особо хорошая делается для обезболивания. А он-то и не знал. Вот уж воистину: век живи — век учись.

Фредерику он услышал еще на лестнице. С кем-то переговаривалась в своей манере и пыхтела. Несла видимо что-то. Но шаг все равно у нее был легкий и плавный. В комнату девушка вошла в сопровождении уже привычных глазу мужиков. Они в своей быстрой манере принялись менять воду, а Дера, тем временем, громыхнула подносом по столу.

— Тут каша гречневая и запеченный окунь. А еще редька с луком и конопляным маслом. Ну и… — она подняла в воздух бутылку и недвусмысленно улыбнулась, — реданская желудевая. Холодная.

У ведьмака тогда окончательно дар речи пропал. Он молча таращился то на стол, то на улыбающуюся Деру, уже разливающую водку по чаркам, то на мужичье, которое поглядывало на стол да перешептывалось. Внезапно Эскель ощутил, как его захлестнул гнев. Отчего-то не понравилось ему, что на травницу такие взгляды бросают, будто сожрать пытаются. А той хоть бы что. Стоит себе и лыбится. Хорошо, что в его сторону, а иначе — быть беде.

А когда мужики ощутили искрящийся праведным гневом взгляд на спинах, то суматошно подхватили ведра и заторопились к колодцу.

— Выпьем? — она ненавязчиво протянула стопку. — За твою удачную работу и за то, что я хорошо справилась без тебя здесь.

Выпили, и только теперь ведьмаку, наконец, полегчало. Отпустил и заказ тот дрянной с бандитами, и злость глупая ушла. Он принялся за еду, а Дера оперлась бедрами о край стола и, зажав в ладони стопку, скрестила под грудью руки.

— Я нашла Иту — швею мою знакомую, — начала она, а Эскель ел и поглядывал на нее исподлобья. — Заказала одежду. К утру пошить должна. Но мне нужна трава особая. Мы с ней условились на скидку хорошую, если я ей ее достану.

— Какая трава? — едва проглотив ком еды и затолкав в рот ломоть хлеба, ведьмак взялся за бутылку.

Дера подставила ему стопку, чуть обернувшись. Мужики тем временем таскали воду. Уже второй круг пошел.

— Очанка. Она в полях растет и у дороги обычно. На толстом стебле с кучей ветвлений. Цветы у нее белые с желто-черной сердцевиной.

— Сколько нужно? — буркнул ведьмак, чокнувшись с травницей чарками.

— Да чтобы букет был добротный. Может штук семь нарежь, — она утерла ладонью губы, чуть сощурившись.

Стало очень тепло в теле от разливающегося жара в желудке. А в голове приятно помутнело.

— Принесу. Завтра хочу выбраться к конюху за седлом тебе. Это как раз сразу за Новиградскими воротами.

— Седлом? А не дорого?

— А кто сказал, что дорогое буду брать? Подыщу в более-менее сносном виде, чтобы крепления были добротные, и хватит тебе. Ты на лихого наездника не сильно похожа, чтобы седло тебе брать из дубленной кожи, — улыбнулся своей привычной кривоватой улыбкой ведьмак, заканчивая ужинать.

— Может ты и прав, — она обернулась и поставила на поднос стопку. — Ты обмывайся, а я вниз схожу. Посуду отнесу, расплачусь и квас принесу. Будешь квас?

Эскель кивнул и, поднявшись на ноги, принялся неторопливо вытаскивать из-за пояса штанов края рубахи. Дера все гремела посудой, а ему было очень неловко оттого, что за ним как за барином ухаживают.

— Дера? — негромко позвал он, а она тут же обернулась. — У тебя все хорошо?

— Конечно, — торопливо ответила и взяла в руки поднос с посудой. — Почему спрашиваешь? Я плохо выгляжу?

— Нет. Замечательно выглядишь. Просто решил уточнить… на всякий случай, — без зазрения совести сделал ей комплимент ведьмак, пусть и весьма скромный.

Стоило бы ему воздержаться от подобных фраз. Но после такого радушного приема они просто сами лились из него.

— Все хорошо, — она улыбнулась и покинула комнату.

Эскель наспех сбросил с себя остатки одежды и залез в бадью с мыслями, что сегодня лучше лечь пораньше.

И если бы Фредерика не уснула с раскрытым на лице бестиарием, который выпросила у него почитать, он бы ни за что не лег сразу после заката. Аккуратно сняв с нее книгу, он отложил ту в сторону, а девушку осторожно прикрыл покрывалом. Она сонно его поблагодарила, поворочалась и, повернувшись спиной, крепко уснула. В этот раз тяжких дум не было и волнения. Он просто прикрыл себя краем одеяла, лег на бок, стараясь лишний раз не касаться травницы, и тоже уснул.

Утро началось с возни под боком. Дера на удивление проснулась раньше него и снова принялась штудировать страницы бестиария. Что она там пыталась высмотреть да вычитать, Эскель не знал. Но усердию ее стоило позавидовать. Эх, увидел бы этот энтузиазм старик Весемир. Такое бы ему наверняка понравилось. Ведьмак пошевелился, потянулся и резко сел на кровати, свесив ноги.

— Доброе утро, — пролепетала уж больно довольным голосом девушка. — Ты знал, что накеры красят свои морды краской из марены красной?

— А еще они жутко воняют, роют тоннели, нападают стаями и обладают примитивным разумом. Ловкие, быстрые и опасные, — отчего-то улыбнулся ведьмак. — Доброе.

— Надо же. Ты все наизусть знаешь?

— После пятого десятка убитых накеров вся информация о них сама на подкорке оседает.

— Интересно, — хмыкнула травница и захлопнула книгу.

— Побудешь часок-другой одна? Съезжу тебе за седлом и за травой твоей, — он встал на ноги и прошел к тазику.

— Да. Только я тут похвастаться хотела, — она торопливо сползла с кровати и прошла к своей сумке, что валялась на полу.

Эскель провел ладонями по лицу, пригладил растрепанные после сна волосы и нахмурился, почесав пальцами щетинистую щеку. Обычно он брился всегда гладко и не запускал до бороды. Даже в дороге старался за этим следить, а тут что-то расслабился.

— Смотри, — она протянула ему скомканный листок и выжидательно умолкла, смотря на темную макушку.

— Скарстенская ведьма? — хмыкнул ведьмак.

— Звучит неплохо, согласись.

— Награда за тебя невелика. Сто крон? Хватит разве что на девку да на бутылку сивухи.

— А мужичью нужно что-то больше? — улыбнулась девушка, ловко забирая из рук листовку и аккуратно складывая ее в четыре раза.

— Смотря какому мужичью.

Лучше было выехать сразу и не затягивать. Но прежде взглянул на копошащуюся у сумки Деру, которая слишком низко наклонилась, отчего ее рубаха задралась до неприличия высоко. Понимая, что стоит чуть склонить голову и можно без труда разглядеть все ее прелести, ведьмак кашлянул в кулак и торопливо отвел взгляд.

— А тебе?

Голос травницы заставил его вздрогнуть и чуть не выронить из рук только что найденный сапог.

— Что мне?

— Тоже достаточно бабы и бутылки сивухи?

— Иногда — да, — честно признался ведьмак.

— Ну хоть не соврал, — улыбнулась девушка, протянув ему сложенную вдвое посеревшую рубаху.

— Как вернусь — составим план. И вот еще что, — он ловко натянул на себя одежду и потянулся за мечами, — найди лист и перо. Попроси у трактирщика, если тут ничего такого нет. И напиши список того, что тебе необходимо взять с собой в дорогу. Я уж не знаю ваших бабских дел, и ну… ну ты поняла.

— А ты мне траву соберешь? Я сборы сделаю для себя. На всякий случай, вдруг что случится. Хворь там какая-то, может быть…

— Соберу. Какую?

— А записать тебе куда и чем?

— Я запомню.

— Запомнишь?

Дера некоторое время удивленно смотрела в сосредоточенное лицо, но решила все же поверить на слово, тут же принявшись перечислять.

— Полынь, чемерица, одуванчики, крапива и омела — вроде, по дороге сплошь и рядом встречаются, — она принялась задумчиво заламывать пальцы. — А вот можжевеловые ягоды, руту, лапчатку и чистотел найти сложнее. Достанешь?

— Можжевеловые ягоды, рута, лапчатка, чистотел и еще о… очанка? Да?

— Поразительно! Ты запомнил! Это все мутации? — хлопнув в ладоши, воскликнула травница.

— Конечно запомнил. По башке меня никто не бил, чтобы память отшибло. Никакие это не мутации. Просто память с рождения хорошая, — закинув на плечо перевязь мечей, Эскель взялся рукой за дверную ручку и внезапно остановился.

Поколебался немного, решая стоит ли говорить. А когда решился, то кротко бросил через плечо тихое:

— Спасибо. За вчера, — и вышел.

— На здоровье, — мягко улыбнулась Дера, ответив уже закрывшейся двери.

Дело спорилось быстро. Добыть нужные травы было несложно. Сложнее оказалось выбрать подходящее седло. Конюх оказался жутко ушлым. Только и делал, что пытался нагреть на хорошую сумму. Подсовывал ведьмаку невесть что вместо седла и так нахваливал, будто кобылу офирскую продавал. Эскель хмурился, щупал кожу и мотал головой, мол, не то. Конюх злился, крепко ругался на такого придирчивого покупателя, но упорно продолжал подсовывать один хлам. Только когда ведьмаку надоело и он схватился за рукоять меча дабы припугнуть, тот засуетился, замахал руками, затараторил извинения, но седло добротное нашел. За четыреста крон. Кожа была хорошего качества, не истертая. Крепления подпруг, пусть и чутка расхлябанные, выдержат хорошую езду, если затянуть как следует. Сидение обито войлоком для мягкости. Правда уже пара латок лежали то тут, то там, но общий вид не портили. Швы были крепкие, на славу сделанные. Еще и сумки седельные отдал. Вместительные, но внешне небольшие. С кучей удобных крепежей для всякого, кожаные, но заметно потертые. Проверив, чтобы внутри были чистые, а снаружи закрывались как полагается, ведьмак и их забрал, выторговав хорошую скидку за опт.

Вот теперь и не жалко было целый кошель отдать и руку пожать за совершение сделки хорошей.

Пришлось нагрузить Василька поклажей, а самому идти рядом и вести его за поводья. Хорошо, что путь был близкий. Оттого и вернулся он как раз к обеду. Успел даже в конюшню седло занести да коня Деры проверить. На удивление, выглядел он хорошо. Рыжий паренек очень качественно за ним следил. Шкура начала лосниться, от былых язв остались только кое-где небольшие шрамы. И грива будто гуще стала. Или то его просто причесали, наконец?

Фредерика список написала, как просили, но жутко длинный. Пришлось его пересматривать и вычеркнуть добрую половину. Ну на кой черт ей в дороге сдались какие-то там книги про гномьих алхимиков и деревянный сундук, который она намеревалась привязать на круп коню и забить наглухо едой? Эскель только качал головой и подчищал это непотребство, несмотря на недовольное ворчание травницы. Пришлось оставить только десять футов чистой ситцевой ткани, сменную рубаху, металлическую кружку и подстилку для сна из шерсти. Все, что Дера притащила с собой в сумке, было решено переложить в седельные сумы и по мере надобности вытаскивать. Чтобы на себе не таскала ничего лишнего. Это могло только усложнить поездку. Учитывая, что опыта долгих переездов у нее не было. Едой закупаться не спешили. Пока было решено добраться до Новиграда, а там уж плясать от того, куда будут направляться. Но это, если, конечно, деньги все же лежат на счету в банке.

В глубине души ведьмак все еще сомневался, что ему вздумают заплатить за хлопоты. Но проведя два дня с травницей под одной крышей, ему начинало казаться совестным бросать ее вот так одну. Да и сбагривать никуда не хотелось уже. Ни на Острова, ни в Туссент на попечение матушке. Он, конечно, у Деры не спрашивал, куда бы ей больше хотелось. Но насчет Нижней Мархии надежд не оставлял. Все же в Верген из Каэр Морхена добираться ближе, чем в тот же Боклер. Отчего он вообще задумался над тем, чтобы прокладывать куда-то маршрут из долины, пока не знал. Да и вдруг стрельнет ей в голову что-то и настоит на Ковире? Хотя он не был против и насчет Ковира. Туда тоже путь из Каэр Морхена гораздо ближе.

В последний раз одернув себя, Эскель осмотрелся по сторонам, проверяя, нет ли поблизости охотников. Фредерика семенила по правую руку от него, то и дело дергая края своей накидки. Нервничала, небось, сильно. Но, несмотря на всю эту тряску, до дома швеи они дошли быстро.

Мужик, в край обнюханный фисштехом, что встретил их на пороге, сразу вызвал волну отвращения. Обычно ведьмак не был привередлив и ко всем относился одинаково равнодушно. Будь то пьяница или дворянин реданский. Но тут и сам не сдержался, начиная кривить губы.

Дера что-то пролепетала ему и скрылась в дверном проеме. А Эскель решил не вникать в непотребный треп и ходил туда-сюда, спрятав за спиной руки. Ждал он долго. И, казалось, что еще немного, и он от души отделает этого болтуна. Его рот, с тех пор как они остались один на один, не закрывался не на миг. Но травница появилась на пороге неожиданно, когда ведьмак уже потерял всякую надежду на то, чтобы выйти отсюда.

И выглядела она восхитительно. Одета была в элегантный коричневый дублет с рукавами до локтей, застегнутый под самое горло; длинные рукава рубахи стянуты на запястьях завязками с маленькими кисточками; широкие бедра обтягивали плотные штаны с кожаными вставками, чтобы не протерлись от седла, на ногах — ее излюбленные дорожные сапоги: изношенные, но начищенные и очень подходящие. В целом, Дера выглядела ровно так, чтобы и коня смогла без проблем оседлать, и по полям ходить, и через частоколы прыгать, если пригодится, да по лесам бегать. Он только скрестил на груди руки и коротко кивнул в знак одобрения, стараясь ничем не выдавать прорезавшегося восхищения во взгляде. Он должен оберегать ее и помогать ей. Замаскировать все это выполнением заказа и взять без оговорок предложенную оплату. А потом? А потом видно будет. Может, он себе накрутил всякого, а Фредерика на него как на мужчину и не глядит вовсе. Пока он только это предполагал, а не был уверен. Но найти подтверждения своим догадкам все равно не шибко стремился.

Свалившаяся с его плеч очередная проблема заставила ведьмака выдохнуть и сосредоточиться на покупках. Благо, что все купцы находились в округе «Трех звоночков». Но, как назло, на торговой площади было не протолкнуться. Видать торгаши, наконец, обзавелись грамотами и съехались сюда торговать всяким. Люди толпились, толкались и ругались. Воздух был удушливый и пыльный, а от криков уже начинала гудеть голова.

Дера на удивление ловко лавировала между горожанами и останавливалась то у одной, то у другой лавки. Тут она купила теплый шерстяной настил, а пройдя чуть дальше, нашла небольшую металлическую кружку за две кроны. Руки Эскеля наполнялись всякой всячиной, а из груди вырывались короткие вздохи. Единственное, что ему сейчас хотелось больше, чем перестать пялиться на мелькающие перед глазами обтянутые штанами округлые ягодицы травницы, — это чтобы закупка всего необходимого поскорее закончилась, и он смог прилечь на час-другой, пока Дера будет рассказывать ему о своих эфемерных планах.

Но мучения его закончились быстро и неожиданно. Когда девушка подошла чуть ближе и, положив руку на его плечо, дотянулась до уха, зашептав, что нужно уходить, ведь, кажется, она где-то в толпе видела шляпы охотников. Эскель впервые искренне обрадовался такому опасному стечению обстоятельств. Потому решили как можно быстрее отправиться к постоялому двору.

Вернулись они быстро, но внезапно прямо на входе Дере захотелось выпить чего-нибудь эдакого. Сказав что-то про духоту и усталость, она сбросила все, что накупили, в руки ведьмаку и осталась на первом этаже беседовать с трактирщиком. Эскель решил в подробности не вдаваться. Осмотрел зал, понял, что никого потенциально опасного для травницы нет, кроме снова напивающегося во вчерашней компании Николаса, и направился к лестнице, предвкушая то, как прекрасно будет лежать на кровати и совершенно ничего не делать хотя бы часок-другой. Остановиться в коридоре его заставила Гретка, выскочившая из их с Дерой комнаты и воровато смотрящая по сторонам. В руках он приметил у нее странные флакончики, но значения этому решил не придавать. Может, уборку затеяла или постель меняла, мало ли. Да и после того, как он застал ее на четвереньках у двери, она вообще странно себя вела. Отпрыгивала всякий раз, как встречала, и взгляды бросала непонятные. Эскель не зацикливался, но подмечать — подмечал. А там, поди разбери этих девок, что у них на уме.

— Ми-милсдарь, — заблеяла в своей привычной манере девушка, отходя от прикрытой двери. — Я-я-я… воду проверяла, есть ли. И смотрела, когда полы можно будет помыть.

Эскель сощурился, всматриваясь в округлившиеся глазенки. Подметил подрагивающие руки, спрятанные в складках грязной юбки. Глянул на то, как она поджимала губы, и хмыкнул.

— И что? Когда помоешь?

— З-завтра, если милсдарь… ну… разрешит если… — она опустила голову, залепетав себе под нос.

Ведьмак решил не мучить бедную перепуганную девку. И без того совесть чутка колола. Ведь он задел ее, когда она вся расстаралась и заявилась к нему в первый же день с вином и огромным желанием чего-то более интимного, чем простое распитие.

— Разрешу, — он кивнул и, обойдя дрожащую Гретку, толкнул ногой дверь.

Бросил взгляд из-за плеча и постарался как можно доброжелательнее улыбнуться. Вышло, видать, не ахти. Так как девка подпрыгнула на месте, развернулась и, едва не падая на пол, оттого что ноги путались в юбке, скрылась от него за углом.

Дера, тем временем, все любезничала с трактирщиком, когда краем глаза заметила влетевшую в зал помощницу. Она и представить не могла, что должно было перепугать бедную девушку до такой степени, что она, чуть ли не плача и путаясь в подоле, летела сломя голову со стороны, где располагались гостевые комнаты. Решив не придавать этому значения, травница оперлась локтями о стол перед Сташеком и заулыбалась.

— Милсдарыня, — мотнул он головой. — Вы хоть рот порвите от улыбочки своей, но нету у нас земляники и не будет. Хотите выпить чего без градуса, то это молоко или квас. Можем еще отвар березовый организовать.

— Ладно, ладно, — вздохнула Дера. — Нет, так нет. Тогда квас давайте. Два.

— Это мы быстро.

Трактирщик вытащил из-под стола две начищенные до блеска глиняные кружки и скрылся с ними в арке, ведущей в заднюю комнату. Пошумел там чем-то деревянным, прикрикнул на Гретку и вышел обратно.

— Пять крон, милсдарыня.

Дера потянулась к кошелю, что был привязан к поясу, и аккуратно положила на стол небольшую золотую монету. Подхватила кружки, бросила взгляд на выглядывающую из-за дверного косяка Гретку и пошла в комнату.

Эскель тогда только начал разбирать покупки. Вещи травницы осторожно сложил в кучку на краю кровати, свои необходимые на первое время ингредиенты он любовно сложил на прикроватной тумбе, намереваясь разобрать их чуть позже, а засахаренные ягоды и несколько рогаликов в меду он выложил на стол у входа. Чтобы Дера их сразу увидела.

А она и увидела, но не сладости. Поставила с тихим грохотом на стол две кружки и устремила взгляд в сторону окна, под которым, по обыкновению, лежала ее сумка. Она специально не стала ее тащить на рынок. Все-таки деньги, что припрятала, и склянки лучше было оставить в комнате. Но то, что дверь не закрывается на ключ, не учла.

— Эскель, — тут же обратилась она к ведьмаку, с тревогой взглянув на него.

— Да?

— Я… ты прости, что спрашиваю, но ты, случаем, в моей сумке ничего не искал? — она понимала, как странно это звучит, оттого немного смутилась.

С одной стороны, что вообще могло понадобиться в ее вещах ведьмаку? У него вон свое все есть. А с другой, кроме него, в комнате никого не было и быть не могло. Или могло? Насколько она знала, то без хозяев сюда никто не должен заходить. Даже работники.

— Нет. Что мне искать в твоей сумке? — он в недоумении приподнял брови. — А что не так?

— Просто лежит она не так, как я ее оставила.

— А ты помнишь, как ты ее оставила? — усмехнулся ведьмак, явно не веря в это.

Даже он не всегда запоминал, как и где бросал свои вещи. Что уж говорить о Дере?

— Вот же стерва! Мерзкая, мерзкая стерва! — внезапно завопила девушка не своим голосом и бросилась к вещам.

Это странное поведение Гретки. Ее побег в состоянии близком к панике и взгляды косые из-за дверного проема. Не нужно быть уж больно ученым, чтобы смекнуть, что к чему.

Эскель даже не уследил, как Дера прошмыгнула мимо него и упала на колени у окна. Ее руки тут же схватили сумку и принялись остервенело копаться в ней.

— Да я ее придушу вот этими руками! Ишь чего удумала. Сука завистливая!

А когда Фредерика не обнаружила своих драгоценных склянок с маслом, то и вовсе сорвалась на крик. Ведьмак аж уши прикрыл. Вопила эта девка похлеще сирены с Островов.

— Дера! Что случилось? — в голове даже промелькнула мысль снова использовать Аксий.

— Эта мерзость обокрала меня! Ты представляешь?! Она в сумке моей рылась и украла мои масла! — срывающимся от злости голосом кричала девушка.

— И только-то? — улыбнулся ведьмак, подумав, что, должно быть, над ним подшучивают.

На своем веку, а жил он довольно долго по человеческим меркам, он еще никогда не встречал того, кто бы мог вот так разойтись из-за несчастных полупустых пузырьков с маслом. Проблема ли? Еще сделает себе. Конечно, сам факт кражи немного злил, но не до такой степени, чтобы вопить на весь постоялый двор.

— Все косы повыдираю, — с этими словами Дера, полная решимости и праведного гнева, вскочила на ноги и зашагала к выходу.

Быстро миновала оторопевшего Эскеля и, громыхнув дверью так, что затряслись своды, вышла. Пришел в себя ведьмак только тогда, когда услышал парные бабские крики, доносившееся с первого этажа. Не теряя и секунды, он помчался к разбушевавшейся травнице.

Застал ее тогда, когда она прижала всем телом к столу Гретку и вцепилась в ее короткостриженую челку. Та махала руками, верещала и сыпала проклятья. Но Фредерике было плевать, она дергала ее за волосы, кричала, что убьет и на удивление ловко уворачивалась от рук.

— Ведьма! Она ведьма, как есть! — орала не своим голосом Грета.

— Ах, я ведьма?! Я тебе сейчас покажу, кто тут ведьма! Стерва поганая! — рычала травница и драла темные девичьи волосы с еще большим остервенением.

Эскель даже боялся подходить к этой бестии, в которую внезапно обратилась его соседка. И что поразило ведьмака еще больше, чем бабская стычка, так это то, что никто не спешил их разнимать. Но понимая, что такой шум может прилечь нежелательных гостей, а не только охмелевшего капитана городской стражи, который при слове «ведьма» уж больно оживился и даже чутка протрезвел, он подошел сзади к Дере, обхватил рукой ее талию и оттащил от Гретки. Вторую руку положил на ее взмокший от усердия, лоб и что-то шепнул. Травница тут же отключилась и обмякла. Водрузив безвольное тело на плечо и обхватив одной рукой под колени, он обернулся к тяжело дышащей девке. Но его окликнули.

— Эй, мутант! — крикнул Николас. — Это че это, взаправдашняя ведьма?

Эскель осмотрел его решительное лицо, оценил недобрый блеск в глазах и постарался как можно спокойнее ответить:

— Да какая из нее ведьма? Была бы ведьмой, уже от Греты и места мокрого не осталось.

— Ну ты у нас тут мастер по нечисти всякой, так что будь по-твоему, — капитан почесал пальцами щетинистый подбородок. — Хотя больно лицо у нее знакомое. А что, твоя девка это? Личная?

— Личная.

— Да слышал я, как мутанты до баб охочи! — крикнул кто-то из-за стола.

— И я слышал. Девок от них прятать надо! — поддакнул второй голос.

— Может, это заложница твоя, а, выродок? — нахмурился Николас, пытаясь зайти с другого бока. — Какая по доброй воле под такого ляжет? Наверняка одурманил чем!

— Да с ним живет она, — вмешался Сташек. — Приперлась на днях, так и поселилась с ним. Видать, зазноба его. Кувыркаются всю ночь напролет. Сам слышал. Но никакой ворожбы и колдунства в моем трактире никогда не было и нет! Клянусь и ручаюсь.

— Ну раз ты подтверждаешь… — Фридман с нескрываем подозрением осмотрел ведьмака, потом Сташека и наконец решил вернуться к более приятному — сивухе. А то стыла уже.

— Что ты у нее взяла? — обратился теперь к Гретке ведьмак.

Его голос был ужасающе спокойный, отчего та пыталась попятиться назад, в испуге округлив глаза. Правда, стол не дал ей этого сделать. Он лишь жалобно скрипнул ножками по полу и только. А она упёрлась в него бедрами.

— Что ты у нее взяла? — терпеливо повторил Эскель, не убирая руку.

— М-м-масло, — еле выдавила из себя девушка.

— Я даже не хочу знать, зачем ты это сделала, — он устало вздохнул и поудобнее перехватил ношу на плече. — Просто отдай. И считай, проблема решена.

Гретка помялась, бросила взгляд на хмурое лицо трактирщика, посмотрела еще раз на серьезного ведьмака и, наконец, сдалась. Она достала из кармана передника два флакончика и вложила их в его руку.

— Вот и молодец.

— Я просто хотела… я просто… — зашлась всхлипами она.

Ведьмаку захотелось наложить еще один знак Сомн и на Гретку. Но он лишь сокрушенно покачал головой и направился в сторону лестницы.

— Мастер! — окликнул его Сташек. — Вы уж не серчайте. Девка молодая, глупая еще.

— Не серчаю, — холодно отозвался тот и скрылся на лестнице.

Войдя в комнату, он положил на стол такие обожаемые травницей склянки и подойдя к кровати осторожно уложил ее саму на матрас. Обычно знак со временем рассеивался сам, но оставлять Деру в бессознательном виде ему не хотелось. Он не часто применял Сомн, оттого и переживал — не переборщил ли и не сделал ли чего дурного по незнанию. Устроившись около посапывающей девушки, он сделал глубокий вдох и легонько постучал ее ладонью по щеке. По одной, затем по второй. И стучал он так до тех пор, пока веки Фредерики не затрепетали, а на него не взглянули мутные зеленые глаза.

— Все в порядке?

— Да… только мои масла… — заплетающимся языком пролепетала она. — Боги… ты снова свои знаки на мне использовал?

— На месте твои масла. Я все забрал, — Эскель выдохнул и потер пальцами переносицу. — Дера, послушай меня. Если ты будешь вот так каждый раз бросаться на людей, до места назначения мы живыми не доедем.

— Но она воровка, сама полезла в… — едва сдерживаясь, чтобы не вспыхнуть, запротестовала травница.

— Послушай меня, — повторил ведьмак спокойным тоном. — Решай такие внезапные конфликты, не привлекая к себе внимания. Хорошо? Разговоры тоже помогают. Не обязательно сразу волосы друг другу выдирать. Мало того, что мне каждая собака в спину плюет, еще не хватало, чтобы и ты влезала во всякое. Не усложняй все, хорошо? И молись, чтобы этой полоумной хватило ума не идти к стражникам и доносить, что у нас тут Скарстенская ведьма раздор чинит. Я вот не знаю, как долго судьба нам будет благоволить. А ты, видать, слишком уверена в том, что долго?

— Но… она же обокрала меня! И это хорошо, что ещё деньги не нашла! Эта стерва мне ещё вчера кричала, что я шлюха ведьмачья. А я что, по-твоему, должна молчать? Должна терпеть?

— Должна, — резко оборвал ее ведьмак. — И будешь. Пока листовки с твоим лицом на каждом углу висят.

Дера приняла сидячее положение. Молча открыла и закрыла рот, но ничего так и не сказала. Вместо этого она насупилась и демонстративно отвернулась. Ведьмак устало выдохнул, провел руками по волосам и поднялся. Походил по комнате туда-сюда, бросил несколько взглядов на все еще злую девушку и только потом вспомнил о сладостях на столе. Решение пришло внезапно, как будто подсказал кто. Взяв в руку мешочек с засахаренными ягодами и кружку с квасом, он осторожно обошел кровать и бесшумно поставил все на прикроватную тумбу рядом с травницей, а сам отошел к окну, делая вид, что высмотрел там что-то больно интересное. Та попыхтела чуток, но на тумбу взгляд бросила. Посидела, поворчала, а когда надоело, то потянулась к ягодам. Эскель едва слышно хмыкнул и улыбнулся, скрестив на груди руки и не отрывая взгляд от темнеющего неба за окном. Он и знать не знал, как вообще стоит успокаивать девок да за какие рычаги в таких ситуациях тянуть. Но тут все произошло как-то само собой. И этот факт его изрядно позабавил. Либо он внезапно начал разбираться в бабах, либо умеет урезонить не только коней, но и девок спесивых, либо с Дерой у него проклевывалось незримое взаимопонимание.

А когда окончательно стемнело и все сладости были съедены, ведьмак, закинув руки за голову и скрестив босые ноги, лежал посреди кровати и делал вид, что слушает россказни Фредерики о невообразимо красивом небе Назаира. Все, наконец, встало на свои места. В окно залетал приятный вечерний ветерок. Комнату поглотила полутьма. Только свечи на прикроватной тумбе и на столе, за которым травница перебирала травы, заставляли по стенам плясать тени. Слух улавливал тихий голос Деры. Желудок был полон, а по телу разливались приятное тепло и нега. И сейчас, кажется, Эскель понял, что такое настоящие покой и счастье.

Комментарий к Часть 17. Скарстенская ведьма

Бечено