Я все исправлю (СИ)

Глава 74. Письмо

Я потихоньку обживаюсь на новом месте. Вещи разобраны и можно наконец-то расслабиться. Субботний день пролетает стремительно. Утром совершаю теплоходную прогулку по Москве-реке, обедаю в очаровательном трактирчике с европейской кухней, а вернувшись домой, размышляю, чем занять вечер. Можно сходить в кино или посмотреть что-нибудь дома. Вибрирует трекер — уведомление от Луи:

“Привет, Сашуля! Я всё еще настаиваю, чтобы ты попробовала себя в гончарном деле. Как насчет мастер-класса сегодня вечером? Скинуть подробности?”

А почему бы и нет? Заваливаюсь с ноутбуком в кресло и изучаю расписание занятий в гончарной мастерской. При мысли о мягкой, податливой глине, из которой я леплю пузатый горшок, лицо растягивается в непроизвольной улыбке. Я буду как героиня Деми Мур в “Привидении” — такая же соблазнительная, чувственная и несчастная.

Пока я пребываю в фантазиях, подгружается почта. Всплывает сообщение о шестнадцати входящих письмах. Работа, работа, работа — всё это подождет. Взгляд падает на письмо с неизвестного адреса с темой “привет”. Собираюсь удалить спам, но всмотревшись внимательнее в название ящика, понимаю, что емейл от Лизы. Мысли о горшке улетучиваются, в душе поднимается волнение. Мне требуется несколько секунд, прежде чем открыть сообщение. Тяжело вздыхаю и читаю письмо:

“Саша, привет!

Это Лиза Силина. У меня не было твоего телефона и я нашла твою почту на сайте LifeLab.

Пишу тебе, чтобы помириться. Я была не права и сказала много плохих вещей. Я всё обдумала и поняла, что поступила нехорошо.

Мы уже месяц живем в Америке. Я занимаюсь в центре гимнастики в Гленвью. У меня новый тренер. Она раньше тоже жила в России, но уже много лет как переехала и теперь преподает здесь. Мне немного сложно с английским. Тренер старается говорить помедленнее, потому что я не всегда успеваю ее понять. Если совсем не понимаю, переходит на русский. У нее смешной акцент и иногда она забывает, как говорить некоторые слова. Но она очень хорошая и не ругает меня, а много хвалит. Она говорит, что меня ждет большое будущее. Это так странно.

Я общаюсь с другими девочками. Меня даже приглашали несколько раз в гости, и я ходила. Кажется, мы подружимся.

Мы снимаем здесь дом. Мама каждый день отвозит меня на занятия. До центра всего десять минут, так что я хорошо высыпаюсь. Мама уже со многими познакомилась, и ей здесь нравится. Родители больше не ссорятся. Я очень рада. Мама сказала, что они с папой уже не будут вместе, но всегда будут меня любить. Я ей верю.

Папа иногда приезжает к нам на ужин, а выходные я провожу у него. Он много работает и живет в Чикаго. До него ехать полчаса. Иногда я вижу, как папа смотрит твои фотографии. Но когда подхожу, он сразу выключает телефон. Папа очень страдает, я знаю. По нему видно, хотя он и старается улыбаться.

Сегодня вечером папе звонил дядя Марк. Он хотел познакомить папу с какой-то женщиной, которая ему подходит и живет в Чикаго. Папа сильно разозлился и сказал, что ему никто не нужен. Я знаю, что он врет. Ему нужна ты. Когда я спросила папу, почему вы расстались, он сказал, что из-за его эгоизма. Саша, ты должна знать, что папа не такой. Он не эгоист. Он всегда делает так, чтобы нам было хорошо. Папа очень заботливый. Может ты сможешь его простить?

На самом деле я не верю, что причина в этом. Я подумала, что вы расстались из-за меня. Из-за того, что я тебе сказала. Я очень жалею о своих словах. Я знаю, что ты не разрушала нашу семью и ты не обманщица. Просто мне было очень плохо, поэтому я так сказала. Но теперь мне гораздо лучше. Если вы расстались из-за моих слов, пожалуйста, помиритесь.

Я оставлю тебе наши контакты. Если захочешь, позвони папе. Он будет рад.

Пиши мне!

Лиза.”

Под подписью размещен “папин телефон в Чикаго”, "наш телефон в Гленвью" и Лизин "вотсап".

Перечитываю письмо снова и снова — “папа сильно разозлился и сказал, что ему никто не нужен”, “папа смотрит твои фотографии”, “расстались из-за его эгоизма”. Перебираю в голове весь наш безумный роман и мучительное, травмирующее расставание. Как мне простить себя? Как можно было причинить Эрику столько боли? Как после всего этого жить? Мне хочется взять трубку, набрать телефон Эрика и молить о прощении.

В гончарную мастерскую я уже не пойду, да и кино смотреть расхотелось. Глаза застилает пелена слез. Горло болезненно сдавливает. С усилием сглатываю. Медленно тащусь к кровати и падаю на нее камнем, уткнувшись лицом в подушку. Всхлипываю и позволяю слезам дождем стекать по лицу.

Через час нахожу в себе силы подняться и вернуться к компьютеру. Надо ответить Лизе. Ощущаю себя печатающим роботом. Я выплакала все эмоции и теперь делаю всё машинально.

“Дорогая Лиза!

Спасибо, что написала. Как приятно получить от тебя весточку!

Я часто о тебе вспоминаю. У меня нет ни грамма сомнений, что ты станешь звездой и о тебе будет говорить весь мир. А я буду очень гордиться, что когда-то знала тебя девочкой и смогла провести с тобой столько приятных минут.

Как здорово, что тебе нравится в Гленвью и у тебя складываются хорошие отношения с девочками и тренером.

Ты всё правильно говоришь. У тебя действительно самый лучший папа на свете и его вины в нашем расставании нет. И уж тем более в этом нет и не может быть твоей вины! Так что выкинь эти нелепые мысли из головы. Причина только во мне одной. К сожалению, я не могла поступить иначе и, увы, бессильна что-либо исправить. Если сможешь, прости меня.

Надеюсь, что папе скоро станет легче и он будет очень-очень счастлив.

Я буду несказанно рада, если мы с тобой останемся друзьями.

Саша.”

Перечитываю письмо, исправляю опечатки, отправляю Лизе. Пришло время ужина, но о еде я не могу даже думать. Меня подташнивает. Кое-как доползаю до кровати и сворачиваюсь клубочком. Теперь это моя любимая поза.

Я в красках представила, что могло бы произойти, поступи я иначе. Представила мучения Эрика. Представила страдания Лизы. Да, мне до сих пор очень плохо. И всё же я нахожу в себе силы признать — как бы больно мне сейчас не было, я поступила правильно.