За тенью дракона [СИ]

Глава 1 ПОРОЖДЕНИЯ НОЧИ

Тысячи воинов сомкнули щиты и застыли в напряженном ожидании.

Армия Империи мауронгов изготовилась к битве с полчищами зергов. Эти дикие и воинственных народы, населяли бескрайние степи за юго-западным темным залесьем.

Войско врага накрывало широкую долину реки Хель подобно приливу штормового океана. Зерги стремительно приближались вместе с нарастающим ревом тысяч людских глоток, лязгом железа и пронзительным ржанием лошадей.

Он стоял в первом ряду. Это была его первая битва. От роду ему было восемнадцать путей Небесного огня.

— Копья! — разнеслась команда.

Он отставил назад для упора, как его учили наставники, правую ногу и опустил копье. Быть сбитым на землю, будучи в первом ряду в начале битвы — верная смерть. С приближением зергов в нем росло ощущение нереальности происходящего, и каждая часть его тела все более напрягалась в нетерпеливом желании боя.

Реальность пришла в зверином оскале врага, жестком ударе в щит и сухом треске сломанного копья. Он отбросил бесполезный обломок древка и выхватил меч. Рядом вздыбилась лошадь гетальпа[2], сбросила всадника и завалилась на бок. Он кинулся к поверженному наземь командиру, щитом отразил удар вражеского топора и взметнул клинок. Брызнула кровь. Лохматый зерг с рассеченным горлом рухнул ничком, рванув в предсмертной судороге ногтями сырую траву.

Гетальп вскочил на ноги, ободряюще кивнул, и круговорот битвы унес его в сторону.

Над полем сражения метались яростные крики, звенела сталь, храпели кони. Враги продолжали наседать. Он видел оскаленные, искаженные яростью лица вокруг. Щиты, топоры, мечи, враги, свои — все смешалось в бешеном потоке битвы.

Много ли прошло времени? В смертельной схватке вечность превращается в миг.

Правая рука повисла плетью. Отбросив щит и, перехватив меч в левую руку, шатаясь на слабеющих ногах, он изготовился вновь к отпору, но тяжелый удар в затылок опрокинул его наземь.

Сознание вернулось вспышками боли.

— Жив, наш новобранец, — услышал он хриплый голос, и открыв глаза, увидел над собой своего гетальпа, а за ним бородатые физиономии соратников, оскаливших рты в довольных улыбках.

— Мы победили? — спросил он, с трудом поднимаясь на ноги. Голову повело в сторону. Правая рука не слушалась.

— Мауронги не могут проиграть, — гордо произнес гетальп. — Я обязан тебе жизнью. Как твое имя, герой?

— Тайлуг, — ответил он, глядя на склоны долины реки Хель, где войска мауронгов, преследовали разбитого врага.

— Если бы не этот герой, то твоя душа, Адаульф уже летела бы в Дхор[3], - нагло ухмыльнулся гетальп третьей хуги[4] седьмого хугатона[5] по имени Дзен. — Я видел, как он закрыл тебя, когда ты свалился с коня.

Адаульф в ответ даже бровью не повел.

— У тебя взгляд волка. Ты храбрый и умелый воин. Далеко пойдешь, — произнес он, крепко приложив Тайлуга увесистой ладонью по раненому плечу.

Похвала была принята молча со стиснутыми от боли зубами.

— Пора праздновать великую победу на телах наших врагов, — торжественно продолжил Адаульф. — У победителей раны заживают быстро. Выпьешь вина с кровью и как заново родишься. Рука твоя снова скоро будет держать меч. Идем же!

— Идем, — кивнул Тайлуг.

С того дня Небесный огонь прошел семнадцать путей.

Сумрак медленно сгущался, осторожно и тихо накидывая на засыпающую землю покрывало ночи. Но тишина обманчива. Серый филин, таящийся в глубине кроны одинокого дерева на берегу реки, бесшумно сорвался с ветки и тенью заметался над водой. Что вспугнуло ночную птицу? Как только она укрылась в расселине береговых скал, густой туман на опушке леса встревоженно заклубился. Из его серой пелены темным призраком проявился всадник.

Он остановил коня на взгорке и, покинув седло, мягкой поступью спустился к воде. Речной галечник не хрустнул под его ногой. Прислушался к тишине, внимательно посмотрел на противоположный берег и будто зверь, выслеживающий добычу, втянул ноздрями сырой вечерний воздух.

Крадучись несет свои воды широкая река Сегир. Волной не плеснет. Там за рекой земли народа, именующего себя харсы. Богатые земли. Трава сочная. Реки, полны рыбы. Много золота. Но земли эти охраняются крепким войском.

Всадник наклонился и зачерпнул ладонью воду.

— Здравствуй дух реки, — тихо промолвил он. — Я воин мауронгов Тайлуг. Придет время, ты пропустишь нас, и наши хугатоны перейдут на тот берег. Там нас ждет враг. Я чую его. Мы победим и пойдем дальше до самого края Мира Изменений.

Поток воды потревожился плеском крупной рыбы. Подул ветер, разгоняя туман. По реке пошла беспокойная зыбь. Нетерпеливо застучал копытом по земле конь. Тайлуг резко выпрямился, в три прыжка преодолел крутой склон, вскочил в седло, и конь широким галопом понес его вдоль берега, разбрызгивая подковами камни. Объезд сторожевых башен, что высились окрест, завершался. Тайлуг время от времени самолично в одиночку наведывался с проверкой к их подножию, дабы убедиться, что стражи не спят и несут службу достойно воинам Империи. От бдительности стражей зависела безопасность пограничного города Монтигур. С приближением врага на башнях зажигался огонь.

За излучиной реки в сумраке на скале проявился силуэт последней из шести башен. Конь всхрапнул и по узкой тропе вознес Тайлуга к ее подножию.

— Встречать кронгетальпа![6] — раздался зычный возглас, и врата башни незамедлительно распахнулись. Двое стражей проворно выскочили из них, хватая коня под уздцы. Тайлуг спешился.

— Слава Империи! — стражи почтительно склонили головы.

— Слава, — кивнул Тайлуг. — Где Хатон?

— Я здесь, господин кронгетальп! — послышался из темноты ворот громкий голос, и навстречу Тайлугу вышел крупный широкоплечий воин. — Изволь доложить тебе.

— Докладывай.

— Здесь все спокойно, мой господин, но…, - Хатон на миг замешкался и бросил взгляд за реку.

— Что, но? — серые глаза Тайлуга превратились в узкие холодные лезвия.

— Прошлой ночью на том берегу в холмах костры замечены.

— Почему сразу не послал гонца в город?

Хатон снял шлем и задумчиво почесал лохматый затылок.

— Говори! — Тайлуг пронзил его острым взглядом.

— Так ведь маловато было огней для вражеского войска. Мало ли там кто шастает. Может охотники.

— Может и охотники, — кивнул Тайлуг. — А может и войско многотысячное. А столь мало костров жгут, чтобы нашу бдительность усыпить. Может такое быть?

— Может, — согласился Хатон, отводя взгляд в сторону.

— Обо всем подозрительном докладывать немедленно, — жестко произнес Тайлуг. — Службу нести зорко! Во славу Мауронгу!

— Во славу! — в один голос отозвались стражники.

Тайлуг вернулся в седло, пришпорил коня, и тот резво помчал его через лес. Ночь уже успела опуститься на землю. Свет луны путался в кронах деревьев. Пахло влажной землей и гниением. Упрямые деревья-стражи в игольчатых шубах теснились друг к другу, их корявые ветви сплетались в плотный навес над головой, а уродливые корни выползали из-под земли. Здесь царило глубокое молчание, и властвовал таинственный сумрак.

Едва заметная глазу тропа стелилась под копытами коня, увертывалась от стволов деревьев, взбегала на взгорки, поросшие пожухлым осенним папоротником, сползала в заваленные сушняком, оплетенные кустарником лощины. Она вывела всадника на дорогу. Прохладный ветер хлынул ему в лицо, взметнул длинные черные волосы, перехваченные через лоб серой лентой, и заставил прищурить, устремленные сквозь темноту, глаза.

Откуда-то издалека донеслось хриплое рычание саблезубой кошки. Хищник вышел на ночную охоту.

Здешние северные леса были не столь богаты разным зверьем, как южные окраины Империи, но все же живность кое-какая водилась, причем зачастую для людей опасная. Серые медведи, черные волки, пятнистые северные львы нередко встречались в этих местах. Кроме того некоторые очевидцы сказывали, что видали лунными ночами, как звездное небо прочерчивает силуэт летящего грифона, а иные утверждали что им довелось даже сразиться с ним и гордо показывали на теле своем шрамы от ударов тяжелого клюва чудовища.

Тайлуг не верил всем этим россказням.

Конь продолжал мчать его дальше. Лес закончился. По сторонам дороги потянулись, залитые лунным светом пустынные, заросшие редким кустарником, поля. Вдали справа в ночном небе растворялись размытые силуэты скалистых холмов. За ними прятались холодные пещеры.

Конь вознес Тайлуга на взгорок, и вдали показались огни факелов на двух высоких каменных башнях. Меж ними прятались прочные городские ворота. Ранее все укрепления города были бревенчатыми. Тайлуг по прибытии в Монтигур в качестве командующего гарнизоном задумал возвести вместо старых деревянных преград для врага мощные каменные стены высотою в тридцать локтей и задействовал на строительных работах часть воинов хугатона. Но работы двигались медленно. Двух сотен рабов в каменоломнях явно не хватало, чтобы в достаточной мере обеспечить стройку камнем. Тайлуг неоднократно обращался с донесением к вожаку Империи с просьбой о выделении из государственной казны денежных средств для покупки трехсот крепких рабов на невольничьем рынке в Зукабаре. Но все его обращения оставались без ответа.

Так проходил год за годом.

Стройка продолжалась. До начала этой зимы Тайлуг намеревался закончить ее. Незавершенным оставался южный участок стены на протяжении сотни шагов, где еще сохранился остаток старых укреплений.

Тайлуг приблизился к воротам, и копыта лошади застучали по толстым деревянным плахам подъемного моста, что перекинулся через глубокий ров. По завершении стройки он заполнится водой. Ворота были закрыты на ночь, как того требовал свод правил приграничных форпостов. Увидев Тайлуга, стражники незамедлительно распахнули перед ним тяжелые створы, обитые толстыми листами меди.

За воротами подковы лошади высекли искры из камней мостовой на главной городской улице, стиснутой с обеих сторон плотной застройкой из одно или двухэтажных бревенчатых домов с маленькими оконцами более похожими на крепостные амбразуры. Во избежание распространения пожара, группы по десять — пятнадцать домов разделялись каменными стенами. На улице этой проживали в основном ремесленники и торговцы. Они снабжали гарнизон города всем необходимым для несения воинской службы.

Луна скрылась за облаками, и темнота едва разбавлялась тусклым светом из окон.

— Опасность! Опасность! — внезапно разнесся вдоль пустынной улицы истошный вопль. Конь под Тайлугом шарахнулся в сторону. Прямо к нему под копыта метнулся человек в лохмотьях.

Тайлуг осадил захрапевшего коня.

Человек рванулся далее по улице.

— Ураган близится! Змея заползет в твой дом! — снова завопил он.

— Эй, сумасшедший! Тебе пора спать! — крикнул Тайлуг ему вслед. В ответ раздался звон колокольчика.

Человека в лохмотьях звали Зун. Среди жителей города он слыл умалишенным отшельником. Его хижина пряталась в лесу неподалеку от городских стен. Никто не знал доподлинно его прошлого. Поговаривали, что некогда давно, он был доблестным воином, но в одной из битв получил удар боевым молотом по голове. С того самого времени Зун начал слышать голоса и двинулся рассудком. Впрочем, это были только слухи.

Зун любил рассказывать древние легенды. Он приходил в город, садился зачастую прямо посреди улицы на землю и, размахивая руками, начинал жаркое повествование о древних магах, страшных чудовищах и неведомых странах.

Люди при этом старательно обходили его стороной. Никто не желал слушать сумасшедшего, и лишь иногда вокруг него собиралась кучка детей, чтобы скоротать время, да позабавиться над умалишенным.

Каждый вечер Зун, прежде чем успокоиться на ночь, шатался по Монтигуру. Так он нес свою боевую стражу, звоня в колокольчик. Но ранее он никогда так истошно не вопил. По всему видать — разум его еще более помрачился.

Силуэт сумасшедшего исчез в темноте, и Тайлуг направил коня далее к центру города, где располагался воинский гарнизон. Здесь по периметру широкой площади, что именовалась Ареной Возмездия располагались дома командного состава хугатона Грифон. За ними ближе к западной стене плотно теснились воинские казармы, арсенал, склад боевой амуниции, баня и лекарская.

Обстановка в домах командного состава отличалась аскетизмом. По Закону Мауронга солдат Империи не должен иметь привязанности к материальным вещам, а довольствоваться самым малым, что необходимо для жизни. Служба в армии была обязательной для всех мужчин. Мальчики обучались воинскому искусству с ранних лет и приходили в войска уже подготовленными бойцами, где за три года в полной мере познавали Путь крови. Если они не погибали на этом пути, то покидали его закаленными воинами, готовыми вновь взять в руки клинок, чтобы хладнокровно рассечь им горло врагу или же вспороть ему живот. Оружие по призыву приходилось брать в руки часто. Империя постоянно воевала.

Особо отличившимся воинам предлагалась служба по договору. Она хорошо оплачивалась. Такое предложение в свое время получил Тайлуг, будучи отмеченный в доблести еще во время своей первой битвы. Его дальнейший Путь крови был покрыт трупами врагов Империи, по которым он взошел до командующего хугатоном и получил назначение в Монтигур. Вскоре клинку Тайлуга довелось вновь испить кровь врагов, когда десятитысячное войско харсов пыталось под покровом ночи ворваться в город.

Харсы захлебнулись своей же кровью.

С того времени под стенами Монтигура воцарилось долгое затишье. Но звериная интуиция Тайлуга подсказывала ему, что это затишье перед большой бурей.

Конь доставил Тайлуга на Арену Возмездия. В этот поздний час здесь было безлюдно. Гражданских лиц из ремесленников и торговцев сюда ночью не пускали стражи. Рядовым солдатам, кроме ночных караульных, в это время полагалось спать в казармах. Командный состав в своих домах тоже предавался отдыху после дневных тягот военной службы. В светлое время суток все без исключения бойцы гарнизона не сидели без дела, оттачивая воинское мастерство в упорных тренировках.

Тайлуг натянул поводья возле одного из домов. Врата в его высокой каменной ограде незамедлительно распахнулись, и двое рабов подхватили коня под уздцы. Ранее в этом доме проживал кронгетальп Адаульф. Он пошел на повышение, будучи назначенный на должность наместника Восточных земель, а Тайлуг в свою очередь занял его место. С тех пор каждый вечер во дворе дома Тайлуга встречала его жена Агни вместе с сыном Зероном.

— Отец! Ты обещал мне новый меч! — заявил сын, в упор глядя на родителя. Зерону едва исполнилось тринадцать путей Небесного огня. Детей мауронгов приучали к оружию, с колыбельного возраста, давая им в качестве игрушек притупленные кинжалы и ножи. Технике владения мечом обучали с первых шагов.

— Новый меч надо заслужить, — ответил Тайлуг, покидая седло. — Завтра у тебя бои. Ты уже дважды одерживал победы на состязаниях молодых воинов среди своих одногодков. Одержишь верх в третий раз, и я подарю тебе один из своих мечей.

Глаза Зерона жадно вспыхнули.

— Один из тех клинков, которые купались в крови врагов и вобрали в себя их силу?

— Да, — кивнул Тайлуг. — Я подарю тебе один их этих клинков. С ним ты вырастешь настоящим воином.

— С этим клинком я стану вожаком Империи, — уверенно заявил Зерон.

— Прежде всего тебе надо будет еще много и настойчиво трудиться в постижении воинского мастерства. Ты же знаешь, кто становится вожаком.

По закону великого Мауронга вожаком Империи мог стать только самый лучший боец. Этот закон назывался «Закон зверя». Раз в пять лет воины Империи, желающие заполучить высшую власть, сходились в поединках на бойцовском турнире. Бились до первой крови, а бывало и до смерти. Лучший из них бился с вожаком насмерть. Одержавший верх в этом бою становился вожаком Империи на следующие пять лет.

Иноземные властители согласно Закону зверя могли вызвать вожака Империи на смертельный поединок в любое время. Но еще никто и никогда из них не решался на такой шаг, ибо знали, что вожак защищен от своего внешнего врага силой величайшего из магов.

— Я буду лучшим из лучших, — упрямо произнес Зерон.

— Будешь. Обязательно будешь, — вмешалась в разговор Агни. — А теперь ступай. Дай отцу отдохнуть.

— Клянись, что не обманешь меня! — не отставал от отца Зерон, следуя за ним.

— Я никогда не обманываю друзей, — Тайлуг остановился на пороге дома и потрепал сына по затылку. — А ты мой самый лучший друг.

— Ясное дело! — согласился Зерон. — Друзей обмануть — себя не уважать. Но враг заслуживает обмана, на то он и враг. Ведь так?

— Конечно! Врагов необходимо обманывать! Враг того заслуживает! — охотно поддержал сына Тайлуг. — Война это не только храбрость и сила, но и путь обмана. Лучший путь меча это путь введения противника в заблуждение. Обманутый враг открыт для смертельного удара. Запомни это.

— Я запомню, — серьезно произнес Зерон.

— Не сомневаюсь, что ты все запомнишь. А теперь иди. Помоги слугам напоить и накормить моего коня.

После столь содержательной беседы с сыном Тайлуг молча улыбнулся жене и прошел в оружейный зал. Стены его были сплошь увешаны оружием поверженных врагов. Все эти военные трофеи достались Тайлугу в кровавых сражениях. Мечи, сабли, короткие тяжелые тесаки и широкие топоры дышали холодом смерти. Лезвия их не раз проводили черту, разделяющую Мир Изменений с небытием Дхора. Подойдя к одному из клинков, Тайлуг снял его со стены и провел пальцами по лезвию, ощутив при этом опасность, исходящую неизвестно откуда. Это чувство проявлялось у него уже который день. На Пути крови Тайлуг научился чувствовать опасность интуитивно, но на этот раз опытный воин не мог определить, откуда она исходит. Он обвел взглядом стены, затем вернул клинок на место, снял с себя защитный панцирь из тройной кожи черного единорога и закрепил его на подставке. С мечом расставаться не стал. Оружие он всегда держал при себе, готовый применить его в любой миг.

Этот меч Тайлуг унаследовал от отца. Мечу было уже за триста лет, но на его темном лезвии не было ни одной зазубрины и оно не затупилось о клинки, броню и кости врагов с того далекого дня, когда великий мастер-заклинатель выпустил его из рук. За черный цвет стали меч имел собственное имя и звался Темный Луч.

Выйдя, из оружейного зала Тайлуг прошел в трапезную, где рабами был накрыт стол для ужина. Здесь его ждала Агни.

— Чем ты озабочен в последнее время? — спросила она мужа.

— Я всегда в заботах, — усмехнулся Тайлуг, совершая омовение рук в чаше с водой.

— За своими заботами ты забыл, что сегодня день твоего проявления в Мире Изменений.

Тайлуг стряхнул воду с рук.

— И, правда. Забыл. Долго жить буду.

Он сел за стол напротив жены, налил в серебряный кубок красного вина и пригубил.

— Я хочу тебе…, - произнесла Агни, но не успела завершить фразу. Скрипнула дверь и в трапезную, низко склонив голову, осторожно вошел смотритель дома по имени Сирт.

— Прости мой господин, что нарушаю твой покой, — произнес он шепотом. — Но мне приказано доложить тебе, что в твой дом прибыл сам наместник Восточных земель господин Адаульф.

Тайлуг удивленно вскинул брови. Казалось, Адаульф забыл о существовании Монтигура с тех самых пор, как получил высокую должность наместника и покинул этот город. Что заставило его преодолеть расстояние в целый день пути и прибыть в столь поздний час?