Я принесу вам...

Глава 3

Дункан смотрел вдаль с обрыва. В его душе бушевала буря чувств. Печаль, неверие, ужас были причудливым образом смешанны с облегчением и удовлетворением.

Это Мор. Несколько минут назад он ещё сомневался, ощущая только смутное беспокойство, но сейчас, прикончив две искорёженные, осквернённые пародии на человека, Серый Страж ясно ощутил — Архидемон пробудился.

Печаль, досада… страх. Впереди человечество ждёт настоящий ужас и море крови. Лёгкую надежду внушало только то, что каждый последующий Мор длился меньше и за победу платили меньшей кровью. Люди учились противостоять Порождениям Тьмы и Архидемонам.

Первый Мор косил жизни почти два столетия, гномы были практически уничтожены, а враг опустошил почти весь Тедас. Только жертва и подвиг Серых Стражей принесла победу в войне, которая чуть не уничтожила всех живых, кроме, разумеется Порождений Тьмы.

Второй Мор победили за неполное столетие, щедро оплатив победу десятками тысяч погибших защитников. Третий шел по землям Тедаса поступью смерти пятнадцать лет, Четвёртый Мор забирал жизни двенадцать лет.

Поэтому Дункан искренне надеялся, что Пятый Мор пройдёт… легче, чем предыдущие. Но надежды надеждами, а для их осуществления придётся попотеть. Особенно на фоне того, как ослаб орден Серых Стражей за четыре сотни лет затишья, прошедших с времён последнего Мора.

Политики… Дункан поморщился. Политики были как всегда глухи ко всему, что не касалось сиюминутного и несущего выгоду. Гномы Орзаммара предупреждали, что активность Порождений Тьмы на глубинных тропах увеличивается с каждым годом, что порождения ищут нового Великого Дракона. Серые Стражи твердили, что Четвёртый Мор не может быть последним… Но разве важно это для Королей и Лордов, которые набивают свои карманы и укрепляют власть? Дункан не мог взять в толк: как можно быть столь легкомысленным к тому, что может забрать жизни, если не твою и твоей семьи, то твоих потомков.

Поэтому в ряды Серых Стражей вступало всё меньше рекрутов: Серые Стражи стараются не злоупотреблять Правом Призыва, отдавая предпочтение добровольцам, которых с каждым годом становится всё меньше и меньше. Слава ордена со временем блекла, всё больше становясь похожа на легенды и сказки. Плата же, за бытие Серым Стражем, была неизмеримо огромна и ужасна. Жертва, принесённая только ради того, чтобы когда-нибудь в будущем люди не встретили Мор без Серых Стражей. Чтобы хоть кто-то из ордена почувствовал пробуждение Архидемона и смог предупредить человечество о надвигающейся опасности, пока тот не вошел в силу, а армия его не превратилась в неисчислимые орды.

Четыре сотни лет братья и сёстры Дункана травили своё тело, отравляли разум во время ритуала Посвящения, обрекая себя на раннюю смерть, только ради того, чтобы сейчас Дункан почувствовал, как пробудился Враг. Чтобы он смог предупредить других.

Тысячи прекрасных воинов были обречены медленно сходить с ума под действием Скверны, чтобы в финале своей жизни спуститься на Глубинные Тропы ради последнего боя. Ради того, чтобы умереть человеком, забрав как можно больше тварей. Огромная жертва, невероятная ответственность. Долг, что тяжелее горы.

Но всё же Дункан был удовлетворён. Нет, Серый Страж не был сумасшедшим ублюдком, радующимся скорым смертям тысяч невинных. Но… Если бы Мор начался не сейчас, а, скажем, через сотню лет, то вполне возможно, Серые Стражи остались бы только в Вейсхаупте, главной крепости ордена. Или вообще сгинули бы, оставшись в памяти людей только древней сказкой, если бы правители лишили их Права Призыва, поверив, что Мор больше не придёт.

И тогда бы… Никто не предупредил о начале Мора, а неисчислимые орды тварей пошли бы сметать всё на своём пути. Пожирая мертвых и утаскивая под землю живых. Туда, где тех бы ждала судьба, что многократно хуже смерти.

Так что всё к лучшему.

Дункан кисло улыбнулся: если Создатель будет милостив, то они переживут и этот Мор, а Серые Стражи возродятся из пепла, и, Дункан искренне надеялся на это, будут готовы встретить следующую угрозу.

Но об этом он будет думать после. Сейчас его путь лежит в Денерим, к королю Кайлану. Дункан был с ним знаком, как командор Серых Стражей Ферелдена. Молодой правитель был, на взгляд Стража, излишне восторженным, чересчур легкомысленным, но Орден очень уважал. К тому же Король мечтал о подвигах.

Серый Страж тяжело вздохнул, отворачиваясь от обрыва и направляясь прочь. Уж чего-чего, а возможностей для подвига скоро представится множество. Как и простора для подлости, предательства и ударов в спину. Люди… да и эльфы с гномами… все разумные были в этом сильны, и в тёмные времена повсеместно появлялись не только герои, светом своей души собирая вокруг себя достойных, вдохновляя людей великими делами. К сожалению, и злодеи не упускали возможности проявить себя, творя мерзости, которые и Архидемону не пришли бы в голову…

— Ещё у нас вообще нет нормальных модельеров! Мне шьют новое платье, а через три дня приходят новости, что в столице этот фасон уже два месяца, как вышел из моды! — жаловалась мне девочка лет четырнадцати, печально поджав губы. — Матушка обещала, что в следующем году мы съездим в Денерим, но отец так улыбался… Он всегда так широко улыбается, когда обманывает!

— Стелла, ну почему обманываю? — отец тихо посмеивался в усы, бросая время от времени на меня нечитаемые взгляды. Да уж, я был по-настоящему большой неожиданностью для своих родных. Двухметровой неожиданностью в сопровождении троих Храмовников. — Просто дорога в Денерим из наших земель совсем не близкая, непростая, да и вы с Элоизой собрались не просто посмотреть столицу, но и совершить кавалерийский наскок с целью разграбить пару ателье, но вот столичные цены…

К чести моей сестры она ни капризничать, ни буянить не стала, просто так ДУШЕРАЗДИРАЮЩЕ вздохнула, что даже у меня, бессердечного вояки, аколита изуверской Инквизиции, проклятого псайкера что-то дрогнуло там, где должна находиться душа. Хотя… наверное, я знаю, почему.

Семья. Семья это… сейчас я не могу найти слов. Своих родных из прошлой жизни я почти не помнил, только смутные образы. Отстойник Адептус Арбитрес — отчётливо. Глаза надзирателей, наполненные страхом и отвращением одновременно, ведь тогда я был опасным, необученным псайкером, несанкционированным псайкером. И не важно, что ПОКА несанкционированным — губительным силам плевать на возраст.

Путешествие на Чёрном Корабле — прекрасно помню. Особенно хорошо помню то, как бился в судорогах, попадая в поле подавления пси-чувствительности очередного ублюдочного парии. Или очередной. Жуткие женщины, чей рот закрыт намордником, а общаются они жестами и единичными словами из воксов. Их холодные, безразличные глаза. Как они с каплей брезгливости отпихивали со своего пути тела теряющих сознание детей и взрослых.

Помню бесконечное брожение из трюма в трюм, чтобы мы не могли запомнить, где находимся. Сирены, что не давали выспаться, стробоскопические вспышки от которых рябило в глазах и постоянно тошнило. Постоянную вялость и тяжесть в голове от химии в нашей еде. Помню воду, настолько отвратительную, провонявшую маслом и металлом, словно это была кровь дохлого сервитора.

Только в Схоластике Псайкана, в системе Солар, я узнал, НАСКОЛЬКО мне повезло, ведь до Терры я добирался ВСЕГО пятилетие, а ведь полёт Чёрного Флота может длиться десятки лет! Нередко те, кто попадают на псайкеровоз ребёнком просто умирают от старости. Хотя, чаще, всё же, недопсайкеры подыхают от ужасных условий жизни. От беспросветной тоски настолько глубокой, что жизнь в подулье не кажется такой уж и плохой.

Хорошо помню беззубого старика, который менял свои пайки, напичканные успокоительным, на рассказы новичков про небо, про траву, про деревья, про солнца и луны их родных миров. Он слушал и плакал. Он выл после этих рассказов, раздирая себе лицо в кровь потрескавшимися ногтями, потому что его забрали с феодального мира на Чёрный Корабль в возрасте семи лет. Этот старик, что тихо умер за неделю до прибытия в систему Солар долго снился мне в кошмарах, я часто слышал его шепелявый голос из-за той «дверки». Он просил, умолял впустить его, показать небо… Проклятый Варп и сраные демоны его…

Единственное, что не давало нам угаснуть — это свет Веры в Бога-Императора. Изредко, малыми группами нас водили в прекрасный храм корабля, украшенный величественными статуями, светлый, сверкающий золотом. Музыка, что мы там слышали была подобна хору ангелов, а проповеди жрецов Министорума разжигали в наших сердцах огонь жизни! Мы должны были жить! Во имя Бога-Императора! Во имя Империума Человечества! Каждый из нас, рано или поздно, должен был умереть за них! Но! Не! Сейчас!!!

Мы должны были внести свою лепту в бесконечном противостоянии Человечества и неисчислимого сонма его врагов! Ведь мы — будущие астропаты, чей хор будет слышен на всю галактику! Мы — будущие псайкеры примарис на службе в доблестных полках Астра Милитарум! А если Вера наша будет сильна, если воля наша будет нерушима, если нас признают пригодными, то мы сможем присоединиться к Инквизиции, дабы помочь ей в праведном деле борьбы с ксеносами, еретиками и ужасами Имматериума!

Император был нам всем отцом. Тем, кто поддерживает нас и одновременно надеется на нашу помощь. Невероятно далёкий и могучий и вместе с тем, близкий каждому, любящий и заботливый…

Левая рука как будто сама касается бритого черепа, где у меня выбита Печать Семи Имен. Семь имён, под которыми когда-то в древности был известен Император Человечества.

— Сынок? Всё хорошо? — женщина, сидящая рядом со мной, с беспокойством заглянула мне в глаза.

— Да, матушка, — осторожно накрываю её маленькую ладошку своей. — Просто задумался. И очень рад, что у вас всё хорошо, — бросаю весёлый взгляд на сестру, — даже несмотря на ужас отсутствия нормальных портных.

Семья… я о ней и не думал толком. Но, наверное, в глубине души всё же мечтал о ней. Когда меня забрали в Башню Круга я ещё этого не подозревал, до того полностью отдаваясь гедонизму, оправдывая его тем, что я ещё маленький, и нужно хорошо кушать и всласть спать, а после попадания к чародеям раздумывая о своём будущем среди местных псайкеров. Забавно, что это странное чувство сопричастности не к боевым товарищам, не к братьям по вере или соучастникам ужасных преступлений против человечности, но во имя Человечества во время службы аколитом Лорда Инквизитора, а к нескольким простым людям, с которыми у меня общего-то — всего четыре года памяти и десяток писем.

И тем не менее, мне сейчас было хорошо и спокойно. Я с удивлением чувствовал растекающееся в груди тепло, когда моя матушка узнала в двухметровом лысом амбале своего сына и бросилась обнимать. Получал странное удовлетворение от одобрительных комментариев отца, который крутя ус говорил, что я вырос весь в него — настоящим Эйрэлом, который бы прекрасно смотрелся в армии Короля Мэрика Тэйрина, когда тот гнал орлесианцев.

С удовольствием любовался сестрёнкой, грозившей вырасти в настоящую красавицу. Всеобщая любимица явно понимала, что в ней души не чают, поэтому крутила отцом и братом, как хотела, признавая только власть нашей мамы, как безоговорочную и абсолютную.

Ну и брат Джефри — не такой крупный, как я, но тоже немаленький парень, который всерьёз собирался стать первым клинком Ферелдена и грезил ратными подвигами благодаря отцу — любителю вспомнить своё героическое прошлое.

А ведь посещение родного замка было полностью спонтанным: подлеченный Рыцарь-капитан ввалился в мою комнату и прямо спросил, как может меня отблагодарить. «Откуда я знаю, что нужно магу-то», — тяжело вздохнул мужчина, когда я попытался мягко съехать с темы в стиле «что хотите, тем и благодарите». Так что я, недолго подумав, сказал, что хотел бы ненадолго погостить в отчем доме.

И к моему удивлению, уже через три часа мы покинули Круг, отправившись ловить мага-отступника «который бегает где-то на севере у Морозных Гор». Первый чародей, правда, выглядел недовольным, но Храмовники с ним вопросы уладили. Думается мне, я Ирвингу обеспечил довольно много возможностей для получения чего-нибудь нужного магам от рыцарей Храма. Всё же Рыцарь-командор Грегор не мой начальник…

Зато смотреть на перекошенную от злости рожу Старшего чародея Ульдреда было мне даже приятнее, чем мять сиськи какой-нибудь красотки в элитном борделе Денерима. С этим лысым не по своей воле придурком у меня были не самые лучшие отношения. Надо будет его прикончить, когда появится возможность. Уж очень его риторика похожа на попытки подстрекательства к мятежу.

— Не портных, а модельеров! — закатила глазки девочка. — Портные-то есть и они хорошие! Ах, да что я вам объясняю? Меня только матушка понимает! Мужчины! У отца все мысли о наших землях, у Джефа ничего, кроме его железок в жизни нет, ещё и вы, брат! В душе должно быть место прекрасному!

Это «мужчины», брошенное сестрёнкой с таким непередаваемым выражением лица, было настолько уморительным, что я чуть не засмеялся.

— У меня мантия богатая, — ткнул я себя в грудь. Действительно, кстати, богатая. Нормальный целитель, да ещё с головой на плечах, никогда не будет бедным. Про Старшую чародейку Винн говорить не буду — у неё свои тараканы, но вот я всегда был одет в качественную одежду.

И доспехи на выездах носил веридиевые, богато украшенные чеканкой, которые, кстати, были не «подарком», а честно заказаны у хорошего кузнеца в столице. Мастер на меня, конечно, косился, но за заказ взялся с энтузиазмом. Ещё бы — необычная броня для мага, состоящая из полукирасы на грудь и спину, наплечников с кольчужным рукавами и наручами, и поножей, надеваемых под мантию. Своеобразной вишенкой на торте был шлем — лёгкий, оставляющий открытым лицо, но защищающий загривок.

— Ткань хороша, — одобрительный кивок и оценивающий взгляд, — но сами одежды… — чуть сморщенный носик как бы говорил: «ужас, я бы такое ни за что не надела».

— Ну так, — улыбаюсь, пожимая плечами, — это всё же… униформа Круга Магов, утверждённая в Вал Руайо. Простые маги обязаны её носить. Вот стану Старшим чародеем, тогда обязательно посоветуюсь с тобой, сестра, касательно будущего внешнего вида моих одежд.

— Это было бы замечательно, — благосклонно кивнула мне девочка, а в её глазах зажёгся огонь предвкушения. — А когда вы станете Старшим чародеем?

— Скоро, — скромно улыбаюсь. — Я уже шесть лет, как получил ранг полноценного чародея, пробыв простым магом всего два года. Не хвастаюсь, но я сильный целитель и хороший боевик. У меня положительная репутация с эквитарианцами — братством умеренных, и лоялистами, поэтому, в ближайшие год-два, скорее всего, буду выдвинут кем-нибудь из членов совета Круга на ранг Старшего чародея. С рыцарями Храма у меня тоже нормальные отношения, так что не думаю, что Рыцарь-командор Грегор наложит вето на мою кандидатуру.

— Это замечательно, — осторожно восхитился отец. Банн северных земель, что на границе Морозных Гор, не так чтобы хорошо разбирался во внутренней кухне Круга. По взгляду было видно, что он не всё понял и ему было любопытно. — Но я слышал, что у Храмовников и магов не самые тёплые… взаимоотношения.

— А тёплые и не нужны, — пожимаю плечами. — Даже вредны. Дружба мага и рыцаря Храма — это как дружба волка и пастушьей собаки, она нежелательна и опасна, — на тему того, что другу-Храмовнику будет сложно перерезать горло друга-чародея я решил не распространяться, чтобы не беспокоить маму и сестрёнку. Вообще, историй о том, что подобное плохо кончалось ходит множество. Как среди магов, так и среди рыцарей Храма. Особенно популярны истории запретной любви. Юные волшебницы, перешептываясь, когда никто не слышит, жалеют влюблённых, а меня всегда печалила участь плодов такой запретной страсти. Мелкие тугосери не виноваты, что у родителей нет мозгов, но трудностей хапают не меньше, чем взрослые. — Достаточно нормальных, рабочих отношений. Не все понимают, но Храмовнику тоже не доставляет особого удовольствия присматривать за ребятами с посохами. Так что секрет прост — не доставлять проблем и исполнять свой долг.

— Брат, вы рассказываете о Круге, как отец про войну с Орлеем, — вздохнула сестра. — Исполнять долг…

— Моя кровь, — гордо подкрутил ус отец. — Мужчины нашего рода хорошо знают, что долг превыше всего. Долг перед Ферелденом и нашей семьёй. Его Величество, король Мэрик, да благословит Создатель душу его в посмертии, часто говорил, что…

— Дорогой муж, — вздохнула матушка. — Давай не сегодня. Твои истории о том, как вы с Его Величеством гнали орлесианцев пинками из Ферелдена мы всей семьёй знаем наизусть. Даже Джефри уже скучает, а не восторженно внимает твоим речам.

Мой младший брат под удивлённым взглядом отца только развёл руками, скромно улыбнувшись.

— Но Крэйг-то не слышал… — с хитринкой улыбнулся глава семейства, но был прерван стуком в дверь, которая тут же распахнулась. В гостиную вошёл Рыцарь-лейтенант Эдмонд.

— Прошу прощения, что прерываю ваш разговор, — вежливо склонил голову рыцарь. Лицо его несло хмурое выражение, а взгляд был мрачен. — Прибыл гонец из Денерима, он ждёт Банна Эйрэла внизу. Серые Стражи объявили начало Пятого Мора. Чародей Крэйг, нам срочно нужно вернуть вас в Башню Круга.

— Проклятье… — прошептал отец, а мать с сестрой побледнели.

— Конечно, Рыцарь-лейтенант Эдмонд. Я пойду собирать вещи, — ободряюще сжав на прощание ладонь матери, отпускаю её руку и поднимаюсь с дивана. Как следует попрощаемся перед отбытием.

— Мы будем готовы через полчаса, — кивает Храмовник, покидая помещение.

— Проклятье! — повторяет отец. — Прости, сын, мне нужно встретить гонца.

— Конечно, мне тоже нужно собираться, — пропускаю первым отца, оглядываюсь на оставшихся в гостиной родных. Мама и сестра бледные, потрясённые и испуганные. Младший брат в смятении. — Всё будет хорошо, — улыбаюсь матери, подмигиваю сестре.

Я не умею успокаивать… Мотивировать — да, но сомневаюсь, что кому-то сейчас нужна мотивация, которой я научился наблюдая за комиссарами на службе, или будучи аколитом Инквизиции. Хотя… наверное скоро это всё пригодится.

— Война… ты меня нашла, — почти беззвучно шепчу себе под нос, дотрагиваясь до правого плеча, где была выбита татуировка со знаком полка, в котором я служил ещё будучи псайкером Астро Милитарум. — Ну кто бы сомневался…

Идущий навстречу по коридору слуга шарахнулся от меня в сторону, а я с удивлением понял, что на лицо выползла непрошенная широкая и злая улыбка. Всё же не зря у нас в 27-м Бримлокском говорили, что война всегда найдёт гвардейца. Ну, или любимая поговорка нашего комиссара: «был бы ствол, а куда из него стрелять я покажу».