Я не желаю нагибать!

Глава 4

Впрочем, на деле все оказалось не так уж плохо.

Я — жив. Пока что, по крайней мере. А вот долго ли я пробуду в этом живом состоянии — теперь зависит только от меня.

Орки боялись меня до усрачки, хотя и приняли довольно гостеприимно. Ну а куда им было деваться? Представьте, что вы ждали гостей — что вы убрали квартиру, накрыли богатый стол, поставили на него дорогой коньяк, а к вам вместо гостей пришли сам Сатана с Гитлером и Чикатилло.

Как вы отнесетесь к таким гостям? Явно без радости, хотя напрямую вы своё недовольство им, конечно, не выскажете.

Вот так и орки относились ко мне. Они меня накормили пережаренным и запредельно острым мясом и напоили местной брагой. Брага была больше противной, чем пьянящей. По лопотанию перепуганных аборигенов я понял, что в неё для вкуса добавляют пальцы павших в бою орков — предполагалось, это делает брагу более суровой и обеспечивает связь с предками.

Еще мне выделили личный шатер — не такой большой, как орочий шатёр-мегаполис, куда я попал, а поменьше. Мой шатер был одноместным, командирским. Его стены были расшиты яркими рунами и рисунками орочьих трехноздревых пятаков.

Короче говоря, материальное обеспечение Избранного у меня никаких вопросов не вызывало. А вот отношение…

Орки избегали меня, как чумного. Они боялись. Окончательно я убедился в этом, когда отправился после обеда бродить по лагерю.

Лагерь был огромным: он простирался на многие километры среди какого-то то ли елового, то ли соснового леса, где орки нашли убежище от кошмарных тварей под названием «люди».

И куда бы я ни шёл — везде я встречал лишь страх на зеленых мордах. Стиравшие в местной речушке белье орчанки при моём появлении просто разбежались, одна даже попыталась уплыть от меня по реке в своём корыте.

Мелкие орчата, как только я подходил к ним, прекращали свои странные игры, и бросались в стороны, визжа и хрюкая. Один самый храбрый и маленький орчонок хотел запустить в меня каменюгой, но его поскорее утащила его мать.

Мужчины реагировали иначе — они просто застывали от страха и провожали меня суровыми взглядами. Судя по тому, как подрагивая, втягивали воздух их пятаки, самцы тоже с удовольствием пустились бы в бегство, но им не позволяла этого орочья честь.

О том, чтобы завести с кем-либо разговор, не могло быть и речи. От страха орки теряли способность внятно говорить и переходили на молитвы и хрюканье. Говорил со мной один только старый шаман с непроизносимым именем: тот, по воле которого я здесь и оказался.

Хотя, учитывая недовольство орков моим прибытием, этот шаман наверняка теперь недолго пробудет в своей должности. Как я понял из обрывков разговоров, орки крайне недовольны косяком шамана: в лагере зрел заговор и бродили предложения убить старика, из-за ошибки которого в мире стало на одного человека больше.

Короче говоря, я ощущал себя не Избранным, а суперзлодеем. Неприятное ощущение, прямо скажу.

Кроме шамана, со мной еще однажды заговорила совсем мелкая орчанка, которая была так мала, что еще толком не умела ходить.

— Дядь человек, а ты убьешь мою маму? А можешь убить её быстро, пожалуйста, чтобы она не мучилась?

— Эм… — ответил я, — Вообще-то нет.

Орчанка тут же расплакалась, видимо, решив, что я собираюсь убить её маму мучительно и медленно. Но сама мама уже была здесь: опасливо глянув на меня, орчиха утащила дочку в шатер.

Я же отправился дальше бродить по лагерю и вскоре оказался возле загона с волками. Волки у орков были раза в три больше волков моего родного мира: мохнатые, зубастые и широкие, как и сами орки. Такое ощущение, что каждую псину кормили исключительно протеином, выдавая не меньше пары ведер в сутки. Я не удивился, увидев потертые спины животных — судя по всему, Толкин был прав: орки действительно ездят на волках.

Вот эти никакого страха перед человеком не ощущали, а испытывали только одно чувство — лютую ярость к чужаку. При моём появлении волки бешено зарычали, некоторые из них оскалились, другие принялись грызть деревянные прутья загона. Грызли они яро, на манер натуральной бензопилы, так что во все стороны полетела деревянная щепа. Я уверен, что если бы не этот крепкий загон — мне бы не поздоровилось.

Вдоволь наглядевшись на волков и наслушавшись их рыка, я отправился дальше бессмысленно бродить по лагерю.

Вообще пора бы уже придать своей деятельности хотя бы вид осмысленности… Мне нужно вкачаться, вот что. Набрать опыта, вложить в характеристики, перестать походить внешне на рекламщика и хотя бы на одну десятую приблизиться к оркам. Но проще сказать, чем сделать. Я хоть и кошмарное чудовище — человек, но человек откровенно слабенький. Любой орк меня разделает на раз-два. А если даже я каким-то чудом одолею орка в поединке — меня наверняка за такое тут же разорвут его товарищи.

В воздухе зависла напряженность, было очевидно, что этому страху орков не хватает только одной маленькой искры, чтобы перерасти в праведную ярость. И как только я подам повод — меня тут же с наслаждением заковыряют, причем с такой страстью, что от меня даже клочка кожи не останется.

Шаман, наверное, вступится за меня, но его заковыряют вместе со мной, так что потом куски моего мяса придется отделять от кусков тела шамана, чтобы похоронить. Хотя, думаю, меня и хоронить-то не будут. Вероятно, орки просто скинут мой труп в одну из выгребных ям, которых было полно в лагере. А потом еще для верности засыпят эту яму щелоком и закопают. И поставят над ней табличку со знаком биологической опасности и надписью «ТОКСИЧНЫЕ ОТХОДЫ: ТУТ ЛЕЖИТ ЧЕЛОВЕК», как на скотомогильнике.

Так что действовать нужно предельно осторожно. К битвам я пока что явно не готов. Тем более к битвам с орками…

С другой стороны, по рассказам шамана, в этом мире полно других рас, кроме орков. Не зря же орки называли эту планету миром дюжины тысяч рас. Я был даже уверен, что рас в этом мире на самом деле еще больше. Просто орки все считали дюжинами, потому что у них самих по шесть пальцев на руке, а на двух руках как раз дюжина.

Однако большая часть местных аборигенов, по словам шамана, была просто уничтожена людьми, которые триста лет назад устроили здесь настоящий фэнтезийный геноцид. Например, были полностью зачищены огры — громадные, но медлительные твари. А бесчисленные королевства зверолюдов, половинчиков и прочих антропоморфов поставлены в положение рабов.

Да и где они, эти королевства? Я заспавнился в самой глубокой жопе мира, среди каких-то лесов, где никого, кроме орков, волков и елей не обитает.

С одной стороны, оно и неплохо, ибо убить меня здесь пока что никто не пытается. Но, с другой стороны, это пока… Интересно, сколько дней потребуется оркам, что осознать, что я слабый и бесполезный человек, которого вполне можно замочить, отомстив таким образом людям за все их злодеяния?

Судя по взглядам, которые бросали на меня орки, счет уже шёл даже не на дни, а на часы. Я ощущал себя полицейским из фильмов, который зашёл в негритянское гетто. Вроде бы тебя боятся, глядя на твою форму, но вот только скоро местные осознают, что кобура у тебя пустая, да и полицейский ты уже на пенсии, так что если тебя прикопать — никто и не хватится.

В таких мрачных думах я вернулся в свой командирский шатер, где мне некем было командовать.

Уже наступала ночь, небо покрылось неизвестными мне созвездиями, на нём даже появилась парочка каких-то странных то ли Лун, то ли просто близких планет.

В шатре меня ждал подарок от шамана — две юные орчанки. Орчанки были почти голыми, в одних набедренных повязках.

В принципе их даже можно было бы назвать красивыми, если бы не пятаки на личиках и не слишком угловатые и перекачанные тела.

Соски на обнаженных грудях орчанок были совсем черными и чуть волосатыми, зато сами груди были объемными и крепкими, то, что нужно. И главное — грудей у обоих девушек было по две, как и у человечьих самок.

— Мы пришли п-подарить наслаждение Избранному, — проговорила одна из орчанок, заикаясь от ужаса.

Я оглядел барышень. Пахло от них, откровенно говоря, не очень. Но так пахнет от всех орков.

Правда, в этом мире явно нет никакой контрацепции… Беременности девушек я не боялся, но меня напрягало другое — местные венерические болезни. Да и кроме того: спать с барышней, у которой вместо носа пятак — это уже попахивает зоофилией.

Но самое главное: у одной из орчанок на бедре висел кривой кинжал. А что если она не просто орчанка-куртизанка, а настоящий ассасин с тайным заданием воткнуть этот кинжал мне в глаз в момент самого наслаждения? Возможно, что шаман просто решил меня ухлопать, чтобы искупить свой косяк перед племенем, для того и послал мне этих девиц? Возможно…

— Простите, девушки. Вы прекрасны, но, боюсь, Избранный слишком устал. Вы же не хотите, чтобы я уснул в самый ответственный момент?

— Н-но наслаждение… Для Избранного!

— Спокойной ночи, говорю.

Я выставил обеих девиц из шатра. Потом, выругавшись, завалился на свой топчан.

Орочий топчан вонял шкурами, кровью и звериным духом, как будто до меня на нём резвилось потное стадо медведей. Я уставился в расшитый полог, который трепетал под порывами теплого ночного ветра.

Вот угораздило же! А ведь я просто хотел взять себе щенка, просто хотел начать новую жизнь…

Но не такую. Я хотел новую жизнь, но чтобы жизнь эта протекала среди мира, где есть интернет, магазины с едой и одеждой, цивилизация, автоматический смыв воды в унитазе, наконец.

Моё сознание неистово рвалось к привычному комфорту и безопасности — основам пирамиды Маслоу, столь дорогим любому человеку. Вот только в этом мире не было не то что комфорта и безопасности, тут Маслоу-то не было. Орочий хлебоу есть, и то хорошо.

С другой стороны, как сказал кто-то из мудрецов, «высшая доблесть человека — принятие реальности, какой бы она ни была».

Похоже, что мне пора перестроиться и наконец принять новое. Если бесконечно размышлять — тебе так и закопают, с застывшим выражением раздумий на лице.

Возможно, мне пора уяснить, что в этом новом мире человек — отнюдь не изнеженная дешевой ипотекой и холодным пивом обезьянка, а безжалостная машина насилия. Так решил сам этот мир, вручив людям Систему, отметив их этой Системой, как своих избранников и агрессоров.

Возможно, и мне пора уже отбросить шелуху цивилизации и стать машиной нагиба?..

От этой мысли меня почему-то наконец разморило и потянуло в сон. Оно и неудивительно, человеческий мозг часто путает дела и мысли. Так что возможно, что подумав о своем нагибаторстве, я уже внутренне решил, что я и правда нагибатор, и теперь можно расслабиться.

А вот это уже и правда опасно. Расслабляться не стоит. Нужно вкачаться, даже если я и не буду выполнять возложенную на меня орками миссию — мне все равно придется стать сильнее, хотя бы ради того, чтобы выжить.

Глаза у меня слипались. Возможно дело, кстати, было и не в моих размышлениях, а в странных запахах, которые распространялись по моему шатру. Снаружи как будто жгли какие-то усыпляющие травы, и в мою палатку пробирался обманчиво приятный дым — уже засыпая, я увидел его разноцветные клубы.

Так, стоп! Да эти орки же на самом деле пытаются меня усыпить, чтобы потом разделаться со мной, пока я буду дрыхнуть!

Но было уже слишком поздно, вскочить на ноги я уже не смог. Просто уснул, забив на всё, и решив, что будь, что будет. Я уже настолько расслабился, что больше не понимал, сплю я или бодрствую. Возможно, это просто сон, и завтра я проснусь в своей квартире, на знакомом диване, а в ноутбуке меня будет ждать ответ на моё резюме с предложением о новой работе.

Надо будет еще съездить завтра в приют, взять себе щенка, я же хотел…

Открыв глаза, я с ужасом осознал, что я в другом мире, а единственные щенки рядом — это громадные шерстяные волчары, сидящие в загоне. А еще — я жив, и уже наступило утро.

То, что уже утро, я понял по пению птиц, раздававшемуся из-за полога моего шатра. А догадаться, что я жив, особого труда не составляло. Я дышу и даже могу встать — значит, живой.

Я резко поднялся с топчана, и тогда сообразил, что что-то не так. Слишком тихо. Снаружи только пели птицы, но обычных звуков орочьего лагеря — криков, топота, лязга металла, волчьего воя не было.

Как будто орки снаружи просто повымерли. Ну, или еще спят. Впрочем, в последнем я сильно сомневаюсь. Орки — парни работящие, они явно встают раньше птиц.

Значит, реально куда-то исчезли. А что если сюда, пока я спал, пришли люди и всех убили?

Судя по тому, что мне рассказывал шаман о людях, это было вполне возможно. Люди преследовали орков, даже здесь на краю мира. Возможно, что они узнали о ритуале шамана, пытавшегося призвать героя из другого мира для свержения человечьей тирании, и прислали карательный отряд?

Я скорее умылся из костяного тазика, который мне налили еще с вечера, а потом вышел на улицу, подозревая худшее и ожидая увидеть горы трупов.

Но трупов снаружи не оказалось — ни одного. Собственно, снаружи вообще никого не оказалось — ни живых, ни мертвых. Орки, видимо, свалили, а может их всех увели в плен.

Большая часть шатров в лагере исчезла, остался только один остов от самого громадного шатра-мегаполиса, с которого явно в спешке стащили полог. Так что теперь шатер напоминал скелет — от него остался только каркас, который, видимо, второпях не успели собрать. От двух самых крупных командирских шатров сохранились такие же каркасы. А еще орки оставили в изобилии следы, мусор, волчье дерьмо и выгребные ямы. Земля на месте лагеря была утоптана и загажена до состояния площади крупного села.

Я быстро прошелся по пустому лагерю. В воздухе еще витали ароматы орков и костров, но сами костры были наспех потушены, над некоторыми из них еще клубился дымок.

Загон с волками сохранился частично, но самих волков не было.

Никаких следов боя я не наблюдал, так что логично было предположить, что орки просто ушли. Но ушли в дикой спешке, побросав все свои самые крупные конструкции.

Я увидел, как по реке проплывает крупное корыто, явно тоже забытое второпях, и тогда до меня наконец дошло. И когда дошло — я в истерике расхохотался.

Да они же просто сбежали!

Орки просто трусливо сбежали, от одного меня! Усыпили меня своими благовониями, как усыпляют тигра в зоопарке, чтобы войти к нему в клетку, а потом разбежались!

Многотысячное племя орков свалило от меня одного, так и не решившись меня убить!

Это… странно. Я даже на секунду ощутил нечто вроде гордости. Вот так меня раньше никто в жизни еще не боялся. Неужели я настолько страшный? Судя по всему — да.

Ну а раз я страшный — значит, пора мне уже начать отыгрывать роль мирового суперзла.

Я пошарился по брошенному лагерю в поисках полезностей, но обнаружил только одну горелую лепешку в погасшем костре. Лепешка была такой твердой, что я едва не переломал себе зубы об неё, но я все равно позавтракал. Неизвестно, когда я теперь еще добуду еду.

А вот оружия я не нашёл совсем. К оружию орки относились достаточно ответственно, чтобы не забывать его даже во время панического бегства.

Вот это меня уже напрягло. Я остался совсем один-одинешенек, в чужом и явно враждебно настроенном ко мне мире.

Это чувство одиночества сейчас, в пустом лагере, навалилось на меня особенно жестко, всей своей массой.

Я понятия не имел, куда идти и что делать. Я даже уже тосковал по вчерашнему дню. Орки, конечно, были не слишком вежливы со мной и возможно, собирались меня убить, но с ними я чувствовал себя спокойнее.

Теперь же я совершенно свободен, и эта свобода давит. Я никогда не оставался один в лесу, в горах, чтобы ни одного человека или орка не было на расстоянии десятков километров вокруг. Я жил в городе, в деревне, но рядом постоянно был хоть кто-то. Было, где купить еду, и куда обратиться за помощью.

Куда идти? Искать людей? Или наоборот отправиться вслед за орками, подальше от людей? Вообще я понятия не имел, как отнесутся ко мне местные люди-отморозки, если я найду их.

Человеку, конечно, логично искать других людей, но ведь местные люди — не чета нашим. У местных людей со мной разговор наверняка будет коротким, они скорее всего сочтут меня слабаком, а то и опасным чужаком, а то и вообще неведомой зверушкой, жалким подобием человека…

За лесом на горизонте вздымались громадные горы, вершины которых тонули в облаках. Но до этих гор явно топать не один день, а еды у меня нет.

Я оглядел утоптанную землю, вот в чем был плюс огромного орочьего стада — они оставляли за собой просто уйму следов на местной почве. Эта почва была местами каменистой, но в других местах она была вполне себе жирной и мягкой, так что отпечатки волчьих лап были видны во всей красе. Судя по этим отпечаткам, орки явно поехали не к горам, в а противоположную сторону. Вонь, которую оставили за собой ушедшие орки и волки, говорила о том же самом.

Насколько я понял, жили местные орки в основном грабежами. Они кочевали по окраинам мира и грабили другие расы, которые, как и сами орки, сбежали сюда от человеческой тирании.

Так что логично было предположить, что и сейчас орки уехали грабить. А раз они уехали грабить — значит, там есть кого грабить. Хотя, даже если они ушли не к поселениям, идти по их следу будет логично: вонь орков точно распугает лесных хищников, и идти за ними вариант получше, чем отправляться в любую другую сторону.

Вот почему я решил пойти по орочьему следу, а не к горам — я рассчитывал, что встречу другие разумные расы. Возможно, кто-то из них поможет мне в моём затруднительном положении. Ну или просто убьет меня — в моем случае это тоже выход.

Главное: не стоять на месте. Чтобы просто выжить, мне надо бешено бежать вверх по этому эскалатору судьбы, который везет меня прямо в могилу.

Уже совсем рассвело, день обещал быть жарким, так что я снял пальто и свитер, оставшись в одной футболке, набрал себе воды из реки в найденную орочью флягу, а потом потопал вслед за столь позорно сбежавшими от меня орками.

Я надеялся, что выйду к цивилизации, но догнать орков не рассчитывал. Ибо был уверен, что орки снова меня видеть будут совсем не рады.