Я попал в ЛитРПГ-4. Рейд мертвецов

Глава 8. Обитель боли и разврата

— Только попробуй изгнать эту мразь. — Красное платьице, белые волосы, манто — никакой ошибки, это точно колдунья с Базы. — Сожгу — и глазом не моргнешь.

В подтверждение намерений над ладонью пришелицы вспыхнул огненный шар.

— Рен? — Буран шагнул вперед, заслонив соратников. — Как ты нас нашла?

— Я — сильнейшая волшебница в этой гребаной локации, — голос девушки сквозил лютой стужей. — Думаешь, вычислить пару нубов — большая задача? А теперь отойдите и не мешайте. Если придется — прикончу и вас.

— Ладно, — встал рядом с мечником и поднял руки. — Хорошо. Ты убьешь ее. И что дальше? Егор вернется? Тьма исчезнет? Война закончится? Люди перестанут гибнуть? Тебе станет легче?

— Заткнись! — посох ударил оземь, и это трижды отразилось от свода. — Не смей втирать эту слащавую чушь! Рогатая мразь отняла у меня самое дорогое. Я отомщу — а потом хоть потоп.

— Да кому ты собралась мстить?! — в порыве гнева двинулся на альбиноску, но «самурай» вовремя схватил за плечо. — Боту? Неигровому персонажу? Куску кода?! Если и есть смысл кому-то мстить, то лишь Легату. Но мы уже от него избавились!

— Куску кода? — белая бровь изогнулась. — Тогда почему ты ее защищаешь? Жизнь аж готов отдать. Постой в сторонке, это же просто бот...

— А играть потом как буду? Заново прислужника качать? — попытался вырулить из логического тупика, но попытка получилась жалкой до невозможности.

— Прокачаешь, не облезешь. Лучше начать с нуля, чем сдохнуть. Или нет?

— Знаешь что, милая? — демоница растолкала нас и вышла вперед. — Вчера встретились, а уже в печенках сидишь. Хочешь знать, как погиб твой ненаглядный? Я расскажу. Во всех, мать твою, подробностях. Но потом не жалуйся.

***

Не так давно Железная крепость и южные рудники принадлежали Свету. Тьма же засела по логовам в Северных горах и партизанила из последних сил. Как-то раз разведка доложила, что Стальной караван пойдет через наш участок с ослабленной охраной — всего-то пять игроков. Если прикончить мамонта и поломать вагоны, состав застрянет в депо на неделю — три дня за «локомотив» и сутки за каждый контейнер. Все это время кузница проработает вхолостую, а это уже весомый повод рискнуть.

Змей, наш вожак, опасался посылать лучших бойцов, ведь те, скорее всего, не вернутся. Но и отправлять слабаков бессмысленно — погибнут зазря, так и не сумев насолить поборникам. Поэтому ударную группу составили из одного прокачанного приспешника, двух середняков и новичка, которого не шибко жалко. Командир отряда — демон-рыцарь Клешня, костяк — ловчий ада Леон и черная чародейка Трикс. Вы видели эту троицу на станции. Четвертым, к всеобщему облегчению, без промедлений вызвался Легат — умирать никому не хотелось, а рыжего, мягко говоря, недолюбливали. А так — двойная выгода, и сами уцелеют, и от занозы под ногтем избавятся.

Мы устроили засаду недалеко от путей, за валом сошедшего со склонов оползня. Клешня предложил сосредоточить максимальный огонь на мамонте, завалить его, а уж потом выколупать врага из бронированного короба. На первый взгляд неплохая задумка, Леон и Трикс сразу согласились, Легат промолчал. У меня, понятное дело, никто ничего не спрашивал — я должна стоять за хозяином, беспрекословно выполнять приказы и не отсвечивать. Наказание за малейшее сопротивление... о, рыжий ублюдок знал толк в наказаниях. А неудовольствие и гнев вызывали: секундное замешательство, «сложное» лицо, хмурый взгляд, резкий жест, недостаточно доброжелательный тон... Улыбаюсь — плохо: ты че, ехидничаешь? Не улыбаюсь — тоже плохо: ты че, не рада меня видеть?

Легат не наказывал сразу, но отмечал все дневные проступки, чтобы «отработать» их ночью. Перо и бумагу с собой не носил, зато носил кинжал-керамбит с загнутым острием. Им-то и делал засечки на моем предплечье — неглубокие, шрамов не оставалось, зато «журнал для заметок» быстро заживал и был готов к новому учету. В особо удачные вахты кожа напоминала лист в клетку, а иногда царапины перебирались на плечи, шею и щеки.

Но это так, лирика. Мы морозили задницы, поезд опаздывал. Клешня заскучал и спросил у Легата, почему бы рогатой суке ему не отсосать? Рыжий подумал недолго и согласился, но не бесплатно, а за один цент.

***

— Хватит! — выпалил в сердцах. — Я не хочу это слушать!

— Артур, — угрюмо произнесла Хира. — Если не расскажу сейчас — то не расскажу никогда. Понимаешь?

Я понимал. Поэтому понурил плечи и замолчал, тешась мыслью, что однажды снова встречусь с гребаной троицей и воздам каждому по делам его. Так воздам, что сам Владыка вздрогнет, когда узнает, как расправились с его шестерками.

***

Клешня с неохотой расплатился и отстегнул гульфик. Член рыцаря напоминал колбасу, которую на пару суток забыли на солнышке, и был весь усеян фистулами, как сыр — дырками. Впрочем, это не единственное сходство с сыром. Второе — плесень.

— На колени, — скомандовал главарь.

Вид гниющего отростка так ошарашил, что я затупила и не бухнулась ниц в тот же миг. И получила первую отметину за утро — мелкую, но длинную. Хозяин схватил за пальцы и вывернул, располагая руку поудобнее, кинжал медленно прополз от запястья до локтя. Забыла упомянуть — одежду мне носить запрещалось. Только особые наряды для постельных утех, но в бою — ничего, кроме ошейника, чтобы не мешать процедурам.

Разрезая кожу, Легат непринужденно болтал с Трикс и посмеивался над колкостями Леона. Словно шинковал овощи для салата на дружеских посиделках — истязания и пытки стали рутиной, потому-то и искал все новые и новые способы доставить боль другим и удовольствие себе. Как только закончил, опустил перед рыцарем, тот схватился за рога и приготовился угощать салями, но тут вдали послышался трубный рев — приближался караван.

Выругавшись, Клешня заправил хрен в штаны и взял топор. Сработали по плану — высадили в «локомотив» по две трети энергии и свалили чудище первым же залпом. Да только просчитались — охранники не сидели в коробке всем составом, а разошлись по вагонам. И стоило составу встать, воин и рыцарь выскочили из укрытий и кинулись на нас, пока волшебница и лучник прикрывали из бойниц.

Свистопляска началась такая, что огромное поле вокруг товарняка превратилось в выжженный кратер. Главарь тогда лишился руки — это потом культя превратилась в клешню, а прозвище рыцарь получил гораздо раньше из-за фамилии Клешнев. Леона всего обожгло и переломало, пришлось затягивать в зачарованную кожу, особый панцирь-корсет и вживлять новые кости — из них-то и проросли болты. Без своего костюма и маски-респиратора ловчий умрет от удушья и болевого шока. И раз уж пошла такая пьянка, почему бы немного не одарить и раздробленную руку, превратив в живой арбалет? Трикс отделалась двумя стрелами в спину — к древкам привили побеги алого кристалиса, результат вы видели.

Поборники с увечьями и ранами отступили, но в горячке боя забыли товарища. После драки, когда громили вагоны, услышали из опрокинутой коробки глухие стоны — при крушении паренька-чародея завалило мебелью и всяким хламом. Наверное, бедолага бы выбрался, если бы не приложился головой о броню. Рыцарь хотел добить, но Легат решил забрать пленника себе, чтобы вытянуть полезную информацию. В пыточном мастерстве ублюдка никто не сомневался, искалеченным приспешникам было не до споров, и отряд разделился. Одни отправились в лагерь, а рыжий — в логово. Нести связанную добычу пришлось, разумеется, мне. Вернее, не нести, а тащить, как мешок картошки — когда взяла парня на руки, то получила вторую отметину. Вскоре выяснилось, это видел один из ваших разведчиков и решил, что волоку труп. Отсюда и пошел слух, будто я убила Егора. Но беда в том, что я в самом деле его убила... Но не тогда, у Железной дороги, а чуточку позже.

***

— Сука... — прошипела Рената и шагнула к Хире.

Мы с Бураном не сговариваясь двинули наперерез, но волшебница махнула рукой, и нас накрыли решетчатые полусферы, сплетенные из раскаленных прутьев. Соратник попытался разрубить преграду, но меч отскочил от колдовской ловушки, как от высоковольтного провода. Я нацелил на безумную колдунью посох и выстрелил последними запасами моджо — ячейка, куда попал луч, за миг до столкновения заполнилась огнем, впитавшим весь заряд без остатка. Измотанные боем с боссом, мы ничего не могли противопоставитьпротивнице.

— Изыди! — заорал во всю глотку.

И хотя колпак пропускал звук (слышал, как «самурай» матерится вполголоса), демоница не исчезла. Не попыталась напасть. Не шелохнулась. Просто стояла и смотрела надвигающейся смерти в глаза.

— Рен, нет! — крикнул товарищ. — Майор не простит расправы! Тебя найдут и прикончат! Остановись!

Не обращая внимания на угрозу, девушка подошла вплотную, схватила суккубу за горло и притянула к себе. Подруга не сопротивлялась, лишь продолжала жечь мучительницу взглядом.

— Продолжай, — выдохнула Рената, ослабив хватку. — Не стесняйся.

***

Когда добрались до замка, Егор уже пришел в себя. По приказу связала ему руки за спиной и повела вслед за хозяином. Пленникам сперва устраивали экскурсию и в завершении предлагали присягнуть Тьме. Мало кто соглашался сразу, но после знакомства с тремя кругами — так ублюдок называл этажи логова — многие предавали Демиурга, и я их не виню. Ведь либо клятва, либо смерть от пыток — иного выхода не предусмотрено.

В отличие от девяти кругов Данте, Легат назвал свои Наслаждением, Болью и Страхом. Когда мы вошли на первый, призрачное сияние жилы сменилось мягким белым светом, холодные плиты пола застилали пышные ковры, а окна обрамляли атласные занавески. Снаружи царил холод, а внутри стояла тропическая жара. Посреди просторного помещения бурлил бассейн, рядом на полукруглом каменном столике выстроились вазы и подносы с вкуснейшими фруктами и яствами, а бутылки с хмельными напитками разнообразием форм и расцветок могли поспорить с алхимической лабораторией. Для игроков, привыкших к простецкой пище из пайков, один лишь вид и запах могли стать непреодолимым испытанием. Особенно для тех, кто все еще не понимал, где оказался и для чего сражается.

По углам стояли кровати с шелковыми балдахинами, на тончайших простынях нежились обнаженные суккубы на любой вкус: в адском и человеческом обликах, стройные и крепкие, молоденькие и зрелые. Оставшись без внимания господина, прелестницы развлекались друг с дружкой, и бурление воды едва заглушало доносящиеся со всех сторон вскрики и постанывания. Несмотря на кажущуюся беззащитность, в случае нужды они превращались в неистовых бестий, способных порвать врага голыми руками, поэтому охрану Легат не держал. К тому же, у него была я, а на пятом ранге моя сила не ровня даже тысяче бесов, которую ублюдок призовет после побега.

— Хочешь? — буднично спросил Кузьмин, обведя гарем рукою — еще здоровой, будто предлагал угоститься орешками или печеньем.

— Пошел ты! — Егор плюнул, но промахнулся.

— Какой некультурный, — хозяин цокнул языком. — Ничего, у нас и не таких перевоспитывали. Дай-ка ему по печени.

Я дала. Парень согнулся в три погибели, но устоял на ногах. Легат схватил пленника за пшеничные локоны и рывком запрокинул голову.

— На кой ты выеживаешься? Ради чего? Какая в жопу разница, за кого драться и погибать? Чем ваш Свет лучше нашей Тьмы? Чем наша Тьма хуже вашего Света? Может, вы все белые и пушистые? Так нет же! Может, вы не убиваете, не пытаете, не предаете? Да хер там плавал! Тогда какой смысл топить за одну сторону? Присягни Владыке — и купайся в роскоши. Жри от пуза, пей допьяна, трахай все, что движется — никто не осудит.

— Я люблю свою девушку, — прошипел раненый поборник, — а вы любви не знаете. И утопаете в изврате, чтобы хоть как-то вернуть отнятые чувства. Но не получается. И никогда не получится. Любое удовольствие приедается. И остается лишь пустота, которую невозможно заполнить, сколько ни жри, ни пей, ни трахай, ни убивай. Это и есть Тьма. В этом вся разница.

— Ну ни фига ж себе философ, — рыжий хохотнул. — Пацанских пабликов начитался, что ли? Тогда пошли наверх. Покажу другую сторону медали.

Легат взял бокал вина и зашагал по мраморной лестнице на второй этаж — круг Боли. Помещение напоминало спортивный зал, только вместо тренажеров вдоль стен выстроились орудия пыток. И не какая-нибудь чепуха, вроде игрушек из BDSM-клуба, а изощренные и очень сложные механизмы, за которые Инквизиция отвалила бы половину своих денег. Кузьмин придумал их не сам, он вообще слабо разбирался в рычагах, блоках и тросах, но выискивал эти штуки по всем темным уголкам Иринора. Какие-то отвоевывал, какие-то выкупал, какие-то восстанавливал на заказ по чертежам. Одни дорвавшиеся до власти и богатства придурки коллекционируют раритетные автомобили, а другие... кое-что похуже.

— Зацени, — Легат отпил глоток и подошел к деревянному колесу высотой в человеческий рост. Колесо крепилось на двух распорках над валиком из толстого пня, соединяясь с ним шкивами и ремнем. Валик покрывали четыре пластины — с гвоздями, скрещенными лезвиями, стальными полусферами и дырочками, как от терки.

Егор хмыкнул и вскинул подбородок, но я держала его под руку и чувствовала, как та дрожит. Однако на экскурсии ублюдок не пытал пленников, только показывал действие устройств — на мне. Зачем истязать и калечить людей раньше срока, если есть прислужница. Двойная выгода — и наглядная демонстрация, и наказание за косяки.

— Залезай.

Встала спиной к колесу — хозяин приковал за запястья и потянул рукоятку. Механизм пришел в движение и приподнял меня, уложив на широкий обод, после чего Легат закрепил лодыжки. Суть пытки в том, что страдальца медленно прокатывают между стальным колесом и валиком. Пень тоже вращается и на каждом обороте подставляет одну из четырех пластин. Сначала тебя истыкивают иглами, потом режут, потом давят, потом сдирают кожу. Агрегат рассчитан таким образом, что ранит только ноги выше колен, живот и грудь — шея и лицо попадают в зазоры. Умереть в процессе — задача почти невыполнимая, и тебя могут прокручивать часами, как белье в старой стиралке.

Но Легат торопился показать побольше экспонатов, поэтому ограничился двумя оборотами. Когда меня сняли, с залитого кровью тела свисали лоскуты, но для суккубы пятого ранга такие раны — чепуха. Не успели дойти до второй машины, как кровотечение остановилось, а ссадины и царапины затянулись. Но боль осталась. Боль от прокачки не зависит, она всегда одинаковая. Разве что иногда получается смолчать, но в двух случаях из трех орешь, как резаная. Как резаная... ну да.

***

— Перестань! — швырнул в решетку копье, но оружие отлетело под ноги. — Такие подробности можно и опустить!

— Хорошо, — Хира с грустью усмехнулась. — Кому какое дело до виртуальных мук виртуального персонажа.

— Я не это имел в виду! Хватит терзать себя! Ты ни в чем не виновата!

— Сомневаюсь, — Рената осклабилась. — Ну да ладно... продолжай с третьего этажа.

***

Под мозаичными скатами крыши стояли три пузатые стеклянные колбы высотой в человеческий рост, с узкими толстыми горловинами. Внутри медленно пульсировали громадные черви, похожие на перетянутые бечевой мясистые мешки с ржавой шкурой. Присоски торчали наружу, из них выступали головы. С первого взгляда могло показаться, что обтянутые серой кожей черепа принадлежат давно умершим людям, но чем дольше смотришь на открывшийся ужас, тем чаще замечаешь то дрогнувшее веко, то приоткрывшийся рот, то вздувшийся желвак. Бедолаги словно спали, но на лицах застыли непередаваемые словами мучения — будто у больных, долгие годы страдающих от тяжелого недуга. Но и этого садисту оказалось мало: от сосудов по полу вились шланги, соединяясь с баллоном мутной жидкости. От баллона отходили три короткие медные трубы, заканчивающиеся помпами водяных насосов.

— Знакомься! — торжественно воскликнул Легат. — Славный рыцарь Иерихон!

Тонкие пальцы потянули рычаг, впрыснув мутную жидкость в сосуд. Средний червяк дернулся, изошел волнами в попытке проглотить добычу, а сидящий в нем полутруп запрокинул голову, выпучил закатившиеся глаза и заревел раненым слоном.

— Перед боем любил — «За Свет!». Или «Смерть Тьме»! Ролевик до мозга гостей. Зычный был голос, внушающий, но нынче связки подгнили... Так, а здесь у нас великая жрица Анастасия.

Слева донесся женский визг, многократно усиленный эхом полупустой мансарды. О том, что в емкости кисла именно женщина, с ходу и не поймешь — все пленники утроб выглядели сморщенными лысыми стариками.

— Эти красавцы называются проглоты, — хозяин с восторгом посмотрел на свои любимые игрушки. — Водятся далеко на юге, в непроходимых Болотах Смерти. Там собралась гадость со всего Иринора: грощеры, адозавры, тараки... но эти малыши — вершина мерзотной эволюции.

Ублюдок заметно оживился и перестал ерничать. В червяках он души не чаял, считал их своим главным достижением.

— Один знакомый биолог считает их экзопаразитами. Обычные черви сосут тебя изнутри, а эти — снаружи. Не переваривают целиком, но вытягивают полезные вкусняшки из жира, крови и дерьма. Витамины там, микроэлементы, питательные вещества... Ощущения при этом — незабываемые. Однажды любопытства ради засунул туда руку... Лекари еле справились, уже думали отрезать и пожертвовать Владыке в обмен на дар.

Знаете, я насмотрелась всякого — вспоротые животы, размазанные по полу мозги, отрубленные конечности, но каждый раз при виде этой дряни комок желчи что тот проглот извивался в пищеводе и пытался выбраться на волю.

— Жертва может продержаться в черве целый месяц, а если нагуляла сальца — то и дольше. Не сочти за грубость, но ты самый тощий из всех моих гостей — тебе киснуть от силы неделю. Так что советую присягнуть нам и радоваться жизни.

— Если сдамся, — голос мага впервые дрогнул, — никогда не увижу свою девушку. Не обниму. Не поцелую. А если и встречусь — то только в драке. И хуже того — забуду чувства к ней. Нет, — покачал головой, — лучше сдохнуть.

— Едрить романтик, — фыркнул демонист. — Или не совсем понимаешь, что тебя ждет. В этом баллоне — яблочный сок. Черви его терпеть не могут и начинают сосать сильнее обычного. Да что распинаюсь, смотри сам.

Рыжий надавил на два крайних рычага. Зал наполнился воплями обезумевших от боли людей, от которых зазвенели стекла — рев, визги, стоны слились в сущую симфонию ужаса, достойную бала темных богов. Через минуту издевательства рыцарь отошел в лучший мир, и чудище тут же избавилось от потерявшей вкус пищи. Покрытая струпьями сморщенная от влаги мумия шлепнулась в лужу белой пены, с хрустом ломающихся костей и пергаментным треском лопающейся кожи. Егора стошнило.

— Итак, — садист отпустил насосы, — как поступим? Сразу поклянешься — или посидишь немного в проглоте?

— Чтоб ты сдох, — простонал пленник со слезами на глазах. — Рано или поздно тебя найдут.

— Бла-бла-бла... — рыжий зевнул и махнул рукой. — Засовывай.

Я не могла не подчиниться из-за ошейника. Но нашла небольшую лазейку в приказе и окунула бедолагу головой вниз. Егор захлебнулся, прежде чем ублюдок успел вмешаться. Не самая быстрая и безболезненная смерть, но все же лучше того ада, который уготовили парню. Я пережила этот ад вместо него — такое мне выбрали наказание. И ни капли не жалею.

***

— Что вы сделали с телом? — холодно спросила Рената.

— Сожгли, — Хира вытерла мокрые скулы тыльной стороной ладони. — Как и все остальные.

— Хм... — колдунья отступила на шаг и, не мигая, уставилась на демоницу. — Некоторые думают, что смерть отключит тебя от игры. Умрешь здесь — очнешься дома. Пора это проверить.

Девушка развела руки и вспыхнула, как смоченная в бензине солома. Буран вскрикнул, я обхватил голову, а суккуба со всей скорости кинулась на ревущий факел, сбила с ног и покатилась по земле. Все произошло очень быстро, почти мгновенно, да и у опытной чародейки наверняка имелись резисты к магии. Вот и отделалась лишь опаленными кончиками волос, закопченной физиономией и попорченной одеждой. Однако вместо благодарности отшвырнула спасительницу воздушной волной и встала с явным намерением закончить начатое.

Как ни странно, огненные тюрьмы оставались на местах, даже не потускнели, заразы, и мы ничем не могли помочь. Но Хира пока справлялась сама: как лежала — так и ухнула в портал, чтобы выпрыгнуть позади колдуньи и тисками обхватить плечи. Теперь Рената пустила волну полусферой во все стороны, и подругу сдуло, как перышко в шторм. Не возьмусь и приблизительно сосчитать, сколько раз ее кувыркнуло по камням, однако прислужница встала и вновь кинулась в бой.

— Отвали! — Рен развела ладони, будто держа перед собой невидимый мяч, и ударила ослепительной молнией.

Разряд с треском и жужжанием вонзился в бестию и отшвырнул на добрую дюжину шагов. Хира поднялась — на этот раз с трудом, едва не упав на дрогнувшее колено. Сажа на окровавленном лице, разодранная одежда, ошалелый, полный дьявольского азарта взгляд. Сплюнула розовую слюну, улыбнулась исподлобья и присела, готовясь к очередному рывку.

— Не подходи! — заверещала чародейка. — Убью!

— Стой! — заорал, обращаясь к обеим, хотя понимал, что докричаться уже не получится. Время слов закончилось, пришла пора действий.

Мана иссякла, пришлось перейти на заклинания послабее. Суккуба ушла влево от огненного шара за миг до столкновения, пробежала пару метров и вильнула влево, уклоняясь от второго снаряда. Видя это, Рен впала в истерику и начала швырять чары наугад, зажмурившись и отчаянно вереща. Два файербола Хира поймала плечами, столько же угодили в бедра и один — в живот. Несмотря на серьезные ранения, девушка достигла цели и как заправский регбист повалила оземь. Вцепилась в запястья и уложила на лопатки, не давая шелохнуться, но так вымоталась, что от усталости ткнулась лбом в грудь соперницы. Отдышалась, роняя смешанные с потом алые капли, облизнула спекшиеся губы и прошептала:

— Если ты убьешь себя, на счету Легата будет еще один труп. Не хватало еще, чтобы рыжая мразь кончала людей уже дохлым. Нет... Не позволю. Даже, мать твою, не пытайся.

Увы, несмотря на благородный порыв Хира переоценила силы — сколько ни прыгай, сколько ни бегай, а третий ранг пятому не чета. Если у Рен вообще не шестой или седьмой. Волшебница оттолкнула суккубу, как лист фанеры, и направилась прямо на нее. Я кинулся на клетку, но гребаное заклинание шандарахнуло током и опрокинуло на спину. До развязки оставались считанные секунды, но подруга наотрез отказалась прятаться в Нижнем мире. На что ты надеешься? До кого хочешь достучаться? Изыди, изыди ради всех богов!

Рената подошла вплотную и посмотрела в красные мерцающие глаза. Демоница не отшатнулась, не стушевалась — наоборот, расправила плечи и вскинула подбородок. Девушки примерно одного роста, но в тот момент казалось, что подруга выше чародейки на две головы. Игра в гляделки длилась несколько секунд, а по ощущениям — целую вечность. Я оцепенел и перестал дышать, пальцы оледенели, сердце неистово ухало в висках. Мир замер у черты — непредвиденной, непредсказуемой, судьбоносной. Один шаг — и все изменится раз и навсегда. Знать бы еще, в какую сторону.

Рен скривилась, точно разжевала половину лимона. Сощурилась, плотно сжала дрожащие губы, и на чумазых щеках заалели чистые полоски. Всхлипнув раз, другой бухнулась на колени и прижалась щекой к исцарапанному животу Арграхиры.

В гулкой тишине пещеры раздалось сдавленное рыдание.