Я сказала правду

6

Когда я спустилась вниз после пожеланий Фло спокойной ночи, все друзья уже были в сборе: Марта и Мариус, Ульрих и Чарли и даже Оле и Миа. В виде исключения Марта и Мариус сегодня не притащили с собой ни одного ребенка, конечно, не считая того, который был у Марты в животе. А ребенок этот, судя по размеру живота, с таким же успехом мог оказаться и маленьким слоненком.

Чарли пребывала в состоянии крайне радостного возбуждения.

— Я уже три дня не курю, — заявила она. — И без всякого гипноза. Здорово, да? И еще у меня прорезался зверский аппетит на салат! Но самое классное — это сиськи. Наконец-то мне больше не нужен увеличивающий объем лифчик! Потрогайте, все натуральное!

Мариус хотел тут же воспользоваться любезным приглашением, но Марта стукнула его по рукам.

— Чарли просто шутит, — сказала она. Ее собственные груди по сравнению с, образно выражаясь, апельсинами Чарли были настоящими тыквами, которые выставляют на Хэллоуин.

— Да нет, я серьезно! — воскликнула Чарли. — Вы все должны пощупать. Давайте! Не стесняйтесь! — Она слегка напомнила мне того типа в кафе: «Ну же, давай, не ломайся, пощупай, он и вправду супертвердый».

— Сегодня вы не страдаете никакой заразной болезнью? — спросила я злорадно, когда Оле обнял меня в знак приветствия. У него были такие же непослушные светлые волосы, несколько прядок то и дело падали на лоб. Очень сексуальный мужчина. Мне до сих пор жалко, что он женат на другой. Правда, от него всегда слегка пахло зубным врачом, как бы тщательно он ни мылся.

— Тсс, — он рассмеялся, — мы просто не и смогли придумать больше ни одного предлога. К тому же я люблю это деревенское блюдо — седло барашка.

— Надеюсь, седло свиньи тебе тоже нравится, — остудила я его. — Вместо барашка Каро припасла свиную вырезку.

— Вот черт! — Оле взглянул на жену, которую Чарли заставила-таки пощупать свою грудь. — Эй, Миа, ты поведешь, я сегодня напьюсь.

— Нет, я, — откликнулась Миа, симпатичная рыжеволосая женщина, обладающая на зависть длинными ногами.

Она работала заместителем администратора в отеле-замке «Лексингтон — пять столетий». Кстати, именно в этом отеле предполагалось отпраздновать серебряную свадьбу тети Алексы. Аренда Зеркального зала там стоила две с половиной тысячи евро без обслуживания — это Миа узнала по просьбе моей мамы. По какой-то причине Зеркальный зал стоял у мамы поперек горла. Наверное, потому, что празднование ее собственной серебряной свадьбы состоялось дома, в гостиной, в окружении леопардов и ангелов, от которых тетя Алекса презрительно воротила нос.

— Заплатить две с половиной тысячи евро за аренду зала! И при этом она еще имела наглость жаловаться на финансовые трудности в гостях у тети Хульды! — закричала мама, узнав цену, и тут же схватилась за телефонную трубку.

Двоюродную бабушку Хульду у нас в семье нередко называли еще богатой теткой, потому что у нее не было собственных детей, зато было большое состояние и роскошная вилла. Моя мама и ее сестры с самого детства делали все, чтобы попасть в фавориты двоюродной бабушки Хульды. В разряд этого «всего» входили, в том числе, постоянные сплетни и доносы на конкуренток.

— Ты пил в прошлый раз, — невозмутимо парировала Миа. — Привет, Герри, рада тебя видеть. Ты, случайно, не беременна?

— Нет. Если ты еще не забыла, я до сих пор не замужем.

— И никто не может понять почему, — вставил Оле. Он всегда флиртовал со мной так мило и так безобидно, что у меня сразу поднималось настроение, в то же время я не питала напрасных надежд. Оле был во всех отношениях моим типом мужчины. Иногда — правда, очень редко — я позволяла себе помечтать о том, что происходило бы, не будь рядом с ним Миа.

Каролина обняла меня, словно я только что вошла.

— У тебя новый свитер? — удивилась она в очередной раз. — Он тебе очень идет. Правда же, Оле, Герри выглядит просто супер, как та актриса, которую поймали на воровстве.

— Вайнона Райдер[6], — сказал Оле.

— Точно, — успокоилась наконец Каролина. — Герри выглядит точно как Вайнона Райдер.

— Ха-ха-ха, — протянула Миа.

Каролина бросила на нее сердитый взгляд. Она недолюбливала Миа, ведь, когда она и Берт пытались свести его со мной, он снова вернулся к Миа.

— Герри определенно принадлежит к тому же типу, что и Вайнона Райдер: большие карие глаза, темные кудри…

— Толстый зад, — добавила Миа.

— Если у Герри зад толстый, то какой же тогда у меня? — возмутилась Каролина.

— Еще толще, — спокойно ответила Миа.

— На самом деле я тип Мэрилин Монро, — поспешно вставила я, чтобы Каролина не напустилась на Миа.

— Нет, это уж точно нет, дорогая, — вмешалась Чарли и расцеловала меня с чрезмерным энтузиазмом. — Мэрилин была блондинкой, и у нее были большие сиськи. Вот как у меня, пощупай!

— Ага, радуйся, пока еще есть повод — усмехнулась Каролина. — Я как-нибудь при случае с удовольствием продемонстрирую тебе свои растяжки.

Миа закатила глаза:

— Оле, а ты уже успел полапать сиськи Чарли? Если нет, то приступай, не то она весь вечер будет нас этим донимать.

— Вот только не надо завидовать, — сказала Чарли. — Герри, а ты тоже получила письмо по электронной почте от Бритты Эмке? Ужасно, да, что кто-то из наших умер? Я очень рада, что бросила курить. Ведь никто не знает, когда это может случиться. Мы постепенно входим в тот возраст, когда нужно за собой следить.

Вдруг Ульрих смачно хлопнул меня по плечу:

— Эй, подруга! — С тех пор как они сошлись с Чарли, он вел себя со мной так, будто мы два старых собутыльника, словно между нами никогда ничего и не было. — Что скажешь о наших новостях?

— Поздравляю, — вяло сказала я.

— Да, и я тоже, — вставила Миа. — Действительно классные сиськи.

— Простите, что с барашком так вышло, — произнес Берт. — Но обещаем, в следующую субботу все будет, как положено.

— К сожалению, в следующую субботу меня не будет, — сказала Миа. — Я еду на курсы повышения квалификации в Штутгарт[7].

— Может быть, меня тоже не будет, — робко проговорила я.

— А где ты будешь? — удивилась Каро.

— Я… э-э… — запнулась я. Черт! Все-таки я себя выдала. К счастью, друзья мое смущение истолковали превратно.

— Ого! — воодушевился Мариус. — У Герри свидание!

— Рандеву для Герри, — закричал Берт. — Вот это да!

Рандеву? Ну да, так тоже можно выразиться. По спине у меня забегали мурашки. Рандеву со смертью. Как в фильме с Брэдом Питтом[8]. Рандеву с Джо Блэком.

— Ну, и как его зовут? — спросила Чарли.

Э-э… Джо, — выпалила я, покраснев.

А чем он занимается? — поинтересовался Оле.

— Он большая шишка в… э-э… ну, они поставляют всякие там косы, — выдавила из себя я.

Газонокосилки? — спросил Мариус.

Я покачала головой:

— Нет, нечто гораздо более старомодное… клинки. — Наверное, ножи фирмы «Золинген», — сказал Берт. — Может, ты сумеешь достать нам пару хороших ножей для суши. Кстати, кто сегодня готовит закуски?

Марта зевнула:

— На меня не рассчитывайте.

— Слушайте, а может, нам суп вообще пропустить, а? — спросила Каролина и тоже зевнула. — Я хочу сказать, его так долго готовить. И если мы просто закинем овощи и филе в сковородку и потушим, тоже ведь получится ничего, правда? И тогда у нас посуды грязной меньше будет.

— Я лично за, — произнес Мариус, зевнув в свою очередь.

Оле бросил многозначительный взгляд на Миа и меня и схватился за штопор. Мы молча протянули ему свои бокалы.

На следующий день мама положила конец тяжким раздумьям, передав в мои надежные руки, как вы уже знаете, коллекцию снотворного. Я не верила своему счастью. Если у меня еще и оставались сомнения относительно того, правильно ли я собираюсь поступить, то теперь они полностью улетучились. Для меня стало очевидным: то, что я собиралась покончить с жизнью, не противоречит воле провидения. Иначе, зачем судьба с такой готовностью подкинула мне целую гору снотворного?

Теперь, держа в руках решение всех проблем, я могла совершенно спокойно планировать свое рандеву с Джо — это звучало намного приятнее, чем «самоубийство». Я даже купила себе новое платье.

Повторюсь, что расточительностью я не отличаюсь, но теперь я знала, что деньги мне больше не понадобятся, и могла в кои-то веки потратить их, не мучаясь угрызениями совести. Ведь мне было важно хорошо выглядеть, когда меня найдут. А это платье сразило меня наповал с первого взгляда: узкое, облегающее, но не слишком, с глубоким вырезом, но без всякой вульгарности, к тому же огненно-красное — цвет, который мне очень шел.

— Красота, вам до смерти идет, — сказала провинциального вида продавщица, даже не подозревая, как близка к истине, По глупому стечению обстоятельств у меня не нашлось подходящих к этому платью туфель. Сначала мне не хотелось их покупать, ведь я все — равно буду лежать, когда меня найдут, но потом я увидела эти чудесные красные босоножки с бабочками из стразов. Хотя они были слишком дорогими и я могла ходить на таких шпильках лишь держась за стенку, я их купила. Ведь носить долго мне их не придется. Зато лодыжки теперь казались такими стройными. В гробу я буду смотреться в этих туфлях неотразимо.

Еще я купила две бутылки очень дорогой водки. Одну для тренировки, вторую — на всякий пожарный. Самое сложное будет удержать в желудке алкоголь и снотворное, чтобы они не вышли обратно. Это требовало определенной закалки. Я собрала спиртное, какое было в доме, и решила время от времени к нему прикладываться. Это немного повысит мне настроение, а также будет тренировкой и всяким пожарным случаем одновременно.

Для рандеву с Джо я наметила следующую пятницу. Собственная квартира — неподходящее место для подобных «свиданий». Да и потом, я не могла не проявить уважение к Хилле и детям, тем более пугать их. Поэтому я забронировала двухместный номер в отеле «Редженси Палас» с видом на Рейн, который стоил 320 (!) евро за ночь. С завтраком, хотя он мне уже не понадобится. Да и счет тоже — что было самое приятное в сложившейся ситуации — оплачивать мне не придется.

Но до этого момента многое еще нужно было успеть. В воскресенье вечером я приступила к тренировкам, начав с двух бутылок красного вина, полученных в подарок от дяди Корбмахера на тридцатилетие. Я ходила по квартире с бокалом вина в одной руке и мешком для мусора в другой и старалась посмотреть на окружающую обстановку критичным взглядом ближайших родственников умершей — то есть своих ближайших родственников. Прежде всего, я выбросила вибратор, который мне подарила Чарли. Страшно подумать, что будет, найди его моя мама. Или тетя. Это была жуткая штуковина, ничего общего не имеющая со своим мужским прототипом, ведь мужчин с двумя членами в природе не существует! К тому же он был кислотного цвета. Для чего предназначался второй член, я так до сих пор и не поняла. Сказать по правде, этот прибор лежал у меня даже не распакованный. Когда я швырнула вибратор в мусорный мешок, на мгновение во мне заговорила совесть. Чарли намекнула тогда, что эта штука очень дорогая, одна из лучших моделей на рынке, ограниченный тираж, но теперь уже выставлять вибратор на интернет-аукцион слишком поздно. Я не стала выбрасывать мешок в мусоропровод — вдруг они решат его обыскать. Вместо этого я аккуратно отнесла компрометирующие меня пожитки в урну на трамвайной остановке. Может быть, мой сверток найдут бомжи и он принесет им радость.

Вернувшись домой, я споткнулась в прихожей о пакет, который мне всучила Лакрица. Сверху лежала «Ронина — охотница во тьме». Первая книга серии, автор — сам Адриан. Я хотела сразу отложить все это в мусор, но тут меня разобрало любопытство, и я стала читать. Ронина, новоиспеченная леди-вампир, должна была спасти девушку по имени Кимберли от зубов вампира-изменника. Книга была дьявольски скучна, и мне пришлось опустошить целую бутылку вина, чтобы дочитать до конца.

Да уж! Этот Грегор Адриан радоваться должен, что у него есть «хлебная» работа и что ему не нужно зарабатывать на жизнь писательством. Талант у него отсутствовал напрочь — это было видно невооруженным глазом. А вот с фантазией, напротив, все было в порядке — тут жаловаться ему не на что.

Невольно я начала размышлять над тем, как можно улучшить только что прочитанную историю. У этой самой Кимберли отсутствовали какие бы то ни было яркие качества, да и вампир-предатель имел совсем уж слабые мотивы для того, чтобы укусить Кимберли, даже группа крови там не упоминалась. Нет, как ни крути, в книге не хватало драматизма, хорошей мотивации и глубоких чувств. Эмоций, как у больной лейкемией Ли… Не успела я и глазом моргнуть, как уже сидела за своим письменным столом и писала совершенно новую версию «Пути Ли».

В процессе работы разнообразные битвы на мечах прибавили моему роману размаха, а то, что у некоторых героев отросли длинные резцы, вынуждена признаться, придало всему повествованию накала и некоторого драматизма.

Что касается эротики: когда не знаешь точно, поцелует тебя герой в следующую секунду или укусит, как выяснилось, делает ситуацию весьма пикантной.

Посреди ночи — я как раз работала над сценой трансформации: щекотливая мешанина из того, что происходит на станциях переливания крови, и собственно секса, — зазвонил телефон. Это была Чарли.

— Мне сейчас приснился кошмар, — пожаловалась она. — Разбудила?

— Нет. — Я налила себе еще красного вина. — Мне самой только что приснился извращенный кошмар. В котором было много крови.

— Мне приснилось, что мы с Ульрихом будем паршивыми родителями, — поделилась Чарли. — И когда я проснулась — поняла, что это правда.

— Да что ты! Вы будете прекрасными родителями!

— Нет. Вчера вечером я опять начала курить. Конечно, выкурила всего полсигареты, но это было сильнее меня.

— Полсигареты — не так уж и плохо.

— Ты ведь знаешь, что всегда происходит с моими комнатными растениями, — произнесла Чарли. — Что, если с ребенком будет так же?

— Не стоит об этом беспокоиться, — уверенно ответила я. — Ты обязательно справишься.

— Я забуду его в супермаркете.

— Мы привяжем ему колокольчик.

— Черт, как мне плохо, по-моему, меня сейчас стошнит. Спасибо, что выслушала.

— Да не за что. — И я вернулась к своей рукописи.

Неделя, остававшаяся до моего рандеву с Джо, пролетела незаметно. Каждый день я усердно повышала переносимость спиртного и пункт за пунктом работала над списком того, что мне необходимо было сделать. Помимо всего, я дописала «Путь Ли в мире тьмы», потому что мы, Девы, не любим бросать дело на полдороге. Если уж мы что-то начали, то обязательно доводим до конца.

Это относится и к освобождению квартиры от хлама.

Я мешками выносила из дому мусор. Раз возникнув, моя страсть к избавлению от балласта вскоре брала надо мной верх окончательно. Предметы домашнего обихода, одежда, обувь, нижнее белье, бижутерия, картины, бумаги, постельное белье, косметика — все, что мне не нравилось на сто процентов, покинуло квартиру. Остаться должны были только вещи, которые позволяли моей натуре раскрыться и светить в полную силу. Их было очень мало.

От моего гардероба, к примеру, не осталось почти ничего.

Если бы я не пребывала в депрессии с невротическим компонентом, подобная чистка доставила бы мне огромное удовольствие. Квартира после нее стала казаться больше, шкафы теперь были полупустыми, и все аккуратно лежало на своих местах.

По средам я всегда убиралась у тети Эвелин. И хотя на этот раз она заставила меня расчесывать бахрому персидского ковра и чистить духовку, время пролетело очень быстро. Если бы я только раньше знала, как приятно убираться после водки с тоником

— На следующей неделе будем мыть шкафы изнутри, — заявила тетя Эвелин. Она всегда говорила «мы», описывая мои задания, в действительности ни разу и пальцем не пошевелила, только смотрела на меня и молола языком.

— Я уже заранее радуюсь, — ответила я с готовностью. На следующей неделе меня здесь уже не будет.

Когда я вернулась к себе, позвонила Лакрица и спросила, как у меня продвигается дело с заявкой. Я сказала, что в пятницу пошлю по почте готовую рукопись. Ее это очень обрадовало.

— Быстро и надежно, как всегда! А я уж подумала, вы меня бросите. Без вас я оказалась бы совсем в отчаянном положении. Рукописи, которые я успела просмотреть, просто ужасны. Людям никак не удается описывать кровососов на человеческом уровне.

Лакрица не входила в список тех, кто получит от меня прощальное письмо. Ведь не могла же я, в самом деле, написать всем. Поэтому (а еще потому, что в целях тренировки уже были выпиты два стакана водки с апельсиновым соком) я ухватилась за эту возможность и сказала:

— Вы мне очень, очень симпатичны, Лакрица. И я от всей души желаю вам всего самого лучшего.

Лакрица индиффирентно восприняла мой взрыв эмоций:

— Ну, вы мне тоже очень симпатичны, Герри. Я рада работать с вами.

Ах, как мило! От умиления у меня на глаза навернулись слезы.

— До встречи в лучшем мире, — торжественно провозгласила я.

— Да, — согласилась Лакрица, — мы будем над этим работать.

Потом позвонила мама. И я уверена: знай она, что разговаривает со мной в последний раз, она. О, сказала бы что-нибудь другое. — Я просто хотела быстренько спросить, что — ты наденешь на серебряную свадьбу Алексы, ребенок, — сказала она.

— Ну, наверное, пи…

— Пожалуйста, только не свой древний бархатный пиджак. Для этого случая можешь купить какую-нибудь обновку. Недавно Ханна, ну, ты же знаешь, Ханна, которая с Клаусом Колером, пришла на шестидесятилетие Анны-Мари в очень стильном брючном костюме. А под пиджаком у нее был миленький жилетик. Тебе тоже пойдет что-то в этом роде. Я могу спросить у Анны-Мари, может, она узнает у Ханны, где та его купила. Тогда мы могли бы сходить с тобой вместе за чем-то подобным.

— Я… э-э… я уже купила себе очень красивое красное платье, — сказала я. — И подходящие к нему туфли.

Несколько секунд мама молчала, она явно была поражена. Затем спросила:

— Красное? Но почему? Красный — такой заметный цвет! Его могут носить очень немногие.

Я думала о чем-то бежевом. У Ханны брючный костюм был бежевый.

— Платье очень милое, мама. Оно потрясающе мне идет. Даже продавщица отметила.

— Ой, да они что угодно скажут, лишь бы продать товар. Ты разве не знаешь, что они получают процент с каждой покупки? А может, ты одолжишь что-нибудь симпатичное у сестер, а?

— Ты имеешь в виду Тинину спецодежду от Лоры Эшли?' Или черный костюм Лулу? Нет, мама, платье отличное, вот увидишь. Оно стоит четыреста тридцать евро.

— Четыре евро тридцать? Да, это на тебя похоже. Ты всегда экономишь на чем не нужно. Я уже представляю себе этот дешевенький сарафанчик…

— Мама, четыреста тридцать! Это со скидкой, без скидки оно стоило восемьсот.

— Я тебе не верю, — заявила мама. — Это ты просто так сейчас говоришь.

Я вздохнула.

— Ну, я же хочу как лучше, Рилуте, — продолжила уговоры мама. — Ты ведь сама лучше будешь себя чувствовать, если красиво оденешься. А то получится как всегда. «Неудивительно, что твоя младшая до сих пор без мужчины, раз она позволяет себе выходить в свет в таком виде».

Я снова вздохнула.

— Ты знаешь, что среди нашей родни уже ходит слух, что ты не совсем… ну, нормальная? — спросила вдруг мама.

— Что-что?

— Ну, не как все. А, знаешь, другая.

— Какая такая другая?

— Ох, ну не притворяйся же глупее, чем ты есть! — сказала мама. — Другая. Другого рода. Другого направления. С другого берега.

— Лесбиянка? Наши родственники думают, что я лесбиянка?

— Дочка, я не люблю, когда ты используешь в речи подобные выражения.

— Мама, лесбиянка — это правильное выражение. А вот другого рода, другого направления и с другого берега — это как раз выражения неправильные, — вскипела я.

— Если тебя послушать, так и, правда, можно подумать, что ты…

— …лесбиянка? Нет, мама, я не лесбиянка. Для этого я должна любить секс с женщинами. Ну, или, на худой конец, хотя бы таким сексом заниматься. А у меня вообще секса нет, ни с женщиной, ни с мужчиной. Но я не думаю, что это кого-то касается. Ведь никто не спрашивает, спят ли все еще друг с другом тетя Алекса и дядя Фред.

— Тигелу! — возмущенно воскликнула моя мама, снова перепутав имена.

— Вот видишь, — сказала я. — Такие вопросы неприличны и неприятны, и все же нам, одиноким людям, все время приходится с ними сталкиваться.

Пару секунд мама молчала. Потом произнесла «мирным тоном:

— Ты ведь знаешь, что Фреду прооперировали простату?

— Что?

— Больше я об этом ничего говорить не буду. Молчу. Я воплощение тактичности. Знаешь, если бы ты, хоть изредка приходила на семейные праздники с мужчиной, ты могла бы избежать таких неприятных слухов. Вот как твои кузины Франциска и Дайана.

— Они приходят каждый раз с новыми мужчинами, — проговорила я. — Тетя Мари-Луиза все притворяется, что вот-вот уже прозвучат свадебные колокола, но, если ты меня спросишь, я скажу: все эти парни наняты в службе эскорта. Так в кого они на этот раз почти что влюблены?

— О, новый друг Дайаны — биржевой маклер. А Франциска еще с тем, которого она приводила в прошлый раз. У них осенью свадьба.

— Это парикмахер с прической Элвиса и голосом Гуффи?[9]— спросила я, несколько ошарашенная этой новостью.

— Он не только парикмахер. Ему принадлежат четыре магазина цветов в городе. И Мари-

Луиза ясно дала понять Франциске, что после тридцати непозволительно ждать, пока прискачет галопом принц на белом коне. Уже пора идти на компромиссы. А мужчинами, у которых четыре флористических салона, в наше время не разбрасываются. А кстати, что в аптеке сказали про лекарства?

— Что?

— Ну, мою коробку из-под обуви с лекарствами. Ты обещала занести ее в аптеку.

— Ах да. Они жутко обрадовались, — не растерялась я. — В Эфиопии опять разыгралась эпидемия бессонницы, и твое снотворное как раз кстати.

— Отлично, отлично. Ну, мне нужно готовиться к игре в бридж. Я все-таки спрошу, где Ханна раздобыла тот брючный костюм. И посмотрю в новом каталоге, нет ли там чего подходящего к этому случаю. А потом тебе перезвоню.

При других обстоятельствах я, возможно, еще попробовала бы возразить. Ну а так… зачем мне было затевать ссору?

— Да, мама, конечно, так и сделай. И спасибо тебе за все. — По-моему, это были достойные последние слова.

— Ну, ведь для того и существуют матери, — философски произнесла она.