Выстрел издалека

– Моя фамилия Креймер, – медленно произнес он. – Майк Креймер.

Говард поднял бровь.

– Значит, до этого вы все врали?

– Только насчет имени, – ответил Джокер. – Остальное – правда.

Говард задумчиво покивал головой.

– Вы прибыли в страну по фальшивому паспорту?

– Да. В каком-то смысле.

– Он, должно быть, хорошо сделан, – произнес Говард.

– Да, это так.

– А где вы его взяли? И почему не воспользовались своим?

– Один приятель достал. Он работает в Эмиграционном департаменте и кое-что мне задолжал. Отличный паспорт, только имя чужое. Я не думаю, что было бы разумно пытаться сесть на хвост Хеннесси, используя свое настоящее имя.

– Вы по-прежнему утверждаете, что работаете в одиночку? – исполненным недоверия голосом спросил Клутези.

– А как вы думаете, если б у меня были партнеры, они бы допустили то, что произошло со мной? – в свою очередь задал вопрос Джокер. – Почему вы, парни, не хотите рассказать мне, что происходит? Что, по-вашему, здесь затевает ИРА?

Говард достал из кармана пиджака конверт и порылся среди лежавших в нем фотографий. Достал фото мужчины с редеющей шевелюрой и широкими усами.

– Вы ведь видели этого парня, да?

– В подвале, – сказал Джокер.

– Его зовут Ильич Рамирес Санчес. Большая часть мира знает его под именем Карлос Шакал.

У Джокера отвисла челюсть.

– ИРА снюхалась с Карлосом? Что же, мать их, они задумали?

– Честно говоря, Креймер, мы надеялись, что об этом расскажете нам вы.

Джокер покачал головой.

– Я даже не знал, что это был Карлос, – сказал он. – Теперь понятно, почему Хеннесси выпытывала из меня, что я про них знаю. Она хотела выяснить, известны ли мне их планы. В любом случае, это нечто чертовски серьезное.

Говард кивнул и положил фотографию на место.

– Мы знаем, что они работают с тремя высококлассными снайперами, одного из которых вы убили в подвале.

– Девчонку?

– Девчонку. Ливийку Лену Рашид. Остальные двое – бывшие «котики» из ВМС.

– И кого, по-вашему, они собираются пришить?

Говард загадочно улыбнулся.

– Слушайте, Креймер, ведь это мы агенты ФБР, и вопросы здесь должны задавать мы.

– Но это наверняка будет важная персона, ведь так?

– Мы считаем, что они планируют убийство президента. И очень скоро.

Джокер насупил брови.

– Зачем ИРА помогать в покушении на президента Соединенных Штатов? В этом нет никакого резона.

– Есть, если знать, что Карлос и представители ИРА недавно были в Ираке в качестве гостей Саддама Хусейна.

– Что? Вы думаете, за этим стоит Саддам? Но что он выиграет, убив президента?

Говард пожал плечами.

– Я думаю, это месть за «Бурю в пустыне». Хусейн никогда не простит ни американцам, ни англичанам, что они вышибли его из Кувейта. Но это еще не все. После попытки иракцев убить Джорджа Буша в Кувейте был ракетный обстрел Багдада. А недавно в запретной зоне был сбит иракский истребитель – хорошая пощечина Хусейну. Он всей душой ненавидит США. И как результат мы наблюдаем у себя рост террористических актов. Наиболее крупный был в Нью-Йорке в девяносто третьем году. Помните, международный торговый центр? Они убили шестерых людей, планировали взорвать Голландский и Линкольновский туннели под Гудзоном, а также штаб-квартиру ООН. Тех ребят мы взяли, но в следующий раз нам может и не повезти.

– Но ведь ИРА там не участвовала?

– Участие ИРА не доказано, но бомба была аналогична тем, что используются в Северной Ирландии и Лондоне. Мы полагаем, что ИРА иногда помогает исламским фундаменталистам.

– Но вы сказали, что на этот раз они используют снайперов?

– Нам известно, что несколько недель назад они отрабатывали снайперскую атаку в Аризонской пустыне. И тут речь идет о действительно дальнобойном ударе. Мы считаем, что один из снайперов будет стрелять с расстояния в две тысячи ярдов.

– Две тысячи ярдов? – переспросил Джокер, сделав ударение на слове «тысячи». – Вы хотели сказать – две сотни?

– Нет, именно две тысячи ярдов. Шесть тысяч футов. Наши эксперты-баллистики говорят, что до цели пуля будет лететь целых четыре секунды.

У Джокера был изумленный вид.

– Это невозможно, – пробормотал он. – Уж не хотите ли вы сказать, что у них до сих пор все идет по плану? Особенно теперь, когда вы знаете, что они затевают?

Говард пожал плечами.

– Мы не знаем. Есть и еще одна проблема. Мы полагаем, что Хеннесси, Карлос и Бейли во время покушения планируют находиться рядом с целью.

Интуитивно Джокер почувствовал, чего хочет от него агент ФБР. Он единственный, кто видел террористов вблизи.

– На случай, если снайперы промахнутся? – спросил он.

– Или если надо будет координировать их действия, – ответил Говард.

– Когда, по-вашему, они собираются это сделать? – спросил Джокер.

– Мы не знаем. Но скоро. Если только не отложат.

– Карлос не из тех, кого легко запугать, – заметил Джокер. – Я помню, что он сделал в Вене с министрами стран-членов ОПЕК. По-моему, он рискнет, несмотря ни на что. Итак, агент Говард, чего вы хотите от меня?

Говард посмотрел на Клутези, потом на Джокера.

– Мы хотим поместить вас вблизи президентской охраны. Не как часть щита, а как наблюдателя. Вы знаете, как выглядит Карлос живьем. Даже если он изменит внешность, вы сможете его узнать.

Джокер поскреб щеку и, пошевелив раненым плечом, поморщился. Левой рукой он показал на цепь.

– Вас освободят под опеку ФБР, – произнес Говард. – Я рассчитываю на вас, Креймер, и думаю, что вы меня не подведете.

Джокер посмотрел на него тяжелым взглядом.

– Да, но, если Хеннесси или Карлос увидят меня в окружении президента, они, возможно, сначала выстрелят в меня.

– И такое может быть, – согласился Говард.

– У меня будет оружие?

Говард улыбнулся и покачал головой.

– И так стоило больших трудов убедить Секретную службу позволить вам находиться в радиусе мили от президента, поэтому вряд ли у вас будет шанс заполучить пистолет.

– Бронежилет?

– Это, думаю, мы организуем, – сказал Говард. – Можно считать согласие получено?

Джокер кивнул.

– Я готов на все, только чтобы еще раз прищемить хвост этой суке.

– Я так и думал, – произнес Говард.

Марта Эдберг показал на телемонитор, где крупным планом стояло табло с очками команды «Иволги».

– Переходи на вторую, – произнес он. Ассистентка нажала кнопку на пульте, и эта же картинка вспыхнула на главном экране в центре, но тут же затряслась, словно в падучей. Эдберг хлопнул ладонью по пульту. – Уэнди, скажи этому мудаку Лонни, чтобы он перестал дрочить камеру, когда мы работаем.

Уэнди заговорила в микрофон, переводя тираду Эдберга на язык конструктивной критики, которая не слишком задевала бы чувства оператора. Картинка застыла.

– Так-то лучше, – пробормотал Эдберг. – Благодарствую. Теперь давай четвертую.

Уэнди нажала кнопку четвертой камеры, и увеличенная объективом картинка заполнила главный экран. Несколько человек в костюмах и темных очках проверяли земляной покров, согнувшись, словно собирая рассыпанную мелочь.

– Хорошо, теперь – шестую.

На главном экране замерцала картинка бейсбольной площадки, взятая общим планом камерой, установленной высоко над трибунами. Эдберг перевел взгляд на маленький монитор, демонстрировавший изображение со второй камеры. Оно опять дергалось.

– Я этому Лонни яйца оторву, если он не закрепит свою бандуру, – прошипел Эдберг. В дверь аппаратной постучали, и Эдберг, взбешенный тем, что ему мешают работать, поднял голову. – Проваливай! – заорал он. – Теперь переходим на третью с медленным наездом на толпу за подающим.

Уэнди быстро передала команды оператору и нажала очередную кнопку. На главном экране показались бесчисленные ряды пустых трибун. По проходу между рядами медленно двигался человек в сером костюме и темных очках, проверяя пространство под сиденьями. Несколько одетых в форму офицеров полиции водили вдоль рядов собак-ищеек. Стук повторился, и дверь распахнулась. В проеме показались двое мужчин с короткой стрижкой и квадратными подбородками, одетые в темные костюмы и в темных очках. Эдберг устало вздохнул, узнав костюмы и весь остальной антураж. Только агенты Секретной службы и рок-звезды упорно не снимали темные очки в помещении.

– Так это вы, ребята? Чем могу быть полезен?

– Вы мистер Эдберг? – спросил тот, что слева.

– Он самый.

– Боб Санджер из вашингтонского офиса звонил вам вчера насчет подключения кабелей?

Эдберг кивнул.

– Звонил, но все это чертовски необычно.

– Вовсе нет, – произнес агент. – Мы часто так делаем, а не только на этом бейсбольном стадионе. – Он раскрыл черный кожаный бумажник и показал Эдбергу документы. Второй агент, до сих пор не проронивший ни слова, сделал то же самое. – Мы из техподразделения Службы безопасности. Наш автобус внизу. – Агенты посторонились, и Эдберг увидел, что в двери появились два человека в белых комбинезонах и с ящиками для инструментов. – Эти техники установят с вами прямую связь из нашего фургона.

– Вы понимаете, что, подключившись к нашему пульту, вы все равно не сможете командовать операторами? – сказал Эдберг. – Я уже объяснял это Санджеру – смотрите сколько угодно, но съемкой буду руководить я.

– Это само собой разумеется, – ответил агент. – Мы просто ищем способы повысить эффективность наблюдения за толпой, вот и все. Но если мы что-то заметим, и нам понадобится рассмотреть это поближе, а камера не будет в этот момент работать на эфир, я уверен, вы не откажетесь дать нам крупный план, конечно, если я вас об этом попрошу. В конце концов, речь ведь идет о безопасности президента.

– Да, да, я понимаю, – раздраженно произнес Эдберг.

Двое в комбинезонах вошли в аппаратную и осмотрели стойки электронного оборудования. Один из них указал на выключенный монитор под номером десять.

– Он что, сломан?

Эдберг покачал головой.

– Это будет верхний план с дирижабля. Монитор включится, когда дирижабль взлетит, примерно за полчаса до начала игры.

– Мы сможем к нему подсоединиться? – спросил техник.

– Конечно, но некоторое время вы ничего по нему не увидите. Если хотите проверить соединение, мы можем подать на него тест-сигнал.

– Это было бы отлично, – произнес техник, садясь на корточки и раскрывая ящик с инструментами. Двое агентов стояли в дальнем конце комнаты и наблюдали за работой техников. Под пиджаком одного из агентов Эдберг заметил выпуклость, очень похожую на пристегнутый под мышкой пистолет-пулемет. Режиссер резко отвернулся, словно его поймали за подглядыванием того, что видеть ему было не положено. Уэнди выжидательно смотрела на него.

– О'кей, Уэнди, переходим на седьмую. И передай Лонни, что он уже затрахал меня своей тряской.

На этот раз не было никаких игр: ни открывающихся дверей, ни выкрученных лампочек, ни льющегося душа. Мэри вежливо постучала в дверь, и Келли открыла ее. Выглядела она устало и встревоженно. Пока Мэри запирала дверь, Келли нервно ходила взад-вперед. В углу работал телевизор, но звук был приглушен.

– Я не знала, они ничего мне не сказали, – быстро заговорила Келли, прежде чем Мэри успела произнести хоть слово.

Мэри поставила сумку на кровать.

– Понимаю, – сказала она.

– Если б я знала, я сказала бы тебе, – дрожащим голосом оправдывалась Келли.

Мэри нахмурилась: в их первую встречу Келли выглядела уверенно и самонадеянно, теперь же она напоминала взволнованную девочку, годящуюся по возрасту Мэри в дочери.

– Мой шеф отправил меня заниматься всякой ерундой, – продолжала Келли. – Если б я оставалась в Белом доме, то смогла бы вас предупредить.

Мэри покачала головой.

– Ты все равно не смогла бы связаться со мной, ведь у тебя нет номера моего телефона. Мы должны были встретиться только сегодня. Даже если б ты знала о передаче, все равно не смогла бы предупредить меня. – У девушки был настолько удрученный вид, что Мэри подумала, нет ли еще какого прокола. – Келли, ты считаешь, они подозревают тебя?

Келли затравленно посмотрела на нее.

– О нет. Уверена, что нет. Просто мой шеф побаивается меня, вот и все. Он не хочет, чтобы я путалась у него под ногами. Я подумала, что, если добуду схему расстановки охраны на стадионе, это может вам помочь. – Она ударила кулачком себя по бедру. – Мне придется быть с ними.

– Это не имеет значения, – утешила ее Мэри. Она подтянула к себе Келли и обняла ее, как обнимала когда-то дочку, провалившуюся на экзаменах.

– Я подвела тебя, – произнесла Келли. – Я подвела и тебя, и своего отца.

– Нет, ты никого не подвела. – Мэри усадила Келли на край кровати и принесла ей из ванной стакан воды. Келли, с благодарностью глядя на Мэри, отпила глоток. – Они убили одного из ваших? – спросила она.

Мэри кивнула.

– Да. Девушку.

– Ублюдки, – прошептала Келли. – Там был один англичанин, О'Брайен.

– Он труп, – отрезала Мэри.

Но Келли энергично замотала головой.

– Нет, он лежит в отделении травматологии.

Мэри открыла рот.

– Ты уверена?

Келли кивнула.

– Сейчас его допрашивают.

Мэри остановилась возле туалетного столика и долго смотрела на свое отражение в зеркале. Уже дважды Креймер ушел от нее живым. Должно быть, сам дьявол ему помогает. Как, черт возьми, он ухитрился выбраться из подвала, когда горящий дом рухнул? В особенности после того, что она с ним сделала.

Келли держала стакан обеими руками.

– Теперь они опознали уже всех, кто был на репетиции в Аризоне, – сказала она и крепче сжала стакан. – А этот Карлос, какова его роль в предприятии? Ты не говорила мне о нем.

Мэри пожала плечами, стараясь выглядеть как можно равнодушней.

– Он помог нам подобрать снайперов, вот и все. Сейчас он уже покинул страну. – Келли кивнула, и Мэри поняла, что та ей поверила. – А как они узнали о Карлосе?

– Так же, как опознали вас с Бейли: пропустив фотографию через компьютер.

– А почему они не включили его фотографию в телепередачу? Почему только меня и Бейли? И почему не показали снайперов?

Келли пожала плечами.

– Точно не могу сказать. Мой шеф мало что мне говорит.

– Они знают, кто цель? – спросила Мэри.

– Нет. Они работают со списком всех шишек. Я принесла его. К тому же они собираются дополнительно напичкать стадион агентами, я достала схему их расстановки.

– Значит, они считают, что удар будет нанесен именно здесь?

Келли покачала головой.

– Нет, такова стандартная процедура для всех публичных выходов президента на ближайшие несколько недель.

Мэри взяла листки и пробежала их глазами.

– Я смотрю, в списке мишеней большинство – это англичане.

– Они полагают, что это либо президент, либо кто-то, интересующий ИРА, – сказала Келли.

– Они это знают? Откуда?

Келли покачала головой.

– Компьютерная программа, о которой я тебе рассказывала, пока ничего не выдала. Что-то мешает им определить точку дальнобойного выстрела.

Мэри слегка улыбнулась.

– И время? – Келли опять покачала головой.

– Хорошо, – сказала Мэри. – Тогда мы можем двигаться дальше.

Коул Говард присел на корточки возле больничной койки Джокера и отомкнул замок, которым была скреплена цепь. Он потянул цепь, и она зазмеилась через стальные поручни с боков койки. Джокер вытянул ее за виток, обмотанный вокруг его талии и с лязгом уронил на пол, как бросает якорь корабль.

– Лучше стало? – поинтересовался Говард.

– Намного, – ответил Джокер. – Благодарю.

Кроме Джокера и Говарда, никого в комнате не было.

Телевизор молча мерцал экраном в углу – звук был выключен. Говард сказал полицейскому, что теперь ответственность за охрану пациента берет на себя ФБР, и тот, забрав газету, ушел. Дон Клутези отправился на балтиморский склад Бюро, чтобы подыскать какую-нибудь одежду для Джокера. Мэри Хеннесси уничтожила его рубашку, а остальная одежда сильно обгорела, когда взорвалась его машина. Джокер сел на кровати и спустил голые ступни на пол. Он очень осторожно попробовал, могут ли стоять его ноги, постепенно перенося на них вес тела, пока наконец не встал в полный рост.

– Порядок? – спросил Говард.

Джокер мрачно усмехнулся.

– Слабоват немного, но это скоро пройдет. – Он сделал несколько нетвердых шагов к окну. Шел он как старик, слегка шаркая, с заметной паузой после каждого шага.

– Если нет сил, можете вернуться в кровать, и забудем обо всем, – предложил Говард.

Джокер развернулся и гневно посмотрел на агента ФБР.

– Сейчас пройдет, – твердо произнес он.

Телефон Говарда засигналил, и он приложил его к уху. Звонил Эд Малхолланд.

– Боб Санджер дает добро, – сказал он.

– Прекрасно, Эд. Благодарю. Понимаю, что тебе пришлось сильно поднажать на него.

– Да, должен признаться, уговоры стоили определенных усилий, – произнес Малхолланд. – Но я ему сказал, что ты готов нести полную ответственность, и он согласился. Только категорически – никакого оружия, Коул, здесь мне его убедить не удалось. Одно лишь пассивное наблюдение, и ничего больше.

– Понятно, – ответил Говард.

– Что будешь делать сейчас? – спросил Малхолланд.

– Дон поехал в Балтимор переговорить с ребятами из Секретной службы. Они ведут обследование местности, и я думаю, пусть этим и занимаются.

– Согласен, – сказал Малхолланд. – Боб Санджер прямо сейчас высылает еще подкрепление из своих людей. Нет смысла, чтобы ФБР дублировало их действия.

– Да, однако нам следует быть рядом с президентом по всему маршруту его следования в вашингтонско-балтиморском регионе, где компьютерное проецирование показывает его уязвимость. Я хочу позвонить Энди Киму прямо сейчас и попросить список. Потом мы поедем на бейсбол, где президент появится в шесть тридцать.

– О'кей, Коул, держи меня в курсе.

Линия освободилась, и Говард позвонил Энди Киму по его личному номеру прямо в компьютерный зал Белого дома. Ким ответил с третьего звонка усталым, измученным голосом. Говард спросил, не сопоставлял ли он список визитов президента со списком, где могут участвовать два снайпера. Ким заволновался, попросил его не отключаться, и Говард стал ждать, прижимая трубку к щеке. Внезапно дверь в палату распахнулась, и в нее с развевающимися за спиной полами белого халата бурей ворвался лечащий врач Джокера.

– Что это вы себе позволяете? – закричал он. – Немедленно ложитесь в постель.

Джокер посмотрел в сторону Говарда, ища поддержки, но в тот момент, когда агент ФБР хотел уже за него вступиться, к телефону подошел Ким. Говард повернулся спиной к врачу и начал записывать информацию. В результате у него оказался список из семи объектов, включая бейсбольный стадион и национальный аквариум, куда президент намеревался нанести визит сегодня вечером.

– У Секретной службы этот список уже есть, Энди? – спросил Говард.

– Да, мы сейчас работаем над другими, – сказал Ким. Голос его звучал так, словно кто-то подслушивает через его плечо.

– У вас все в порядке? – поинтересовался Говард.

– В порядке, Коул, просто сейчас несколько напряженная ситуация.

– Как Бонни?

– Устала как собака, – ответил Ким. – Извините, Коул, мы сейчас запускаем новую программу, поэтому мне надо сосредоточиться.

– Конечно, Энди, это вы меня извините, – произнес Говард.

Он выключил телефон и повернулся лицом к доктору, который сейчас был еще более зол, чем когда ворвался в комнату.

– Что, черт подери, здесь происходит? – обратился доктор к Говарду.

– Нам необходимо содействие мистера Креймера в вопросах безопасности, доктор, – произнес Говард, опуская телефон в карман.

– Ему нужен постельный режим, – ответил врач, – и ни в коем случае нельзя вставать на ноги.

– Я уже чувствую себя лучше, – заявил Джокер, присаживаясь на край кровати.

– Вы все еще в шоке, а тело не восстановило потерянную кровь.

Джокер пожал плечами.

– Я ведь не собираюсь бежать марафонскую дистанцию, – сказал он.

– Раны могут открыться при любом движении, – предупредил врач.

– Доктор, это очень важно, – настаивал Говард, – в противном случае я бы не стал забирать мистера Креймера из-под вашей опеки.

Врач раздраженно щелкнул языком. Он приложил стетоскоп к груди Джокера и прислушался. Затем достал из халата манометр и измерил ему давление.

– Тоже идет на повышение. – Доктор сурово посмотрел на Говарда. – Я сделал бы витаминный укол, но что ему действительно необходимо – так это несколько дней полного покоя, хотя я понимаю, что мне вас не остановить, не так ли?

– Да, доктор, боюсь, что так.

Дверь вновь распахнулась, и в палату вошел Дон Клутези с большим коричневым свертком, который он опустил на кровать.

– Здесь рубашка, спортивный пиджак и белье. Есть еще пара брюк, но размер может не подойти. Ботинки пришлось купить.

– Сохрани чек, – предупредил Говард, зная, насколько трудно получить что-либо под орлиным оком финансистов ФБР.

– Сейчас сделаю укол, – сказал врач. – И пусть мистер Креймер переоденется, прежде чем уйдет отсюда.

Говард посмотрел на часы.

– Нет проблем, – произнес он. – У нас полно времени.

Полковник поставил свой темно-зеленый «рэнджровер» в гараж и закрыл ворота, нажав кнопку пульта дистанционного управления. Спину ломило ноющей болью – результат нескольких затяжных прыжков с большой высоты, совершенных им в Солсбери Плейн неделю назад. Костяшками пальцев он потер поясницу и подумал, что руководить на переднем крае он еще отлично может, но вот для прыжков с самолета, пожалуй, уже староват.

Вынув ключи, полковник отпер два секретных замка на двери, ведущей из гаража в кухню четырехкомнатного каменного коттеджа. Дверь выглядела как деревянная, покрытая масляной краской, но в действительности она была стальной и ее нельзя было пробить даже из базуки. Открыв еще один замок, он вошел в кухню, после чего запер за собой дверь. Быстро пройдя по кафельному полу, открыл дверь в туалет, вставил ключ в металлическую коробку, на которой мигал красный огонек, отключив таким образом бесшумную сигнализацию, имеющую выход на местный полицейский участок, где, в противном случае, через тридцать секунд начала бы грузиться в машины вооруженная команда.

Полковник еще раз потер спину и направился в свой кабинет, где открыл большой напольный глобус, который, хоть и выглядел как предмет антиквариата, на самом деле являлся мини-баром, где стояли несколько бутылок виски и хрустальные стаканчики. Плеснув себе изрядную дозу солодового «Айлей», он понюхал, наслаждаясь густым торфяным букетом, и пошел к столу, где на ближайшей к камину стороне лежала шахматная доска с расставленными на ней фигурами – задача, над которой полковник бился уже несколько дней. Это была девятая игра из серии Бобби Фишер – Борис Спасский лета 1992 года. Фишер начал со старинной «испанской защиты», но с вариантом размена. Спасский, игравший черными, сдался после двадцать первого хода, но для полковника было очевидно, что партию тот проиграл уже на семнадцатом ходу, когда пошел королем. Полковник пришел к выводу, что Спасскому следовало бы взять одного из белых коней вместо слона, но как пошла бы игра дальше, он до сих пор не решил. То была интригующая стратегическая задача из тех, что полковник любил больше всего.

На столе зазвонил телефон, он подошел и снял трубку. Индикатор на автоответчике мигал, показывая, что в отсутствие полковника было принято несколько сообщений. Звонивший – обладатель густого, сочного голоса – не представился, но в этом и не было необходимости. Полковник знал звонившего и понимал: то, что тот сейчас скажет, чрезвычайно важно, раз он звонит к нему домой.

– Операция прервана, – сообщил голос в трубке. – Один из моих оперативников уничтожен, один пропал, предположительно потерял активность.

– Черт, – тихо выругался полковник. – Что произошло?

– Одного ваш человек ликвидировал в доме по причинам, которые я до сих пор не установил. Другой оперативник поехал за объектом, но с тех пор пропал. Дом сгорел, ваш человек находится сейчас в травматологическом отделении Мэрилендского университетского госпиталя в Балтиморе, а я не знаю, что делать дальше.

– Итак, нам не известно, где сейчас объект? – уточнил полковник.

– Да, ситуация именно такова.

– В каком состоянии мой человек?

– Ранен, но не тяжело. Из Нью-Йорка поступил запрос на его фиктивное имя вместе с отпечатками пальцев, из чего следует, что он держится своей легенды, но выяснить, как долго это может продлиться, не представляется возможным. Разумеется, встает вопрос, что нам теперь с ним делать. У меня есть в этом районе другие оперативники, они могли бы упрятать концы в воду.

Полковник мрачно усмехнулся. Если Джокер понял, как его использовали, он может начать мстить, а обозленный сержант САС, пусть даже потерявший физическую форму, – отнюдь не пустяковая угроза. Ярость Джокера будет направлена уже не на Мэри Хеннесси.

– Он знает, что его использовали?

– У меня нет возможности это выяснить, но, если он узнал об участии «Пятака», вполне вероятно, что он придет к такому заключению.

Полковник кивнул и посмотрел в окно на расстилающийся за ним сельский пейзаж, вовсе не похожий на холмы Брекон-Биконз, где тренируются и оттачивают свое смертоносное мастерство десантники.

– Я справлюсь с ним, – тихо произнес он.

– Вы уверены? – спросил голос в трубке, хотя искренней обеспокоенности в нем не чувствовалось, скорее надо было расставить точки над «i», чтобы в дальнейшем не было разговоров.

– Я уверен, – сказал полковник. – Благодарю, что быстро предупредили меня. Завтра я позвоню вам из офиса, чтобы утрясти бумажные дела. Мне очень жаль ваших оперативников.

– Они знают, что идут на риск, – произнес голос. – Позже еще поговорим.

Связь прервалась, и полковник положил трубку. Агенты МИ-5 действительно знали, чем рискуют, это Джокер работал вслепую, не ведая, что он всего лишь наживка. Полковник прошел через сложную душевную борьбу, посылая бывшего сержанта в Соединенные Штаты, но в конце концов пришел к выводу, что цель оправдывает средства и что Джокером можно пожертвовать, если в результате удастся поймать или уничтожить Мэри Хеннесси. Однако он сомневался, что Джокер сумеет взглянуть на это с такой же точки зрения.

Карлос припарковал машину в дальнем конце автостоянки, развернув ее передом к входу в громадный оптовый склад, выключил двигатель, откинулся в кресле и посмотрел на часы. Когда он вновь поднял глаза, в лицо ему смотрел ствол винтовки М16. Тонкий палец на спусковом крючке напрягся, раздался щелчок, а затем державший винтовку маленький мальчик рассмеялся. Он опять приложил свое оружие к плечу и прицелился Карлосу в голову. Винтовка была почти с мальчика ростом. Когда мальчуган вторично нажал на спусковой крючок, Карлос тонко улыбнулся. Сзади к мальчику подошел папаша и шлепнул его по уху.

– Никогда не направляй оружие на людей, сын, – отругал он его.

Извинился перед Карлосом и потянул молодого убийцу к голубому грузовому пикапу.

Такое может быть только в Америке, подумал Карлос. Они дают точные копии оружия четырехлетним малышам, а потом удивляются, почему у них самый высокий в мире уровень преступности. К обществу, в котором дети играют ружьями, Карлос не испытывал ничего, кроме отвращения. У ружья есть только одна функция – убивать, поэтому оно заслуживает уважительного к себе отношения.

Карлос увидел, как на стоянку въехал белый «фольксваген». Поставив машину, водитель вышел и направился к автомобилю Карлоса. Карлос открыл для Хатами пассажирскую дверь, тот уселся в кресло, и не подумав протянуть руку для приветствия. С самого начала дав понять, что их отношения ограничиваются исключительно делами, Хатами все же поздоровался с Карлосом кивком головы. Хатами выглядел почти так же, как в день их первой встречи в салоне первого класса реактивного лайнера, приземлившегося на бетонную полосу одного из ближневосточных аэропортов: маленький, нервный человек с заостренным подбородком и юношескими усиками.

– Плохи наши дела, – произнес Хатами. Это было утверждение, а не вопрос.

– Не совсем по плану, но у нас все получится, – ответил Карлос.

– Главная проблема – смерть Рашид, – заявил Хатами.

– Я стрелял раньше из ее винтовки, сделаю это и теперь. Операция может продолжаться точно по плану.

– Боюсь, что нет, – произнес Хатами. – Ты думаешь, мы стали бы тратить такие средства только чтобы помочь ИРА?

Карлос ничего не ответил. Мысль была ему ясна, но он считал своих спонсоров настолько мстительными, что, ему казалось, они помогают всем, кто борется с их врагами.

– У нас свой интерес, – продолжал Хатами. – Именно поэтому мы настаивали на участии Рашид в операции в качестве снайпера. Она работала на нас. У нее была своя цель.

Карлос закрыл глаза и вздохнул, поняв, сколько времени его водили за нос.

– Президент, – тихо произнес он.

– Разумеется, – подтвердил Хатами. – Мы знаем, что ИРА не хочет иметь ничего общего с убийством американского президента. Они зависят от американских денег и американской помощи. Но нам нужно их участие.

Карлос стиснул руль. Мэри Хеннесси и Мэтью Бейли были задействованы, чтобы потом возложить на них ответственность за убийство президента. А втянул их в это дело, хоть и не зная его истинной подоплеки, именно он, Карлос. Он предал их. А Лена Рашид предала его. Остался ли в мире хоть один человек, которому можно было бы верить? Ответ напрашивался сам собой. Конечно, нет. В мире 90-х годов двадцатого века верность слову ничего не значила. Каждый за себя.

– Почему вы мне раньше ничего не сказали о своих планах? – спросил Карлос.

– Достаточно того, что о наших намерениях было известно Рашид. Чем меньше народу знает, тем лучше. Твоя роль в этом деле не зависит от цели.

Карлос кивнул. Он понял. Он сам посылал террористов на задания, не давая им полной информации. Иногда они не возвращались, но это была цена, которую он должен был платить. Оценивались только результаты операции, а не эмоции участников. Карлос понимал Хатами, но все еще негодовал, что его так одурачили.

– Ты будешь стрелять из ружья Рашид, – тихо произнес Хатами. – Ты готов выстрелить в ее мишень?

Карлос почувствовал, как внутри него все напряглось. Хатами спрашивал, готовки он убить президента Соединенных Штатов Америки. Грандиозность того, что от него требуется, вызывала легкое головокружение. Но он знал, что отказаться не может. Хатами был его единственной надеждой на безопасное убежище. Без его поддержки Карлоса швырнут на растерзание волкам. Он быстро взвесил технические аспекты выстрела. Президент будет в ложе, а это означает необходимость двух выстрелов: первый – чтобы разбить стекло, второй – в мишень. Стрелковая подготовка позволяла Карлосу это сделать. Несомненно.

– Почту за честь, – произнес Карлос.

Патрик Фаррелл-старший сидел за столом и просматривал отзывы пользователей «Сессны-172», которые его компания использовала для рекламы на некоторых местных радио- и телестанциях, когда секретарша доложила, что к нему пришли двое посетителей. Она пропустила в кабинет двоих мужчин, одетых в совершенно одинаковые черные костюмы и в черных же очках. Они походили на роботов с сомкнутыми губами, не знающими ни улыбки, ни печали.

– Чем могу быть полезен, джентльмены? – спросил Фаррелл, вставая со стула.

– Вы Патрик Фаррелл? – бесстрастно поинтересовался один из вошедших. Фаррелл кивнул. Мужчины предъявили документы и назвали себя агентами Секретной службы. – Мы попросили бы вас пройти с нами, мистер Фаррелл, – сказал один из агентов.

– А в чем дело? – спросил Фаррелл.

– Мы попросили бы вас пройти с нами, – повторил второй агент.

– А если я откажусь?

– Мы все равно попросили бы вас пройти с нами, – произнес первый.

– Могу я позвонить своему адвокату?

– Для этого у вас будет время позже, мистер Фаррелл, – сказал первый агент.

– Я арестован?

– Нет, сэр, – ответил второй. Он протянул руку, как будто собираясь вывести Фаррелла из офиса.

Фаррелл посмотрел на его широкие плечи и перевел взгляд на секретаршу, нервно кусающую губы.

– Позвоните моему сыну и расскажите, что произошло, – попросил ее Фаррелл.

Двое агентов переглянулись, словно обладая телепатической связью. Первый повернул голову к секретарше.

– Я думаю, вам тоже лучше пройти с нами, мисс.

Дон Клутези вел свой синий «додж» по направлению к зданию балтиморского оперативного отдела Секретной службы, находившемуся на Вест Ломбард-стрит, примерно в миле от травматологического отделения Мэрилендского университетского госпиталя. На заднем сиденье Коул инструктировал Джокера. Пиджак, который Клутези достал для Джокера, подходил ему в плечах, но был коротковат в рукавах и чересчур ярок по расцветке. Клутези объяснил, что одолжил его на складе балтиморской полиции нравов и что это лучшее из всего, что можно было раздобыть за короткое время. Джокер же размышлял над тем, не намеренно ли Клутези выбрал для него такую приметную одежду, чтобы сделать из него хорошую мишень. Для большего удобства снайпера не хватало только нарисовать Джокеру яблочко на спине.

Джокера очень удивляло то, что один из бывших снайперов-«котиков» будет стрелять с двух тысяч ярдов, а полет пули до цели составит целых четыре секунды. Раньше ему приходилось работать с армейскими снайперами как в Северной Ирландии, так и на Фолклендских островах, но с таких расстояний не стреляли никогда. В такое почти невозможно было поверить.

Клутези остановил машину возле здания оперативного отдела Секретной службы, высадил Говарда с Джокером и уехал в поисках места парковки, а двое мужчин прошли внутрь. Там Говард показал Джокера Бобу Санджеру, который, как представил его агент ФБР, отвечал за меры безопасности во время президентского визита. Санджер с любопытством оглядел поверх своего пенсне странный спортивный пиджак Джокера. Джокер чувствовал, что должен как-то объяснить столь причудливый наряд, но не успел это сделать, так как Санджер тут же пожал им руки и предложил сесть.

Протянув Говарду кипу факсовых распечаток, Санджер сказал:

– Последнее сообщение от Кимов.

Говард бегло просмотрел распечатки. В них содержался перечень мест, где могли бы располагаться снайперы. Он показал их Джокеру.

– Большой список, – заметил тот.

– На самом деле нет, – отозвался Санджер. – Мы уже много раз проверяли эти места накануне президентского визита. А этот список лишь расширяет нашу поисковую зону.

– Указания выглядят довольно странно, – произнес Джокер. – Здесь сказано – шестой и седьмой этажи отеля «Холидей Инн», не ниже. Это упрощает поиск?

– Да, но это не означает, что мы не проверим все этажи, выходящие на бейсбольный стадион. Я имею в виду, что мы не прекратим искать бомбы в канализационных люках исходя из предположения, что президента пытается убить снайпер. Мы все еще посылаем техподразделение в канализацию на поиски бомб, на уборку мусорных баков и опечатывание всех мест, где может пролезть и спрятаться человек. Речь идет о сотне агентов предварительной проверки, а если у нас есть сведения о возможном покушении, тогда мы все работаем, не покладая рук.

Говард кивнул и возвратил распечатки.

– Наш договор держать мистера Креймера и меня вблизи президентской команды в ближайшие несколько дней остается в силе?

– Я по-прежнему не в восторге от этой идеи, но веских причин для отказа в вашей просьбе не нахожу, – сказал Санджер. – У меня есть фотографии Хеннесси, Бейли и Санчеса. Они розданы всем нашим людям. – Он выдвинул ящик стола и передал им три значка сотрудников Секретной службы на металлических цепочках, чтобы их можно было повесить на шею. – Носите не снимая. Если кто-то из моих людей или агентов, прибывших с президентом из Вашингтона, увидит, что вы пытаетесь приблизиться без значка, вам в лучшем случае вывихнут руки. – Он нахмурил брови. – Я думал, вас будет трое.

– Дон Клутези сейчас подойдет. Он паркует машину. – Говард взял значки и вручил один Джокеру.

Санджер достал из стенного шкафа три пуленепробиваемых жилета, один отдал Джокеру, остальные Говарду.

– Я посоветовал бы вам надеть вот это, – произнес он почти торжественно. – Случай подходящий. Не хочу, чтобы кто-то из вас получил ранение.

Джокер взвесил жилет на руке. Он оказался легче, чем защитные доспехи, которые Джокер носил, служа в САС, и на вид был более гибок.

– Сделан из особой ткани, – заметил Санджер. – Предположительно в десять раз прочнее стального, но гораздо легче. Нам поставляет их компания «Олли Норт». Согласно технологическому паспорту они должны выдерживать 9-миллиметровую 124-грановую пулю при скорости тысяча четыреста футов в секунду.

Джокер поднял бровь.

– Впечатляет.

– К тому же этот жилет почти не видно под рубашкой, – добавил Санджер.

– А темные очки у нас будут? – спросил Джокер.

– Не понимаю, – смутился Санджер.

– Маскировочное средство установленного образца. Его нам тоже выдадут?

Поняв, что его разыграли, Санджер усмехнулся.

– Нет, мистер Креймер, их вы купите сами. Нужно что-нибудь еще?

– Бинокль пригодился бы, – произнес Джокер.

Говард кивнул.

– Это мы можем достать в нашем оперативном отделе. – Он посмотрел на Санджера. – Президентский вертолет прибывает ровно в шесть?

– Да, – подтвердил Санджер. – Я приеду на стадион за час до его приземления. Если потребуется, я вас там найду.

– Прекрасно, – сказал Говард.

Селектор на столе Санджера загудел, и тот нажал одну из кнопок. Секретарша доложила, что снаружи ждет Дон Клутези. Говард и Джокер попрощались и оставили Санджера разбираться с распечатками.

Мэри Хеннесси приехала обратно в отель и застала Шолена и Карлоса за чисткой оружия, разложенного на кроватях на листах полиэтилена.

– Как дела? – спросил Карлос.

– Она не знала о передаче, пока сама не увидела ее по телевизору, – сказала Мэри. – Между ней и боссом идет нечто вроде игры «кто кого».

– И из-за этого нас чуть было не поймали? – произнес Карлос. Он поднял ствол винтовки Лены Рашид, держа его словно дирижер свою палочку. – Если бы мы знали о передаче заранее, мы сорвались бы раньше, а Креймер не убил бы Лену.

– Это правда, – согласилась Мэри. – Но Келли ничего не могла поделать. Она рассказала еще кое-что. Креймер все еще жив.

Карлос вскочил.

– Это невозможно.

Мэри пожала плечами.

– Он в травматологическом отделении, и его допрашивают агенты ФБР.

Карлос зашагал комнате из угла в угол.

– Что им известно?

– Им известно кто мы, но они не знают, где и когда мы собираемся нанести удар. Компьютерная модель не работает, потому что они не догадываются, откуда будет стрелять Ловелл. А это путает все их расчеты.

– Значит, мы продолжаем?

Мэри кивнула.

– Охранников будет больше, но, если мы будем соблюдать осторожность, у нас все получится. Келли дала мне последние сведения о мерах безопасности на бейсбольном стадионе, поэтому все в наших руках. – Она открыла сумочку и вручила Карлосу бумаги.

– О'кей, – сказал он, быстро их просмотрев. – Раз ты так уверена. – Устремленный на Мэри взгляд Карлоса не оставлял сомнений, что ответственность за возможный провал целиком ложится на нее.

– Я уверена, – тихо произнесла Мэри.

Карлос медленно кивнул, затем сел и вновь принялся чистить винтовку. Лу Шолен застегнул «молнию» спортивной сумки, в которой лежала его снайперская винтовка «хорсткамп», и повесил сумку на плечо.

– Я пошел, – произнес он, подходя к Карлосу и пожимая ему руку. – Удачи.

Карлос, прищурившись, посмотрел на него.

– Лу, ты ведь знаешь, что удача здесь ни при чем. – Рядом лежала открытая пачка печенья «Риги», откуда Карлос зачерпнул несколько штук и сунул себе в рот, начав с удовольствием жевать.

Шолен улыбнулся.

– Да, знаю, но я предпочитаю, чтобы удача была на нашей стороне. – Махнул Мэри рукой на прощание, он вышел.

Мэри открыла ящик прикроватной тумбочки, достала из него пузырек с краской для волос и прошла в ванную. Карлос закончил чистить винтовку и собрал ее. Из ванной Мэри вышла с обернутой полотенцем головой. На полотенце виднелись красноватые подтеки, а несколько прядей, которые выбились из-под полотенца, были темно-рыжего цвета. Мэри молча посмотрела на Карлоса. Интересно, подумал он, какова была бы ее реакция, если б она узнала, как ее используют и что ИРА предстоит взять на себя ответственность за убийство президента США. Карлос улыбнулся. Мэри улыбнулась ему в ответ и сказала:

– Ванная свободна.

Карлос накрыл винтовку одеялом и пошел в ванную. Вынув тюбик мятного крема для бритья, он нанес его на лицо, размыливая по щетине и усам, затем сбрил усы безопасной бритвой и смыл остатки крема. Теперь, лишившись растительности, лицо его стало иным, что в сочетании со слегка измененной прической делало Карлоса неузнаваемым. В спальне Мэри зажужжал фен. К тому времени, когда Карлос закончил мыться, Мэри уже сидела перед туалетным столиком, поправляя свою прическу.

– Рыжий цвет тебе идет, – заметил Карлос.

В ответ она улыбнулась.

– Ильич, ты говорил, что и белокурые волосы мне тоже к лицу.

– Да, конечно, Мэри, белокурые тоже.

Придерживая полотенце, обернутое вокруг широкой груди, Карлос взял со стула костюм в тонкую полоску и новенькую, с иголочки, белую рубашку и, зайдя с ними в ванную, переоделся.

– Ну, как я тебе? – спросил он Мэри, входя в комнату.

Она посмотрела на него в зеркало.

– Хорошо. Бизнесмен до кончиков ногтей, единственное, что осталось, – это галстук и туфли.

Карлос выбрал галстук в красную и синюю полоску.

– У тебя все в порядке, Мэри? – спросил он, затягивая на галстуке узел. – Мне кажется, тебя что-то волнует.

– Когда я занята делом, меня ничто не волнует, но иногда я расслабляюсь, смотрю на все со стороны, и тогда мне становится страшно, – сказала она, закончив причесываться.

– Страх – это хорошо: он держит тебя в форме, – заметил Карлос. – Делают ошибки и попадаются те, у кого нет страха.

Мэри повернулась и кивнула.

– Разумеется, ты прав. А что чувствуешь ты, Ильич? Ты боишься?

Карлос пожал плечами и усмехнулся.

– Немного. Но если ты когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажешь, мне придется тебя убить. – Он похлопал ее по плечу, показывая, что шутит. – Скоро нам выходить.

– Знаю, – произнесла она. – Ты не забыл ключи от самолета?

Карлос рассмеялся.

– Ты говоришь прямо как любящая жена, Мэри. Значит, так ты обращалась со своим мужем?

– Наверное, так, – сказала она, вставая и внимательно оглядывая себя в зеркале. Мэри надела желтую облегающую юбку, белую блузку и белые лакированные туфли.

Карлос присел на край кровати и разобрал винтовку на основные составляющие части, затем обернул их гостиничным полотенцем и положил в черный кожаный дипломат.

– Я поражен тем, как тебе удалось обработать Бейли, – заметил он. – Теперь это совсем другой человек. Он прямо-таки рвется в бой. А ты заметила, что он почти перестал заикаться?

Мэри передернула плечами и взяла свой чемодан.

– Да, заметила. Ты готов?

Карлос опустил печенье в карман пиджака, взял свой чемодан и дипломат.

– Да, – произнес он. – Вполне готов.

Балтиморский оперативный отдел ФБР располагался в непрезентабельном здании по адресу Амбассадор-роуд, 7142. Коул Говард проводил Джокера в маленькую комнату с голыми стенами, несколькими стульями и отделанным под тиковое дерево столом.

– Кофе или еще чего-нибудь? – спросил Говард, бросив нейлоновый мешок с пуленепробиваемыми жилетами на пол возле стола.

– Да, кофе было бы неплохо, – осторожно присаживаясь, ответил Джокер. – Ну, а «Старого Ворчуна» у вас, конечно, не найдется?

– «Старого Ворчуна»? – повторил Говард, хмуря брови.

– Это сорт виски, – пояснил Джокер и повел плечом, словно оно причиняло ему боль.

– Могу достать чего-нибудь болеутоляющего, – сказал Говард. – Аспирин, тайленол или еще что-нибудь.

– Это, конечно, неплохо, – ответил Джокер. – А как насчет пивка, чтобы их запить? – Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Говард постоял несколько секунд, глядя на него, затем вышел из комнаты и направился туда, где стояли кофеварки. По дороге он сообразил, что не спросил Джокера, какой кофе тот пьет, и решил, что с сахаром и молоком. Когда он возвратился, Джокер все еще отдыхал, прикрыв глаза. Говард поставил пластиковую чашечку на стол.

Дон Клутези вошел в комнату с тремя переносными рациями «моторола» и тремя мощными биноклями в руках.

– Ты не поверишь, – обратился он к Говарду, опуская свою ношу на стол, – сколько бумаг мне пришлось заполнить, чтобы все это получить. Можно подумать, я решил их обокрасть.

– У тебя не найдется чего-нибудь болеутоляющего? – спросил Говард.

– Голова болит? – поинтересовался Клутези.

Говард отрицательно покачал головой.

– Для Креймера.

Клутези пошарил по карманам, достал флакончик с четырьмя таблетками и выложил лекарство на стол.

– Что, с ним все время так будет?

– Со мной все будет в порядке, – произнес Джокер, открывая глаза. Потянувшись за обезболивающим, он зарычал. Открыв флакон, проглотил таблетки и запил их кофе, изобразив на лице гримасу отвращения.

Говард взял рацию и показал Джокеру, как с ней обращаться.

– Она будет работать на частоте Секретной службы, поэтому пользуйся ей только для передачи какого-либо экстренного сообщения, – пояснил Говард. – Что они говорят, ты тоже услышишь.

Джокер кивнул, вставил наушник в ухо и подключил штекер к разъему.

– Мне доводилось работать с аналогичной аппаратурой, – пробормотал он.

Говард снял пиджак. Кожаную кобуру, пристегнутую сзади к поясу, он отстегнул и положил на стол.

– 45-й «кольт»? – поинтересовался Джокер. – А я думал, вы перешли на «глок» или «беретту».

Говард снял галстук и расстегнул рубашку.

– Я предпочитаю «кольт». Более надежный и стреляет как надо.

– Однако тяжеловато таскаться с ним весь день, – заметил Джокер. Он показал на пистолет. – Не возражаете?

Говард оглянулся на Клутези, потом опять глянул на Джокера и сказал:

– Валяйте. – Сняв рубашку, взял один из жилетов.

Клутези помогал ему, а Джокер в это время вынул обойму, проверил механизм и осмотрел прицел. Застегнув жилет, Говард опять натянул рубашку и завязал галстук. Когда он надел пиджак, жилет стал почти незаметен.

– Доводилось пользоваться? – спросил Джокер, взвешивая пистолет в руке.

– Конечно, у нас регулярные стрельбы, – ответил Говард.

Джокер покачал головой.

– Нет, я имею в виду, доводилось ли вам пользоваться им в боевых условиях?

– Разумеется.

– Значит, стреляли? Стреляли в кого-то?

– Ну да, стрелял, но это были предупредительные выстрелы. Если пользоваться оружием умело, нет нужды стрелять из него. Одной угрозы должно быть достаточно.

Джокер горько засмеялся.

– Этому вас обучают в Академии? Тысяча чертей, Говард, у оружия есть одно и только одно предназначение. Убивать людей. Все остальное – дерьмо.

– И сколько же народу вы успели укокошить, Креймер? – с презрением спросил Клутези.

Джокер начал медленно разворачиваться, пока не оказался лицом к лицу с Клутези. «Кольт» был все еще у него в руках, и, хотя Клутези видел, что обойма вынута, он все равно побледнел. Джокер уставился на агента ФБР своими глубоко посаженными глазами, похожими на непроницаемые черные дыры.

– Немного, – холодно сказал он. – Совсем немного. – В какой-то момент показалось, что Джокер хочет добавить что-то еще, но он мотнул головой, вложил «кольт» в кобуру и вернул ее Говарду. Одернув свой пиджак, Джокер мрачно посмотрел на Клутези. – Вы уверены, что не могли достать другого? – спросил он.

– Боюсь, что да, – с радостной улыбкой сообщил Клутези. У Говарда было ощущение, что его напарник отомстил за бутыль с мочой. – Он вовсе не так уж плох. К джинсам вполне подходит.

– Как ваше плечо? – поинтересовался Говард.

– Болит, но все будет о'кей, – ответил Джокер.

– Жилет сидит нормально?

– Вполне. Он всем хорош, пока они не начнут стрелять в голову, – заметил Джокер, опуская в карман рацию.

– Тогда поехали на стадион, – произнес Говард.

– А есть ли у нас шанс по дороге остановиться и чего-нибудь выпить? – спросил Джокер и, заметив неодобрительную мину на лице Говарда, добавил: – В чисто медицинских целях.

Лу Шолен вышел из лифта конторского здания на четвертом этаже и оглядел коридор. Офис, который он искал, находился через три двери налево. Табличка на стене возле темно-синей двери гласила «Качественные товары импорт-экспорт инкорпорейтед». Шолен вынул ключ, который дала ему Мэри Хеннесси, и отпер дверь.

Интерьер офиса был прост и спокоен: стены, выкрашенные в кремовый цвет, дешевая деревянная мебель и металлические шкафы для папок, на столе – компьютер IBM. По словам Мэри, этот офис был арендован около шести месяцев назад благодаря одному из ее связных в Нью-Йорке. Этот человек регулярно наведывался в Балтимор, поддерживая видимость того, что конторой пользуются, оплачивая счета по эксплуатационным расходам и забирая накопившуюся ненужную почту. Контора была выбрана по двум критериям: она выходила окнами на бейсбольный стадион и ее окно можно было открыть. В эпоху всеобщего централизованного кондиционирования воздуха отыскать такое было весьма трудно.

Шолен положил сумку на один из столов и оглядел контору. Любой сторонний наблюдатель пришел бы к заключению, что бизнес-активность здесь процветает – вокруг факсы, телексы, настенный график, испещренный пометками, прикнопленные к доске записки и пухлые папки, стоящие в старом книжном шкафу. Он подошел к окну и глянул вниз на уличное движение. Автостоянки, окружающие стадион, были пусты: до начала игры оставалось еще больше часа. Стадион с башенными блоками имел форму подковы, концами направленной в сторону Шолена. Ярко-зеленый газон игрового поля, песчаная насыпь и бейсбольная площадка тоже были видны из окна. На одной из башен подковы красовалась реклама кока-колы, изображающая бутылку прохладительного напитка высотой в несколько этажей. Шолен повернул шпингалет и сдвинул окно вправо. В комнату моментально ворвался уличный гул и отдаленное завывание сирены «скорой помощи» вместе с волной жаркого, влажного воздуха. Он раскрыл окно еще шире и проверил, как видна насыпь с такого расстояния. Прекрасно. Закрыл окно, сел на стол и расстегнул спортивную сумку, тихонько насвистывая.

Рик Ловелл гнал взятую напрокат машину по направлению к аэродрому, а Бейли сидел в пассажирском кресле, низко надвинув на лицо козырек своей черной с оранжевым кепочки. На коленях у Бейли была расстелена карта местности. Аэродром, где он должен был встретиться с Патриком Фарреллом, не принадлежал к тем, на которых базировалась «Фаррелл авиэйшн». Это было небольшое поле, удаленное от города на северо-восток, которое находилось за принадлежащим компании ангаром и учебным вертолетным центром.

– Скажи, Мэтью, сколько ты загребешь за эту работу? – спросил Ловелл.

Бейли оторвал глаза от карты, и его губы скривились в презрительной усмешке.

– Сколько? – переспросил он. – За это я денег не беру.

Ловелл округлил глаза.

– Ни цента?

– Ничего, – заявил Бейли. – Я не наемник. Я делаю это потому, что верю в наше дело. В результате нашей операции кое-что изменится.

– Изменится где? – спросил Ловелл.

Бейли насупился.

– Твой поворот следующий, – сказал он.

– Ты не ответил на вопрос. Как убийство этого человека может что-нибудь изменить? На его место придет другой, ведь так?

– Оно покажет серьезность наших намерений, – произнес Бейли. – Оно покажет всему миру, что от нас никто не может укрыться. Британцам придется к нам прислушаться. Им придется отдать нам нашу страну. – Он оглядел американца. – А сколько получаешь ты?

Ловелл засмеялся.

– Много. Достаточно, чтобы больше этого не делать.

– Ранняя отставка?

– Типа того. Но на покой я не собираюсь.

– Почему нет?

Ловелл бросил быстрый взгляд на Бейли.

– Потому что мне это нравится. Я ловлю кайф от предвкушения, планирования и нажатия на спусковой крючок. Это то, что я умею делать, и делать хорошо.

– Вот эта дорога, – произнес Бейли, показывая вперед. – По ней шесть миль, потом поворот налево.

Ловелл кивнул.

– А Мэри? Что ей нужно?

– Британцы убили ее мужа, а протестанты – ее брата. И она верит в объединенную Ирландию. Этого тебе никогда не понять. Ты не знаешь, что значит быть гражданином второго сорта в собственной стране. Быть католиком в Северной Ирландии, – это все равно что… – Он попытался подобрать аналогию. – Не знаю, по-моему, это как быть черным на вашем Юге, где белые постоянно унижают черных и отовсюду их гонят.

– А убийство этого человека все изменит? – Он отбил по рулю барабанную дробь.

– Возможно, – ответил Бейли.

– Я так не думаю. Я не думаю, что вообще хоть что-нибудь изменится. – Ловелл усмехнулся. – Но тогда за что мне, черт возьми, платят, верно?

– Верно, – сказал Бейли.

Остаток пути они ехали молча, за исключением тех случаев, когда Бейли указывал Ловеллу дорогу. Вскоре показался ангар.

– Ого, вблизи он кажется огромным, – произнес Ловелл. – Похож на гигантского белого кита. – Он смотрел на дирижабль, притянутый веревками к земле слева от ангара. Конструкция имела в длину более сотни футов, а по бокам ее красовались эмблемы какой-то японской электронной компании. Под наполненным газом аэростатом висела белая гондола с окнами по всему периметру и двумя винтами на корме.

Ловелл поставил машину возле ангара и, пока Бейли вылезал, успел вынуть свою сумку из багажника. Навстречу им вышел Патрик Фаррелл. На нем были черные брюки и такая же белая рубашка с короткими рукавами, что и на них. Фаррелл пожал руку Бейли, после чего ирландец представил его Ловеллу. Пожимая руку, Фаррелл бросил хищный взгляд на тело Ловелла, но Бейли предупреждающе посмотрел на него.

– Мы готовы лететь? – спросил Бейли.

– А как же, – ответил Фаррелл. – Лазерный прицел в мешке под моим сиденьем. Еще будут два человека из обслуживающего персонала, кинооператор и его ассистент. Оператор, скажу я вам, здоровенный боров. Пошли, я вас представлю.

Трое мужчин направились к гондоле дирижабля. Четверо механиков в синих комбинезонах готовы были оказать помощь на старте. В гондоле было две двери, по одной с каждой стороны, и на обеих красовались эмблемы авиакомпании. К одной из дверей была приставлена алюминиевая лестница, и Фаррелл встал возле нее, чтобы помочь Бейли и Ловеллу подняться на борт. Ловелл поставил свою сумку за креслом пилота и кивнул в знак приветствия кинооператору с ассистентом. Как и предупреждал Фаррелл, оператор оказался массивным мужичиной с дикой рыжеватой бородой и волосатыми руками. Менее всего можно было предположить, что его пошлют на съемку в дирижабль. Как бы в противовес его тучности, ассистент был молодым и тщедушным – едва ли пяти футов и шести дюймов роста, с гибким телом балетного танцора. Оба копошились возле своей аппаратуры.

Бейли залез в кресло второго пилота и осмотрел панель управления. Она очень походила на приборную панель обычного самолета: индикаторы тангажа и курса, компас, индикатор скорости полета и вертикальной скорости, альтиметр, индикатор скольжения и поворота, индикаторы мощности моторов и магнитный компас. Кроме того, дирижабль был оснащен аппаратурой дистанционного контроля, радиомаяком и дорогой наземно-спутниковой системой, позволяющей абсолютно точно определять координаты. Было еще и дополнительное устройство, подключенное к датчику внизу гондолы, показывающее скорость и направление ветра при зависании в воздухе.

Органы управления также были аналогичны тем, что используются в самолетах с фиксированным крылом, и, несмотря на разницу в двигательных системах, состояли из рулевых педалей на полу и рычагов дроссельных заслонок между сиденьями. Однако вместо рулевых колонок между сиденьями пилотов находилось единственное рулевое колесо, расположенное справа от первого пилота под прямым углом к сиденью. Скорость набора высоты у дирижабля значительно меньше, чем у обычного самолета. Бейли это знал, поэтому не требовалось вводить постоянные поправки, которые необходимы для удержания маленького самолета на прямом, ровном курсе. Мягкая рука оперлась о его плечо, и Фаррелл уселся в кресло первого пилота. Ловелл занял третье сиденье, стоявшее под углом к первым двум, и на ощупь поискал пристяжные ремни. Обернувшись через плечо, Фаррелл попросил оператора с ассистентом занять свои места и пристегнуться, чтобы можно было взлетать, затем надел шлемофон, Бейли сделал то же самое.

Фаррелл сунул в руки Бейли ламинированный пластиком лист контрольных проверок, который ирландец просмотрел, пока первый пилот оценивающе прошелся взглядом по индикаторам и рукояткам, запуская два хвостовых двигателя и определяя правильность показаний приборов. Удовлетворенный, он махнул механикам большим пальцем вверх, и они отцепили удерживающие веревки. Дирижабль поднимался медленно, почти вертикально, но с удивительно сильной вибрацией. Это похоже не на вертолет, думал Бейли, а скорее на глиссер, который набирает обороты, вызывая дрожь в груди.

Фаррелл увеличил мощность двигателей и повернул рулевое колесо на себя. Дирижабль задрал нос вверх, и Бейли почувствовал, как его вдавило в кресло. В наушниках раздался голос Фаррелла.

– Все о'кей? – поинтересовался он.

– Ужасно, – ответил Бейли.

– Как насчет того, чтобы взять на себя управление, пока я буду говорить с балтиморской диспетчерской? – спросил он. – Подними его до пяти тысяч футов, а потом выровняй.

Ловелл сидел позади Бейли, сложив руки на коленях. Заметив, что ассистент оператора смотрит на него, Ловелл улыбнулся и подмигнул ему.

Карлос улыбнулся девушке за столом регистратора и расписался за кредитную карточку.

– Благодарю, мистер Шаррард, – сказала девушка, вручая ему ключ. – Ваша комната на седьмом этаже. Надеюсь, вам понравится у нас в «Холидей Инн».

– Я в этом просто уверен, – ответил Карлос, поднимая чемодан и сумку.

– Вам помощь не требуется? – поинтересовалась девушка.

– О нет, мы с женой сами управимся, – сказал Карлос и прошел к лифту, где уже ждала Мэри Хеннесси в большой широкополой шляпе на свежевыкрашенных волосах, собранных в рыжий конский хвост. – Седьмой, – проговорил он. Они вышли из лифта и отыскали свою комнату в дальнем конце здания. Мэри посмотрела из окна на пожарную станцию и многоэтажный гараж, а Карлос в это время запихнул свой чемодан в гардероб и взял в руку дипломат.

– Готова? – спросил он.

Мэри обернулась и кивнула, после чего они вышли из комнаты и опять направились к лифту. На плече Мэри висела спортивная сумка, и она нервно похлопывала по ней. Подошел лифт, и они опустились на четвертый этаж. Посредине коридора стояла тележка с горкой чистых простыней, полотенец и туалетных принадлежностей, а когда они проходили мимо открытой двери номера, то заметили чернокожую горничную, заправляющую постель. Мэри остановилась и посмотрела на цифры на двери.

– Здесь, – сказала она.

Мэри постучала в дверь, но никто не ответил. Карлос кивнул и двинулся обратно по коридору к комнате, где трудилась горничная. Он тихонько постучал в открытую дверь и услышал доносящийся из ванной плеск воды. В дверях ванной показалась горничная, вытирающая руки о фартук.

– Мне очень жаль вас беспокоить, но мы с женой вышли из комнаты, забыв ключи, – вежливо произнес Карлос. – Не могли бы вы открыть ее своим ключом?

– Конечно, дорогой, – ответила она, одаривая его лучезарной улыбкой, демонстрирующей передний золотой зуб, и вразвалочку пошла по коридору, поигрывая ключом на цепочке. У двери горничная увидела Мэри и улыбнулась.

– Мне так неловко, – сказала та. – Я чувствую себя такой глупой.

– О, это постоянно случается, дорогая, – утешила ее горничная. Взглянув на номер, она нахмурилась. – А вы уверены, что не ошиблись комнатой? Мне казалось, здесь никто…

Слова ее были прерваны Карлосом, рукой зажавшим ей рот. Бросив дипломат, он другой рукой крепко держал горничную, чтобы не вырывалась. Она была крупной женщиной, но Карлос тоже был силен, поэтому он прогнулся назад и еще крепче зажал ей рот. Подошла Мэри, сняла с цепочки ключ, вставила его в замок, открыла дверь, а затем внесла в комнату дипломат, в то время как Карлос наполовину толкал, наполовину тащил туда же сопротивляющуюся горничную.

Когда Мэри закрыла дверь, Карлос бросил свою жертву на кровать, как ковбой, заваливающий на землю бычка. Горничная била ногами, а Карлос пытался обхватить левой рукой ее горло, но это оказалось непросто. Горничная дышала короткими рывками, глаза ее выкатились от страха, но она все еще была в сознании.

Мэри усмехнулась.

– Давай, Ильич, кончай ее.

Карлос все пытался схватить женщину за горло, но она судорожно мотала головой из стороны в сторону.

Мэри покачала головой и полезла в сумку. В руках ее появился Р228 с глушителем, и она, почти наугад, прицелилась в грудь горничной, водя оружием туда-сюда, чтобы не попасть в Карлоса. Пистолет издал глухой звук, одновременно ноги горничной дернулись, а на фартуке начало проступать кровавое пятно. Мэри выстрелила еще раз, для верности, и только тогда Карлос убрал руку со рта женщины.

– Спрячь тележку, – сказал он, и принялся заворачивать тело в ковер.

Мэри вышла в коридор и вернулась с тележкой. Карлос перекинул тело горничной через плечо и свалил его в ванную, затем туда же затолкал тележку и закрыл дверь. Подошел к окну и посмотрел на улицу. Менее чем в полумиле раскинулся бейсбольный стадион, насыпь подающего была отлично видна, а за ней стоял зевака.

– Пожалуйста, помоги мне подвинуть стол, – попросил Карлос, и вместе с Мэри они подтащили к окну туалетный столик.

Мэри посмотрела на часы.

– Скоро мне идти, Ильич.

Мэри раздумывала, прощаться или нет. Она знала, что Карлос не любит, когда ему желают удачи, а сказать: «До встречи на аэродроме», – было бы слишком банально. То, что они собирались сделать, было настолько грандиозно, что требовало достойных случая слов, но в голову ничего не шло. Мэри вдруг заметила, что Карлос смотрит на нее с улыбкой восхищения, и впервые в жизни ее охватило возбуждение от его взгляда.

Карлос подошел и заключил ее в свои мощные объятия, по силе напоминавшие скорее борцовскую хватку, чем знак нежной дружбы. Поцеловал ее в обе щеки, а затем отодвинул от себя, положив руки ей на плечи.

– У нас все получится, – сказал он. – Мы оба добьемся того, чего хотим. Того, что нам надо. – Он смотрел ей прямо в глаза, и она опустила голову, чувствуя себя маленьким ребенком в отцовских объятиях. Взяв ее за подбородок, он поднял голову Мэри вверх и мягко скомандовал: – Иди. И береги себя.

Когда она вышла, Карлос открыл дипломат и принялся собирать винтовку Лены. Внизу, на автостоянке, молодые люди с ярко-оранжевыми флажками указывали водителям дорогу к свободным местам, а тротуары заполнялись толпами бейсбольных болельщиков, болтающих и смеющихся по дороге на стадион.

Патрик Фаррелл включил спутниковую навигационную систему и прочитал на экране дисплея свои координаты, а Мэтью Бейли развернул дирижабль на север, в сторону Чесапикского залива. С высоты всего пятьсот футов они ясно могли различать волны, катящиеся по морской поверхности внизу. Бейли видел, как по волнам скользит яхта, а пожилой мужчина в белой водолазке одной рукой держит штурвал, а другой – банку с пивом.

Фаррелл переговорил с балтиморской диспетчерской и получил разрешение на вход в зону действия систем управления главного международного аэропорта.

– Возьми курс три-пять-пять, – сказал Фаррелл Бейли, – и мы пойдем над городом. Придется подняться повыше, поэтому набирай девятьсот футов, и тогда уж точно не встретим никаких препятствий.

Бейли кивнул, произвел корректировку курса и начал набирать высоту. Слева внизу, на расстоянии семи миль, он мог видеть обгорелый остов дома, в котором они останавливались, теперь он представлял из себя груду почерневших балок. Газоны вокруг дома были перепаханы колесами пожарных машин, давно уже покинувших это место. Справа виднелись симметричные пролеты моста и залив, по которому курсировали паромы.

Бейли быстро глянул через плечо. Оператор и ассистент готовили свою аппаратуру. Ассистент открыл люк в полу гондолы, где было оборудовано место для камеры, что давало возможность снимать прямо сверху.

– Идем точно по расписанию, – произнес Бейли. – По данным метеослужбы ветер меньше пяти узлов.

– Отлично, – заметил Ловелл.

Впереди он увидел небоскребы городского центра, искрящиеся в лучах послеполуденного солнца.

Коул Говард нашел Боба Санджера на втором ярусе главной трибуны, занятого проверкой мер безопасности при входе в ложу, за присутствие в которой своих представителей и клиентов корпорации платили бешеные деньги. Поскольку в одной из центральных лож должен был присутствовать президент и важные иностранные персоны, корпорациям была передана просьба заранее представить списки своих гостей, а каждый посетитель был обязан предъявить пригласительный билет и пройти проверку агентов Секретной службы. Директора по менеджменту одной из ведущих нефтяных компаний, пришедшего на стадион в сопровождении дамы, не являвшейся его женой, не пропустили в ложу, поскольку на нее не имелось соответствующего допуска, и представитель этой же нефтяной компании по связям с общественностью пытался убедить Санджера быть более снисходительным. Санджер терпеливо объяснил, что меры безопасности не могут изменяться ни при каких обстоятельствах, и если представитель будет продолжать настаивать на своем, его выпроводят со стадиона, а следующие двадцать четыре часа он проведет в камере.

Говард с большим изумлением наблюдал, как человек этот пулей вылетел вон, грозя, что будет жаловаться боссу Санджера.

– Ну и задница, – заметил Санджер, подходя к Говарду, Джокеру и Клутези. – Думаю, до него так и не дошло, что мой босс – президент Соединенных Штатов. О чем он думает? Что я поставлю его лакейские обязанности выше президентской безопасности? – На нем были форменные темные очки, и Говард вдруг понял, что впервые видит главу Секретной службы без его пенсне. Когда он не улыбался, черные очки придавали ему несколько зловещий вид. – Ну, как жилеты? – спросил Санджер.

– Отличные жилеты, – сказал Говард. – Когда прибывает президент?

Санджер посмотрел на часы.

– Через десять минут. Его вертолет приземлится в парке у стадиона. – Санджер сделал указующий жест рукой и Говард заметил, что в его правое ухо вставлен наушник. – Наши люди проводят президента и первую леди прямо к трибунам. Премьер-министра он будет приветствовать в ложе. После исполнения гимна премьер-министр спустится к насыпи и подаст первый мяч, а затем его проводят обратно в ложу. Его собственная охрана будет при нем, а вокруг – наши агенты.

Говард нахмурился и полез в карман за листками, которые дала ему Келли. Там ничего не говорилось о том, что премьер будет делать первую подачу. Это был досадный промах.

Санджер повернулся и посмотрел на всех троих.

– Ваши рации при вас? – Они кивнули. – О'кей, в эфире мы пользуемся кодовыми именами, чтобы не было путаницы. Пестрый дудочник – это президент.

– Пестрый дудочник? – переспросил Джокер. – Вы серьезно?

Санджер улыбнулся.

– Такое у него кодовое имя. Мы начали его использовать во время выборов, и, насколько я понимаю, менять его никто не собирается.

– А президент знает? – поинтересовался Говард.

– Разумеется, – ответил Санджер. – У него есть чувство юмора. А знаете, кем были Джордж и Барбара Буш? Матерым волком и Спокойствием. Немного претенциозно, да?

– Пожалуй, – согласился Говард.

– Так вот, кодовое имя премьер-министра – Краснобай. У «Бредовой конторы» скудная фантазия. – Санджер усмехнулся жаргонному словечку. – Так мои ребята называют аналитический отдел Службы, – пояснил он. – Главным агентом здесь будет Дейв Стедман, он прилетит вместе с президентской командой. Как только вертолет приземлится, вся ответственность переходит к Стедману, и именно его голос будет давать руководящие указания, которые вы услышите в эфире. А где вы намереваетесь пристроиться?

– Когда вертолет приземлится, мы будем на игровой площадке, – ответил Говард. – Затем проследуем за вами до гостевых трибун. Насколько я понимаю, наиболее уязвим проход от вертолета до трибуны?

– Как раз нет. От зданий он будет закрыт вертолетом, – сказал Санджер. – Самое уязвимое место – это ложа. – Он показал рукой на здания, выходящие окнами на стадион. – Наши люди расставлены на всех этажах, указанных Энди Кимом как потенциально опасные точки. Эд Малхолланд прислал в помощь сотню курсантов из Академии ФБР. Шестьдесят человек мы рассредоточили вокруг стадиона, и им же дали задание заодно следить за окнами зданий. – Сверху послышался рокот вертолетных турбин, и они, задрав головы, увидели в небе вертолеты, кружащие над стадионом. – Вон два «Хьюи» Национальной гвардии и полицейский поисковый вертолет. В гвардейских вертушках и на крышах самых высоких зданий мы посадили снайперов из балтиморского СВАТа. – Санджер обвел рукой стадион. – Привлекли почти сотню дополнительных секретных агентов и внедрили их в толпу зрителей.

Он указал на длинное кирпичное здание справа от стадиона, большинство окон которого смотрело прямо на стадион.

– Там у нас тоже сидят снайперы.

Джокер оглядел здание. Оно было настолько близко, что виднелись лица смотрящих в окна людей. Если там располагаются офисы, можно себе представить, сколько народу остается на сверхурочную работу по вечерам, когда на стадионе проходят игры. Бейсбольная площадка была видна находящимся в здании не хуже, чем тем, кто заплатил за вход.

– Хочу особо подчеркнуть, насколько важно, чтобы на вас всегда хорошо был заметен опознавательный знак, который мы вам выдали, – продолжил Санджер. – Желательно, чтобы ваши фэбээровские значки тоже были на виду. И ни в коем случае не делайте движений, которые могли бы интерпретироваться как угроза президенту. Сегодня все немного нервные.

Трое мужчин кивнули головами.

– О'кей, – произнес Санджер. – Я вас покидаю. Надо еще кое-что проверить до посадки президентского вертолета.

Он повернулся, чтобы идти, затем вдруг остановился, как будто неожиданно что-то вспомнив.

– Ах, да, – сказал он, – мы взяли сегодня утром Патрика Фаррелла. Он отрицает какое бы то ни было знакомство с Мэтью Бейли, но сейчас на него нажимают. Если ему что-то известно, его заставят говорить.

Санджер улыбнулся и ушел.

– А на хрена им темные очки? – спросил Джокер. – Чего ради их носят все агенты Секретной службы?

– Это придает им таинственности, – заметил Клутези. – Делает их выше других людей. Почти как ваш пиджак. – Он усмехнулся и вытер лоб носовым платком.

Жара стояла за восемьдесят градусов,[11] и воздух был насыщен влагой.

Говард улыбнулся.

– Дело не в таинственности, – сказал он. В наушниках раздавался голос Санджера, запрашивающего агентов, находящихся на крыше банка, об обстановке. – Они могут оглядывать толпу, и никто не узнает, на что или на кого они смотрят в данный момент. Без очков они смогли бы посмотреть в глаза лишь немногим людям, а в очках – проглядеть всю толпу. И если какой-нибудь психопат будет думать, что за ним все время наблюдают, он не станет делать глупостей. Однако все это теория. – Говард полез в карман пиджака и достал темные очки. Надел их и усмехнулся. – Если гора не идет к Магомету…

Джокер оглядел стадион. Он приложил бинокль к глазам и просканировал окружающий пейзаж от отелей «Марриотт» и «Холидей Инн» до крыш самых высоких зданий вдалеке. На одной он заметил двух человек в синей униформе с надписью СВАТ на груди, нанесенной белыми буквами через трафарет. У одного из них была винтовка с оптическим прицелом и синяя же кепка, повернутая козырьком назад.

– Четыре секунды, говорите? – спросил Джокер.

Говард посмотрел в свой бинокль.

– Это для снайпера, удаленного на две тысячи ярдов, – сказал он. – При выстреле с этих зданий полет пули займет менее секунды.

– Откуда же здесь можно сделать дальнобойный выстрел? – поинтересовался Джокер.

Говард показал пространство над городом.

– Оттуда, с высоты порядка четырехсот футов. Насколько я понимаю, это должно быть этажей в двадцать пять или больше здание, а, как вы видите, ничего подобного здесь нет.

Джокер кивнул и принялся рассматривать в свой мощный бинокль толпу.

– Вы действительно полагаете, что здесь может быть Мэри Хеннесси?

Говард пожал плечами.

– Возможно, – произнес он.

Мэтью Бейли посмотрел на альтиметр и увидел, что они по-прежнему на высоте девятьсот футов. Прямо под ними проплывали плоские крыши кирпичных жилых домов, усыпанные блоками воздушных кондиционеров. Бейли был удивлен, насколько просто оказалось управлять громоздким дирижаблем, стоило ему прислушаться к совету Фаррелла и рассматривать его скорее как лодку, чем как аэроплан. По-прежнему досаждала постоянная вибрация, но Бейли надеялся, что это не помешает Ловеллу, когда придет время стрелять.

– Можно начать снижение, самые высокие здания мы уже прошли, – сказал через шлемофон Фаррелл.

Бейли кивнул и слегка крутанул колесо управления. Нос дирижабля наклонился вниз, как у кита, собирающегося нырнуть в глубину. Фаррелл не спускал глаз с экрана спутниковой навигационной системы и параллельно следил за показаниями дальномера и радиокомпаса, пытаясь выверить позицию дирижабля, пока они не подлетели точно к тому месту, откуда Ловелл сделает свой выстрел с двух тысяч ярдов. Фаррелл обернулся и кивнул Ловеллу.

– Почти на месте, – прокричал он сквозь шум двух моторов. – Самое время.

Ловелл улыбнулся и полез в сумку. Вытащил оттуда маленький автоматический пистолет и выстрелил оператору в шею. Ассистент посмотрел вверх, открыв рот, и Ловелл пустил ему пулю в лоб. Кровь и мозги брызнули на стекло, а ассистент упал лицом на телекамеру, которую он готовил к съемке. Оператор держался ладонями за раненую шею, кровь хлестала у него между пальцами, а рот беззвучно открывался. Ловелл всадил вторую пулю ему в череп, и массивное тело оператора завалилось на бок, сотрясая всю гондолу. Ловелл поставил пистолет на предохранитель и убрал обратно в сумку. Использованные им патроны имели пониженный пороховой заряд, благодаря которому пули вылетали со сравнительно небольшой скоростью, ее было достаточно, чтобы убивать на близком расстоянии, и при этом пуля оставалась в теле и не пробивала стенку или окна гондолы.

Ловелл отстегнул ремень и перетащил трупы в дальний конец гондолы, чтобы они не мешали ему, затем встал на колени и распаковал свою винтовку.

Бейли тоже вылез из кресла, но следя за тем, чтобы не разъединилась шлемофонная связь. Из-под сиденья Фаррелла он вытащил синюю нейлоновую сумку. В ней лежало лазерное устройство наведения, обычно применяемое охотниками, оно было укреплено на металлической раме и снабжено телескопическим прицелом. Бейли перенес устройство к отверстию в полу гондолы, где телевизионщики собирались установить свою камеру. Отпихнув их аппаратуру в сторону, Бейли поставил его на платформу и прикрутил четырьмя болтами.

Мэри Хеннесси предъявила билет седовласому контролеру на входе и прошла через турникет, стараясь не стукнуть сумкой о хромированные поручни. Стадион был полон болельщиков, большинство из которых были одеты в разноцветные тенниски и шорты, а черные с оранжевым цвета «Иволг» пестрели буквально везде. Толпа гудела, и до Мэри долетали хорошо аргументированные споры о достоинствах игроков, команд, сумеет или нет премьер-министр добить со своей подачи до принимающего.

Она шла вдоль прилавков с едой, где продавцы в рубашках с короткими рукавами торговали огромными солеными кренделями и хот-догами, а воздух был пропитан густым ароматом жареного картофеля и лука. Туалеты были справа. Келли Армстронг стояла у входа, одетая в бледно-голубой жакет поверх белого платья. Она не подала вида, что узнала Мэри, но проследовала за ней в туалет. Большинство кабинок были пусты, и Мэри зашла в самую дальнюю от входа. Поставив сумку на унитаз, она разделась, достала оранжевую с черным форму контролера, натянула черные бриджи, пристегнув их оранжевыми подтяжками, надела рубашку, жилет и оранжевую кепочку с блестящим черным козырьком. Рацию и кобуру она пристегнула к поясу, затем достала косметичку и проверила в маленьком зеркальце свой внешний вид. Оторвала кусок туалетной бумаги и стерла им помаду с губ. Порывшись в сумке и достав очки с двойными линзами, надела их. Очки в сочетании с отсутствием косметики делали ее гораздо старше. Кивнув своему отражению, она свернула прежнюю одежду и запихнула ее в сумку.

Мэри выскользнула из кабинки и затолкала сумку на самое дно мусорного ящика, стоявшего возле раковин. Напоследок еще раз погляделась в тусклое туалетное зеркало и пошла следом за Келли, чтобы смешаться с толпой. На выходе она услыхала, как агент ФБР шепнула ей «Удачи!».

Лу Шолен открыл окно конторы и встал сбоку, оглядывая издалека бейсбольный стадион. Машины на улице двигались вплотную, бампер к бамперу, поскольку конторские служащие спешили поскорее разъехаться по своим пригородам. За шоссе располагались припортовые магазинчики, а за ними – порт, полный маленьких лодок. Шолен вставил в ухо динамик рации и включил питание. Рацию он прикрепил сзади к поясу, поднял свой «хорсткамп» и присел на колено сбоку от стола. На стол он положил конторский гроссбух, на него ствол винтовки и припал глазом к окуляру. Нашел окуляром насыпь подающего, затем слегка сдвинул винтовку влево, чтобы в перекрестье оказалась грудь какого-то мужчины в сером костюме и темных очках.

Шолен проверил плавность хода спускового крючка, затем убрал с него палец и положил винтовку на бок. Посмотрел на свои массивные водонепроницаемые часы из нержавеющей стали и встал на ноги. Возбуждение, охватившее его, было почти сексуальным, и он несколько раз глубоко вздохнул. Высоко в небе над стадионом появился большой зеленый президентский вертолет. Шолен поднял винтовку и сфокусировал прицел на вертолете, пока тот описывал круг над стадионом, затем нацедил ее туда, где, как он знал, располагались баки с горючим. Один выстрел – и вертолет рухнул бы, объятый пламенем, унося с собой самого главного человека в Америке. Шолен улыбнулся. Конечно, это стоило таких денег, но пять миллионов долларов ему платили совсем за другое. Он положил винтовку обратно на стол и стал наблюдать, как вертолет мигает посадочными огнями.

– Невероятно, да? – произнес Коул Говард, не отрывая глаз от бинокля и следя за тем, как дверца президентского вертолета приоткрылась и вывалилась наружу, образовав трап.

– Просто непостижимо, как такая раскоряка может летать, – заметил Клутези.

Оба агента ФБР покинули главную трибуну и вместе с Джокером спустились вниз, к игровому полю, чтобы находиться поблизости от президента, когда тот спустится на землю. Джокер стоял спиной к вертолету, обозревая толпу в поисках знакомых лиц.

Пока Говард разглядывал вертолет, два агента Секретной службы спустились по трапу под неистовые аплодисменты зрителей. Другие агенты окружили вертолет, поводя головами из стороны в сторону и не снимая рук со спрятанных пистолетов. В ухе Говарда щелкнуло радио, и он узнал голос Санджера, запрашивающего оперативную обстановку у людей, стоящих возле туннеля, ведущего на трибуну, через который пойдет президент. Вертолет приземлился возле самого туннеля и прикрывал президента со стороны зданий, выходящих окнами на стадион.

В ухе Говарда чей-то голос сообщил, что Пестрый дудочник идет к дверям вертолета. На верхней ступеньке трапа показался президент и помахал толпе. Говард услышал, как какой-то агент сообщил, что видит мужчину, опускающего руку в карман пиджака. Трое в черных костюмах тут же окружили этого человека. Оказалось, что он полез в карман за фотокамерой. Даже если президент и заметил эту маленькую суматоху, то не подал вида. Он сошел вниз по трапу, махая правой рукой, а левой держась за поручень. Едва нога его коснулась земли, как вокруг сгрудилось полдюжины телохранителей Секретной службы, и они все вместе направились к туннелю, походя на странное четырнадцатиногое существо. Только когда президент с охраной скрылись в туннеле, появилась первая леди, также в сопровождении еще нескольких агентов Секретной службы. Она последовала примеру своего мужа и, прежде чем спуститься с трапа, помахала рукой. Вторая группа агентов взяла ее в кольцо и протолкнула в туннель.

Толпа закричала, а лопасти президентского вертолета начали ускорять вращение под нарастающий вой его мощных турбин. Гигантская винтокрылая машина оторвалась от земли, медленно развернулась в воздухе и устремилась в небо. Она поднялась над трибунами в лучах мощных прожекторов, которые горели вовсю, несмотря на то, что дневного света было еще предостаточно.

– Пойдем, – произнес Говард и повел Клутези с Джокером к входу в туннель. Джокер шел подскакивая, чтобы не отстать от стремительно передвигающегося агента ФБР. – Санджер говорит, что у нас есть допуск в ложу, но он хотел бы, чтобы мы соблюдали дистанцию.

– Трибуна закрытая, поэтому вряд ли снайпер попытается стрелять в него через стекло, не так ли? – спросил Джокер. – Оно изменит полет любой пули.

Двое секретных агентов, заложив руки за борта пиджаков, преградили дорогу Говарду, Клутези и Джокеру, пока не увидели их опознавательные значки, после чего отошли в сторону, лица их при этом не выражали никаких эмоций.

– Да, это в случае, если бы был только один снайпер, – отозвался Говард. – Но мы имеем дело с тремя. Вполне возможно, что первым выстрелом они разобьют стекло, а вторым и третьим – попытаются убить.

Они подошли к ложе как раз вовремя, чтобы увидеть, как президент пожимает руку премьер-министру. Оба говорили и улыбались, хотя Говарду показалось, что президента разбирает скука и он лишь изображает оживление. Первая леди присоединилась к ним и начала что-то убежденно говорить премьеру. На некотором расстоянии от важных персон стоял Санджер, медленно поворачивая голову из стороны в сторону.

– Ваш премьер увлекается спортом? – спросил Говард Джокера почти шепотом.

– В основном крокетом, – ответил Джокер. – Еще посещает иногда футбольные матчи.

– Я не вижу здесь его жены, – заметил Говард.

– Она не слишком занята государственными делами. Совсем не так, как ваша первая леди.

Говард усмехнулся.

– Да, я вас понимаю. По-моему, мы проголосовали сразу за двоих, даже не заметив этого.

Агенты Секретной службы непрерывно сновали вокруг президента и его гостей и все время были начеку, даже когда вокруг не было посторонних на расстоянии пятидесяти футов. Были там и другие представители безопасности – группа телохранителей премьер-министра. Они казались меньше ростом и не такими крепкими, как американские агенты, а также хуже экипированными. Американцы были в дорогих, безупречно сшитых костюмах, ослепительно-белых рубашках и аккуратно завязанных галстуках. Англичане тоже носили костюмы, но явно сшитые не по мерке, а туфли их были поношены и покрыты пылью. Тем не менее, одна общая черта с американскими коллегами у них была – холодный наблюдающий взгляд. Но в то время как американцы прятали глаза под темными очками, англичане смотрели на мир в открытую, и Говард, стоя возле дверей с Клутези и Джокером, не раз встречался с ними взглядом.

– Эти парни из спецназа? – спросил Джокера Клутези.

Джокер пригляделся к охранникам премьера и усмехнулся.

– Ни в коем разе. Это полицейские, а не солдаты.

В наушнике Говард услышал голос агента, очевидно Дейва Стедмана, запрашивающего обстановку у агентов вокруг стадиона. Президент показал на насыпь у места подающего, и премьер-министр криво усмехнулся. Первая леди что-то сказала ему и для убедительности положила руку на его плечо. Все трое засмеялись.

– Премьер совсем не выглядит счастливым, – прошептал Говард.

Джокер пожал плечами и тихо произнес.

– У него дома полно проблем. А как они будут уезжать? На вертолете?

Говард покачал головой.

– С мотокортежем.

– Но ведь это рискованно?

– Они лишь доедут до национального аквариума, это меньше чем в миле отсюда. Санджер говорит, первым от главного входа отъедет обманный мотокортеж. Настоящий – десятью минутами позже от заднего выхода. У них будет бронированный «роллс-ройс» из британского посольства в Вашингтоне. При таких мерах безопасности Санджер чувствует себя на седьмом небе.

Джокер кивнул и выглянул из окна гостевой трибуны. Агенты Секретной службы подтягивались к игровой площадке.

– Я, пожалуй, спущусь и еще раз проверю все на земле, – сказал он. – Вы не против?

– Разумеется, – ответил Говард. – Только помните, что сказал Санджер – никаких резких движений, о'кей? – Говард проводил Джокера взглядом.

– Это не твоя подруга? – спросил Клутези, хлопая Говарда по плечу.

У Говарда все опустилось внутри, когда он узнал Келли Армстронг.

– Какого черта она здесь делает? – еле слышно пробормотал он.

Келли подошла и поздоровалась с Клутези и Говардом.

– Я не ожидала вас здесь встретить, – обратилась она к Говарду.

– Я как раз собирался сказать то же самое, – ответил он.

– Мне нужно было поговорить с англичанами относительно мер безопасности, – сказала она. – А почему вы здесь? Мне казалось, Кимы просчитали весь стадион.

– Они это сделали, но мы решили поместить возле президента Креймера на случай, если он кого-нибудь узнает.

– Какого Креймера? – спросила Келли, хмурясь.

– Англичанина, которого мы нашли в доме.

– Это же О'Брайен.

– Его настоящее имя Креймер. Он работает на САС.

У Келли был обескураженный вид.

– Почему вы мне не сказали? – спросила она.

– Мы сами узнали лишь недавно, – ответил Говард.

– Но поставить меня в известность, что вы будете здесь, вы были обязаны.

– Не вижу почему. У вас своя работа, у меня своя.

– Но, если вы полагаете, что покушение произойдет здесь, я должна об этом знать.

Говард тяжело вздохнул.

– Как я уже говорил, мы просто хотим, чтобы Креймер присутствовал здесь с целью кого-нибудь опознать. Он будет возле президента несколько ближайших дней, пока мы ищем снайперов.

– Когда вы наконец перестанете все скрывать от меня? – прошипела Келли. – Вы намеренно хотите сделать из меня дуру.

– О чем вы говорите?

– Вы прекрасно знаете о чем, – взбеленилась она. – С самого начала вы старались отстранить меня от этого расследования.

В их сторону начали поворачиваться головы зрителей, чтобы послушать, о чем спор. Клутези наблюдал за обоими, задумчиво поскребывая подбородок.

– Это неправда, Келли, – ответил Говард. – А кроме того, здесь не место для подобных разговоров.

– А где место? В кабаке? Я слышала, вам работается лучше только после нескольких стаканов.

– Это не тема для обсуждения, – тихо произнес Говард.

– Да ну? Кто был пьяницей, тот им и останется, – отрезала она. – Нам всем прекрасно известно, что, если бы не ваш тесть, вас и близко к Бюро не подпустили бы. – Какое-то мгновение казалось, что она сейчас залепит ему пощечину, но тут она развернулась на каблуках и отошла.

Говард почувствовал, как колотится его сердце, и с трудом сдержал ярость.

– Интересно, какая муха ее укусила? – задумчиво проговорил Клутези.

– Она просто злобная сучка, – ответил Говард.

– Не думаю, – покачал головой Клутези. – По-моему, за этим стоит что-то другое.

Через открытое окно гостиничного номера Карлосу было видно, как вертолет поднялся в воздух и, словно гигантское насекомое, полетел прочь. Сцепив пальцы в замок, Карлос хрустнул косточками. Издалека донеслись первые аккорды «Звездного знамени», эхом резонирующие вокруг стадиона. Он проверил, закреплен ли микрофон на воротнике рубашки и хорошо ли сидит наушник, после чего перенес на туалетный столик телевизор. Взяв с кровати подушку, положил ее поверх телевизора, затем подтянул стул и сел. Телевизор послужит прекрасной опорой для руки, держащей винтовку, а подушка добавит устойчивости и поможет самортизировать отдачу. Рядом с телевизором Карлос положил Р228 с глушителем.

На столе рядком лежали три блестящих медных патрона. Он поднял один и покрутил гладкую гильзу меж пальцев.

– Этот за тебя, Лена, – прошептал он.

Поцеловал патрон и опустил его в патронник. Первым выстрелом – разбить стекло, второй – в грудь президента. Если будет время, то и третий. Свершится величайшее дело в его жизни: убийство президента Соединенных Штатов Америки. Возможно, ответственность ляжет на ИРА, но оплата пойдет ему. Сердце бешено стучало, и Карлос сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы. Необходимо выкинуть из головы все мысли и сосредоточиться на мишени – не на человеке. Издалека донесся низкий гортанный голос, начавший петь национальный гимн.

Патрик Фаррелл изучил показания приборов, слегка развернул нос дирижабля влево и посмотрел на альтиметр. Они находились на высоте четырехсот футов, и Фаррелл пытался установить аппарат точно в нужное положение. Первичные данные он снимал с дальномера, радиокомпаса и спутниковой навигационной системы, но окончательную установку необходимо было произвести визуально, пользуясь лазерным прицелом Бейли. Во время подготовки они ориентировались на точку пересечения аллеи и дороги, располагавшуюся ровно в двух тысячах ярдов от места подающего. Если разместить дирижабль точно над пересечением, это будет лучшей позицией для выстрела Ловелла. Фаррелл потихоньку, толчками провел дирижабль над школой, делая едва заметные корректировки рулем и педалями. Как только он установит дирижабль в воздухе над нужной точкой и при помощи двух моторов стабилизирует его, можно будет с помощью компьютера просчитать направление и скорость ветра, а потом сообщить эти данные снайперам, чтобы те сделали соответствующие поправки.

– Мы почти на месте, – передал Фаррелл через шлемофон. – Переключаю рацию на главную частоту.

Бейли оглянулся через плечо и кивнул, когда Фаррелл перестроился на частоту, используемую снайперами. Ловелл присел на колено у одного из окон, припав глазом к окуляру. Он был неподвижен, словно каменная статуя, и Бейли едва различал, как колышется при дыхании его грудь. Позади Ловелла из двух трупов постепенно натекала лужа крови. Он приложил глаз к телескопическому прицелу. Далеко внизу виднелось маленькое красное пятно от луча лазера, танцующее на крыше черного «кадиллака». Аллея проходила левее пятна, поэтому Бейли начал выкрикивать Фарреллу указания, медленно подводя его к точному месту, с которого Ловелл произведет выстрел.

Марта Эдберг стиснул пальцы и с ненавистью посмотрел на телемонитор. Картинка на нем дергалась во все стороны, словно человек, управлявший камерой, страдал болезнью Паркинсона.

– Уэнди, – процедил он, скрежеща зубами, – тебе не составит труда передать Лонни, чтобы он взял себя в руки? Скажи ему, что, если он не даст мне устойчивый кадр, я сам приду и придушу его вот этими руками.

Помощница Эдберга что-то тихо произнесла в микрофон, и картинка на мониторе установилась.

– Спасибо, – поблагодарил ее Эдберг.

На главном экране певец в ковбойской шляпе изо всей мочи драл глотку, исполняя «Звездное знамя», а изображение было настолько четким, что Эдберг видел слезинки, выступающие на его глазах.

– Уэнди, дай-ка мне крупным планом знамя, а потом наложи на него певца, – распорядился он.

Ассистентка быстро передала команду одному из операторов, и на мониторе моментально возникло изображение звездно-полосатого полотнища. Уэнди подвинула один из ползунковых регуляторов и медленно вывела флаг на главный экран, чтобы он, словно призрак, заколыхался позади певца.

– Хорошо, – одобрительно произнес Эдберг.

На телефоне перед Уэнди загорелась лампочка, и она сняла трубку. Послушав какое-то время, протянула трубку Эдбергу.

– Это парень из Секретной службы, он хочет знать, почему до сих пор нет картинки с дирижабля.

Эдберг посмотрел на десятый монитор. Экран все еще был пуст.

– Передай ему, что я тоже хотел бы это знать, – произнес Эдберг. – Скажи еще, что у нас нет связи с дирижаблем, поэтому мы предполагаем, что у них технические неполадки.

Уэнди передала послание, после чего прикрыла микрофон ладонью.

– Он заявляет, что хочет говорить лично с тобой, Марта.

Эдберг бешеным взглядом посмотрел на нее.

– Объясни этому Дику Трейси, что мы как раз сейчас ведем трансляцию изображения, которое смотрят миллионы телезрителей, и что я позвоню ему как только будет время. А сейчас я занят.

Многострадальная ассистентка кивнула. Эдберг впился глазами в ряды мониторов. Картинка опять плавала. Эдберг обхватил голову руками.

Пока президент и первая леди перекидывались словами с премьер-министром, Коул Говард и Дон Клутези перешли к дальней стене ложи. При первых же звуках национального гимна все встали по стойке смирно и устремили взоры на игровую площадку, зная, что сейчас их могут запечатлеть на фото, а потом напечатать во всех газетах или поймать камерой и показать по телевидению. Каждый имел подобающий моменту серьезный вид, за исключением агентов Секретной службы, которые продолжали бродить по закрепленным за ними местам. Боб Санджер стоял в двух шагах позади президента. Через наушник Говард слышал рапорты об обстановке по всему стадиону.

Говард увидел, как Джокер вышел из туннеля и замер на самом краю игровой площадки, словно до него только сейчас дошло, что весь стадион стоит столбом вне зависимости от своих симпатий. Его пестрый, бросающийся в глаза пиджак заставил Говарда улыбнуться. Он посмотрел на Клутези, который тоже улыбался. Клутези пожал плечами, и Говард укоризненно покачал головой. Тут он увидел в руке Джокера банку «будвайзера» и чуть не зарычал.

Говард оглядел президентскую свиту. Телохранители премьер-министра выглядели гораздо более расслабленно, чем их американские коллеги. Интересно, подумал Говард, когда им приходилось в последний раз иметь дело с попыткой покушения. Он припомнил, как смертники из ИРА совершили налет на Даунинг-стрит, 10 и устроили взрыв в отеле во время съезда Консервативной партии, но покушения со стрельбой в Британии, похоже, происходят не часто. Возможно, это связано с тем, что владение огнестрельным оружием в этой стране запрещено, или с тем, что население испытывает к своим правителям большее уважение, чем американцы к своему президенту. По телевизору Говард видел, как английские политики и члены британской королевской семьи запросто проходят через людскую толпу с минимальной охраной. На спортивных мероприятиях они, как правило, тоже гораздо ближе к народу, чем когда-либо был президент, и даже ближе, чем держатся кинозвезды к толпе обожающих их поклонников.

Поглядев на место подающего, Говард нахмурился. Он достал телефон сотовой связи и прошептал Клутези, что идет в переход. Когда заиграли гимн, Клутези встал, прижав руку к сердцу.

Говард кивнул двум агентам Секретной службы, охранявшим коридор, и отошел от них настолько, чтобы они не смогли его подслушать. Он набрал номер Энди Кима в Белом доме, и с третьего звонка подошла Бонни Ким. Услышав голос Говарда, она удивилась и даже обрадовалась. Он спросил, на месте ли ее муж, и Бонни передала ему трубку.

– Энди, сделайте для меня доброе дело, – произнес Говард, – Я хочу попросить вас ввести в компьютер данные балтиморского стадиона и сказать, что получится, если мишень будет стоять в кругу подающего.

– Но разве президент не в ложе? – сердито проворчал Энди.

– Да, но только что выяснилось, что британский премьер будет делать первый удар, стоя на площадке. Сделайте это для меня, хорошо?

– Конечно, Коул, конечно. Келли Армстронг передала мне копию расписания визита премьер-министра, но там ни слова не было о том, что он выйдет на поле, иначе я давно бы сделал это. Это займет несколько минут. Хотите, я вам перезвоню?

– Нет, я подожду. – Говард услышал, что гимн подходит к концу, затем в наушнике раздался приказ Секретной службе готовиться к сопровождению премьер-министра и первой леди вниз, на поле, где менеджер команды «Иволги» вручит им мяч. – И поскорее, Энди, пожалуйста.

Патрик Фаррелл посмотрел вниз, чуть-чуть изменил скорость и развернул нос дирижабля против ветра. В результате маневра произошло боковое смещение, после которого он попытался поравняться с углом аллеи и шоссе, следуя коротким указаниям Бейли.

– Еще немного влево, так, хорошо, – командовал Бейли. – Еще шесть футов. – По земле под дирижаблем красное пятно неумолимо двигалось в сторону аллеи. Бейли поднял голову и увидел Ловелла, прижавшегося щекой к прикладу винтовки. Бейли еще раз глянул вниз через окуляр. Красное пятно медленно перемещалось вдоль тротуара.

Фаррелл уменьшил обороты двигателей. Индикатор спутниковой системы уже некоторое время не менял своих показаний, что лишь подтверждало точность производимых Фарреллом маневров. Остальное делалось по командам Бейли.

– Есть, тютелька в тютельку, – произнес наконец Бейли. Фаррелл отер лоб тыльной стороной ладони, и напряжение ушло. Сверху пилоту было видно, как агенты Секретной службы стягиваются к месту подающего.

Джокер сделал большой глоток из банки «Будвайзера». На его вкус пиво было слишком теплым, но алкоголь сейчас требовался его организму больше, чем свежесть. Один из агентов Секретной службы пялился на него во все глаза, как будто хотел что-то сказать, но Джокер показал пальцем на значок, болтавшийся у него на шее. Осушив банку, он кинул ее себе за спину. Толпа взревела и захлопала, как только отзвучали последние звуки гимна. Беспокойный голос в ухе сообщил, что Краснобай вышел из ложи. Агенты вокруг места подающего заметно напряглись.

Джокер приложил бинокль к глазам и принялся обозревать толпу. Он так хотел поймать Мэри Хеннесси, что едва ли не ощущал это желание на вкус. Джокер поднял бинокль повыше и сморщился, поскольку это потребовало напряжения раненого плеча. Было жарко, и бронежилет доставлял сплошные мучения. Джокер подумал, не снять ли его, поскольку тот прикрывал лишь верхнюю часть тела. Он сомневался, стоит ли столь ограниченная защита тех мук, которые приходится ради нее терпеть.

Коул Говард держал телефон прижатым к уху. Постоянные сообщения Секретной службы раздражали, но он знал, что они необходимы, и поэтому не вынимал наушник. Говард услышал, как Боб Санджер предупредил, что Краснобай покидает ложу, и прижался к стене коридора, чтобы не мешать, когда вся процессия по одному будет проходить к эскалатору.

Двое агентов вышли из ложи, оглядели пространство сверху донизу и направились в его сторону. Показались еще два агента, а затем Говард увидел премьер-министра и первую леди. Премьер медленно шел, на полшага позади первой леди, и лицо его-было озабоченно нахмурено, словно он страшился предстоящей первой подачи. Говард хотел бы ему сказать, что право первой подачи – это такая честь, за которую готово умереть большинство бейсбольных болельщиков. Премьер-министр глянул на него, и Говард улыбнулся, пытаясь хоть как-то подбодрить его, но улыбка агента ФБР не была замечена, и лицо премьера сохранило выражение каменной маски. Говард почувствовал, что выглядит глупо, стоя здесь с бессмысленной улыбкой, поэтому быстро скроил серьезную мину, делая вид, будто он нетерпеливо выискивает что-то глазами.

– Коул, вы слушаете? – Это к телефону подошел Энди.

– Да, Энди.

– Я сделал грубый расчет, но полагаю, что, если они собираются взять на мушку место подающего, то в ближайших к стадиону зданиях – отелях «Марриотт», «Холидей Инн» и конторском здании надо опуститься на два этажа ниже. В зданиях, удаленных на милю и более, – на четыре этажа. Я чем-нибудь помог?

– Да, спасибо, Энди. Еще одно – перенос цели на место подающего повлиял как-нибудь на дальнобойный выстрел?

– Боюсь, что нет, Коул. По-прежнему вблизи этой позиции нет ничего похожего.

– О'кей, благодарю. Я должен идти, позвоню позже.

Говард выключил телефон и вернулся в ложу. Стоявший возле двери Санджер повернул голову в сторону Говарда и спросил:

– Все в порядке? Смотрю, ты спустил англичанина с поводка. Тебе известно, что он пьет?

– Ваши люди расставлены по всем зданиям, выходящим окнами на стадион, ведь так? – произнес Говард, не обращая внимание на камешек в огород Креймера.

– Разумеется, сначала мы обследовали их целиком, а теперь наши люди находятся на этажах, рекомендованных Кимом, – ответил Санджер и нахмурился. – Есть проблема?

– Не проблема, скорее подозрение. Что, если мишень не президент, а премьер-министр?

– Мы дали Киму описание всех деталей церемонии, – сказал Санджер. – Они все время вместе, поэтому не было смысла… – Тут он понял. – За исключением места подающего!

Говард кивнул.

– Ким говорит, он не знал, что премьер будет на поле. Он полагал, что на стадионе президент и премьер все время будут вместе. Получается разница в два этажа для зданий в радиусе полумили, четыре – на удалении свыше мили…

Санджер рукой сделал знак Говарду замолчать, поднес рацию ко рту и начал вызывать агентов, отдавая распоряжения быстро и требовательно.

Джокер опустил бинокль и вытер лоб рукавом пиджака. Пот градом катился по его лицу, а верхняя часть тела просто плавилась под бронежилетом. Нестерпимо хотелось еще пива.

– Краснобай в туннеле, – произнес голос в его ухе, и он инстинктивно повернулся ко входу, где в ожидании стояли английские телохранители. Порыв ветра приподнял полу пиджака одного из них, и Джокер увидел висящий сзади на шнуре в области поясницы пистолет «Хеклер-Кох МР5К». Джокер смог рассмотреть его. Эта модель с укороченным стволом представляла собой вариант пистолета-пулемета, которым он пользовался, служа в САС. Ветер опустил полу на место, вновь скрыв оружие. Джокер еще раз вытер лоб и опять приставил бинокль к глазам, разглядывая трибуны. Он видел родителей с детьми, молодые парочки, стариков и подростков, причем почти все они были одеты в рубашки или кепки с птичкой – эмблемой «Иволг». Большинство ели или пили, а официанты бегали вверх и вниз по проходам, продавая пиво, кукурузные хлопья, гамбургеры и прохладительные напитки.

Все зрители на стадионе сидели, а организовано все было гораздо лучше, чем Джокеру доводилось когда-либо видеть в Великобритании. Он вспомнил футбольные матчи «Селтик» – «Рейнджерс» в Глазго, где накал страстей на поле непременно перерастал в битву на трибунах. Враждебность зрителей подхлестывалась тем, что за «Селтик» болели католики, а за «Рейнджерс» – протестанты, и колкости сыпались направо и налево, имея к религии такое же отношение, как и к футболу. По сравнению с этим бейсбольный стадион был похож на оперную сцену.

В поле зрения Джокера промелькнула и тут же исчезла женщина-контролер, но что-то заставило волосы у него на загривке встать дыбом, и он повел биноклем назад, силясь вновь ее отыскать. Нашел. Рыжие волосы, очки на носу, одежда, напоминающая униформу, но это была Мэри Хеннесси, сомнений у него не оставалось. Она перегнулась через металлическую ограду и смотрела вниз, на бейсбольное поле, с отсутствующей улыбкой на лице. Джокер достал рацию и нажал кнопку передатчика.

Мэри стояла у самого края среднего прохода трибуны второго яруса, глядя вниз на третью линию старта. Она обернулась, чтобы убедиться, что поблизости нет других служащих. Если ей удастся держаться от них на расстоянии, никто и не заподозрит, что она не является работником стадиона. В соответствии со схемой, выданной ей Келли Армстронг, поблизости не должно было быть тайных агентов ФБР. Вверху прохода она заметила Келли, но намеренно избегала встречаться с ней взглядом. Мэри не могла до конца понять, чего добивается Келли своим присутствием на стадионе, но та сказала, что хочет быть поблизости и если нужно – помочь.

Мэри повернулась и увидела, как премьер-министр идет к месту подающего, держа в руках мяч и словно не совсем понимая, что он должен с ним делать. Его телохранители стояли по бокам, оглядывая лица зрителей, готовые моментально отреагировать на малейшие признаки тревоги, а уже за ними находились агенты Секретной службы. Первая леди остановилась сбоку от песчаной насыпи, примерно в двадцати футах от премьер-министра. Мэри улыбнулась. Она жалела, что не может каким-либо образом известить британского премьера о том, что сейчас произойдет, чтобы посмотреть, как его лицо помертвеет от страха. В фантазиях, от которых у нее сейчас кругом шла голова, Мэри представляла, как перед ударом пули сообщает ему, что он сейчас умрет, а потом, одновременно с тем, как грудь его разрывается на клочки, проклинает.

Согнув шею, она приблизила губы ближе к микрофону. Рация совершенно открыто висела у нее на поясе. Многие работники стадиона носили рации, и это скорее добавляло правдоподобности ее облику.

– Контроль один, – произнесла Мэри, поглубже вдавливая динамик в ухо, чтобы не мешал шум толпы.

– Контроль один, – услышала она. Это был голос Ловелла.

– Контроль два, – сказала Мэри.

– Контроль два, – отозвался Шолен.

– Контроль три, – сказал Мэри.

– Контроль три, – ответил Карлос.

– Контроль ветра, – произнесла Мэри.

Наступила пауза, затем она услышала голос Фаррелла:

– Один-девять-семь на три.

У Мэри сжалось сердце. Ветра почти не было.

– Один-девять-семь на три, – повторил Ловелл.

– Один-девять-семь на три, – подтвердил Шолен.

– Один-девять-семь на три, – отозвался Карлос.

– Веду первого, – произнесла Мэри.

Теперь дело было за Ловеллом. Мэри облокотилась о металлическую загородку и смотрела, как премьер-министр готовится бросить мяч. Заметив человека в пестром пиджаке и джинсах, глядящего в бинокль в ее направлении, она нахмурилась. Он не походил на остальных агентов Секретной службы или английских телохранителей, и Мэри прищурила один глаз, пытаясь получше разглядеть незнакомца.

Рик Ловелл установил перекрестье телескопического прицела в центре груди премьер-министра. Выдыхал Ловелл медленно, сосредоточив все свое существо на предстоящем выстреле. В сознании Ловелла премьер больше не фигурировал как человек. Он был мишенью и ничем больше.

Премьер-министр сделал шаг в сторону, и Ловелл передвинул винтовку, чтобы вновь поймать его в прицел. Четыре секунды – это очень долго, и Ловеллу необходимо было удостовериться, что цель не сдвинется с места во время полета пули. Тот факт, что до него будут выстрелы двух снайперов, на действия Ловелла никак не влиял. Он хотел, чтобы именно его пуля поразила цель. Ловелл сделал короткий вдох, набрав воздуха ровно столько, сколько требовало его тело. Никаких лишних движений быть не должно. Он давно уже отключился от вибрации и шума двигателей в хвосте гондолы. Даже Бейли, скрючившийся в футе от него, в сознании Ловелла больше не существовал. Единственное, что имело значение, – это мишень и четыре секунды между ней и стволом «Барретта 82А1».

– Ты видишь ее? – спросил наводящий. Он через весь стадион смотрел в бинокль на Мэри Хеннесси.

– Поймал, – отозвался снайпер. Он стоял на одном колене, утвердив охотничью винтовку «сойер» модель 200 на парапете крыши конторского здания, соседствовавшего с бейсбольным стадионом. Это было дорогое оружие, обеспечивающее высокую точность боя, снайпер купил «сойер» у сержанта балтиморского СВАТа, вышедшего в отставку. Женщина находилась от снайпера на расстоянии приблизительно триста ярдов.

Наводящий заговорил в свой уоки-токи. – Прицел взят, помех нет, – сообщил он.

– Жди команды, – сказал командир СВАТа.

Магазин «сойера» вмещал три патрона, но снайпер знал, что ему потребуется лишь один. Его пули были с тупым концом, они разрывали на куски грудную клетку человека. Снайпер установил прицел в самом центре груди женщины.

Мужчина в пестром пиджаке продолжал пристально изучать Мэри Хеннесси в бинокль, и та инстинктивно поняла, – что-то не так. Она обернулась и посмотрела на верх прохода. Прямо за Келли Армстронг стояли двое мужчин в темных костюмах и черных очках. Пять минут назад их там не было. Мэри посмотрела налево и увидела еще двух агентов Секретной службы, двигавшихся по параллельному проходу.

Сердце ее бешено забилось. Она резко развернулась и посмотрела на место подающего. Премьер-министр готовился вбросить мяч, ловящий пригнулся и выставил вперед руку в перчатке.

Мэри глянула через плечо. Двое мужчин спускались к ней по ступенькам, засунув руки за борта пиджаков.

– Снайпер один, стреляй! – прокричала она в микрофон. – Убей этого ублюдка, черт бы тебя побрал!

Ответа не последовало, и Мэри поняла, что микрофон не работает. Должно быть, она выдернула его из гнезда рации, когда поворачивалась. Мэри бешено начала обшаривать себя в поисках провода.

Келли увидела судорожные движения Мэри, догадалась, что ее что-то встревожило, и тут же поняла – что именно. По параллельному проходу спускались двое мужчин в темных костюмах и черных очках. Агенты Секретной службы.