Забытый край

16

Рядом с домом, обливаясь потом, Стенсер рубил, как умел, валежник. Ему это ну нисколечко не хотелось делать, — слишком уж устал, да только старика подобными отговорками не убедить:

— Ишь, устал… вы поглядите на него! Молодой, а всё туда же, как баба, сопли пускаешь! — не на шутку разозлившись, говорил домовой. — Как добрых советов слушать, так он не может, а как полезное что-то сделать…

И всякий раз, когда Стенсер присаживался, чтобы перевести дух, старик говорил:

— А ну пошёл, дел невпроворот, а он тут время тянет! Ну, пошёл, кому говорено!

Молодой человек слишком уж устал. По временам слабые мускулы сводило судорогой. Дыхание перехватывало, а сам он думал: «Неужели так будет всегда? Я ведь долго не выдержу!»

Домовой позабыл об одной важной детали, — что Стенсер ничего-то не умел в деревенской жизни. Так, выйдя из дома, старик гневно вскричал:

— Ты что делаешь? Что ты делаешь!

Стенсер не знал, в чём оплошал, но уже морально приготовился к нравоучениям, сродни: «Откуда только руки растут?»

— Кто так рубит, а? Вот скажи мне, будь так добр, кто так рубит?

Утирая пот, человек выпрямился. Он только и мог, что пожать плечами:

— Не знаю… а что, рубить тоже как-то правильно надо?

Старик тяжело вздохнул, а после объяснил, что нельзя рубить на весу. Он притащил откуда-то толстое полешко и, поставив, показал, как нужно рубить.

— Мелочёвку можно и так перерубать, но крупные! Кто крупное поперёк рубит? Совсем что ли дурак?

И старик показал, как можно справиться с толстоватыми ветками.

— Понял?

Спустя время, наблюдая за неуклюжей работой, домовой спросил:

— Как ты только в лесу не попортился?

Человек, не прекращая колошматить, ударяя по неопытности в разные места, ответил:

— Так я так, руками да ногами справлялся.

— Чего это так?

— Ну… там птицы и… — человек взглянул на старика, пытаясь продолжать работать и едва не ударил топором себе по ноге.

— А ну положил топор! — вскричал старик.

— Что? — спросил Стенсер не догадываясь, что едва не сделал себе очень больно.

— Топор брось, брось тебе говорят!

Старик вновь взялся объяснять и показывать, но на этот раз не просто смотрел, а ещё и пресекал всякую не точность. И, когда Стенсер пытался отвлечься, домовой свирепел, сквернословил и едва не кидался на него с кулаками.

— Ну что, давай, теперь по-быстрому сложь всё это на место и будем готовить ужин.

«Что? Работать? Опять?» — ужаснулся Стенсер.

Складывать дрова оказалось той ещё морокой, для неопытного-то, человека. Он плошал, старик ругался, но не лез, и указывал, как поправить огрехи. И под ругательные замечания, нисколько не обижаясь, — слишком уж устал, Стенсер постигал сложную науку деревенского быта.

Занимаясь готовкой, он едва не засыпал. А ведь всего-то и нужно было, что вчерашнее разбавить водой да подогреть… только и тут домовой выручил, — не дал спалить ужин.

Едва справляясь с едой, Стенсер мечтательно глядел на свою скромную лежанку. В тот момент она виделась ему самым лучшим дарованием, которое можно только получить. И ни за какие коврижки он бы не променял свои тонкие, но тёплые и колючие одеяла.

После ужина, забравшись под одеяло, Стенсер вспомнил о странных птицах и сказал:

— Эй, Будимир… не спишь?

— Чего тебе? — раздалось с печи.

«У него что, там лежанка? То есть, я сплю на полу, а он, — там, в тепле и уюте?» — и Стенсер попытался разозлиться, но не вышло. Да и печь рядом была такая тёплая, и так хорошо было, что даже обидится не смог, мысленно только добавил. — «Вот ведь хитрец!»

— Помнишь, я говорил тебе о том, что в лесу топором не пользовался? Я, конечно, догадываюсь, почему так случилось. И всё же, может где и ошибаюсь?

— Что ты можешь знать? Давай, говори уже.

Стенсер, запинаясь, рассказал о случившемся, о дятлах и их короле. Рассказал, как они беспокоились, и как их король на него зыркал, когда видели поднятый топор. И как успокаивались, если Стенсер опускал топор.

— Как по-твоему, это ведь всё из-за топора?

— Верно мыслишь… им деревья нужны… они их в обиду не дают. Только если палые там или что-то в этом роде.

— А что бы они сделали, скажем, возьмись я рубить целое, живое дерево?

— Мы бы с тобой сейчас не говорили. Ясно?

«Куда уж яснее!» — подумал мужчина.

— Так значит, если в лес ходить, то лучше без топора?

Глаза у Стенсера слипались, он закрыл их. Раздался звук, как старик тяжело спрыгнул с печи, а после торопливо подбежал к человеку. Мужчина, пересилив себя, раскрыл глаза.

— Ты что, дурак что ли? В лес, да без топора! Совсем одурел без дуры-то?

— А что такого? Так ведь лучше, — вяло отвечал Стенсер.

Старик грозно глядел на уставшего и невнимательного человека. Рассказывал, что в лесу есть звери, которые не прочь полакомиться человеченкой. Говорил много и сбивчиво, а последним его аргументом стало:

— Вот кто к дураку с топором в руках полезет? Чего от него ждать? Да и вообще? У него топор? Нет, не хочу спросить, как из леса выйти, — уж лучше я здесь потеряюсь, чем подойду к нему!

Мужчина хохотнул. Но старик продолжал:

— Без топора в лес ни ногой!

— Если так уж и нужно что-то с собой взять, то буду брать нож.

— Нож! — вскричал домовой, а после говорил с издёвкой. — Нож! Берегитесь, берегитесь, у него нож! Ужас, какой, у него нож!

Спустя пару минут старик со злобой сказал:

— У-у-у, я тебя! Вот только посмей в лес, да без топора, у-у-у!

И уже засыпая, Стенсер сказал:

— Ладно, ладно… я тебя понял.