Я попал в ЛитРПГ-4. Рейд мертвецов

Глава 13. Каторжане

Леон отвязал Хиру и толкнул на середину сцены. Вид упавшей на колени девушки привел зрителей в буйство — если издевательствами над пленными игроками скорее забавляли приспешников, то муки перебежчицы вызывали неподдельный восторг. Не знаю, в чем именно причина такой ненависти, но явно не в одном лишь предательстве. Подруга не просто покалечила Легата, порвала связь и сбежала, но и знатно подгадила чертям, и оставалось лишь гадать, как именно. Подобное отношение к неигровому персонажу вызывало немало вопросов, а я до сих пор не решил, хочу ли знать на них ответы.

— Ходят слухи, — начал Клешня, — суккубы край не любят своих хозяев. Думаю, в твоем случае это чистая правда.

Толпа недовольно загудела.

— Первому ты отомстила. Молодец, ничего не скажешь. А теперь я дам тебе возможность отомстить и второму. Нет, коготки выпускать не надо — хватит и кулаков. Отделай эту угрюмую грушу, — клешня указала на меня, — да так, чтоб сопли брызнули. Впрочем, можешь отказаться. Тогда им займусь я.

Демоница выпрямилась и встала напротив. Хрустнула кулаками, зловеще зыркнула исподлобья и без предупреждения саданула крюком в бок. Не дав даже отдышаться, врезала в другой, а после, что называется, не отходя от кассы, прописала кабацкую двойку в нос и подбородок. Рев ликующей толпы утонул в легком оглушении, но через секунду боль вернула сознание как вдох нашатыря. Переносица жутко свербела, глаза чесались и щипали, по губам ручьями текла кровь. Кто получал в табло, тот знает, насколько отвратительно это чувство, особенно без адреналиновой подпитки. Когда скован и подвешен, не обращать внимания на удары невозможно, это вам не горячка драки.

— Воу! — воскликнул Клешня, обращаясь к зрителям. — Да она вкрай обезумела! Похоже, решила свести в могилу и второго мастера!

— Шкура! Шкура! Шкура! — начала скандировать толпа и греметь посудой.

Чтобы дать немного отдохнуть, прислужница переключилась с торса на ноги и от души настучала по «тормозам». Хира работала плечами и корпусом с такой скоростью, что на пике атаки руки сливались в полупрозрачные мельтешащие силуэты. А может, я просто ни черта не видел из-за боли и заливавшего лицо пота. И пусть угроза для здоровья минимальна, но ощущения оттого приятней не становились.

Конечно, я не ждал, что меня легонько постукают и на том все закончится. Но и представить не мог, что в кулачном бою суккуба даст фору опытному боксеру. Вернее, не в бою, а в отработке по мешку — все мое противодействие заключалось в шипении, кряхтении и раскачивании на кандальных цепях. Как там пелось у Миши Круга? Он от ударов отключался — и от ударов приходил в себя? Всегда думал, это лишь художественный прием, преувеличение, ан нет — как оказалось, такое на самом деле вполне возможно.

— Кыш! — прикрикнул рыцарь, и бестия послушно отошла в сторонку. — Ну, продолжаем? Или покажешь, где ваше логово?

— Пошел ты на хер, козел! — прошипел, стиснув пошатывающиеся зубы.

Зрители засвистели и заулюлюкали.

— Понял, принял. Продолжаем.

Тройка в живот выбила весь воздух из легких. Все вокруг потемнело, будто превратилось в карандашный рисунок с выкрученной контрастностью, а затем перед глазами вспыхнули радужные пятна. От пытки хотелось выть, еще сильнее — от обиды, но как ни крути, Бурану досталось больше, а он и рта не открыл. Семен терпел — и мне велел, так что...

— А-а-а-й!!!

Черти вскочили с мест и ответили дружным ором, точно любимая команда забила долгожданный гол. Не хотел доставлять тварям радости, но когда демоница «лесенкой» прошлась по ребрам, терпение мгновенно испарилось. Особенного «удовольствия» доставляли оковы — пока висишь спокойно еще нормально, но когда дергаешься, кожа с запястий слезает как слои с вареного лука. Если бы кольца не прилегали вплотную, мясо с кистей сорвало бы как перчатки.

— Фух, я аж вспотел, — проворчал палач. — По моему богатейшему опыту, на первом допросе редко кто колется. Но нас ждут много долгих жарких вечеров, так что спешить некуда. Дай ему копытом по яйцам — и на том закончим.

— Что?! — хором переспросили мы с Хирой, и заправившиеся под самые горла приспешники загоготали.

— Что слышала... — рыцарь поднес клешню к забралу и громко щелкнул. — Иначе сам двину.

Мы снова синхронно покосились на окованные сталью и усеянные ржавыми штырями лапищи раза в два больше маленьких и гладких ножек суккубы. Нет, уж лучше пусть подруга — удар таким окороком точно не переживу.

— Не смейте! — рявкнула Рената.

— Суки... — прошипел мечник, и столь глубокого сострадания в его глазах прежде видеть не доводилось.

«Прости», — раздалось в голове. «Мне придется это сделать. Вдохни поглубже».

«Млять... Млять, млять, млять...», — стоило сказать что-то более достойное и мужественное, но в мыслях роилось только это слово.

«Успокойся, хуже будет».

«Легко тебе говорить!».

«Все, не ной. Раньше начнем — раньше закончим. На счет три. Раз, два...».

Зажмурился до рези и сжал челюсти. Время замедлилось, чувства притупились, оставив наедине с ощущением надвигающегося взрыва. Подкова шаркнула по камню, со свистом рассекла сгустившийся воздух и устремилась к цели. Рен приглушенно пискнула, Буран зашипел, я же сдвинул ноги — инстинктивно, без надежды на какую-либо защиту.

— Стой!

Налетевший ветер щекотнул пах, а копыто замерло в ногте от мотни. Хира так и замерла с поднятой ногой, и пот на взбугрившихся мышцах давал понять, каких усилий стоила девушке внезапная остановка. Зрители недовольно загудели, Клешня же заявил:

— Что ж мы, совсем звери какие-то? На сегодня представление закончено, спасибо всем за внимание, приходите завтра в то же время! — и уже тише добавил своим: — Снимайте и в карцер.

К трапезной под углом примыкала казарма с двумя рядами комнат — слева побольше, в два этажа, для офицеров, справа — похожие на гаражный массив каменные боксы. Залитый полумраком проход тянулся метров на триста и заканчивался квадратной площадкой, сплошь заставленной разномастными пыточными механизмами. Судя по запекшейся крови на деталях, полу и сливных решетках, некогда ими активно пользовались, но теперь игрушки палачей простаивали. Один лишь взгляд на все эти кресла с шипами, тиски для пальцев, дыбы и «железные девы» вселил бы ужас в новичка, но я уже видел коллекцию Легата и ничему не удивлялся.

За своеобразной выставкой в углу примостился короб из адского базальта с тремя рядами горизонтальных канавок — вверху, внизу и посередине. Углубления пересекали и массивную стальную дверь, встроенную столь ровно, что пусти по углублениям воду, и ни единый стык не протечет. Лечить нас не стали — наоборот, выстроили лицами к стене, после чего Леон резанул каждого костяной стрелой по спине. Сначала подумал — им что, мало издевательств, а затем ощутил первые симптомы лихорадки — озноб, слабость и скакнувшая температура.

Яд.

Отравили, чтобы меньше заморачиваться с охраной и подстраховаться от возможного побега. Что же, справились на славу — в таком состоянии я не то что драться бы не смог, а через порог едва переступил. Клешня запер замок, а Трикс произнесла замысловатое заклинание на неизвестном языке, и бороздки, проходящие, как оказалось, и внутри камеры, вспыхнули мерцающим алым светом. Сразу после этого колдовской ошейник Хиры испарился — зачем тратить ману на поддержку скилла, если сквозь защитный контур все равно не пробраться.

С ехидцей пожелав спокойной ночи, Троица удалилась, все же оставив на часах жреца и первого попавшегося воина-дуболома — на случай, если перестарались с пыткой, и кто-то вздумает помереть. А это значит, что первый знает, как отключить контур, а у второго есть дубликат ключа. Полезная инфа, особенно когда...

— Надо валить отсюда, — проворчал, усевшись под дверью — никакой мебели в карцере не было, только зловонная дыра в полу.

— Спасибо за совет, кэп, — суккуба пнула кладку и подбоченилась. — Бежать придется при первой же возможности. Чем бы ни закончились допросы, нас все равно убьют во славу Владыке. Ну, как сказать «убьют»... Иногда жертвы сутками корчились на алтарях.

— Зараза... — Семен распахнул халат и поскреб взмокшую грудь. — Кажется, до утра нам всем придется корчиться...

Рен попыталась наколдовать воды, но сил хватило лишь пропитать лоскут с платья — барьер начисто глушил почти всю магию. Пока чародейка промывала раны друга, демоница выпустила коготь на указательном и большом пальцам и «ножницами» срезала с одежды страдальца бинтов. Мечнику досталось больше всех, и если не оказать хоть какую-нибудь помощь, парню придется совсем худо.

«Злишься?» — раздалось в голове.

«Нет...», — проворчал, понял, что голос выдал с потрохами и добавил: — «Да».

«Если бы отказалась или начала поддаваться, было бы гораздо хуже. Поверь, я знаю, о чем говорю».

«Верю».

«Но все равно злишься?».

Шумно выдохнул и потер щеки ладонями — гребаный контур выглядел как спирали обогревателя и точно так же раскалял и без того спертый воздух. Самое, блин, то вместе с расползающейся по венам отравой и клокочущей в груди яростью. Пройдет час — и станет нечем дышать, а к утру мы тут все удушимся.

«Все равно. Но не на тебя».

«Выберемся — компенсирую с процентами», — игриво произнесла в ответ.

— Ну и пекло... — Рената отсела подальше от Бурана и смахнула влагу со лба. Несмотря на жалобу, девушку потряхивало, как в лютый мороз — аж зубы стучали. — Я пустая. Больше... — зевнула и вздрогнула, — не могу.

— Спасибо, — будто в дреме пробормотал Семен и часто засопел. Какое-то время воин боролся со сном, затем закатил глаза и отключился.

— Пусть поспит, — в недовольном тоне скользнуло сострадание — так говорить могла лишь суккуба. — Хоть так. Прикорнуть мы сможем, лишь потеряв сознание, да и то ненадолго.

— Ты же была в Крепости раньше, — волшебница с надеждой посмотрела на бестию. — Может, есть способ улизнуть?

— Есть, — Хира кивнула. — Даже два. Первый реалистичный — присягнуть Тьме и отправиться на охоту за светляками. Второй фантастический — вырваться с боем. Иного, увы, не дано.

— Что — никаких потайных ходов?

Подруга призадумалась и пожала плечами:

— Печные трубы? Но там по три слоя бронированных решеток и температура под тысячу градусов.

Рен застонала — сначала подумал, от отчаяния, но девушка сползла на пол и свернулась калачиком, мелко дрожа. Чуть позже и мою кровь словно заменили огнем — внутри все горело, а снаружи как снегом присыпали. От ломоты в суставах и ноющих мышц хотелось выть, глаза невыносимо щипало, каждый вдох точно наполнял легкие перечным газом, а от приступов кашля трещали ребра. Услышав сдавленные хрипы, жрец постучал щупальцем в дверь и прошипел:

— Если кто надумает сознаться — у меня есть антидот. Одна точка на карте — и больше никаких мучений.

— П-пошел... кхр-р-р... кх-х... на кх-х-х... ер-р-р...

— Ну, как хотите, — темный усмехнулся.

Лишь через несколько часов удалось отключиться от полного истощения, но очень скоро нас разбудил скрежет замка — явились Трикс и Леон, Клешня же утренний променад пропустил. Нам бросили бурдюк с сильно разведенным противоядием — уже не лихорадило, но ощущения остались как при тяжелой форме гриппа. Ничего не понимающих, едва шевелящихся, грязных и залитых потом пленников сковали колдовской цепью и погнали на ярус выше.

А чтобы быстрее топали, ловчий раздобыл где-то (наверняка в пыточной) железный хлыст, ведьма же обходилась излюбленными молниями. Но мы так устали, что не обращали на удары и разряды особого внимания — шли себе и шли, стараясь держать головы ровно, хотя с каждым шагом это давалось все труднее. Пугало другое — если рыцаря нет, сможет ли кто-нибудь утихомирить разошедшуюся садистку? Ведь допрос еще даже не начался, а в глазах плясали больные огоньки — таким взглядом ломающийся наркоман смотрит на вожделенную дозу.

Часовые у массивной трапециевидной двери, отлично подошедшей бы бункеру или бомбоубежищу, открыли створки, пропустив нас в просторное помещение с высоченными — в три этажа — сходящимися под уклоном стенами. Едва видимый в полумраке потолок покрывал слой копоти такой толщины, что тут и там свисали черные, запекшиеся от адской жары сталактиты. Посреди плавильни высилась громадная доменная печь такой же формы, как и сама Крепость: приземистая восьмигранная пирамида в основании, вытянутая и «стройная» шахта сверху.

Граненую базальтовую «вазу» в пять человеческих ростов озаряли вырывающееся из верхней части пламя и сливаемый в вагонетки расплавленный чугун. Слева и справа от входа непрерывно вращались два громадных кабестана, запряженные дюжиной коренастых бородачей каждый. Первое колесо приводило в движение гигантские кузнечные мехи, похожие размером на надувной батут в парке развлечений. Складчатый кожаный мешок, соединенный с основанием ржавой трубой, неспешно поднимался и опадал, наполняя домну необходимым для горения воздухом. И от этого, помимо лютой банной духоты, мы сразу распахнули рты — носов для нормального дыхания попросту не хватало.

Ведь второй кабестан вращал шнек — чуть меньший, чем в депо, по которому в колосник сыпалась смесь из всех необходимых для плавки ресурсов. Порода падала самотеком, из-за чего между колосником и нависшей над ним трубой оставался зазор, как в кухонной вытяжке, и дым уходил далеко не весь. Неудивительно, что здесь работали неписи — ни один человек не выдержит таких условий и пары дней. И нас, как вы могли догадаться, притащили сюда не на экскурсию.

Четверых «гномов» отцепили прямо на ходу, а нас приковали к балкам, и миг спустя Трикс пустила по всему механизму мощный разряд. Бородачи ухнули и налегли на перекладины с такой силой, что я едва не упал, потеряв опору. И всякий раз, когда мы, кряхтя и обливаясь потом, корячились мимо Леона, ловчий угощал хлыстом по спине. Ведьме же ждать очереди не было нужды — ток пронизывал металлическую конструкцию с любого расстояния.

— Давненько поборников не видел, — просипел идущий позади раб. — Последний пленник на этом колесе и сдох.

Судя по голосу, крепыш не шибко-то сожалел об утрате. Не знаю, как тут все устроено, но, похоже, неписи преданно служат текущим хозяевам Крепости. И, скорее всего, встанут на их защиту при любой буче.

— А вы правда гномы? — наконец-то озвучил давно мучивший вопрос.

— Мать твоя — гном, — мускулистый мужичок в кожаных штанах на голое тело сплюнул. — Потаскай тяжести с детства, поработай по шестнадцать часов без выходных — посмотрю, какой из тебя эльф вырастет.

— Хм... А борода?

— А что борода? На морозе спасает от холода, в плавильне — от окалины. Да и бриться, если не заметил, особо некогда.

— Молчать! — рявкнула Трикс и пустила молнию — естественно, в одного лишь меня. — Работать!

Не скажу, что кабестан шел совсем уж туго, но после пережитых пыток толкать лебедку было примерно так же тяжело, как заглохшую легковушку. Приходилось задействовать все тело, напрягая до предела обессилевшие ноги, плечи, спину и особенно — ноги. Нельзя просто повиснуть на железяке и вяло переставлять ступни — механизм замедлится, а надсмотрщики тут же «ускорят» не только слабое звено, но и его товарищей. И мало того, что постоянно хлестали и жалили, так еще при каждом движении казалось, будто Хира снова охаживает кулаками почем зря — сказывались незажившие после избиения травмы.

Но никто не пустил нюни, не попросил снисхождения, не стал выдавать соратников. Вот и я всецело поддерживал друзей, делая все возможное, чтобы им доставалось меньше боли. Но одно дело два мужика и дьявольски сильный бот, и совсем другое — хрупкая девушка. Не знаю, сколько полных оборотов крутанул кабестан — может, пять, может двадцать — но вот Рената пошатнулась, точно вино в голову ударило, прошла, качаясь, пару шагов и повисла на кандалах.

Думаете, механизм остановили и привели чародейку в чувство? Все-таки плавильня должна работать двадцать четыре на семь, а тут простой. Куда там — Трикс больше заботило не беспрерывное производство, а поиск причин для новых издевательств. Ведь как и любой садист, ведьма считала свои действия обоснованными, а значит правильными и необходимыми. Это не я тупая психопатка, это ребенок плохо себя вел. Это не у меня крыша протекла, это щенок не хотел слушаться. Это не измученная бедняга упала в обморок, а просто ленится — так получай!

— Помогите ей! — крикнул, прежде чем удар тока стиснул челюсти.

— С удовольствием, — жрец пошевелил щупальцами. — Ваше признание — мое лечение. Никто не хочет что-нибудь сказать?

— Хочу!

Хира и Буран с удивлением покосились в мою сторону. Даже ведьма изогнула бровь, а тихий как пень Леон хмыкнул.

— Я вас всех, скотов, изувечу и убью, — произнес без злобы, скорее констатируя факт.

Темные переглянулись и рассмеялись. Ведьма громко, заливисто, как мелкая собачонка. Ловчий гулко заухал в маске, жрец пискляво захихикал. Однако секундное веселье сменилось приступом ярости — искренность и спокойствие моих слов вызвали у приспешников если не страх, то раздражение. Удары и заклинания посыпались градом, но ненависть к мучителям укрепила дух, а то, в свою очередь, — тело. Не сговариваясь, мы с Семеном потянули кабестан в противоход — сперва «гномы» упирались, но когда к делу подключилась демоница, механизм встал, а гудящий шнек замер.

— Работать! — верещала Трикс, хлеща молниями не хуже Палпатина.

Да так увлеклась, что истратила всю ману, а мы не сдвинулись с места сами и не позволили сдвинуть лебедку, несмотря на нечеловеческую усталость и точно такую же боль.

— Лечите ее, — процедил, скрежеща зубами в такт скрежету шестерен. — Или хрен вам, а не работа.

— Да неужели? — ведьма осклабилась. — Леон, займись.

Казалось, победа близка, но тут арбалетчик пустил отравленную кость в плечо мечнику, а вскоре вторая чиркнула меня под лопаткой. Вышедший с потом яд вновь напитал мускулы, и о сопротивлении не могло идти и речи. Рабы налегли на балки, и кабестан таки сдвинулся с мертвой точки, таща за собой еще не пришедшую в себя девушку. И ладно бы пол был чистым, но осевшая угольная пыль превратила каменные плиты в наждак. Первый круг прошел относительно нормально, а на втором за волочащимися ножками протянулись две бурые полосы — сначала тонкие и бледные, а через пол-оборота потемневшие и набухшие, как смоченный дождем песок. И хуже всего — Рен очнулась от боли, но слишком ослабла, чтобы встать. Ее стоны, переходящие то в тихий рев, то в отчаянный плач, въелись в память, как копоть — в стены. И отвлечься от всего этого ужаса помогала единственная мысль, повторяющаяся раз за разом «я убью их».

Через час нас — едва дышащих и стоящих на ногах — отцепили и сопроводили в карцер. Там уже ждали еще два жреца, большая кадка чистой воды и ведро печеной картошки. Перед тем, как запереть, нас полностью исцелили, но не по доброте душевной — приближался вечер, время очередного «выступления», и Клешня не хотел огорчать зрителей полумертвыми жертвами.

Когда замок щелкнул и включился контур, сел на колени перед бадьей, сунул внутрь руку и принялся плескаться и всячески шуметь, делая вид, что принимаю долгожданную ванну. Резкий перепад от обморочного состояния до здоровой бодрости подстегнул решимость, и я жестом пригласил спутников подойти поближе.

— Надо валить, — прошептал в надежде, что плеск заглушит голос — в том, что нас подслушивают, ничуть не сомневался. — Прямо сейчас — иного шанса может и не выпасть.

— Как? — фыркнула Хира.

— Есть одна идейка, — обвел каждого злым хмурым взглядом и порадовался, видя в глазах тот же алчущий мести блеск. — Но придется поднапрячься.