Юность подарит первые шрамы

Глава 33

Рэмисента обладала редкими, прекрасными, но время от времени изводившими ее качествами – она была очень преданным, отзывчивым человеком, который считает своим священным долгом помочь всякому, кто в беде, и если ей не удается этого сделать, то неистовое чувство вины пожирает ее медленно и мучительно, как могильные черви. Рэмисента страдала не меньше, чем тот, кому она всем сердцем старалась помочь.

Вот и мучилась Рэми теперь из-за того, что все ее усилия, чтобы выручить Элеттру, были приложены впустую. Она защищала подругу от травли, что устроила ей Диана, кидалась на всех, как верный пес, готовый разорвать на части обидчика своего любимого хозяина. Рэми вспомнила все психологические трюки, коими с ней поделилась ее мать, и пыталась применить их в беседе с Элеттрой, но та никак не реагировала на ее слова. Любительская психотерапия Рэмисенты была так же бездейственна и даже смешна, как если бы кто-то сказал незрячему: «Смотри под ноги, дружище!»

Элеттра все чаще избегала подругу, зная, что та не остановится и до конца будет бороться за то, чтобы вернуть ее веселое расположение духа. Она не могла признаться Рэми в том, что ей пришлось пережить. Не описать, как стыдно и мерзко ей было.

– Эл! – крикнула Рэмисента, догоняя подругу.

Был урок физкультуры, и Роалд Вуд велел пробежать десять кругов вдоль периметра школы в качестве разминки.

– Что? – остановилась Элеттра.

– Мы ведь всегда вместе бегали.

– Ты отстаешь, что я могу поделать?

– Скорее ты убегаешь от меня… Ты совсем со мной не разговариваешь. Я понимаю, в твоей жизни сейчас не самый лучший период, но…

– Рэми, у меня нет больше жизни. Я не живу, – буднично произнесла Элеттра, не глядя на подругу.

В этот момент Рэми стало так страшно, как никогда. Она увидела перед собой совершенно другого человека. Это была не та девушка, которая мог-ла за себя постоять, убить одним словом. Не та девушка, что умела нападать, с удовольствием демонстрировать свою силу, порой даже перегибать палку в своем стремлении казаться неуязвимой и лучшей из лучших. Не было никакой силы в ней больше. И жизни тоже. В глазах ее не то что пустота, в них – бездна. Глаза эти видели многое, и Рэми поняла, что последнее, что они видели, поразило ее подругу больше всего, и увиденное ею до сих пор стояло перед ней миражом, из-за чего она не могла теперь видеть что-то другое. Ее память, внимание заключены в капкан, как заевшая пластинка, застопорились на каком-то сильном, травмирующем моменте. И Рэми точно знала, что это не связано с Дианой и всеобщей ненавистью к Эл, тут уже была иная причина. Причина, которую Эл никогда не раскроет ей.

– Мистер Вуд, скорее!!! – послышался крик Калантии.

Эл и Рэми тут же прибежали туда, откуда доносился голос Лаффэрти. Они увидели одноклассниц, что столпились около чего-то или кого-то, увидели Калли, покрасневшую и взволнованную, заметили рядом с ней Диану, что пыталась разогнать толпу, и Никки, стоявшую в стороне, крайне недовольную чем-то. Прибежал учитель, девушки расступились перед ним, и Рэми с Эл наконец-то увидели то, что стало причиной беспокойства всех, – на земле лежала Джел без сознания.

Очнулась Джелвира спустя несколько минут, Роалд принес ее в медкабинет на руках. Леда, казалось, ничуть не удивилась очередному появлению Джел в ее кабинете. Выполнив весь алгоритм необходимой медицинской помощи, Леда еще раз осмотрела девушку, попросила ее встать на весы. Увидев новые, печальные цифры на весах, Леда сама чуть не потеряла сознание. Джел скинула еще восемнадцать фунтов, и теперь она весила всего девяносто девять фунтов при росте пять футов девять дюймов, что было критически мало. Леда также обратила внимание на все последствия резкого похудения девушки. Ногти ее были в плачевном состоянии, такие тонкие и ломкие, словно древесная стружка. Волосы выпадали целыми прядями, зубы крошились. И это были лишь внешние признаки ее тяжелого состояния. Леда вышла из кабинета, надеясь, что в ее отсутствие Джел удастся немного поспать. Но спустя буквально две минуты, как медсестра покинула Джел, в кабинет вошла Йера.

– Ох, Джел, тут такой переполох из-за тебя.

– Привет, мам.

– Привет, как себя чувствуешь?

– Нормально, – Джел говорила так медленно, словно на произнесение каждой буквы ей требовалось огромное количество сил и мужества, коими она не располагала.

– Отлично. Тогда иди, собирайся. Эту недельку побудешь дома, а то миссис Маркс уж сильно переживает за тебя.

Джел встала с кушетки и поковыляла к двери.

– Джел, ну что ты вся сгорбилась? Выпрямись немедленно! Такое ощущение, что тебя здесь пытали.

Джелвира попыталась разогнуться, но чахлое тело сопротивлялось, оно напоминало вялое растение. Йера даже отвернулась, настолько неприятно ей было это зрелище.

– Джел, почему ты встала? – спросила Леда, войдя в кабинет.

– Все в порядке, я послала ее собирать вещи. Мы уезжаем, – сказала Йера.

– Леда, я смогу дойти до комнаты, – заверила Джел, увидев встревоженный взгляд медсестры.

Леда все же выпустила свою пациентку из кабинета.

– Леда? Леда Дилэйн? – вдруг оживилась Йера. – Старшая дочь моей дорогой Кармэл!

– Здравствуйте, миссис О’Нилл, – улыбнулась Леда.

– Я так давно тебя не видела! – Йера подлетела к девушке, чтобы обнять. – Ну, рассказывай, как твоя жизнь? Почему ты оказалась здесь? – Последний вопрос Йера задала с неким отвращением, подразумевая под «здесь» что-то непотребное, унизительное для такой персоны, как она.

– Да что рассказывать? Вышла замуж, уехала из Глэнстоуна, развелась, вернулась в Глэнстоун. А здесь я оказалась, потому что захотела. «Греджерс» – престижное место, многие мечтали занять мою должность, но мне повезло, и теперь я могу быть всегда рядом со своими сестрами.

– Понятно. В общем, ты, как всегда, выполняешь обязанности Кармэл. – Йера смотрела на Леду с жалостью и в то же время с недоумением. Не понимала она, как дочка одной из богатейших женщин Великобритании могла решиться посвятить свою жизнь такой заурядной работе. – Я люблю свою подругу, но иногда не могу понять ее поведение. Как можно вот так взять и отречься от своих детей?

– Миссис О’Нилл…

– Йера.

– Йера, я сейчас хочу поговорить о вашей дочери.

– А что не так с Джел?

– Ну, например, она сегодня упала в обморок, из-за чего мы и вызвали вас в школу. Такое с ней случается не в первый раз. Учителя жалуются на ее успеваемость.

– Да, миссис Маркс мне уже сказала об этом.

– И ее подруги говорят, что Джел изменилась.

– Леда, я не понимаю, к чему ты клонишь? Ну подумаешь, Джел слетела с рейтинга? Ничего страшного, восстановится, она у меня способная. Я, между прочим, всегда была над красной чертой рейтинга. Ненавидела учиться. А то, что она пару раз упала в обморок, так это вообще ерунда. Я тоже в школьные годы часто теряла сознание. Недосып, вечный стресс… Все мы через это проходили. Не вижу смысла паниковать на пустом месте.

– Я убеждена, что дело вовсе не в недосыпе и не в стрессе. Неужели вы не заметили, что ваша дочь сильно похудела?

– А как же? Конечно, заметила. И я очень горжусь ею. Джел наконец-то занялась собой.

– Она истощена, – повысив голос, сказала Леда. – У нее все признаки анорексии.

– Леда, ты в своем уме?! Анорексия?!! Я больше десяти лет в модельном бизнесе, я прекрасно знаю, что такое анорексия! Это серьезное психическое заболевание! При чем здесь моя дочь?! – разбушевалась Йера.

– Успокойтесь, прошу вас. Возможно, я ошибаюсь, на что очень надеюсь. Но все же я настоятельно рекомендую показать девочку специалистам.

– …Я много лет скрывала свою младшую дочь от прессы. И теперь, когда я открыла ее миру, ты хочешь, чтобы я поместила Джел в клинику, дабы исключить анорексию? Ты хоть понимаешь, какой будет скандал?! Я директор модельного агентства!

– Я знаю, кто вы, Йера. Но я хочу напомнить вам, что вы не только директор модельного агентства, но и мать! Мать больной девушки.

– Джелвира здорова! – настаивала Йера. – У нее нет никаких проблем, а вот у меня будут, если в СМИ просочится информация о том, что у моей дочери подозревают анорексию!

– Потерять дочь или потерять свой статус… Вот это дилемма. Да вы ничем не лучше моей мамаши. Вам тоже наплевать на свое дитя!

– Довольно! Леда, а я хочу напомнить тебе, что ты – медсестра! Ты всего лишь чертова медсестра! Ты не имеешь права ставить диагнозы, ты некомпетентна! Я поговорю с миссис Маркс о тебе. Тебе здесь не место!

Йера выскочила из кабинета, хлопнув дверью так, что задрожали стены. Леда еще долго не могла прийти в себя после этого разговора. Она еще больше начала переживать за Джел, не зная, что для нее страшнее: болезнь, что крала у нее силы день за днем, или же ее мать.

К счастью, Йера все же поняла, что с ее дочерью что-то происходит. Джел всегда была медлительной и вялой, но теперь она уж совсем стала квелой, практически не выходила из комнаты, не разговаривала, двигалась с трудом, осторожно, словно была одета в костюм, выстланный изнутри иголками. Все это сподвигло Йеру нанять медсестру, что приходила утром и вечером, ставила капельницы с витаминами и глюкозой. Йера надеялась, что это взбодрит Джелвиру. Но миссис О’Нилл была еще озадачена предстоящей поездкой в Америку с Сашей, где у последней должна была быть серьезная съемка. И это событие было для нее намного важнее, чем то, что происходило с Джел. Йера так сильно переживала за Сашу, что старалась не обращать внимания на Джел, чтобы не тратить лишний раз нервы и экономить силы, которые понадобятся ей, чтобы поддержать Сашу и помогать ей во всем во время поездки.

– Саша, ты собрала вещи? – задала вопрос Йера во время семейного обеда.

– Нет еще, мам. Успею.

– Ты, как всегда, откладываешь все самое важное напоследок. Потом будешь бегать сломя голову.

– Мам, не ворчи. Я и так жутко нервничаю из-за этой поездки.

– А что, такая важная поездка? – без всякого интереса спросил Марк.

– Пап, у меня вообще-то кампейн Шанель!

– Ух ты, – уныло сказал Марк. – А раньше у тебя его не было?

Саша выкатила глаза от удивления и тотчас готова была разреветься. Так она всегда реагировала, когда была крайне возмущена.

– Саша, не обращай на него внимания. Это конченый человек. Он ничего не замечает. Для него весь мир заключен в бутылке, – успокаивала Йера дочь.

Джел стало невыносимо слушать очередные семейные разборки, что были традицией их всех без исключения совместных времяпрепровождений, она встала из-за стола и направилась к мусорному ведру, чтобы очистить тарелку.

– Джел, ты уже поела? – спросила мать.

– Да. Немного. Я перед этим перекусила, – соврала Джел.

– Доешь, – строго сказала Йера. – Доешь, пожалуйста. Это всего лишь салат. Там одна зелень, сплошная польза, – смягчив тон, добавила она.

Джел повиновалась. Тарелка была все еще полной, Джел все это время просто ковырялась в ней вилкой, и никто не заметил, что она не ела. Но теперь Джел была под пристальным вниманием всех домочадцев, и ей пришлось давиться обедом. Именно давиться, потому что желудок отказывался принимать пищу, в нем была неприятная тяжесть, казалось, что внутри него лежит и гниет что-то огромное. Живот вздулся, и это очень раздражало Джел. Она ощущала себя весьма грузной, в отражении зеркала видела бесформенное, серое нечто и уже не знала, что еще сделать, чтобы заставить свое тело избавиться от лишнего веса. Джел теперь редко пила воду, хотя пить очень хотелось, особенно после приема «Флоры». Страх пополнеть был настолько велик, что ей казалось, что даже думая о еде, она может набрать вес. Какой же ужас она испытала, когда ее заставили съесть целую тарелку салата! Джел через силу проглатывала листочки рукколы и кусочки тунца. Внутренний голос говорил: «Если съешь еще один кусок, твои ляжки снова начнут касаться друг друга». Джел настолько запрограммировала себя на отторжение пищи, что организм ее тут же начал сопротивляться, стоило ему впитать несколько ничтожных молекул еды. Джел прижала ладонь ко рту, вскочила, еле успела добежать до кухонной раковины и долгую минуту «очищалась», стоя всего в нескольких метрах от своей недоумевающей семьи.

– Джел, да что с тобой?! – забеспокоился отец.

Йера вдруг тоже потеряла самообладание. Внезапно в ее памяти всплыл недавний разговор с Ледой Дилэйн, и когда ее воспоминание застопорилось на одном страшном слове, из-за которого ее бросало в дрожь, у Йеры перехватило дыхание.

Анорексия.

– Нет… – прошептала она, отказываясь верить в очевидное.

– Пойду прилягу, – сказала Джел придушенным голосом.

– Стой. Сними кофту, – приказала Йера, вцепившись в рукав безразмерной толстовки дочери, что та надела для того, чтобы спрятать свой, как ей казалось, огромный живот.

– Зачем?..

– Сними, я сказала.

– Мама, ты меня пугаешь.

– Это ты меня пугаешь! – закричала Йера и почувствовала, как брызнули слезы. Йера продолжала тянуть на себя рукав со зверской силой.

– Отпусти!

– Йера, что ты делаешь?! – растерялся Марк.

– Да вы что, совсем чокнулись, что ли?! – подключилась Саша.

Йера ухватилась второй рукой за нижний край кофты Джел и одним рывком сняла ее с дочери.

Вмиг все замолчали, уставившись на обнаженный верх Джелвиры.

– Боже милостивый… – сказал Марк.

– Что… что это такое?.. Что это такое, Джел? Как же это ты… – запиналась Йера.

Саша молчала и с ужасом рассматривала сестру. От Джел остался лишь скелет, обтянутый бледной, тонкой кожей. Тело ее настолько иссохло, что трудно было поверить, что кроме костей в него вмещались хоть какие-то органы. Было такое впечатление, словно из Джел вакуумом вытащили жизнь, превратив ее в сухое, слабенькое существо. Больно смотреть на ее руки. Они были чуть толще веточек молодого деревца.

Йера была в шоке. Ей казалось, что все это время на ее глазах была черная, непроницаемая повязка, и теперь она избавилась от нее и увидела то, что от нее скрывали. Рассмотрев исхудавшее тело дочери, Йера уставилась на ее лицо. Раньше оно казалось ей совершенно обычным, не видела она или не хотела видеть в нем перемен. Как сильно она была поглощена жизнью своей старшей дочери и не замечала младшую… Как она могла не обратить внимания на этот ее пепельно-землистый цвет лица, этот потухший взгляд, бескровные, сизые губы, провалившиеся щеки.

– Что ты натворила?!! – кричала в истерике Йера. – Как же ты так быстро… Ты же еще летом была нормальная.

– …Нормальная? – переспросила Джел, тут же вспомнив, как мать больно впивалась ногтями в ее пухлые щеки, в одну из складок на животе, в мягкую ягодицу, показывая ей таким образом, сколько у нее несовершенств, из-за которых она не может полюбить ее.

– Господи! Господи… Это же какой скандал будет. Все полетит к черту! Как же ты смогла довести себя до такого уродства?!

– Это ты ее довела! – закричал Марк.

– Я?!

– Ты всю жизнь гнобила ее, отчитывала за каждую калорию!

– Я во всем виновата, значит?! Да я лишь хотела, чтобы она стала лучше!

– Она наша дочь, Йера! Она в любом виде должна быть для нас лучшей, как ты этого не понимаешь?! Посмотри, что ты сделала с нашим ребенком!

– Ваш ребенок сам во всем виноват! – подала голос Саша. – Она глотала таблетки, чтобы похудеть.

– Что?! – взвизгнула Йера.

– Какие таблетки? – спросил Марк.

– Неоксетин. Они помогают снизить аппетит, но если их неконтролируемо принимать, то можно максимально похудеть всего за пару месяцев. Джел умоляла меня купить их, и я покупала, каюсь. Я хотела помочь ей и была уверена, что она принимает их с умом. Без них она бы никогда не смогла перестать жрать. У нее ни силы воли нет, ни мозгов.

Джел была слишком слаба, чтобы спорить, оправдываться. Ей лишь хотелось лечь в свою постель и заснуть, чтобы хотя бы во сне не чувствовать противной головной боли, что всегда появлялась в период ее бодрствования, острой боли в животе, что тоже часто тревожила ее, и странного дискомфорта в сердце, который напоминал о себе при каждом ее движении.

– Одна травила дочь упреками, а вторая таблетками. Браво! – Марка затрясло от нарастающей злости.

– Марк, прекрати… – сказала Йера.

– Ну нет, дорогая. Я больше молчать не буду. Запомни, если с Джел что-то случится, ты пожалеешь. Вы обе пожалеете! – обратился Марк к жене и старшей дочери, а после вновь посмотрел на Джел, что стояла в стороне, скрестив руки на груди. Он еще больше затрясся. – Ненавижу!!! – закричал Марк, швырнув тарелку в сторону Йеры и Саши. – Тварь!!! – теперь он запустил в них стул.

– Марк! – Йера обняла напуганную Сашу и зарыдала в голос. Она впервые увидела мужа в таком состоянии, и впервые ей было очень страшно за себя и дочь. Да и за Марка тоже.

– Какая же ты тварь!!! – полетел еще один стул. – Как можно быть такой жестокой!!! Что ты сделала с моей малышкой?! Что… – и тут Марк замолчал, Йера и Саша теперь рыдали в унисон, но остановило его не это. Он еще раз взглянул на Джелвиру, что все так же неподвижно стояла с отсутствующим выражением лица, и наконец понял, что своими действиями пугает дочь, делает ей только хуже. Выдохнув, Марк покинул помещение.

– Проснулась? – спросил Марк, войдя в комнату дочери.

– Я не спала, – ответила Джел.

– Зря. Сон подарил бы тебе кучу сил.

– Мама с Сашей уехали?

– Уехали, слава богу. Как хорошо без них, согласись?

– Да, – улыбнулась Джел, заметив, как отец сияет от радости.

– Так, тебе нужно подкрепиться. – Марк все это время держал в руках поднос с тарелкой, в которой была непонятная, ароматная жижа.

– Что это?

– Пюре из батата. Тебе сейчас нужно есть все жидкое и легкое, чтобы не перенапрягать желудок.

Джел никак не могла избавиться от мерзкого чувства тошноты, и она боялась, что ее снова начнет «полоскать», но отец с такой любовью, такой заботой и мольбой смотрел на нее, что ей пришлось насильно запихнуть в себя ложку поносоподобного яства, чтобы не огорчить Марка.

– Не ожидала, что ты такой.

– Какой? Нормальный? – улыбнулся Марк.

– Да.

– Джел, я ненормальный на самом деле. У меня много проблем, ты это знаешь. Может быть, именно поэтому я понимаю тебя. У тебя своя зависимость, у меня своя, – сказал Марк, печально вздохнув. – Я предлагаю нам объединиться. Будем вместе сражаться со своими проблемами. Так будет легче.

– Давай попробуем, – сказала Джел.

Марк остановил взгляд на тонюсеньких пальчиках дочери, на полосках вен, что просвечивали сквозь тонкую кожу. Веки его наполнились слезами. Марк ненавидел себя за то, что когда его дочь медленно убивала себя, он безбожно пил, закрывшись в своем кабинете. Джел большую часть времени проводила в «Греджерс», и в те редкие дни, когда она появлялась дома, у него был шанс заметить неладное и помочь ей. Но он, его жена и старшая дочь упустили это время. Марк был постоянно в нетрезвом состоянии, Йера была вся в работе, а Саша озабочена лишь собой, ей вообще ни до кого не было дела.

– Какая ты хрупкая стала… Джел, если я потеряю тебя, мне незачем будет жить.

Джел была поражена. Она наконец-то увидела перед собой того папу, которого так любила. Марк, до того как впал в беспросветную депрессию и связал свою жизнь с алкоголем, был очень хорошим отцом. Он любил обеих своих дочек, но Джел была ему ближе всех. Марк даже имя сам ей выбрал. Йера настаивала дать дочери простое имя, но Марк хотел назвать свою младшую дочь как-то по-особенному, потому что считал ее особенной и сердцем чувствовал, что его связь с ней будет гораздо крепче, чем с Сашей. Старшая дочь все взяла от матери: и внешность, и фигуру, и несносный характер. Джел же была его копией. Она всегда тянулась к нему, знала, что он никогда ее не обидит и всегда поддержит.

– Это абсолютно взаимно, – сказала Джел, тоже расплакавшись.

– Так, перестаем плакать, – улыбнулся сквозь слезы Марк. – Это не поможет. Помнишь, я тебе говорил, чтоб ты улыбалась даже тогда, когда больно? Улыбка – это отличная маскировка. Никто не должен видеть твои слабости.

Джел всегда помнила эти слова отца. В последний раз они звучали в ее голове в тот вечер, когда Болдер напал на нее со своими дружками и Закари сбежал. Она лежала на дороге, готовая к встрече со своей смертью, пыталась улыбнуться напоследок, но не смогла.

– Я не боюсь, что кто-то заметит мои слабости, потому что меня в принципе никто не замечает, – сказала она. – В детстве мы с девочками играли в «Привидения». Нам нравилось чувствовать себя незаметными и неуязвимыми. Девочки вырос-ли и забыли про эту игру, а я так и осталась призраком. Мне кажется, я давно умерла, только почему-то все еще шатаюсь по этому свету, страдаю и ищу покоя. Как же я хочу исчезнуть раз и навсегда.

– …Каспер мой маленький, ты даже не представляешь, как много значишь для меня. Не исчезай, – попросил Марк, снова заплакав.

– Я приеду к тебе в субботу.

– Диана, я уже в понедельник возвращаюсь. Не порть свой выходной из-за меня, – сказала Джел.

– Перестань. Мы тут без тебя с ума сходим. И Браяр тоже.

Джел улыбнулась. Дверь ее комнаты открылась.

– Джел, – заглянул внутрь отец.

– Диана, давай вечером созвонимся?

– Хорошо. Обнимаю.

– Мы скучаем! – крикнула в трубку Калли.

Джел снова улыбнулась, но счастливой она не выглядела. Диана и Калли звонили ей по несколько раз в день, ежедневно. Никки – ни разу.

– Джел, тут один настойчивый юноша очень хочет увидеть тебя. Он звонил сотню раз, просил сообщить, когда ты будешь дома. – Отец вышел из комнаты, и спустя мгновение через ее порог переступил новый гость.

– Привет, – сказал Закари.

Джел была настолько потрясена, что пару минут молчала, не зная, что сказать, а потом сообразила, что нужно тоже поздороваться.

– Привет.

– Твой отец сказал, что ты плохо себя чувствуешь… Я не мог не прийти, прости.

– Закари, что тебе нужно?

Парень улыбнулся, подошел к ее кровати, почесывая затылок.

– Давно хочу набить татуировку на лбу со своим именем, чтобы меня перестали путать с братом.

– Господи… Кирон! – воскликнула Джел, покраснев.

– Он самый, – сказал Кирон, сев на краешек кровати. – …Джел, я знаю, что Закари обидел тебя. Он сам мне в этом признался. Мне очень жаль, и я прошу прощения за него. Не думай, что все Ричардсоны плохие.

– Я не держу на него зла, – вспомнив ту унизительную ситуацию, Джел вновь почувствовала дискомфорт в области сердца, словно оно было окружено сверхболезненной гематомой.

– Расскажешь, что с тобой?

– Ничего серьезного. Упадок сил.

– А могу я рассчитывать на то, что когда ты восстановишь свои силы, сходишь со мной на свидание? В «Кэнди Грэдди», например?

– Кирон, ты делаешь это из жалости?

– Нет. Ты мне нравишься. Я не могу перестать думать о тебе с той самой вечеринки.

Казалось, он говорил искренне. Но так только казалось. Джел не могла позволить себе довериться кому-то в очередной раз. Тем более брату Закари Ричардсона. Без сомнения, это была новая ловушка. Не было даже ни малюсенькой надежды на то, что ее кто-нибудь по-настоящему полюбит.

– Прости, я… я уже встречаюсь кое с кем, – со-лгала она, надеясь таким образом уберечь себя от нового разочарования.

– Черт. Так и знал, что опоздаю. Жаль, Джел. Что ж, будь счастлива и береги себя, ладно? – сказал Кирон, изо всех сил стараясь проявить мужество и благородство, чтобы не показать, как на самом деле ему больно быть отвергнутым. Он нежно поцеловал ее во ввалившуюся щечку и замер, щекоча своим горячим дыханием ее кожу.

– Пока, Кирон, – спешно сказала Джел, пылая от смущения.

– Пока… – ответил Кирон, окончательно поникнув.

Марк и Джел отлично жили вдвоем, и их совместная борьба имела положительные результаты. Марк не пил уже три дня, а Джел начала понемногу есть, и тошнило ее все реже.

– Как приятно видеть дно твоей тарелки, – обрадовался Марк, когда Джел без протеста съела все блюдо.

– Очень вкусно, пап.

– Я нашел кучу классных рецептов. Теперь я твой личный шеф-повар!

Джел была благодарна своему отцу за то, что тот так трепетно ухаживает за ней, все силы тратит на то, чтобы она восстановилась. Но Джел никак не мог-ла понять настроение отца в тот вечер. Он был чересчур возбужден и активен, и такое поведение отца ее немного настораживало.

– Пап, извини, не могу не поинтересоваться. Почему ты такой веселый?

– Подозреваешь, что я выпил? – улыбаясь, спросил Марк.

– Ну…

– Нет, Каспер, я не сорвался. Пойдем, – Марк взял дочь за руку и повел в свой кабинет.

Помимо спертого, въевшегося в стены запаха продуктов распада спирта и беспорядка в виде разбросанных на полу старых газет, что теперь служили ковриками, на которых покоились объедки; разломанных пополам виниловых пластинок, неизвестно по какой причине ставших жертвами Марка; куч грязной одежды и гор сигаретного пепла на подоконнике, на полу, на полках и столе, – Джел заметила включенный ноутбук с открытым чистым документом, стоявший в центре стола. Еще на столе были френч-пресс со свежим кофе, любимая чашка отца и книга «Труженики моря» Гюго. Окна были закрыты и зашторены. Джел тут же поняла, в чем дело.

– Ты начал писать новую книгу!

Отец всегда пил кофе, когда занимался своим любимым делом, а перед тем как начать работать, он закрывал окна, чтобы ни один звук с улицы не потревожил его, и читал что-нибудь из классики, это помогало ему, как он говорил, «смазать» свое серое вещество для продуктивной работы и войти в так называемый творческий транс.

– Да. Это свершилось… Свершилось благодаря тебе.

– Мне?

– Джел, ты вдохновила меня. Я хочу написать про тебя. Описать твой путь.

– …Это так здорово, – засмущалась Джел.

– Правда? Ты рада?

– Пап, я счастлива, что ты наконец вдохновлен. И я уверена, что ты напишешь очередной бестселлер. Как будет называться твой будущий шедевр?

– «Невидимая».

Джел умилило то, как серьезно отец воспринял ее сравнение себя с привидением.

– Отличное название.

– Вот только я не знаю, как быть с именем главной героини. Джел – это слишком прямолинейно.

– …Пусть будет Вира.

– Вира… Точно! Это же элементарно! – рассмеялся отец, хлопнув в ладоши. – Мы будем вместе создавать эту историю. Поделись со мной всеми своими мыслями и чувствами, а я преобразую их в текст и украшу метафорами. У этой истории обязательно будет светлый финал, как и у тебя. Она подарит надежду тем, кто тоже сражается за свою жизнь. Ты станешь примером, Джел.

Марк говорил все это так воодушевленно, и глаза его так светились от счастья, что Джел не могла не поддаться ему. Ей вдруг тоже стало хорошо. Она позабыла на некоторое время о своем тяжелом состоянии. Джел почувствовала себя сильной, смелой и достойной всего самого хорошего.

Может, счастье это было кратковременным, а может, оно и вовсе было обманчивым, и его теплая, возносящая до небес волна унесет ее в открытое, глубочайшее море несчастья, в котором ей суждено утонуть. Все может быть. Но пока Джел об этом не думала и просто радовалась, все дальше и дальше отплывая от берега.

– Хороший план, папа.

Глава 34

Джел вернулась в школу с хорошим настроением. Да, она была еще слаба, и та короткая реабилитация, что устроил для нее отец, была лишь репетицией ее воскрешения. Тем не менее отрицать положительную динамику не было смысла – Джел ела. Ела без страха, без отвращения и ненависти к себе. Джел понимала, что это последний шанс, что если она снова сорвется – печального финала ей не избежать.

– Джел! – воскликнула Диана, увидев, как Джелвира направляется к резиденции, волоча за собой сумки.

Диана и Калли тут же подбежали к подруге.

– Будто целый год не виделись! – сказала Калли, обняв Джел.

– Ну что, ты поправилась? – спросила Диана, поглаживая хрупкие плечи Джел и чувствуя, как жалость к подруге топит в ней радость от долгожданной встречи.

– Да. Я прекрасно отдохнула, всю неделю провалялась в обнимку с капельницей, – ответила Джел, грустно улыбаясь.

– Бедняжка… – Калли вновь обняла подругу. – Не пугай нас больше, ладно?

– Сумки мы сами отнесем, – сказала Диана.

– Девочки…

– Не спорь, – улыбнулась Брандт, затем они с Калли взяли сумки и пошагали к резиденции.

Джел пошла следом. Ее настроение с просто хорошего преобразилось до приподнято-боевого. Так счастлива она была, что встретила своих подруг. И еще счастливее она стала, когда увидела, как к ней приближается Никки.

– Выглядишь лучше.

– …Спасибо, – растерялась Джел на миг.

– Я правда рада, что с тобой все хорошо, – призналась Никки.

Джел была готова расплакаться от радости. Она очень соскучилась по Никки. Ни по кому больше она не тосковала. Диана и Калли, разумеется, занимали значимую часть в ее сердце, но Никки… Никки заставляла его биться. Джел жаждала и одновременно боялась встречи с Дилэйн, так как ей казалось, что та снова начнет издеваться над ней. Но ее опасения, к счастью, не подтвердились, и возвращение в школу стало вдвойне приятным.

– Никки… – сказала Джел, надеясь на то, что их отношения наконец наладились, и желая предложить ей вернуться в их комнату. Но Никки тут же отвернулась и, не сказав ни слова, ушла в противоположную от резиденции сторону.

«Нет… Ничего не наладилось. Да сколько можно?!» То хрупкое, склеенное, с трепетом восстановленное в Джел – все разрушилось тотчас.

Когда Джел оказалась в своей комнате и стала разбирать вещи, продолжая думать о Никки и ее странном поведении, она столкнулась с неожиданным чувством, которое захватило ее так сильно, что ей даже пришлось отвлечься от разбора вещей и удручающих мыслей. Джел вдруг захотелось шоколадного пудинга. Давно ей не хотелось чего-то такого, но теперь она была готова отдать все, что ей было дорого, лишь бы получить и съесть этот пудинг. Внутренний голос говорил: «Ты съешь пудинг, потом захочешь пирожное, да-да, то самое, ванильное с кокосовой стружкой, потом еще что-нибудь съешь. И что дальше, дорогая моя? Ты так долго страдала, старалась ради чего, ответь? Зачем ты начала есть? Ты снова подсела на это, ты снова станешь жирной, ты снова будешь ненавидеть свою фигуру, себя презирать. Единственное достоинство, коим ты обладаешь сейчас, – это твое тело, которое более-менее стало привлекательным, но ты все испортишь, если поддашься слабости. Тебе не нужен пудинг, тебе не нужно пирожное, тебе не нужна еда. Что скажет отец? Забудь про него, Джел, забудь. Он о тебе уже забыл, он сорвался быстрее тебя. Он проиграл. У тебя нет любви, нет семьи, нет какого-нибудь таланта, ничего нет, кроме твоего тела, которое ты должна довести до совершенства. Даже если ты умрешь – умрешь красивой».

– Знаешь, а мне понравилось жить одной, – сказала Браяр. – Ты не подумай, я рада, что ты вернулась. Только теперь я не чувствую себя избранной… Кстати, ты пропустила шикарный девичник Никки и Эсси.

– Что там было?..

– Меня, к сожалению, не пригласили, но девчонки сказали, что Никки где-то откопала вино, а Эсси косячки, так что вечеринка была потрясная.

Джел еле вздохнула, чувствуя, как на сердце что-то «давит». Она ссутулилась, прижав руку к груди, зажмурила глаза.

– Быстро они сдружились, тебе не кажется? – задала вопрос Браяр, не обращая внимания на то, что ее соседке плохо.

– …Они всегда хорошо общались, – через силу ответила Джел.

Браяр подошла к Джелвире, с улыбкой глянула на нее и сказала:

– Вира, тебе пора перешить форму. Ты словно в мешке.

Осенние соревнования всегда заканчивались знаменательным событием – в Мэф приезжали команды из разных уголков страны и не только, чтобы в очередной раз прийти к выводу, что всадницы «Греджерс» никогда никому не уступают победу. На этот раз попытать удачу приехали представители частной школы для девушек «Нордвесчер», что располагалась в Шотландии, и когда те узнали, что конный клуб «Греджерс» потерял двух сильнейших всадниц – Диану и Элеттру – их радости не было предела. Голди Маркс в тот день заставила себя поверить в чудеса и утешалась крохотной надеждой, что у ее команды есть вероятность победить. Даже несмотря на то, что Индия Колетти привезла кубок из Амстердама, Иоланда Барклай с трудом верила в благосклонность фортуны к ее всадницам на грядущих соревнованиях, потому что гости из Шотландии были многократными чемпионами. В их команде не просто способные всадницы – они были квинтэссенцией упорства, силы, смелости и жажды победить любой ценой. Эти девушки были кровожадны, тщеславны и великолепно подготовлены. Они уже успели «разгромить» несколько школ, и теперь та же участь должна была постигнуть «Греджерс».

– Команда «Нордвесчер»! – торжественно произнес ведущий. – Гризель Киннэрд и ее конь Осирис!

И к старту помчалась первая всадница. Это была двухметровая, крупная девушка с огромными, накачанными руками и несимпатичным лицом. Взгляд у нее был такой враждебный, словно она намеревалась завоевать не только победу, но и целую землю. Соперницы между собой называли ее Кобылой на коне.

– Ого, не хотела бы я оказаться с ней на одном поле, – сказала Калли.

– Гризель – легенда «Нордвесчер». Я давно хотела с ней сразиться. У нее нет ни одного проигрыша, – сказала Диана, восхищенно глядя на всадницу.

– Как думаешь, у наших есть хоть малюсенький шанс победить Киннэрд? – спросила Калли.

– Легенду может победить только легенда, а раз Диана сидит с нами, то наши точно в пролете, – ответила Джел.

– Встречайте! Всадницы школы «Греджерс» Никки Дилэйн и Теодор!

Никки поскакала к старту, у которого уже располагалась команда «Нордвесчер» из пяти человек в темно-зеленой форме. Теодор, как всегда, решил показать свой характер, никак не мог устоять на месте, бил копытом о землю, недовольно фыркал, вертел головой. Никки не предпринимала попыток успокоить коня, потому что сама была на взводе, и, по всей видимости, ее тревожное состояние передалось жеребцу.

– Она волнуется, – печально констатировала Диана.

– Ну это же нормально, разве нет? – спросила Калли.

– С ней что-то не то. Никки – единственная, кто никогда не переживает на скачках.

Никки будто чувствовала, что ее подруги говорят про нее, быстро отыскала взглядом их на трибуне и сосредоточилась главным образом на Диане, вспомнив, как та несколько дней назад умоляла ее принять участие в этих соревнованиях, настаивала, чтобы та не лишала себя из-за нее удовольствия, что приносил им спорт.

– Индия Колетти и Фобос!

Услышав имя своего коня, Элеттра дернулась, словно ее ударили хлыстом. Она тщетно старалась скрыть свое удивление, но бездонные карие глаза, некогда лишенные жизни, вдруг загорелись, и стало понятно, что происходит у нее в душе в этот момент.

– Фобос?! – воскликнула Рэми. – Мессалина, почему Индия на коне Элеттры? – обратилась она к однокласснице, которая всегда была обо всем осведомлена.

– У Эребуса копыто воспалилось, а так как Фобос теперь в резерве, миссис Барклай решила отдать его Индии.

– Эл… – Рэми посмотрела на Элеттру, а та, в свою очередь, глядела в сторону Дианы, что тоже не сводила с нее глаз. Смешанные чувства они испытывали. Брандт и Кинг ненавидели и жалели друг друга, не понимали, кому из них больнее, но точно знали одно – они вместе мучаются, и их мукам нет конца.

В первом заезде принимала участие команда школы «Нордвесчер». Как все и прогнозировали, в финал вышли две наиопаснейшие всадницы – Гризель Киннэрд и Мэрид Мерсер. Болельщики хоть и готовились к худшему, их надежда на лучшее все-таки была велика, но, увы, недолговечна. Лично убедившись в том, что Гризель – достаточно мощная, безжалостная и неуязвимая, сравнив ее с другими всадницами, что на ее фоне смотрелись как дилетанты, ни у кого не осталось сомнений, что «Греджерс» ждет фатальный провал.

Во втором заезде участвовали ученицы «Греджерс». Пять бойких всадниц в черной форме потратили все свои силы, чтобы показать всем, что они ничем не хуже соперниц – и это стало их ошибкой. Каждая пыталась выжать из своего жеребца максимум, а животные не были готовы к такой колоссальной нагрузке. Миссис Барклай на тренировках всегда призывала своих учениц к плавной езде, к постепенному ускорению, чтобы конь аккуратно входил в ритм, подчинялся инерции. Уставшее, стрессующее животное в любом случае не принесет никакой пользы. Но всадницы решили забыть про наставления тренера и поступить по-своему.

– Давай!!! – кричала Никки, вонзая шпоры в Теодора. – Давай, ублюдок!!!

Теодор разогнался так сильно, что Никки вдруг показалось, будто она находится на крыше несущегося на полной скорости поезда. Она ничего не видела перед собой, лишь чувствовала, что конь разгорячен до предела.

– Теодор!!! – крикнула она. Никки стала дергать за поводья, забыла про корпус, вследствие чего все команды были искажены, и животное не понимало, что от него хотят. Никки злилась и при этом терялась еще больше. Вдруг она почувствовала, как ее ступни вылетают из стремян, как тело отрывается от седла, и лицо почему-то стало близко к небу. А потом… удар.

Джел вскрикнула, увидев, как Никки упала. В этот момент, когда она смотрела на беспомощное, неподвижное тело своей подруги, заметила, как к ней подбегают тренер и Леда, как ее тормошат, а та не дает никакой реакции, Джел забыла напрочь про все свои обиды, про слова Никки и боль, что она ей причинила. Все это стремительно исчезло. Осталась лишь любовь. Прочно вросшая в нее любовь к подруге, что изводила ее, калечила и заставляла жить. Диана заметила, как Джел переживает из-за Никки, и поспешила успокоить ее, сказав, что падение не было серьезным и Никки скоро оклемается.

И правда. Никки все же пришла в себя, поднялась на ноги и ушла с поля. Тем временем выдохшиеся жеребцы Индии и Астреи Дойч первые пересекли финишную черту.

Пока Иоланда беседовала с Колетти и Дойч, объясняя им дальнейшую тактику и, конечно же, осуждая их за то, что те пренебрегли ее наставлениями, Леда пыталась поймать Никки, что рьяно искала уединения. Наконец Леда обнаружила сестру в конюшне, рядом с Теодором.

– Никки, я должна осмотреть тебя.

– Я в норме, – бросила Никки, отряхивая бриджи.

– Послушай…

– Нет, это ты меня послушай! – взорвалась Никки. – Посмотри, что со мной происходит! Хочешь, чтобы я накричала на тебя ни за что?!! Леда, уходи. Уходи, прошу тебя!!!

Леда понимала, что ее сестра не в порядке, но беспокоила ее точно не физическая боль. Душа ее была надломлена, и это на самом деле страшнее, чем сломанные кости или ушибленные органы. Никки все-таки добилась того, чтобы ее все оставили в покое. Она приблизилась к Теодору, что, оказавшись в своем стойле, вел себя как ангел, смотрел покорно на свою хозяйку и искренне не понимал, что ее тревожит.

– Ублюдок! – крикнула Никки, а затем замахнулась и ударила коня по шее. На этом она не остановилась. Никки била его снова и снова до тех пор, пока терпение коня не лопнуло. Теодор вновь разбушевался, уже готов был растоптать Никки, но та, очнувшись от гнева и испугавшись, вовремя убежала. Найдя тихое местечко за конюшней, Никки упала на колени и заревела в голос.

Прозвучал сигнал о начале решающего заезда. Казалось, зрители в эти долгие, напряженные минуты забыли, как дышать. Гризель мчалась впереди всех, позади нее была Мэрид, Астрея тоже старалась не отставать, она опять решила не следовать тактике тренера и стартовала мощно, чтобы быть в тройке лидеров. Лишь Индия поддалась миссис Барклай и уверенно, спокойно скакала вперед, не перенапрягая себя и Фобоса. Таким образом, команда «Греджерс» была на «хвосте» «Нордвесчер», и, без сомнений, никаких предпосылок к тому, что кто-то из отстающих всадниц выйдет в лидеры, не было. На первом же повороте Астрея отстала от Мерсер и Киннэрд. Искрометная скорость, конечно, всегда подкупает и возвеличивает спортсмена, но не каждый ведь умеет с ней управляться, и Астрея была тому подтверждением.

Индия решила ускориться на втором повороте, аккуратно обогнав Дойч, а тем временем между Гризель и Мэрид разворачивалась настоящая битва. Девушки не хотели уступать друг другу, несмотря на то что были в одной команде. Они попеременно опережали друг друга, постоянно отвлекались, из-за чего страдала техника у обеих, и совершенно не заметили, как Колетти догнала их и пролетела мимо. Теперь же она ускорялась все больше и больше, и Фобос этому не препятствовал, потому что сил в нем было предостаточно. Гризель наконец заметила, что Индия впереди, и агрессивно стуча ногами о бока коня, тем самым разгоняя его, достигла максимальной скорости. Мэрид, осознав, что из-за их глупой битвы с Гризель, они обе могут остаться ни с чем, и из-за них их команда с позором покинет «Греджерс», передала всю ответственность в руки Киннэрд, перестала ей досаждать, чтобы та полностью сконцентрировалась на сопернице.

Секунды. Все решили жалкие секунды. Гризель уже поравнялась с Индией, но последней все-таки удалось чуть поднажать и опередить ее, оставив позади себя финишную черту.

– Индия Колетти приносит феноменальную победу школе «Греджерс»!

Диана не верила своим глазам. Даже несмотря на то, что она была весьма уверена в себе, ее все-таки не покидала мысль, что если бы она участвовала в скачках вместе с Киннэрд, то ей вряд ли удалось бы победить. А тут… Индия. Та, что всегда была позади, перманентно давала средний результат, – победила легенду. Как такое возможно?

– Индия!!! Индия!!! Индия!!! – скандировали трибуны.

Диане стыдно было признаться самой себе в том, что в этот момент она завидовала Колетти, и в глубине души ей так хотелось, чтобы Гризель выиграла и все поняли, что лишь Диана способна принести «Греджерс» успех, что никто ее не заменит. Она понимала, что все, кто почитал ее, теперь полностью покорены Индией. Ее победа была неожиданной и оттого самой яркой в истории школы. Все обсуждали несравненную Индию Колетти и вскользь упоминали Диану, мол, королева-то наша быстро потеряла трон, если б она не была Главной леди, про нее бы никто уже и не вспомнил. Диана была значимой лишь тогда, когда состояла в конном клубе, теперь же она смешалась с остальной массой и выделяли ее лишь золотая лента на шее и диадема.

– Я правильно понимаю, Индия Колетти теперь наша новая звездочка? – обратилась Виола Вуд к Алессе.

– О да! Она великолепна. Говорят, что Гризель Киннэрд до этого дня ни разу не проигрывала.

– Ничего себе! Теперь понятно, почему все мгновенно влюбились в Индию.

– И мгновенно забыли про Диану Брандт.

– Ох… Диана ярко сияла, но очень быстро потухла.

– «Потухшая звезда» – новое звание. Весьма почетное, – сказала Алесса и рассмеялась. Виола, что прежде была предана Диане, тоже посмеялась над репликой Алессы.

Джераб искал Диану и случайно оказался рядом с Виолой и мисс Торн.

– Алесса, по-твоему, ты ведешь себя сейчас достойно?

– А что такого? Я лишь озвучиваю то, о чем говорит вся школа.

– Так говорят наши ученики, Алесса. Подростки. А ты, взрослая женщина, под покровом благопристойности пытаешься поднять свою ничтожную самооценку, унижая молодую, талантливую девушку. Это низко, – Джераб посмотрел на свою бывшую подругу с отвращением и поспешил вернуться к поиску Дианы. Он чувствовал, что должен быть рядом с ней, что именно в этот момент она как никогда нуждается в нем.

Алесса заставила себя улыбнуться, чтобы показать, что слова Джераба ей абсолютно безразличны, хотя это, разумеется, было не так.

– Эл, знаешь, на эту ситуацию нужно посмотреть с другого ракурса, – утешала Рэми подругу. – Если Фобос победил, это значит, что ты тоже косвенно победила. Он ведь твой. Всегда будет твоим.

– Когда я была в его седле, мы ни разу не победили. А тут новый всадник… и сразу такой успех. Мне не суждено быть победителем. Я должна была уйти еще раньше. – Элеттра знала, что Рэмисента что-нибудь еще выдумает, чтобы взбодрить ее, но она не нуждалась в ее поддержке. Она уже ни в чем не нуждалась, по правде говоря. Поэтому Эл ушла прочь, прибавляя шаг с каждой секундой, чтоб Рэми не смогла ее догнать.

Рэмисента пошла за ней, но вскоре остановилась из-за того, что ветер сорвал с нее шляпу. И тут как раз подбежал Тесла, увидел шляпу и, посчитав, что она ему гораздо нужнее, чем Рэми, быстро схватил ее и побежал в сторону парка.

– Тесла! Тесла, отдай!!! – Рэми побежала за псом, а тот ни в какую не хотел отдавать свою добычу и разогнался не на шутку. – Эй, псина, сначала ты кусаешь в зад моего парня, а теперь воруешь мои вещи?! А ну вернись!

Джераб позже понял, куда ушла Диана. Он знал лишь одно место в «Греджерс», где ей всегда было хорошо и спокойно.

– Не пугайся, это я, – сказал Джераб, переступая через порог старой конюшни.

Диана резко повернулась к нему спиной, вытерла слезы и заставила себя принять облик уверенной, непоколебимой девушки, какой ее все привыкли воспринимать.

– Ненавижу, когда кто-то видит мои слезы.

– Если хочешь, я уйду.

– …Нет, останься.

Джераб подошел к ней, обнял за плечи, повернул ее к себе лицом и нежно поцеловал в лоб.

– Королева не должна стыдиться своих слез, – сказал он, улыбнувшись. – И еще она не должна принимать близко к сердцу слова недостойных людей.

– Мне все равно, что обо мне думают и говорят. Эти люди не смогут даже в седло сесть, какое же они право имеют оценивать меня и сравнивать с Индией? – усмехнулась она и тут же погрустнела.

– Все-таки я придерживаюсь того мнения, что тебе необходимо вернуться в спорт. Тебе суждено блистать, быть первой всегда и во всем. Я понимаю, чужая слава задела тебя…

Несмотря на то, что Джераб был прав, Диана не могла принять эту суровую, обидную правду.

– Ты думаешь, я плачу из-за того, что Индия победила? Да я счастлива! – кричала она, заставляя поверить ее словам не только Джераба, но и саму себя. – Я наконец-то увидела изнанку этой поганой жизни. Все эти люди, что любили меня, восхищались мною, тайно радовались, когда я падала. И теперь они рады, что Колетти заняла мое место. Лицемеры! Вот она, слава! Да к черту ее! Я устала, Джераб… Ты даже представить себе не можешь, как я устала. Мне тошно находиться здесь, и дома я жить не могу. Родители возненавидели меня, после того как я порвала с Джулианом. Отец не разговаривает со мной. Он готовит для меня что-то страшное. Не знаю, что именно он замышляет, но точно уверена, что совсем скоро моя жизнь изменится навсегда. – Диана решила выплеснуть все, что ее тяготило. Внутри все кипело от злости, обиды и страха, тело горело. Диане казалось, что она накалена до такой степени, что стоит ей дотронуться до деревянной стены их укрытия, то тут же все вспыхнет.

– Что бы ни случилось, ты со всем справишься, – спокойно сказал Джераб, заключив ее лицо в свои прохладные ладони. – Я всегда буду рядом, – добавил он, смотря ей прямо в глаза.

– Джераб, ты не сможешь быть всегда рядом, – ответила Диана, убирая его руки со своего лица. – Между нами стена и закон, не забывай про это. Наши отношения – сплошная пытка! Любить тебя – это пытка! Я хочу целовать тебя когда захочу и где захочу. Хочу любоваться тобой и не бояться, что кто-то заметит мой странный взгляд и подумает невесть что. Я хочу кричать на весь мир о том, как люблю тебя, но мне приходится затыкать себя и радоваться этим коротким встречам!

– Нам нужно потерпеть всего лишь пару лет, это немного, на самом деле. – Диане нравилось в Джерабе вот это его устойчивое спокойствие, сдержанность и деликатность, но в тот момент все эти качества послужили лишь катализатором ее негодования.

– Я не хочу терпеть! – снова закричала она. – Я всю жизнь что-то терплю… Я предлагала тебе поехать со мной на остров, ты отказался. Я… я прошу тебя еще раз. Пожалуйста. Давай сбежим хотя бы на выходные.

– Диана, это большой риск.

– Не выдумывай! За пределами «Греджерс» мы в безопасности. Никто ни о чем не узнает. Я сказала Никки, что поеду одна. Она все поняла, я уже не раз так делала. Мои девочки знают, что для того, чтобы быстрее восстановиться, я должна побыть в полном одиночестве. Но я не хочу теперь оставаться одна. Джераб, ты мне нужен. Поехали со мной, пожалуйста.

Диана приблизилась к Джерабу, смотря на него умоляющим взглядом, и тут же резко сделала шаг назад, точно ее током ударило. А всему виной стал лай Теслы, что раздался так близко и внезапно.

– Тесла, как всегда, пугает, – усмехнулся Джераб.

– Джераб… – сказала Диана, успокоившись и вновь вернувшись к своей просьбе.

– …Хорошо, я согласен. Если иначе я никак не могу помочь тебе, то я рискну.

Диана подпрыгнула от радости, обняв Джераба за шею. Джераб рассмеялся, в который раз поразившись тому, как же быстро меняется настроение Дианы. Всего минуту назад она была готова разнести все вокруг, а теперь, довольная, висела на его шее и целовала его лицо. А в это время, на улице, спрятавшись за стволом дерева близ конюшни, стояла Рэми, довольная тем, что все-таки смогла догнать Теслу и нашла не только свою шляпу, но и способ, как помочь своей подруге.

Глава 35

Победа команды «Греджерс» в финальных соревнованиях семестра так обрадовала Голди Маркс, что та выделила своим воспитанницам два дополнительных выходных дня, чтобы у тех учениц, кто далеко жил, была возможность навестить свою семью и вернуться в школу полноценно отдохнувшими.

Длинные выходные стали единственным утешением для Дианы, что все еще переживала из-за победы Индии и резкого повышения ее авторитета в глазах учениц и учителей. Джераб, как и обещал, поехал с Дианой на остров Ориан. Они летели разными рейсами, встретились лишь в местном аэропорту и оттуда отправились к причалу. Даже находясь на другом конце света, Джераб не мог позволить себе избавиться от гадкого чувства. Ему казалось, что за ними следят. Все люди, что попадаются им по пути, знают их тайну с Дианой. Каждый осуждает его за этот опасный роман, за эту мерзкую связь с юной девушкой, которая вдобавок была его ученицей. Он понимал, что нет ни одного человека, что не заметил бы их разницы в возрасте, что, вне всяких сомнений, сразу бросалась в глаза. Джераб боялся лишний раз посмотреть на Диану так, как ему хотелось бы, как смотрит обычно влюбленный до беспамятства человек на предмет своего обожания. Он даже краснел, когда Диана прижималась к нему у всех на виду, пыталась поцеловать. Он уже устал придумывать, как бы на этот раз избежать ее ласк, дабы не привлечь еще больше внимания случайных прохожих. Диана вскоре поняла, что Джераб все еще крайне недоволен этой поездкой, что ему неловко и даже стыдно быть рядом с ней. Гордость взыграла в ней. Весь долгий путь до острова Диана сидела поодаль, смотрела вдаль и мысленно благодарила ветер за то, что тот быстро сушил ее слезы.

– Возьми, – сказал Джераб, осторожно подкравшись к ней и протянув свой джемпер.

– Свершилось чудо. Наконец-то вы меня заметили, мистер Эверетт, – ледяным тоном сказала Диана.

– Диана… – вновь покраснел Джераб, осознав, что оскорбил любимую своим поведением.

– Мне не холодно, – мрачно ответила она.

Когда лодка причалила к берегу, настроение Дианы стало еще мрачнее, чем прежде. Она не узнала Ориан. Весь берег был завален черными водорослями, палками и бревнами. Кое-где Диана разглядела тухлые тушки рыбешек.

– Миз Брад! Я весело видеть вас! – подал ей руку темнокожий паренек. Он был одним из тех, кто следил за островом, и единственным, кто более-менее говорил по-английски.

– Здравствуй, Ниронг, – ответила Диана, вылезая из лодки.

– Миз Дилэн приказать служить вам. Да, шторм, – сказал Ниронг, заметив печальный взгляд Дианы.

Слезы вновь наполнили глаза Дианы. Увиденное ею окончательно добило ее. Ориан был райским местом с волшебной атмосферой, способной исцелить любые раны. Но теперь это место утратило всю свою прелесть и точно отражало то, что происходило в душе Дианы.

– …Рая больше нет, – тихо сказала Диана, ступая по мертвым влажным веткам и чувствуя, как под ними лопаются вздутые трупы рыб.

– Как мне звать вас? – обратился Ниронг к Джерабу, ведя его по коридору роскошной виллы.

– Мистер… э-э, Джераб. Просто Джераб.

– Джераб, это для вас, – Ниронг открыл дверь одной из комнат. – Здесь есть все для вашего веселья с миз Брад, – улыбаясь во всю ширь, сказал Ниронг.

– Благодарю, – сгорая от стыда, ответил Джераб и спешно закрыл дверь за прислугой.

Джераб впервые оказался в таких шикарных апартаментах. Площадь комнаты, что ему выделили, была намного больше его скромной квартирки в Голхэме. Но его не поразило это шикарное, стильное пространство, не восхитило бурлящее море, что подглядывало за ним через огромное панорамное окно. Джераб бросил свою сумку на пол, сел на кровать и положил свою тяжелую голову на напряженные ладони, надавив при этом пальцами на глазные яблоки. В «Греджерс» как-то иначе все воспринималось. Да, тоже было неловко, и страх сковывал каждый раз, когда он думал о ней, видел ее, целовал ее в их тайном месте. Джераб все же надеялся, что Диана окажется права и вне школы все будет гораздо проще, он сможет расслабиться и просто насладиться их первым совместным отдыхом. Но не тут-то было. Все лишь усугубилось. Мысль о том, что он, учитель поехал со своей ученицей на остров, и несколько дней будет жить с ней на вилле, и… их отношения обречены перейти на новый уровень, и наказание за все это теперь будет жестче, – болезненно пульсировала в голове. «Дурак! Господи, какой же я дурак. Что я творю?!» – думал Джераб. Он смеялся над собой, опротивел самому себе, пытался вразумить себя и снова противостоял, убеждая себя, что какой бы серьезной и разрушительной ни была расплата за содеянное, он готов на это пойти, потому что его чувства к Диане с каждым днем становятся все глубже.

– Я заказала нам ужин, – сказала Диана, войдя в комнату. – Здесь все по классике. Морепродукты.

Джераб посмотрел на нее печальными, влюбленными глазами. Он был рад тому, что она немного «оттаяла» и первая пришла к нему.

– И часто ты здесь бываешь со своими подругами? – спросил он.

– Стараемся каждые полгода.

– Это ваше место силы?

– Вроде того. Но даже место силы бессильно перед стихией, – ответила Диана, с грустью глядя в окно. – Джераб, скажи честно, ты пожалел, что поехал со мной?

– …Мне тяжело сейчас, и я не в силах это скрыть, – признался Джераб.

– Знаешь, мне тоже непросто. Но меня успокаивает только одно: это место… это единственное место, где мы можем забыть про страх. Мы можем не притворяться. – Диана села рядом с Джерабом, положила свою ладонь на его кисть. Кисть Джераба была ледяная, и ладонь Дианы не отличалась теплом, но, соприкоснувшись, Диана и Джераб почувствовали что-то приятное и даже горячее между ними. И волшебное тепло живо распространилось на его и ее тело, и так хорошо стало. – Я женщина, Джераб, а ты мужчина. Нас тянет друг к другу, и отрицать это бессмысленно. Какая разница, сколько нам лет и кем мы приходимся друг к другу, если все, что между нами, – взаимно? Все взаимно, Джераб, и это самое главное.

В ее словах была истина, и Джераб не мог с ней не согласиться. И все же…

– Может, прогуляемся? – предложил он.

Диана и Джераб вышли на улицу. Ниронг тут же прибежал к ним и сказал, что уборщики ликвидировали последствия шторма в северной части пляжа, и там теперь можно спокойно гулять. Перед тем как отправиться туда, Диана велела Ниронгу привести двух свободных слуг, чтобы те держали зонтики. Ниронг мгновенно выполнил команду. И вот Диана и Джераб гуляли по пляжу, а молчаливые слуги, несмотря на тяжкую жару, тенью следовали за ними и держали над их головами зонтики. Диана что-то рассказывала Джерабу, но тот ее не слушал. Он никак не мог понять, как она может спокойно относиться к тому, что люди, пусть и за солидную плату, прислуживают ей как рабы. Она не замечала, что те жутко страдали из-за беспощадных лучей, обливались потом, что их вытянутые руки, в которых были зонтики, уже тряслись из-за напряжения.

– Диана, это все обязательно?

– Конечно. В такой час солнце довольно агрессивное.

– Я могу и сам держать свой зонт.

– Джераб, расслабься. Это их работа. Совсем скоро ты научишься не обращать на них внимания.

Но Джераба уже и самого затрясло от этой жесточайшей несправедливости, которую Диана совершенно не замечала.

– Спасибо, вы свободны, – обратился Джераб к прислуге.

Все уставились на Диану, а та вопросительно смотрела на Джераба.

– …Идите, – наконец сказала она, и слуги тут же поспешили спрятаться от палящего солнца под тенью широколистной пальмы.

– Что с тобой? – спросила Диана.

– Мне некомфортно. До этого дня я видел прислугу лишь в фильмах.

– В этом нет ничего такого.

– Для ТЕБЯ, конечно, нет. Но для обычных людей – это дикость.

Диана хотела, но так и не решилась объяснить Джерабу, что ее кожа не выносит солнца, что при длительном контакте с его лучами она покрывается красной, зудящей коркой и что ее мать, опасаясь, что у дочери есть предрасположенность к раку кожи, всегда доплачивала их прислуге, чтобы та сопровождала Диану с зонтиком, когда та на улице, берегла ее кожу от смертоносного светила. Конечно, она могла сама нести свой зонтик, но зачем ей было утруждаться, если эту простую работу за щедрое вознаграждение могут выполнить люди, чье предназначение было служить, угождать и не возникать? Джераб вскоре успокоился и ему стало совестно за то, что он посмел так разговаривать с Дианой. Он понял, что она ни в чем не виновата. Диана не знала другой жизни, ей ведь еще в детстве привили чувство господства, величие уже было в ее ДНК. Это неисправимо.

– Слушай, а что происходит между тобой и Элетт-рой Кинг? – решил сменить тему Джераб, чтобы разрядить обстановку.

– Ты до сих пор не в курсе? – удивилась Диана. Она ни разу не обмолвилась с Джерабом про Элетт-ру. Отчасти потому, что, когда она рядом с ним, ей ни о чем плохом думать и говорить не хотелось, и отчасти из-за того, что она чувствовала, что Джераб не поддержит ее.

– Я слышал от коллег, что смерть Деймоса ее рук дело.

– Да. Она отравила его.

– И теперь вся школа «травит» ее.

– Элеттра получила то, что заслужила.

– Ты лично видела, как она подмешала яд Деймосу? – остановившись, задал вопрос Джераб.

– Нет.

– Так почему же ты…

– Потому что я точно знаю, что это сделала она. У меня есть на это основания. Кинг сызмальства ненавидит меня. Она вечно пакостит мне и моим подругам. Я мщу не только за себя, но и за них.

– И сколько еще будет продолжаться твоя месть?

– Столько, сколько нужно.

Смягчить обстановку у Джераба не получилось, он накалил ее до предела и успел пожалеть о том, что начал этот разговор, но остановиться все же не смог:

– А ты не думаешь, что эти бесконечные издевательства приведут к настоящей трагедии?

– Что же ты предлагаешь мне, Джераб? Простить ее?

– Обида – удел слабого. Простить способен только сильный.

– Ты, конечно, прав. Но вот знаешь, что меня откровенно бесит? Мне все твердят, что я должна быть терпимее, мудрее. Я должна терпеть, должна прощать, я постоянно что-то должна. Только я! А те, кто причинил мне боль, как обычно, выходят сухими из воды. Мне гадят в душу, а я обязана улыбаться, чтобы не замарать свою честь! Это якобы правильно. Так диктуют религия, общество, совесть. Да пошли вы все к черту! Знаешь что, и славно будет, если Элеттра в итоге покончит с собой. Мир станет чище.

– А ты от этого станешь счастливее? – задал вопрос Джераб, разочарованно глядя на нее. – Ты ведь не такая, Диана.

Ужин должен был быть романтическим, но стал напряженным и тихим. Они ели молча, изредка посматривая друг на друга и надеясь, что кто-то все-таки отважится прервать молчание.

– Кажется… я все испортила, – не выдержала Диана. – Не ожидала, что наш отдых будет таким.

– А я рад всему происходящему, – тут же отозвался Джераб. – Этот день многое прояснил.

Джераб не лукавил. Он действительно был рад тому, что в этот день ему удалось прозреть и увидеть новые минусы в Диане. Эти минусы были необходимы, чтобы ему было легче отказаться от нее. Джераб вспомнил, какую характеристику Алесса дала Диане. Алесса назвала ее самой опасной из всех, кто числился в «Греджерс», она сказала, что Диана способна уничтожить каждого, кто стал причиной ее разочарования. Джераб до того дня полагал, что Алесса так утверждала лишь из-за зависти. Но теперь он не мог сомневаться в ее словах. Диана – как огонь. Если с ней быть осторожным, она согреет, в противном же случае – сожрет дотла.

– Я не хочу, чтобы ты считал меня плохим человеком, – сказала Диана, словно прочитав его мысли.

– Диана, ты вовсе не плохая. Ты несчастна. Ты думаешь, что мстишь Элеттре Кинг, но на самом же деле твоя месть распространяется и на Джулиана и на твоих родителей. Ты бы с удовольствием поставила их на ее место и заставила страдать. Ты бы с легкостью простила Элеттру, если бы у тебя была такая возможность.

Диана молчала. Наверное, впервые в жизни она не знала, что сказать, как отстоять свою позицию.

– Если Элеттра и правда так ужасно поступила с тобой, то это означает, что она тоже несчастна. Вы с ней похожи, Диана. Возможно, ты единственный человек, который способен понять ее. Ведь только несчастье и боль толкают человека на самые страшные поступки, – заключил Джераб, а после встал из-за стола и оставил Диану наедине со своими мыслями.

Диана взяла телефон, закрылась в ванной и быстро оповестила своих подруг о том, что ей необходимо связаться с ними по видеосвязи.

– Поссорились? Почему? – спросила Джел.

– Долгая история. Я вас собрала не для того, чтобы жаловаться. Мне необходимо узнать ваше мнение. Как вам? – Диана распахнула шелковый халат и показала подругам свое восхитительное белье. Девушки долго рассматривали фигуру Дианы, облаченную в черную прозрачную бэби-долл, под которой нельзя было не разглядеть сексуальные кружевные трусики.

– Да что тут сказать? – начала Калли. – У меня, кажется, даже температура поднялась.

– Если бы я была парнем, у меня бы не только температура поднялась, – сказала Никки.

– Диана, это – чистый секс, – резюмировала Джел.

– Девочки, я пойду к нему, и… возможно, это случится сегодня. Мне нужно реабилитироваться.

– Подожди, ты хочешь лишь реабилитироваться или ты действительно этого хочешь? Это ведь важный шаг, – предупредила Калли.

– Калли, не делай из этого какую-то сакральную церемонию. Это просто секс. Самое примитивное, что придумала природа, зачем это возвышать? Диана, дерзай. В конце концов, пора уже, – настаивала Никки.

– Я хочу этого, но боюсь облажаться.

– Забей. Тело само знает, как действовать. Нужно просто отключить голову и довериться своему партнеру. А уж такому партнеру грех не довериться. А еще совет: забудь про то, что это у тебя впервые. Прикинься опытной, так будет легче, – сказала Никки.

– И будь настойчивее, – добавила Джел. – Он же вроде Телец? А они все заторможенные.

– А еще выключи своего лидера. Будь нежной, подчиняйся, – советовала Калли.

– Что ж… я вас поняла.

– Ах да! Еще важно, чтобы там все было вымыто и гладенько!

– Ох, черт, Никки, – засмеялась Диана.

– Она про вагину, что ли?

– Нет, Джел, про уши, – взрываясь от смеха, сказала Калли.

– Вагина – это как дом, понимаете? – продолжала Никки. – У гостеприимной, благообразной хозяйки должно быть все «вылизано».

– Остановись, Дилэйн! – потребовала Диана, продолжая смеяться.

– Диана, спроси между делом у мистера Эверетта, до какой главы нам читать Голсуорси, – не удержалась Калли.

– Девки, идите в задницу, – еле-еле успокоившись, сказала Диана.

– Мы тебя тоже любим! – хихикнула Джел.

Видеоконференция завершилась. Диана еще долго улыбалась и благодарила судьбу за то, что та подарила ей таких друзей. Она забыла обо всем, что ее тревожило. Ей казалось, что между ней и Джерабом больше нет и быть не может никаких недопониманий. Сейчас она придет к нему, и произойдет то, о чем она давно мечтала, и то, чего он, скорее всего, тоже так долго ждал.

С этой мыслью она отправилась в спальню Джераба.

Он стоял у окна, любовался звездами и слушал шум моря, когда она бесшумно вошла. Джераб не заметил ее, так и стоял задумчиво. Диана постояла на пороге с минуту, затем решила подойти к кровати. Кажется, целую вечность она размышляла над тем, как бы ей покрасивее сесть, чтобы не было слишком вульгарно. Наконец она выбрала подходящую позу – села как русалка, элегантно сложив ножки. Одной рукой она опиралась о кровать, а вторую расположила на бедре; волосы прятали ее почти обнаженное тело, а лунный свет был обращен прямо к ее прекрасному лицу. Джераб так и стоял к ней спиной.

– Джераб.

Услышав ее ласковый голос, он отвлекся от пересчитывания звезд и обратил на нее внимание. Джераб завороженно глядел на нее. Все спрашивал себя, что его восхищает в ней больше: ее тело, такое прекрасное и доступное, или безупречное лицо? Она была божественно красива, и перед ней ох как трудно было устоять. Но…

– Ты бы накинула что-нибудь на себя. Ночи здесь, оказывается, прохладные. Замерзнешь, простудишься, – сказал Джераб, отводя от нее взгляд.

– Я… – Диана на миг растерялась. – Я думала, что ты меня согреешь.

Джераб подошел к ней, сел рядом. Диана в этот момент перестала дышать. Все ее тело находилось в приятном предвкушении.

– Если только так, – сказал Джераб, набросив на нее плед.

– Джераб… неужели ты не хочешь меня? – прошептала она.

Он молчал, вновь уставился в окно. Диана повернула голову и увидела на полу его полную сумку.

– Почему ты до сих пор не разобрал вещи?

– …Я завтра уезжаю.

– К чему такая спешка? У нас есть еще три дня.

– Я не могу здесь находиться. Сегодня произошло то, чего я так боялся. Я окончательно убедился в том, что нам нельзя быть вместе… Я поеду к себе на родину, в Этлфёрк. Надеюсь, что там мне удастся привести свои мысли в порядок.

Диана поджала под себя ноги, ей вдруг стало холодно и неприятно.

– Значит, между нами все кончено? – с досадой спросила она.

– Прости меня. Я давно должен был это прекратить. Ты – маленькое, доверчивое создание, а я – конченый ублюдок, что воспользовался тобой.

– Мы же это уже обсудили. Это мой выбор! Ты меня ни к чему не принуждаешь. Я готова ждать, я согласна терпеть, только, Джераб, прошу тебя, не горячись.

– Диана, все идет против нас. Возраст – это не единственная преграда. Положение в обществе тоже немаловажно. Мы из разных миров. Я не уверен, что смогу создать те условия, к которым ты привыкла.

– Да… Действительно, сегодня все прояснилось. Ты, оказывается, считаешь меня избалованной девчонкой.

– Диана, ну вспомни нашу первую встречу. Вспомни, как ты смотрела на мои ботинки, как сказала мне, что я не в состоянии оплатить ремонт вашей машины.

– До чего же ты злопамятный, Джераб! А давай я припомню тебе, как ты смотрел на меня и как говорил со мной? Я была убеждена, что самое главное в жизни – это сохранение высокого статуса, власть и деньги. Меня так воспитали, и я верила в это. Верила, Джераб, до того как встретила тебя. Я действительно из другого мира, но мой мир мне уже осточертел. Я буду счастлива только с тобой, только там, где ты. И я… я поеду с тобой в Этлфёрк.

– Ты хоть знаешь, что это? – улыбнулся Джераб.

– Кажется, это город в Ирландии?

– Это ирландская деревня.

– Отлично. Давно мечтала посетить ирландскую деревню.

– Диана, не глупи. Этлфёрк не для тебя. Там некому будет держать твой зонт.

– Я пошла собирать вещи! – Диана вскочила с кровати и побежала к двери.

– Это воистину самый странный день в моей жизни…

До зари Диана и Джераб покинули остров, и полдня они потратили на то, чтобы добраться до Ирландии, а точнее, до ее маленькой деревушки, прятавшейся за пушистыми зелеными холмами. Накануне прошел дождь, земля была влажная и ненадежная, поэтому таксист остановился прямо у знака около въезда в Этлфёрк и высадил своих обездоленных пассажиров, опасаясь, что размытые дороги деревушки жестоко обойдутся с его неспособной к таким препятствиям машиной. Диане и Джерабу пришлось добираться до дома пешком. Джераб знал, куда ехал, поэтому был одет в спортивный костюм и убитые кроссовки, а вот Диана приехала при всем параде. Она ведь никак не могла знать, что кроме Ориана они посетят еще и захолустную родину Джераба, поэтому в ее чемодане не было подходящих вещей для этого места, и шла она в белом, длинном, дизайнерском льняном платьице и изящных узконосых балетках такого же цвета.

– Устала? – спросил Джераб. Он тащил все их сумки, но понимал, что несмотря на то что Диана шла налегке, ей было все-таки тяжелее.

– Нет.

– Если устанешь, скажи, остановимся. Идти еще прилично.

– Я не устану, Джераб. Все отлично! – И после этих слов раздался жуткий «шмяк!». Диана поскользнулась и всем телом упала в грязь. Джераб обернулся, бросил сумки, увидев, что приключилось с его спутницей. Диана, изо всех сил стараясь доказать ему, что она может адаптироваться к любым условиям и вовсе она не избалованная девчонка, отказалась от его помощи, самостоятельно, спокойно встала и с трудом подавила в себе желание выругаться, когда взглянула на свое платье, превратившееся в комок грязи. Потом она перевела взгляд на Джераба. Тот, убедившись, что падение Дианы обошлось без травм, расслабился и улыбнулся. Ему хотелось рассмеяться, но он понимал, что с его стороны это будет уж слишком жестоко.

– Не смей ничего говорить! – буркнула Диана.

Джераб тут же вытянул непослушные губы вперед, но они все равно так и норовили растянуться в улыбке.

Через полчаса (или вечность спустя, по ощущениям Дианы), они добрались до дома Джераба. Это был небольшой домишко из белого крупного кирпича, покрытого мхом, с соломенной крышей, маленькими деревянными окнами и старой печкой. Внутри дома было темно, сыро и гораздо холоднее, чем на улице. Диана окончательно разочаровалась в этой поездке, сотню раз пожалела, что покинула теплый, комфортабельный Ориан. Но тут же все ее недовольство и отчаяние было перекрыто одной верной мыслью – если бы Диана отпустила его одного, то она бы потеряла Джераба навсегда. Джераб удостоверился бы в своих неутешительных выводах касательно Дианы, и их история закончилась бы. Этого Диана допустить не могла. Она любила Джераба и была готова бороться до последнего.

Джераб показал ей ванную. Диана еле-еле сняла окаменевшее в некоторых местах из-за высохшей грязи платье, посмотрела в зеркало, ужаснулась, увидев свои перепачканные грязью волосы и лицо. После нескольких попыток так и не смогла разобраться с краном, добиться от него теплой воды, поэтому ей пришлось отмывать себя под ледяной струей. Волосы она трогать не стала, забрала их в хвост. Джераб зашел в ванную и положил стопку вещей на раковину.

– Переоденься, а я пока пойду за дровами.

«Он точно издевается», – подумала Диана, когда увидела, что принес Джераб. Старый, жутко колючий бордовый свитер, гигантские штаны с начесом, и еще на полу стояли черные ботинки, напоминавшие армейские берцы. У нее не было выбора. Ей было так холодно, что она не раздумывая надела на себя все, что предложил ей Джераб.

Джераб на заднем дворе колол дрова. Это занятие его согрело до такой степени, что ему пришлось снять с себя кофту. Диана вышла из дома, чтобы показаться Джерабу. Он все ждал, когда же она сломается, заистерит и сбежит. Диана это чувствовала, и поэтому она с капелькой удовольствия и особой гордости собой пришла к нему, чтобы продемонстрировать свой наряд и свое необычайное терпение.

– Тебе идет, – сказал он, с умилением глядя на нее.

– Тебе тоже, – ответила Диана, врезавшись глазами в его идеальный голый торс.

Джераб стал таскать дрова в дом и вдруг заметил, что Диана ходит следом и помогает ему, охотно прижимая к себе тяжелые дрова, не боясь поранить свои нежные белые ручки многочисленными занозами. Ему льстило ее стремление переубедить его. Джераб понял, что ей это удастся и он еще сильнее полюбит ее. Перетаскав все дрова, они растопили печь. Дома сразу стало уютно и хорошо.

– Неужели будет так же тепло, как от батареи? – с искренним любопытством спросила Диана.

– Даже теплее, – улыбнулся Джераб. – Первый раз видишь печь?

– Только в кино видела.

Он впервые увидел слуг, а она печь. Джераб снова почувствовал огромную разницу между ними, но если вчера эта разница служила опасным препятствием на пути к их счастью, то теперь она его умиляла. Они с Дианой вместе знакомились с мирами друг друга, принимали все новое и отталкивающее, и все преграды мгновенно исчезали.

– Пока тут все растапливается, предлагаю покататься, – воодушевленно сказал Джераб.

Джераб достал из кладовки два старых велосипеда. Один был поменьше, другой больше, видимо купленный на замену первому. Тот, что поменьше, достался Диане. Джераб ехал впереди, ища взглядом более безопасные, подсушенные тропинки, Диана следовала за ним. Деревня была скудно населенная, большинство домов были заброшены. Это единственное, что огорчало. В остальном же все было как в самой красивой сказке. Серое небо и внезапные порывы ветра, всюду зелено и живописно. Диана и Джераб мчались навстречу приключениям по плюшевым холмам, по каменным старинным мостикам, перекинутым через широкие ручьи, проезжали мимо хорошеньких молодых деревцев, мимо пастбищ беззаботных овечек, оставляли позади мрачные озера. Диана уже и забыла о том, что произошло вначале, о с????воем дурном настроении и одном-единственном желании бороться за счастье, как бы тяжело ей ни было. Теперь же она желала еще и улыбаться. Не так, как ее учили, – сдержанно, эстетично, а так, как требовала ее душа, – широко, с радостным возгласом. Ей так все нравилось вокруг, и то, что Джераб был рядом! Ну а когда Джераб остановился, чтобы показать ей то, ради чего они проделали весь путь, Диане и вовсе захотелось пищать от восторга. Они прибыли к лошадиной ферме.

– Это мое самое любимое место. Я провел с ними все свое детство и юность.

– Так вот где ты научился ездить верхом?

Джераб кивнул.

– Эти лошади, конечно, не идут ни в какое сравнение со скакунами «Греджерс», но…

– Они прекрасны, – перебила его Диана, завороженно глядя на животных. – Спасибо, что показал мне это место.

Диана никогда не видела столько лошадей. Там были целые семьи. Очаровательные подросшие жеребята бегали по сочной травке, совсем малыши не отходили от матерей, время от времени прижимаясь к вымени. Жеребцы смиренно стояли со своими изящными кобылами, а их спутницы не переставали следить за потомством, и иногда из их уст вырывалось возмущенное ржание, если жеребенок далеко убегал и не слушался. Большинство этих прекрасных созданий совершенно не боялось людей, да и с пугливыми Диана быстро нашла общий язык. Ей хотелось со всеми познакомиться, погладить каждого. Она не переставала восхищаться этими статными животными, а Джераб не переставал восхищаться ею. Ее глаза светились счастьем, и забавный румянец окрасил белоснежные щеки.

– Джераб!

– Лью, здравствуй! – поприветствовал Джераб старичка, что радостно подбежал к ним.

– Какая встреча! Давно ты к нам не приезжал.

– …Тяжело возвращаться туда, где тебя уже никто не ждет.

– Ох, мы долго оплакивали Марго. Мир ее праху… Ты женился? – спросил Лью, взглянув на Диану.

– Нет… пока нет. Это Диана, – засмущался Джераб.

– Здравствуйте, – поздоровалась Диана.

– Здравствуй, Диана, – улыбнувшись добродушной беззубой улыбкой, сказал Лью. – Ты так кстати, Джераб. Там Красуша рожает. Вроде без патологии, но все равно принять надо. Я всех своих домой отпустил, теперь вот один маюсь.

– Лью, с удовольствием помогу.

– Как в старые добрые! – вновь улыбнулся старик.

– Диана, возвращайся домой, я скоро буду.

– Я тоже помогу.

– Тебе это зрелище вряд ли понравится.

– Не беспокойся. Я выдержу, – заверила Диана.

Сизая кобыла лежала на боку в просторном деннике. Ее тревожное, взмокшее тело страдало, совершало сильные потуги. У Дианы в одночасье сжалось сердце, стоило ей увидеть ревущее, обеспокоенное животное.

– Подвяжи хвост, – скомандовал Лью и протянул Диане бинт.

Диана, не колеблясь, подошла к кобыле, аккуратно сложила хвост и перевязала его бинтом, при этом без всякого отвращения взглянув на расширяющуюся промежность лошади, из которой вот-вот должен был показаться детеныш.

– Джераб, придержи ноги, – сказал Лью, когда Красуша начала брыкаться.

Джераб подбежал к кобыле и стал осторожно придерживать ее ноги. Совсем скоро показался детеныш, заключенный в сине-беловатый плодный пузырь, и через несколько долгих, тяжелых минут он вышел целиком. Слегка оправившись, новоиспеченная мамаша встала на ноги, разорвав тем самым пуповину. После того как пузырь прорвался, Диана вызвалась обтереть малыша и освободить его ноздри от слизи, в то время как Лью побежал за новой подстилкой, а Джераб промывал теплой водой вымя, хвост и задние ноги роженицы. Джераба поразило то, как Диана спокойно, увлеченно, не брезгуя, участвует в таком тяжелом, грязном процессе. И он знал, что она не притворяется, ей действительно все это доставляло истинное удовольствие. Когда Лью сотню раз поблагодарил ребят за помощь и освободил их, Диана заявила, что хочет остаться, чтобы посмотреть, как жеребенок встанет на ноги. Лью не возражал. Жеребенок встал спустя три часа. Тонюсенькие ножки дрожали, голова перевешивала, но маленькое, смешное существо продолжало стоять и даже пытаться делать первые шаги, а мать в это время была рядом. Она до сих пор не понимала, что с ней произошло, но точно знала, что ей необходимо заботиться об этом крохотном, шатающемся сокровище и она уже безмерно любит его. Диана заплакала, увидев эту трогательную картину. Она плакала и улыбалась, а Джераб нежно обнимал ее и целовал в висок.

После этого потрясающего события Лью пригласил Диану и Джераба к себе домой, накормил их и отпустил, еще три сотни раз поблагодарив за то, что те его выручили. Вернувшись домой, Диана решила внимательно исследовать незнакомое жилище, что вначале не впечатлило ее. В доме было три комнаты, не считая маленькой кухни, где располагалась печь. Комнаты были небольшие, с низкими потолками, стенами оливкового цвета и скрипучими полами. В каждой стоял книжный шкаф, заполненный коллекцией старых книг. Книги были даже на полу и тумбочках. Джераб похвастался, что прочел каждую, а некоторые даже не один раз. В гостиной, самой просторной комнате, стоял круглый старинный стол, пестрый коврик лежал на дощатом полу, маленький диванчик расположился в углу, а в противоположном разместился очередной книжный шкаф, на одной из полок которого стоял пожелтевший портрет женщины с выразительными серыми глазами и обаятельной улыбкой. Черные вьющиеся волосы были забраны в маленький хвост.

– Это твоя бабушка? – спросила Диана.

– Да. Ее звали Марго.

– Ты похож на нее.

Джераб посмотрел на Диану, улыбаясь глазами, как бы говоря ей: «Ты тоже». Он только тогда понял, как сильно Диана напоминает ему его бабушку в молодости.

– Ты попросил у нее прощения? – тихо спросила Диана.

– …Нет. Это и есть самое страшное в жизни. Когда ты осознал свою вину и готов раскаяться, да уже не перед кем. Остается лишь выть от отчаяния, сидя у могилы того, кому ты причинил боль, и проклинать себя за все.

Джераб вдруг заметил, как лицо Дианы изменилось. Оно стало серьезным и в то же время поникшим.

– …Я прощу Элеттру, – сказала она. – Ты прав, если я не остановлю травлю, произойдет трагедия, и я не смогу это пережить.

Диана не раз ловила себя на мысли, что ей пора остановиться, что не становится ей легче от того, что Кинг страдает. Причиняя боль Элеттре, ей становилось еще больнее. Джераб помог ей укрепиться в намерении завершить войну с Элеттрой. Диана решила, что как только она вернется в «Греджерс», сразу же поговорит обо всем с Кинг и заключит с ней перемирие.

– Я рад, что ты это осознала, – целуя руку Дианы, сказал Джераб.

– Но что мне делать с родителями? Как заставить себя простить их? – со слезами на глазах спросила она.

– Твои родители – жестокие люди. И я сомневаюсь в адекватности твоего отца, с удовольствием начистил бы ему морду, если б была такая возможность. Диана, ты не должна им мстить, но наказать их ты все-таки можешь.

– Как?

– Уйди. Откажись от всех привилегий, от их поддержки. Ты достаточно умна и сильна, ты справишься со всеми трудностями. Когда твой отец поймет, что потерял рычаги воздействия на тебя, он сломается, поверь мне. Он приползет к тебе на коленях, будет умолять вернуться. Сделай этот тяжелый выбор, решись, тогда тебе нечего будет бояться, потому что тебе и терять нечего.

– Я уйду, – тут же сказала Диана. – …Если ты будешь со мной.

– Я ведь и так с тобой.

– Джераб, еще вчера ты хотел закончить все. Ты все еще под властью страха, вечно сомневаешься и ищешь повода, чтобы отвернуться от меня. Я устала. Я хочу быть уверена в тебе. Хочу, чтобы ты был моей опорой.

Джераб вновь поднес ее руку к своим губам, взглянул ей прямо в глаза. «Дурак, какой же я дурак», – в очередной раз подумал он. «Что я творю?.. Как я могу отказаться от нее, искать минусы? Да, она неидеальна, но я тоже ведь небезгрешен. Она жестокая, ранимая, властная, нежная, юная, очень мудрая. Она опасная и справедливая и такая… такая родная. Она нужна тебе, Джераб, и ты ей необходим. Это любовь. Это то, что ты так долго искал. То, без чего ты уже не сможешь жить».

– …Я больше не буду бояться, – прошептал он, и его губы коснулись ее руки.

– Поклянись.

– Клянусь, Диана… И еще я клянусь, что не трону тебя до твоего совершеннолетия.

– Эта клятва вовсе не обязательна, – улыбнулась Диана сквозь слезы.

– Она необходима, – сказал Джераб.

– Ладно… Познаем все прелести платонической любви, – вздохнула Диана.

Последние дни их незабываемого отдыха были безмятежными и веселыми. Они много целовались, подолгу гуляли, навещали Красушу и ее сыночка, которого по просьбе Дианы назвали Деймосом (Лью, конечно, долго смеялся над тем, что у Красуши и Уголька родился Деймос, ведь на ферме все привыкли к простым, милым кличкам), перегладили всех остальных лошадей, покатались на самых послушных жеребцах. Каждый вечер ужинали с одиноким, бесконечно благодарным за теплую компанию Лью. Затем со слезами на глазах простились с их теплым, уютным гнездышком и поехали в аэропорт, чтобы вернуться в прежнюю жизнь, где они уже не будут прежними.

Глава 36

Арджи когда узнал, что у Элеттры будут длинные выходные, безумно обрадовался и пригласил ее к себе домой. К тому же так удачно совпало, что его родители отправились в Рексем на свадьбу кузины матери, поэтому дом был полностью в его распоряжении.

Элеттра с тоской смотрела, как Рэми радостно пакует вещи, одновременно рассказывая подруге, как они с Грейсоном замечательно проведут выходные на озере. Так что когда Арджи предложил Эл провести выходные у него дома, она быстро согласилась, ни капельки не смутившись. Ей так хотелось внимания и маленькой радости, также она не хотела возвращаться домой, но и оставаться в школе в полном одиночестве – перспектива отнюдь не радужная.

Арджи заехал за Элеттрой и по пути стал рассказывать план их уикенда. Так как они оба любили творчество Джима Джармуша, то Арджи решил, что каждый вечер будет посвящен просмотру его фильмов. Также Элеттра давно просила Арджи провести ей мастер-класс по приготовлению его фирменных пирожных с маракуйей, поэтому первый день их отдыха Арджи решил посвятить стряпанью вкусностей. Еще они будут много гулять и греться в уютных кафешках, а чуть позже Арджи познакомит Эл со своими друзьями, он считал, что это станет очень важным шагом в их отношениях.

– Теперь добавим еще немного сыра, и наш крем готов, – весело сказал Арджи, мешая ложкой в глубокой миске.

Элеттра внимательно следила за каждым действием Смита, очень старалась правильно выполнять все его команды. Арджи мягко руководил ею, замечания из его уст были неотличимы от похвалы. Эл готовила пюре из маракуйи и время от времени бросала восторженный взгляд на крепкие, с выпирающими венами руки Арджи, перепачканные мукой и ароматным кремом. Эти руки профессионально выполняли свою работу, знали, как правильно мешать, сколько нужно добавить того или иного ингредиента, виртуозно обращались с кухонной утварью, и… о боже, как они были сексуальны!

– Ты давно приобщился к кондитерскому ремеслу?

– С семи лет этим занимаюсь.

– Ничего себе!

– У меня было воспаление легких. Я торчал дома, умирал от скуки, смотрел телевизор. И вот как-то наткнулся на кулинарное шоу. Там рассказывали, как приготовить брауни. Ведущий сказал, что с этим рецептом справится даже ребенок, так что я решил проверить.

– И что, получилось?

– Да. Правда, мое брауни по внешнему виду напоминало собачьи фекалии, но на вкус – ничего.

Элеттра улыбнулась и продолжила готовить. Стоя на этой маленькой кухне, готовя пирожные вместе с любимым человеком, Эл поняла, что она находится на вершине счастья. Ей хотелось остановить время на мгновение, чтобы подольше насладиться этим моментом, для Эл он был вспышкой яркого света на мрачном полотне ее жизни.

– Попробуй, пожалуйста, пюре, – обратилась Элеттра к Арджи.

– Здорово, мне нравится, – сказал он, облизнув ложку.

– Да?

– Только я бы добавил еще чуть-чуть маракуйи, чтобы было совсем густо.

– Хорошо. Ох, я так боюсь все испортить.

– Элеттра, ты все делаешь идеально, – сказал Арджи, чмокнув ее в плечо.

Эл принялась резать маракуйю на дольки, при этом опять бросая взгляд на руки Арджи. Вдруг нож соскользнул с гладкой поверхности фрукта, и лезвие тотчас вонзилось в мякоть ее пальца. Рана была маленькой, но глубокой, поэтому кровь сочилась из нее довольно энергично.

– Арджи, у тебя есть перекись? – спокойно спросила Элеттра.

– Да, а что случилось? – спросил Арджи, поворачивая голову к девушке. Вся ее ладонь была в крови, уже не было понятно, где находилась рана. – Господи! Погоди, я сейчас… Я быстро!

Арджи помчался в ванную, где в шкафчике у зеркала находилась аптечка. Через несколько секунд прибежал обратно на кухню. Вывалил на стол содержимое аптечки, трясущимися руками схватил перекись.

– Жесть… – испуганно сказал он, открывая пузырек. – Потерпи немного.

Арджи стал лить перекись на ладонь. Жидкость зашипела, Арджи зажмурился, представив, какую сильную боль испытывает Элеттра, затем открыл глаза и поразился тому, как Эл абсолютно спокойно на все реагирует, молчит, терпит, не дергается.

– Ты что, совсем ничего не чувствуешь?

– …Обычная царапина, – пожала плечами Эл.

– Ты ведешь себя так, словно давно привыкла к боли, – настороженно сказал Арджи. И тут он заметил, что некогда спокойное выражение лица Элеттры переменилось, стало холодно-непроницаемым. – Прости, – тут же добавил он, осознав, что сказал лишнее.

Кровь была успешно остановлена, палец забинтован. Арджи освободил Элеттру от готовки. Пока парень в одиночку управлялся на кухне, Эл рассматривала его дом. В личные комнаты жильцов она заглядывать не стала, поэтому исследовала лишь небольшую террасу и уютную гостиную, в которой было очень-очень много всего. Мать Арджи, видимо, любила заниматься растениями, поэтому все помещение было заставлено разными цветами в разноцветных горшочках; также в комнате было четыре больших дивана, стены были увешаны огромным количеством фотографий, из-за чего было трудно разглядеть обои. На фотографиях была запечатлена семья Смит – отец, мать и сын, бабушки, дедушки, кузены и кузины, чьи-то детишки. С улыбкой рассматривая фотографии, Элеттра поняла, почему в гостиной столько диванов – дружное семейство Смит все праздники проводит вместе в этом доме, и нужно же им где-то расположиться. Ох, а сколько было всяких безделушек на полках, на подоконниках, на полу! Какие-то дешевые статуэтки, шкатулки, поделки. Вероятно, то были подарки от многочисленных родственников, и Смиты бережно хранили и с простодушной гордостью демонстрировали их каждому, кто вхож в их дом. Это растрогало Элеттру до слез.

– Пирожные будут готовы через полчаса, – сказал Арджи, войдя в гостиную. Элеттра тут же вытерла слезы. – Как палец?

– Ему уже лучше, – улыбнулась Эл. – …Мне так нравится твой дом, Арджи.

– Серьезно? А я его немного стеснялся.

– Почему?

– Ну, по сравнению с шикарными особняками в Бэллфойере, мое жилище, как и все остальные в Голхэме, просто жалкая пародия на дом.

– Да… у нас большие дома. Но они все пустые и холодные. В них нет уюта, нет жизни. Знаешь, я всегда хотела жить в таком доме, – оглядываясь по сторонам, призналась Элеттра, – жить в обычной семье, ходить в простую школу. Мне кажется, я была бы счастливее, если бы моя жизнь была такой.

– Не понимаю тебя, если честно. Многие… да нет, вообще все мечтают о такой жизни, как у тебя. Мы тратим почти всю жизнь, чтобы хоть немного приблизиться к той роскоши, которая у тебя есть уже сейчас.

– Роскошь… – с хмурой усмешкой сказала Эл. – Роскошь – это свобода, это простота. Это отсутствие рамок и общества, которое пристально следит за тобой и заставляет тебя держать спину прямо, даже когда в нее всадили нож по рукоять. – И слезы вновь хрустальными капельками потекли по ее щекам. Элеттре было стыдно за эти слезы, за общую слабость, что некстати вышла наружу, показав ее истинное лицо. В «Греджерс» Эл была сильной, можно даже сказать каменной, без труда скрывала свое отчаяние от посторонних. А здесь, рядом с Арджи, она уже не могла притворяться.

– Элеттра, что случилось? – задал вопрос Арджи, поняв, что он сейчас видит перед собой побочный эффект какой-то недавней душевной травмы.

– Ничего. Все… все в порядке.

– Ну почему ты такая закрытая? Я же вижу, что ты мучаешься из-за чего-то. Никки что-то натворила?

– Нет. С Никки мы все уже решили. Ты был прав, она очень быстро тебя отпустила.

– Значит, причина в Диане Брандт, – уверенно сказал Арджи, вспомнив, как Элеттра жаловалась ему на свою одноклассницу. – Скажи, что у вас там происходит?

– Я не хочу сейчас говорить о Диане, «Греджерс» и о своих проблемах. Скоро все закончится, я это знаю, поэтому не волнуйся. Козни Дианы как порезанный палец. Да, неприятно, но пережить это можно, – устало улыбнувшись, сказала Элеттра.

Арджи понял, что ему не удастся ничего вытянуть из Элеттры. Она очень пугливая и недоверчивая. Арджи знал, что от него зависело многое, что ему необходимо быть аккуратным, нежным, чутким, чтобы заслужить ее доверие. Ему было интересно постепенно обнажать ее душу.

Ну а пока он решил отвлечь ее от грустных мыслей, включил Omgkirby – «If the World Was Ending» и пригласил ее на танец. Свет был приглушен, из кухни доносился аппетитный, сладкий аромат воздушного десерта. Их тела медленно двигались в объятиях друг друга, ее глаза были закрыты, а он с любовью смотрел на нее и ждал подходящего момента, чтобы поцеловать ее. Подходящий момент наступил, когда зазвучал припев:

Арджи долго смаковал ее поцелуем, крепко обнимал. Пленительный аромат ее кожи сводил его с ума.

…Небеса бы рушились, а я бы крепко обнимал тебя.

Элеттра прекрасно понимала, что Арджи заведен не на шутку, и этот страстный танец обречен на горячий финал. Она не боялась, да и что скрывать, ей хотелось этого, но вдруг…

– Моя девочка… – услышала она голос отца. Бронсона, разумеется, не было рядом, но Элеттра его слышала, ощущала его присутствие и едва сдерживалась, чтобы не закричать из-за внезапного, чудовищного страха, накрывшего ее с головой. – Порадуй своего папочку…

Элеттра зажмурилась и резко открыла глаза. Рядом с ней был Арджи, что ласкал ее шею влажными губами, все было замечательно. Но ей вдруг стало противно. Казалось, что не Арджи, а Бронсон целует ее, водит языком по ее коже и обнимает ее напряженное тело. Ну а в следующее мгновение все стало совсем худо. Элеттра грубо оттолкнула Арджи и побежала в уборную.

– Элеттра! – опешил Арджи. Он пошел за ней, но потом резко остановился, услышав, как содержимое желудка Эл стремительно полилось из ее рта.

Спустя пять минут Эл вернулась.

– Все хорошо? – робко осведомился Арджи, виновато глядя на нее.

– Да… Не знаю, что со мной. Может, переела?

– А может, тебя тошнит от меня?

– Арджи…

– Да шучу я. Просто невыигрышное для меня совпадение. Ладно… Пойду приготовлю чай. Горячее питье обычно выручает.

Элеттра села на диван, положила дрожащие, холодные руки на колени. Она упорно заставляла себя успокоиться и придумать, как вернуть ту приятную атмосферу, которую они с Арджи создали друг для друга. Но дрожь никуда не ушла и даже усилилась. И вдруг на Элеттру обрушилась, как скала, страшная мысль, и с трудом собранный заново мир вмиг разрушился. По полотну ее жизни вновь плотным слоем растеклась черная краска, уничтожив все яркое и до боли прекрасное.

– Кисиндра, иди ко мне, – сказала Никки, отвлекшись от вырисовывания стрелок и протянув руки к кошке. Белая, пухлая, наглая морда уставилась на нее, как бы говоря ей: «У меня есть дела поважнее, кожаное существо». – Ну, Кисиндра, говнючная кошара, ты думаешь, мы тебя кормим просто так? Нет, дорогая моя, – Никки сама подошла к кошке и взяла ее на руки. – Мы даем тебе еду, а ты взамен должна позволять себя жамкать, когда мы захотим и сколько угодно. Понятно? – спросила она, глядя в бесстыжие глаза кошки. Кисиндра фыркнула, стала бешено дергаться в ее руках и пытаться достать когтистыми лапами до лица хозяйки. Никки испугалась и отпустила недовольное животное. – Зараза! – крикнула она в отчаянии. – Ха, даже кошка от тебя убегает.

Никки села за свой туалетный столик и продолжила красить глаза. Но слезы решили помешать ей, заструились, размывая черную подводку. Никки плакала теперь довольно часто, сама не понимая из-за чего. Ее могла расстроить любая мелочь. А может, дело и не в мелочах вовсе, а в том глобальном, разрушительном, в том, что глубоко сидело в ее душе и мучило ее за то, что она сделала.

– Никки, почему ты не сообщила мне, что на Ориане гости? – ворвалась в комнату мать.

– А тебя это волнует? – спросила Никки, протирая ватным диском испорченный слезами макияж.

– Еще как волнует. Мне надоело, что ты позволяешь своим друзьям развлекаться за мой счет! – негодовала Кармэл. Подойдя ближе к дочери и увидев ее заплаканное лицо, Кармэл быстро рассталась со своим гневом. – Ты плачешь? – В ответ она получила лишь громкое шмыганье носом. – Могу я узнать, в чем дело?

– Зачем тебе это?

– Вдруг я смогу чем-то помочь?

– Что ж, тогда слушай. Проблема такая: кажется, я становлюсь такой же тупорылой, как моя мамаша. Творю всякую херню. Что мне делать, а? Подскажи, – с издевкой глядя на мать, сказала Никки.

– …Ты бездушный ребенок.

– А ты – тупорылая, раз думаешь, что после твоего многолетнего игнора меня и моих сестер я доверюсь тебе. Знаешь, Кармэл, я очень часто представляю тебя мертвой. Ты лежишь дохлая у моих ног, а я переступаю через тебя и громко-громко смеюсь.

– Боже мой, Никки! – крикнула Кармэл. Она не понимала, что происходит с ее дочерью и чем заслужила такое отношение к себе. Кармэл подошла к двери, но перед этим успела захватить с тумбочки ключи от машины Никки.

– Положи ключи на место!

– Гаспар теперь будет ездить на твоей машине. Ты не заслуживаешь таких дорогих подарков.

– Господи, да подавитесь! Надеюсь, твой хахаль за это оттрахает тебя до смерти.

– Никки, замолчи!!! Ты даже не представляешь, что я сделаю, если ты выведешь меня!

– Ха, что же? Единственное, что ты умеешь делать, – это раздвигать ноги и стонать так, что стекла трескаются! Знаешь, я думаю, что если б твой дед не оставил тебе наследство, ты стала бы дешевой шлюхой. Дешевой, потому что внешность у тебя не очень. Ты б еще доплачивала, чтоб тебя поимели. Спасибо тому безымянному мерзавцу, что полоскал свой член в твоих чреслах за то, что наградил меня своими безупречными генами и мне ни малейшего процента не досталось твоей ущербности.

Кармэл не выдержала, вновь подошла к дочери и влепила ей пощечину, а после, не сказав ни слова, покинула комнату. Никки было больно. Она смеялась и плакала, повернувшись лицом к зеркалу.

– Ненавижу быть трезвой, – сказала Никки и опустошила очередной стакан с коктейлем.

– А в меня уже не лезет, – вздохнула Рокси.

– Рокси, из тебя хреновый друг-собутыльник.

Никки заставила Рокси пойти с ней в клуб «Джиттс», что находился на окраине Бэллфойера. Место это было для людей с толстыми кошельками, поэтому Рокси было некомфортно. Особенно когда она ловила на себе надменные взгляды молодых мажоров.

– Слушай, ты меня уже пугаешь, если честно. Посмотри на всех этих людей в клубе. Ты думаешь, они никогда не разочаровывались в любви? Никки, все кого-то потеряли, всем было больно, но никто не унывает. Уверена, у тебя будет очень красивая история любви, просто твой главный герой пока еще не нашел тебя.

– Нет… Ничего у меня не будет. Мимолетные романчики – вот чего я достойна. Я буду взлетать и падать, взлетать и падать до тех пор, пока уже не смогу подняться. Так же, как и Кармэл, моя мать… Она всю жизнь пыталась найти своего главного героя и что в итоге? Ей оборвали крылья, и она теперь ползает по этому днищу, а всякие гады типа Гаспара высасывают из нее все силы, пользуются ею… Пока я молодая, кажется, что у меня все впереди, но время пролетит быстро. И вот я уже престарелая тетка с кучей детей от разных мужиков, которые знать меня не желают.

– Никки, послушай…

– Хватит. Я уже все поняла. Кто-то лишен дара красиво петь, кто-то дара рисовать или писать стихи, а я вот лишена дара быть любимой. Когда-нибудь я смирюсь с этим и буду спокойно жить, как все остальные обделенные… Еще! – крикнула Никки бармену, чтоб тот сделал еще один коктейль.

– Ты не забыла, что завтра мой день рождения? – спросила Рокси.

– Нет, конечно.

– Я думаю, ты не доживешь до него такими темпами.

Никки выпила залпом коктейль, несколько секунд назад предложенный ей барменом. Пойло было горькое, с неприятным послевкусием, но «развозило» довольно быстро, поэтому оно так понравилось Никки.

– А Арджи ты тоже пригласила?

– Ну… да. Я сначала не хотела, а потом подумала, вы ведь взрослые люди и, надеюсь, адекватные. Вы сможете получить удовольствие от вечера, несмотря на присутствие друг друга.

– Сможем. В этом можешь не сомневаться… Если, конечно, он Кинг с собой не притащит.

– Не притащит.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Во-первых, она не из нашей тусовки, ей там нечего делать. А во-вторых, Арджи – не идиот. Он прекрасно понимает, что встреча бывшей и нынешней опаснее гранаты без чеки, – заверила Рокси.

– Тогда все точно будет нормально.

Зазвонил телефон Рокси.

– Алло… ну, я с Никки… ладно, сейчас выйду.

– Квилл? – спросила Никки, после того как Рокси закончила разговор.

– Да. Хочет забрать меня.

– Рокси, ты будешь последней сукой, если бросишь меня ради члена.

– Это мой парень.

– Один хрен.

– Все у тебя к одному сводится… Никки, Квилл хочет устроить мне какой-то сюрприз в полночь. Ты должна понять меня, – жалобно взглянув на подругу, сказала Рокси.

– …Вали, – немного подумав, ответила Никки.

– Ты обиделась, да?

– Обиделась. Но завтра я протрезвею и ничего не вспомню, так что проваливай.

Рокси чмокнула Никки в щеку.

– Увидимся завтра.

В тот вечер Никки остро нуждалась в ком-то. Она бы с легкостью могла познакомиться с кем-то в клубе, но ей все же хотелось, чтобы рядом с ней был близкий человек, которому она могла все-все рассказать, который мог бы пожалеть ее или же просто выпить и помолчать с ней. Таким человеком была Джел, но Никки не могла заставить себя позвонить ей. Потом она подумала о Диане, но с той она созвонилась еще в начале вечера. Диана сказала, что у них с Джерабом намечается страстный вечер на Ориане, и Никки, Калли и Джел давали ей разные советы, успокаивали и веселили ее по видеосвязи. В общем, Диане точно в тот момент не было дела до Никки.

– Калли, занята?

– Да, в общем-то, нет, а что?

– Приезжай в «Джиттс».

– Не хочу тратить деньги впустую.

– Я все оплачу, только приезжай, пожалуйста.

– Никки, ты же знаешь, как я к этому отношусь.

Никки прервала звонок, затем снова открыла «контакты» и предприняла еще одну попытку найти себе компанию на вечер.

– Привет, – ответила Эсси.

– Эсси, приезжай в «Джиттс».

– Какой «Джиттс»? Я же в горах.

– Точно… забыла.

– Кайфуй без меня, потом все расскажешь.

– Обязательно…

Никки со слезами на глазах пролистала свою гигантскую телефонную книгу и поняла, что, несмотря на то что у нее было полно знакомых и друзей, несмотря на то что многие ее любили и обожали проводить с ней время, – она все равно всегда была одна. У всех свои дела, своя жизнь. Так уж сложилось, что Никки всегда выручала знакомых/незнакомых но когда она нуждалась в помощи, рядом никого не было. Спасенные ею отвечали ей холодным равнодушием.

– Еще? – спросил бармен.

– Нет… Это уже не работает.

Никки вышла на улицу, закурила и задумалась. Домой ей возвращаться не хотелось, но и в клубе среди пьяных, довольных компаний и целующихся парочек ей осточертело находиться. Так как же быть?

– Он точно его убьет! – воскликнула напуганная девушка, показавшаяся из-за угла здания. Затем послышались женские крики и мужские возгласы. Кто-то был напуган, и кто-то кого-то подбадривал. В общем, все было весьма странно. Никки пошла на шум, завернула за угол и увидела толпу, что окружила высоченного, бритоголового качка, колошматившего полудохлого паренька. Все смотрели с ужасом и любопытством, никто не отважился остановить это публичное жертвоприношение.

– Подержи, – сказала Никки, отдав свою тлеющую сигарету в руки незнакомой ей девушки, что наслаждалась тем зрелищем, как искусным боевиком. – Эй, верзила с микрочленом, ты что делаешь?! – Качок отвлекся от своей жертвы и обратил внимание на Никки. – Ха, народ, да у него и правда маленький член, остановился же!

Толпа рассмеялась.

– Еще одно слово, и я превращу тебя в фарш.

– Так, значит, ты настолько жалкое чмо, что готов избить девушку и тощего паренька? А с равным сразиться слабо, да? Ну давай, дерзай! Докажи, что я права. Я жду!

Качок подошел к Никки, прижал ее к стене и прошептал:

– Ты пожалеешь.

– Проваливайте, ссыкуны, спектакль окончен! – сказала Никки, когда здоровяк скрылся из поля зрения. Толпа мгновенно рассосалась.

Никки подошла к пареньку. Тот еле-еле сел, приложив руки к окровавленному носу.

– «Скорую» вызвать?

– Не надо. Порядок.

Никки открыла сумочку, достала пару тампонов и протянула их незнакомцу.

– Держи.

– Спасибо, но месячные у меня закончились на прошлой неделе, – усмехнулся он.

– Придурок, в нос засунь. Кровищи до хрена.

Парень все же согласился, погрузил тампоны в ноздри, затем поднял голову и стал внимательно рассматривать свою спасительницу.

– О… Никки!

– О… незнакомый мне человек! – съязвила Никки.

– Я Элай. Брат Рэми Арлиц. Мы с тобой виделись на балу в «Греджерс».

Никки вгляделась в лицо паренька, и вдруг ее осенило. В самом деле, она уже встречала это смазливое лицо, видела эту белобрысую голову и не только…

– А! Парень с дыркой на заднице!

– Да-да, это я.

Никки засмеялась в голос, вспомнив их первую и единственную встречу, и, поразившись, насколько все-таки тесен мир.

– Что ты не поделил с этим Халком на минималках? – успокоившись, спросила она.

– Я клеился к его телке.

– У-у… ясно.

– Классные носки, – сказал Элай, взглянув на ноги Никки. – Это что, единороги на виселице? – спросил он, улыбаясь.

Никки вновь засмеялась. Но вскоре смех ее был прерван неожиданным появлением полицейской машины, что остановилась возле них. Дверца отворилась, и один из копов, сидевший на водительском месте, спросил второго, что был на пассажирском:

– Они?

– Ага.

Никки присмотрелась и тут же узнала пассажира. Это был тот самый качок.

– Твою ж мать… – сказал Элай.

– Этот мудак – гребаный коп! – воскликнула шокированная Никки.

В машине было еще двое полицейских. Они покинули салон и направились к Элаю, подняли его на ноги. Один заломил ему руки, а второй надел наручники.

– Эй, вы охренели? Я никого не трогал! – протестовал Элай.

– А вот свидетели утверждают обратное, – сказал один из копов.

Водитель подбежал к Никки и без всякой помощи надел на нее «браслеты».

– А меня за что?! – недоумевала Никки.

– Вы напали на полицейского.

– Что?! Ах ты ублюдок!!! – крикнула Никки качку, что все это время хитро улыбался, поглядывая то на нее, то на Элая.

– Злишься на меня? – спросил Элай.

– На себя злюсь. У меня привычка помогать людям и при этом вляпываться в дерьмище…

Несколько часов ребята провели в камере полицейского участка. Элай все пытался разговорить свою подругу по несчастью, но та в основном молчала, смотрела в стену, вздыхала и мысленно отчитывала себя за то, что добровольно ввязалась во все это. Тошно ей было оттого, что она находилась в таком трагикомическом положении из-за брата Рэмисенты. Знала бы она с самого начала, кто он на самом деле, прошла бы мимо и совесть бы ее не мучила, в этом Никки была убеждена.

– Дилэйн, на выход, – строго сказал мужчина, подойдя к решетке.

– Фордж! Слава богу! Спасибо тебе! – обрадовалась Никки. Это был всемогущий бывший любовник ее матери, который всегда выручал Никки.

– Никки, тебе не надоело бывать у нас в гостях?

– Фордж, честное слово, я не специально. Эти уб… убийственно хорошие люди приняли меня по ошибке.

– Понятно. Передавай Кармэл привет и постарайся больше не встревать.

– Договорились. – Никки кинула взгляд на Элая, что скромно сидел и печально глядел на нее. – А с ним теперь что будет?

– С ним не так все просто, как с тобой.

Пронизывающий взгляд Элая тронул ее. Ей вдруг все равно стало, чей он брат, кто дружит с его сестрой. Все эти обстоятельства смехотворны, на самом деле.

– Фордж, отпусти его. Один из ваших избил его, я вмешалась, наговорила ему всего, и вот мы здесь.

– Это твой парень?

Никки еще раз посмотрела на Элая, а тот умоляюще взглянул на нее.

– Да…парень, – соврала она.

– Хрен с тобой, – сдался Фордж. – Выходи, Арлиц.

– Я еще на балу понял, что ты классная, – признался Элай, идя с Никки по коридору полицейского участка.

– Да что ты? – с язвительной усмешкой спросила Никки.

– Никки, стой, – послышался голос Форджа.

Ребята развернулись.

– У твоего парня нашли порошок.

– Э-э… – Никки вцепилась возмущенным взглядом в Элая, что стоял подле нее, потупив глаза. Сомнений не было: это точно не подстава. Теперь они влипли по-настоящему. – Фордж, давай я организую тебе встречу с Кармэл? Она у меня дамочка невредная, порадует тебя вечерок, а?

– Нет, Никки. Этим ты уже не отделаешься.

– …А если так? – сказал Элай, быстро сняв с себя часы.

– Хорошие часы, – сказал Фордж.

– А то! – Элай живо отдал их в качестве взятки.

– И пояс у тебя хороший.

– …А у вас вкус, – в следующее мгновение Элай остался без пояса.

Фордж привел ребят к своим коллегам, что обнаружили порошок, и сказал, что виновники торжества могут быстро загладить свою вину.

– Телефон, – сказал один из копов. Элай отдал свой телефон. – Давно мечтал о последней модели!

– И я! – крикнул еще один, ожидая ответной реакции от Никки.

– А я-то здесь при чем?! – возмутилась Дилэйн.

– Никки, лучше не сопротивляйся, – сказал Фордж.

И Никки лишилась телефона.

Копы также забрали ее серьги с бриллиантами, всю наличку и банковские карты, дорогие кроссовки, даже носки с единорогами-висельниками, что связала Джел. Элая тоже оставили без денег и обуви, уж сильно Форджу понравились его ботинки от Гуччи, да и размер у них совпал.

– Вот теперь ты точно на меня злишься, – сказал Элай.

– Заткнись, а.

Уже рассветало, но на улице не было ни души. Полицейский участок, в который доставили ребят, находился в Голхэме, и им пришлось без денег, без связи, пешком, босиком по холодному асфальту добираться до своего района.

– Неужели так сложно было выкинуть порошок, пока нас «паковали»?!

– Да я растерялся! Вообще забыл про него.

– И про тампоны тоже.

– О черт… Я к ним уже привык как к родным, – сказал Элай и вытащил разбухшие, кровавые тампоны из ноздрей.

Никки подбежала к дороге, увидев машину.

– Отойди, людей напугаешь еще, – сказала она Элаю и стала голосовать.

Машина, к счастью, остановилась.

– Доброе утро, не могли бы вы подбросить меня до Бэллфойера?

– Что, так торопилась к своему клиенту, что даже забыла обуться? – усмехнулся водитель.

– Не поняла…

– Я подвезу тебя, если перед своим заказом ты со мной порезвишься. Как тебе предложение?

Если бы Никки не была такой уставшей, замерз-шей и тысячекратно подавленной, она бы смогла здорово ответить этому хаму. Но в тот момент слабость взяла над ней верх, и Никки лишь глядела на водителя с недоумением и не знала, как ей поступить. А вот Элай, напротив, прекрасно знал, что нужно делать. Он схватил камень и бросил его в лобовое стекло обидчика.

– Сука, ты что творишь?! – закричал водитель, увидев, как стекло за считаные секунды покрылось многочисленными трещинами.

– Элай, чтоб тебя!

Парень подбежал к Никки, схватил ее за руку и потянул за собой. Водитель тут же нажал на газ, развернул свою тачку и погнался за ребятами. Настрой у Элая был боевой, но он не учел пару моментов: во-первых, Никки, одетая в коротенький черный комбинезончик, замерзла так, что уже с трудом могла шевелить конечностями, так что бежать ей было о-очень тяжело; во-вторых, сам Элай был очень слаб, его побитое тело неохотно подчинялось ему. А разъяренный водитель гнался за ними, не сбавляя скорости, и с каждым поворотом его злость увеличивалась. Он с безумной улыбкой представлял, как догонит их и воплотит свой кровожадный план мести.

– Он нас прикончит! – крикнула Никки, задыхаясь.

– Стой! – Элай остановился у канала.

– Нет…

– Прыгай! – парень лихо перекинул свое тело через ограду и прыгнул в воду.

Никки посмотрела в сторону и замерла в испуге, увидев, как возле канала остановился преследовавший их автомобиль.

– Что, сбежал твой защитник? – спросил водитель, покинув салон.

Никки тотчас перелезла через ограду, сделала глубокий вдох и прыгнула.

Элай все это время ждал ее под мостом. Когда Никки вынырнула, он скомандовал плыть за ним. И так они доплыли до границы Голхэма и Бэлл-фойера. Водитель сначала следил за ними, а потом изрядно выругавшись, бросил эту затею, вспомнив о своих делах.

– Нас угостили, – сказал Элай, подбежав к расположившейся на газоне у канала Никки и протянув ей буррито, которым поделился сжалившийся над продрогшими до мозга костей ребятами владелец фастфудной лавки.

– Ф-фу.

– Очень вкусно, между прочим, – парень с аппетитом стал уплетать угощение.

– Господи… за что мне все это, а?

– Да ладно тебе. Ну подумаешь, какой-то урод подумал, что ты шлюха. Ты же не шлюха? Так чего расстраиваться-то? Вон, смотри, какой милый песик, – Элай кивнул в сторону рыжего щенка, прибежавшего на запах еды.

– Да, милый. А ты сейчас как раз завтракаешь его мамкой, – буркнула Никки.

– Дилэйн, все тебе не так. У меня вон нос теперь размером с жопу орангутанга, но ничего, я не унываю… Извини, что испортил твой выходной. Клянусь, я верну все, что у тебя сегодня забрали. Ты меня так выручила, – жуя, говорил Элай. – Я ведь тот еще неудачник. Хотя… сегодня мне повезло, – сказал он с нежностью и благодарностью глядя на Никки.

– Даже и не думай ко мне клеиться. Ничего не выйдет.

– Не парься. Я помню, что у тебя есть парень.

– …Был.

– Вот как? Давно расстались?

– Нет.

– Понятно. Еще болит.

– Ничего у меня не болит, – резко ответила Никки. – Я никогда не страдаю из-за парней… Но люблю, когда они страдают из-за меня. – Никки вмиг рассталась со своим упадническим настроением, в глазах ее вдруг зажглись озорные огоньки. – Элай, я помогла тебе, теперь твоя очередь.

– Да как скажешь.

– Завтра… то есть уже сегодня у моей подруги день рождения. На ее вечеринке будет Арджи.

– Твой бывший.

– Верно. Ты пойдешь со мной.

– Хочешь заставить его ревновать?

– Ценю твою сообразительность.

– Отыграю все натурально, обещаю. Ты не пожалеешь, что связалась со мной.

– Охотно верю.

Глава 37

– А, вот ты где, – сказал Квилл, обнаружив Рокси у парадного входа ее дома, курящую и злющую.

– Прости, что сбежала. Просто мне кажется, я вот-вот сорвусь.

– Что случилось?

– Ким наблевала на ковер, а Картер чуть не устроил оргию в родительской спальне.

– Классика, – рассмеялся парень.

– И это только начало вечеринки!

– Расслабься, ладно? – Квилл обнял девушку. – Уверен, больше не будет никаких эксцессов.

Рокси прижалась к Квиллу, бросила сигарету, закрыла глаза, слегка успокоилась. Она очень завидовала тем людям, которые получают удовольствие, празднуя свой день рождения. Как они это делают? Ведь надо быть постоянно начеку, за всеми следить, всех веселить, улыбаться без остановки и ни в коем случае не показывать усталость. Ну какое тут удовольствие? Сплошной стресс. Еще потом ковер отмывать…

Рокси открыла глаза, и то спокойствие, коим она наслаждалась минуту назад, исчезло восвояси.

– Никки пришла.

Никки в сверкающем, черном, максимально укороченном платье шагала под ручку с Элаем, что был одет в элегантный черный костюм с бабочкой. Видимо, его шикарный наряд должен был отвлечь от жуткого синяка в области носа и левого нижнего века. Впрочем, вдвоем с Никки они все равно выглядели эффектно, потрясающе дополняли друг друга.

– А с ней кто? – спросил Квилл.

– Без понятия.

Ребята подошли к гостям, Никки тут же заключила именинницу в объятия.

– С днем рождения! Господи, ты до сих пор трезвая! Какой позор…

– Спасибо, Никки, – сконфуженно улыбнулась Рокси и тут же перевела вопросительный взгляд на Элая.

– Э-э… Это Элай, – представила Никки своего спутника.

– Привет, поздравляю, – сказал Элай, пожав руку Рокси.

– Спасибо, – растерялась та. – …Квилл, проводи Элая, покажи ему все, хорошо?

Квилл быстро сообразил, что Рокси уже не терпится устроить своей подруге допрос с пристрастием, и увел Элая.

– Кто это?

– Мой парень, – гордо ответила Никки.

– Откуда он взялся?

– Вчера в клубе познакомились. Ты же меня бросила. Мне было скучно.

– То есть вы только вчера познакомились, и он уже стал твоим парнем?

– Ну а смысл тянуть? Жизнь и так коротка. Если судьба дает тебе шанс стать счастливой – нужно непременно им воспользоваться.

– Или же если судьба дает тебе шанс позлить бывшего.

– …Ну и это тоже, – хихикнула Никки.

– Никки, неужели ты думаешь, что Арджи клюнет на это?

– А почему нет? Мы встречались, у него были ко мне чувства. Поэтому ему точно будет неприятно, когда он увидит, как быстро я нашла ему замену.

В этот момент Рокси стало безумно жаль Никки, что искренне, как ребенок, верила в рождественское чудо, что Арджи до сих пор к ней неравнодушен и все ее старания «уколоть» его – не напрасны. Ну а когда она увидела очередных гостей, приближающихся к ее дому, жалость к подруге только укрепилась.

– Ну все, это конечная, – сказала Рокси.

Никки оглянулась и увидела Арджи и Элеттру. Парень, как ни странно, вообще не привлек ее внимания. Никки сосредоточилась исключительно на Элеттре, на ее непринужденной походке, довольном лице, воздушном белом платьице, на котором она даже смогла разглядеть вышитые белыми нитками узоры в виде розочек. Черное и белое, счастливое и несчастное, победитель и проигравший. Никки попыталась улыбнуться и, когда Рокси пошла встречать гостей, быстренько забежала в дом.

Рокси привела ребят на задний двор, где был эпицентр ее вечеринки.

– Почему ты не сказал, что здесь будет Никки? – тихо спросила Эл.

– Я не думал, что это важно. Ты же сказала, что вы с ней все уладили?

– Да, но…

– Все будет нормально. Я давно хотел познакомить тебя со своими друзьями. Пойдем. – Арджи повел Элеттру к Квиллу и Рокси, что в это время обсуждали грядущий апокалипсис из-за стремительно разворачивающихся событий.

– Рокс, с шестнадцатилетием, старушка, – сказал Арджи, протягивая маленькую коробочку с подарком.

– Ох, Арджи, – улыбнулась Рокси.

– Рокси, от всей души хочу поздравить тебя с твоим днем и пожелать… – начала Элеттра, жутко волнуясь.

– Арджи, Элеттра! Рада вас видеть! – примчалась Никки, держа за руку Элая. Она вела себя так, будто увидела их впервые. Удивление смешалось с восторгом на ее лице, но все понимали, что эмоции ее были фальшивыми, она играла выгодную ей роль.

– Привет, Никки, – настороженно сказал Арджи.

– Вот это рокировочка! – разразился смехом Элай, вспомнив, как совсем недавно он был кавалером Элеттры на Осеннем балу, а Арджи сопровождал Никки.

– Элай, а ты что здесь делаешь? – удивилась Эл.

– Я пришел со своей девушкой на день рождения ее подруги, – ответил тот, обвивая шаловливыми руками талию своей спутницы.

– Со своей девушкой? – переспросила Элеттра, удивившись еще больше.

– Да, вот такая забавная ситуация! – подала голос Никки, явно довольная реакцией соперницы. – Мы с вами, можно сказать, демоверсия свингеров.

Элай еще громче засмеялся и еще крепче обнял Никки. Арджи и Элеттра, Рокси и Квилл стояли молча, смотрели на эту безумную парочку и недоумевали.

– А давайте выпьем, а? – предложила Рокси.

– Отличная идея! – мгновенно поддержал Квилл.

Пока Квилл беседовал с Элеттрой, а Никки и Элай опустошали домашний бар хозяйки, Рокси воспользовалась подходящим моментом и быстренько отвела Арджи в сторону, чтобы задать ему один-единственный волнующий ее вопрос:

– Арджи, ты идиот?

– В смысле?

– Зачем ты привел сюда свою новую телку, зная, что я пригласила Никки?!

– Да что тут такого? Ты так говоришь, будто они впервые встретились! Они живут и учатся в одной школе, в конце концов. Тем более Никки давно остыла.

– А вот и нет!

– Что?..

– Арджи, она до сих пор сохнет по тебе! – перешла на крик Рокси, пытаясь достучаться до своего друга. – Она специально привела с собой этого парня, чтобы позлить тебя. И я уверена, она сделает все возможное, чтобы напакостить тебе и Элеттре… И заодно испортить мой праздник.

– Рокс, клянусь, я все улажу, – наконец очнулся Арджи. – Главное, не оставлять их наедине друг с другом. Вот и все.

– Боже… Посмотри назад!

Арджи выполнил просьбу Рокси и оцепенел от шока. Никки и Элеттра о чем-то разговаривали. Никки при этом, как всегда, ехидно улыбалась, а Эл нервничала, щелкала суставами пальцев и смотрела куда угодно, но только не на свою собеседницу.

– Арджи не сказал мне, что ты тоже здесь будешь, – оправдывалась Элеттра.

– Что ты чувствуешь сейчас? Мне интересно.

– Мне неловко от всего этого. Я понимаю, что тебе неприятно, – откровенно ответила Эл.

– Мне все равно. Я переболела. У меня теперь новое увлечение. – Никки перевела взгляд на Элая, что болтал в этот момент с парнями из футбольной команды «Блэкстона».

– …Надеюсь, ты будешь счастлива с Элаем.

– А я надеюсь, что ты когда-нибудь почувствуешь то же, что и я. Запомни, Элеттра, если парень однажды предал, убежал к другой, быстро потеряв интерес к той, что его безмерно любит – он сделает это еще раз, – с презрительной насмешкой осмотрев соперницу с головы до ног, Никки развернулась и пошагала к Элаю.

Арджи подошел к Элеттре, стал расспрашивать, о чем они говорили с Никки, все ли в порядке. Эл первые несколько секунд никак не реагировала на него. В голове ее все еще звучали слова Никки. Конечно, она понимала, что Дилэйн пыталась задеть ее таким образом, но также ей было трудно отрицать ту весомую долю правды, что была в ее заключительной фразе.

В душе Элеттры был настоящий хаос. Она все еще испытывала вину перед Никки. Эта вина перекрывала ненависть и отвращение, что она транслировала в сторону Дианы и всех приближенных к ней. Также ее изводили сомнения насчет Арджи. Эл в самом деле настораживало то, как быстро он расстался с Никки и вступил в новые отношения. Все это подозрительно и неправильно. И тут же она дала себе мысленную пощечину, чтобы опомниться и сообразить наконец, что Никки специально «вживила» в нее эти сомнения, которые, точно гадливые паразиты, разъедали ее доверие к нему и уничтожали в зародыше все то хорошее и светлое, что может быть между ними. В конце концов Элеттра нашла в себе силы, чтобы успокоиться и довести себя до единственно правильной мысли – как бы то ни было, Арджи больше не нужен Никки, она теперь с Элаем. И пусть Элеттре было непросто принять мысль, что новым парнем Дилэйн стал брат ее лучшей подруги, она все-таки смогла смириться, наконец-то расслабиться, успокоить Арджи и начать веселиться.

Пространство для веселья в доме Рокси было невелико, и Никки с Элеттрой, как ни старались, все равно сталкивались друг с другом на протяжении всего вечера. Когда все гости уже устали пить и, поделившись на пары, принялись танцевать в центре двора, снова произошло столкновение тех, кто был особенно неприятен друг другу. Элеттра вскоре перестала обращать внимание на Никки, наслаждалась общением с Арджи, а Никки все никак не могла перестать следить за ними. Иногда она ловила на себе случайный взгляд Арджи, который она трактовала иначе. Никки верила в то, что Арджи, в свою очередь, наблюдает за ней и не упускает шанса оценить Элая, своего соперника.

– Поцелуй меня, – сказала Никки Элаю, когда Арджи вновь посмотрел на нее. Элай блестяще отыграл роль ухажера, страстно поцеловав свою избранницу у всех на виду.

– Все, хватит, – отпрянула Никки. – Они ушли.

– Никки, без обид, но мне кажется, что твоему Арджи наплевать на нас.

– Да? А почему же тогда он смотрит на меня? – усмехаясь, спросила Никки.

– Он на всех смотрит.

– Но на меня чаще.

– Аутотренинг – хорошая штука. Но, по-моему, ты с его помощью пытаешься скрыться от истины. – Элай посмотрел по сторонам, затем настойчиво повел за собой раздосадованную Никки и остановился неподалеку от маленького стола с закуской, возле которого стояли Арджи и Эл. Никки вдруг заметила, как Смит смотрит на Элеттру. В его взгляде было столько уважения, столько нежности! Он не испытывал неловкости, как при общении с Никки, он тянулся к Элеттре, и было видно, что он готов сделать все, лишь бы она была счастлива. Отношения Элеттры и Арджи были идеалом, о котором грезила Никки.

– Он счастлив без тебя, – подтвердил ее мысли Элай. – Им вместе хорошо. Хочешь, я сделаю так, что тебе тоже будет хорошо?

Никки все смотрела на ребят, что были полностью поглощены друг другом. Глаза ее засверкали слезами, губы задрожали. «Почему она? Ну почему? На ее месте должна быть я…»

Элай отвел Никки в уборную. Никки, еще до того как Элай достал из кармана пиджака пакетик с порошком, поняла, каким образом он решил улучшить ее настроение. Элай высыпал на крышку унитаза небольшое количество порошка, сложенной пополам купюрой сделал две дорожки, затем скрутил купюру в трубочку и вдохнул в себя порошок.

– …Я никогда не нюхала.

– Ты многое упустила.

Никки долго думала, стоит ли ей пробовать «угощение» Элая.

– Давай, Никки, – не выдержал Элай. – Вечеринка – отстой, что тут скрывать. Надо хоть как-то развлечься.

Закрыв глаза и вспомнив мило улыбающихся друг другу Арджи и Элеттру, Никки приняла наконец решение.

– Квилл, скажи, у тебя было такое, что ты целуешься с девушкой, вы оба понимаете, что будет продолжение, но… потом она вдруг убегает в ванную и начинает блевать? – спросил Арджи. Разумеется, он не мог быстро забыть об этой ужасной ситуации и надеялся, что друг утешит его.

– Нет, это нужно быть полным неудачником, – засмеялся Квилл, затем взглянул на нахмурившегося Арджи и тут же остановился. – О, дружище, Элетт-ра блеванула?

– Короче, я сам не понял, как так вышло… То ли она съела что-то не то, то ли я ей реально противен.

– Да, стремная ситуация. А ты у нее первый?

– Вроде нет. Ну мы не обсуждали это.

– Просто, если она девственница, то это многое объясняет. Она переволновалась, а стресс может и блевать заставить, и даже диарею вызвать. Диареи не было, надеюсь? – на полном серьезе поинтересовался Квилл.

– Нет. Бог миловал.

– Это хорошо. Есть еще одна причина. Я слышал, если девушка пережила насилие, то ей потом крайне трудно подпустить к себе кого-то.

Арджи посмотрел на Элеттру, что в его отсутствии прекрасно проводила время в компании Рокси.

– Да нет… Не думаю, что Элеттра столкнулась с подобным, – уверенно сказал он.

– Ну тогда возвращаемся к первому варианту.

– И что мне делать?

– Жди. Тупо жди. У вас все получится только тогда, когда она будет к этому готова, – с видом высококлассного эксперта ответил Квилл.

Настроение Никки и правда улучшилось. Ей вдруг стало так легко и сказочно хорошо. Ей казалось, что она не ходит, а парит. Приятный озноб щекотал кожу, а внутри было тепло. Они с Элаем будто препарировали серую, холодную реальность и вытащили наружу все яркое, будоражащее, привлекательное, удивительное, что было недоступно для простых смертных.

Но даже пребывая на вершине блаженства, Никки не могла перестать замечать Элеттру, пропускать мимо ушей ее смех, а также не думать об Арджи и не желать в эту самую минуту быть рядом с ним, с ним разделить ее радость, и вместе с ним путешествовать по волшебному миру, что открыло ей ее одурманенное сознание.

Элай подошел к Элеттре, вставил в рот сигарету, зажег ее, затем опустил зажигалку к подолу платья Эл и поджег его.

– Элай! – крикнула Элеттра, увидев, что тот творит.

– Черт! – Элай отобрал у рядом стоявшего парня стакан с колой и вылил все его содержимое на платье. – Прости, Элеттра, я не хотел! – начал оправдываться он.

В этот момент к столу незаметно подкралась Никки, и пока Эл осматривала подол своего платья, на котором теперь красовались небольшая дырка с темно-коричневыми краями и огромное мокрое пятно, Никки взяла ее бокал с вином, смачно плюнула в него, вернула на место и быстро смылась, пока ее не заметили.

– В чем дело?! – подбежал Арджи, заметив расстроенный взгляд своей девушки.

– Да так… Нелепая случайность, – ответила Элеттра, показывая платье. Затем она посмотрела на Элая, что смотрел на нее в ответ туманным взглядом. Эл решила, что тот перебрал с алкоголем, и поэтому не стала на него сердиться.

– Я свою часть плана выполнил, – сказал Элай, подойдя к Никки.

– Я тоже, – ухмыльнулась она.

– Жесть… Она еще с таким наслаждением пьет, – скривил лицо Элай, наблюдая, как Элеттра делает глоток из того самого бокала.

Пакость была ничтожная, но Никки была весьма довольна собой. Внутри нее было столько энергии, и Никки решила потратить ее всю на месть. Ох, как же ей хотелось довести Элеттру до истерики, чтобы та кричала, проклинала ее и Арджи понял, какая Кинг на самом деле. Мозг Никки работал на полную, генерировал множество идей для достижения этой цели. Вдруг она заметила, что Рокси побежала куда-то, и проследила за ней взглядом. Оказывается, ее младшая сестра вернулась домой. Никки присмотрелась к девочке, а, вернее, к тому, что было в ее руках. Нотная тетрадь. И тут мозг мгновенно выдал очередную беспроигрышную идею.

Когда Рокси вернулась к гостям, Никки забежала в дом и застала сестру Уэллер на кухне.

– Тоуни, привет.

– Привет, – ответила девочка.

– На клавишах играешь?

– Да. Я начала заниматься…

– Тихо-тихо, – перебила Никки Тоуни, которая, вероятно, очень любила рассказывать про свое хобби. – Покажи мне свой инструмент.

Тоуни привела Никки в свою комнату.

– Вот, – указала она на синтезатор стоявший у окна. – Мама обещала на Рождество купить фортепиано, а пока так…

– Так даже лучше, – хитро улыбнулась Никки.

Спустя несколько минут Никки вернулась на задний двор. В руках она держала синтезатор. Элай подошел к ней, взглядом спросил, что она задумала на этот раз.

– Выруби музыку, – скомандовала Никки.

Элай отправился выполнять приказ. Спустя некоторое время музыка остановилась. Народ замер, не понимая, что происходит.

– Дамы и господа, минуточку внимания! – сказала Никки. Все тут же обратили на нее свои любопытные взгляды. – Один из гостей хочет вручить нашей имениннице особенный подарок!

– Круто! – обрадовалась Рокси.

– Элеттра, выходи.

Толпа вмиг организовала коридор, чтобы пропустить Элеттру. Та сделала неуверенные шаги вперед, с недоумением глядя на Никки.

– Ты же хотела сыграть что-то для Рокси, так ведь? – спросила Никки, приторно-любезно улыбаясь.

– Я?.. – опешила Элеттра.

– Ну, не стесняйся! А давайте все вместе поддержим Элеттру?

И все начали свистеть и аплодировать. Элеттра остановила взгляд на Рокси, что была приятно удивлена и смотрела на нее в ответ с благодарностью. Вдруг Эл услышала, как Арджи начал ее подбадривать, затем ее глаза вновь впились в Никки, что стояла довольная, теперь уже с подлой улыбкой на лице. Элеттра хотела было уйти, но так она лишь подтвердила бы свою слабость. Эл подошла к инструменту. «Пожалуйста, не сейчас. Господи, только не сейчас!» – молила Элеттра, дотронувшись до клавиш. Но мольба не помогла ей. Сначала задрожали пальцы, затем кисть целиком. Дрожь сперва была едва заметной, но чем дольше Элеттра стояла возле инструмента, тем интенсивнее она становилась.

– Элеттра… ты чего? – испугалась Рокси.

Все смотрели на руки Кинг. Всем стало страшно.

Элеттра не выдержала, резко подняла синтезатор и швырнула его в сторону Никки. Та успела отскочить.

– Переболела, говоришь?! Нет, Дилэйн. Похоже, это поражение будет мучить тебя до конца твоих дней!

– Ты что говоришь такое? – прикинулась дурочкой Никки, невинно улыбаясь.

– Если бы не я, тебя бы исключили из «Греджерс», ты знаешь?.. Я ведь могу рассказать миссис Маркс всю правду. Вы с Дианой подставили мисс Торн!

– Ты не посмеешь!

– Еще как посмею, если ты не угомонишься! Оставь меня и Арджи в покое! – после этих слов Элеттра нырнула в толпу.

– Что это было? – растерялась Рокси.

– Неудавшийся сюрприз, – пожала плечами Никки. – Не расстраивайся. Она паршиво играет.

Арджи побежал за Элеттрой. Та уже успела зайти в дом и выйти через парадную дверь.

– Элеттра, что на тебя нашло?

– Я тебе все объясню, только умоляю, давай уйдем отсюда, – с трудом придя в себя, сказала Элеттра.

– Хорошо…

Дело заключалось в следующем. Элеттра после смерти матери так и не смогла больше играть на фортепиано. Руки ее уже были негодны. Когда Элетт-ра и Диана нормально общались (это было давно, когда Эл только вступила в конный клуб и Диана помогала ей освоиться), Кинг поделилась своей бедой с будущим врагом. Сказала, что стоит ей только увидеть ее любимый музыкальный инструмент, как тремор тут же усилится, и после она будет вынуждена долго-долго восстанавливаться. Диана, по всей видимости, все рассказала Никки. А та теперь воспользовалась недугом Эл и решила таким образом унизить ее перед всеми.

Арджи был шокирован. Он догадывался, что Никки, мягко говоря, человек с гнильцой, но теперь он окончательно убедился в том, что она – чудовище. В очередной раз Арджи поблагодарил себя за то, что вовремя прекратил отношения с ней.

Никки была вполне удовлетворена своей выходкой. Она надеялась, что Арджи, догнав Эл, станет отчитывать ее за то, что та вытворила на празднике его подруги. Да, глупая была надежда, бредовая, но бред ненадолго стал новой реальностью Никки, пока в ее крови циркулировал наркотик, поэтому неудивительно, что она верила в свою победу и в то, что Арджи в скором времени одумается и вернется к ней.

– Вы с Рэмисентой вообще непохожи, – остановилась вдруг Никки после долгого энергичного танца с Элаем, внимательно вглядываясь в его лицо. – Твоя сестра до омерзения правильная.

– Это так. В нашей семье она добро, а я зло.

– У меня с моими сестрами та же тема.

– Самаэль нашел свою Лилит! – воскликнул Элай. – Мы ведь встретимся еще?

– Может быть.

– Мне с тобой весело.

– Весело? И только?.. Ты не первый парень, который говорит, что со мной весело.

– Разве это плохо?

– Мне надоело быть шутом… Я хочу быть любимой, вдохновляющей девушкой! А получается, что я только всех развлекаю, всем угождаю и в итоге остаюсь ни с чем, – договорив, Никки громко засмеялась. – …Прям как Кармэл!

– Кто такая Кармэл?

– Моя мамаша… Я действительно копирую ее.

– У нас с тобой будет совершенно другая история.

– Все вы так говорите.

– Не сравнивай меня со всеми, Никки.

– Так докажи, что ты другой!

– Как?

Никки, недолго думая, подбежала к столу с закуской, скинула всю еду на землю и села на столешницу.

– Возьми меня. Прямо здесь. Прямо сейчас.

– …Да запросто. – Элай встал напротив Никки, одним ловким движением раздвинул ее ноги, ухватился за спину и притянул ее к себе. – Давай покажем всем, какие мы чокнутые.

Никки закрыла глаза и увидела в наступившем мраке звездное небо. Все так красиво мерцало! Никки вдруг показалось, что она взлетела до самых звезд, может рукой до них дотронуться. Она снова громко смеялась, радовалась той волне волшебства, что подхватила ее и унесла в другой мир, туда, где ей хорошо по умолчанию.

– Никки, Элай, вам прям здесь приспичило?! – донесся до нее голос Рокси.

Ей пришлось открыть глаза и вернуться в теперь нелюбимый ею мир.

– Рокси, мы делаем твою вечеринку незабываемой, – сказал Элай, успевший приспустить свои штаны и пристроиться к Никки.

Никки не волновало то, что все присутствующие смотрели на нее и на Элая, смеялись над ними, снимали на телефоны все происходящее. Не замечала она и Рокси, что тоже была рядом и не понимала, за что ее подруга так поступает с ней.

– Да что ты творишь! – закричала Рокси, когда Никки, ухмыляясь, взяла Элая за шею и в порыве страсти соединила свои губы с его. – Ты совсем с катушек слетела?!

Оторвавшись от Элая, Никки наконец обратила свой взор на Рокси, что уже едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.

– Рокси… я это делаю от отчаяния, неужели ты не понимаешь? – сказала Никки.

– Может, хватит давить на жалость? Да, Арджи – подлец, я осуждаю его, но ты-то?! Ради чего ты так позоришься?!

– Посмотрела бы я на тебя, если бы у тебя увели парня!

– Я бы точно не опустилась до твоего уровня, Никки.

– Пытаешься задеть меня за живое? Зря. Во мне уже все умерло.

Дилэйн резко оттолкнула от себя Элая, спрыгнула со стола и куда-то целенаправленно побежала. Рокси последовала за ней, чувствуя, что та затеяла что-то страшное.

– Квилл! – крикнула Никки.

Квилл обернулся на ее голос. Никки, ничего не объяснив, подбежала к нему и поцеловала, зная, что Рокси все видит.

Квилл брезгливо отпихнул от себя Никки, округленными от ужаса и стыда глазами посмотрел на разбитую Рокси, потом на Никки.

– Ты спятила, что ли?! – закричал он.

– Ну что, приятно? – спросила Никки, злобно-насмешливо улыбаясь. – С днем рождения, подруга!

– …Я тебе больше не подруга, – сказала Рокси и ушла прочь.

– Рокси… – Никки помчалась за Рокси, догнала ее, остановила, схватив за руку. – Рокси, я просто хотела, чтобы ты поняла… – начала оправдываться она.

– Я поняла, почему Арджи бросил тебя. Ему просто удалось раньше меня увидеть то гадкое, отвратительное, что есть в тебе!

Рокси даже побледнела от обиды. Она говорила все это и плакала навзрыд. А потом вдруг замерла, посмотрела Никки прямо в глаза и сказала:

– Ты всегда всех бросаешь первая и гордишься этим. Но ведь при этом тебя никто не пытался вернуть, не так ли? Все быстро забывали тебя и начинали новую, счастливую жизнь… У каждого из нас есть предназначение. Так вот твое – быть хреновым опытом.

Эйфория, что ранее плотной пеленой обволакивала разум Никки, исчезла в тот же миг. Никки наконец очнулась и поняла, что она натворила. Ей было безумно больно из-за слов Рокси. И не преувеличу, если скажу, что эта боль была гораздо сильнее, чем при расставании с Арджи, при ссорах с матерью и сестрами. А уж когда до Никки дошло, что Рокси не только открыла ей отвратительную правду, но и вычеркнула ее из своей жизни, она зарыдала в голос, мысленно спрашивая себя, как ей жить дальше, после всего что произошло.

Глава 38

Джераб разбирал вещи и вспоминал с улыбкой недавнюю поездку с Дианой. Все было в этом коротком путешествии: и пустячные, и порой бурные ссоры, и примирения, и непреоборимая страсть, и нежность, и смех, слезы, и уютная тишина. Они прожили маленькую жизнь со всеми ее невзгодами и радостями, прошли тяжелый экзамен и поняли, что их ждет насыщенное, приятное будущее, если им удастся сейчас сохранить то, что им удалось приобрести за этот период. Прокручивая в голове свою прошлую жизнь, Джераб не мог припомнить ни одно счастливое событие, которое вызвало бы в нем столько же эмоций и неиссякаемой энергии, как встреча с Дианой. Джераб будто бы до этого был погружен в густой, беспросветный мрак, а Диана, внезапно и так удачно появившись в его жизни, стала для него свечой, которая своим ярчайшим, всепроникающим сиянием осветила все то, что было скрыто во тьме.

Неожиданный стук в дверь заставил Джераба расстаться со своими воспоминаниями и размышлениями.

– Войдите.

Дверь тут же отворилась, и за ней показалась Алесса. Та, робко улыбаясь, с видом провинившейся школьницы переступила через порог.

– Привет, – сказала она. Джераб кивнул ей и продолжил вытаскивать вещи из дорожной сумки. – Я так ждала эти выходные… А когда они наступили, поняла, что мои ожидания напрасны. Мне нечем было заняться, поговорить даже не с кем было… Огромное количество времени было потрачено впустую.

Джераб снова отвлекся от разбора вещей, посмотрел на Алессу. С одной стороны, он испытывал жалость к ней, как и любой другой человек, услышавший бы ее, с другой же стороны, он не понимал, зачем она к нему пришла и все это рассказала.

– …Сочувствую тебе, Алесса, – сказал Джераб, ничего более подходящего не придумав для ответа.

– А ты, видимо, хорошо отдохнул?

– Да, не жалуюсь.

– Я звонила тебе несколько раз. Неужели ты был так занят, что не мог поговорить со мной хотя бы минуту? – Улыбка мгновенно исчезла с лица Алессы, и теперь же ее лицо исказилось угрюмой злостью.

– Я ездил домой, в Этлфёрк. Навещал друзей и знакомых бабушки. Мне в самом деле некогда было.

Алесса, мрачнея с каждой секундой, подошла к Джерабу и, не обращая внимания на его удивленный взгляд, сощурившись, взяла валявшуюся на кровати маску для плавания и задала вопрос:

– А с каких пор Этлфёрк считается морским курортом?

– …Алесса, ты решила устроить мне допрос? – растерявшись на мгновение, спросил Джераб.

– Я просто понять не могу, почему ты мне врешь? Почему прямо не можешь сказать, что ездил отдыхать со своей девушкой?! – вскипела она, бросив маску на пол.

– Потому что это не твое дело! – не выдержал Джераб. – Я не обязан перед тобой отчитываться.

– …Так, значит, я права? У тебя появилась девушка?.. – Тут же на смену гневу пришло жгучее разочарование. Это читалось в ее голосе и в выражении лица.

– Ты так этому удивляешься, – нервно ухмыльнулся Джераб. – Разве я давал какой-то обет?

– …Извини меня, – покраснев, сказала Алесса. – Я просто все еще на что-то надеюсь, – добавила она, пристыженно улыбаясь.

Джераб устало вздохнул, протер глаза, немного помолчал, чтобы собраться с мыслями, и наконец сказал:

– Я уже не знаю, как до тебя достучаться. Наша история давно закончилась. У каждого из нас теперь своя дорога. Я хотел быть твоим другом, но потом понял, что действую вопреки здравому смыслу. Мы не можем быть друзьями, эта дружба погубит тебя прежде всего. Алесса, не зацикливайся на мне, найди свое счастье, не усложняй мою и свою жизнь. Ты – мое прошлое.

Последние слова были особенно неприятны Алессе. Эффект от них был такой же, как и от неутешительного вердикта врача.

– Познакомь меня с ней, – вдруг сказала Алесса.

– Что, прости?

– Познакомь меня со своей девушкой. Я хочу ее увидеть.

– Господи, зачем тебе это? – все более горячась, спросил Джераб.

– Джераб, я не сделаю ничего плохого. Я просто хочу посмотреть на нее, оценить по-женски. Мы все вместе проведем душевный вечер и поставим точку.

– То есть ты откажешься от меня только тогда, когда увидишь мою девушку?

– Да. Именно так. Когда я увижу тебя с ней, моя последняя надежда тут же скончается.

Джераб уже не знал, как вести себя. Он много лет знал Алессу, но, кажется, только теперь узнал ее настоящую. Это была одержимая, безумная девушка, умело жонглирующая его чувствами. Она была беспощадной и отчаявшейся. Джерабу снова стало жаль ее, и в то же время он был зол на нее, настолько зол, что ему хотелось расколоть ее череп и выгравировать на извилинах ее мозга, что он больше никогда не будет с ней. Скорее всего, только таким образом Алесса могла понять то, что он все это время пытался ей донести.

– …Выздоравливай, Алесса, – наконец сказал Джераб.

– Я ведь не больна, – усмехнулась она.

– Да нет… больна, и, похоже, очень серьезно.

– Джераб…

– Уходи, или я вызову охрану, – произнес он ледяным голосом.

Алесса ушла, хлопнув дверью. Оказавшись в коридоре, она больше не могла сдерживаться и зарыдала. Поначалу ей казалось, что она злится на него, потом на его девушку, на ту, у которой, по всей видимости, было больше достоинств, чем у нее. Но затем Алесса поняла, что злость ее главным образом адресована ей самой, так как только она виновата в своем несчастье. Она долго добивалась Джераба, и как только ей удалось влюбить его в себя, отреклась от него, выбрав карьеру, последовав за призрачной мечтой. Слишком поздно Алесса поняла, что жизнь без Джераба невозможна, что он будто крюком зацепился за ее душу и теперь повсюду следует за ней. О чем бы она ни подумала, куда бы ни посмотрела – везде Джераб. А теперь вдобавок появилась другая. Загадочная особа, что пытается отобрать его у нее, вырвать вместе с крюком, усиливая ее и без того мучительную боль.

– Не пожалела, что осталась в школе? – спросила Калли, прогуливаясь с Джел по парку до их любимой беседки.

– Нисколько. Здесь куда лучше, чем дома. Когда все уехали, стало так тихо! – с восторгом сказала Джел. – Так хорошо было… А ты работала?

– Работала, – отведя грустный взгляд в сторону, ответила Калли.

– Прости, если покажусь бестактной, – вдруг остановилась Джел, – но ты выглядишь уставшей. Хозяйка совсем замотала, да?

– Да не в этом дело, Джел.

Джел посмотрела на свою подругу глазами, полными сопереживания и любви, и спросила:

– Что тебя беспокоит?

Беспокоило Калли многое. Одной из главных причин ее беспокойства до сих пор являлось безнадежное положение ее семьи. Отец влез в долги, бизнес приносил лишь проблемы вместо дохода. Также Калли продолжала работать у Сафиры Фрай, со страхом и отвращением она выполняла все ее приказы. Калли никоим образом не касалось то, чем промышляла эта страшная женщина, но само осознание, что она вынуждена обслуживать, мило улыбаясь, человека, что лишал жизни людей, приносил горе семьям и к тому же держал ее на коротком поводке, угрожая расправиться с Руди, – добивало ее и уничтожало всякую крошечную надежду на что-либо хорошее в ее жизни. Калли до сих пор никому не рассказала о том, во что она ввязалась, и ей было очень тяжело все это переживать в одиночку. Бессонные ночи чередовались с ночами, полными кошмаров. Калли снились жертвы Сафиры. Сны были красочными. Калли лично присутствовала на всех заказах, видела, как Сафира убивает/убирает людей, и просыпалась в холодном поту. Она понимала, что так больше продолжаться не может и ей необходимо с кем-то поделиться своей бедой, чтобы облегчить свое состояние. И Калли уже была готова рассказать обо всем Джел, но тут она услышала смех Дианы и Никки, что приближались к беседке, и желание исповедаться вмиг покинуло ее. Не хотела она портить прекрасное настроение своей компании.

– Не бери в голову, – сказала Калли. – У меня все хорошо. А если высплюсь, то будет еще лучше.

– Еще раз спасибо тебе за то, что позволила нам отдохнуть на Ориане, – обратилась Диана к Никки.

– Диана, прекрати. Ты же знаешь, ради тебя я готова сделать все что угодно. И еще ты знаешь, что наше любопытство может довести нас до смерти. Так что не тяни, рассказывай.

Никки, Джел и Калли уставились на Диану, ожидая от нее подробностей поездки с Джерабом.

– Мы… отлично отдохнули. Нам все понравилось, – прозвучал лаконичный ответ.

– Девочки, она нарывается, – сказала Никки.

– Ну ладно… ничего не было, – призналась наконец Диана.

– Как это? У него не встал, что ли?! – тут же последовал вопрос от Никки.

– Ох, Никки!.. Мы решили не торопиться.

– Понятно. Страх попасть за решетку победил. М-да… Я была о нем лучшего мнения, – заключила Никки.

– А я считаю, что он правильно поступил, – подключилась к обсуждению Джел. – Джераб не идет на поводу у чувств, не отключает голову, и это здорово. Физическая близость – не главное.

– Джел, да откуда тебе знать, что главное, а что – нет? Ты вообще ничего не смыслишь в отношениях, – вновь высказалась Никки.

– С чего такие выводы?

– Напоминаю: ты встречалась с парнем, который любил твою сестру. Ты ходила с ним на свидания, открыла ему свою душу, а он продолжал сохнуть по Саше. Ты была его утешением. Убогой копией дорогостоящего товара. Тебя развели как последнюю лохушку.

Джел, ничего не сказав, покинула подруг.

– Джел! – крикнула Диана, затем посмотрела на Никки с холодным укором и отправилась успокаивать О’Нилл.

Калли помотала головой, кинув осуждающий взгляд на Никки.

– Не надо на меня так смотреть. Да, я не слежу за языком, каюсь!

– …Знаешь, с каждым годом нам все сложнее и сложнее с этим мириться. Подумай об этом, – сказала Калли, собираясь отправиться к Диане и Джел.

– Калли, подожди… – Никки вцепилась в руку Лаффэрти. А далее произошло то, что Калли никак не могла предвидеть, – Никки разрыдалась. Калли не знала, как реагировать на столь стремительную смену настроения подруги. Несколько минут ей потребовалось, чтобы успокоить Никки и выведать, что стало причиной ее слез. Никки рассказала обо всем, что произошло на выходных. Не утаила она и свой ужасный поступок, из-за которого Рокси прервала с ней общение.

– Я не знаю, что на меня нашло. Наркота так повлияла или еще что-то… Мне так стыдно! – сказала она и вновь заплакала.

– Поговори с Рокси. Извинись.

– Она не простит.

– В любом случае, ты должна попросить у нее прощения! – настаивала Калли.

– А разве только я виновата?! Зачем Арджи привел с собой эту суку?! На что он рассчитывал?! – сотрясаясь от плача, спросила Никки.

– Не приплетай сюда Арджи. Это его поступок и его ответственность. Ты поступила еще хуже. Бедная Рокси… Поставь себя на ее место!

– Ха, вот это поддержка… Вот это я понимаю! Я реву, я практически умираю, а ты продолжаешь читать мне нотации! Ты думаешь, я не понимаю, что натворила?! Думаешь, мне хорошо?! Да я жить не хочу!!! Калли, я… Мне страшно! – договорив, Никки закрыла свое багровое, пропитанное слезами лицо дрожащими ладонями.

Калли трудно было переключиться с осуждения на сострадание, но все же ей пришлось пересилить себя. Она подошла к Никки, обняла ее взмокшее тело.

– Ты обесцениваешь мои проблемы, – прорыдала Никки.

– Не обесцениваю, я лишь хотела… А, впрочем, неважно. Прости меня. Мне не следовало так вести себя с тобой.

– Калли, не бросай меня. Я умру, если ты бросишь меня.

– С чего ты взяла, что я тебя брошу? – ласково улыбнулась Калли.

– Ты же сама сказала, что вам уже тяжело терпеть меня, – ябедническим тоном ответила Никки.

– …Я погорячилась, – сказала Калли, еще крепче обняв Дилэйн.

Никки ответила ей взаимностью, и пока Калли не видела ее лица, довольно улыбнулась, глядя перед собой.

– Джел, может, расскажешь, что происходит между тобой и Никки?

Джел боязливо посмотрела на Диану, словно та могла лишь одним своим суровым, требовательным взглядом считать всю нужную ей информацию.

– Ничего не происходит. Все как обычно. Никки постоянно глумится надо мной. По-доброму.

Диана усмехнулась, подняв брови.

– Так что ж ты убежала?

– Я не хотела раздражать ее своим присутствием.

– Ну раз тебя это не задевает, значит, я зря беспокоюсь.

Диана встала напротив Джел, посмотрела с жалостью на тощую, фарфорово-белую ручонку подруги, взяв ее в свою руку, затем перевела взгляд на сухое, мертвенно-бледное лицо Джелвиры.

– Джел… мы все знаем, что у Никки характер на любителя и она очень часто переступает границы.

– Но, несмотря на это, она хороший человек, – тут же заступилась за подругу Джел.

– Да, хороший, я не спорю. Но мне не нравится, что она пользуется твоей мягкостью и всячески унижает тебя, когда у нее портится настроение. Ты должна хотя бы раз ответить ей грубо и метко.

– Я не могу.

– Давай я научу тебя?

– Да нет, я знаю, как это делать, но я не хочу так поступать с Никки. Ты пойми, это ее способ защиты. Если ей так легче, то я готова это терпеть.

Диана тотчас отпустила руку Джел.

– …Бессмысленный разговор. Это не способ защиты, а неуважение! Но до тех пор, пока ты сама себя не зауважаешь, не жди к себе уважения со стороны других.

– Мы ушли слишком рано и пропустили самое интересное, – с сожалением промолвила Эл. – Квилл сказал Арджи, что Никки и Элай хотели заняться сексом перед огромной толпой.

– Что?.. – недоумевала Рэми.

– Их еле-еле остановили. А потом Никки поцеловала Квилла.

– Парня Рокси?!

– У нее на глазах!

– Я в шоке… Зачем Элай связался с ней? Как они вообще нашли друг друга?! – возмутилась Рэми.

– Видимо, на балу познакомились, – тихо сказала Эл.

– Охренеть…

Разговор подруг прервался, когда в их комнату бесцеремонно ворвалась Диана.

– Элеттра, могу я поговорить с тобой?

Эл и Рэми переглянулись.

– Можешь, – ухмыляясь, ответила Элеттра. – Извини, Рэми.

Диана и Элеттра покинули резиденцию и неторопливым шагом направились в сторону парка, мгновенно приковав к себе внимание всех, кто тоже в это время находился на улице. Они обе выглядели спокойными, даже слегка довольными, чем и вызвали к себе такой бурный интерес.

– Долго будешь молчать? – не выдержала Элеттра.

Диана сама не знала, зачем она выдержала такую длинную паузу, перед тем как начать. Она была готова к этому разговору, была уверена в том, что поступает правильно. Но что-то все равно ее тормозило.

– …Я прощаю тебя, Элеттра, – наконец сказала Диана.

– За что? – надменно возвысив подбородок, спросила Эл.

– Ты знаешь, за что.

– А… речь идет, наверное, о Деймосе? Что ж, очень великодушно с твоей стороны простить меня за то, чего я не делала, – с пренебрежительной усмешкой сказала Эл. – И как же мне отблагодарить тебя за это? Поклониться? Упасть на колени, а?

Все это время они шли нога в ногу, смотря по сторонам, делая вид, что разговаривают сами с собой, но вдруг Диана остановилась, притянула к себе Элеттру, схватив ее за локоть, и сказала, посмотрев ей прямо в глаза:

– Ну хоть сейчас, пока нас никто не видит и не слышит, признайся!

– Ну хорошо, – ответила Элеттра, грубо отпихнув ее локтем. – Я кинула перец в глаза твоему коню на скачках. А еще год назад я испортила твою амуницию прямо перед соревнованиями. Ах да, я также подложила стекло в твои сапоги, а ты… помнишь, ты ведь сначала не заметила, и даже, когда осколок вонзился в твою ногу, продолжила как ни в чем не бывало скакать к финишу. И победила… Было еще много мелких пакостей. Во всяком случае, я признаюсь в содеянном и искренне раскаиваюсь.

– Я все это знаю, – спокойно сказала Диана.

– Ну вот, а я хотела удивить тебя… Диана, к чему я все это говорю. Я все эти годы пытаюсь испортить твою жизнь. Но при этом я боюсь пересечь черту, потому что знаю… – Элеттра замолкла, глубоко вдохнула, выдохнула, точно настраивалась на что-то серьезное, неприятное. – …Знаю, что ты сильнее, – наконец сказала она, отвернувшись. – Ты выстоишь и отомстишь мне по-крупному. Мы привыкли ненавидеть друг друга. Удобно иметь одного-единственного врага, чтобы, если вдруг что, обвинить его во всех смертных грехах. Но вот теперь тебе стоит хорошенько подумать: действительно ли я твой единственный враг? Может, есть еще кто-то? А вдруг этот «кто-то» из твоей свиты? Я должна быть рада этому, ведь я теперь не одна против тебя. Но выходит так, что мне приходится расплачиваться за чужое зло, – глаза Элеттры были полны слез, ненависти и обиды. – Ты… уничтожила меня ни за что.

– Я все исправлю. Даю тебе слово, завтра все в «Греджерс» будут носить тебя на руках, если ты наконец признаешься и извинишься! Я знаю, что это сделала ты! Только ты способна на такой гнусный поступок!

Элеттра сделала шаг назад, продолжая смотреть в глаза Дианы. Ей в этот момент почему-то захотелось одновременно рассмеяться и еще сильнее разрыдаться, так как она окончательно убедилась в том, что этот разговор не только не решил их проблему, но еще и усугубил ее.

– …Не нужно мне твое прощение. И на руках носить меня не надо! Пусть меня хоть до смерти затравят, но я никогда не возьму на себя чужую вину и не прогнусь под тебя! – Элеттра плюнула Диане под ноги и быстрым шагом ушла прочь.

Диане хотелось кричать от злости и влепить себе пощечину за то, что затеяла этот разговор. Все это было так унизительно для нее. Вся ее месть теперь не имела никакого смысла, ведь она собственноручно стерла все свои преимущества и достижения, сжалившись над Элеттрой. «Выставила себя дурой, благодушным посмешищем. Все твое благодушие вернулось тебе смачным плевком в лицо!»

Ну а пока Диана занималась самобичеванием, Элеттра, направляясь к резиденции и постепенно остывая от удушливой ярости, поняла наконец, что вот теперь уж настало время, когда ей необходимо набраться смелости и пересечь ту самую черту, чтобы добиться справедливости раз и навсегда.

– А вот и результаты вашего теста, – прозвучал бодрый голос Джераба. – Многих они обрадуют, но некоторых, увы, разочаруют.

Джераб положил проверенный тест Дианы на ее парту и отправился дальше. Диана уже знала, что она относится к первой категории учениц, поэтому высшая оценка ее не удивила. Поразило ее другое. Когда Диана пролистывала свой тест, она обнаружила между третьей и четвертой страницами маленькую записку, осторожно огляделась, и, стараясь не привлекать к себе внимания, развернула ее. «Жду тебя завтра в «Лоране» в 19:00». Трудно было сдержать улыбку. Диана посмотрела на Джераба, что вел себя как ни в чем не бывало, и мысленно поблагодарила его за то, что он попытался поднять ей настроение, которое после разговора с Элеттрой до сих пор оставалось скверным.

Это был последний день короткой учебной недели, а значит, ожидание встречи с Джерабом не будет для Дианы столь тягостным.

Ресторан «Лоран» в тот вечер собрал много гостей. Все были увлечены деловыми, интимными, приятельскими и откровенными беседами, поэтому никто не обращал внимания на Диану и Джераба, что поначалу очень смущались.

– Я бы хотела встретить Новый год в Этлфёрке, – сказала Диана, и лицо ее просияло мечтательной улыбкой.

– Диана, я ведь сам хотел предложить тебе это.

– Правда?

– Там сказочная зима! Ты будешь в восторге, – сказал Джераб, ни на секунду не переставая любоваться Дианой. «Каждый раз я смотрю на нее, как будто впервые. Каждый раз я очаровываюсь и нахожу что-то новое, удивительное, прекрасное в ее лице, взгляде, улыбке и движениях. Как же такое возможно?» – задавался вопросом Джераб.

– Джераб, мне кажется, до встречи с тобой я и не жила вовсе. Все в моей жизни было как-то незначительно, мелко, как детский бассейн.

– Я чувствую то же самое, – признался Джераб.

– Давай выпьем за наше первое официальное свидание в Глэнстоуне, – сказала Диана, подняв бокал с доигрывающим шампанским. – Это прогресс, – с улыбкой добавила она.

– Точно. Я, если честно, очень удивился, когда нашел записку.

– Какую записку? – сделав маленький глоток, спросила Диана.

– Твою. С приглашением в «Лоран». Я ведь не говорил тебе, что это мой любимый ресторан. Как ты догадалась?

В этот момент Диана почувствовала, как внутри нее все оборвалось. Произошла настоящая катастрофа. Диана медленно поставила бокал, откинулась на спинку стула, вжала голову в плечи. Глаза ее забегали по сторонам, ища того, кто посмел ее так подставить.

– Знаешь, я… – вновь заговорил Джераб, решив заполнить неожиданную паузу.

Диана не слышала его, она думала лишь о том, что произошло, о чем Джераб еще не подозревал. Она не писала ему никакой записки, и то приглашение, что Диана получила, не имело к Джерабу никакого отношения. Вмешался кто-то третий. И этот «кто-то» решил уничтожить все то, что было дорого Диане. Ничего не говоря Джерабу, Диана встала из-за стола и направилась к выходу. Теперь все, кто был в ресторане, казались ей подозрительными и опасными: официанты, гости, швейцары.

Диана быстро надела пальто и, не застегнувшись, выбежала на улицу. Глубоко вдохнув свежий морозный воздух, она остановилась, подняла голову и медленно выдохнула облачко пара, завороженно наблюдая, как с беззвездного, черного неба сыпятся снежинки, падая на ее ресницы, щеки и губы.

Джераб выскочил из ресторана, на ходу надевая на себя куртку и оглядываясь по сторонам. Обнаружив Диану неподалеку от «Лорана», он рванул к ней.

– Диана, что случилось?!

Диана медленно повернулась к нему лицом, загадочно улыбаясь.

– Смотри, первый снег, – сказала она.

Джераб обратил внимание на ее волосы и белоснежное пальто, что были усыпаны сверкающим зимним «конфетти».

– Да… что-то он рано в этом году, – ответил Джераб, обеспокоенно глядя на Диану, до сих пор не понимая, что стало причиной ее странного поведения.

Диана сначала хотела все рассказать ему, но потом заперла это желание где-то глубоко внутри и запретила себе к нему возвращаться. «Не сегодня, не в этот прекрасный и, скорее всего, последний вечер с ним». Диана понимала, что счастье ее так же стремительно тает, как и эти прекрасные снежинки, не выдержав ее разрушительного тепла.

– Диана… что не так? – тихо спросил Джераб, вглядываясь в ее встревоженное лицо.

Она прижалась лбом к его груди, затем чуть отстранилась, встала на цыпочки и ответила ему долгим, нежным, прощальным поцелуем.

У Грейсона и Рэми произошло крайне важное для них событие в эти выходные – они познакомили своих родителей и тем самым, можно сказать, «узаконили» свои отношения. Семья Арлиц добродушно приняла гостей: Торджера и Тиру Мэтисон вместе с младшими сестрой и братом Грейсона, двойняшками Пэри и Шэди. Вечер был теплый, веселый. Родители Рэми и Грейсона словно тысячу лет знали друг друга. Не было никакого высокомерия, оценивающих взглядов, двусмысленных фраз. Все шло гладко. До тех пор, пока миссис Мэтисон, пристрастившаяся к вину, совсем не разомлела и не начала говорить то, чего не следовало.

– Грейсон у нас такой любвеобильный! Мы с Торджером уже давно привыкли к тому, что у нашего сына каждый месяц новая девушка.

– Мама… – подал голос Грейсон, заливаясь краской.

– Тира! – возмутился мистер Мэтисон.

– Ну дослушайте же! И то, что он так долго встречается с Рэмисентой, говорит о том, что он наконец нашел ту самую и ему уже больше никто не нужен! Это замечательно! Рэмисента – хорошая девушка, и я очень надеюсь, что Грейсон не бросит ее.

Лицо Грейсона в этот момент стало краснее вина.

– Так, моей жене больше не наливать, – сказал Торджер, отодвигая бокал с вином от Тиры.

– А что я такого сказала? – растерялась миссис Мэтисон.

– Тира, я с вами солидарен, – решил смягчить напряженную атмосферу мистер Арлиц. – Предлагаю выпить за счастье наших детей и крепкий союз наших семей!

– Прекрасный тост! – воскликнула Тира, обратно пододвигая к себе свой бокал и не обращая внимания на рассерженное лицо мужа.

Грейсон все поглядывал на Рэми, поглаживал ее руку и без конца просил прощения шепотом за вызывающее поведение своей матери. Но Рэми не волновала перебравшая алкоголя Тира. Она все никак не могла выкинуть из головы то, что ей рассказала Эл. До этой ситуации Рэми нейтрально относилась к Никки, порой она вообще не замечала ее. Но теперь же Рэми поняла, что Никки не та, за кого себя выдает. В ней не меньше, а может, даже и больше, чем у Брандт, коварства, притворства и яда. Рэми, при все своем отвращении к Диане, не сомневалась в том, что Брандт никогда бы не поступила так, как Никки. На такое способен только беспринципный, черствый, жестокий человек. И с этим человеком теперь общается ее брат. Рэми весь вечер сверлила глазами Элая и пыталась понять, за что Вселенная решила так поглумиться над ней, столкнув друг с другом Никки и Элая. «А вдруг между ними в самом деле все серьезно и совсем скоро за этим столом мы будем отмечать знакомство с семьей Дилэйн?..» Эта мысль, как электрическая искра, вспыхнула в голове Рэми и заставила ее вздрогнуть.

– А то, что они победили на балу? – донесся до Рэми резкий, басовитый голос мистера Мэтисона. – Это, конечно, невеликое достижение, но довольно значимое, согласитесь?

– Конечно, – ответила Риннон.

– Элай, а ты уже нашел даму своего сердца? – вдруг спросила Тира.

– Э-э, кажется, да, – ответил Элай, который до этого момента умирал от скуки, слушая бесконечные слащавые восхваления сестры и Грейсона.

– Не может быть, – усмехнулся отец.

– Грэд, почему вы так реагируете? – удивилась Тира.

– Вот кто любвеобильный, так это Элай. Он не то что каждый месяц – каждый ДЕНЬ меняет девушек. Никак не могу привить ему серьезность и уважение к женщинам.

– На этот раз все иначе, папа, – строгим тоном ответил Элай.

У Рэми в этот момент перехватило дыхание.

– Почему же ты до сих пор не познакомил нас со своей девушкой, раз у вас все серьезно? – спросила мать.

– Да, действительно, Элай, почему? – подключилась к разговору Рэми.

– Познакомлю, не переживайте. Всему свое время.

– Побереги психику наших родителей, братец.

– Рэми, о чем ты? – задал вопрос Грэд.

– У его новой пассии ужасная репутация, это мягко говоря.

– Тут намечается что-то интересное, – сказала Тира, поднося к губам наполненный бокал.

– Тира, хватит, – негодовал Торджер.

– Элеттра уже все растрындела? – усмехнулся Элай.

– Да, и я до сих пор не могу прийти в себя! Где были твои мозги, Элай?!

– Рэми, да что происходит?! – не выдержала Риннон.

– Молчи, иначе пожалеешь, – пригрозил Элай, врезавшись озлобленным взглядом в сестру.

– Ты мне еще угрожаешь?! Если б ты знал, как ты мне противен после такого!

– Ты мне тоже была противна, когда тебя и твоего парня с драной задницей чуть не застукал заместитель директора школы! – сказал Элай, резко встав и опрокинув стул.

– Элай, прошу тебя, – вмешался Грейсон, с беспокойством глядя на родителей, что пребывали в полном замешательстве.

– Ну уж нет, она напросилась! – смеясь, сказал Элай.

– Заткнись! – закричала Рэми.

– Пап, мам, вы в курсе, что ваша прелестная дочурка чуть не вылетела из «Греджерс»? Она хотела перепихнуться со своим дружком в резиденции во время бала, и их чудом не спалили!

– Что?! Рэми, это правда? – спросил отец, вскочив с места.

– Грейсон! – заорал мистер Мэтисон.

– Я, пожалуй, еще выпью… – сказала Тира.

– А-а… А Элай чуть не отымел мою одноклассницу у всех на виду на вечеринке Рокси Уэллер! Это обсуждает весь Голхэм, а скоро слухи дойдут и до Бэллфойера!

Риннон, обычно блестяще разрешающая любые конфликты, впала в ступор, глядя на сына и дочь, что в этот вечер были сами на себя не похожи. Грэд сел за стол, схватившись за голову. Тира и Торджер молча переглядывались, время от времени бросая полные презрения взгляды в сторону семейства Арлиц. Элай и Рэми не сводили друг с друга глаз и готовились к очередной атаке, а Грейсон глядел куда-то немигающим взглядом и мысленно молил Бога, чтоб этот вечер-недоразумение наконец закончился.

– Не догонишь! – крикнула Пэри, забежав в гостиную.

– Я убью тебя! Тыщ-тыщ! – побежал за сестрой Шэди, держа в руках здоровенный фаллоимитатор, который он использовал в качестве пистолета.

– Шэди, где ты это взял?! – заверещал Торджер.

– Мне это Пэри дала, – ответил мальчик.

– А я это нашла в комнате Рэми, – сказала Пэри.

Все присутствующие синхронно повернули свои головы к покрасневшей, вспотевшей от волнения, не знающей, куда себя деть, Рэмисенте.

– Ну а что? Это ведь тоже в некотором роде игрушка? Почему бы и нет? – захохотал Элай.

Мэтисоны пробубнили что-то вроде благодарностей и извинений и поспешили покинуть дом семьи Арлиц, в начале вечера казавшийся им таким светлым, благородным, а теперь – грязным и порочным. Такого же мнения они были и о семье Рэмисенты.

– Как родители? – Рэми подбежала к Грейсону, что успел проводить свою семью до дома и, вероятно, выслушать от отца и матери все, что они думают о его девушке.

– Они… запомнят этот вечер надолго.

– Грейсон, мне так жаль! – сказала Рэми и заплакала.

– Если бы ты не прицепилась к Элаю, все закончилось бы не так плачевно.

– Я знаю…

– Ладно… пойду успокою стариков, – сказал Грейсон и пошел обратно к своему дому.

– Позвони мне, хорошо?

Грейсон ничего не ответил.

– Блеск, сестричка, – услышала Рэми насмехающийся голос брата за своей спиной. Она обернулась, Элай стоял у двери. Рэми молча прошла мимо него.

– И почему ты со мной не разговариваешь? По-моему, роль обиженного по праву принадлежит мне. Из-за тебя родители устроили мне целый допрос. Кто тебя просил все им рассказывать?!

– Я все рассказала не для того, чтобы тебе насолить, – остановилась Рэми. – Мне мерзко из-за того, что мой брат участвовал в этом! Я не могла по-другому достучаться до тебя.

– Ты так бесишься из-за того, ЧТО я сделал, или же из-за того, С КЕМ я это сделал?

– …Ты все знаешь?

– Да, я в курсе о вашей беспонтовой войне. Обычные бабские разборки вы раздули до вселенских масштабов.

– Никки и ее подруги издеваются над Эл! Она на грани, понимаешь?!

– Да не похожа она на затравленную жертву! Я видел ее у Рокси, она была счастливая, довольная вместе со своим парнем.

– Ты просто не знаешь Эл. Она умеет притворяться… Элай, я не хочу, чтобы ты встречался с Дилэйн. Я сердцем чую, что этот человек втянет тебя в беду. Эл считает, что Диана Брандт – сущий дьявол, но после того, что вытворила Никки, я думаю, что в этой четверке Дилэйн представляет истинное зло.

Элай не выдержал и рассмеялся.

– Ну, девки, вы даете!

– Тебе смешно?!

– Рэми, ну это правда звучит нелепо. Какое зло? О чем ты говоришь? Никки обычная самовлюбленная телка, очень горячая, между прочим, в моем вкусе. И я не брошу ее из-за ваших глупых бабских разборок, уж извини. Плевать я на все это хотел.

Элай и Рэми часто ссорились, спорили и пакостили друг другу. В общем, они ничем не отличались от других братьев и сестер. Ребята могли даже подраться и наговорить друг другу сотню мерзких оскорблений, но в то же время они все равно любили друг друга, пусть и латентно, и понимали, что если вдруг кто-то из них окажется в опасности, то каждый, не раздумывая, пожертвует своей жизнью ради другого. Рэми любила Элая и знала, что он тоже любит ее, и никогда не обижалась на него, потому что довольно часто она сама выводила его, из-за чего ему приходилось лишь защищаться. Элай любил Рэми больше себя, сильнее, чем отца и мать, чем кого-либо на свете. И как же он ненавидел себя, когда доводил сестру до слез, вот как сейчас.

Когда Рэми убежала в слезах и после громко хлопнула дверью своей комнаты, тем самым давая понять, что она не желает никого видеть и слышать, Элай не мог найти себе места, ходил взад-вперед, представлял, как Рэми рыдает из-за него, и его ненависть к собственной персоне все росла и росла, заполняя собой все его тело, все его мысли. Элай обрадовался, когда обнаружил, что дверь комнаты Рэми не заперта. Он зашел внутрь, сестры нигде не было. Подошел к двери ванной и, дернув несколько раз за ручку, понял, что Рэми находится внутри.

– Рэми… – сказал Элай, прижимаясь лбом к двери. – Извини меня, я был не прав. Давай я позвоню Мэтисонам и скажу, что все выдумал про тебя и Грейсона? – В ответ лишь тишина. – Рэми? – Элай теперь прислонил ухо к двери и услышал тихое журчание воды. – Рэми! Открой дверь, Рэми! – Элай понял, что ждать больше нельзя, отошел назад, разбежался и одним мощным толчком вышиб дверь.

Рэми стояла у раковины спиной к нему.

– Уходи…

Элай все же подошел к ней, развернул к себе лицом.

– Нет! – протестовала Рэми.

Элай осмотрел одну ее руку, вторую, затем посмотрел на ноги – все чисто. Но вдруг на ее белой маечке появилось багровое пятно. Элай осторожно заглянул ей под майку и увидел огромный порез под левой грудью.

Элай закрыл глаза на мгновение, затрясся и заплакал.

– Сколько раз я тебе говорил: меня режь, только себя не трогай! – сквозь слезы кричал он.

Рэми резала себя всегда, когда ее что-то тревожило. Физическая боль служила отличным успокоительным. Когда страдала душа, телу приходилось принимать на себя весь удар. Вместе с кровью Рэми покидали все тревожные мысли и гнетущие чувства. Она сосредотачивалась исключительно на ране, на новой боли. У каждого ее шрама была своя история, свой смысл. «Это я упала, когда каталась на велике», «Это я случайно порезалась ножом, когда готовила завтрак», «Это меня кот подружки поцарапал» – этими и другими подобными отмазками пользовалась Рэми, чтобы оправдаться перед родителями, которые время от времени замечали новые шрамы на ее теле. Сложнее всего было врать матери, что ввиду своей профессии прекрасно разбиралась во всех видах аутоагрессии. Но на счастье Рэми, Риннон, абсолютно уверенная в том, что ее знания и опыт помогли ей воспитать здоровых, адекватных детей, нисколько не сомневалась в искренности слов дочери и не переживала за нее. Еще Рэми боялась, что Грейсон увидит ее обезображенное тело, поэтому она подпускала его к себе только в кромешной темноте и не позволяла трогать себя, опасаясь, что тот нащупает созданные ее рукой увечья.

Элай случайно увидел, как Рэми, вооружившись лезвием, уродует свое тело. Ей тогда было тринадцать. Рэми на коленях умоляла его ничего не рассказывать родителям, ну и пригрозила ему, чтоб наверняка, что если он все-таки выдаст ее секрет, то она в отместку сделает один глубокий, смертельный порез в области вены. И смерть ее будет на его совести. Элаю ничего не оставалось, как сохранить эту страшную тайну.

– Я переживаю за Эл. Мне кажется, я скоро потеряю ее. Она не выдержит… – объясняла Рэми причину своего поступка, пока Элай обрабатывал ее свежую рану. – Грейсон… Грейсон ведомый, легковерный. Если его родители запретят ему общаться со мной, он их послушается… Ты. Ты и Никки. Все это так неожиданно. Тяжело это принять… А еще все увидели мой вибратор.

Элай засмеялся и Рэми, подхватила его смех. Но вскоре Элай снова стал серьезным, взглянув на кровоточащий порез, и во взгляде его читалось глубокое чувство вины перед Рэми.

– Пошла к черту эта Никки, – сказал вдруг Элай. – Не так уж сильно она мне и нравится. Да, она веселая, но от нее быстро устаешь.

Элай залепил рану повязкой, вышел из ванной с сестрой на руках, лег с ней на ее кровать и нежно обнял.

– А знаешь что? Продолжай встречаться с ней, – сказала Рэми, глядя в потолок.

– Не понял. Ты же только что просила меня порвать с ней?

– Да… а теперь передумала. Держи ее рядом, наблюдай за ней. Я не до конца уверена, но… если мои подозрения насчет нее подтвердятся, ты поможешь мне расквитаться с ней.

Глава 39

Элеттра шла по коридору школы, держа в руке запечатанный конверт. Дойдя до кабинета директрисы, Эл присела и просунула конверт в зазор между дверью и полом, а затем грациозно встала и пошагала дальше.

Улыбаясь так, будто ей удалось подчинить себе весь мир.

В «Греджерс» шла бурная подготовка к предновогоднему торжеству. Диана, Калли и другие ученицы, что были в составе школьного хора, находились на репетиции, пели песню Florence + The Machine – «The End of Love», которую должны были исполнить на грядущем празднике.

Я обеспокоена, но не знаю, как это объяснить.

Прошлой ночью мне приснился знак, который гласил: «Любовь умерла».

Имма Даффи, хормейстер, с грустно-мечтательной улыбкой слушала своих учениц, дирижировала, точно играя на каком-то таинственном музыкальном инструменте, который только она была способна видеть.

Диана пела со слезами на глазах, а боль в ее сердце в этот момент кричала, да так сильно, громко и непрерывно, что Брандт не слышала собственного голоса и не видела ничего перед собой. Она была вынуждена постоянно останавливаться, чтобы прийти в себя. Вскоре Имма заставила всех замолчать. Причиной тому послужило внезапное появление в зале Бригиды Ворчуковски.

– Миссис Даффи, извините, что отвлекаю вас. Миссис Маркс послала меня за Дианой Брандт. Это очень срочно.

Калли, услышав грозный голос Бригиды и увидев суровое выражение ее лица, поняла, что случилось что-то страшное, и когда она повернулась к Диане, что стояла, оцепеневшая, глядя в одну точку, поняла, что интуиция ее не подводит.

– Мисс Брандт, вы свободны, – сказала Имма, окинув девушку взволнованным взглядом.

В кабинете директора уже сидел Джераб, до появления Дианы не понимавший, зачем миссис Маркс побеспокоила его. Когда Диана оказалась в кабинете, он врезался в нее округленными от страха глазами, а затем быстро отвел взгляд, пытаясь не подкармливать лишний раз растущую внутри панику. Диана же была внешне спокойна и, как всегда, незыблемо уверена в себе.

– Миссис Ворчуковски, вы можете идти, – сказала Голди Маркс. Бригида тут же покинула кабинет. – Садитесь, – кивнула Голди Диане. Диана уверенным шагом подошла к столу директрисы и села рядом с Джерабом. – Вы догадываетесь, зачем я вас вызвала?

– …Нет, – ответил Джераб. – Объясните же, в чем дело? – он изо всех сил старался выглядеть таким же уверенным и спокойным, как Диана, но тяжкое предчувствие неминуемой беды стискивало его грудь, лишало воздуха и всякого самообладания.

– Я лучше покажу, – сказала Голди, брезгливо подняв за уголок раскрытый конверт, из которого выпали две фотографии.

Увидев то, что было запечатлено на этих фото-графиях, Джераб чуть не упал со стула. Диана, напротив, с невозмутимым видом посмотрела на снимки и затем вопросительно взглянула на Голди, мол, и что дальше? Такой переполох из-за этой ерунды?

– Теперь я жду от вас объяснений. Что это такое?! – спросила Голди, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от вновь нахлынувших эмоций. Когда она впервые увидела фотографии, на одной из которых Диана и Джераб сидели за столиком ресторана у окна, беседуя о чем-то, при этом мило улыбаясь друг другу, а на другой, что вызвала больше всего возмущения, они стояли друг напротив друга, целуя друг друга в щеки, – Голди была готова разнести все вокруг в истерике.

– Это фотографии, – с напускным равнодушием ответила Диана, – на которых изображены я и мистер Эверетт в ресторане «Лоран». Мы там встретились в минувшее воскресенье. – Необходимо добавить, что Диана внутри ликовала, потому что в объектив их преследователя попало лишь начало их встречи, и им с Джерабом очень повезло, что тот таинственный фотограф, желающий разоблачить их, быстро угомонил свое любопытство и ушел, не запечатлев их финальный поцелуй, увидев который Голди бы точно разнесла в гневе всю школу.

– Меня поражает ваше спокойствие, Диана! – возмутилась Голди.

– А мне незачем нервничать, миссис Маркс. Нетрудно догадаться, о чем вы подумали, взглянув на эти фото, но на самом деле нет поводов для беспокойства. Это была случайная встреча. Я отдыхала с друзьями, увидела мистера Эверетта и решила с ним поздороваться.

– Ваши слова убедили бы меня, если бы я была слепа!

– Вас смутил поцелуй в щеку? Так это всего лишь обычная форма приветствия, – со спокойной улыбкой ответила Диана.

– Мистер Эверетт, почему вы молчите?! Объясните мне, с каких пор считается нормальным, когда учитель ВОТ ТАК приветствует свою ученицу?!

– Прошу прощения, миссис Маркс. Видимо, на нас так повлияла неформальная обстановка, – не-много успокоившись, ответил Джераб. Он заставил себя поверить в версию Дианы, что показалась ему весьма пристойной.

Голди подошла к окну, долго думала о чем-то. Было заметно, как ей тяжело удается держать себя в руках. Какой скандал… Какой удар по репутации школы!

Пока миссис Маркс стояла спиной к провинившимся, Диана быстро схватила со стола директрисы ручку и написала на ладони – «Встр. у кон. 5», что означало – «Встретимся у конюшни в пять часов». Джераб увидел ее послание и кивнул.

– Я не верю вам. Я не верю ни единому вашему слову, – после продолжительной паузы сказала Голди, повернувшись лицом к Диане и Джерабу. – Тот, кто сделал эти фотографии, был в курсе ваших отношений…

– У нас нет никаких отношений! – протестовал Джераб.

Но на Голди его слова никак не повлияли, и она продолжила:

– Он был в курсе и решил вас скомпрометировать.

– Миссис Маркс… – сказала Диана, мгновенно лишившись уверенности и спокойствия, осознав, что ей и Джерабу все же не удастся миновать трагическую развязку.

– Довольно! Я выслушала вас. Увы, ваша версия неправдоподобна! Диана, вы пока свободны. Я хочу поговорить с мистером Эвереттом наедине. Но потом я снова вызову вас и расскажу вам, каковы будут последствия вашего… омерзительного поступка.

Диана вылетела из кабинета. Вся ее сила и твердость характера исчезли бесследно. Она ощущала себя маленькой, ничтожной крупицей, что подхватил шквалистый ветер и понес за собой в страшную неизвестность.

– Надеюсь, ты не сознался? – полушепотом спросила Диана. Даже находясь в их тайном, безопасном, как им казалось ранее, месте, в старой конюшне, Диана испытывала тревогу.

– Нет. Я держался до последнего, но Голди была непреклонна. – Помолчав немного, Джераб продолжил: – В понедельник она соберет на совет всех преподавателей и объявит о своем решении. К счастью, Голди не стала томить меня ожиданием и сразу сказала, что выгонит меня с позором. Я больше нигде не смогу преподавать.

– …На следующей неделе она пригласит моих родителей в школу, чтобы сообщить им о моем исключении, – поделилась Диана результатом своей беседы с директрисой. Вспомнив, как Голди упрашивала ее признаться в запретной связи и как, не добившись от нее правды, начала угрожать ей, называя ее при этом «порочной девицей», «позором «Греджерс» и «ее личным разочарованием», – Диана с трудом сдержала слезы. Ее авторитет рухнул в одночасье. И это только начало кошмара, который ей предстоит пережить.

– Я должен поблагодарить тебя за то, что ты не растерялась, как я, и попыталась спасти нас. Ты будто была готова к нашему разоблачению, ничуть не удивилась… – Вдруг Джераб замолк и замер на мгновение. Затем он посмотрел на Диану, что сидела подле него, опустив глаза, и наконец все понял. – Твое странное поведение в «Лоране»… Ты убежала, потому что… потому что все знала? Ответь, ты все знала?!

– Да. Я приехала в «Лоран», потому что получила приглашение якобы от тебя.

– …Это была ловушка, – смягчив тон, сказал Джераб. – Почему ты мне ничего не сказала?

– А что бы это изменило? Я не хотела терять ни минуты, потому что знала, что… скоро все закончится.

– Кому ты рассказала про нас? – резко спросил Джераб.

– Никому… – ответила Диана.

– Даже твои подруги ничего не знали?

Жаркая волна окатила лицо Дианы. Она ненавидела врать, но в этот момент поняла, что правда погубит их отношения с Джерабом.

– Я ничего им не говорила. Но даже если бы им было все известно, они бы не выдали нас. – Как только Диана произнесла эти слова, ее вдруг поглотило мощное, гадкое чувство недоверия к своим подругам, которого, надо отметить, она прежде никогда не испытывала.

Непоколебимость и мужественность, что были главными элементами характера Джераба, дремали в этот момент. Он презирал себя за вспыльчивость, суетливость и несобранность, которые теперь так рьяно проявлял. Ему стыдно было перед Дианой. Джераб понимал, что вся ответственность за случившееся целиком лежит на его плечах.

Вдруг его осенило. Не только ответственность принадлежала ему, но и вина. Мысль ворвалась в его голову, как пуля, и стремительно вылетела через рот:

– Алесса, неужели это ты?

– Алесса? А при чем здесь мисс Торн? – удивилась Диана.

Только после того как прозвучал вопрос Дианы, Джераб понял, что сказал свою мысль вслух. Теперь ему уже не отвертеться.

– …Мы с Алессой вместе учились, – сказал Джераб. – И встречались некоторое время, – нехотя добавил он.

– А…

– Я не говорил тебе это, потому что боялся твоей реакции, – перебил он Диану, наперед зная все ее вопросы. – Ты бы изменила свое отношение к ней и сама бы выдала нас.

– Я что, по-твоему, дура?! – вскипела Диана.

– Нет, но…

– Отлично! Значит, вы встречались с мисс Торн, когда были студентами. А теперь вы встретились в «Греджерс», и ваши чувства ожили, так получается?

– Алесса хотела возобновить отношения, но я был против. Последний наш разговор был очень… непростым. Я, наверное, спровоцировал ее резкими словами в ее адрес, и она решила отомстить. Скорее всего, она давно догадывалась о нашей связи. Может, я ошибаюсь, конечно…

– Ладно, у нас нет времени на разборки. На самом деле, не важно кто и зачем так с нами поступил… У нас с тобой не все так безнадежно, как кажется. Тебя увольняют, меня исключают, ну и что? Давай уедем в Этлфёрк! Уверена, в местной школе всем будет наплевать на нашу с тобой репутацию. Это же деревня. Там другие люди, другие порядки, так ведь? Ты продолжишь преподавать, а я учиться. Мы будем вместе, невзирая на трудности и преграды, как и мечтали.

– …То есть ты готова все бросить и уехать в Ирландию?

– Я тебе давно об этом сказала, – улыбаясь, ответила Диана. – Я готова отказаться от всего, что мне дорого, к чему я привыкла, без чего я не представляю свою жизнь… лишь бы быть с тобой. – Диана взглянула в глаза Джераба, заметила в них страх вперемешку с удивлением и огорчением, и ей стало не по себе. – А ты?..

Диана и не подозревала, что внутри Джераба тогда разворачивалась настоящая, беспощадная битва. Его сердце сражалось с разумом. «Он любит ее! Он клялся быть с ней! Он не трус!» – кричало сердце. «Он столько лет и сил потратил, чтобы попасть в такое престижное учебное заведение! Какая деревня?! Какая любовь?! Марго так хотела, чтобы ее внук добился успеха! Он все потеряет, если пойдет у тебя на поводу! Ему нужно срочно придумать, как выкрутиться, как остаться в «Греджерс»», – отвечал разум.

– …Мне нужно подумать, – наконец сказал Джераб.

После встречи с Дианой Джераб отправился к Алессе, чтобы выяснить, верны ли его догадки относительно того, кто его подставил.

– Что?! – вскрикнула Алесса, услышав обвинения Джераба в свой адрес. – Ты и Диана?!! Джераб, ты что, сдурел?! Она же ребенок!!!

Джераб рассчитывал на то, что Алесса будет защищаться, оправдываться, и он никак не ожидал увидеть искреннее удивление и неподдельное возмущение в ее глазах. Алесса в самом деле вела себя так, будто впервые слышит об их с Дианой романе.

– …У меня с ней ничего не было. Мы просто общались. – Если до этого Джераб говорил с Алессой возвысив голос, с оттенком ярости, то теперь, осознав, что его претензии к ней несправедливы, он смягчил тон.

– И вместе отдыхали? – с укором спросила Алесса. Джераб не стал переубеждать ее, ведь его взгляд, полный вины, раскаяния и стыда выдал его с потрохами. – Как ты мог влюбиться в девчонку?! Что вас может связывать, я не понимаю. О чем вы разговариваете? Ей ведь всего шестнадцать, Джераб!

– Я знаю… Я идиот, – признал Джераб, потирая лоб. Ему хотелось добавить, что с Дианой ему есть о чем поговорить, ведь она начитанная, очень любознательная девушка, умнее всех его бывших возлюбленных. Она юна, но у нее уже есть свой интересный взгляд на жизнь, своя позиция, и это завораживало его даже больше, чем ее уникальная красота. Он бы сказал все это Алессе, но понимал, что этими откровениями ничего не изменит. Да и тем более Джераб трезво оценивал ситуацию и знал, что его коллегу на самом деле интересуют отнюдь не их сокровенные беседы. – Я к ней и пальцем не притронулся, клянусь.

– А губами? – с осуждающей насмешкой спросила Алесса.

– Я потерял голову, это точно, – вздохнул Джераб. – И я ответил за это сполна. Моя карьера, да и жизнь в целом – разрушены. Еще и Диану подставил… Ее исключают из-за меня.

– Ты беспокоишься о Брандт?! О девчонке, папаша которой одним лишь взглядом сможет заставить Голди изменить свое решение?! Ей ничего не будет! Даже если ее исключат из «Греджерс», ее жизнь на этом не кончится. Она молода, у нее влиятельные родители. Диана ничего не потеряет! А вот ты… Ты пострадаешь. Разрушенная карьера – это ерунда. Они очернят твое имя, выставив Диану жертвой извращенца… Джераб, тебя же посадят!

Диана долго думала, детально исследовала сложившуюся ситуацию и вскоре поняла, что даже если Алесса все это время грезила о том, чтобы воскресить их с Джерабом пылкие чувства, она никак не могла поверить в то, что мисс Торн шпионила за ними, унижая себя тем самым. Эта женщина не настолько отчаянна, полагала Диана. Следовательно, кто-то другой был заинтересован в этом разоблачении. Здесь долго думать не пришлось, Диана уже знала ответ. И каким образом ее обидчику удалось достать необходимую ему информацию, Диане тоже уже было известно.

– Диана, ну не молчи, прошу тебя! – пыталась разговорить подругу Калли. – Что случилось? Зачем тебя вызывала Голди?

– Позови Никки и Джел, – последовала команда от Дианы.

– Сейчас…

Калли, привыкшая беспрекословно выполнять приказы Брандт, незамедлительно помчалась сначала в комнату Джел и Браяр, а затем заглянула к Никки и Эсси.

– Так-так, – звонким голосом сказала Никки, войдя в комнату Дианы и Калли, – что это у нас за внеплановое совещание?

– Случилось что-то серьезное… – предположила Джел, заметив озлобленное выражение лица Дианы.

Никки медленно села на кровать Калли, не сводя глаз с Дианы. Никогда она еще не испытывала столь сильного страха, как тогда. Чувство это сосредоточилось главным образом в области глотки, сформировалось в огромный ком. Никки задыхалась.

– Да, Джел, ты права, – наконец ответила Диана. – Голди знает о том, что я встречаюсь с Джерабом.

– Нет… – вырвалось у Джел.

– Господи, так и знала, что это хорошим не кончится, – сказала Калли.

– Как вы спалились?! – тут же пришла в себя Никки, поняв, что она зря переживала насчет того, что Диана узнала правду о Деймосе.

– Ты теперь лишишься титула Главной леди?! – обеспокоенно спросила Джел.

– Тебя исключат? – задала вопрос Калли.

– А что с Джерабом? – поинтересовалась Никки.

– Помолчите, пожалуйста! – рявкнула Диана. – Мне плевать на мой титул. Да, меня исключат, а Джераба уволят, – все же утолила она любопытство подруг. – Это не самое страшное в жизни. Мы обязательно справимся. Меня интересует вот что. Только вам было известно о наших отношениях. Так кто же из вас проговорился?

Некоторое время девушки были в замешательстве и не могли ничего вымолвить. Но вскоре Джел нарушила тишину:

– Диана, как ты могла такое подумать о нас? Мы никогда бы так не поступили с тобой, ты же знаешь!

– Джел, я также знаю, что ты иногда любишь выдавать чужие тайны, прикрываясь заботой и искренним желанием помочь. Разве не так?

– Я?! Я никогда… Я… – беспомощно мямлила Джел.

– Вот совсем недавно ты за спиной Калли общалась с Руди и организовала им встречу в Гретнессбери, ни с кем не посоветовавшись! – напомнила Никки.

– А ты, Никки, любишь выпивать с нашими одноклассницами. Всем известно, что пьяная Дилэйн не хозяйка своему языку, – переключилась Диана на Никки.

– И не только языку, – тихо добавила Джел.

– Что ты сказала?! – обратилась Никки к Джелвире.

– Хватит! – закричала Калли, все это время с осуждением наблюдая за своими подругами. – Диана, может, ты и меня подозреваешь?

– …Нет, Калли, в тебе я не сомневаюсь.

– Ну, круто. То есть мы с Джел козлы отпущения? – возмутилась Никки.

– Как всегда… – огорчилась Джел.

– Диана, спасибо, что не внесла меня в список предателей, но все же меня это мало успокаивает. Ты поступаешь неправильно. О какой дружбе может идти речь, если ты позволяешь себе раскидываться такими громкими обвинениями?!

– Вот-вот, – сказала Джел.

Вдруг дверь распахнулась и в комнату вошла Элеттра.

– Добрый вечер, мои дорогие.

– Кинг, пошла вон! Ты не вовремя! – вскочила Никки, готовая тотчас наброситься на нежеланную гостью.

– Да нет, Дилэйн, я очень вовремя. Уж извините, я подслушала ваш разговор. Диана, как это так? Ты набросилась на своих горячо любимых подруг, ничего не выяснив? Ох, я всегда знала, что ваша дружба – просто имитация, не более. Тем не менее… – Эл сделала небольшую паузу, подошла к Диане, высокомерно улыбаясь ей. – Я пришла сюда, чтобы помочь вам, – обратилась она к Никки, Джел и Калли, но при этом не сводя глаз с Дианы. – Диана, твои подруги ни в чем не виноваты. Рэми застукала тебя и мистера Эверетта и все передала мне. А я устроила вам свидание в «Лоране». Вот видишь… мне несложно признаться в том, что я сделала. – Эл была горда собой, ведь она добилась того, чего хотела: Диана была растерянна, подавлена, а ее свита – обескуражена. – Дальше тебя ждет много чего интересного, – угрожающим тоном добавила Кинг.

– Элеттра, ты решила напугать дьявола адом, – сказала Диана.

– О да, – злорадно усмехнулась Элеттра. – Но, во всяком случае, ты ответишь за клевету в мой адрес. Это я гарантирую.

– Да ты, мразь, совсем страх потеряла?! – не выдержала Никки.

Не успела Эл и шагу ступить, как Дилэйн подлетела к ней, вцепилась в горло и толкнула к стене.

– А я еще жалела ее. Какая же я дура! – бранила себя Калли.

– Элеттра, ты – чудовище! – подключилась Джел.

Никки все еще держала Эл за горло, прижав к стене. Та покраснела, зажмурила глаза от боли и кряхтела, пытаясь вырваться. И ей бы удалось отпихнуть от себя Никки, если бы на подмогу к последней вовремя не подоспели Джел и Калли, что с нечеловеческой силой вцепились в тело их общего врага и с нетерпением ждали какой-нибудь реакции от Дианы, что продолжала стоять в стороне, наблюдая за происходящим опустошенным взглядом.

– Отпустите ее, – вдруг сказала Диана.

Никки вопросительно уставилась на Брандт, затем на Калли и Джел, что тоже были ошарашены резкой сменой настроения их «вожака». Все же слово Дианы для них – закон, поэтому они повиновались ей. Элеттра многозначительно взглянула на Диану, держась дрожащими руками за окованное болью горло, и после покинула комнату.

– Она до сих пор обвиняет нас в клевете. Уму непостижимо! – высказалась Калли, находясь во власти ярости.

– Только странно… – задумалась Джел. – Элетт-ра так легко призналась в том, что сдала Диану и Джераба. А что, если…

– Никаких «если»! – прервала Никки размышления Джел. – Эта хитрая ублюдина пытается запудрить нам мозги, вот и все! Очень умно, не находите? Прикинулась жертвой и еще больше нагадила. Ха, я ее недооценивала…

Диана все молчала и внимательно слушала своих подруг, одновременно вспоминая минувший разговор с Кинг.

Что-то странное заметила Никки во взгляде Дианы. И это «что-то» заставило ее здорово напрячься.

– Диана, ты что, поверила ей?