Якудза из другого мира. Том XII

Глава 19

— Не знаю я! — в отчаянии господин Абэ ударил кулаком по столу. — Не знаю, кто им помогает и как всё это происходит! По всем правилам они уже должны были умереть, а они…

Он сидел в своём кабинете хмурый, как грозовая туча над Фудзиямой, а напротив возвышались три монитора. С экранов на него взирали Митсэру Кабунага, Рэйден Игараси и полковник Главного разведывательного управления Монголии Жамбын Батболд. И взгляды их были очень невеселыми.

— Господин Абэ, сейчас идет наступление западного мира на Россию, а мы всеми силами отвращаем взоры элиты от главных действий на фронте. Но люди из высших слоев общества не дураки, — покачал головой полковник. — Долго это продолжаться не может. Рано или поздно, но элита поймет, что санкции не работают, а их самих оставили в дураках. И никакое «Черное Кумитэ» не спасет вас от желающих задать вопросы.

— Я делаю всё, что в моих силах! — выпалил господин Абэ. — Вы же видите сами, что вертолет на остров привез только троих!

— Этого мало, господин Абэ. Выигрывающие молодые люди должны исчезнуть с «Черного Кумитэ». Раз и навсегда! Они должны испариться точно также, как утренняя роса. Сейчас же мы видим, что они просто насмехаются над всеми вашими потугами. А что до потери одного бойца… Больше чем уверен, что тут что-то нечисто. И так будут уверены все, кто смотрел последний бой.

— Но я… Я… Извините, господа, — поджал губы господин Абэ. — Я хотел как лучше.

— Самураи не извиняются, — вздохнул Митсэру Кабунага. — Вы сделали ошибку, господин Абэ. Если бы не финальный удар, то могло бы и получиться, но удар был нанесен и всё должно было остановиться. Задержка и потом подлый корень вызвал недовольство у крупных игроков.

— Да? Но уже ничего не исправить. Да мы и сами хотели, чтобы умер один из команды… — снова сделал попытку оправдаться господин Абэ.

— Мы хотели, чтобы это было натурально, а не так… Тут даже подкупленные боксеры, которые ложатся в нужном раунде, будут смеяться над вами. Это выходящее из ряда вон событие. Хуже было самим спуститься на арену и перерезать глотки игрокам, — нарушил своё молчание Рэйден.

Господин Абэ смял в кулаке лист бумаги. Он в раздражении отшвырнул смятый листок прочь. Тот не попал в мусорную корзину, а упал на паркетный пол. Остался лежать там напоминанием о выходе из себя хозяина кабинета.

— И что же делать? Вертолет привез всего лишь троих. На записи с борта было видно, что здоровяк рассыпался пылью…

— На поле должны быть четыре игрока, иначе это выходит из регламента. Если команда побеждает, то она выходит на поле в полном составе, но сейчас… сейчас у нас явное нарушение правил. А властьдержащие сего мира до крайности не любят, когда нарушаются их правила. Ваше «Черное Кумитэ» призвано отвлечь внимание, а вовсе не раздражать тех, кто поставил крупные суммы на кон. Пока идет нападение на Россию, ваше… хм… соревнование должно отвлекать ключевых игроков мировой арены. Отвлекать, а не раздражать, господин Абэ, поэтому мы были вынуждены принять кое-какие меры, чтобы исправить вашу ошибку, — проговорил полковник Батболд.

— Какие меры? — спросил оторопевший Абэ.

— Мы направили приглашение поучаствовать господину Норобу. Думаю, что вы не будете против подобного участия? Он заменит выбывшего в результате «ошибки» Малыша. И господин Норобу принял приглашение. Сейчас его везут на остров, где находятся остальные участники команды Изаму Такаги, — проговорил Митсэру.

— Но зачем? Зачем там нужен сэнсэй? Он же многое знает и многое умеет!

— Поэтому и было решено выбрать именно его. Если собирать врагов для уничтожения, то лучше в одном месте, а не терять время на поиски в различных местах.

— Да? Господин полковник, а что ваши монголы? Неужели они в самом деле думают, что смогут победить Россию?

— В большинстве своём да. Буйная русофобия и направление на то, что мои сограждане могли бы жить гораздо лучше, чем живут сейчас, если бы не Россия, дает свои плоды. Дети всасывают ненависть к соседу вместе с молоком матери. Старики начинают забывать, что участвовали вместе с русскими в освободительных сражениях. Телевизор, водка и всеобщее обнищание — немаловажные вещи для направления движения в нужную сторону. Мои сограждане в самом деле уверены, что жили бы гораздо лучше, если бы не Россия. Что это она виновата, а вовсе не проворовавшиеся чиновники, а также продажная верхушка власти. И что русские возьмут и сдадут свои земли обратно тем, кто ими владел на протяжении веков. Или на худой конец выплатят положенную дань… с процентами за просрочку!

Господину Абэ было трудно удержаться от смешка. Такой бред даже в сумасшедшем доме не услышишь. Однако, чем хуже и масштабнее ложь, тем легче в неё поверить. Вот и маленькая, но гордая Монголия поверила в то, что ей под силу тягаться с гигантом-Россией, ведь ей со всех сторон кричали, что коллективный Запад поможет, что её одну не оставят без поддержки.

Наивная… Какая же наивная…

В мире, где процветает ложь и страсть к наживе, верить политическим обещаниям? Причем обещаниям тех, кто уже не раз бросал и предавал своих союзников ради собственной выгоды… И напали на тех, кто поддерживал дружеские и союзнические отношения.

Хм. Как говорил афинский оратор Ликург в своё время: «Когда гнев богов постигает человека, то прежде всего божество отнимает у него здравый смысл и дает превратное направление его мыслям, чтобы он не сознавал своих ошибок». Или же если Бог хочет наказать человека, то отнимает у него разум.

— И ведь поверили же… Поставили всё на кон, не задумываясь о последствиях… — вздохнул господин Абэ.

— Да? У вас в Японии тоже много верящих в наши слова, — усмехнулся полковник.

— У нас верят императору. А его губы повторяют слова аристократов, — покачал головой господин Абэ. — Поэтому я и не хочу, чтобы подобные Такаги вошли в число аристократов и светили своими веточками на щеке рядом с высшей знатью. Эти люди рождены убирать дерьмо, и они будут его убирать. Такаги не выберется из моего «Черного Кумитэ», сколько бы соревнований мне ни предстояло провести.

— Прошу прощения, но осталось всего два соревнования. Причем последнее будет с моим участием. И я хочу убить этого надоедливого хинина, — заметил Рэйден.

— Но… Почему два? Почему всего два? — растерялся господин Абэ. — Ведь можно ещё столько конкурсов придумать. Можно ещё…

— Можно ещё два, господин Абэ, — мягко повторил Рэйден. — Каждое из предыдущих является гимном памяти моим павшим товарищам. Тем, кто пал в Большой Игре, пытаясь уничтожить хинина. Соревнование на вулкане было организовано в честь Хикэру Моэру, дзёнина деревни пылающих лучей.

— Водный баскетбол в честь Нисикава Амайя, — эхом откликнулся Митсэру, — дзёнина деревни разящих капель.

— Да, — кивнул Рэйден. — Соревнование с корнями и земляными шипами в честь Кобаяси Иуоо, дзёнина деревни тысячи корней…

— А следующее в честь Тиба Аки? Дзёнина деревни шепота равнин? — господин Абэ прижал ладони к щекам.

— Вы неплохо осведомлены, господин Абэ, — усмехнулся Рэйден.

— Что же, господа, надеюсь, что зрелище будет не уступать предыдущим соревнованиям. А если хинину каким-то образом удастся справиться и дойти до последнего дзёнина… Я, пожалуй, лично займу место на трибуне, — раздался голос полковника.

— Я постараюсь, чтобы вам не пришлось беспокоиться по этому поводу, — проговорил в ответ господин Абэ. — Ладно, оставим хинина с его командой и перейдем к нашим делам. Что говорит Вашингтон по поводу контрольного удара?

Оива покачивалась на своих длинных качелях и с легкой улыбкой смотрела вдаль. Неясно, что она там видела, но улыбка не сходила с её губ уже давно. Она словно терпеливо ждала кого-то и чуть шире улыбнулась, когда вспышка золотого света осветил её лицо.

— Богиня Аматэрасу, ты зачастила в моё небольшое обиталище. Неужели хочешь предложить союз? Испугалась, что я скоро выйду в мир живых и предстану там во всём великолепии? — проговорила Оива.

— Нет, я лишь хотела спросить — зачем ты вмешиваешься в «Черное Кумитэ»? Зачем тебе это? Зачем акулы и последний удар?

Движение женской руки вызвало из тумана две фигуры. Отец и сын Мацуда предстали перед правительницей Дзигоку. Они безучастно смотрели на ослепительно прекрасную девушку в белом кимоно, расшитом языками пламени.

— А разве я виновата, что вот эти два господина хотят тоже немного поиграть? — вопросом на вопрос ответила Оива. — Я пытаюсь их удержать, но… Даже я порой бессильна против чистой и незамутненной ненависти. К тому же я знаю, что и правитель ёкаев тоже внес свою лепту в эти соревнования. Недаром же огненная старуха Убагаби и ледяная красотка Юки-онна появились там, где люди Идущего во тьму должны были умереть. Так что мы квиты, Аматэрасу…

— Тот корень… Он ведь твоих рук дело?

— Да как же я могла? — развела ладони в сторону Оива. — Люди вон где, а я вон где… Но если дело так пойдет дальше, то я стану гораздо ближе и тогда мы с людьми станем на короткой ноге… На очень короткой…

— Зачем тебе смерти друзей Идущего во тьму? Тебе же они не нужны.

— И что? Может быть, я собираю их для коллекции? А вот из-за тебя, я потеряла один хороший экземпляр.

— Ты хочешь ранить смертями друзей Идущего во тьму, чтобы его сердце зарубцевалось окончательно и превратилось в ледяной камень?

— А ты хочешь спасти всех и быть для всех хорошей? — парировала Оива. — Зачем небожителям эти живые? Они всё равно умрут и перейдут ко мне.

— Не все, — поджала губы Аматэрасу.

— Ну, не все, — пожала плечами Оива. — Но чем больше, тем лучше. И я приложу все усилия, чтобы вернуться на Землю. Я не хотела оттуда уходить, но меня заставили. Почему же я должна жалеть тех, кто против моего возвращения? Тем более, что сейчас в мире созданы все предпосылки для моего триумфального прихода. И каждый день ко мне приходят всё новые и новые души. Война дает свои плоды, даруя мне новых воинов.

— Но ты же знаешь, что твой возврат может привести к катастрофе… Может умереть всё живое на Земле.

— И что? Тогда у меня станет очень много слуг, и только, — хихикнула Оива. — Так что я ничего не теряю, Аматэрасу. А то, что теряют другие… Да какое мне должно быть до них дело? Я царица всех аристократов и вкладываю им только правильные привычки. Они все исповедуют мой принцип: плевать на остальных, если хорошо для себя. И это принцип главенствует у всех аристократов…

— У Изаму Такаги нет, — покачала головой Аматэрасу.

— Поэтому он и не должен стать аристократом! Пусть его награждают хоть миллион императоров, но конечное слово за мной!

В это утро вертолет прилетел что-то рано. Я услышал сквозь сон его стрекот, а потом раздался голос, который заставил сон моментально слететь:

— Какого хрена разлеглись, сони? Столько дел предстоит сделать, что вздохнуть лишний раз некогда! Вставайте! Вставайте! А чем у вас тут так пахнет? Опять Такаги горохового супа на ночь наелся?