Ядовитый детектив

Глава пятая

За поздним чаепитием, мы продолжили мозговать и составлять дальнейший план действий. В таких делах опыта мы практически не имели, но в собственные силы и интеллект верили свято, к тому же моя меркантильная натура все настойчивее требовала громкой журналистской славы.

– Пока Инна валяется в больнице, не мешало бы поговорить с любовницей Алисой, – размышляла Тая, прихлебывая чаек. Лавруша полуночничал с нами за компанию, он развалился, заняв весь пол крошечной кухни, и дремал, похрапывая и потявкивая во сне.

– А как мы, интересно, ее отыщем? Нам даже ее фамилия неизвестна.

Я подлила в чашки еще заварки и кипяточку, спать совсем расхотелось, хотя на часах был третий час утра.

– Хм-м-м… – призадумалась подруга, – слушай, Величковские богатые буратины, значит, у них должна была быть какая-нибудь прислуга: домработница, шофер…

– Да! Шофер! – обрадовалась я. – Точно! Наверняка они куда-то вместе ездили, где-то бывали, шофер вполне мог забирать ее из дома. Теперь вопрос – как нам выйти на прислугу?

– Поговорим с охранником Толиком.

– Верно… как это я сама не догадалась…

– Эх! – махнула вдруг рукой Тая, – хотела тебе на восьмое марта подарить, но не удержусь, сейчас отдам. Тем более, восьмое послезавтра.

– А что подаришь? – подарки я любила всегда, к любым праздникам.

– Сейчас.

Осторожно перешагнув через безмятежно сопящего Лавра, Тая метнулась в прихожую и вернулась со стопкой красных книжечек удостоверений. На одной красовалась надпись «пресса», на двух других – «милиция» и «частный детектив».

– Это тебе, – подруга протянула мне удостоверения. – С праздником.

Документы были подделаны мастерски: фото, печать, подписи… загляденье!

– Тая, откуда это у тебя и зачем оно нам надо? И как ты вообще это сделала?

– И это вместо спасибо? Хотя, чего от тебя еще ждать. Корочки в ларьке купила, твои фотки у меня были, а об остальном Влада попросила позаботиться.

– Влада? Нашего Влада?

– Ну да, он на компьютере все сделал. Смотри, какая печать, а? Прелесть! Я хотела сделать тебя еще фээсбэшницей и налоговым инспектором, но у меня фотографий не хватило.

– Тебе не кажется, что это подсудное дело?

– Да ладно, это же так, шутка. Мы же не собираемся ими всерьез пользоваться… – Тая поймала мой взгляд и осеклась. – Или… собираемся?

– Похоже, что собираемся, – вздыхая, я открыла удостоверение частного детектива. – Разве у нас в стране есть детективы, тем более с корочками?

– Понятия не имею. В ассортименте были еще удостоверения дурака и полного идиота, к ним еще дипломы прилагались, говорю же, это все шутка, ненастоящее.

– Но выглядит очень внушительно, уверена, нам они помогут открывать нужные двери. Лишь бы самим за решеткой не оказаться.

– Да кто нас посадит за такую ерунду? Мы же не собираемся использовать эти документы в корыстных целях, токмо правосудия ради, ибо справедливость…

– Тая, пошли спа-ааать! – широко зевнула я, сползая с табуретки.

Хмурое утро началось как обычно: заходящийся в истерике будильник (когда же я его выкину и куплю какую-нибудь тихую электронную пикалку?), нетерпеливо сопящий в ухо пес, желающий немедленной прогулки, и желание спать, спать… только спать и ничего, кроме спать…

Пока я таскала птенчика по двору, Таисия заварила чай и приготовила завтрак.

– Сейчас поедем в интернет-кафе и приступим, – попивала кофе бодрая и чрезмерно активная Тая, я же сонно кивала в ответ. – Вооружимся информацией и в бой!

На кухонном столике лежали забытые с вечера удостоверения, я принялась рассматривать их при дневном свете. Надпись в журналистском сообщала: «Ксения Зорина, специальный корреспондент газеты „Комсомольский комсомолец“…» Вредная Тайка вписала мои ненавистные паспортные данные – по паспорту я Ксения. Оригинальность моих родителей, решивших назвать чадо в честь парижской реки Сены, на берегах коей они познакомились, будучи в турпоездке, не вдохновила теток из загса. Регистрировать новорожденную с именем Сена они наотрез отказались, пришлось записать меня Ксенией. Я же любила свое экзотическое имя, пусть уж его склоняют на мужской лад, называя меня Сеней и Семёном, нежели Ксюхой. Я вообще к этому имени не имела никакого отношения, оно не было моим, оно принадлежало теткам из загса.

– Ничего, что я написала «Комсомольский комсомолец»? – подобострастно захихикала подруга, заметив мою перекошенную физиономию. – Это юмор такой…

– Да пёс с ним, с комсомольцем! Зачем ты мои имя-фимилию прилепила?

– Да ладно тебе, чего ты так взъелась на свое паспортное имечко? Если бы ты представлялась народу как Ксения или на худой конец Ксена, тебе не задавали б каждый раз кучу дурацких вопросов.

– Нет! Нет! Я Сена и все тут! Такого имени больше ни у кого нет, а Ксюх полным-полно!

– Сеночка, у тебя какие-то ненормальные фобии…

Милая Таечка доступным языком объяснила мне, что я псих маниакальный, и если я из-за своих психиатрических расстройств выброшу в мусор ее гениальный подарок, в который она вложила столько труда, души и сердца, желая сделать мне, скотине неблагодарной, оригинальный сюрприз, что ж, пожалуйста. На здоровье. Я дожевывала яичницу и грустила. Потом рискнула заглянуть в милицейское удостоверение. Теперь уже Ксения Зорина являлась помощницей следователя городской прокуратуры. Хорошо хоть не генералом с Петровки. С последней корочкой все было просто и ясно: «Частный детектив Ксения Зорина». Славно, что не Зорина – Пуаро через маленький незаметный дефис.

– Ну, все ясно, – вздохнула я, – я прямо на все руки от скуки… ладно, ладно, мне нравится твой подарок. Давай собираться в кафе.

– А на работу ты позвонить не хочешь?

Я не хотела. Но пришлось. Не давая С.С. вставить ни слова, я протарахтела наполовину вымышленный доклад о своей кипучей деятельности, сказала, что мне еще требуется время для сбора материала, и быстренько грохнула трубку на рычаг, пока он ничего не успел сказануть.

Ехать решили на машине, но ночью вдарили морозы, и моя сенокосилка отказалась заводиться. Мы ее и так и эдак, со словами и без слов… – мертвяк. Пришлось тащиться на метро.

– Тая, а далеко ехать? – канючила я, страдая в душном вагоне. Не люблю метро, я в нем мучаюсь… особенно летом. А после взрывов, я его еще и боюсь.

– Нет, пару станций, там прямо возле метро это кафе. Как-то мимо проходила, видела и зачем-то запомнила, а вот теперь пригодилось. Кстати, ты не знаешь, сколько там чего стоит?

– Откуда? Я не знаю, с какой стороны к компьютеру подходить, а ты хочешь, чтобы я была в курсе цен интернет-кафе. А почему «кафе»? Можно выпивать, сидя за компьютером?

– Нет, там ничего не подают и не разливают, народ просто сидит за столами, утюрившись в мониторы, вот и вся радость.

Кафе и впрямь оказалось совсем не кафешным, больше похожим на огромный офис: просторное помещение, длинные столы, плотно заставленные компьютерами и тихая публика со стеклянными глазами. Мы заплатили шестьдесят рэ за час и «интернет-официант» проводил нас к свободной машине.

– Вы нам только, пожалуйста, все включите и покажите, – безобразно кокетничала с симпатичным «официантом» отвратительная Тая, – а то мы ничего в этом не понимаем. И как в интернет входить и куда-чего вписывать. Мы журналистки, готовим важный материал…

И все тут! А я будто и вовсе на свете не существовала! Меня бесцеремонно отодвинули в сторону, и два голубка склонили хохолки у монитора.

– Пазвольте, – я протиснулась к стульям и клавиатуре, распихивая влюбленных. – Мы сами разберемся, спасибо!

Юноша тут же отчалил, оставив нас в покое.

– Какая же ты, все-таки… Сена!

– Какая?! Ну, какая?! Мы сюда зачем вообще пришли?! Скорей бы тебя замуж выдать, что ли, позорница!

– Ага, с тобой мне не светит такого счастья! Я никогда ни с кем не познакомлюсь!

Я молча уселась за стол и с видом компьютерного гения принялась набирать: «Александр Шведов» в графе поисковой программы. Это единственное что я умела, да и то подсмотрела, как это делал наш художник, когда искал порнографические сайты. Компьютер вывалил нам столько информации и газетных статей, что мы малость растерялись.

– И что теперь со всем этим делать? – приуныла я. – Будем весь день сидеть, все деньги тут оставим.

– Вечно ты, Сена, только о деньгах думаешь, – фыркнула подруга.

– Разумеется! Когда их нет, ни о чем другом думать просто не получается!

– Тогда хотя бы смотри по сторонам! Вон плакатик с аршинной надписью, а надпись гласит, что мы можем сохранить информацию на дискете или распечатать прямо здесь, доплатив, разумеется.

– И много доплачивать?

– О, Господи! Я сама заплачу!

И Тая направилась к главному «интернет-бармену» выяснять подробности, а я открыла второе окно и ввела в поисковик: «Инесса Величковская». Статьи и сплетни тут же посыпались как перья из распоротой подушки.

– И как наши дела? – подошла Тая.

– Нормально, – я быстро просматривала тексты, попадалось множество фотографий. – Это все нам тоже пригодится…

– Слушай, я придумала, как нам подобраться к Шведову. Ты напрасно представилась журналисткой, скажи, что ты частный детектив и расследуешь это странное самоубийство.

– Частных детективов обычно нанимают, сами они не расследуют из любви к искусству.

– Во! Именно! Из любви к искусству! Наври, что ты безумная поклонница Розовской, ее смерть тебя потрясла, вот ты и решила заняться расследованием!

– Я даже не знаю, как эта Розовская выглядит.

– Сейчас покажу, – Тая вернула на экран информацию о Шведове, пощелкала мышкой, и вскоре на экране возникло большое фото. Не мудрено, что я никак не могла вспомнить ее лица, такими блондинками телеэкраны забиты до отказа. Глянцевое личико с мелкими чертами, на переднем плане Алые Губы, легкие тщательно завитые кудри а-ля Монро, яркие голубые глаза. В ее взгляде, во всем облике просматривалась какая-то внутренняя надломленность, какая-то трагичная истеричность, что ли, хотя это вполне могла быть роль, образ. И вообще, мне было не понять, как с такими дамочками «внезапными и порывистыми» могут уживаться под одной крышей принцы Шведовы. Александр оказался о-о-о-очень симпатичным, с роскошной темной шевелюрой, с классически красивым лицом – мечта одним словом. Недосягаемая мечта для счастливых обладательниц запорожцев – другим словом.

– Каков, да? – завистливо вздохнула Тайка. – Такого замучаешься завоевывать.

– До чего дамский пол дошел. Раньше они нас завоевывали, а теперь мы их.

– Нас, милая моя, еще никто толком не завоевывал.

– К счастью, мы тоже никого.

– А вот она, – Тайка ткнула пальцем в лоб Миле Розовской, – наверняка так ловко сети расставила, так все обстряпала: бац-бабац и в невестах у такого господина.

– А потом трах-бабах – и в покойницах, – передразнила я. – Мы понятия не имеем, кто там кому сети расставлял, может, это он по Милочке с ума сдвигался. Ты давай лучше узнавай, как это все распечатать, покуда наше время не вышло.

И Тайка понеслась на поиски красавчика «официанта», дабы он помог ей с этой проблемой. Вскоре у нас на руках оказалась внушительная бумажная кипа. Покинув Интернет-кафе, мы перебрались в кафе обычное. Взяв по чашке кофе, устроились в уголке и принялись перебирать бумажки. Начали со Шведова-Розовской. Из всего богатого материала мы выяснили следующее. Оказывается, к своим двадцати восьми годам, Мила сыграла аж две крошечных роли в кино, три в не к ночи помянутых Тайкой сериалах, и одну роль («мадам, к вам поручик Ржевский! Запускать?») в театре, но единодушно воспевалась журналистами и критиками, как ярчайшая восходящая звезда современности. На момент самоубийства она готовилась к съемкам в фильме Шведова-старшего, где должна была играть со Шведовым-младшим. Фильму-драме с рабочим названием «Латиница», заранее предрекали громкий успех, называли «событием года», хоть и обмолвились пару раз, что картина «все-таки больше ориентирована на западного зрителя» и что «мы опять хотим подобраться поближе к Голливуду». Судя по интернет-сплетням, с Александром Мила познакомилась на кастинге «Латиницы», роман закрутился стремительный и бурный, через каких-то несчастных три месяца повелись разговоры о свадьбе, даже назначалась дата, но вот какая из пятнадцати различных, обнаруженных в «сведениях из достоверных источников» – реальная, мы так и не поняли. И как мы не пытались, как не старались, никаких поводов для самоубийства не откопали. Все прекрасно, все шоколадно, малышка выхватила из рук зазевавшейся судьбы свой счастливый билет, так с чего вдруг она выбрала время, когда ее точно никто не потревожит, и налопалась таблеток? Газетенка, рангом чуть выше моей трупной, утверждала, что Мила оставила записку, даже текст ее обещалась привести, но не привела, видать журналюга вроде меня, так ничего и не придумала трагически-посмертного.

– Ну, что думаешь? – Тая отложила бумаги. – Какие выводы?

– Я в смятении. Наверное, должна быть какая-то серьезная таинственная драма, или просто сдвиг по фазе, у меня нет других предположений. С женихом поговорить надо обязательно. А что у нас с Величковскими?

– Ничего интересного, – ворошила Тайка чужую личную жизнь и бесславную кончину, – всё это я от своей зампредши уже сто раз слышала… а вот это не слышала, – она выхватила листочек из общей кипы, – оказывается с Инной покойничек-ловелас познакомился в результате дтп, надо же, а! И аварии бывают началом большой и чистой любви!

– Ты помнишь, как она говорила о своей ненависти к супругу? Он уже мертв, а она все еще продолжает его ненавидеть, причем это чувство заслоняет все на свете. И единственное, что беспокоит вдовушку, так это участь загремевшей под следствие любовницы Алисы. Это нормально?

– Не совсем, я бы сказала, но в том состоянии, в котором она пребывала…

– Вот именно в таком состоянии захочешь – не соврешь. А как убили супруга? Кстати, как его зовут? Не помню уже.

– Дмитрий, кажется, Петрович. – Таисия снова зашелестела бумажками, отыскивая причину смерти гулены Величковского. Странно, но об этом «инциденте» было написано крайне мало и архискупо, всего одна куцая заметка, неохотно сообщившая, что «Величковский Дмитрий Петрович убит в своей квартире в ночь с 26 на 27 февраля, ему перерезали горло очень острым предметом. Орудие преступления так и не найдено».

– Хм, – призадумалась Тая, – а эти две мадамы, значит, плавали в ванной и ничегошеньки не слышали.

– Ты же видела, какая там ванная и как далеко она расположена от комнат, если они еще и магнитофон включали…

– Там есть магнитофон? – Тая медленно отодвинула пустую кофейную чашку.

– Ага, и еще небольшая синяя видеодвойка, ты разве не видела? Напротив джакузи, в углу на кронштейнах.

– Господи, и зачем только людям в санузле столько аппаратуры?

– Ну, мало ли, вдруг захочется посмотреть ток-шоу лежа в ванной, благо площадь позволяет.

– М-да, – тяжело вздохнула подруга, – а в наших спичечных коробках даже свистка не повесишь.

– Зачем тебе там свисток?

– Ну, мало ли, вдруг захочется посвистеть, лежа в ванной.

Мы рассмеялись.

– Еще кофе выпьем? – предложила Тая.

– Больше не могу, желудок протестует. Давай лучше решать, куда поедем, с кого начнем.

– Позвони Шведову, представься детективом, если опять пошлет, поедем к охраннику Толику, и будем по пути мозговать, кем еще прикинуться, да прорваться таки к нему.

Прихватив пять рублей, я направилась к стойке. Набрала заветный номер и затаила дыхание, вслушиваясь в гудки.

– Да! – Александра я сразу узнала, все тот же раздраженный, неприветливый тон.

– Здравствуйте, – отрезала я мужественным голосом частного детектива. – Могу я услышать Александра Шведова?

– Я слушаю! Кто это?

– Мне необходимо поговорить с вами о Миле Розовской, я частный детектив и расследую ее загадочное самоубийство! – выпалила я на одном дыхании, не сомневаясь, что снова все напортила и буду послана ну о-о-о-чень далеко. Но неожиданно Шведов ответил:

– Приезжайте сегодня к десяти часам к театру Маяковского, ждите у главного входа.

И все. Даже не спросил, как меня узнать, наверное, и не сомневается, что я его знать обязана и в профиль, и в анфас, и с области затылка.

– Ну, как?

– Не поверишь – сработало, он назначил мне сегодня встречу.

– Вот видишь, главное правильный подход, – обрадовалась подруга. – А когда встреча?

– В десять.

– Вечера?

– Ну да.

– А чего так поздно?

– Должно быть так ему удобно, встречаемся у театра.

– Впрочем, это даже хорошо, что поздно, успеем съездить к охраннику Толику.