Я расскажу вам, как погиб…

11 «Вы дотрагивались до дверной ручки?»

Паркер прикрыл глаза. Затем он открыл их и тихо спросил:

— А что с остальными отпечатками?

— На ручке с внутренней стороны двери, выходящей в холл, отпечатки людей, записанных у меня под именами Сара Драммонд и Филипп Дэвис.

— А под ними еще есть отпечатки? — спросил Паркер.

— Нет, — дактилоскопист покачал головой. — Видите — вот его, а вот — ее. С другой стороны двери — только ее. Такое ощущение, что ручки до этого были протерты.

— Понятно. — Паркер взглянул на меня. В его глазах я прочел полную растерянность. — А на цепочке есть следы Гарольда Спарроу?

— Да. Большого и указательного пальцев.

Паркер нетерпеливо повернулся ко мне:

— А ты не дотрагивался до ручки?

— Нет. Не знаю. Кажется, нет. Дверь была полуоткрыта. Я слегка толкнул ее. А позже она была открыта шире.

— Понятно. Значит, ты ни до чего не дотрагивался до нашего приезда?

— Да.

— Ну, какие еще отпечатки? — Паркер повернулся к дактилоскописту.

— На кнопке настольной лампы те же отпечатки, что и на ручке.

— Филиппа Дэвиса?

— Да.

— А на мраморном пресс-папье?

— Ничего. Кто-то их стер.

— Спасибо. Оставьте мне фотографии.

— Я могу уехать в Лондон?

— Да. Если появится что-то, мы за вами пришлем.

Когда дактилоскопист вышел, Паркер сообщил:

— Он тоже никогда не ошибается. Один из лучших экспертов. Ну, что ты об этом думаешь?

— Я, кажется, начинаю что-то понимать, — пробормотал я. — Но пока воздержусь от комментариев. Ты сейчас, наверное, хочешь послушать Спарроу? Все улики ведут к нему. Хотя эти отпечатки…

Я наклонился над фотографией ножа. На ней хорошо были видны два отпечатка. Другая фотография, поменьше, изображала дальнейший след отпечатка указательного пальца в том месте, где нож закруглялся. Я достал из-под платка нож и взял его в руку.

— Что ты делаешь? — спросил Паркер.

— Ничего. Сравню с фотографией…

Паркер взглянул на фотографию.

— Я думаю, что мистер Спарроу должен нам сейчас кое-что пояснить. Джонс, я пригласил сюда Спарроу. Я боюсь. Я так боюсь ошибиться. Наверное, первый раз в жизни, — пробормотал Паркер.

Гарольд Спарроу выглядел ужасно. За эту ночь он постарел на десять лет. Глаза его выражали бесконечное отчаяние. Ссутулившись, он медленно подходил к нам.

— Садитесь, пожалуйста, профессор. — Паркер встал и передвинул кресло.

— Мистера Алекса вы знаете, он мне помогает. А я — инспектор Скотленд Ярда. Хотя мы с вами уже виделись.

— Не припомню, — Спарроу равнодушно смотрел на него.

— В домике садовника, когда я показывал вам письмо…

— Ах, да.

Воцарилось молчание. Наконец Паркер прервал его.

— Как вы думаете, смерть Яна связана с этим письмом?

— Не знаю, — Спарроу растерянно развел руками, — ничего не могу вам сказать.

— Так, — Паркер не смотрел на него. — В связи с тем, что убийца еще не найден, мы должны выполнить все формальности и узнать, что вы делали вечером и ночью.

— Сейчас… После ужина я проводил жену в ее комнату. Сделал ей массаж руки. Затем вышел на прогулку в парк… и вернулся…

— В котором часу это было?

— В десять, может быть, в начале одиннадцатого. Я поднялся в свою комнату, нет, не в свою, а в комнату жены и снова помассировал ей руку. Небольшая травма после тенниса.

— Я знаю, — сказал Паркер.

Казалось, смысл слов с трудом доходил до него.

— Потом ко мне пришел профессор Гастингс. И мы с ним беседовали полчаса или немного больше.

— Когда к вам пришел профессор Гастингс?

— Когда?.. — Спарроу задумался. — В 10.40, я вспомнил. Мы встретились перед домом в 10.10, и я попросил его зайти ко мне через полчаса.

— Да, да, — подтвердил я. — Я стоял рядом.

Спарроу благодарно взглянул на меня.

— Нет, все-таки до 11.20. Потому что сразу после его ухода я зашел к жене, и она сказала: «Уже двадцать минут двенадцатого. Пора спать». Она всегда беспокоится о моем режиме.

— И что вы ответили жене?

— Я? Мы поговорили с ней минут двадцать, и я отправился спать.

— Скажите, мистер Спарроу, а что делала ваша жена, когда вы вошли?

— Она печатала на машинке письмо.

— Откуда вы знаете, что это было письмо?

— Потому что она уже кончила письмо и печатала адрес на конверте.

— И кому же оно было адресовано?

— Ее адвокату. Но почему вы меня об этом спрашиваете?

— Только чтобы удостовериться в вашей памяти, профессор…

Мы молчали.

— Зачем вы лжете? — внезапно спросил Паркер.

— Что?! Как вы смеете?

Паркер встал и, опираясь на столик, почти вплотную приблизил к нему лицо.

— Убит ваш друг и коллега. Я нахожусь здесь для того, чтобы найти убийцу, а не выслушивать вранье от людей, которые должны мне помогать. Что вы здесь делали, в этой комнате, когда убили Яна Драммонда? Или это не вы воткнули в него нож? А если не вы, то почему тогда не позвонили в полицию, а как трусливая крыса побежали к себе? Кто вы — убийца или его сообщник?! — Паркер выпрямился.

Спарроу сидел не шелохнувшись. Вдруг уронил голову на руки, и я с изумлением увидел, что он плачет. Я взглянул на Паркера, но лицо инспектора было непроницаемо. Наконец Спарроу поднял голову. Сняв очки и вынув носовой платок, он вытер глаза.

— Но по какому праву? Я ничего не знаю, — тихо повторил он.

— По какому праву? Да потому что я абсолютно точно знаю, что вы были тут и держали в руке нож, которым был убит Ян Драммонд.

Спарроу помолчал, затем поднял голову и посмотрел на Паркера.

— Вы правы, — руки его так дрожали, что он стиснул их между колен. — Я негодяй. Это я его убил.

Паркер вздохнул и сел. Я ошарашенно смотрел на трясущегося Спарроу.

— Значит, вы его убили… Ну, в конце концов, может, действительно вы. Я еще не знаю. В таком случае я должен узнать, когда вы были здесь и что вы делали в этой комнате.

— После… После разговора с женой я спустился сюда.

— Который час был тогда?

— Примерно без двадцати двенадцать.

— Ну и что?

— Вошел и…

— Двери были закрыты?

— Что? Да.

— Точно?

— Точно. В холле было темно. Я протянул руку, чтобы нащупать ручку двери.

— Дальше.

— Открыл дверь.

— Вы закрыли ее за собой?

— Закрыл. Ян сидел за столом. Я подошел к нему и… — Он закрыл лицо руками. Паркер смотрел на него, наморщив лоб.

— И убили его, да?

— Да, — прошептал Спарроу, поднял голову и спокойно посмотрел в глаза Паркеру.

— Какая жалость, — сказал Паркер, — но я не могу вам поверить. Когда вы вошли в кабинет, ваш коллега уже полчаса как был мертв.

— Как это? — Спарроу растерянно поправил очки и подался вперед. — Как это мертв?

— Он умер до 11.15. Если вы сейчас хотите отречься от своих показаний и сказать, что не беседовали с Гастингсом и со своей женой, я охотно послушаю, как вы убивали. Но мне кажется, это не имеет смысла, потому что оба они подтвердят ваши слова. Я думаю, здесь вы как раз нас не обманули. Вы не умеете этого делать. У вас очень мало шансов стать убийцей Яна Драммонда. Хотя сегодня вы уже второй, кто в этом признается.

Лицо Спарроу выражало ни с чем не сравнимое удивление. Но тут оно уступило место страху.

— Кто? — еле слышно спросил он. — Кто признался в убийстве Яна?

— Ваша жена, миссис Спарроу, — сообщил Паркер. — И призналась она, будучи уверенной, что убийца вы, профессор. Но вы заботитесь не о ней. Не ее вы выгораживаете, а кого-то, кто, как вы думаете, убил Драммонда ее ножом и подбросил вот это на место убийства, — Паркер поднял носовой платок и показал лежащий под ним рубин. — А затем засунул под ее шкаф окровавленную перчатку, которую вытащил из ее чемодана. Спарроу, вы предаете память человека, с которым вас столько лет связывала совместная работа. Неужели любовь может довести до этого, профессор?

И тогда Гарольд Спарроу сломался. Он начал сбивчиво рассказывать о себе, о своей жизни, как познакомился с Сарой и о том, как он, кто не мог совершить поступка, которого бы впоследствии стыдился, стал жить двойной жизнью.

Я, видевший немало мужей и жен, в жизни которых эти проблемы играли наименьшую роль, был поражен чистотой и целомудрием этого человека. Его трагедия вытекала из невозможности сосуществования лжи с правдой.

— Вчера она приехала, — продолжал Спарроу, — и мы встретились после ужина в парке. Я хотел уехать с ней, убежать от этой двойной жизни, но она сказала, что за последнее время поняла, что любит только Яна, и попросила меня оставить ее, быть мужчиной, сохранить все в тайне. Я обещал ей это. Решил уйти. Гастингс предлагал мне уехать с ним. И вчера вечером, когда он пришел ко мне, я дал ему согласие. Потом я пришел к Лючии и сказал… — Он замолк и провел рукой по лбу. — Как я мог! Она же ради меня готова была идти на виселицу, а я…

Паркер не прерывал его. Он слушал Спарроу, но ни на секунду не спускал с него глаз.

— Я сказал ей, что между нами все кончено. Я сказал, что больше не люблю ее, что хочу уехать.

— А она?

— Она… Она тихо заплакала. Потом она спросила, есть ли у меня другая женщина. Я ответил, что есть. Я не мог ей солгать, хотя не сказал, кто она. Сказал, что не смогу жить под одной крышей с ней, но думать о другой. А она… Она сказала, что никогда не перестанет любить меня и верить, что я вернусь… Затем я вышел. Я пришел в свою комнату и задумался над тем, правильно ли я сделал. И засомневался. Но было уже поздно. Я спустился вниз, потому что еще предстоял разговор с Яном. Я решил ничего не объяснять ему, а только сказать, что мои личные дела вынуждают меня ехать в Америку. Естественно, я бы не выпустил в свет в Америке наши исследования. Я знал, что Ян и один сможет довести все до конца. Существует еще одна область, в которой я не работал с Яном, но которая меня очень привлекает… Я вошел в кабинет. Ян сидел за столом, в его спине торчал нож. Я окаменел. Потом понял, что надо что-то делать. Я понял, что это нож Лючии. Я дотронулся до него, потому что вдруг решил, что его нужно спрятать… Видимо, кое-кто хотел… Мне стало страшно. Я бросил все и побежал наверх. Я вошел в свою комнату, но сразу вышел и постучался к Гастингсу. Я понял, что теперь не имею права уехать. Кто же закончит работу? На самом деле, эта работа — самое важное.

— Мне хотелось бы верить вам, профессор, — сказал Паркер. — Вы больше ничего не хотите сообщить?

— Больше ничего я не знаю… Ах нет, после ужина ко мне подошел юный Дэвис и сказал, что хочет поговорить со мной. Но в парке мы не встретились, и он зашел ко мне, когда я вернулся. Это было, наверное, в половине одиннадцатого. Он очень нервничал и что-то просил у меня, кажется, тысячу фунтов. Но я был в таком состоянии, что как-то отговорился и выпроводил его. Теперь я жалею об этом. У меня была нужная сумма…

— А позже вы его не видели?

— Нет.

— Профессор, у меня к вам просьба. Вернитесь к себе и никуда не отлучайтесь. Вы можете нам еще понадобиться.

Спарроу встал и направился к дверям, но остановился.

— Но то, — он подыскивал слова, — что я говорил, останется между нами?

— Мы не занимаемся разглашением личных тайн, профессор, — сухо ответил Паркер. — Кроме того, не забудьте, что мистер Алекс и я были друзьями Яна Драммонда. А как вы знаете, настоящих друзей у него было немного.

Спарроу повернулся и, опустив голову, вышел из комнаты.