Выстрел из бумажного пистолета

Глава двадцать девятая

Прогуливать Лавра отправились обе. Утреннее известие потрясло нас, печальное событие требовало немедленного обсуждения.

Мы пошли на школьную площадку, отпустили пупска в стаю, а сами отошли в сторонку.

– Значит, ты думаешь, что это она не сама? – Тая задумчиво рассматривала трещины асфальта под ногами.

– Уверена. Сама подумай, ты сидишь дома, пьешь любимое бренди, куришь, на кухне у тебя верный, преданный, как пес друг, готовый выполнить любое твое желание…

– Короче, если можно.

– Она чего-то или кого-то очень сильно боялась, поэтому попросила Юру посидеть с нею. Потом отправила его в магазин, а сама, значит, среди ночи, ринулась вдруг топиться? Если так сильно приспичило свести счеты с жизнью, можно было вскрыть себе вены или прыгнуть с балкона.

– Она может жить на первом этаже, может не переносить вида крови – что угодно, а река вполне может протекать прямо у нее под окнами. Пока не перезвонит Юра и ты не задашь ему все эти вопросы, можно гадать до бесконечности. Дела, однако. Неприятно.

– Да, хорошего мало.

Я рассеянно смотрела, как к нашей собачей тусовке приближается мальчик со светло-бежевым клубком шерсти на поводке. К нам прибыли новенькие, в нашей стае пополнение.

– Идем, познакомимся.

– Идем, – Тая прищурилась, разглядывая, кто же там такой лохматый катится вслед за своим маленьким хозяином.

Это оказался очаровательный полуторамесячный чау-чау, которого мальчик важно представил обществу как Джека Лондона. Общество тут же принялось умиляться, глядя на крошку Джека. Песик же уселся на толстую попу, высунул сиреневый язычок и принялся рассматривать толпу противно сюсюкающих дядей и тетей. Нет, все-таки собачники это особая порода людей. Очень, очень больных на голову людей.

– Сен, пойдем домой, уже должен Юра звонить. Ты на работу сегодня поедешь?

– Да, – я свистнула, подзывая Лаврентия, – надо помаячить хотя бы пару часиков, потом сразу же поеду к Горбачеву.

– А я? Что делать мне?

Размахивая роскошным пушистым хвостом, к нам подбежал пупсик.

– А ты, – я застегнула на его ошейнике карабин поводка, – созвонись с Артуром и предложи устроить семейные посиделки.

– Аа-а-а…

– Зачем это тебе понадобилось, как будет выглядеть – все это продумай сама, но мы должны увидеть всю семью и на встречу лично я поеду с диктофоном.

Тяжело вздохнув, Тая согласно кивнула.

Как только мы переступили порог дома, сразу же зазвонил телефон. На ходу сбрасывая с ног шлепанцы, я помчалась на кухню. Это был Юра.

– Послушай, – сразу начала я, – где Света живет… жила? Хотя нет, не надо, адрес мне все равно ничего не скажет, лучше ответь, как далеко от вас Москва река?

– Минут пятнадцать, если быстрым шагом. А жила она в Строгино.

– Да? – я малость растерялась, я-то приготовилась к совершенно иному ответу. – Вот значит как… Слушай, а вскрытие будет?

– Не знаю.

– У нее нет никого, кто же будет заниматься похоронами?

– Я, – просто ответил Юра, – займу денег и все устрою.

– Ты один?

– А что делать?

Меня такая вдруг тоска пронзила – словами не передать. И, прежде чем я успела хоть что-то толком обдумать, рот мой уже произносил в трубку:

– Мы тебе поможем, хорошо?

– Даже не знаю, как вас благодарить.

– Оставь, какие тут могут быть благодарности. Ты держи нас в курсе событий.

– Когда можно будет забрать тело, я позвоню.

Распрощавшись, я повесила трубку. Интересно, если со мной или с Тайкой случилась бы такая неприятность, Влад позаботился бы о наших тухлых останках?

– О чем ты думаешь? – Тая налила в чайник поды и поставила его на плиту.

– Стал бы нас Влад, так же как и этот Юрий, хоронить. За свои деньги.

Я открыла холодильник и извлекла кусок колбасы, масло и сыр.

– Влад? Нас? Хоронить? Ха-ха, как же, надейся. Стал бы он напрягаться, влезать в долги, тратиться, в лучшем случае распихал бы наши скрюченные трупы в коробки из-под телевизоров и выбросил где-нибудь в ближайшем Подмосковье.

– Ты думаешь?

– Уверена! А наши квартиры продал бы по фальшивым доверенностям.

– Ну что ты так плохо…

– Уверена, Сена, уверена. Кстати, у нас нет хлеба.

Пришлось мазать маслом колбасу, сверху класть кусок сыра и лопать такие вот дикие бутерброды.

Напившись чаю, я бросилась собираться на работу, время ощутимо поджимало.

– Тая, у тебя есть сколько-нибудь денег в заначке?

– Сколько-нибудь есть, а что? – появилась она в кухонном проеме.

– Придется потратить.

– На что это? – подозрительно прищурилась подруга.

– На похороны Аиды. Все, я побежала, а ты придумывай правдоподобный предлог для семейной встречи, для пользы дела можешь даже сказать, что согласна выйти за Артура замуж. Говори все, что хочешь, лишь бы нам встретиться со всеми.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – козырнула Таюха. – Успехов на журналистском поприще.

«Попище», а не «поприще», даже – «жопище», я бы сказала.

На улице собирался дождь, а я, разумеется, не захватила зонта, да и вышла еще в матерчатых тапочках, но какая это, в сущности, ерунда, в сравнении с тяготами жизни и таинствами смерти… не забыть бы купить чистую кассету к диктофону. У нас на двоих имелся отличный плоский, высокочувствительный диктофон, который легко можно было спрятать на шнурке под одеждой. Уже не раз эта безотказная машинка записывала случайные признания различных антиобщественных элементов, что служило потом прямым доказательством их вины.

На работу я опоздала на час двадцать. Открыв дверь в нашу редакцию, я увидела в предбаннике какую-то личность, приникшую к монитору компьютера. Надо же, я совсем забыла, что теперь у нас есть секретарь.

– Привет, Сена, – Петя поднял на меня горящий взор желтых беличьих глаз, – проходи скорее.

– А в чем дело?

– Станислав Станиславович велел отмечать все опоздания, чтобы потом вычитать из зарплаты.

Ах, он опять за свое… сын вампирши и оборотня.

– Я напишу, что ты пришла сегодня во время, – он покосился на закрытую дверь конякинского кабинета. – Иди.

– Спасибо, – прошептала я, проскальзывая в офис.

Бедный Петя, за это его непременно все возненавидят.

На мое появление особого внимания никто кроме Влада не обратил, все активно работали, порождая на свет очередной номер нашего чудовищного издания. Усевшись за стол, я включила компьютер, стараясь переключить мысли со смерти Аиды на темы статей, мне оставалось наваять еще два материала. Вот только о чем? Я смотрела в светящийся экран монитора, а перед глазами у меня было лицо Светланы Масляковой. Я видела ее только один раз в нашей же газете и понятия не имела, как она выглядит… выглядела в жизни. Не успели мы с ней встретиться и поговорить, не успели…

– Сена.

– Да?

Рядом стоял Влад с объемистым целлофановым пакетом.

– Вот.

– Что это?

– Белье. Кристально чистое.

– Хорошо, – я поставила пакет под стол. – Мерси за прачечные услуги.

– Ты чего такая хмурая?

– Да так, – отмахнулась я, – мыслей просто в голове нету, не знаю, какую еще мерзость придумать для родимой газеты.

– А у меня для тебя подарок есть, – смущенный Влад полез в карман рубашки и вынул маленький прозрачный пакетик. – Вот.

– Что это?

– Кольцо. Ты же просила кольцо, вот, я купил.

В пакетике оказалось маленькое серебряное колечко в виде идущих друг за другом слоников, к тому же слоники держали друг дружку за хвостики хоботами. Разрыдаться можно было от умиления.

– Спасибо.

Я надела кольцо на безымянный палец. У Таи там золото и бриллианты, а у меня слоники…

– А почему ты выбрал именно такое? – я невольно улыбнулась, разглядывая колечко.

– Оно мне показалось очень милым, – совсем смутился Влад. – Тебе нравится?

– Очень. Спасибо, – привстав, я чмокнула его в щеку. – Помоги мне, а? Придумай тему для статьи?

– А тебе Конякин разве не давал?

– Нет, у меня вольное творчество. К сожалению, он считает меня великим генератором идей.

– Сейчас подумаю.

Влад присел на край подоконника. Я задумчиво смотрела на его давно не стриженные золотисто-каштановые волосы, очки, которые, как ни странно, были очень ему к лицу и плохо выбритый подбородок, и чувствовала, что Влад мне уже родной до ужаса, хуже родного брата.

– Письма-убийцы по Интернету! – воскликнул Влад. – Какова идея?

– Можно подумать, – кивнула я. – Слушай, Влад, если бы мы с Таей внезапно бы умерли, ты бы нас похоронил?

– Конечно, с духовым оркестром, а что, уже есть планы?

– Да так, планчики. Спасибо еще раз за слоников.

– Не за что. Если еще мысль появится, сообщу.

Он отчалил к своему столу, а я взялась за разработку идеи о письмах-убийцах. Только я написала название статьи «Вам пишет Смерть», как к нам ворвался Конякин.

– Слушайте все! – крикнул он. – Покончила с собой певица Аида!

Воцарилась тишина, по напряженным и очень внимательным лицам было ясно, что никто не помнит и не знает, кто такая певица Аида.

– Мы писали о ней в не помню каком номере! – разозлился на такой коллективный склероз Конякин. – Срочно давайте материал в номер!

– Послушайте, – подала я голос. – Зачем мы будем писать об этом? Кажется, наша газета ориентирована на аномальные явления и…

– Криминал! – взвизгнул С. С., взбешенный тем, что какая-то тварь дрожащая вздумала ему перечить.

– Что криминального в самоубийстве? – я встала из-за стола, решив, что терять мне особенно нечего. – Давайте оставим в покое человека хотя бы после смерти!

– Послушай-ка меня, девочка…

– Станислав Станиславович, – я не собиралась его слушать, потому что сама не на шутку разозлилась, – все желтые газеты травили эту несчастную, никому неизвестную и в сущности, никому не нужную певицу, большинство статей были заказными. Мы ведь тоже писали об Аиде за деньги? Вы не думали, что именно мы, наши статьи могли довести человека до самоубийства? И что же мы теперь, все из себя довольные результатом, накатаем радостную статью «Ура, мы добились своего»? Вам не кажется, что у всего должны быть свои пределы? У любой подлости?

Повисла такая тишина, что было слышно, как в предбаннике трещит и глючит компьютер Петюни. Коллектив замер, будто громом пораженный и, казалось, даже не дышал. Мне же было все равно, что со мною будет, в случае, если Конякин докатится до рукоприкладства, тресну его горшком со своим подшефным кактусом и всех делов.

Конякин постоял, раздувая ноздри, посверкал огненными очами, потом почесал всклокоченную шевелюру, буркнул что-то вроде «Мне надо подумать» и… скрылся с поля брани.

– Сена, – подскочил к моему столу корректор, дизайнер и верстальщик Дима, – выходи за меня замуж, я сегодня посмотрел на тебя совершенно другими глазами.

– Поздно, – я показала ему руку со слонским кольцом, – мы уже с Владом обручились.