Зачарованные

21

Текумсех пригласил Серебряного Шипа и Никки в свой вигвам. Пророка и его людей отвели в другой вигвам, где они должны были содержаться под стражей. Текумсех не доверял Тенскватаве, но выставить его за пределы лагеря было бы еще опаснее.

Серебряный Шип начал с того, что рассказал Текумсеху, как он просил Духов послать им вестника из будущего, и о появлении Никки с амулетом. Он поведал о странных и удивительных предметах, которые она принесла из своего времени, и о многом, что он узнал от нее о мире будущего.

— Итак, Текумсех, ты теперь видишь, что она не ведьма. Нейаки — вестник, призванным мною, она знает, чем окончится война и что случится с людьми нашего племени. Если мы не сможем переменить этого, нас ждет катастрофа.

Далее заговорила Никки и рассказала все, что она могла вспомнить о войне, ее событиях, сражениях и о том, как и чем, она кончится, причем знание будущего расположения войск, мест сражений и даты она описала и перечислила феноменальной точностью, удивившей ее саму. Затем как можно более мягко она сообщила Текумсеху плохие! вести, включая и самую худшую — о его собственной судьбе.

— Если ты не выйдешь из этой войны, то, как утверждает история, скоро погибнешь в сражении, которое будет известно как битва при Темсе, имевшая место у реки с тем же названием, в Канаде. Хам, на пятый день октября, после короткого сражения, британцы сдадутся американским войскам, оставив тебя и твоих воинов сражаться в одиночку. Ты погибнешь; и поскольку некому будет вести оставшихся в живых индейцев, они разойдутся по домам.

Американцы выиграют войну с британцами. Британцы вернутся в Англию; и в несколько последующих лет все племена, населяющие Огайо, вынуждены будут покинуть свои дома и отправиться к землям, расположенным западнее реки Миссисипи. Земли там скудные, неплодородные, и выживут далеко не все. Территории, которые правительство США выделит под резервации, бедны лесом, дичи там почти не водится, и люди шони не долго будут чувствовать себя в тех местах хозяевами своей жизни.

Такая же судьба ожидает и других, даже тех, что живут сейчас на юге — племена криков, семинолов… чероки будут гнать как скот, они проделают долгий путь к резервации в Оклахоме. Многие не доживут до конца этого страшного перехода, который сохранится в народной памяти под названием Дорога Слез. Будущее индейских племен весьма мрачно. Некоторые племена вообще исчезнут с лица земли, в то время как другие понесут безмерные и невосполнимые потери. И хотя они, несмотря на бедность, голод и болезни, все же выживут, жизнь их никогда уже не будет такой, какова она сейчас.

Когда Никки умолкла, заговорил Серебряный Шип:

— Текумсех, когда я призывал Духов, то и подумать не мог, что доведется узнать о столь огромном несчастье, ожидающем наши народы. Как не чаял узнать, что вскоре тебя могут забрать у нас. И вот я надеюсь, что с помощью Никки, ниспосланной нам велением Духов, нам удастся переломить жестокую судьбу, что сами Духи дают нам шанс спастись, а потому умоляю тебя, брат мой, выйди из этой войны теперь же. Помоги нам избежать страшной участи. Спаси себя и наш народ, пока еще есть надежда.

Текумсех закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он вновь открыл их, они были мрачны.

— Нет, Серебряный Шип, слишком поздно. Я уже говорил с теми, кто пошел за мной. Сказал им, что предчувствую плачевный для нас исход, этой войны. Что нам нет никакого смысла продолжать в ней участвовать. Многие вняли моим словам и уже покинули лагерь, чему я рад. Но есть другие, они меня не слышат. Они намерены сражаться до конца, и хотят, чтобы я остался с ними и вел их. Они правы. Ведь это я привел их сюда, а потому не могу теперь покинуть их, как бы мне ни хотелось положить всему этому предел. Я должен остаться, не важно, какой ценой.

— Нет! — Серебряный Шип не мог спокойно слышать, как брат его с такой легкостью обрекает себя на гибель. Глаза его гневно пылали. — Проклятье! Текумсех! Где твой живой ум? Твоя пламенность? Воля? Разве ты не видишь, что от меня зависит спасение всех племен? Не убравшись сейчас отсюда, ты погубишь не только себя, но и многих других. Разве об этом мечтал ты, когда пытался объединить племена в единый союз? Думаю, нет!

— Битва за объединение тоже проиграна, осталась лишь светлая мечта об этом, но и та скоро погаснет. — Текумсех безнадежно вздохнул. — Тенскватава, да будь он проклят вовеки, помог проиграть эту битву. Если и была у индейцев возможность одолеть белых людей, так его опрометчивые действия лишили нас этой возможности, прежде чем она смогла реально утвердиться, прежде чем родился наш союз. Вот этого я никогда ему не прощу.

— Так ненавидь его до последнего своего вдоха, — пылко заговорил Серебряный Шип. — Ненавидь его сильно и долго. Годы, а не какие-то жалкие два месяца. Текумсех, ты слишком великий воитель, чтобы покинуть нас теперь. Дай себе и людям достаточно времени, чтобы опомниться и вновь обрести способность принимать решения. Вновь обрести мечту. Без происков Тенскватавы твои усилия обязательно принесут плоды, мы оправдаем самые твои смелые ожидания. Идея объединения племен обретет новую жизнь, а с нею возродятся и наши народы.

— Нет. Я двадцать лет потратил на то, чтобы объединить всех индейцев. А теперь слишком стар, чтобы все начинать сначала.

— Вот дерьмо бизонье! — вспылил Серебряный Шип. — Брат, опомнись! Что ты говоришь? Ведь мы рождены с тобой в один день, а я еще весьма далек от старости. Женой вот обзавелся, и наш с ней сынок на подходе. С нетерпением и радостью встречаю я вызов каждого нового дня. Неужели с тобою это не так?

— Я рад за тебя, Серебряный Шип. И желаю тебе добра. Но мое сердце возродиться не может. Ни в чем я не вижу вызова, на который хотелось бы мне ответить радостно и пылко.

— Правда? — горестно спросил Серебряный Шип. — Тогда это слишком плохо, ибо вызов — единственное, что я могу предложить тебе. Я думаю, серьезный вызов способен пробудить тебя к жизни и действию.

Текумсех лишь безнадежно махнул рукой, но Серебряный Шип, несмотря ни на что, продолжал:

— Я хотел предложить тебе помериться силами. Мы отберем семерых, чтобы судили наше состязание. Если выиграю я, ты покинешь эту войну. Что ты будешь делать со своей жизнью после, это уж твое дело. А если выиграешь ты, я приму все, как есть и никогда больше не заговорю об этом.

Текумсех надолго погрузился в размышления. Наконец заговорил:

— Принимая твой вызов, брат, я должен заранее договориться с тобой об одной вещи. Если в этом состязании ты проиграешь, я должен быть уверен, что ты вынесешь мое тело с поля боя, дабы вражеские солдаты не надругались над ним. Погреби меня достойно, но скрытно, и сохрани место моего погребения в тайне от тех, кто может нарушить мой покой, дабы душа моя оставалась в мире.

— Торжественно клянусь исполнить твою просьбу, брат, — твердо сказал Серебряный Шип. — Однако я не намерен проигрывать, ибо страстно желаю, чтобы исполнить свое обещание мне пришлось не сейчас, а много лет спустя.

Турнир назначили на следующий день, так что; братьям осталось не слишком много времени, чтобы взбодриться и приготовить себя к нему и физически и морально. Весть о завтрашней битве распространилась мгновенно, и многие заключали пари, кто из братьев одержит победу.

Тенскватава был среди тех, кто предсказывал триумф Текумсеху. Временно освобожденный из-под стражи — хотя за ними и приглядывали — Тенскватава быстро включился в процесс заключения пари. В то же самое время он получил возможность распространять свои клеветнические наветы касательно Никки.

— Ух, ничтожный красноносый слизняк! — ворчала Никки. — Как видно, урок не пошел в прок. Ну что ж, придется его повторить!

— Согласен, тебе стоит опять поучить его своей перечной прыскалкой, — поддержал ее Серебряный Шип.

— Да уж, намеки до него не доходят. У твоего братца, я вижу, память коротковата.

Раскрыв рюкзак, она извлекла оттуда фотокамеру и направила ее на группу людей, среди которых стоял Пророк, донося свои лживые мнения до слуха любого, кто хотел его слышать.

Но Серебряный Шип остановил ее, удержав за руку:

— Милая, что задумала твоя горячая головушка?

— Раз Тенскватава назвал меня ведьмой, то для него я ведьмой и стану. Знаешь, я намерена погубить его душу.

— Хочешь подбросить дровишек в костер? — спокойно спросил он. — Если сейчас ему верит кучка людей, то, получив доказательство его правоты, уже все поверят, что ты ведьма. Не допускай, Нейаки, чтобы Тенскватава использовал твои действия против тебя же. Пока все воины знают, что Текумсех не прощает убийства женщин, детей и мирных селян, они не посмеют ослушаться своего грозного вождя, совершив нечто подобное. Но ситуация может измениться в любой момент.

— Разве я одна желаю этой гадине погибели! — попыталась оправдаться Никки. Однако даже сквозь гнев она понимала, что Серебряный Шип прав, и вынуждена была с ним согласиться. — О'кей, попробую вообще не замечать его. Хотя это и не легко.

В это время прибыл воин, позвавший Серебряного Шипа к Текумсеху. И Никки, оставшись одна, все же умудрилась быстренько щелкнуть Тенскватаву своим «Поляроидом». Пряча фотографию в карман, она пробормотала: «Кто знает, как и когда это может пригодиться»…

Проснувшись на следующее утро, Никки застала мужа за приготовлениями к состязанию с братом. Весьма заинтригованная его новым обликом, она не проронила ни звука, тихо наблюдая за его Действиями. Серебряный Шип напевал что-то на языке шони, очевидно призывая Духов и прося их о благословении или о помощи, или о том и другом сразу. А может, это были магические заклинания. Одновременно он наносил на лицо, руки и торс ритуальную окраску. Стоял он спиной к ней, и она не могла видеть всей картины в целом, но видела все же достаточно, чтобы догадаться, что это боевая раскраска. Через определенные интервалы он замирал, молитвенно прикасался к своей кожаной сумке, а затем продолжал.

Закончив ритуальное действо, он, наконец, повернулся к ней. Никки не могла удержаться, и возглас удивления сорвался с ее губ. Если бы она не видела, что это ее муж, то никогда не узнала бы, гак изменилась его внешность — похоже на полный грим циркового клоуна, под которым тоже трудно узнать человека. Спереди все тело Серебряного Шина, включая лицо, было ярко-голубым. На груди, искусно исполненное черным, красовалось изображение буревестника. Тонкие черные полосы украшали его щеки, пересекая нос и спускаясь с обеих сторон к нижней челюсти. Полосы, обтекающие плечи, винтообразно спускались к запястьям, и тот же рисунок повторялся на ногах. Он выглядел теперь весьма воинственным, гордым и грозным, иными словами — находился в полной боевой готовности, хоть сейчас в бой… И вдруг он улыбнулся, зубы его блеснули с голубого лица, и Никки, не сдержавшись, разразилась хохотом.

— Ой, не… не могу! — сквозь смех проговорила она. — Ты сейчас нечто среднее между крутым! Уокером и парикмахерским шестом[36].

Серебряный Шип хмуро взглянул на нее и спросила

— А кто такой Уокер?

— Ну, это один знаменитый в наше время рейнджер — конный полисмен. — И, хихикнув, добавила: — Без коня.

— Не знаю точно, но мне кажется, что я скорее похож на этого твоего рейнджера, чем на… как его… чем на какой-то шест, что бы им ни подпирали.

— Беру свои слова обратно. Со второго взгляда ты скорее напоминаешь мою мамочку, наложившую на лицо косметическую маску! — расшалившись, продолжала болтать Никки.

— Должен сказать, Нейаки, что ты позволяешь себе шутить над вещами, имеющими для меня глубокий и торжественный смысл.

Никки вмиг посерьезнела, вспомнив значительность намеченного на сегодня мероприятия.

— Прости меня, Торн. Ты совершенно прав. Во всем этом нет ничего смешного. И теперь, посмотрев на дело с другой точки зрения, я не могу не признать, что ты выглядишь весьма решительным и грозным. Такого эффекта, полагаю, ты и хотел добиться. Это делается для устрашения противника.

— Не только, но и в честь Духов, которые должны дать мне сил для магических действий. Сегодня я как никогда нуждаюсь в их помощи и поддержке, ибо речь идет о спасении Текумсеха.

— Я верю в тебя, Торн, — серьезно проговорила она. — Даже сам Текумсех, пусть он и могущественнее тебя, не сумел бы призвать посланца из будущего. Только ты оказался способен совершить столь невозможное чудо.

Текумсех тоже должным образом подготовился к встрече. Свой образ он созидал в подражание личному символу — пантере, потому тело его было всецело окрашено черным, кроме груди, где белело изображение головы пантеры. Белыми же были и концы его пальцев, раскрашенные так, чтобы напоминать кошачьи когти. Его зубы сверкали на затемненном лице, как грозные клыки животного. Воистину вид он имел свирепый.

Текумсех приветствовал гостей и сообщил Никки, что, в целях ее безопасности, он приставляет к ней одного из своих надежнейших и проверенных в деле молодцев, который присмотрит за ней во время турнира.

— К несчастью, Тенскватава все еще способен оказывать влияние на некоторых людей племени и настроил их против тебя. Я буду чувствовать себя спокойнее, зная, что, пока мы с Серебряным Шипом состязаемся, ты находишься под надежной охраной.

Встреча происходила на огромной треугольной поляне, неподалеку от лагеря. Охранник, приставленный Текумсехом, сопроводил Никки к месту вблизи расположения судей, где она могла беспрепятственно обозревать все происходящее. Поляну уже окружили зрители, среди которых находился и Тенскватава со своей когортой.

Громкий бой барабана возвестил начало турнира, призывая зрителей к соблюдению тишины. Все присутствующие, казалось, с пониманием отнеслись к тому, что состязающиеся должны иметь условия, дабы сосредоточиться и мобилизовать все свои силы. В наступившей тишине до слуха Никки доносился лишь ропот листвы в кронах деревьев растущих в нескольких ярдах от нее.

Соревнование решили провести в пять туров, каждый тур включал в себя пару деяний, по одному от каждого противника, и каждый тур оценивался судьями отдельно. Первый, кто выиграет три тура из пяти, будет объявлен победителем. Произошло некое подобие жеребьевки. Раскрашенный камень, подброшенный в воздух и упавший на земли! определенным образом, указал, что первым начинает Текумсех.

Тот вышел на середину поляны, воздел руки к небу и начал песнопение. Все как один затаили дыхание. Но ждать пришлось недолго. Через несколько минут высокие деревья, стоящие по одну сторону импровизированной арены, последовательно, одно за другим, через равные интервалы времени наклонились и рухнули наземь.

По толпе пробежал удивленный шепоток, зрители важно закачали головами в знак одобрения.

Затем в центр вышел Серебряный Шип. Он стоял с закрытыми глазами, а руки его слегка были подняты и ладонями обращены вверх, как если бы он молился. Он находился в этой позе до тех пор, пока все двенадцать деревьев не поднялись и не вросли корнями в ямы, из которых их только что вырвали.

Раздалось дружное восклицание. Никки зрелище повергло в священный ужас. Победу судьи присудили Серебряному Шипу.

Как победитель первого тура, Серебряный Шип открывал второй. Вскоре он сделал несколько пасов руками, будто призывая кого-то. Через минуту поляна буквально кишела кузнечиками.

И тут, в разгар этого действа, Тенскватаве вздумалось малость дополнить его собственной магией; его ухищрения в этой части многие видели и раньше, но на этот раз он превзошел сам себя. Завопив, он швырнул оземь свой походный мешок. И как только тот коснулся земли, тотчас превратился в гнездо извивающихся гремучих змей. Змеи заскользили по массе лягушек и насекомых, расползаясь во все стороны. Вдруг гремучки скучились и всей своей тошнотворной путаницей ринулись в сторону Никки. Прежде чем кто-нибудь успел остановить их, они окружили ее, взяв в кольцо вместе с бесстрашным охранником, подняли головы и устрашающе загремели, готовые наносить смертоносные удары.

Сердце Никки неистово заколотилось, толчками посылая кровь к мозгу. В глазах у нее потемнело, она боялась, что вот-вот лишится сознания. Если бы так случилось, она наверняка упала бы на омерзительных змей, и сам ужас этой тошнотворной мысли каким-то чудом помог ей справится с обмороком.

Сквозь гул в ушах и ужасающий звук змеиных гремушек она услышала отдаленный голос Серебряного Шипа:

— Не двигайся, Нейаки. Сейчас я позабочусь об этом. Все будет хорошо.

И действительно, змеи исчезли в один миг, стоило Серебряному Шипу взмахнуть руками. Никки упала в объятия мужа, а Текумсех тем временем изничтожал лягушек и насекомых. Серебряный Шип вновь препоручил Никки заботам ее стража, а сам с выражением лица, не сулящим ничего хорошего, повернулся к Тенскватаве.

— Как только закончу состязаться с Текумсехом, убью тебя, брат, — грозно произнес он. — Приуготовь свою душу к заслуженной каре.

— Нет, — раздался голос Текумсеха. — Он должен умереть от моей руки. Сделай я это раньше, он не угрожал бы сейчас твоей жене.

Взгляд Тенскватавы метался от одного брата к другому. Он трясся так, что это всем было видно, и голос его, когда он заговорил, дрожал:

— Я не собирался причинить ей вред. Хотел только малость попугать.

— Ты лжешь. Твой язык столь же ядовит, как и твои змеи.

С этими словами Серебряный Шип поднял руку» и направил ее на Тенскватаву. Луч света вышел из его пальца и, прежде чем публика успела испугаться, Пророк мгновенно застыл, обратившись в короткий, толстый соляной столб.

Минутой позже он преобразился опять, на этот раз в каменную статую.

Серебряный Шип повернулся к старшему брату!

— Текумсех! — пророкотал он. — Не вмешивайся в мою магию.

Текумсех рассмеялся:

— Я просто усовершенствовал твое деяние брат.

Серебряный Шип хмыкнул, вновь повернулся к Тенскватаве, направил на него свой палец, и тот обратился в соляной столб.

Затем — в камень.

Опять в соляной столб.

— Хватит уже! — воскликнула Никки, прерывая их битву за власть над судьбой Тенскватавы. — Если вы хотите на время турнира удержать его от дальнейших злодейств, просто оградите частоколом, и покончим с этим, ну, пожалуйста, прошу вас. Потом решите, как с ним поступить дальше.

Очевидно, братья приняли ее предложение одновременно. Тенскватаве, совершенно обалдевшему, вернули его прежний вид. Но теперь вокруг него воздвигалась баррикада, камень быстро ложился за камнем, ибо Серебряный Шип и Текумсех, воздвигая эту круглую стену, работали совместно.

— Чертовы показушники! — проворчала Никки. — Да они хуже, чем пара малолетних сопляков.

Охранник, стоявший у нее за плечом, в знак согласия хихикнул.

Судьи, после долгого обсуждения, победу во втором туре присвоили Текумсеху, и тот весьма эффектно начал третий тур. Медленно повернулся он вокруг своей оси, поведя рукою, листва деревьев, стоящих вокруг поляны, вмиг обрела ясные и яркие осенние цвета. Тотчас подул ветер, и листья осыпались наземь, кружась в воздухе и радуя глаз зрителей великолепным зрелищем.

Серебряный Шип, как бы похвалив этим брата за выдумку, продолжил его деяние миниатюрным снегопадом и даже небольшой вьюгой. Зрители приветствовали краткое, но удивительное явление снега, который в августовской жаре таял, чуть ли не на лету.

Победа в этом туре досталась Серебряному Шипу.

Следующее его деяние заключалось в явлении трех миниатюрных озер, полных рыбы, игриво Плещущейся в воде. В центре каждого озерка, от облака водяных брызг, озаренных солнцем, поднималась радуга, и вверху все три соединялись, создав трехсторонний радужный купол. Прекрасная сказка, явившаяся в обычную жизнь.

Текумсех, со своей стороны, продолжил затею Серебряного Шипа, направив с небес серебрящиеся дождевые струи, переполнившие все три озерка, после чего на поверхности воды вспыхнуло пламя, которые, извиваясь в танце, явили зрителям нечто вроде летучего огневого балета. Вскоре Текумсех загасил пламя, и судьям, а равно и публике предложено было угощение в виде жареной рыбы.

Естественно, что этот, четвертый тур выиграл Текумсех, имея теперь два очка в свою пользу. Все должен был решить пятый тур состязания.

Текумсех вышел на середину поля, лицо его выражало крайнюю степень решимости, по всему было видно, как мощно он сконцентрировался на том, что задумал сотворить. Несколько минут он стоял, сжав кулаки, пока зрители пребывали в напряженном ожидании. Наконец с громким криком он упал на колени. Когда его кулаки коснулись земли, она вздрогнула и начала сотрясаться.

Все присутствующие закричали, ощутив, что земля у них под ногами ходуном ходит, кое-кто с трудом удержался от падения. А земля с каждым новым толчком все сильнее стонала и с гулом покрывалась трещинами. Кончилось все так же внезапно, как и началось. Земля успокоилась, и ее свежие раны затянулись в считанные секунды. Поверженная в священный ужас публика, почувствовав под ногами твердость и непоколебимость почвы, наконец, заговорила. Если раньше кто и сомневался в чем, то теперь и он счел, что! могущественнее Текумсеха нет в племени июни вождя. И действительно, кто, кроме него, способен вызвать землетрясение?

Изумленная, как и все, Никки и представить себе не могла, чем может превзойти Серебряный Шип столь невероятное действо. Знала только, что он постарается это сделать, ибо надеялся спасти жизнь своего брата.

Когда Серебряный Шип занял место в центре поляны, весь вид его выражал уверенность и непобедимость. Воздев руки к небесам, он устремил туда свой взор и начал вращаться — круг за кругом, все быстрее, быстрее, пока его очертания не слились и не сделались расплывчатыми. К вершинам деревьев, стоящим по трем сторонам поляны, начали стягиваться облака. Поднялся ветер, шныряющий по всем направлениям сразу. Затем, никто и глазом моргнуть не успел, четыре смерча вышли из облаков и, бешено крутясь и сверкая, нацелились на поляну. На некоторой высоте, не доходя до земли, они внезапно соединились друг с другом нижними концами и устремились вниз, прямо на то место, где стоял Серебряный Шип. Еще мгновение — и единое жерло смерчей накрыло тело того, кто воззвал их к жизни, целиком поглотив его своей чудовищной пастью.

Пронзительному воплю Никки вторили тревожные крики и возгласы всех остальных. Одна и та же мысль пришла сразу во все головы. Несомненно, Серебряный Шип уже мертв. Никто не мог шевельнуться, скованный страхом при виде столь ужасающей бури.

Окаменевшая, способная лишь смотреть на то место, в которое циклон все еще ввинчивался своим чудовищным хоботом, Никки не верила своим глазам. Не верила даже когда увидела, что смерч в единый миг исчез и — чудо из чудес — Серебряный Шип предстал перед всеми в целости и невредимости.

Потрясение было столь велико, что Никки, едва обретя способность двигаться, изо всех сил побежала к мужу и бросилась ему на грудь.

— Ты идиот! — сквозь слезы проговорила она. — Большой, безрассудный дурак! Ты что, задумал убить себя? — Она не стала дожидаться его ответа, а задала следующий вопрос: — С тобой все в порядке?

— Со мной-то все хорошо, женщина, кроме того, что ты напугала меня чуть не до смерти, — шутливо ответил он.

Она ударила его кулаком в спину, слезы ее падали ему на плечо.

— А обо мне ты опять не подумал! Я чуть не умерла от страха!

Он крепче прижал ее к себе.

— Тебе полегчает, если я скажу, что безумно люблю тебя?

— Ох, Торн! Я тоже люблю тебя, — проворчала она. — Даже слишком! Потому мне страшнее смерти мысль навсегда потерять тебя.