Забытый край

7

Завтрак неожиданно затянулся. Как казалось, случайно начавшийся разговор, неожиданно перерос в монолог домового. Старик, по временам прерываясь, и почёсывая свою огромную бородищу, рассказывал человеку, какую тот умудрился получить хворь. Сам же Стенсер, сидя за столом напротив старика, внимательнейшим образом слушал.

— Это не обычная какая-то болезнь или простуда, нет! — восклицал старик, выпучивая глаза, тем больше нагоняя страху, — эта хворь не так проста, как тебе могло показаться! Она получена в ночи, а потому на ней непременно есть след полуночницы… и даже если её нет поблизости, так это не значит, что тебе повезло… вот со мной, тебе явно повезло, уж я-то знаю толк во врачевание! — старик поднял указательный палец, и замолчал, всем своим видом давая понять, как это необычно и важно.

— Так ты врач? — спросил Стенсер, подумав, что домовой ждёт от него вопроса.

— Тьфу, твои врачи да дохтара! — ругнулся старик, отмахиваясь от слов молодого мужчины, как от мухи. — Ничего они не смыслят, слышишь? Ни-че-го! Это, быть может там, в городе, они хоть чаго-то, да понимают, но тут… грош им всем цена!

Стенсер кивнул, посчитав, что не стоит пока ни о чём спрашивать, сообразил, что старик и сам не плохо и без его помощи сможет говорить.

— Так что я хотел? — спросил домовой и почесал затылок.

«Неужели ему это как-то поможет вспомнить? — подумал молодой мужчина. — Наверное, нужно подска…»

Но, старик опередил его, вспомнив:

— Точно, та хворь! — воскликнул домовой, радостно заулыбавшись.

«Да ну ладно! — мысленно воскликнул Стенсер. — Оно что, так работает?»

— Если её, эту полуночную заразу сразу не извести, то она, как какой-нибудь жучок, начнёт тебя, подобно дереву грызть.

«Это он меня сейчас деревом назвал? — подумал молодой мужчина. — Или сразу бесчувственным, ничего не соображающим чурбаном?»

— Понимаешь? — говорил домовой. — Эта хворь неустанно, денно и ночно съедала бы тебя. И что бы ты ни делал, к какому бы своему дохтору не побежал, а всё равно, это бы тебе нисколички не помогло! — старик расплылся в улыбке, а после, как будто бы объясняя что-то совсем уж маленькому и глупому ребёнку, продолжил. — Травы нужно знать! Травы, в них вся сила и жизнь, понимаешь?

Старик явно заговорил о том, что ему было близко. Говорил с интересом и упоением, улыбался и, даже глаза его стали блестеть в тихом сумраке дома.

— Муравушка и мать, и защитница, и спасительница всякой малой твари. Но и о нас не забывает, — как самым любимым своим детям помогает. Взять хотя бы зверобой, — домовой поглядел на Стенсера, — ты знаешь такую траву?

Стенсер растерялся. И пусть даже не знал о такой траве, но всё же ему стало немного обидно, когда старик почти сразу же махнул рукой, да ойкнув, продолжил:

— Что ты там знаешь? Городской! — пренебрежительно бросил он. — Ничего вы в настоящей жизни не знаете!

Молодому мужчине стало обидно из-за такого отношения. Ему даже захотелось воскликнуть: «Так ты объясни, в чём же беда?» — только старик, точно прочитав мысли, уже начал объяснять.

— Зверобой хорошая, добрая мурава. Ты её завари в кружке, — вот тебе и добрый, полезный чай. Поможет от простуды, да и так… перетри эту травушку в кашу и приложи на рану и, как думаешь, что?

— Что? — как-то сразу, даже не задумавшись, переспросил человек.

— Рана быстрей заживёт, а всякая дрянь и хворь даже не вздумает к тебе прицепиться!

Стенсер понимающе кивнул, хотя, на самом деле, ничего-то он не понял.

— А знаешь, сколько тут ещё в округе, под самыми ногами, растёт полезной муравушки? И каждая помогает, каждая лечит или уберегает… если знать какую из них и когда нужно использовать! — старик замолчал, и, мечтательно улыбаясь, задумался о своём.

Молодой мужчина ничего не помнил о прошлой жизни, и, похоже, оставил за бортом ещё и простое понимание вежливости. Если старик задумался, да так улыбается, то не стоит его тревожить, ведь, когда его вновь посетит столь приятная мысль?

— И как их много, — не вытерпев ожидания, спросил Стенсер, — как их правильно и с пользой использовать?

Старик от неожиданности ойкнул, а после, точно не веря своим глазам, огляделся кругом. И только спустя пару минут, уже вытаращившись и не узнавая молодого мужчину, он хлопнул себя по лбу:

— Забыл, совсем забыл! — взволнованно заговорил домовой, — тебе ведь есть нужно, а мы тут с тобой лясы точим!

Стенсер удивился такому переходу, и тому, что старик в очередной раз так живо переживает на его счёт. Но, продолжать думать, без дела, домовой не позволил, торопливо сказал:

— Ты не сиди, жуй, давай!

Человек торопливо заработал ложкой, а домовой, с умным видом, сказал старую пословицу. — Кто с пустым животом живёт, — тот либо полуночник, жаждущий добычи, либо какая-то другая гадость! Ты полуночник?

Стенсер жевал и не хотел, чавкая, отвечать, но старик нетерпеливо переспросил:

— Так ты полуночник?

— Не-ет, — кое-как выговорил молодой мужчина.

— Ты, быть может, гадость, какая?

— Н-ет, — едва не подавившись, но, уже улыбаясь, ответил Стенсер.

— Вот и хорошо! — смеялся домовой, доедая свой завтрак. — В сытом теле, здоровый дух!