За тенью дракона [СИ]

Глава 8 НАЧАЛО ИГРЫ

Камень ощутимо шатался под руками. Тайлуг ненадолго прикрыл глаза, откинувшись головой на стену, чтобы отдохнуть и провалился в темное забытье. Лязг решетки вернул его к действительности в очередной раз из многих. Но на этот раз камеру посетил не тюремщик. В сером сумраке пред Тайлугом возникло лицо жреца Та-Зама.

— Неуютно у тебя здесь. Даже присесть некуда, — с иронией произнёс неожиданный посетитель.

— Почему же, — ответил Тайлуг, проведя языком по пересохшим губам. — Садись рядом на кучу соломы. Места хватит. Но зачем в мою скромную обитель пожаловал столь высокий гость? Неужто для того, чтобы разделить со мною мои последние часы?

— Меня радует, то, что ты не утратил способности шутить, — усмехнулся Та-Зам. — Благодарю за приглашение, но я лучше постою.

— Ты пришел отвести меня на казнь?

— Много чести, — снова усмехнулся Та-Зам. — Да и время еще не пришло. На казнь тебя отведет стража.

Зачем же ты пришёл?

— Ты ведь не хочешь умереть, как преступник? — вкрадчиво спросил Та-Зам.

Тайлуг вскочил на ноги, рванув цепь.

— Я не государственный преступник и я не растрачивал имперской казны!

— Я знавал многих преступников, и все они утверждали, что невиновны. Не надо оправданий, — Та-Зам небрежно отмахнулся ладонью, как бы стряхивая с нее капли воды и замолчал. Выдерживая долгую паузу, он нарочито отрешенно наблюдал за игрой огня факела. По всему видать жрец пришел сюда вовсе не для того, чтобы из любопытства заглянуть в глаза смертнику. Он явно что-то затеял.

— Ты зачем пожаловал? — спросил Тайлуг, прервав затянувшееся молчание.

— Зачем? — Та-Зам растянул тонкие губы в подобие улыбки. — Я здесь, чтобы предложить тебе путь спасения.

— Путь спасения? Но я не прошу пощады. Я желаю смерти воина, но требую наказать Адаульфа, как истинного преступника.

— Речь не об Адаульфе, — очень тихо и вкрадчиво прошептал Та-Зам. В свете факела его глаза блеснули холодным огнём. — Ты не понимаешь простых и очевидных истин, Тайлуг.

— Какие еще истины! — Тайлуг вновь невольно рванул цепь. — Я не понимаю твоих мудрствований, жрец! Я знаю, что виновный должен быть наказан! Так будет справедливо! Это закон Мауронга!

— Видишь ли, — задумчиво промолвил Та-Зам, — Закон Мауронга писан для людей, но не все, далеко не все в этом великом мире помещается в тех границах, что видимы и понятны простому смертному. Я, будучи жрецом Храма крови, вижу больше чем ты, Тайлуг. В темных глубинах потока мироздания мне открывается будущее. Поток мироздания это и есть высшая справедливость, которая восходит далеко за пределы наших суждений о добре и зле. Твои рассуждения о справедливости это только твое понятие о ней и не более того.

— Послушай жрец, — прервал Тайлуг монолог Та-Зама. — Мне все равно, что там и какая справедливость у этого самого потока мироздания и куда он стремится. Я знаю одно — подлый шакал Адаульф должен быть наказан.

— Еще раз повторяю, речь не об Адаульфе, речь о тебе, Тайлуг, — жестко произнес жрец. — Против тебя все доказательства. Ты преступник, приговоренный к смерти, и спасти тебя может только один путь. Только я могу указать тебе его.

— Ты? — недоверчиво нахмурился Тайлуг.

— Я, — торжественно заявил Та-Зам. — Я вытащу тебя из этих стен. Но взамен ты окажешь мне услугу.

— Какую ещё услугу?

В холодных, как осколки льда, глазах жреца блеснул жадный огонь.

— Это будет героический шаг с твоей стороны, кронгетальп, Тайлуг, — нарочито медленно произнес он.

— Героический шаг? — Тайлуг презрительно хмыкнул. Он был воином, всегда честно выполнявшим свой долг, и подобные громкие фразы никогда не привлекали его.

— Да, героический, — кивнул Та-Зам. — Ты помнишь? Твоя эта фраза на суде. Ты заявил о том, что верховный жрец Заук знал о разрушенной стене и, тем не менее, отдал безумный приказ.

— И что с того, что я заявил, — возразил Тайлуг. — В тот миг я еще не знал и не понимал, что ни вожак, ни верховный жрец не знали истинного положения дел. Подлый Адаульф лгал им.

— А, может быть, ты был прав? — вкрадчиво спросил Та-Зам. — Может быть, верховный жрец знал все. Может быть, верховный жрец был в сговоре с Адаульфом? Подумай.

Та-Зам замолчал. Молчал и Тайлуг. Он плохо разбирался в дворцовых интригах, но вместе с тем мгновенно сообразил, что этот жрец предлагает ему принять участие в какой-то гнусной игре.

— Что скажешь? — спросил Та-Зам после недолгого молчания.

Тайлуг недоуменно пожал плечами, напустив на себя вид простака, которому жуликоватый торговец на рынке пытается всучить гнилье.

— Я не понимаю, куда ты клонишь, жрец. Не понимаю. Чего ты хочешь от меня?

— Чего я хочу? Я хочу…, - Та-Зам задумчиво пожевал губами, накинув на свое лицо маску равнодушия. — Эта фраза. Ты ее произнес. Но писарь не занес ее на пергамент. Сволочь.

— Правильно, что не занес! — кивнул Тайлуг. — Верховный жрец невиновен. Преступник — Адаульф.

— Верховный жрец виновен! — жестко возразил Та-Зам. — Он в сговоре с Адаульфом. Ты должен подтвердить свои слова, сказанные в суде. Ты должен написать, что верховный жрец Заук знал о разрушенной стене и отдал преступный приказ. Он — главный виновник разрушения Монтигура. Он — преступник. Ты напишешь об этом, Тайлуг. Ты известный кронгетальп, герой многих сражений. Твой донос станет толчком к решительным действиям. Совет жрецов сместит Заука, а я стану первым жрецом, после чего я отменю Закон Мауронга. Я отменю этот жестокий Закон зверя. Империей должен править пожизненный вседержитель.

— И этим вседержителем будешь ты? — постарался спокойно спросить, Тайлуг, едва сдерживая в себе праведный гнев.

— Да, это буду я, — охотно кивнул Та-Зам. — А ты будешь пожизненным верховным вожаком над всеми войсками Империи. Ты будешь архгетальпом. Ты станешь народным героем. Пред тобой откроются очень большие пути. Как тебе моё предложение? По-моему, от него невозможно отказаться. Ты должен это сделать во имя Империи, во имя народа, во благо…

— Пошел, вон, — брезгливо скривился Тайлуг.

Услышав эту короткую фразу, Та-Зам резко замолчал.

— Пошел, вон, грязная вонючая собака! — гнев и омерзение клокотали в Тайлуге, как вода в кипящем котле, и он едва сдерживал себя. — Ты желаешь захватить власть моими руками. Ты хочешь, чтобы я оклеветал невиновного. Но я воин Мауронга, а не грязный вонючий подонок, готовый ради сохранения своей никчемной жизни на любую подлость. Убирайся вон, вшивый шакал!

Судорожная гримаса, отдаленно напоминающая улыбку, исказила физиономию Та-Зама, но только на доли секунды. Уже в следующее мгновение, прорвавшаяся было эмоция, скрылась за маской холодного безразличия.

— Это нехорошо, очень нехорошо, — покачал головой жрец, благоразумно отступив на пару шагов. — Я полагал, что ты рассудительный человек. Зачем же так опрометчиво бросаться словами? За такие слова ты вполне можешь умереть здесь немедленно, не дождавшись дня казни. Причины смерти могут быть, как ты сам понимаешь, самые разные. Самоубийство, болезнь, да мало ли. Но я склонен думать, что эта твоя горячность вызвана переутомлением…

— Вонючий хорек! — прохрипел Тайлуг, гремя цепью. — Гнусная крыса! Ты сам в сговоре с Адаульфом! Изменник!

— Замолчи! — Та-Зам выхватил из-под полы мантии узкий кинжал. — Я могу прирезать тебя немедленно, коли ты желаешь подохнуть! Я стану первым жрецом и без твоей помощи. Но все же я дам тебе время, чтобы ты смог подумать над моим предложением. Все лучшее, что есть в Империи, надеется на твое благоразумие. Говорить кому-либо о нашей беседе не советую. Ты преступник и тебе никто не поверит. Не сомневаюсь, что ты примешь правильное решение. Я ухожу, но я еще вернусь

Небесный огонь ненадолго пробился сквозь низкие облака, окрасив гладь океана в кровавый цвет. Оставив тепло лучей береговым скалам и, вцепившимся в них древним стенам крепости, он вновь спрятался за серую мглу. Был штиль. В воздухе висела звенящая тишина. Проникнув вместе с серым светом дня за стены крепости через узкие стрельчатые окна внутрь сумрачного покоя, она осторожно обволокла его убранство с широким столом из красного дерева, черной шкурой единорога на стене, блестящими, поверх шкуры острыми клинками и двумя глубокими креслами подле высокого свода очага, где затухал огонь. В одном из кресел, откинувшись на его спинку застыл Ахарта. Красные световые блики от мерцающих углей осторожно касались складок черных с позолотой тканей его одежды, блуждали по жестким, изрезанным глубокими морщинами чертам лица, длинным темным волосам, спадающим на плечи, и отражались в широко открытых глазах.

Время тягуче отсчитывало мгновения.

Плотная штора, закрывающая половину одного из окон, едва заметно колыхнулась, а уснувший было в багровом жаре углей огонь, тревожно встрепенулся. Ахарта сжал ладони на подлокотниках, почувствовав приближение.

Послышались шаги за его спиной, и часть серого сумрака, медленно сгустившись до черноты, прорисовала контуры двух человек.

— Мастер, я привел звереныша, — послышался приглушенный голос Фарга.

— Хорошо. Оставь нас, — приказал Ахарта, не оглядываясь.

— Слушаюсь.

Фарг удалился.

— Подойди, — произнес Ахарта.

Зерон приблизился к очагу и бесцеремонно уселся в дорогое кресло, будучи в одежде из серой грубой ткани в виде мешка с прорезями для головы и рук, которую ему выдали после бани.

Глаза Ахарты превратились в лед.

— Как смеешь ты садиться пред своим господином?

— Ты мне не господин. Ты мой враг. Ты харс. Харсы разрушили мой город, убили мою мать.

— Я не харс. Мои предки пришли издалека, — произнес Ахарта и в голосе его прозвучали нотки печали. — Хорошо, Зерон сын Тайлуга. Поговорим не как раб и господин, не как враги, а как гость и хозяин.

— Странно, — скривился в недоверчивой ухмылке Зерон, — Еще недавно, ты желал моей смерти, а теперь я твой гость? С чего бы это?

— Поймешь со временем. Перейдем к делу. Кто тебя учил биться?

— Мой отец.

— Неплохо, неплохо, — Ахарта задумчиво пожевал губами. — Таон должен завтра биться в Жертвенной чаше. Я поставил на него большие деньги. Но ты клинком перечеркнул мои намерения. И что мне с тобой делать дальше?

— А ты желал, чтобы я безропотно помер, как свинья под ножом мясника? Но я предпочитаю побеждать, а не умирать. Ты можешь убить меня, но это не будет твоей победой, — ответил Зерон.

— Хороший ответ, — кивнул Ахарта. — Я тебя не убью. Зачем? После сегодняшнего боя у меня на тебя другие планы. Завтра на арене Жертвенной чаши ты будешь биться вместо Таона и постараешься победить, а не умереть.

— Я не буду биться за тебя и за твои деньги, — решительно мотнул головой Зерон.

— За мои деньги? — Ахарта нарочито удивленно поднял брови. — Ты будешь биться за себя, Зерон. Ты будешь биться за свою жизнь. А жизнь твоя тебе нужна, чтобы отомстить тем, кто разрушил твой город. Но если ты умрешь, то не сможешь отомстить. Посему ты будешь драться завтра и будешь драться всегда, чтобы проложить себе путь к тем, кто заслужил твоей мести. Холодная ярость будет заполнять тебя во время жестоких сражений. Она поведет тебя по жизни. Она уже ведет тебя, и я вижу это. Иначе ты бы не победил сегодня. Но одной ярости мало, чтобы не только отомстить, но и стать вожаком мауронгов.

В глазах Зерона мелькнул темный огонь и тут же погас, но того было достаточно, чтобы Ахарта успел заметить его.

— Чтобы стать вожаком мауронгов, надо стать лучшим воином, — продолжил он. — А где им стать, как не здесь, у меня.

— Почему же только здесь и почему у тебя? — нагло спросил Зерон. — Чем можешь доказать?

— Резонный вопрос, — кивнул Ахарта. — Правильно. Не верь никому. Верящего легко обмануть. И только знание истинно. Так знай же.

Ахарта поднялся с кресла, подошел к шкуре единорога на стене и взял в руки один из клинков. Он был длиною в пару локтей вместе с рукоятью, и до изящества тонок. Ахарта подошел к столу, где холодно блестела серебром пара кубков для вина.

— Смотри, — произнес он и взмахнул оружием. Путь лезвия был неуловим для глаза. Послышался звон. То верхняя часть кубка, срезанная острием меча, свалилась на каменный пол. Нижняя же половина осталась стоять неподвижно.

— Знаю я эти фокусы, — пренебрежительно махнул рукой Зерон. — Кубок из сырой глины и покрашен. Мой отец такое легко сделает с настоящим кубком.

— Твой отец. Твой отец, — задумчиво повторил Ахарта и замолчал.

— Что мой отец? Мой отец скоро придет сюда с войском. Ты лжешь. Он не изменник.

— Разговор окончен, — неожиданно жестко произнес Ахарта, возвращая меч на стену. — Завтра тебе предстоит серьезное испытание. А теперь уходи.

Зерон вышел за дверь. Там его поджидал Фарг. Ахарта остался один. Он подошел к столу, налил из кувшина вина во второй кубок, поднял его, но пригубить не успел, почувствовав вновь приближение. На этот раз пространство изменялось, проявляя из себя смертельную опасность. Ахарта вернул кубок на стол.

Интуиция не подвела Ахарту. Вскоре в десятке шагов от него из сумрака проявилось багровое свечение. Оно медленно приобретало форму человеческой фигуры. Свечение постепенно затухло, и на его месте объявился незваный гость, облаченный с головы до пят в пурпурный плащ. Лик гостя наполовину скрывался за капюшоном. Ахарта знал, что пурпурные одеяния носят маги Хаккадора из высших иерархий. Но зачем к нему пожаловал без приглашения из-за Великой Радуги этот незнакомец?

— Ты кто? — неприветливо спросил Ахарта.

Пришелец скинул с головы капюшон, и его тяжелый взгляд пронзил пространство.

— Я боевой маг великого Хаккадора по имени Негваль, — произнес он. — Рад видеть тебя, Воин Жизни.

— Я не Воин Жизни. Эти воины канули во тьму веков, — возразил Ахарта, помня каждое слово из «Скрижалей Хаккадора», где была записана история великого государства магов. Она вела свой отсчет с далеких времен, когда тысяча лучших воинов и воительниц вместе с десятком избранных магов, присланных на берега Реки Времени самим Создателем Мира для охраны Дерева Жизни основали стольный город Хаккадора и назвали его Анвантар.

Создатель Мира нарек магов Хранителями и запретил им ставить стены вокруг Дерева Жизни, чтобы не препятствовать потокам великой силы растекаться от него по земле. Воины Хаккадора строго чтили тот запрет, и без крепостных стен достойно отражали набеги врагов, выходя на битву в открытое поле. За великую доблесть их прозвали Воинами Жизни.

— Ты последний из этих воинов, — уверенно произнес Негваль, — В твоих жилах течет кровь твоих великих предков. Они передали тебе воинское мастерство. Меня послал Верховный Хранитель великого Хаккадора. Я долго искал тебя, и рад, что вижу пред собою потомка великих воинов.

— С чем пожаловал? — спросил Ахарта.

— Я прибыл к тебе с почетной миссией, — Негваль учтиво склонил голову. — Хранитель приглашает тебя в Хаккадор.

Ахарта задумчиво помотал головой.

— Странно. Некогда очень давно мои предки за ненадобностью покинули Хаккадор. Теперь я понадобился вам. Зачем?

— Ты должен совершить предначертанное.

— Я никому ничего не должен.

От своих предков Ахарта знал в подробностях историю исхода Воинов Жизни. Случилось так, что жившего в те древние времена пророка по имени Зуглус посетили видения будущего. Увидел тот, как с далекого севера на государство магов напала бесчисленная рать и разрушила его.

Хранители поверили пророчеству и надумали окрест Хаккадора возвести обращающийся пламенный меч, чтобы всем врагам преградить путь огненным кольцом. Но могущественнейший из Хранителей маг Мауронг воспротивился тому, сказав, что нарушится запрет Создателя. Кольцо огненное стеной непреодолимой будет на пути жизненных потоков. За пределами огня на Земле зло усилится и несправедливости будет много, и реки крови потекут, а силы магов в Хаккадоре ослабнут.

Не вняли маги словам Мауронга. Их было шестеро в Совете против него. Посчитали маги, что истина у них и возжелали убить Мауронга, но силен тот был, и они не могли у него забрать жизнь. Тогда изгнали они сильнейшего мага Хаккадора и прокляли его навечно.

Мауронг ушел на север, а с ним Хаккадор покинула треть Воинов Жизни. Они основали Империю мауронгов.

После изгнания Мауронга маги воздвигли силою своей огненный меч обращающийся, вокруг земель Хаккадора, и нарекли его Великой Радугой. Даже самый смелый враг опасался к тому огню приближаться. Воины Жизни без ратного дела остались, и традиции их в прошлое уходить стали. Пришли они к Хранителям и попросили их отпустить за Великую Радугу.

Хранители, опасаясь, что дух Мауронга среди воинов витает, и восстать те могут, отпустили их.

Проходил год за годом. Река Времени несла свои воды далеко на Север в Океан Вечности, и шумело ветвями на её берегу Дерево Жизни, но не давало плодов.

— Дерево Жизни не приносит плодов, — мрачно произнес Негваль. — Но наши оракулы предсказали, что оно даст плоды если…

— Ваши оракулы, — Ахарта презрительно усмехнулся. — Ваши оракулы уже ничего не могут предсказать. Они могут только придумать очередной бред своим ограниченным умом.

— Они не придумали. Они следуют путям Создателя Мира, — произнес Негваль свистящим шепотом. — Из предсказания оракулов мы теперь знаем, что Дерево Жизни даст плоды после великой жертвы, которую принесет Воин Жизни. Ты последний из них, и твой клинок должен пролить кровь на корни великого древа. Ты должен убить невиновного…

— Что? Что ты несешь? — Ахарта невольно отступил на шаг, обрывая Негваля на полуслове. — Вы там за Великой Радугой совсем потеряли рассудок. Да вы там…

— Мы хранители справедливости и жизни! — возразил Негваль.

— Я не ослышался? — Ахарта приложил ладонь к уху. — Вы считаете себя хранителями жизни? Нет! Вы уже давно не хранители жизни. Вы те, кто украли у мира жизненные силы. Вы нарушили великий завет. Мало того вы решили, что вам все дозволено и что вы и есть последняя истина и вам дано право решать за всех, что правильно, а что нет. И теперь вы желаете через кровь невиновного исправить свои ошибки?

— Желаешь быть чистым? — мрачно усмехнулся Негваль. — Но ты сам здесь проливаешь кровь невиновных, заставляя их сражаться на потеху толпе.

— Не скажи, — Ахарта поднял указательный палец и покачал им из стороны в сторону. — Мои бойцы умирают с оружием в руках. Это не убийство. Им дается право доказать, что они имеют право на жизнь. Побеждает сильнейший. Сегодня один из них доказал это, и он достоин уважения. Вы же там тронулись умом, выдавая за добродетель самые мерзкие качества, что есть в этом мире.

— Хватит, — холодно произнес Негваль. — Хватит пустых разговоров. Ты должен пойти со мной. Тебе хорошо заплатят, и ты сделаешь благое дело. Иначе дерево не даст плоды, и мир погибнет. Все погибнут.

— Нет, не погибнут, — возразил Ахарта. — Никто не знает, когда Дерево Жизни даст плоды. Тот час не известен никому.

Из глаз мага пробился багровый огонь.

— Ты продолжаешь упорно противиться мне, — зловеще произнес он. — Упрямец. Даю тебе на размышление три дня. На третий день я приду за тобой, где бы ты ни был. Хранитель приказал доставить тебя в Хаккадор живым. Но я убью тебя, если ты не пойдешь со мной. Я боевой маг. По сравнению с моей мощью сила лучшего Воина Жизни это ничто.

— Я больше не Воин Жизни, — жутко оскалился Ахарта, срывая со стены клинок. — Я уже давно воин смерти. Попробуй же сразись с ним, боевой маг. Сразись немедля!

Негваль едва заметно шевельнул правой рукой, и тонкий огненный луч ударил в сводчатый потолок, так, что во все стороны полетело каменное крошево.

Ахарта кинулся на Негваля, но меч провалился в пустоту. Маг исчез.

— Через три дня! — загулял затухающим эхом по стенам зала его голос.

— Мерзкое отродье, — процедил Ахарта, и прикоснулся кончиками пальцев к ссадине на лбу, оставленной острым камешком. — Быстр ты, однако. Найдешь меня, где бы я ни был? Хорошо. Прятаться не буду. Приходи. Встречу, как подобает.

Тайлуг неподвижно лежал на куче соломы, устремив взор в непроглядную темень. Волны негодования и ярости, поначалу захлестнувшие его после ухода Та-Зама, постепенно улеглись в зеркальную гладь, без искажений отражающую жестокую реальность. Тайлуг размышлял холодно и расчетливо, раз за разом прокручивая в памяти разговор со жрецом.

Выходило так, что не все было спокойно во властной верхушке Империи. Борьба за власть шла не только в честных поединках, как то было завещано великим Маурногом, но и на других незримых и тайных полях сражений. Этот жрец Храма крови решил стать первым в Совете. Он задумал свой мерзкий спектакль, уготовив в нем для Тайлуга роль тряпичной куклы в руках кукловода. Но жрец опрометчиво полагает, что полностью контролирует, затеянную им игру. Нет, настоящая игра только начинается.

— Я не умру, не отомстив, — прошептал Тайлуг в темноту. — Та-Зам, ты настолько уверен в моей беспомощности, что открыл предо мною свой истинный лик и поведал о своих планах. Но ты ошибаешься. Беспомощен только мертвый. Тот в ком еще теплится хотя бы малая искорка жизни, может все. Так говорил великий Мауронг, и его сила поможет мне.

В темноте коридора послышались отдаленные шаги.

«Возвращаешься уже, — подумал Тайлуг, полагая, что это приближается Та-Зам. — Нетерпелив ты, однако».

Но Тайлуг ошибся. Лязгнула решетка, и на этот раз пред ним в свете факела проявилась физиономия тюремщика. Помимо него в камеру протиснулись двое стражников.

— Сидишь, — ухмыльнулся тюремщик волчьим оскалом. — Недолго тебе осталось. Скоро подохнешь. Вставай!

Тайлуг неохотно поднялся на ноги.

— Руки вытяни! — приказал один из стражников. Тайлуг подчинился.

Стражник крепко связал его руки веревкой. Тюремщик опасливо приблизился к Тайлугу, продолжая мерзко щериться.

— Сказано, что у тебя здесь условия плохие, — гадко произнес он. — Велено улучшить так, чтобы смерть для тебя была в радость. Отойди от стены!

В руке тюремщика блеснула связка ключей. Он наклонился к навесному замку, что соединял собою цепь со скобой на стене и тут же резко выпрямился, выпучив бесцветные глаза.

«Заметил, тварь», — Тайлуг стиснул зубы.

Тюремщик вновь наклонился и зацепил пальцами камень. Тот заметно шатнулся.

— Вон оно как! — хрипло выдохнул тюремщик. — Едва не отковырял! Чем ковырял! Говори!

— Зубами, — нагло ухмыльнулся Тайлуг.

— Обыщите его! — приказал тюремщик.

После недолгого обыска стражники изъяли у Тайлуга сточенные набойки.

— Находчивый, однако, — хмыкнул тюремщик. — Жить видать хочешь? Хочешь жить-то, ежели сбежать пытаешься? Не желаешь подыхать, как собака?

Тайлуг молчал. Тем временем тюремщик ключом открыл замок. В тот миг у Тайлуга возникло желание броситься на стражников. Он понимал, что со связанными руками у него нет шансов одолеть их, но был шанс умереть от меча, как он того хотел ранее. Хотел ранее, но не должен был теперь. Теперь он должен выживать любой ценой, чтобы использовать малейший шанс и выбраться из этих стен. Выбраться, чтобы отомстить. Но, шансов по всему у него более не оставалось.

— Пошли, — один из стражников потянул Тайлуга за цепь. Его повели по темным коридорам, затем вниз по крутой лестнице. Редкие факелы на сырых стенах освещали путь.

Пред ним открыли тяжелую дверь. За ней пряталась тесная, зажатая заплесневелыми стенами темница.

— Здесь будешь теперь радоваться жизни, — ухмыльнулся тюремщик. — Смерть для тебя будет желанным избавлением.

Он замком примкнул цепь к скобе на стене. Стражники развязали Тайлугу руки. Затем дверь закрылась, и его глаза погрузились в полную темноту. Он вновь остался один, но на этот раз среди непроглядного мрака. Угрюмая тишина давила на уши, а тяжелые своды сырого подземелья исторгали леденящий холод.