Я сказала правду

18

Лулу не стошнило. (Стошнило ее позже, когда она выпила целую бутылку скотча.) Она наплескала себе в лицо не один литр холодной воды в туалете, но не плакала. Ни единой слезинки не проронила.

— Мне правда жаль, Лулу — пыталась я ее утешить. — Я совсем не хотела, чтобы так получилось.

— Ты не имеешь к этому никакого отношения. Ты ведь меня предупреждала.

— Знаешь, я думаю, период отбойного молотка у Патрика уже прошел, — сказала я, хотя мне совершенно не хотелось защищать этого подонка. — Он явно изменился. И он тебя искренне любит.

— Он лживая скотина, — процедила Лулу. — Ты даже не представляешь, с какой невозмутимостью он заявлял, что не знаком с тобой.

— Он наверняка меня забыл, — оправдывала я Патрика. — Так что он не притворялся.

— Только потому, что ты была одной из многих. Как и Дайана.

— Нет уж, извини. В отличие от Дайаны, я, во-первых, не стала проверять, насколько его данные о длине в сантиметрах соответствуют истине. Он обругал меня фригидной коровой и вылетел из кафе. Мне пришлось заплатить за его капучино.

— Я ничего дальше своего носа не видела. — Лулу снова открыла кран с холодной водой. — Извини, что не послушала тебя, Герри! И ведь чего я тебе не наговорила! Как я могла быть такой слепой?

— Ничего страшного. Я бы предпочла, чтобы выяснилось, что у него есть двойник.

— И что мне теперь делать? — спросила Лулу.

— Ну… не знаю, — ответила я, оставив при себе все ответы, которые рвались у меня из самого сердца. — Если любишь человека, то подобные разногласия можно как-то преодолеть…

— Ты что, спятила? — рявкнула на меня Лулу. — Что, по-твоему, я должна продолжать отношения с этим лживым ублюдком? Тебе не кажется, что я для него слишком хороша?

— Конечно! — искренне поддержала я сестру. — Но ты подумай еще раз…

— О чем? О том, что мне тридцать два? Что мама жутко разорется, если я снова останусь одна? О том, что вся семья будет со мной обращаться как с прокаженной?

— Ну, хотя бы…

— Фи, — отмахнулась Лулу. — Мне все это по боку. В отличие от тебя, мне в голову не приходят мысли о самоубийстве, когда в жизни у меня не все идет гладко. Я пошлю этого типа куда подальше, и мне безразлично, что подумает или скажет моя мать!

— Хорошо! — с облегчением выдохнула я. — Ты должна немедленно выкинуть его из своей квартиры, слышишь? И обязательно поставь новый замок, как я.

— Нет! Так не пойдет! — объяснила Лулу. — Если я его сейчас выгоню, он вернется в свою старую квартиру. Его договор аренды действует до первого числа.

— Но он все равно войти не сможет. Я же сменила замок, — не без гордости заявила я.

— Какая разница! По закону он еще до следующего четверга имеет право вселиться в эту квартиру! — Лулу потерла глаза. — Может, он сумеет даже как-то опротестовать твой договор… Этого ни в коем случае нельзя допустить.

— Лулу, я отказываюсь от квартиры! — приняла я решение. — Так что не медли — вышвырни его на улицу.

— Ни за что, — проговорила Лулу. — Так легко он не отделается. — Она выпрямилась. — Как я выгляжу?

«Как сотрудница «Похоронного бюро Фельдмана», — хотелось мне ответить, но вместо этого я сказала:

— Как всегда, только лицо немного мокрое. Тебе косметика нужна? У меня кое-что есть в сумочке.

— Спасибо, — поблагодарила Лулу. — Я не хочу, чтобы заметили, что со мной не все в порядке.

— Ты не выдержишь до следующего четверга, — сочувственно сказала я.

— Ха, плохо же ты меня знаешь! — хмыкнула Лулу. — Я могу выдержать все, даже диету, когда надо есть один капустный суп. А теперь иди в зал и сделай вид, что ничего не случилось. Дайане можешь наврать с три короба про астрологических близнецов. Я сейчас приду.

У туалета, облокотившись на перила, стоял Адриан. В руках у него была сигарета, по виду напоминающая самокрутку.

— Вы курите? — спросила я.

— Нет. Но серьезно подумываю о том, чтобы начать. На самом деле это косяк, который я только что отобрал у своего шестнадцатилетнего племянника.

— Ага! Ну вот, видите! — обрадовалась я. — Ваши братья все-таки не идеальны.

— Мои братья очень даже, а их дети — нет, — произнес Адриан.

— Да, как же, помню-помню, постоянные уроки игры на скрипке. Но что-то, я смотрю, они не помогли. Это же очевидно! Я бы лично быстро указала своему брату на то, что с воспитанием детей у него получилось не очень.

— Мне пришлось пообещать племяннику, что я не донесу, — сказал Адриан.

— Жаль. Ваша мать уже произнесла свою речь?

Адриан кивнул и мрачно начал перекатывать косяк, зажав его двумя пальцами.

— О! Все было так плохо? — сочувственно поинтересовалась я.

— Да нет, на этот раз все было вполне сносно, только в конце она обратилась с открытым призывом ко всем родственникам найти мне женщину: «Нашему Грегору скоро уже тридцать пять, и, может быть, кто-то из вас знает приятную молодую женщину, которая смогла бы о нем позаботиться».

Я засмеялась:

— Потрясающе! Наверняка следующие пару недель тебе придется принимать звонки и письма от толп желающих.

Адриан тоже засмеялся:

— А как у тебя прошло? Ты уже станцевала с мочеприемником?

— Еще нет. Но и без того все было очень увлекательно! — Я порадовалась тому, с какой легкостью мы перешли на «ты», и улыбнулась ему.

Лулу вышла из туалета.

— Я же сказала тебе, чтобы ты меня не ждала, — раздраженно бросила она.

— У тебя слева чуть-чуть помада размазалась.

Лулу потерла щеку:

— Так лучше? — Только теперь она заметила Адриана и оглядела его с ног до головы. — А вы кто? Ветеринар Франциски?

— Нет, — смутился Адриан. — Я… э-э… — Он вопросительно на меня посмотрел.

— Боже правый, — возмутилась Лулу. — Лучше бы вам знать, кто вы такой!

— Грегор Адриан — главный редактор «Авроры», — объявила я. — Его отец празднует здесь рядом, в Хрустальном зале, свой день рождения. Грегор, это моя сестра Лулу. Она только что разошлась со своим молодым человеком, осталась в очередной раз одна и все еще не оправилась от шока. Обычно она бывает любезнее.

— Я пока еще не осталась одна, — произнесла Лулу. — Одна я буду только со следующего четверга. Скажите, а это у вас косяк?

— Да, — кивнул Адриан.

— А можно мне его?

— Конечно, пожалуйста, прошу вас.

— Спасибо! — Лулу забросила косяк к себе в сумочку. — Ладно, до скорого! Пока. Я иду туда.

— Голову выше, живот втянуть, грудь вперед, — бросила я ей вслед.

Моя сумка заиграла симфонию «Юпитер».

— Твой сотовый! — воскликнул Адриан. — Счастливая ты, он все еще у тебя! А нас всех на входе обыскивали, чтобы никто не смог пронести их внутрь.

— Хочешь, я дам тебе свой? — Я, наконец, выудила сотовый из сумочки.

— А у тебя там пара хороших игр есть? — спросил Адриан.

— Подожди, мне нужно ответить. Алло!

— Я все обдумал. — Оле был настроен решительно. — Этому не бывать.

— О чем ты?

— О нас — обо мне и о тебе!

— Да, и мы это уже выяснили, — согласилась я.

— Но ты, же это не серьезно, — сказал Оле. — Я же тебя знаю.

— К сожалению, нет.

— О нет, Герри Талер, я знаю тебя как облупленную. И я уверен, что ты пожалеешь о том, что сказала, если еще раз подумаешь. Не сопротивляйся.

— Может быть, ты знаешь мои зубы, Оле, но что касается остального… — Я оглянулась на Адриана. Он отвернулся и смотрел через перила вниз, в фойе. — Почему мы все время обсуждаем одно и то же?

— Потому что я жду ответа, ты что, уже забыла?

— Я дала тебе ответ, ты что, уже забыл?

— Но тот ответ ты как следует, не обдумала.

— В этом и заключается вся проблема, — произнесла я. — Ты не даешь мне времени подумать.

— Потому что тут думать не о чем, — безапелляционно заявил Оле. — Такие решения нужно принимать по велению сердца.

— Вот именно! — Я бросила взгляд в сторону Адриана.

В ярком свете роскошных люстр его гладко зализанные волосы слегка отливали рыжиной. И они все еще с одной стороны загибались вовнутрь, а с другой наружу. У меня вдруг возникло яростное желание основательно их растрепать.

— Это все, что ты можешь сказать?

— Наверное, ты прав, Оле, — задумчиво протянула я, продолжая разглядывать затылок Адриана. — Если бы я тебя любила, я бы об этом знала. Тогда у меня в животе возникало бы это странное тянущее чувство просто оттого, что я тебя вижу. Тогда мне хотелось бы все время быть с тобой рядом и защищать… — О боже! Ну конечно! Именно это я и чувствую!

Но только не к Оле.

— Значит ли это, что ты меня не любишь?

— Не так, как тебе хотелось бы. Но мы ведь можем остаться лучшими друзья…

— Не говори так! — закричал Оле. — Замолчи!

— Что мы останемся друзья…

— Я же сказал, чтобы ты этого не произносила! — проревел Оле так громко, что Адриан повернулся и вопросительно на меня взглянул. — Я сейчас к тебе приеду, и тогда мы, наконец, с тобой все выясним! Ты просто не понимаешь, что говоришь.

— Оле! Не смей сюда приходить! — крикнула я, но Оле уже положил трубку.

— Кто это был? — удивился Адриан.

— Э-э… мой стоматолог, — ответила я и заглянула ему в глаза. Сердце в груди подпрыгнуло, но вслух я лишь произнесла: — А тебе не пора обратно? Твои родственники, наверное, тебя уже потеряли.

— И тебя тоже, — вздохнул Адриан. — Я имею в виду твоих.

— Да уж, это точно. Не сомневаюсь, что кузина Хилла хочет прочитать мне очередную лекцию об Иисусе, двоюродная бабушка Элсбет — нотацию о порно, которое я пишу, а тетя Мари-Луиза хочет убедиться, что у меня нет романа с директором музея. Ах да, еще мои двоюродные дедушки хотят знать в подробностях, что именно лесбиянка делает с другой женщиной.

Адриан рассмеялся:

— Слухи о том, что я голубой, прекратились, когда прошел новый слух, что меня видели в компании проститутки.

— Они наверняка говорили о Марианне Шнайдер, — предположила я и тут же прикрыла рот рукой: — Извини. Я просто подумала, что из-за обилия черной кожи…

— Да, точно. Они решили, что она хозяйка, ну, то есть доминирует в отношениях.

— Конечно, я могла бы пойти туда с тобой и подтвердить, что у тебя нет склонности к садомазо, — предложила я. — Но, боюсь, автор романов о вампирах — это тоже не совсем то, чего хотят для тебя родители, или я не права?

— Да что ты! — запротестовал Адриан. — Они уже настолько отчаялись, что готовы принять даже хозяйку в коже и с хлыстом, которая сделает из меня раба. От тебя они были бы в полном восторге.

— Но я недоучилась в институте. И моделью тоже никогда не была.

— Можешь мне поверить, они с ума от радости сошли бы, если бы у меня появилась такая девушка, как ты. Но что сказала бы твоя семья, заведи ты роман с главным редактором «Авроры»?

— «О, «Аврора»! Это случайно не то издательство, что выпускает дешевые романчики, которые потом продают из-под полы? Хотя, с другой стороны, ей ведь уже тридцать. И посмотри только на ее голову: с такими волосами дантиста она уже не завлечет».

— А дантист — это хорошо? — спросил Адриан.

— Да, дантиста мог бы переплюнуть только какой-нибудь знатный землевладелец-аристократ. Кстати, а у тебя на самом деле докторская степень по истории искусств или ты это выдумал?

— У меня действительно есть эта ученая степень, — ответил Адриан. — Только вот пользы она до сих пор мне не принесла. Я был ужасно рад, получив работу в «Лауросе». И теперь, став главным редактором «Авроры», я очень неплохо зарабатываю.

— Да, но к истории искусств эта работа имеет опосредованное отношение.

— Ну вот, еще ты к этому будешь цепляться. — Адриан не смог сдержать досады.

— Нет, конечно, не буду. — Я слегка испугалась того, как нежно прозвучал мой голос. — Я ужасно рада, что ты работаешь на этой должности в «Авроре». Если бы не это, мы никогда бы не встретились.

— Да, это правда. Откровенно говоря, пока это лучшее, что случилось на моей работе. — Адриан шагнул ко мне. — «Со стоном он притянул ее к себе и поцеловал безумно и отчаянно».

— Что? — Мне вдруг стало не хватать воздуха от того, что он стоял так близко.

— «Ему понадобилось немало времени, чтобы понять: только она смогла подобрать ключик к его сердцу и подарить его телу настоящий экстаз», — процитировал он.

— Серьезно? — Теперь у меня еще и ноги обмякли. Мне пришлось ухватиться за балюстраду.

— «Она была лучом света в темноте», — продолжал Адриан.

— О, черт, это что, из моих книг? Звучит пошло…

— Но дальше будет очень хорошо: «Сжимая ее в объятиях, он отнес ее к своей постели, бросил на медвежью шкуру и…»

— О боже, я, кажется, вспомнила, — прошептала я. Мои соски стали твердыми, как два камушка.

— С тех пор как я это прочитал, я мечтал сделать с тобой именно это, — прошептал Адриан и наконец дотронулся до меня, пусть и не там, где мне хотелось ощутить его прикосновение: он очень осторожно погладил мои волосы от корней до самых кончиков.

— Это гостиница, — сказала я, причем прозвучало это так, словно я только что пробежала стометровку на пределе своих возможностей. — Здесь можно снять номер!

— С медвежьей шкурой? — спросил Адриан, и его рот был теперь так близко от моего лица, что я чувствовала его дыхание. От него пахло малиной.

— Насчет медвежьей шкуры придется подключать воображение.

— Ты уверена, что… О, кто это?

Возле нас как из-под земли возникли Арсениус и Хабакук, которых явно подослали.

— Герри! Бабушка говорит, что ты должна срочно вернуться, потому, что мы сейчас будем петь. Сказать ей, что ты предпочитаешь обниматься на лестнице?

— Да. То есть, нет! Скажите ей, что я иду. Хабакук и Арсениус исчезли.

— Скорее, давай исчезнем. — Я взяла Адриана за руку и потянула его к ступенькам.

— Но ты, же сказала…

— Я сказала, что я иду, — ответила я. — Что я и делаю.

Адриан вдруг остановился как вкопанный, потом притянул меня к себе и поцеловал — ох, ну ладно, скажу точнее: поцеловал безумно и отчаянно. А я так тесно к нему прижалась, что между нами не втиснулось бы ни одной странички даже самого дешевого романа.

Этот поцелуй, как и положено, длился целую вечность, а потом, наконец, мы взялись за руки и побежали вниз по лестнице к стойке администратора.

— Номер на двоих, пожалуйста, — попросил Адриан. — Если можно, с ванной.

Ноги у меня стали ватными, когда я это услышала. Мне оставалось только крепко ухватиться за стойку.

— Только не сцена в ванной! — испуганно прошептала я.

— Я просто подумал, что можно посмотреть, насколько далеко мы зайдем, — улыбнулся Адриан. Я была безмерно благодарна судьбе, что ключ от номера нам выдала не Миа и не она с любопытством смотрела нам вслед, когда мы, тесно обнявшись, проследовали к лифту.

— Тилугерри! На этот раз ты действительно перегнула палку! Где тебя носит? — закричала моя мама. — Дяде Августу пришлось за тебя петь, а Дайана танцевала с ним вальс, и с его мочеприемником произошло нечто ужасное… А потом появился этот молодой человек и заявил, что он твой стоматолог и что ему срочно нужно с тобой поговорить!

— О нет! Оле! — Я совершенно про него забыла. — И где он сейчас?

— Понятия не имею. О нем позаботились Лулу и Патрик. Мы ведь думали, что ты появишься с минуты на минуту! Где ты была?

— Я… кое-что забыла дома, — ответила я, проводя пальцами по губам. Они распухли от поцелуев. — А разве меня долго не было?

— Больше двух часов! — завопила мама.

Мы с Адрианом остались бы в номере и дольше, но нам обоим стало ясно, что необходима передышка.

— Хотя бы ради того, чтобы сохранить здоровье, — сказал Адриан, и я решила, что, как только появится такая возможность, нужно будет посмотреть в Интернете, вредно ли, когда оргазмов бывает слишком много. Если мы потихоньку прокрадемся назад, может, они и не заметят, что нас не было. Еще с часок поболтаем с тетушками и кузинами, а потом слиняем и встретимся здесь снова.

Идея была замечательная, но мое отсутствие, естественно, не прошло незамеченным.

— Это так на тебя похоже, — проворчала мама. — А вот и Лулу со стоматологом. Кстати, а он женат?

— Да, но он не живет со своей женой, — ответила я.

— Тогда выпрями спину, — прошипела моя мама.

— Привет, Герри, — крикнул мне Оле. — Милая вечеринка. А скотч просто класс. Мы с твоей сестрой уже целую бутылку выпили. И знаешь что? Лулу тоже хочет полечить у меня зубы.

— Но Лулу не пьет спиртного, — растерянно произнес Патрик.

Лулу подняла свой бокал:

— Помолчи, ты, ай-ти, или как там тебя…

— Луриге! — одернула ее мама.

— За здоровье! Все-е-ех! В этот прекрасный, прекрасный майский де-е-ень, — пропела Лулу. — Мама, а ты знаешь, что Герри и этот симпатичный доктор-блондин чуть не начали встречаться?

— Правда-правда-правда, — закивал Оле. — Я был готов подарить ей свое сердце и в придачу сиденье в «порше» рядом с водительским. Но Герри сказала жестокую фразу с буквой «д».

— Ничего подобного, — ответила я. С «д»? И что это за фраза? «Д-д-д-до-свидания»?

— Ну, как же, — произнес Оле. — Ты растоптала мои чувства.

— Да нет же, — вмешалась моя мама. — Наверняка это простое недоразумение. Быстро извинись! — Последний приказ был обращен ко мне.

— Извини, — тут же выпалила я. Это был выработанный с годами рефлекс, справиться с которым оказалась непросто.

— Теперь уж-же с-л-лишком поздно, — заикаясь, проговорил Оле. — Я тебя предупреждал. И у моих чувств есть предел.

— И поэтому ты сюда примчался?

— Да, именно поэтому. Подобные вещи девушкам по телефону не говорят, — заявил Оле. — Я знаю, как положено поступать.

Лулу рассмеялась:

— Ну, да! Прав-в-вильно!

— Не повезло! — Оле тоже засмеялся.

— Ну, вот мы все и выяснили, — сказала я. — От души надеюсь, что мы с тобой останемся др…

— Вот! — завопил Оле. — Она снова хочет это сделать! Фраза с «д».

— «Мы можем остаться друзьями», — кривляясь, произнесла Лулу. — О да, я тоже ненавижу эту фразу! — Они с Оле согнулись от смеха так, что чуть не ткнулись в стол лбами.

— Но тебе наверняка никогда этой фразы не говорили — при твоей-то внешности, — произнес Оле, когда успокоился. — Спорю на что угодно, мужчины штабелями укладываются к твоим ногам!

Лулу взвизгнула от смеха.

— Да! — едва смогла выговорить она. — Еще как! — А потом наклонилась к Оле и прошептала ему что-то на ухо.

— О, до четверга, — хихикнул Оле. — Ну, до тех пор мое разбитое сердце, может, еще и придет в норму.

Лулу подняла свой бокал.

— Ваше з-з-здаровье! Слушай, ай-ти, ты бы тоже чего-нибудь выпил, что ли!

— На это просто невозможно смотреть. — Патрик поднялся. — Если ты не против, я пойду поболтаю с твоим отцом. Он по крайней мере трезвый.

— Я са-а-авсем не против, — сказала Лулу, и Оле это показалось настолько смешным, что он чуть не опрокинулся со стула.

— Патрик прав, — заявила мама. — Ритилулу, мне за тебя стыдно!

— Мне тоже, — откликнулась Лулу. Вид у нее был такой, будто от смеха она наделала себе в штаны.

— А я и не знал, что у тебя такая милая сестра, Герри! — обратился ко мне Оле.

— На самом деле у меня три милых сестры, — сообщила я и незаметно попятилась к выходу.

— Куда это ты собралась? — набросилась на меня мама.

— Я вдруг вспомнила, что еще кое-что забыла.

— Ты что, хочешь… — Мама следовала за мной по пятам. — Тирилу! Достаточно того, что твоя сестра позорит меня здесь почем зря, хоть ты веди себя прилично! О нет, сюда идет Алекса! Слушай, ни слова об этом пьяном дантисте! Скажем, что вообще его не знаем.

— А где ты была, когда все пели, Герри, девочка моя? — спросила тетя Алекса. — Мне тебя очень не хватало.

— Э-э… дедушка Август так расстраивался, что не сочинил стихов и не сможет петь, что я уступила ему свою часть выступления, — ответила я.

— Хорошая девочка, — кивнула тетя Алекса. — Мари-Луиза говорит, что ты сейчас встречаешься с хранителем музея естествознания. Ты нашла наконец мужчину всей своей жизни? А ведь еще так мало времени прошло с тех пор, как ты пыталась себя убить… Наверное, в твоем изможденном душевном состоянии непросто общаться с человеком, который препарирует трупы животных?

— Нет, — сказала я, игнорируя жестикуляцию своей матери, которая так активно махала руками, будто хочет сама себе отрубить голову. — Грегор специализируется на истории искусств. И работает он не в музее, а в издательстве. Я бы с радостью представила его сегодня всей нашей семье, но он празднует в соседнем Хрустальном зале семидесятилетие своего отца.

— Так он один из Адрианов? — удивилась тетя. — Этой богатейшей профессорской семьи?

— Да. Грегор — их младший сын.

Тетя Алекса осталась стоять с разинутым ртом. Мама тоже.

Я воспользовалась этим случаем, чтобы сбежать.

— Мне нужно сходить туда ненадолго, поискать его, — бросила я. — До скорого!

Подойдя к двери, я мысленно представила, как захожу в Хрустальный зал за Грегором. Но в этом не было необходимости. Он уже стоял в холле, облокотившись на балюстраду, и ждал меня.

— Мы ведь планировали прерваться на час, — с улыбкой произнес он.

— А знаешь, я чувствую себя уже вполне отдохнувшей.

— Я тоже. — Адриан подмигнул мне. Волосы у него вновь приобрели свой естественный вид — в номере у меня была масса возможностей растрепать их.

Тут Лулу с Оле, шатаясь, вышли из зала. Мы с Грегором застыли в сторонке, надеясь остаться незамеченными.

— Сейчас меня, кажется, стошнит по-настоящему! — радостно крикнула Лулу.

На что Оле ответил:

— Я буду поддерживать твою голову. Настоящий джентльмен никогда не оставит девушку блевать в одиночестве.

— Тебе ни в коем случае нельзя этого видеть. — Лулу захлопнула дверь туалета у него перед носом. — Есть вещи, которые девушка должна делать в одиночестве. Этому меня научила мама.

— Я подожду. — Оле облокотился о дверь туалета. Заметив меня, он сказал: — Имей в виду, в следующий раз меня не будет рядом, чтобы удержать тебя от самоубийства. Надеюсь, это ты уяснила.

— Следующего раза не будет, Оле, — парировала я, затем взяла Грегора за руку и побежала с ним по ступенькам вниз.

— Кто это такой? — спросил Грегор, когда мы были уже внизу.

— Это… э-э… это завотделением Гозвин.

— А… Мне еще раз подняться наверх и двинуть ему в челюсть?

— Это необязательно, — проговорила я и потянула его к лифтам. — Это место мы пропустим.

И последним, что я видела перед тем, как за нами закрылись двери лифта, было крайне озадаченное лицо рыжеволосой интриганки, старшей медсестры Александры, которая маячила у стойки администратора.