Я сказала правду

9

Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, где нахожусь. А когда вспомнила, тут же снова их закрыла.

Рядом со мной лежал Оле. Это я могла определить и с закрытыми глазами — по запаху: в воздухе витали пары водки и виски, к которым примешивался запах зубного врача. И это было не так неприятно, как может показаться по описанию. Он не храпел, но дышал громко и тяжело.

Какое-то время я дышала с ним в такт.

Все было неправильно. Его здесь не должно быть. Меня тоже. По крайней мере, живой.

Меня совершенно не радовало то, что я до сих пор жива. Теперь все было даже еще хуже, чем раньше. И нижний зуб слева снова начал болеть. Ай.

— Ну вот, как всегда, — прошептала я и села.

На улице уже рассвело. Занавески были раздвинуты, и я в первый раз в жизни залюбовалась действительно грандиозным видом Рейна. Вверх по течению медленно плыла баржа, ее опознавательные огни в утренней дымке едва светились. Небо было чистым и синим. Весенний день обещал быть теплым и радостным.

Немецкие почтальоны давно уже вышли на работу, мои отсортированные предсмертные письма лежали в их сумках. И почтальоны грузили эти письма в свои желтые машины или кидали в сумки, навьюченные на их велосипеды.

При мысли об этом у меня перехватило дыхание. Так, ладно, только без паники! Еще не все потеряно. Я медленно выдохнула. Если мне удастся выскользнуть из этого отеля со своими таблетками и найти укромное местечко, где можно будет их проглотить прежде, чем проснется Оле, я смогу восстановить контроль над ситуацией.

И тут я со всей ясностью осознала свое чудовищное положение: у меня же нет денег, чтобы заплатить за номер в отеле. Меня арестуют, когда я буду выбираться отсюда. А в полицейском участке обыщут и предъявят обвинение в махинациях со снотворным.

Я снова усилием воли заставила себя дышать ровно. Все не так уж плохо. Ведь у меня есть кредитка. Я спокойно выйду отсюда и оплачу свой счет. К тому времени, как деньги спишут со счета, я давно уже буду мертва и готова к похоронам.

Не может быть, чтобы все это было так сложно, черт возьми!

По крайней мере, хоть зубная боль опять прекратилась. Я осторожно поднялась. Я полагала, что голова у меня будет раскалываться, но, как ни удивительно, боли совсем не было. Даже наоборот, я чувствовала себя отдохнувшей и выспавшейся. Эти розовые таблетки просто отличные, можно спокойно рекомендовать их знакомым. От зеркала я сначала шарахнулась. Не потому, что на мне ничего, кроме трусов, не было, а потому, что я вчера вечером не стерла косметику. Тушь и тени размазались по всему лицу.

Я оглянулась и посмотрела на Оле. Он крепко спал. Неудивительно — после всего, что он в себя вчера влил. Хорошо, для начала приму душ и приведу мысли в порядок.

Теплая вода подействовала на меня благотворно. Паника, исподволь поднимавшаяся в ну- три, немного улеглась. У меня была еще пара часов, пока тот, кто поднялся сегодня раньше всех, откроет мое первое предсмертное письмо и поднимет тревогу. Кроме Оле, никто не знал, где я. А так как никто не знает, что Оле знает, никому в голову не придет спрашивать его о моем местонахождении. Написала ли я кому-нибудь, что собираюсь снять номер в отеле? Этого я уже не помнила. Но если написала, то они, скорее всего, будут искать меня во всех отелях города. Может, мне нужно отъехать куда-нибудь подальше? Взять такси до вокзала, а там сесть на ближайший поезд! Куда бы он ни шел, там наверняка найдется номер в отеле, где я смогу спокойно съесть свои таблетки. Еще осталось тридцать две штуки, этого должно хватить. Даже после тех двух, которые я проглотила вчера вечером, я спала как сурок.

Да, так я и сделаю. Главное — сохранять спокойствие, сейчас выходим из душа, одеваемся, кладем таблетки в сумку и прочь отсюда. Такси, вокзал, поезд, отель — и готово!

Я быстро вытерлась и скользнула обратно в комнату.

— Герри? Это и, правда ты или всего лишь одна из моих грязных фантазий? — Оле проснулся и теперь смотрел на меня покрасневшими глазами с полопавшимися сосудами.

Черт! Черт! Черт!

— Это одна из твоих грязных фантазий, — прошептала я. — Ты еще крепко спишь. А теперь закрой глаза…

— О-о, не так громко, — простонал Оле. — Умоляю! У меня голова просто раскалывается. Здесь, случайно, нет аспирина?

— Спи! Спи! — Я попыталась его заговорить. — Это сон… Ты устал, у тебя тяжелеют веки, ты хочешь спать и не можешь бороться со своим желанием…

— Ты голая, — трезво заметил Оле.

— Потому что это сон.

— Хм, — с сомнением протянул он. — Ты голая, это номер гостиницы, я тоже голый. — Чтобы проверить последнее утверждение, он приподнял одеяло и заглянул туда.

— Да-да, грязная фантазия. Спи, Оле, засыпай, скоро взойдет луна…

— А, я все вспомнил! — осенило его. — Миа и ее любовник, отель, бар, ты…

— Это был всего лишь сон, — продолжала настаивать я, уже не надеясь на успех. — Если ты сейчас опять уснешь…

— О боже… — задумчиво произнес Оле. — Как подумаю о том, что было прошлой ночью, ход моих мыслей тут же круто меняется.

— Со мной то же самое. — Я плюхнулась на свою сторону кровати и закрыла лицо руками. Просто чертовщина какая-то!

— Все равно, так Миа и надо. Я ей этого, конечно, не скажу, но ты намного лучше ее.

— В чем? — удивленно спросила я.

— Ну, как же. В постели. Ты настоящая бомба, честно.

Такое я бы не забыла. Черт, да я же снотворное выпила, а не какой-то там афродизиак[11]! И я была на сто процентов уверена, что Оле ко мне даже не прикоснулся. Ну, скажем, на девяносто девять целых и девять десятых процента — ведь я все-таки спала. Но это был всего лишь сон, а не общий наркоз. Я бы проснулась, если бы Оле до меня дотронулся. Ну, самое позднее, когда его прикосновение стало бы безнравственным. Но он этого не сделал. Вообще чудом было уже то, что он добрался до кровати, если учесть, насколько он был пьян.

Но Оле уже выстроил для себя новую реальность:

— Я всегда это подозревал. Миа на самом деле… ну, она такая… Честно говоря, она очень скучная. В том, что говорят про рыжеволосых женщин, нет ни слова правды.

— Оле, по-моему, ты все-таки помнишь далеко не все. Ты выпил столько водки, черт бы тебя побрал!

— Да, но я все помню! — запротестовал он. — Каждую деталь.

— Да что ты?

— Как ты сняла платье, нет, как мы сорвали одежду друг с друга и как мы с тобой везде… мы еще вместе принимали душ, и там под душем мы тоже… а потом — о боже, ты что, плачешь?

Я отняла руки от лица:

— Нет, я не плачу. Просто думаю, что наши воспоминания о прошлой ночи немного разнятся.

— Что ты хочешь этим сказать? Я что, не был достаточно хорош? — Оле смущенно почесал затылок. — Это все спиртное! Обычно я намного лучше в постели, честное слово!

— Нет, я хочу сказать, что мы вообще нечто ты делаешь?

Оле схватился за телефон:

— Мне нужна таблетка. Или даже пара таблеток. И зубная щетка. В хорошем отеле меня ведь должны этим обеспечить, не так ли?

И действительно, ему пообещали через десять минут принести и то и другое.

— Ну, я же говорил — Оле победоносно улыбнулся мне. — Тогда я сначала в душ. И… Герри… Мне очень жаль. Прошлой ночью я был… ну, в общем, это было только слабым подобием того, что я могу.

— Оле, да ты вообще… А, ладно, забудь! — Бесполезно. Он отказывался верить, что мы упали и заснули рядом, как два трупа.

Кстати, о трупах. Я ведь могу сбежать, пока он в душе. Не успел он дойти до ванной комнаты, как я вскочила и стала вертеться вокруг своей оси, мало что соображая. В голове у меня вихрем закружились мысли: таблетки, такси, вокзал…

А где моя одежда? Я должна надеть то, в чем сюда пришла: джинсы, черную футболку с Кермитом[12], ботинки со шнурками. И еще я, естественно, должна надеть нижнее белье, причем прежде, чем надевать все остальное… Ну же, сосредоточься, черт возьми! А теперь самое главное: таблетки. Если их по одной выуживать из ящика, это займет вечность. Но ведь я могу вытрясти их все скопом прямо к себе в сумку.

Вот черт, этот дурацкий ящик заело! Для такого роскошного отеля совсем не подходит эта гребаная двухзвездочная тумбочка! Я потянула ручку изо всей силы и — бах! — отлетела с ящиком на другой конец комнаты. Таблетки разметало по всему номеру вплоть до подоконника, а Библия шмякнулась об стену.

— Твою мать! — вырвалось у меня.

Раздался стук в дверь:

— Обслуживание номеров!

— Открой, пожалуйста, Герри! — крикнул Оле. Шум воды в душе затих.

— Я сейчас не могу, — кое-как выдавила я, пытаясь одновременно засунуть ящик на место и собрать таблетки с кровати.

Оле вышел из ванной голый и мокрый.

— Иду, — невозмутимо произнес он и открыл дверь типу в униформе. Молодой человек сделал вид, будто здесь в порядке вещей то, что гость выходит встречать его голым.

— Аспирин и зубная щетка.

— Большое спасибо. Запишите это, пожалуйста, на счет номера.

Оле вынул бумажник из кармана брюк, висевших на стуле, и дал парню десять евро чаевых.

Мне удалось, наконец, впихнуть ящик на его законное место. А таблетки так и остались валяться повсюду. Несколько штук, я пинком закинула под кровать, чтобы Оле не наткнулся на них и не начал задавать неприятные вопросы.

Но Оле вообще ничего не заметил.

— Теперь мне гораздо лучше, — сообщил он, закрыв дверь за парнем.

— Рада за тебя.

— Ты сердишься? Понимаю. Я повел себя не совсем по-джентльменски. Я хочу сказать, сначала плакался тебе, а потом… Но я ведь мужчина, а ты очень привлекательная женщина…

— Я на тебя не сержусь.

— Ну да, конечно. Но уж точно ничего хорошего обо мне не думаешь, — философски произнес Оле.

Ты прав, черт возьми, не думаю. Да ты же, как репей, пристал и не отцепишься! А время все идет.

Больше ничего из того, что говорил мне Оле, пока одевался, я не слышала. Только как тикают часы, отсчитывая секунды. Как часовой механизм бомбы. Первые почтальоны уже были в пути, тик-так, вот они неудержимо двигаются вперед, тик-так, от ящика к ящику, они пробираются через палисадники, тик-так, обходят злых собак и таблички с надписями: «Пожалуйста, никакой рекламы»…

— Я хочу есть, — заявил Оле.

— Я тоже, — поддержала его я и слегка этому удивилась. И правда, я ведь была голодна как волк. Ну, ладно, так уж и быть, мы с ним вместе позавтракаем. После этого у меня еще останется время, чтобы собрать таблетки, поехать на вокзал и запрыгнуть на поезд до Новосибирска…

— Ты хочешь, чтобы Миа нас увидела, да?

— Кто такая Миа? — Оле приподнял брови.

— Ах, Оле, не прикидывайся: Миа — твоя жена, которая вчера разбила тебе сердце. — Я вдруг поняла, что больше не сержусь на Оле. У него сейчас в жизни по-настоящему тяжелый момент. Неудивительно, что он так странно себя ведет.

— На самом деле с моим сердцем… все в порядке, — сказал он и стал смотреть, как я крашу ресницы и наношу на губы свой обычный прозрачный блеск. — Почему женщины всегда открывают рот, когда красят ресницы?

— Это заложено в нас на генетическом уровне. — Я взяла сумочку и ногой отпихнула еще пару попавшихся на глаза таблеток снотворного. — Я готова, можем идти.

— Ты выглядишь очень мило, — произнес Оле. — Честное слово, когда вот так на тебя смотришь, даже и не подумаешь, какой ты можешь быть дикой кошкой иногда…

Я не удосужила его ответом, только глаза закатила.

Завтрак был сервирован в огромном, полном света и воздуха зимнем саду. Когда я вошла туда, мое настроение заметно поднялось. Приготовленные к завтраку блюда радовали глаз. На столах возвышались горы экзотических фруктов, свежего хлеба и булочек, а еще сыр, ветчина, поджаренный шпик с хрустящей корочкой, яичница с креветками и маленькие сосиски. Кофе и чай во всех возможных вариациях, свежевыжатый сок и взбитые сливки. В воздухе витал дивный аромат.

— Вот так я представляю себе рай, — восхищенно прошептала я.

— А чего тебе больше всего хочется? — поинтересовался Оле.

— Всего.

Мне пришлось четыре раза подходить к столу, чтобы набрать того, чего пожелала моя душа: тарелка с ананасом, манго, малиной и папайей, стакан морковно-апельсинового сока, капучино, булочка с маком, цельнозерновой тост, масло, яичница с креветками, кусок сыра «Морбье Ройял», кусок ароматного эльзасского сыра и одна крохотная сосиска.

Оле одобрительно взглянул на то, что я выбрала.

— По крайней мере, проголодаться я тебя заставил, — сказал он. — Или… я надеюсь, ты не пытаешься компенсировать едой недополученное удовольствие?

— На самом деле я со вчерашнего утра ничего не ела.

— Мне нужно отойти на минутку, — произнес Оле и подмигнул мне. — Ты не жди, приступай.

Так я и сделала: откинулась на спинку удобного ротангового[13] стула и попробовала свой ароматный капучино. В зале было еще человек двадцать-тридцать постояльцев. Но основной наплыв посетителей либо еще ожидался, либо уже схлынул. Миа с ее любовником нигде не было видно. Наверное, у них нашлось какое-то более интересное занятие. Хотя, что может быть лучше, чем насладиться подобным завтраком? Честное слово, мне будет не хватать еды, когда я умру.

Оле отсутствовал долго. К тому моменту, когда он наконец появился, я успела опустошить тарелку с фруктами, расправиться с тостом, яичницей с креветками, половиной булочки с маком и начать поедать сыр.

— Где ты был так долго? — удивилась я, накалывая на вилку маленькую сосиску. — За это время я бы успела три раза съездить в Новосибирск.

Я уже решил вопрос с номером, — бодро сообщил Оле. — Твои вещи собраны, они у стойки администратора, счет оплачен.

— Что? — От страха я уронила с вилки миниатюрную сосиску.

— Да ладно, брось. Это самое меньшее, что я могу сделать, — заплатить за номер. К тому, что произошло между нами сегодня ночью, это не имеет никакого отношения. Я просто хотел хотя бы счет оплатить сам. Для своей подруги, которая помогла мне, когда я… оказался в беде.

Неужели это слезы в его глазах?

— Ну ладно, хорошо, — быстро сказала я. — А как же мои вещи? Ты все собрал?

— Ну, вещей там было совсем немного. Я просто закинул все к тебе в дорожную сумку, и то, что было в ванной, тоже.

— Но ты не… А под кровать и в ящики ты тоже заглядывал?

— Нет. А что, должен был? О, если ты забыла что-то, не проблема, мы можем потом все забрать. Это не какое-нибудь там украшение или еще что-то ценное?

— Э-э… нет. Это всего лишь книга.

— Там была только Библия, — сказал Оле. — Я думал, она принадлежит отелю.

— Э-э… нет, она моя.

Оле тепло на меня посмотрел:

— Знаешь, Герри, я открываю для себя все новые стороны твоей натуры. Заберем Библию потом. В таком отеле, как этот, ничего не пропадает. Как кофе, вкусный?

— Просто божественный. — Я снова наколола сосиску на вилку и поспешно сунула ее в рот. — Пойду еще себе принесу. И знаешь, Оле… Библию я заберу сама.

— Ах ты, черт, — воскликнул Оле. — Миа! Я про нее совсем забыл.

— Ну как же!

— Нет, серьезно! Она здесь! Она и ее мистер Любовник. Вот бедняга, при свете дня он выглядит совсем уж древним. И измотанным. Как будто не спал ни минуты.

— Может, так и было!

— Как я выгляжу? — вдруг спросил Оле.

— На удивление хорошо, — сказала я. — Откуда у тебя такой потрясающий загар?

— Они садятся за столик прямо за нами. Только не смотри туда. Притворись, что ты их не видишь.

— А я их и не вижу. У меня же на затылке глаз нет.

— Ну, и что мне делать, когда она нас заметит? — занервничал Оле.

— Вообще-то это был твой план, — невозмутимо напомнила я.

— Какой план? — удивился Оле, еще больше разволновавшись.

— Ну, тот план, который камня на камне не оставил от моих планов.

Оле не слушал. Его взгляд скользил поверх моего левого плеча в сторону Миа.

Я вздохнула:

— Перестань на нее пялиться. Лучше подвинь стул сюда, ко мне. Тогда она будет тебя видеть, а ты ее нет, и она не поймет, что ты заметил ее.

— Ладно. — Оле подвинул стул. — А теперь что?

— А теперь подожди, пока принесут взбитые сливки, — посоветовала я, неожиданно тоже заволновавшись. Что сделает Миа, когда нас заметит? Как бы поступила я на ее месте?

Я сделала глоток своего морковно-апельсинового сока.

— У тебя усы, — сообщил Оле.

— Что?

— Над верхней губой. От сока.

Он взял салфетку и нежно стер с моего лица след от сока.

— О, вот это здорово, — догадалась я. — Миа просто лопнет от злости, когда увидит.

Оле опустил салфетку:

— Да плевать мне на Миа! Я сделал это совсем не из-за нее. У тебя такой красивый рот, я тебе уже говорил об этом? — А потом он меня поцеловал. Я какое-то время пребывала в шоке, но затем подыграла ему: это был отличный поцелуй, прямо как в кино, со всеми неотъемлемыми атрибутами. Поцеловались мы на Оскара, ничуть не меньше. Я запустила руку в светлые волосы Оле. Мне всегда хотелось это сделать.

Прекратили целоваться мы только тогда, когда у Оле зазвонил сотовый.

— Ух, ты! — Оле, чуть запыхавшись, вынул телефон из кармана брюк. — Это Миа! — прошептал он.

— Супер! Давай ответь, — посоветовала я. Хм, а это было очень даже неплохо. Теперь я пожалела, что всю ночь проспала, как сурок.

— Привет, дорогая! — сказал Оле. — Как там погода в Штутгарте?

Я сделала вид, что у меня шнурок развязался, и, наклонившись, незаметно оглянулась. За столиком сидел в одиночестве любовник Миа, самой ее нигде видно не было. Вид у любовника был несколько потерянный, даже смущенный. Он вертелся во все стороны, словно искал кого-то.

— О, здесь просто замечательно, — продолжал Оле. — Я как раз сейчас на пробежке в парке. — Он подмигнул мне. — Вчера вечером? Да ничего особенного. Занимался счетами и смотрел телевизор. А ты? Нуда, конечно, понимаю. Такие курсы повышения квалификации всегда отнимают много сил. Воздух в этих конференц-залах всегда такой спертый, что просто нечем дышать. А когда ты приедешь? Хочешь, сходим сегодня вечером к Каролине и Берту на кулинарный вечер? Или просто посетим какой-нибудь ресторан? Да, как знаешь. Езжай осторожно, дорогая. Я тебя люблю. Ну, пока. До скорого.

Он нажал кнопку «отбой» и сунул телефон обратно в карман брюк.

— Ну, как я справился? А где она?

— Думаю, в холле. Ее любовник с идиотским видом оглядывается по сторонам, наверное, ищет ее. Она точно нас увидела и выскочила отсюда, чтобы позвонить тебе.

— Так ей и надо, — сказал Оле. — Серьезно, Герри, ну взгляни на него. Ну что у этого типа есть такого, чего нет у меня?

Снова зазвонил телефон. На этот раз сотовый любовника Миа. Он поговорил с кем-то недолго и вышел из зимнего сада.

— Ха-ха! — рассмеялась я. — Это была Миа. Наверняка сказала ему, что сегодня не сможет с ним позавтракать. Теперь мне ее почти жаль. Ситуация у нее — не позавидуешь. Оле обхватил мое лицо ладонями:

— Ты просто чудесная, Герри!

— Стараюсь.

Оле явно собрался снова меня поцеловать.

Я от него отодвинулась.

— Эй! Больше на нас никто не смотрит.

— Но… — растерянно произнес Оле.

— Никаких «но»! Твой гениальный план сработал! — Я резко поднялась с места. — Понятия не имею, чего ты этим добился и что будет дальше. Но теперь мне нужно снова подумать о себе и своих планах. — Прежде всего, мне стоило вернуться в номер и подобрать с пола таблетки.

Вот только сейчас быстро доем последний кусочек этого великолепного эльзасского сыра. Мм, вкуснотища!

Вид у Оле был подавленный.

— Я понимаю, тебе нужна передышка. Все это очень запутанно… жуткая неразбериха. А тут еще этот Джо.

— Точно, — согласилась я. И взяла еще кусочек «Морбье Ройял», но тут же, положила его обратно на тарелку. Что же я делаю? Уже достаточно времени потрачено на еду. Я резким движением закинула сумку на плечо.

— Ладно, Оле, спасибо тебе за очень… увлекательно проведенное время. А сейчас мне действительно нужно бежать.

И это была правда. Пока я спешно покидала зал, почтальон, возможно, уже бросал мое предсмертное письмо в зеленый блестящий почтовый ящик моих родителей. Мне нужно было уехать в Новосибирск, причем как можно скорее.

— Герри, этот Джо тебе не подходит. Ты всегда выбираешь не тех мужчин! — крикнул вдогонку Оле, но я притворилась, что уже не слышала этих слов.

В фойе от меня не ускользнуло, как какая- то рыжеволосая женщина быстро метнулась за колонну, но я даже не посмотрела на нее, а побежала дальше, вверх по лестнице. Когда я добралась до третьего этажа, мне пришло в голову, что нужно было спросить у администратора ключ от комнаты, но дверь номера 324 была открыта.

Какая удача! Значит, мне не придется еще раз спускаться вниз и выдумывать байки для служащих отеля.

Я забежала в комнату и чуть не сбила тележку с моющими средствами. Из-за тележки на меня изумленно воззрилась маленькая упитанная женщина. На плече у нее висел пылесос, под мышкой была зажата метелка для смахивания пыли.

— Не надо пылесосить! — завопила я. — Это мой номер!

— В этом номере никто не живет, — заявила горничная. — Я как раз приготовила его для следующих постояльцев.

— Что — уже? Да мы всего час назад выписались из него! — закричала я. — Это просто ни в какие ворота не лезет!

— Вы что-то забыли? — удивилась горничная.

— Да, забыла!

— Что именно?

— Мои…

Чертова корова! Она наверняка заметила, что засосала в пылесос тридцать три таблетки снотворного! Но, что же мне теперь делать? Вырвать у нее из рук пылесос и разодрать мешок для пыли?

Горничная взглянула на меня как на умалишенную, покачала головой и протолкнулась со своей тележкой в коридор.

Я осталась стоять в комнате.

Я проиграла. Мой билет на тот свет бесследно исчез в брюхе пылесоса.

А по всей Германии почтальоны уже были в пути.