Я (не)твоя собственность (СИ)

Глава 4

Наши дни

Выключив беговую дорожку, я соскочила с нее. Промокнула лоб полотенцем и, прихватив бутылку воды, залпом осушила ее.

— Отлично поработали, Свет, — мой персональный тренер Сережа, пожал мне руку. — Завтра?

— Нет, — я покачала головой. — Иду на благотворительный вечер. В понедельник.

— Во вторник, там же не без спиртного.

— Без. Я не пью.

— Умница, дочка, — пробасил мужчина.

Попрощавшись с ним, я направилась в раздевалку. Черт бы побрал эти светские рауты. Красиво стоять, красиво улыбаться и делать вид, что я счастливая жена «каменной стены». Отмахиваться от вопросов о наследниках…

Приняв душ, я вытерлась, намазала все тело увлажняющим кремом, сделала легкую укладку. Пристально посмотрела на себя в зеркало. Там давно уже нет той юной девчонки с по-детски пухлыми щечками и наивным взглядом больших глаз. Теперь там женщина с высокими острыми скулами, слегка циничным изгибом пухлых губ и взглядом «на поражение», успешно скрывающим черную дыру вместо души.

Жить без любви погано. Я думала, что смогу. Решила, одной любви на двоих хватит. А оказалось, и ее не было. Один лишь холодный расчет. Но, даже случись иначе, не хватило бы. Теперь я была в этом уверена. Вот только даже если бы пришлось вернуться назад, я поступила бы точно так же. Ведь после смерти папы сама бы фирму не потянула в свои восемнадцать.

Миша захотел, чтоб у нас появился ребенок. Миллионное состояние нужно кому-то передавать. А я… Когда-то я хотела стать матерью. Мечтала о маленьком мальчике и маленькой девочке, которых подарю Максу. И эти мечты и желания были похоронены вместе с любовью, которая оказалась ненужной ему.

Женщина в зеркале горько усмехнулась. Гормоны взбушевались что ли? Все из-за того, что слезла с контрацептивов. Хорошо хоть Миша в последнее время вечно занят, весь на нервах и ему не до того… Вот бы еще несколько дней так. Тогда, может, повезет и я не в этом месяце…

Оделась, забросила на плечо рюкзак. Написала своему телохранителю, чтоб поднимался, и направилась к лифту. Возле него никого не было. Напрасно я разрешила ему ждать в кофейне этажом ниже вместо того, чтоб торчать со мной в зале. Миша прав, к персоналу нельзя относиться по-человечески. Наглеют. Зашла в лифт и поехала сразу на парковку. Пусть ловит меня по городу и потом объясняет шефу, как вышло, что жена босса катается без охраны.

Вышла из лифта, зашагала по полупустой подземной парковке. Посещать настолько дорогой спортивный зал могли себе позволить только вип-персоны, а их после кризиса изрядно поубавилось. И, только дойдя до своей белоснежной красавицы — машинки сообразила, насколько глупа моя затея. Ключи-то у него.

— Ты прям настоящая пустоголовая жена олигарха, — пробормотав это вслух, стала рыться в сумочке в поисках смартфона.

Но прежде чем успела тыкнуть пальцем в иконку возле номера телохранителя услышала шорох где-то сзади. А потом меня схватили со спины и затолкали в какую-то машину.

Горло свело спазмом от паники. Но если б даже смогла заорать — толку-то? Нарваться на столкновение с пудовыми кулаками усевшихся справа и слева от меня мордоворотов, упакованных в спортивные костюмы? Увольте! Склонностей к мазохизму у меня не имелось.

— Не рыпайся, поняла?

Я дергано закивала. Трясло так, что, того и гляди, начну подпрыгивать на сиденье. Глаза наполнились слезами, и те закапали на ткань моего кофейного худи с капюшоном. Боженька, прости, что пожаловалась на жизнь! Всем я довольна, все у меня хорошо. Помоги, пожалуйста! Кто-нибудь, помогите!

За тонированными окнами проносились вечерние улицы. Там прохожие, там автомобили. Совсем рядом, всего-то за стеклом. Но о том, чтоб попытаться дозваться до них, не могло быть и речи. Да и что бы это изменило? Кто бы смог и захотел помочь?

Вдох-выдох. Им явно бабло нужно, а с этим проблем у нас нет. Притащат в какую-то халупу, свяжутся с Мишей. Он заплатит, и это закончиться. Следом за таким, в общем-то, вполне оптимистичным планом мелькнула мысль о том, насколько вероятно, что меня оставят в живых, учитывая, что я видела их лица…

Нет! Нет, ну пожалуйста!

Мои похитители за всю дорогу не проронили ни звука. А привела она не в какую-то промзону, как я думала, а в обычный элитный загородный поселок. Проехали охрану, углубились в улицу. Притормозили возле высокого каменного забора. Тяжелые ворота разъехались в стороны, впуская автомобиль на широкую подъездную дорогу. Вела она к двухэтажному коттеджу из коричневого камня. Стало страшнее и спокойнее одновременно. Не думала, что такое возможно.

Меня буквально втащили в двери. Они вели в прихожую, за которой была просторная зала в кремовых и черных тонах. Приглушенные свет погружал ее в полумрак. Посреди комнаты спиной ко мне стоял высокий мужчина. Из-под рукава белой футболки по левой руке змеилась татуировка. Знакомая. Сердце сжалось, а потом подскочило к горлу, мешая сделать вдох. Даже не будь видно татуировки я бы все равно с первого взгляда поняла, кому принадлежат эти широкие плечи.

— Максим Алексеевич, — подал голос один из похитителей.

Мужчина медленно повернулся. Уперся льдистым взглядом голубых глаз в мое лицо, и я ощутила как земля разверзлась под ногами.

— Оставьте нас, — отрывисто бросил он. — Ну, здравствуй, Света.

Я стояла и, вскинув голову, смотрела на него. В бездонные глаза цвета неба. Вокруг них появились морщинки. На правой брови кривой шрам. Еще один на лбу слева под кромкой русых волос. И нос сломан…

Черты лица в общем стали резче, грубее. Словно они из камня, обтесанного временем.

И взгляд изменился. В нем не было больше того жаркого огня, в котором глупая девочка Света была рада сгореть одиннадцать лет назад. Одна лишь циничная холодность и превосходство. Впрочем, учитывая, что тогда он лгал…

— Тронешь меня хоть пальцем, Максим, и мой муж тебе…

Тонкие, плотно сжатые губы мужчины дернулись в ухмылке. На щеках появились ямочки. Точно такие же, как я помнила.

— Твой муж крупно прогорел, задолжал миллионы серьезным людям. А я выкупил его долги, потребовал взамен тебя и… Он легко согласился.

Шагнул ближе, нависая словно скала. Стальные мышцы натянули ткань белой футболки. Горячее дыхание коснулось моей кожи, и та покрылась колючими мурашками.

Сердце истошно заколотилось о ребра от ужаса. Я не хотела верить ни одному из этих страшных, жестоких слов, прозвучавших, как приговор.

— Миша не мог прогореть… И людей за долги не отдают. Этого не может быть! Не в нашем веке!

Ведь не может же? Верно?

— Но это так. Теперь ты моя. И я могу делать с тобой все, что захочу.

— Так давай! Делай! Чего же ты ждешь, а?

Голос предательски дрожал, выдавая бурю эмоций, разбушевавшуюся у меня внутри.

— Глупая девка, — сбитыми костяшками пальцев он коснулся моей скулы и я дернулась как от удара током, — Одиннадцать лет прошло, а ты ни капельки не изменилась.

Одиннадцать лет. Да именно столько времени минуло с нашей роковой встречи, изменившей мою жизнь.

— В отличие от тебя, — выплюнула я. — Ты-то, смотрю, стал самым настоящим мерзавцем!

Губы мужчины исказил звериный оскал.

— Учителя хорошие были.

— Недостаточно, раз не научили выгодно инвестировать финансы. Отдать миллионы за женщину, которая никогда не будет твоей добровольно, когда вокруг столько согласных…

— А я могу себе позволить дорогую игрушку, детка. Я вообще могу позволить себе все, что угодно, а ты без копейки за душой. Роли поменялись. Наивного пацана с дырявыми карманами, влюбленного по уши в богатенькую избалованную куклу больше нет. И игра теперь моя и по моим правилам! И ты будешь моей!

Оскалившееся лицо побагровело от злобы. Хриплый голос срывался на крик. Я внутренне сжалась, ожидая что он меня сейчас ударит. Вся дрожала, боролась с детским желанием зажмуриться, отважно глядя в бешенные глаза.

Он не ударил, даже не прикоснулся больше. Отступил на шаг, взъерошил пятрней аккуратную укладку, в которую превратились когда-то вечно небрежно растрепанные русые волосы. Знакомый жест. Он так всегда делал, когда нервничал. Раньше.

Внутри себя я горько усмехнулась. Движения знакомые, как и голос, и внешность. Но вот человек совсем другой. Не тот, каким, как мне казалось я его знала. Не тот даже, кто разбил мое сердце…

— Егор! — рявкнул он.

Через несколько секунд в комнату вошел высокий и стройный брюнет. Он был одет в черную рубашку и брюки, лицо с тонкими чертами не выражало абсолютно ничего.

— В комнату ее отведи.

Коротко кивнув, парень шагнул ко мне. Тонкие пальцы сомкнулись на локте и он буквально потащил меня к широкой мраморной лестнице, ведущей наверх. Я дернула плечом.

— Сама пойду!

Он тихо зашипел, но снова хватать не стал. Указал рукой — мол, поднимайся. Сцепив зубы я заставила себя передвигать дрожащие, непослушные ноги. Егор ступал следом на ступень ниже, словно опасаясь, что я вытворю какую-нибудь глупость вроде попытки сбежать. Я же «глупая девка» в глазах Макса. Но, даже если это в общем так, то не настолько, чтоб пытаться сбежать от бандитов.

Господи… Кем же он стал? Зачем я ему сейчас, если не была по-настоящему нужна тогда, одиннадцать лет назад? О каких играх он говорил?

Мне открыли дверь одной из комнат. А когда я зашла внутрь, захлопнули и заперли на замок. Уже почти полностью стемнело, потому меня поглотил мрак. Дрожащими пальцами я стала шарить по стене в поисках выключателя. В темноте все страшнее…

Комнату залил теплый свет. Кремовые обои с тонким, едва заметно мерцающим рисунком. Широкая кровать, застеленная белоснежным хлопковым бельем. В углу туалетный столик с зеркалом, а за еще одной дверью, скорее всего, гардероб. Я подошла к окну, раздвинула тяжелые шторы. За ними оказалось большое окно с изящными шпросами. Подергала ручку, та не поддалась. Красивая гостевая спальня, превращенная для меня в тюремную камеру.

Из глаз покатились горячие слезы. Я закусила губу, зажала рот рукой, стараясь сдержать их.

— Зубы об меня обломаешь, Макс Боев, или кто ты там теперь есть, понял?! Никогда я не стану твоей! Никогда!

Упав на кровать, разрыдалась. Но не столько от ужаса, не столько даже от обиды на Мишу, на Макса, сколько от злости на себя.

Перед глазами проносились воспоминания. Яркие, словно живые картинки, упрямо запечатленные жестокой памятью, никак не желавшей избавляться от них. Много лет, почти полжизни я упрямо прятала их в самый далекий уголок подсознания. Изо всех сил запрещала им оживать.