Японский любовник

ТАЙНЫ

После долгих уговоров со стороны помощницы и собственных колебаний Альма согласилась возглавить группу «Отчуждение» — эта идея пришла в голову Ирине, когда она осознала, как тоскливо приходится постояльцам Ларк-Хаус, которые держатся за свое имущество, в то время как тех, у кого собственности меньше, их жизнь вполне устраивает. Девушка уже наблюдала, как Альма отказывается от самых разных вещей, и начала опасаться, что скоро придется одалживать хозяйке зубную щетку, вот она и подумала, что Альма сможет вдохнуть жизнь в эту группу. Первое собрание намеревались устроить в библиотеке. Записалось пять человек, в том числе и Ленни Билл. Все явились в назначенный час, а вот Альма не пришла. Ее ждали пятнадцать минут, потом Ирина сама отправилась за хозяйкой. Она обнаружила пустую квартиру и записку, в которой Альма объявляла, что ее не будет в Ларк-Хаус несколько дней, и просила девушку позаботиться о Неко. Кот был болен и плохо переносил одиночество. В доме, где жила Ирина, животных держать было запрещено, и ей пришлось контрабандой пронести его в большой сумке.

В тот вечер Сет позвонил Ирине с вопросом про бабушку: он заходил ее навестить во время ужина, не застал и теперь волнуется; Сет полагал, что Альма не до конца восстановилась после приступа в кинотеатре. Ирина ответила, что хозяйка упорхнула на очередное любовное свидание и забыла о встрече с внуком; а ей самой пришлось несладко на группе «Отчуждение». У Сета была назначена деловая встреча с клиентом в Окленде, а теперь, поскольку он находился рядом с Беркли, он пригласил девушку на ужин в суши-ресторан: эта еда показалась ему самой подходящей для разговора о японском любовнике. Ирина уже лежала в постели вместе с Неко и играла в «Elder Scrolls V», свою любимую видеоигру, но все-таки оделась и вышла из дома. Ресторан был как островок восточного покоя, вся обстановка из светлого дерева, с секциями, разделенными перегородками из рисовой бумаги, с лампами в виде красных шаров, теплое освещение которых приглашало к умиротворению.

— Как ты думаешь, куда отправляется Альма, когда исчезает из Ларк-Хаус? — спросил Сет, сделав заказ.

Ирина налила саке в его керамическую чашечку. Альма ей рассказывала, что в Японии принято прислуживать сотрапезнику и дожидаться, пока кто-нибудь не поухаживает за тобой.

— В мотель Пойнт-Рейес, это где-то час с четвертью от Сан-Франциско, — ответила Ирина. — Там у воды стоят простые хижины, это довольно уединенное местечко, с хорошей рыбой и морепродуктами, сауной, чудесным видом и романтическими апартаментами. Сейчас холодно, но в каждом номере есть камин.

— Откуда ты все это узнала?

— По чекам от кредитки Альмы. Мотель я нашла в интернете. Предполагаю, что там Альма встречается с Ичимеи. И не вздумай им мешать, Сет!

— Да как ты могла подумать! Бабушка мне никогда не простит. Но я мог бы послать одного из моих людей посмотреть…

— Нет!

— Ну конечно нет. Но согласись, Ирина, повод для беспокойства есть. Бабушка слабая, с ней может случиться новый приступ, как в кинотеатре.

— Сет, она и сейчас хозяйка своей жизни. А про Фукуда ты что-нибудь еще узнал?

— Узнал. Мне пришло в голову спросить папу, и оказалось, он помнит Ичимеи.

В 1970 году, когда Ларри Беласко было двенадцать лет, его родители отремонтировали дом в Си-Клифф и приобрели соседний участок земли, чтобы расширить сад, который и так уже был обширный, но до сих пор не оправился от губительных весенних заморозков в год смерти Исаака Беласко и от заброшенности следующих лет. Как рассказал Ларри, однажды к ним пришел мужчина азиатской внешности в рабочей одежде и бейсболке; он не хотел заходить в дом, потому что его ботинки были в грязи. Это был Ичимеи Фукуда, владелец цветочного питомника, созданного на паях с Исааком Беласко, а теперь принадлежавшего только ему. Интуиция подсказала Ларри, что этот мужчина знаком с его матерью. Отец объявил Фукуде, что совершенно не разбирается в садоводстве и пускай решения принимает Альма, что показалось мальчику странным, ведь Натаниэль руководил Фондом Беласко и, следовательно, должен был иметь представление садах, по крайней мере, в теории. Из-за размеров участка и грандиозности планов Альмы реализация проекта заняла несколько месяцев. Ичимеи измерил землю, исследовал состав почвы, температуру, направление ветра, занес в альбом для рисования стрелочки и цифры — за всеми этими действиями Ларри следил как зачарованный. Вскоре прибыла бригада из шести работников, тоже азиатов, и первый грузовик с материалами. Ичимеи был человек спокойный, уравновешенный, с внимательным взглядом, он никогда не торопился, говорил мало, а когда говорил, голос его звучал так тихо, что мальчику приходилось наклоняться, чтобы его расслышать. Ичимеи редко начинал разговор первым или отвечал на вопросы о себе, зато, заметив заинтересованность Ларри, рассказывал ему о природе.

— Папа сказал мне очень странную вещь, Ирина. Он утверждает, что у Ичимеи есть аура, — добавил Сет.

— Что?

— Аура, незримое сияние. Это круг света над головой, как у святых на религиозных картинах. Только у Ичимеи сияние зримое. Папа говорит, что не всегда мог его разглядеть — лишь временами, и это зависело от освещения.

— Сет, ты шутишь?

— Мой папа никогда не шутит, Ирина. Да, и вот еще что: этот человек, наверное, факир: он контролирует свой пульс и температуру тела, может нагреть одну руку, как будто у него лихорадка, а другую сделать ледяной. Ичимеи несколько раз демонстрировал этот фокус папе.

— Это тебе Ларри рассказал или ты выдумываешь?

— Клянусь, это его слова! Ирина, мой отец — настоящий скептик: ом не верит ни во что, чего не может подтвердить собственным опытом.

Ичимеи Фукуда успешно завершил проект, а в качестве подарка прибавил маленький японский садик, который спроектировал для Альмы, — а потом препоручил все работы другим садовникам. Теперь Ларри видел его только время от времени: Ичимеи регулярно появлялся, чтобы проверить, как идут дела. Мальчик обратил внимание, что японец никогда не общается с Натаниэлем — только с Альмой, да и с ней держится официально, по крайней мере, в его присутствии. Ичимеи приходил к черному ходу с букетом цветов, снимал ботинки и приветствовал хозяйку легким поклоном. Альма всегда ждала его на кухне и отвечала таким же легким поклоном. Она ставила цветы в кувшин, он соглашался выпить чашку чая, и тогда они вместе исполняли медленный молчаливый ритуал, это была пауза в привычном течении их жизни. Спустя два года, когда Ичимеи перестал появляться в Си-Клифф, мать объяснила Ларри, что он отправился в путешествие по Японии.

— Как ты думаешь, в те годы они были любовниками? — спросила Ирина?

— Об этом я не могу спрашивать своего отца. Да он и не знает. Ирина, нам почти ничего не известно о наших собственных родителях. Но давай исходить из того, что они были любовниками в пятьдесят пятом году, как сказала моя бабушка Ленни Биллу, расстались, когда Альма вышла за Натаниэля, вновь соединились в шестьдесят втором и с тех пор остаются вместе.

— Почему в шестьдесят втором? — не поняла девушка.

— Это мое предположение, Ирина, я не уверен. Но в этом году умер мой прадедушка, Исаак Беласко.

И Сет рассказал о двух похоронах Исаака и как вся его семья наконец осознала, сколько добра сделал за свою жизнь их патриарх, скольких людей он защищал бесплатно в качестве адвоката, сколько денег подарил или одолжил в трудный час, скольким чужим детям дал образование, сколько благородных начинаний поддержал. Сет узнал, что семья Фукуда многим обязана Исааку Беласко, как они его уважали и любили, и вывел из этого, что кто-нибудь из Фукуда определенно присутствовал на похоронах. По семейным легендам, незадолго до его кончины Фукуда откопали старинный меч, захороненный ими в Си-Клифф. В саду до сих пор оставалась табличка, установленная Исааком, чтобы отметить место. Самое вероятное, что Альма воссоединилась с Ичимеи именно в это время.

— С пятьдесят пятого до две тысячи тринадцатого прошло пятьдесят с чем-то лет, примерно столько, сколько Альма называла Ленни, — подсчитала Ирина.

— Если мой дедушка Натаниэль и подозревал, что у его жены есть любовник, он притворялся, что ничего об этом не знает. В моей семье видимость значит больше, чем истина.

— И для тебя тоже?

— Нет. Я — белая ворона. К тому же я влюблен в одну девушку, такую бледную, точно молдавский вампир.

— Вампиры — они из Трансильвании, Сет.

3 марта 2004 года

В последние дни я часто вспоминал про Исаака Беласко, потому что моему сыну Майку исполнилось сорок лет и я решил передать ему катану семьи Фукуда: теперь хранить меч — его долг.

Однажды в начале 1962 года твой дядя Исаак позвонил мне и сказал, что пришло время достать меч, на двадцать лет захороненный в саду Си-Клифф. Он, несомненно, уже знал, что очень болен и скоро умрет. Собрались все, кто остался от нашей семьи: я, моя мать и моя сестра. С нами отправилась Кеми Морита, духовный лидер Оомото. В тот день, когда мы проводили ритуал в саду, ты где-то путешествовала со своим мужем. Быть может, твой дядя выбрал именно эту дату, чтобы не дать нам с тобой встретиться. Что он знал о нас с тобой? Полагаю, что немало, но он был весьма хитер.

Ирина запивала суши зеленым чаем, а вот Сет перебрал с подогретым саке. Содержимое чашки исчезало с одного глотка, и Ирина, увлекшаяся разговором, тут же наливала новую порцию. Ни он, ни она не отметили момент, когда официант в синем кимоно и бандане принес им новую бутылку. Когда подошло время десерта — мороженого с сиропом, — Ирина заметила пьяную мольбу во взгляде Сета, и это был знак, что пора прощаться, пока ситуация не вышла из-под контроля, но бросить парня в таком состоянии она не могла. Официант предложил вызвать такси, но Сет отказался. Он вышел из ресторана, спотыкаясь, держась за свою спутницу, а свежий воздух только усилил воздействие саке.

— Кажется, мне не надо за руль… Можно, я останусь у тебя? — пробормотал Сет заплетающемся языком.

— А мотоцикл куда? Отсюда его могут угнать.

— Хрен с ним, с мотоциклом.

Они преодолели три километра до дома Ирины, путешествие заняло почти час, потому что Сет двигался рачьим шагом. Девушке доводилось жить в местах и похуже, но при Сете ей стало стыдно за эту грязную, обшарпанную хибару. В доме было пятнадцать жильцов, втиснутых в комнатушки с фанерными перегородками, окон и вентиляции хватало не на всех. Это был обычный для Беркли дом, поддерживать который в приличном состоянии не было возможности, так как хозяева не могли повышать арендную плату. Краска снаружи облупилась, ставни не держались на петлях, во дворе громоздилась ненужная рухлядь: старые покрышки, ломаные велосипеды, унитаз фисташкового цвета, пролежавший здесь пятнадцать лет. Внутри в нос шибало смесью курительных палочек и прогорклого супа из цветной капусты. Коридоры и общие туалеты никто не мыл. Душ Ирина принимала в Ларк-Хаус.

— Почему ты живешь в таком свинарнике? — возмутился Сет.

— Потому что он дешевый.

— Выходит, Ирина, ты намного беднее, чем мне казалось.

— Не знаю, что там тебе казалось, Сет. Почти все на свете живут беднее, чем семья Беласко.

Ирина помогла ему снять ботинки и уложила на полу на матрас, служивший ей постелью. Простыни были чистые, потому что бабушка с дедушкой когда-то внушили ей, что бедность — это не оправдание для грязюки.

— А это что? — Сет показал на колокольчик на стене, шнурок от которого уходил в соседнюю комнату.

— Ничего, не беспокойся.

— Как это ничего? Кто там живет?

— Тим, мой приятель из кафе и компаньон по мытью собак. Иногда мне снятся кошмары, и я начинаю кричать, тогда Тим дергает за шнурок, колокольчик звенит, и я просыпаюсь. Такой у нас уговор.

— У тебя бывают кошмары, Ирина?

— Конечно. А у тебя разве не бывает?

— Нет. Эротические сны случаются, это да. Хочешь, расскажу тебе один сон?

— Спи давай!

Сет выполнил ее приказ меньше чем за две минуты. Ирина дала лекарство Неко, вымылась с помощью кувшина и тазика, которые держала в углу, сняла джинсы и рубашку, надела старую футболку и притиснулась к стене, отгородившись от Сета котом. Ей стоило больших усилий заснуть: мешало близкое соседство мужчины, шум соседей за стенками и капустный запах. Единственное окошко во внешний мир помещалось так высоко, что виден был только маленький прямоугольник неба. Иногда к девушке ненадолго заглядывала поздороваться луна, но эта ночь была не из удачных.

Ирина проснулась от малой толики утреннего света, проникшего через окошко, и увидела, что ее друга уже нет. Было девять, ей полагалось выехать на работу еще полтора часа назад. У Ирины болела голова и ныли кости, как будто похмелье от саке передалось ей диффузионным путем.