Я признала хаос (СИ)

Глава 12. Несокрушимое обещание

Дребезжащее сегодня

Кушетка прогибается под напором чужого веса. Виви присел прямо на край пледа, так что я, наполовину завернутая в него, не в состоянии отодвинуться подальше.

‒ Грубоватая речь свидетельствует о том, что ты чувствуешь себя не так уж плохо, Чахотка.

Он наклоняется ко мне и, уместив руки по обе стороны от моей головы, застывает мрачно пялящимся на меня истуканом. Повернусь-ка к нему левой стороной, чтобы лишить себя несчастья лишнего зрительного контакта.

‒ Поправь, если ошибаюсь, но «учеба» подразумевает явно не ту активную демонстрацию, что ты недавно затеяла, Чахотка.

Не будь сейчас во мне немощи больше, чем возмущения, я бы организовала ему болевой с разворота по уху. Агрессия внутри бурлит и пузырится. Уверена, она не унималась с того самого момента, как я узнала, что меня попользовали, будто расходный материал.

‒ Сейчас. Стошнит. ‒ Тщательно проговаривая каждый слог, сообщаю я.

‒ Пожалуйста. ‒ К моему недовольству, Виви не только не отшатывается, но и идет на еще большее сближение. Обхватывает своей большущей рукой мое левое плечо, чтобы помочь наклониться к краю кушетки и придержать, пока бы я делала запланированные грязные дела.

Вообще-то я намеревалась вызвать у него брезгливость. Однако Виви, как и прежде, отнесся ко всему спокойно.

‒ Отлегло, ‒ буркаю я, решив отказаться от симулирования. Тело чувствует себя отвратительно и без дополнительных сцен всяких там страданий.

Виви, придерживая мое плечо ладонью, опускает меня обратно на кушетку. И снова нависает.

Пресекает попытку побега, затыкая путь своим телом? Сказать ему, что мои способности к шевелению в данный момент на минимальном уровне? Или лучше не акцентировать столько внимания на своей слабости?

‒ Ну… ‒ Отворачиваюсь, но так, чтобы правому глазу было видно лицо Виви. Близко, слишком-слишком близко. Пожалуй, все же лучше не упускать его из виду и контролировать ситуацию. ‒ Я и правда собиралась здесь учиться в самом простецком смысле. Лекции, семинары и остальное по списку.

Братец не отвечает, безмолвно предлагая продолжить это подобие на оправдание.

Так, а с чего это я вообще должна оправдываться?

Рывком приподнимаюсь и, игнорируя головокружение, сердито хмурю правую бровь. Без понятия, работает ли также качественно левая бровь. Упомянутая сторона лица у меня лишена чувствительности. Прямо как у конечностей в период особо сложных эмоциональных всплесков. Только вот голову ради такого эффекта мне дополнительно кулаком пригладили.

Виви не шелохнулся ни в тот момент, когда я резко дернулась, ни тогда, когда ткнулась кончиком носа в его нос.

‒ Претензии не предъявляй, Виви. Между прочим, это не я Лайтблад на вечеринку позвала. Поэтому лучше пообщайся с ответственными… К слову, что это за мужик был?

‒ Ректор.

Примолкаю. Мерек, судя по всему, уже и так тщательно обработан и выжат как лимон. Так что не буду предлагать Виви «общаться» с ним и дальше, а то еще решит своим безумным умишком, что следует повторно с руководством «Ораж» потолковать.

‒ Общение организовано.

Ясно, всем навалял. Виновные уже в состоянии крайней дохлости.

Устав держаться в одном положении, собираюсь опуститься обратно на кушетку, но Виви придерживает меня, подложив руку под спину. Упрямо не желаю выглядеть слабой, поэтому продолжаю разделять эту некомфортную близость.

‒ Что с преступниками? ‒ Расслабившись, наваливаюсь на его руку.

‒ Отравили себя.

‒ Э?

‒ Носили при себе яд на случай поимки. ‒ Виви чуть слышно цыкает. Левый уголок его губ дергается.

‒ Значит, и допрашивать уже некого. ‒ Задумываюсь. ‒ Хочешь сказать, опять никаких зацепок против Лайтблад?

‒ Исходя из имеющихся фактов, да. Никаких.

Эш послал тупоголовых увальней на штурм, однако уровня их верности вполне хватило, чтобы лишить себя жизни во благо сохранения имени заказчика.

‒ Ты же понимаешь, что выбор малолеток для захвата не случаен? ‒ Запоздало морщу нос, чтобы хоть как-то показать степень своего недовольства нашими полуобъятиями. Хотя аромат, исходящий от Виви, очень приятный. ‒ Ладно, один детеныш, но сразу оба ‒ точный расчет и целенаправленное взятие в заложники.

‒ Да, нацеливались именно на Эли и Лириса.

‒ Да-да! Ты ‒ помеха, ‒ торжественно провозглашаю я. ‒ Ты же у высших типа императора. Полагаю, Иммора растеряются, если вашу семейку устранят. ‒ Прикладываю к собственному виску палец и встряхиваю им, изображая выстрел. ‒ С организованностью у вашего вида всегда было скудненько. Так что если не будешь нянчиться с ними, для Лайтблад убрать одного Иммора за другим будет легче легкого. Тем более с вирусом, после которого летальность исхода ‒ стопроцентный результат.

Нет, на самом деле мне вовсе не так весело, как я делаю вид. Виви ‒ сын моего возлюбленного и почти что родное для меня существо. Каким бы уродом он ни был, не собираюсь допустить, чтобы его убили. Если кто и прикончит Виви, то это буду только я.

‒ Попробуй хоть немного заботиться о себе.

С недовольством шмыгаю носом. Соскочил с темы, чтобы я больше не обмазывала грязью его семейку? Или, может, самолюбие его задела?

Украдкой присматриваюсь к хладнокровию, вписанному в черты его лица неисчезающей маской. Делать это легко. Он не отлипает от меня, прочно обосновавшись в пределах моего личного пространства.

Ну, нет, самолюбие тут ни причем. К тому же за все время нашего общения я вряд ли хотя бы раз отзывалась о нем или о его приплоде положительно. Так, что, пожалуй, он мог уже попривыкнуть к моей злючности.

И с чего вдруг вновь какую-то непонятную заботу проявляет? Боится, что ценный «биоматериал» пропадет? Да и ценный ли? Ведь я уже вполне себе одушевленное существо с функционирующим мозгом.

Или не очень функционирующим. Вряд ли Тамара охарактеризует мои действия как поступки взрослого разумного человека.

А-а-а! Объективно не понимаю, какого черта Виви прикидывается добреньким?!

‒ Заботиться о себе? ‒ словно запрограммированная машина, повторяю я.

‒ По крайней мере, попробуй держаться подальше от всего того, что приносит тебе увечья, Чахотка.

‒ Эй, бандюганы крутым оружием размахивали и бабахали направо и налево. Еще чуть-чуть, и истыкали бы дротиками худосочные тельцы всех твоих детенышей. ‒ Отгибаю средний палец и утыкаю его кончик в подбородок Виви. ‒ И вообще не указывай мне что делать и в какую сторону бросаться. Все равно проигнорирую.

Издаю смущающий «ик», когда ладонь Виви опускается на мою макушку.

‒ Знаю. ‒ Его глаза ‒ неисчерпаемый золотой ресурс и бесконечный источник сияния. ‒ Это просьба.

Он принимается гладить меня по волосам ‒ легонечко, едва-едва запуская пальцы к коже головы между спутанных прядей.

‒ Спасибо.

‒ За что? ‒ буркаю я, мысленно ругая себя за то, что все еще не оттолкнула его от себя.

‒ За твою исключительность.

‒ Э… имеешь в виду сумасбродность?

‒ Это твоя неотъемлемая часть. Поэтому да, спасибо тебе за тебя.

‒ Сложно-то как. Запутать хочешь? ‒ Спешно отодвигаюсь, заметив, что в какой-то момент потянулась к нему, ластясь макушкой к его ладони, будто убогий беспризорный котенок.

Со стороны двери слышится шум, затем раздается деликатный стук.

‒ Господин, транспорт готов,‒ докладывает через дверь Фрэнсис.

‒ Войди. ‒ Виви несколькими ловкими движениями укутывает меня в плед сильнее. ‒ Поедем домой, Чахотка.

Между зашедшим в помещение Фрэнсисом и дверной створкой протискивается Эли.

‒ Папа! Папа! Папа!

Те же интонации, что он воспроизводил, в панике зовя меня… А, нет, точнее некую эфемерную мамашу.

Выбежав на середину кабинета, мальчишка внезапно тушуется и замирает, опустив голову и ткнув мыском ботинка в край ковра.

Прищуриваю глаз, оценивая внешний вид мальца. Вроде цел, да и степень надоедливости явно не снижена.

‒ Идем. ‒ Виви подхватывает мальчишку на руки, и тот сразу же обвивает шею мужчины тонкими ручишками и доверчиво жмется к его груди.

Не помню, чтобы сам Виви когда-либо нежничал с Сэмюэлем. Вполне могу представить ласковость моего Сияющего Спасителя, потому что он всегда бы добр со мной. Однако мой братец не требовал от отца каких-либо откровенных проявлений заботы, а сам Сэмюэль не докучал ему со своей нежностью.

Но здравствуй, странное настоящее. Виви прижимает к себе собственного отпрыска. И не скажу, что эта сцена преисполнена какой-то чрезмерной нежностью… Скорее, надежностью.

Непоколебимостью и невероятной уверенностью.

Громадный могучий зверь, позволяющий играться у своих лап малюсенькому хрупкому зверьку.

‒ Лето.

Обращаю лицо к склонившемуся ко мне Фрэнсису. Виви с Эли на руках уже скрылся в коридоре.

‒ Позволь поднять тебя… ‒ Голос парня отчего-то дрогнул. Он смотрит на меня и в его глазах, спрятанных за фальшивыми оттенками линз, нарастает небывалое отчаяние. ‒ Прости… меня.

‒ Блин, ну ты чего в самом деле? ‒ Жалостливое выражение на суровом лице Фрэнсиса сбивает меня с толку, как и его беспричинные извинения. ‒ Не понимаю, что такого ты сделал. За что прощение просишь?

‒ Мне не следовало отпускать тебя совсем одну. Надо было лучше присматривать за тобой, уговорить не отключать охранное устройство.

‒ Ты о «бумеранге»?.. Постой-ка. ‒ Встряхиваю головой и морщусь одной стороной лица от надсадной боли. ‒ Какого черта ты вообще каешься, а? Я сама приняла решение, сама отказалась от сопровождения, помнишь? Я целиком и полностью ответственна за все свое дерьмицо, усек? И… Виви что, тебя наказал?

Фрэнсис отрицательно качает головой и с умилительностью, присущей его прежнему тщедушному облику, прикусывает губу.

‒ Ни в чем не упрекнул даже.

‒ Понятное дело. ‒ Протягиваю руку и, довольно кривясь, хлопаю парня по плечу. ‒ Потому что ты ни в чем не виноват. И Виви прекрасно это понимает. У него же башка варит, поэтому он не станет просто так устранять ценные кадровые ресурсы.

‒ Я все равно считаю, что виноват…

‒ Ой, да чхать мне на твое самокопание. А раз мне чхать, то тебе копаться в себе нет смысла, верно?

Фрэнсис от моих слов издает тяжкий вздох.

Несет он меня на руках осторожнее вазы, склеенной из тысячи осколков и так и норовящей развалиться от любого лишнего движения. Мы держим путь по коридорам административного здания университета. Вокруг пусто. Где-то вдали слышен гвалт, голоса, колпаки охранной системы все еще подняты над землей.

‒ Парень, который принес меня… ‒ заминаюсь, опасаясь услышать, что мое первое в новом витке жизни знакомство потерпело неудачу. ‒ Что-нибудь сказал?

‒ Я не присутствовал лично. Знаю только то, что рассказал сотрудник медпункта. Насколько помню, оказавший тебе помощь студент сообщил, сколько раз, как и куда тебя ранили. ‒ Фрэнсис замедляется и пристально смотрит через окно наружу. Отсюда видно часть той открытой площадки, на которой и произошел бой. ‒ Пожелал тебе скорейшего выздоровления. Хмм… Ты уже успела обзавестись другом? За каких-то пару часов?

‒ Сомневаюсь, что он захочет дружить. После моих-то трюкачеств.

‒ Однако в трудную минуту он тебя не оставил.

‒ Ага. Хороший чел.

Будет проблематично узнать, какое мнение сложилось обо мне у Роки, если на фоне моей «сумасбродности» Виви решит разорвать нашу сделку и больше не подпускать к «Ораж».

* * *

Я ‒ пластилиновый монстр!

Сижу на мягком диване в малой кухне, где совсем недавно кулинарничала, и с ужасом рассматриваю себя в зеркале. Тео находится рядом и, напряженно глядя на меня, мнет пальцами собственный подбородок. Его щетки-ресницы подрагивают, уголки губ снуют туда-сюда, образуя нелепые подобия на улыбки, а глаза то и дело расширяются. Кажется, вся мимика юриста сошла с ума и теперь реагирует исключительно на мое дерганье и дрожащее передвижение пальцев по раме зеркала. Перед ним стоит большущая чашка с чаем и тарелка с бутербродами, но мужчина не притронулся ни к тому, ни к другому.

‒ Пожалуй, поспешил я с предложением насчет зеркала, ‒ глухо кашлянув, бормочет он. Тянется к чашке, касается пальцем края и вновь отстраняется.

‒ Н-нет… Мне стоило догадаться, что Лиллоу не просто так меня сразу сюда запустил… «Отдохнуть» якобы.

Отодвигаю зеркало подальше от себя и, нащупав у основания подставку, устанавливаю конструкцию на столешнице.

По прибытии мне сообщили, что Тео ожидает меня на кухне. Поэтому я, отказавшись от всех благ, предлагаемых дворецким, потребовала отпустить меня к юристу. Со мной был только Фрэнсис. Виви и мелкие возвращались отдельно, так что в данный момент я понятия не имею где они.

Фрэнсис возражать не стал, Лиллоу же отпустил только тогда, когда я заверила, что в ближайший час не намерена терять сознание. К тому же вслед за мной на кухню вбежал Такеши, которого в поместье транспортировали срочно и едва ли не на руках.

При первом взгляде на меня Тео оторопел. А затем, не сказав ни слова, плюхнулся на диван. Такеши разглагольствовать о моем внешнем виде не стал, а лишь, поджав губы и накрепко скрепив в хвост длинные волосы, принялся порхать вокруг меня. Пока врачишка занимался перевязкой и покрытием моей головы вонючими смесями, я не отрывала взгляд от непривычно молчаливого Тео.

А ведь Лиллоу неспроста загораживал собой все зеркала в холле, пока я ковыляла в сторону кухни.

‒ Что не так, Тео? ‒ с вызовом пробурчала я тогда.

‒ Ну… ‒ Он отвел взгляд и ответил: ‒ Возможно, зеркало ответит больше.

‒ Тащи зеркало, ‒ страшно вылупляя глаз, потребовала я у Такеши, как только он завершил работу.

‒ Э… Может, лучше повременить?

‒ Неси! ‒ истерично взвизгнула я.

‒ Принеси. ‒ Тео кивнул.

И вот я буквально лежу грудью на столе и пялюсь на собственное отражение. Отражение чудища, по-другому и не назвать. Лоб, послуживший основным оружием против второго преступника, основательно вспух и обзавелся дополнительным выпуклым образованием, от которого по всей коже отходят багровые толстые линии без границ и четких концов, похожие на прорисовку карты кровавых континентов какой-то неизведанной планеты. Левая сторона лица ‒ сплошной полномасштабный синяк, где едва можно различить контуры оплывшего глаза. Зато налитые кровью рассечения на щеках видно особенно хорошо. Расквашенный нос практически сливается с неимоверно распухшей верхней губой.

Громадный кусок пластилина помяли, примяли, замяли и хорошенько посидели на нем. В конечном итоге, получилась пластилиновая Лето.

‒ Сейчас расплачусь, ‒ предупреждаю я, осознавая, что, чем больше смотрю на себя, тем мощнее нарастает боль. Видимо, организму стоило объяснить наглядно, что он изувечен, а иначе он продолжал бы вырабатывать какое-то понятное только ему обезболивающее.

‒ Это я сейчас разрыдаюсь. ‒ Тео прижимает к своему лбу ладонь. Спустя мгновение с болезненным стоном кладет сверху вторую руку.

‒ Давай кто первый?

‒ Не смешно. Мне что, и правда надо было тебе пару напутственных слов сказать прежде, чем за ворота отпускать?

‒ Да ты же вроде говорил. Что-то вроде «никого не прибей».

‒ И? И?! Ну?! У тебя пунктик воспринимать и делать все наоборот?!

‒ Исходя из технической составляющей, я никого не прибила.

‒ Зато тебя отколошматили так, что и здоровому мужику сомнительно потянуть!

Беспокоится.

Опять гляжу на свое отражение.

Что ж, небезосновательно беспокоится.

Жутко. Кажется, я лишусь чувств просто от кошмарности зрелища и стянутой боли сразу во всех точках лица.

‒ А ведь Виви почти полчаса со мной сидел… ‒ Шевелю рукой у самого лица, чуть-чуть не задевая кончик страшного носа. ‒ Вот так. Близко-близко. Глазами в глаза смотрел… И как же его не покоробило?

‒ Тебя только это сейчас волнует?! ‒ Тео вдохнул и выдохнул, раздувая щеки до шариков.

‒ Нет…

Бессовестно вру.

Да для юной девушки внешность ‒ это сокровище! Оберегаемое и превозносимое.

Поворачиваюсь к Тео, и тот дергается, не успев справиться с собой.

‒ Я страшилище. ‒ Отупело смотрю на свои расцарапанные ладони. ‒ Мне же теперь в студенческих мероприятиях не поучаствовать, да? И на учебу как?.. И парня себе тоже не найти.

Тео хмурится. Придвигает к себе чашку и, сопя, принимается пить чай.

‒ Повторим инъекцию «Алого» часика через три, ‒ робко вмешивается Такеши. ‒ «Алый» восстановит ткани. Вопрос во времени и… э-э-э… в результате.

‒ В общем, не точно, справится ли? ‒ подытоживаю я, буквально чувствуя, как мой единственный глаз приобретает схожесть с глазом мертвой звериной туши.

Такеши осторожно кивает.

‒ Скорее всего, потребуется длительное время.

Тео пялится на меня исподлобья.

‒ Жалеешь, что так поступила? ‒ кашлянув, задает он вопрос. ‒ Что вмешалась в разборку?

Втягиваю воздух деформированным носом и бессмысленно смотрю куда-то в пространство перед собой.

‒ Нет.

* * *

Пошмыгивая носом, бреду по коридору. Я ведь хотела встретиться с Тео не просто так. Желала срочно обсудить с ним что-то важное. Наверное, это что-то касалось козней группировки и их предполагаемых замыслов. Или, может быть, я собиралась с помощью него отыскать иные пути для своего спасения.

Однако все мысли вылетели из головы, как только я заметила, насколько на самом деле испуган Тео. Наигранная дерзость исчезла без следа, и, честно признаться, мне было неуютно без его саркастичных шуток.

Неужели я и правда была в опасности? И все вокруг напуганы куда больше, чем я?

В выделенной комнате, в которой мне так и не удалось переночевать, я кое-как умылась и сменила одеяние леди, когда-то столь скрупулезно и продумано подобранное, а ныне запятнанное кровью и иными телесными веществами.

И в таком виде я предстала перед уймой народа?

Прекрасно. Восхитительно.

Запредельно.

Надела я желтую майку, свободно болтающуюся вокруг моего тела, и просторные пижамные брюки в цвет. Легкая ткань почти не задевала кожу, ничего не натирала, да и ходить тоже не мешала. Все это было оставлено на постели и, видимо, принесено Лиллоу. Ведь мой шкаф по-прежнему пустовал.

Виви не вернул мне одежду. И зайца тоже. Выходит, он все еще ждет, что я приду к нему?

Или нет. У меня и раньше с внешностью не такой уж блеск был, а сейчас и подавно все плохо. Если, конечно, Виви ‒ не поклонник ночных кошмаров, и шевелящийся ужас в его постели ‒ не повод для него лишний раз хлебнуть адреналинчику.

Решаю, что надо спросить его прямо. Наша сделка строилась на его дозволении посещать университет. Если сделка отменяется, то и мне нет смысла мозолить ему глаза.

В общем, быстренько задам вопрос и вернусь к себе. Может, даже удастся увидеть нечто, похожее на брезгливость на его спокойной физиономии.

Ну, правда. Сейчас на меня без дрожи не взглянешь! Должна же выдержка Виви когда-нибудь дать трещину.

Щупаю ладонью стену и доверительно ориентируюсь на образы, улавливаемые правым глазом. Хорошо, что меня с левой стороны шандарахнули. А то спуск по лестнице на нижний этаж справа появляется, и с моей удачей я легко могла бы случайно навернуться…

Да, нашла, чему радоваться.

Издаю вздох. А сразу за ним ‒ странноватый хлюпающий звук. Во всем виноват испуг. А точнее, тот, чье появление вызвало этот испуг.

Лирис.

‒ Пугать меня ‒ твое хобби? ‒ Ворчание сходит на нет, пока я машинально прикрываю лицо руками. И лишь спустя несколько секунд вспоминаю, что мальчишка меня уже лицезрел во всей красе ‒ и образ этот был, несомненно, в тысячу раз хуже.

‒ Ты похожа на цыпленка, ‒ изрекает он, решительно стоя на моем пути.

‒ А?

Сообщение мальчишки вводит меня в ступор. Это что, пассивная агрессия? Имеет в виду, что я выгляжу, как распухшая маленькая птица? С моими-то ранениями.

Лирис, видя, что у меня короткое замыкание, молчаливо оттягивает ворот собственной футболки.

‒ А! Желтая! ‒ догадавшись, излишне громко говорю я. ‒ Поэтому цыпленок… Э! ‒ уже с возмущением продолжаю: ‒ А сам-то?!

Сегодня мальчишка красуется в футболке, усыпанной малюсенькими пирожными. А на его пижамных штанишках устроились маленькие кексики. Что ж, Тамара бы точно оценила подобную сладкую яркость. К тому же Лирис снова не заплел волосы, и после ванны те безумно пушатся, превращая владельца в актуальный объект для потенциального тисканья такими любителями умиляться как Тамара.

Внутренний голос нашептывает, что сохранение этого умилительного очарования стоило того, чтобы расквасить собственное личико.

‒ Ты… как?

Задавая вопрос, Лирис не отворачивается и не прячет взгляд. Похоже, его моя помятая внешность не смущает. Совсем как Виви. Держу пари, и малявка Эли тогда в кабинете ректора стушевался вовсе не оттого, что увидел на кушетке страшное пугало.

‒ Я-то? ‒ задумчиво изучаю бледное лицо подростка. ‒ Лучше всех. Не напрягайся. Кашку иди скушай.

Протискиваюсь между мальчишкой, слегка потеснив его, и стеной, потому что обойти его с другой стороны для меня ‒ довольно трудноватый пока подвиг.

Надо же. Второй раз уже запалил, как я к его папаше в спальню крадусь. От ситуации больше смешно, чем неловко.

‒ Можно посоветоваться?

Хотя я и плетусь еле-еле, от его слов притормаживаю едва ли не со скрипом, будто мчалась на внушительной скорости.

Совет? У меня? Старший хочется по-со-ве-то-вать-ся?! Именно со мной?

Приваливаюсь спиной к стене ‒ даже не от утомления, а от искреннего изумления.

‒ У тебя какие-то трудности? ‒ все еще не веря своим ушам, рискую уточнить.

Лирис кивает.

И почему же, интересно, он к папке не побежал со своими сложностями?

Как интригующе.

По-моему, мне удается сделать умный вид, потому что мальчишка, пристально поглядывая на меня, внезапно выдает:

‒ Мне кое-кто нравится.

Ничего себе. Любовные проблемы?

Мысленно чертыхаюсь. Помощник в этом плане из меня ужасный, как ни поверти. Всю жизнь я была влюблена лишь в моего Сияющего Спасителя, так что предполагаемых «любовных проблем» у меня никогда и не существовало. Ведь свою любовь я за проблему не считала. Сложись все иначе, Сэмюэль мог, в конце концов, обратить на меня внимание.

Мог же?

Мог?

Я не так уж плоха. Но не сегодня.

Кажется, с каждым часом вспоминать о Сэмюэле становится легче. На душе становится тепло. Возможно, мне по-прежнему чудится, что он вот-вот выйдет из-за угла и позовет меня по имени ‒ по-доброму, ласково.

‒ Кое-кто, значит? ‒ Встряхнув головой и скрипнув зубами от болевой вспышки, повторяю я. Придется, видимо, факты по полочкам прежде разложить, а уж потом разбираться, что там и как. ‒ А кое-кто взаимностью тебе отвечает?

Лирис, помедлив, кивает.

О, нормально идем! Видать, проблема у него малюсенькая, надуманная.

‒ Тогда в чем пробле?..

‒ Он парень.

Моя функционирующая бровь со скоростью света летит ввысь и замирает где-то в скопище гематом в районе лба.

Вот это мальчишка учудил. Что-то я о таком явлении никогда тщательно и не размышляла. Зато теперь остальное мало-мальски понятным становится.

‒ Ясно. ‒ Под пронизывающим взглядом мальчишки отталкиваюсь от стены, поворачиваюсь к нему спиной и нащупываю ладонью привычные выступы, чтобы продолжить путь по коридору. ‒ Пошли.

‒ Куда? ‒ Лирис в мгновение ока обгоняет меня и вновь преграждает дорогу. Судя по шевелению его грудной клетки, отражающему излишне частые вдохи-выдохи, мальчишка волнуется.

Предполагаю, что такое признание в любом случае будет сопровождаться долей беспокойства.

‒ К Виви, ‒ поясняю я.

‒ Зачем? ‒ У мальчишки округляются глаза. Забавно наблюдать подобную реакцию у сдержанного Лириса.

Приваливаюсь плечом к стене, так как запал на фантастический марш-бросок до комнаты Виви уже утих.

‒ Твой парень взаимностью отвечает? ‒ переспрашиваю я, с неохотой настраиваясь на краткие пояснения.

‒ Д-да. ‒ Лирис насторожено наблюдает за мной, будто опасаясь, что совсем скоро я начну кусаться.

‒ Супер. Делаем вывод, что обозначенная трудность заключается в папашке. ‒ Решительно тычу указательным пальцем поверх плеча Лириса в сторону коридора, ведущего в обитель главного босса. ‒ Не одобряет такие отношения, всячески препятствует или заранее связывает по рукам и ногам?

О да, я ‒ гений мысли. А вернее, завсегдатай вечерних посиделок с Тамарой за просмотром мыльных сериалов. Не особо интересных, но главное ведь ‒ участие, компания, обсуждение.

‒ Сейчас все сделаем. ‒ Деловито стучу тем же пальцем по плечу вылупившегося на меня Лириса. ‒ Если Виви будет артачиться, наваляю ему. Я ‒ мастер объяснений, как поступить хорошо, а как еще лучше. Придется ему принять факт… как факт.

Ошарашенный Лирис ‒ зрелище воистину редчайшее. Даже хочется запечатлеть этот момент памятной фоточкой.

‒ Что? ‒ Закатываю глаза. ‒ Не пойдешь? Ну, не страшно. Я сама.

Отпихиваю мальчишку с дороги и, отдуваясь, ползу дальше.

‒ С-стой! ‒ Лирис вцепляется в мое запястье.

‒ Еще что-то? ‒ Оборачиваюсь, чтобы выслушать очередную озвученную трудность.

Голубые глазищи Лириса дико светятся.

‒ Это неправда.

‒ Что?

‒ Про парня.

‒ А?

‒ Нет у меня парня. И мне не нравятся парни. И никто не нравится. И трудностей таких нет, ‒ на одном дыхании выпаливает Лирис.

Какой-то он сегодня слишком эмоциональный. Наверное, перепугался из-за школьного инцидента.

‒ Так ты меня надул? ‒ сердито буркаю я. Цыкаю, получив утвердительный кивок. ‒ На фига?

Лирис отпускает мою руку и косится на ближайшую картину на стене.

‒ Просто… просто так.

‒ Потрясающая шутка. Тогда фу, фу, брысь отсюда. ‒ Отворачиваюсь от него.

‒ Спасибо.

‒ За что?

‒ За то, что пришла сегодня.

Точно Вивина детка. Тот тоже меня вечно непонятно за что благодарит.

‒ Объясняла же, пришла, потому что взбесил громогласный позывной в исполнении твоего младшего букашки.

‒ Значит, еще придешь?

‒ Чего? ‒ Сердито оборачиваюсь, но вижу только, как паразит ускользает в боковой коридор.

И что за цель была у загадочного представления, которое он тут устроил? Какая-то таинственная проверка?