Забытый край

28

В тихом полумраке дома, сидя за столом, мужчина наблюдал, как по комнате расхаживает домовой. Глаза следили, как старческая, длинная бородища влачится по полу. Вслушивался в звук торопливого, тяжеловатого шага и старательно пытался не слышать той ругани, которой сопровождал своё хождение старик.

— Нет, вы поглядите на него! Нашёл тут, понимаете ли, — домовой не мог подобрать нужного слова. Остановился. Нахмурился, а после, хлопнув себя по лбу, продолжил расхаживать и отчитывать Стенсера. — спаситель, понимаете ли, выискался!

Мужчина впервые за долгое время, никуда не спеша, рассматривал одежду домового. Старые, грязные и засаленные обноски, штопанные-перештопанные, со множеством разномастных неосторожных заплат. Стенсер задумался: «А ведь от такой одежды должен быть страшнейший запах… так отчего же я не замечаю? Привык? — память напомнила, как старик уже несколько раз притаскивал домой какие-то травы, после которых обыденная еда становилась много вкуснее и приятнее. — Он что, может травами запах свой затаить?»

Хотел было спросить о своей догадке, но, посмотрев, как стоя перед ним, и ругаясь, на него глядит старик, счёл за благо промолчать.

«А ведь такая нечистоплотность должна доставлять уйму беспокойств и хлопот. Неужели он не замечает? Или, быть может, ему попросту до такой степени стало всё равно, что не чувствует неудобств? — Стенсер, засучив рукав рубашки, поглядел на потемневшую от грязи руку, и подумал. — А ведь я и сам привыкаю к такому, — не замечаю неудобств».

В глубокой задумчивости, переведя взгляд с рукоплескавшего старика, Стенсер посмотрел на ведро с водой: «Наверняка здесь где-нибудь есть баня. Ну не могут ведь люди жить вечно в грязи!»

По-видимому, старик заметил не ладное и, не успел Стенсер опомниться, как перед его глазами возник домовой. Старик молчал и внимательно глядел на него.

— Что? — спросил мужчина так, словно ничего не случилось.

— Скажи, сделай милость, объясни мне старому дураку… Вот на кой ляд ты туда вообще полез? Тебе что, заняться больше нечем? Нет, я понимаю, скучно стало, но… зачем ты к этому зайцу пристал? Да и что за глупость ты такую выдумал? Помогать животным, тьфу!

Мужчина смотрел в лицо старика. Страшное хотелось зевнуть, с трудом только себя и пересиливал.

— Больной зверёк? Ну, так тюкни топором по голове — пусть не мучается! А нам вышел бы славный ужин… разве сложно?

Стенсер молчал.

— Всяко лучше, чем страдать, — стать для кого-то обедом! Так хотя бы польза будет! Ну, чего молчишь? — старик насупился, несколько раз шмыгнул носом и продолжил. — Пойми же, дурья твоя голова, — всем помочь нельзя! Так пусть будет какая-то польза!

Мужчина молчал, а старик весь напрягся, и хмуро так глядел на человека.

— Что, по-твоему, лучше будет, если заяц просто помрёт? От этого никому не будет пользы! А так… что-то, лучше, чем ничего!

Стенсер впервые за время нравоучений пошевелился. Качнул головой, избавляясь от неприятного чувства скованности в шее. Положил руки на стол и, толкнувшись, встал на ноги.

— Это, конечно, всё занимательно и верно… — сказал Стенсер, но сам подумал: «Только мне такое не подходит».

— Пойду, прогуляюсь, — прибавил мужчина, толкая скрипучую дверь.

Шагая по улице, проходя мимо домов, Стенсер чувствовал злобу, хотя и понимал: «Будимир прав. Я никак не смогу помочь этому зайцу. Совершенно ничем не выручу его… только, как-то это не правильно. Убивать, во спасение… не хорошо это».

После мужчина уже рассуждал, что: «Жить нужно до последнего… как бы больно не было, нужно жить до самого конца. И я не собираюсь укорачивать жизнь этого зверька… Он ведь был готов со мной бороться, не смотря на проблемную лапу… этот, маленький зверёк, был готов бороться со мной, человеком, не смотря ни на что!»

Мужчина, чувствуя уважение к странному созданию, решил для себя: «Разрешить его беду мне не по силам, но облегчить… наверняка можно ему хоть чем-то помочь, что сделает его существование заметно лучше… только чем?»

Стенсер вспомнил о своём соседе, который обитает под окном. Подойдя к зарослям остриженного бурьяна, мужчина присел и тихо, боясь того переполошить, сказал:

— Эй, ты тут?

После пришлось несколько минут, приглушённо звать знакомого, имя которого и не знал вовсе.

— Крылатый, ты тут? — спрашивал Стенсер, осторожно касаясь трав, сплетённых меж собой.

— Только попорти мне домик, земле-ходящее создание, и я тебе ноги оторву! — прошептал на ухо знакомый голосок. Вначале слова звучали в серьёзном тоне, но под конец летун едва не смеялся.

За шелестом листвы мужчина не услышал маленьких крылышек. Повернув голову, Стенсер увидел зеленоватого крохотного мальчишку с крыльями как у стрекозы.

— Чего звал? — как ни в чём не бывало, спросил летун.