Ядовитый детектив

Глава двадцать третья

На следующее утро кошмар возобновился. Александр разбудил нас – страшно сказать! – в восемь утра. Довести нас до совершенства в домашних условиях не представлялось возможным, и нас, сонных и злобных, повезли таки в салон красоты. И салон назывался омерзительно: «Ранет», и музыка там играла поганая, и кофе нам подали отвратный!

Если со мной дела обстояли попроще, меня просто стригли и красили, то с Тайской все было гораздо занимательнее: ей наращивали волосы. Это было так интересно наблюдать, что я даже проснулась не на долго. Природа наградила Таиску довольно густыми темными волосьями, но их длина, сколько я помню подругу, никогда не превышала длины «чуть ниже плеч», а тут, на моих глазах она обрастала роскошной шевелюрой едва ли не до самой попы. Я прямо даже тихонько хрюкнула от приступа зависти… Подруга же наблюдая такое чудо, взбодрилась, плечики расправила и давай сигнализировать зеркалу загадочно эротичным глазом.

– Послушайте, – обратилась я к своей цирюльнице, – а можно и мне волоски нарастить? Чтоб все такое белое прямо до…

– Стилисты выбрали именно этот оптимальный вариант, – с приторной вежливостью сообщила дамочка, ловко раздирая чесалом мои мокрые пряди, – все будет хорошо, не беспокойтесь.

Но я беспокоилась. Тайка обрастала на глазах, становилась все пышнее и чудеснее, а я же начинала стремительно лысеть под юркими ножницами приторной цирюльницы. Я прямо даже всплакнуть собралась, как мне опять кофе этот растворимый, дристатушечный предложили. И я его с горя выпила. И меня понесло…

– Извините, – заерзала я на самом ответственном моменте обрезания челки, – мне в туалет надо немедленно прямо срочно.

– Конечно, конечно, вон туда.

И прямо в черной фирменной накидке с громадной надписью «Ранет» и с мокрыми недорезанными волосьями я понеслась в сортир. Вписавшись в первую же кабинку, я рухнула на унитаз, ничуть не заботясь о санитарных нормах… а чего тут может быть страшного, раз все такое белое, вкусно пахнущее? И музыка… музыка… даже тут музыка! Как же мало надо человеку для счастья… Не успела я как следует заблаженствовать, как в туалет еще кто-то вошел. Зацокали каблучки по кафельному полу, но женщина не пошла в кабинку, она остановилась где-то у рукомойников и вдруг заплакала. Это, конечно, не мое дело, но мне стало очень интересно, я даже выглянула в крошечную щелку неплотно прикрытой двери. Красиво одетая стройная дама стояла у зеркала и рыдала самым распоследним образом. Мне прямо даже неудобно было вылезать и опошлять своим появлением такой трагический момент. Впрочем, женщина быстро успокоилась, аккуратно, чтобы не повредить косметику, сполоснула лицо, промокнула бумажным полотенцем и, переведя дух, вышла. И я наконец-то покинула свой временный приют.

А в салоне дела двигались вовсю: Таиска все лохматела и лохматела. Глаза ее сияли, аки небесные звезды, и она уже посматривала на свои ногти, видать тоже решила нарастить… а за одно и груди, и попу… хотя попу не мешало бы малость уменьшить. Я вернулась в объятия своей цирюльницы и процесс возобновился. Украдкой я осмотрела зал, но плакавшей женщины не виднелось, значит она не недовольная посетительница, расстроенная плохой прической… М-да, детективная работа оказывается затягивает, наверное это легчайший путь к паранойе… Почему я так часто думаю о паранойе? Уж не паранойя ли это?.. Я тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли и парикмахерша случайно отхряпала больше нормы. Мы обе с нешуточным ужасом уставились на содеянное: над виском сбоку торчала непристойно-короткая прядь. На душе сделалось совсем печально. Надо же, как я не во время балдой мотнула, и прическа испортилась, и парикмахерша сейчас умрет от разрыва сердца.

– Ничего страшного, – судорожно улыбнулась она, – мы здесь вот так вот аккуратненько лесенкой сделаем…

И мне вспомнилась реклама растворимого слабительного, под названием «кофе», где барышня приходит в парикмахерскую, ей подают чашку этой мути и отрезают челку. Она в ужасе. А кофе еще много – залпом заглотить видать никак не получается, жадность берет свое, и она просит дяденьку-волосореза обкорнать ее покруче. Он корнает. Она хлебает «кофе», но оно все не заканчивается. В результате ее оболванивают по самое некуда. И чего это я вдруг вспомнила этот ролик?..

– А можно мне чашечку кофе? – вякнул мой голос.

– Конечно, конечно. Ирочка! Кофе!

Наглая Тайка продолжала преображаться, а на моей голове бодро ваяли «лесенку», волосы становились короче и короче, их оставалось все меньше и меньше… И я решила попросить к кофе еще и коньяку. В крайнем случае – валерьянки. А Тайсью-прекрасную принялись завивать, попутно инструктируя, как следует обращаться с новым приобретением. Она радостно угукала, и ничего не слушала, поглощенная созерцанием своего облика, я же в зеркало старалась без особой необходимости лишний раз не смотреть. Наконец на то, что осталось от моих хоть и не богатых, но очень любимых волос, щедро навазюкали краску и я отправилась на мягкий диванчик смотреть журнал и скорбеть. Кофе уже не лез, больше ничего не предлагали, а спросить я стеснялась. Листая яркие страницы какого-то невнятного модного журнала, я рассматривала девушек в невообразимых нарядах с ужасающим макияжем, а вот рекламы всяких духов и нижнего белья очень даже симпатично… Один снимок мне сильно понравился: девушка прекрасная вся в зеленом, воздушном, в тропических зарослях… Внизу страницы мелким шрифтиком сообщалось: «Модель Елена Проклова, агентство „Bella Donna“.» Во как! Волосы под целлофановой шапочкой слегка зашевелились. Зловещее агентство приобретало весьма реальные очертания и приближалось, приближалось, приближалось…

– Так, смываем красочку!

Я отшвырнула на столик глянцевый журнал, так, будто он мог меня укусить, и потопала смывать красочку. После глянула в зеркало. Смотрелось жутенько. Чуть не плача, парикмахерша принялась спасать положение: она выбрала тоненькие прядки-ниточки и затонировала черным, будто вроде я блондинка такая модная с черными такими штучками… Вид у меня был глупый и унылый, особенно раздражала счастливая, лохматая, кудрявая как баран Тайка.

– Сейчас высушим, укладочку сделаем… – блеяла несчастная парикмахерша, в ответ я согласно моргала, опасаясь лишний раз кивать, дабы не навлечь на свою голову еще какой-нибудь беды.

Укладочка малость оживила пейзаж, и парикмахерша с наслаждением сбагрила меня маникюрше.

После настала очередь визажиста, и молодой человек с коротким белым ежиком волос так меня разрисовал, что меня не узнала бы с двух шагов родная мама, не то что, граждане из «Bella Donna». Таиску тоже расписали на славу, но с гривой ведьминских кудрей даже такой мощный макияж смотрелся на славу… черт бы все побрал!

Когда за нами заехал Шведов, мы готовы были уже визжать от голода и тошниться кофием во все стороны. Внимательно осмотрев нас, Алекс задержал взгляд на моей прическе и удовлетворенно кивнул. Ну и слава Богу…

Дома нас поджидали наряды, привезенные мяукающим коротышкой, самого противного модельера, к счастью не было.

– Девочки, с вещами аккуратнее, это все из последней коллекции и выдано напрокат. Выбирайте, примеряйте.

И вышел, прикрыв за собой дверь зала. Мы остались наедине с многочисленными яркими тряпочками, аккуратно разложенными по креслам и диванам.

– Ну-с, – Тайка окинула взором эту «витрину», – приступим.

Большинство нарядов оказались однотипные: коротенькие узенькие юбочки, брючки в облипочку, маечки-топики и все это ядовито-кислотных цветов. Попалась пара платьев и комбинезон из какой-то плотной, мягкой ткани такого невероятно розового цвета, что аж тошнота к горлу подкатывала.

– Ну и что я тут на себя напялю? – расстроилась Тая. – Как я в эти маломерки втиснусь? У меня же тело отовсюду полезет! Он же с нас размеры снимал, кругляк потный! Чего он привез за барахло такое?! Еще и такое страшное, будто с рынка вьетнамского!

– На вьетнамском тряпки наверное посимпатичнее, – вздохнула я, – вьетнамцы хоть с западных моделей передирают, а этот сам напридумывал. Давай попробуем, примеряем, других-то вариантов все равно нет.

И опять Таиске повезло больше, неожиданно ей пришлось в пору платье до колен цвета красного вина, причем скроено оно было так ловко, что все небольшие излишества подружкиной фигуры исчезли, словно после мгновенной липоксации. И получилась такая стройная девица, с такими чудными ножками, прямо пэрсик!

– Вот видишь, – кивала я на отражение в большом настенном зеркале, – а ты говоришь, коротыга шить не умеет, вон какое платьице замастрячил.

– Да, чудненько, чудненько, – Тайка крутилась у зеркала, рассматривая себя со всех сторон, – когда Шведов с нами рассчитается, я его куплю. Давай тебе что-нибудь подберем.

Кислотные юбочки-брючки-маечки смотрелись на мне довольно корявенько и я сама себе напоминала персонажа народного фольклора, охарактеризованного: «наш пострел везде поспел». К моему вящему ужасу, идеально подошел мне именно невменяемо-розовый комбинезон с расклешенными штанинами и полуголой спиной.

– Очень даже симпатично, – поспешно сказала подруга, видя, что я собираюсь пролить слезу и пустить насмарку хитрый макияж. – Тебе очень идет, правда, правда!

– Изыди, – выдавила я.

Пойду-ка я, пожалуй, покончу с собой.