Я убил Бессмертного - Том 2

Глава 28

С точки зрения Эмбер, кабинет Майкла Крейна был таким же пафосным и претенциозным, как и всё здесь — его ролики, его речи, его обещания и амбиции. И таким же безвкусным. Огромный, как полноценная гостиная, с тёмным матовым экраном на пол-стены. Вместо ещё одной из стен сверкало окно с видом на тенистый парк — неслыханная роскошь в «вертикальном» городе, хотя парк и располагался не на земле, а на открытой крыше — а остальные стены были либо заставлены шкафами, либо завешаны фоторамками.

И то, и другое должно было подчёркивать солидность Крейна как бизнесмена. На полках — папки с названиями проектов, дорогие фотоальбомы, подарочные издания и прочие вещи, которым, по мнению некоторых, место в кабинете успешного дельца. Пространство между ними перемежалось всевозможными статуэтками, безумно дорогими диковинками со всех концов света, подарочными бутылками и так далее.

В рамках — в основном, фото проектов Крейна, либо его самого, пожимающего кому-то руку. Тоже типичный набор.

Что ж; по мнению Эмбер, всё это не говорило ни о солидности Крейна, ни о его успешности. Всё это символизировало лишь мещанство и ненужную страсть к собирательству. Так обычно и ведут себя те, кто вышел из грязи. Пресловутый «селф-мейд», элита в первом поколении. Ха!.. Даже её собственный отец, уж на что не имел вкуса, но так свой кабинет не захламлял. Впрочем… Эмбер вспомнила вездесущие бычьи рога и ковбойские шляпы, которыми её отец, техасский миллионер, увешивал буквально всё и вся.

Кажется, в мыслях у Йоко было что-то схожее. То же презрение во взгляде, та же надменность.

— Диковато, — голос Йоко растягивался, как капля патоки. — И… как-то по-сексистски. Здесь так и разит белым мужским супремасизмом. Культом силы, упоением собственной успешностью…

Надо же, угадала. Эмбер хмыкнула. Впрочем, угадать было несложно — она знала Йоко много лет.

— А вам больше по душе женский супремасизм, Йоко? — светским голосом отозвался Крейн,

— Ни тот, ни другой, — снисходительный смешок отчётливо дал понять, что Йоко в своём обычном настроении. — Вы мыслите устаревшими категориями, Майкл. Чёткие рамки конкретных гендеров отжили своё, и оживлять их в наше время — подлинное варварство.

— Как по мне, Йоко — обычная практика для бизнесменов моего уровня, — Крейн был сама невозмутимость.

— Вы шутите? — лицо Йоко пересекли морщины. — Ваши фотографии на стенах — прямые наследники охотничьих трофеев пещерных людей, вроде бивней мамонта…

— Кхэ-кхэ, — Эмбер выразительно прокашлялась. — Может быть, уже займёмся делом?

Йоко и разговор о сексизме? Это может длиться часами, а если оппонент попадётся упёртый — то вдвойне.

— Ладно, — Крейн перевёл взгляд на неё. — О деле, мисс Кросс. Чего конкретно вы пытаетесь от меня добиться?

Эмбер спокойным шагом пересекла кабинет и уселась прямо перед ним; в соседнее кресло вальяжно опустилась безупречная фигура Йоко.

— Чтобы вы объяснились, господин Крейн. Слишком много непонятного произошло за последние трое суток, с момента нашего прилёта — и вы как-то замешаны во всём этом.

— По-моему, всё очевидно, — Крейн сложил руки перед собой и сцепил ладони замком. — Есть те, кто очень не хочет, чтобы наша сделка состоялась. И они делают всё, чтобы моё имя ассоциировалось у вас со скандалом.

— И они своей цели добиваются, — кивнула Эмбер. — Господин Крейн… это уже не просто скандал. Скандалом был бы злоумышленник в наших гостиничных номерах, пытавшийся по-тихому установить магические камеры, и оставшийся бы незамеченным, если бы не случайность. Но похищение одного из нас — это уже не скандал.

Крейн медленно покачал головой, словно давая себе собраться с мыслями.

— С чего вы взяли, что это похищение? Разве господин Старс должен отчитываться вам?..

— Исчезновение, — взмах рукой показал, что Йоко не делает особой разницы между этими терминами. — Неважно, как это назвать. Главное, что он пропал, телефон отключен, и все следы ведут к вам.

— То, что он прислал фотографию от моей башни — ещё не означает, что он в неё зашёл, — здраво рассудил Крейн. — Возможно, кто-то хотел, чтобы вы так думали…

— Полагаете, Старс настолько идиот, чтобы пойти у этого кого-то на поводу? — Эмбер сощурилась, прессуя оппонента жёстким взглядом.

Что ж… конечно, никто из них не скажет этого вслух. Ни Крейн, ни она сама. Но… да. Старс — хороший парень, как говорится, «настоящий бойскаут», да и в бою хорош, но вот ума у него немного. Что произошло, когда он встретил Готфрида? О чём они говорили, почему он поехал к башне Крейна…

— Даже если вы не замешаны в этом, — рука Йоко изобразила в воздухе сложный жест, — всё равно должны представлять, как это всё выглядит. К вам приезжают зарубежные партнёры — и тут начинают, одно за другим, происходит… это.

— И везде замешан Артур Готфрид, — кивнула Эмбер. — Ваш сотрудник. Вначале именно возле него открывается портал. Потом именно он светится на идиотском телешоу вместе с иномирцем, который из этого портала вышел и убил всю охрану. Готфрида видел Старс перед тем, как пропасть. Готфрида опознал в том злоумышленнике наш курсант — конечно, пришлось надавить, прежде, чем он сознался, но ваш Интерфейс сообщил ему это имя.

— В общем, все следы ведут к вашему сотруднику, а следовательно, и к вам, — лицо Йоко осветила издевательская улыбка. — Джебедайя и Ральф уже ищут его. И будьте уверены, если Старс обнаружится где-то на вашей территории — вас, Майкл, не спасёт даже целая армия адвокатов.

Крейн спокойно выдержал взгляды двух Плутающих.

— Поверьте мне, — заметил он спокойным голосом, — если бы я задумал похитить Старса, то уж точно не стал бы прятать его на своей территории.

— Тем хуже для вас, — ледяным тоном отозвалась Эмбер. — И что с военными? Почему вы третий день буквально к войне готовитесь?

Крейн опустил глаза в столешницу и замолчал, будто что-то прикидывая; затем, глубоко вздохнув, он снова поглядел на Эмбер и Йоко.

— Ладно, — теперь его голос звучал уже не так сдержанно и невозмутимо. — Допустим… всё зашло слишком далеко, и вы имеете право знать, что происходит, поскольку пострадал один из ваших товарищей.

Йоко и Эмбер переглянулись.

— Так вам что-то известно, но вы молчали? — глаза Йоко и вовсе сузились до тонких щёлочек. — Уже интересно. Продолжайте, Майкл.

— Только не вздумайте открещиваться от Готфрида и его дел, — добавила Эмбер. — Вы сами заявили, что он работает на вас. Если сейчас попытаетесь убедить нас, что он уволен неделю назад — вам не поверят.

Крейн глядел на неё пару секунд, а затем кивнул.

— Нет, что вы. Я вовсе не собирался такое заявлять. Артур Готфрид работает на меня… и не просто работает. В этом-то всё и дело.

Он снова сделал паузу; Плутающие его не перебивали, давая закончить.

— Наверное, мне не стоило его во всё это вовлекать. Зная всё о нём… зная о его проблемах и о том, как он мыслит…

— Может быть, вы всё-таки начнёте с начала? — не выдержала Эмбер.

— Ладно, — согласился Крейн. — В общем… Готфрид — он не совсем нормален. Особенный, как сказали бы у вас в Америке.

— То есть, псих, — взгляд Йоко сочился подозрением. — Майкл, вы наняли на работу психа?

— Нет, поймите меня правильно! — Крейн взмахнул рукой. — Знаете, как это бывает у сумасшедших? Он совершенно не приспособлен к социуму, у него бродят странные идеи, порой он путает реальность и свои фантазии…

— И всё-таки вы наняли его на работу, — кивнула Эмбер. — Браво.

— Я… пытался пристроить его хоть куда-то, — пожал плечами Крейн. — Дело в том, что он мой пасынок.

— Ваш… кто? — не поверили Плутающие. У Йоко широко распахнулись глаза, Эмбер подалась вперёд.

— С начала так с начала, — вздохнул Крейн. — Вы ведь наверняка уже пробили имя «Артур Готфрид» по всем своим базам. Так?

Эмбер молча кивнула, подтверждая вопрос.

— Значит, нашли ту старую историю, — Крейн криво усмехнулся. — Об убийстве на свадьбе. Тот Артур Готфрид, жених, погибший в этот день, был его отцом. А его матерью — невеста Готфрида. Анна Талл, впоследствии — моя жена.

Американцы слушали, не перебивая.

— Обе семьи знали о беременности, — продолжал Крейн. — Все думали, что Готфрид и Анна поженятся, но… вмешался тот случай. Трагедия на свадьбе.

— Убийцу ведь так и не нашли, кажется? — в глазах Йоко появилось странное выражение. — А ведь многие считают, что убийцей были вы, Майкл.

— Да, увы, — вздохнул Крейн. — Многие также считают, что я прикончил всю семью Готфрид. Почитайте Интернет — столько сплетен об этом найдёте… я устал с ними бороться. Устал доказывать, что я не убийца и не садист, и просто… занимаюсь своим делом. Пусть думают, что хотят.

Он покачал головой.

— В общем, я принял Анну… вместе с ребёнком. Его назвали в честь отца — что, конечно же, было для меня тяжело. Я очень любил Аню, и видеть, что тот Артур Готфрид ещё занимает место в её сердце, было непросто. А позже обнаружилась эта… задержка в развитии.

Он горько усмехнулся.

— Знаете, у безумцев такое встречается. Артур просто гениален в своём деле — в науке. Ещё подростком он показывал такие успехи, какие бывали не у каждого взрослого учёного. Поэтому я и пристроил его в лабораторию… стараясь не выпускать при этом наружу.

— Общественности о вашем пасынке ничего не известно, — заметила Эмбер.

— Потому что я скрывал его. Лишние скандалы, внимание прессы… сын от погибшего жениха моей собственной жены… Нелюбимый ребёнок с психической болезнью, о котором я всё же, как честный человек, пытался заботиться… В общем, о нём знали только самые близкие люди. Большую часть времени он проводил в лаборатории — это нравилось ему самому…

Крейд снова глубоко вздохнул.

— Я пристроил его туда, где он был на своём месте. Все были довольны — он занимался тем, что у него хорошо получалось, и был счастлив, я видел хорошие результаты его работы и успешно их продавал, Анна радовалась, что у её первенца всё хорошо… А потом случилось это.

— Вы говорите о недавних убийствах? — уточнила Эмбер.

— Да, — Крейн прикрыл глаза. — Я… за несколько дней потерял троих. Жена и сын были убиты… И сделал это близкий человек, брат Анны. Я до сих пор не могу уложить в голове это предательство… Александр и мне был как брат, я доверял ему так, как никому другому…

— Мы сейчас не об этом говорим, — оборвал его размышления голос Йоко. — Как это всё связано с убийством, Майкл?

— Артур слетел с катушек, — вздохнул бизнесмен. — Смерть матери, плюс безумие… Наткнулся в Интернете на те самые обвинения — мол, я повинен в смерти семьи Готфрид — и вбил себе в голову, что и за смертью матери стою я. В общем, он меня возненавидел… а я поздно спохватился.

Крейн помолчал пару секунд.

— Тогда, на презентации… он не должен был её вести. Вас должен был встретить Широ Ханагава, но Артур уболтал его, уговорил заняться делами — а сам пошёл встречать вас. Поэтому я прилетел сразу, как узнал…

— С какой целью? — в голосе Эмбер сквозило недоверием. — Уронить в наших глазах репутацию Интерфейса?

— Это так, баловство… — помотал головой Крейн. — Это ведь он открыл те Врата и впустил убийцу. Кажется, они были в сговоре…

— Для психа ваш Готфрид слишком умён, — глаза Йоко демонстративно шарили по потолку, следя за случайной мухой. — Провернуть такую операцию, у вас под носом… Затем похитить Старса и пробраться в наши номера — и всё ради того, чтобы подставить вас…

— Он неглуп, — пожал плечами делец. — Просто у него… альтернативная логика. И мир он видит по-своему. Кажется, сейчас он убеждён в том, что я — его главный враг, вот и хочет расстроить эту сделку. А я…

Крейн прикрыл глаза и потёр их.

— Мне и так нелегко после случившегося. Я потерял близких людей, я вынужден тратить силы на поиск предателя, одновременно расследуя, кто же из моих конкурентов заплатил ему и чего он хотел добиться… В общем, моего внимания не хватило ещё и на Артура.

Йоко и Эмбер снова переглянулись.

— Ладно, допустим, — произнесла Эмбер. — Допустим, мы вам поверили, Крейн… Только допустим, это пока лишь предположение.

Бизнесмен кивнул.

— Тогда — один вопрос, — продолжила девушка. — Всё вроде бы вписывается в вашу версию. Но… что за шумиха с их появлении на шоу? Да ещё вместе с Ханагавой.

— Сам не пойму, зачем они туда явились, — заявил Крейн. — Возможно… это странный способ Артура «передать мне привет», дать понять, что он задумал. А может, что-то ещё — в конце концов, я уже сказал, что у него альтернативная логика. Никто не знает, что у него в голове. Тот великан — Люк, если верить Артуру — вообще не из нашего мира, а Ханагава… он очень доверчив и внушаем. Живёт наукой…

— Я и сама читала о Ханагаве, — отрезала Эмбер. — Итак, господин Крейн. Есть ещё что-то, что мы должны узнать? Соображения, чего добивается Артур Готфрид, каким будет его следующий шаг, где он держит Старса?

— Если бы я только знал, — вздохнул Крейн. — Увы. Разумеется, я помогу всем, чем могу, чтобы вы смогли найти пропавшего… но пока что у меня нет ни одной идеи о том, где находится Старс-эн-Страйпс.

…Старс-эн-Страйпс открыл глаза.

Светлее, впрочем, не стало. Голова раскалывалась, как после самой сильной пьянки, и чувство этой боли было самым сильным. В остальном… полный минус. Темно, тихо. Как будто он находится в небытии.

— Чёрт… — пробормотал Старс, пытаясь пошевелиться. — Я что, умер?

А затем руки наткнулись на что-то твёрдое по бокам и сверху — и до него дошло.

Кровь ударила в голову; Старсу показалось, что ему не хватает воздуха. Задыхаясь, он изо всех сил — насколько хватало места — забарабанил по твёрдой поверхности, окружавшей его, пытаясь осознать простейший факт.

Его похоронили заживо.

— Нет!! — вырвалось у него. — Нет-нет-нет, этого не может быть! Я ещё жив, я не покойник! Выпустите меня отсюда!

Мысль о том, что, лёжа в гробу, лучше бы экономить воздух, промелькнула где-то на задворках его сознания и утонула в панике. В конце концов, если он не выберется — то какая разница, сколько конкретно часов он здесь протянет! Нет-нет-нет, он должен выбраться! Он не может умереть вот так, не может сгинуть где-то в гробу, в России, вдали от дома, похороненный заживо, и вряд ли даже кто-то узнает, где его могила…

…а что, если нет? Старс поморгал в темноте, пытаясь сообразить, что последнее он помнит. Он встретил Готфрида, приехал с ним к башне Крейна… Вот же чёрт! Почему он не вызвал остальных в клуб? Почему не дождался их там, почему…

Дальше — только боль от удара по голове. Что ж, выходит одно из двух: либо Готфрид похоронил его заживо, чтобы так изощрённо прикончить — либо же он впал от того удара в кому, и его похоронили уже свои. И какой из этих вариантов ужаснее?

Может быть, он уже в Америке? Что, если он провалялся в коме неделю, месяц или два, и его приняли за покойника? Зафиксировали клиническую смерть, решили, что он умер… Нет-нет, этого не может быть!

— Я живой! — в полный голос заорал Старс, надрывая связки. — Выпустите меня!! Я не хочу умереть тут, выпустите!

Руки и ноги беспрерывно барабанили по стенкам гроба…

…звук не глухой. Старс замер, а затем снова ударил по крышке.

Точно! Гроб не закопал, иначе вокруг не было бы такой пустоты. Его ещё не успели зарыть!.. Старс почувствовал, как его мозг заливает счастьем. Он живой, он будет жить! Его не успели похоронить! Он…

Поднатужившись, Старс попытался приподнять крышку гроба — но сделать это было не так-то легко. Пожалуй, у кого-то другого и вовсе не было бы шансов, но всё-таки он был собой. Старс-эн-Страйпсом. Не просто же так он звался супергероем все эти годы?..

Любой Плутающий, находясь в Тумане длительное время, постепенно начинал увеличивать свои силы. Атмосфера магии, мана, рассеянная в воздухе, напитывали тело человека, и тот начинал становиться выносливее, сильнее, ловчее. Порой люди получали магические способности, порой — просто превосходили обычный человеческий предел.

Старс всегда гордился тем, что он не только сильнее обычного смертного в несколько раз, но ещё и первым догадался сделать это имиджем. Как бы он не ненавидел опостылевший за эти годы звёздно-полосатый костюм — глупо было отрицать тот факт, что именно образ супергероя принёс ему славу и деньги.

И вот сейчас ему просто нужно доказать, что он не просто так носил этот костюм… Старс поднапрягся. Стальные мускулы под латексным костюмом (Господи, как же тут душно, в этой коробке) натянулись…

…и крышка сдвинулась.

Новая волна эйфории захлестнула Старса. Крышка отодвинулась не до конца — но это означало, что её реально сдвинуть, в принципе! Значит, дело за малым — дождаться, пока…

Вторая попытка буквально отбросила крышку прочь. Старс удивлённо расширил глаза. Он, конечно, был силён, но чтобы кидаться каменными плитами… как-то уж очень легко.

Впрочем, радость его оборвалась сразу, как он огляделся по сторонам. Всё та же темнота… да, конечно, он уже был не в гробу, но вот только где он? Вопрос без ответа.

Глаза, уже привыкшие к полумраку, быстро набросали ему контур помещения. Замкнутое пространство без окон, без очевидного выхода… Старс вздрогнул, когда увидел в темноте очертания других саркофагов. Это какой-то склеп, кажется, подземный. Да где же он?! Куда его притащил этот Готфрид?

Нет, его точно не похоронили. Будь всё так, он не лежал бы в этом жутком месте. Как он посмел? Старс уже воображал, что сделает с этим придурком, когда выберется отсюда. Нужно только понять, зачем он запихнул его в эту затхлую могилу. Бред, бред… и почему это случилось с ним?

Рука Старса прошлась по загадочным и страшным рунам, вырезанным на стене. Чего?..

Всё постепенно вставало на свои места. Руны, гробница… ритуальное значение? Неужели… нет, нет, бред какой-то. Старсу снова стало тяжело думать, мысли путались в панике. Его… хотят принести в жертву? А может, уже принесли, замуровав здесь? Что в других гробах?

— Эй! — заорал он, в ярости кидаясь то к одной стене, то к другой. — Выпустите! Здесь кто-то есть?

Что, если он угодил в руки настоящих сектантов? Что, если это какие-то культисты? Кому они молятся?

— Господи, Господи, Господи… — пробормотал Старс, падая на колени и ощупывая пол. Ярость сменялась страхом — что угодно, лишь бы выбраться отсюда! Он… пусть они только выпустят его живым, он не будет делать им ничего, просто уберётся… Он не просил обо всём этом. Он просто Плутающий, делающий деньги на своём образе!

Руки продолжали изучать холодный камень и земляной пол. Не может быть, чтобы тут не было никакой зацепки. Они ведь как-то доставили его сюда? Да? Принесли же? Ведь не могли же они замуровать его по-настоящему…

Сердце колотилось, как безумное. В голове проносились тысячи мыслей. Старс то молился, то плакал, то орал…

…шаги, показавшиеся за стенкой, стали для него громом небесным. В помещении, где собственный голос — единственный звук, что угодно прогремит до оглушения.

— Господи, нет! — он тут же ринулся к той стене, из-за которой раздавался звук. — Нет! Я ещё живой! Я… нет! Я не умер!

Да, за стеной определённо что-то двигалось; там кто-то был. Старс припал к стене всем телом, всем весом, стремясь найти, где открывается потайная дверь… но безуспешно. Возможно, при свете он бы что-то и разглядел, но темнота и паника мешали ему.

Звук повторился; выглядело так, будто кто-то ударял о стену чем-то тяжёлым. Что творят эти сектанты? К чему они готовятся?

— Эй! Эй, там! — взмолился Старс. — Вытащите! Не оставляйте меня здесь! Я жив, вы слышите? Жив!

Снова тот же стук, и никакой иной реакции.

— Я заплачу вам! — вдруг они соблазнятся на деньги? — Я не хочу… нет… выпустите меня…

Слёзы текли по щекам супергероя; не в силах больше сдерживаться, он упал на колени и зарыдал. Никаких мыслей вовсе, ничего конкретного — просто чистая эмоция пережитого, обречённость, ужас и полное отсутствие надежды.

Они не выпустят его. Либо он умрёт здесь от голода и жажды, либо они принесут его в жертву, когда будут готовы… а он ведь даже не сможет им противостоять. Он не знает, сколько их… к тому же, он отощает и потеряет все силы. Они свяжут его, как котёнка…

Взгляд, затуманенный слезами, царапнул и выделил что-то сбоку; какой-то предмет. Метнувшись туда, Старс чуть выдохнул. В углу стояло несколько пятилитровых бутылок с питьевой водой и парочка упаковок с сухпайком.

Буквально сорвав крышку с одной из бутылок, он запрокинул её и принялся пить — из горлышка. Ещё никогда ему так не хотелось пить, как в этой тёмной гробнице, после часов в могиле, после того, как он чуть не сорвал голос, вопя…

Он будет жить. Он не умрёт…

…или умрёт, просто не сейчас. Они оставили ему тут еды, но всё равно — они вернутся за ним. Зачем они приволокли его в это капище? Что они планируют с ним сделать?..

Старс обессиленно упал на пол. Правая рука нашарила упаковку сухпайка, но есть не хотелось. Даже мысль о еде вызывала тошноту.

Ох. Разве он заслужил всё это? Разве заслужил, чтобы это случилось с ним? Он ведь был хорошим человеком, он не преступник и не злодей… он совершал хорошие поступки… может, мало? Может, это от того, что он не ходил в церковь? Может, из-за тех постановочных ограблений?

…что, если он всё-таки заслужил это?

Почему его посещают такие мысли? Разве он плохой человек, разве будет справедливо, если он умрёт здесь?

Так оно и бывает, пронеслось у него в голове — но будто бы где-то на заднем плане. Так и бывает. Неверие, гнев, торг. Интересно, то, что сейчас — это ещё депрессия, или уже принятие? Внутри Старса словно поселились два разных человека: один, ещё живой, отстранённо интересовался этим вопросом, а другому, уже практически покойнику, было всё равно.

…Старс не знал, сколько времени прошло. Часы?.. Он лежал и лежал; мысли, что крутились у него в голове, становились всё депрессивнее и депрессивные. Сколько времени надо человеку, ещё вчера наслаждавшемуся своей жизнью, богатством, статусом звезды — чтобы принять собственную смерть как неизбежную данность?

Старс не знал. Он просто лежал, и лежал, и лежал… ожидая. Неизвестно чего. Выхода ведь нет, так? Он не смог его найти. Время от времени он всё же вставал — раза четыре, не меньше — и, глотнув воды, принимался снова искать выход. И — пусто. Ничего. Стены словно монолит, пол — земля. Темнота и тишина.

Ничего более. Он снова, раз за разом, ложился на землю. Выхода нет. Он обречён. Какой смысл что-то делать?..

И когда за стеной снова раздались чьи-то шаги, он даже не пошевелился.