Зачарованные

26

Никки присела на край стола и уставилась на башни из учебников, воздвигнутые вдоль стены классной комнаты. Сто пятьдесят пять учебников истории, готовых к передаче такому же количеству весьма нелюбопытных студентов. Учебный год начинается через три дня, и Никки решила пустить часть своего уик-энда на то, чтобы покончить с бедламом подготовительных мероприятий. Впрочем, что ни делай, а первые дни учебы все равно будут захлестнуты сумятицей и беспорядком. Хаос первой недели занятий неизбежен.

Своим восстановлением в должности Никки была обязана бульдожьей хватке подруги. Правда, и ее собственные положительные качества тоже кое-что значили. Она считалась хорошим учителем, и к ее возвращению руководство отнеслось положительно. Ее появление произвело среди коллег нечто вроде фурора, но сейчас страсти уже улеглись, объяснения были приняты, народ поуспокоился, и Никки почувствовала себя увереннее.

Однако впервые по возвращении домой дни пришлось пережить немало досадных минут, воспоминания о которых до сих пор повергают ее в дрожь. Не легко ей пришлось и с людьми близкими.

Но Шери была просто великолепна! Когда они, Покинув пещеры, возвращались домой, она не забыла о покупке обручального кольца. Они остановились возле оживленной Коламбас-Мэлл. Никки здесь была таким же анонимным существом, что и множество других субботних покупателей, а потому вряд ли кто-нибудь ее запомнит. Обойдя ряд ювелирных лавок, Никки остановила свой выбор на симпатичном золотом кольце без камня, но с гравировкой, которое обошлось ей всего в сотню долларов. На это, правда, ушел почти весь остаток ее отпускных денег, но она не жалела. Ее имя даже не было указано в счете, так что если кто и захочет проверить сфабрикованную подругами историю, зацепиться ему будет не за что.

После этой небольшой задержки в пути Шери решила, что им надо ехать прямо на ферму к родителям Никки. Они прибыли днем, когда супруги Сван вкушали полуденную трапезу. Чтобы не довести стариков до сердечного приступа, Шери оставила Никки снаружи, а сама вошла в дом с тем, чтобы как можно осторожнее подготовить их к радостной встрече с дочерью. Спустя несколько минут родители Никки и младший из ее старших братьев появились в дверях и бурно приветствовали блудную дочь возгласами неподдельной радости и пылкими объятиями.

Последовавшие за первым переполохом необходимые объяснения, как и ожидалось, вызвали недоверие, постепенно развеянное проведенной Никки демонстрацией вещественных доказательств, подтверждающих невероятное ее приключение, а йотом все дружно согласились с тем, что версия о безумной любви и скоропалительном браке с археологом предпочтительнее правды. Решено было посвятить в эту историю двух старших братьев Никки и их жен, после чего всей семьей хранить тайну.

Но ликование семейства вскоре было прервано. Как только в офисе местного шерифа пронюхал о возвращении Никки, ферму Сванов атаковали детективы и представители всех видов средств массовой информации. Начался сущий кавардак, все пытались говорить сразу, и вопросы сыпались справа и слева. Наконец толпа схлынула, но лишь временно. Назавтра все повторилось, сначала явились детективы — «нам бы только связать концы с концами». Затем накатилась новая волна репортеров, примчавшихся из самых отдаленных уголков штата. Проснувшись, Никки обнаружила свой портрет на первых страницах газет, где история ее жизни описывалась практически от и до. В довершение всех бед писаки позволили себе разглагольствовать об излишнем великодушии школьного совета, которому следовало серьезнее отнестись к делу, и задавали более острые вопросы. Словом, пришлось пережить не самые приятные дни.

Затем явились заботы финансового характера, накопились кое-какие счета — в том числе за кабельное телевидение, которые ее отец не успел оплатить; пришлось сменить номер телефона, дабы пресечь бесчисленные звонки репортеров и любопытствующих знакомых; сменить водительские права и карточку социального страхования — все это уже на новое имя; нанести визит гинекологу, который, кстати, подтвердил беременность. Проходя сквозь строй всех этих вопрошающих, сквозь тяготы канцелярской волокиты, Никки чувствовала себя так, будто ее волокут сквозь инквизицию, откуда едва ли ей удастся вырваться в целости и сохранности. Единственное, что радовало, так это подтверждение факта беременности. Доктор заверил ее, что все идет нормально и рождения ребенка надо ожидать в марте — как и предсказывал Сильвер Торн.

Спасительное облегчение приносило погружение в суету подготовки к учебному году, а потом — в рутину каждодневных школьных дел. Там, в классной комнате, Никки забывала о личных неурядицах, целиком отдаваясь работе, решая тривиальные проблемы расписания уроков, замены Устаревших или пришедших в негодность учебников и посещая учительские совещания.

Но как бы благотворно ни действовало на нее возвращение в привычную колею жизни, работа не занимала ее времени и внимания настолько полно, чтобы она не страдала от одиночества, бесплодного ожидания и сердечной муки. По ночам было хуже всего. Она просыпалась и долгие часы лежала без сна, вспоминая короткое время, проведенное с Сильвером Торном, и молясь о его безопасности и появлении здесь, рядом с ней, хотя и понимала, что, вряд ли он успел справиться со всеми своими делами и что время для встречи еще не настало. Когда, наконец, она засыпала, он являлся ей в сновидениях, которые подчас были настолько реальны, что она чувствовала, как его волосы скользят меж ее пальцев, обоняла запах его пропитанной солнцем кожи, ощущала на своих губах вкус его поцелуя. Затем, просыпаясь и видя, что она одна, еще сильнее тосковала о муже и плакала, уткнувшись в подушку.

Из задумчивости Никки вывела Шери, просунувшая голову в приоткрытую классную дверь.

— Хэй! Ты так и будешь торчать здесь? А ну-ка пойдем отсюда! Нам целых девять месяцев предстоит корпеть в этих стенах, надоест еще. Так что нечего расточать на них время законного отдыха.

Никки встала и стянула со стола свою сумочку.

— Да, ты права, подружка, — взбодрившись, ответила она. — И вправду пора подышать свежим воздухом!

— А я тебе кое-что принесла, — сказала Шери, передавая Никки небольшой сверток. Это подарочек. Прости, но не было времени завернуть его в красивую бумагу.

— Шери, ты и так для меня очень много сделала, — сказала Никки. — Зачем еще что-то покупать?

Шери пожала плечами:

— Слишком поздно, обратно' продавать не пойду. Давай разворачивай.

Никки развернула бумагу и увидела дубовую подставку с медной пластинкой, на которой было выгравировано ее имя. Ее новое имя. Миссис Николь Сильвер.

— Поставишь на стол. Пусть деточки поскорее запоминают твое теперешнее имя и не называют тебя больше девичьим.

— Ох, Шери! Спасибо тебе! Какая прелесть! Знаешь, я одного опасаюсь, как бы Торн не рассердился на меня за то, что я перевернула его имя. Что ни говори, а имя собственное — нечто такое же неприкосновенное, как личная территория.

— Думаю, по прибытии сюда он слишком будет занят, особенно по части спальни, так что вряд ли его особенно озаботит перемена имени, если он вообще это заметит, — смеясь, проговорила Шери. — Ну а потом, когда он отдышится, ты ему объяснишь, что сделала так ради сохранения своей монограммы — «эн-эс», иначе пришлось бы здорово потратиться, чтобы заменить метки на всех скатертях, полотенцах и простынях.

Подруги вышли из школы и направились к автостоянке.

— Что ты запланировала на уик-энд? — спросила Шери.

— Хотела поехать к маме и папе, а заодно и дерево проверить.

Через несколько дней после возвращения Никки домой, когда шумиха вокруг этого события немного улеглась, она вспомнила о послании родителям, закопанном ею в прошлом веке возле реки, под небольшим дубком, теперь не только выросшим, но и поваленным бурей. Не очень-то веря в возможность находки, она все же отправилась на берег речки-ручья и предприняла кое-какие раскопки, так, на всякий случай. К ее радости, завернутое в кожу послание действительно находилось здесь! Упаковка почернела, обветшала, но письмо все-таки сохранила.

Была, правда, одна странность — из свертка исчезли лотерейные билеты, которые она собственноручно вложила туда. Их отсутствие заставило Никки предположить, что Сильвер Торн возвращался к дереву и по каким-то причинам, которых она не могла понять, вытащил их оттуда. Но причины, очевидно, были. И она решила, что если Торе попытается войти с ней в контакт, он свое послание закопает под тем же деревом, надо только регулярно проверять то место, где хранилось ее собственное письмо. Конечно, она могла ошибаться, но все же попросила отца не трогать пока дерево, пусть еще полежит там, где упало; и с тех пор регулярно совершала паломничество к заветному дубу и проверяла свой уникальный почтовый ящик.

Теперь, услышав о том же, Шери подняла глаз» к небу и простонала:

— Опять это дерево! Ты же два дня назад проверяла его. Становится не смешно! Почему бы тебе просто не разбить лагерь возле чертовой святыни, или чем ты там еще считаешь свой дохлый дуб, и не поступить к нему в услужение в качестве хранительницы?

— Надо это обдумать. А сейчас я еду. Торн может написать мне, — ответила Никки голосом, не терпящим возражений.

— Сдаюсь, — вздохнув, буркнула Шери.

— Хочешь поехать со мной? Или у тебя свидание с Дейвом?

Шери познакомилась с Дейвом Доусоном в тот день, когда Никки впервые объявилась у родителей. Дейв был одним из офицеров, причастных к расследованию, и сопровождал детективов, прибывших на ферму Сванов, чтобы расспросить Никки. Они с Шери сразу обратили друг на друга внимание и с тех пор встречались. Не будь Шери ее лучшей подругой, Никки могла бы опасаться, что та, ненароком проболтавшись, выдаст ее секрет. Но Шери была ее лучшей подругой, человеком, проверенным на деле, и Никки доверила бы ей не только свои сокровеннейшие тайны, но и саму жизнь.

— Нет, Дейв в эти выходные дежурит, — сказала Шери. — Я думала, мы с тобой пройдемся по магазинам. Может, попадется что-нибудь путное для беби.

Никки усмехнулась. Шери весьма основательно вошла в роль будущей крестной матери.

— Ну, я собиралась заехать в универмаг, — призналась она. — Просто посмотреть, что у них есть из обоев с веселеньким узором. Если мне там что-нибудь понравится, я могла бы заказать несколько рулонов для детской.

— Только ничего не покупай без меня, — твердо сказала Шери. — Не хватало еще, чтобы мой крестник спал в комнате, где со стен смотрит множество этих аляповатых мультяшечных рожиц, карикатурно скалящихся над ним, как какие-нибудь ухмыляющиеся горгульи.

— А что бы ты предпочла? Чтоб над ним витали твои бесчисленные личики в сиянии нимбов и с крылышками вместо ушей?

— Почему бы и нет? — весело ответила Шери и вдруг издала трагический стон. — Ох, чертова невезуха! Только не говори, что ты пригласила Мистера-Полного-Надежд себе в провожатые!

Никки взглянула туда, куда смотрела Шери. Возле ее автомобиля с букетом в руке торчал человек, с которым она встречалась до того, как узнала Сильвера Торна. К несчастью, Брайан был репортером и, в связи с последними событиями, не пользовался расположением Никки, принадлежа к числу людей, с которыми ей меньше всего хотелось бы общаться. Однако в последние полторы недели он появлялся возле нее несколько раз, и Никки даже не могла понять, что именно им движет. Держался он дружелюбно — подчас даже слишком дружелюбно, и, кажется, его совсем не смущал тот факт, что Никки теперь замужем за другим человеком.

Никки вздохнула:

— Черт! Когда же до него дойдет, что ему ничего не светит? Я ведь уже вежливо намекнула ему, что он хороший парень, но я теперь замужем, так что, мол, пожалте, мистер, куда подалее.

— Хуже всего, что он репортер, — сокрушенно сказала Шери. — Не знаю почему, но у меня такое ощущение, что он готовит какую-то пакость. Не удивлюсь, если выяснится, что он кропает статейку с намерением еще раз поднять шумиху вокруг твоего имени, иначе с чего это он гоняется за твоей юбкой, как охотничья собака за перепелиным хвостом?

— Я пыталась втолковать ему, что охотничий сезон прошел, а перепелка, или, выражаясь точнее, гусыня, досталась другому охотнику. Мол, все в прошлом, он меня больше не интересует. И что теперь я сама удивляюсь, что находила в нем прежде.

— Очевидно, он не понял всей глубины намека, — сухо отозвалась Шери. — Может, у него со слухом неважно или в штанах, мягко выражаясь, слишком уж засвербело?

— Кажется, он вбил себе в голову, что пока не я Торна, со мной можно сыграть еще один тайм. Не сказать ли ему, что я беременна? Может, хоть к этому он отнесется серьезно и отвяжется, наконец?

— Ну, если ты хочешь, чтобы об этом знал каждый встречный и поперечный, если тебе недостаточно, что об этом знают родные и близкие! друзья, то, конечно, скажи. Уверяю тебя, завтра же он вклинит этот факт в Интернет.

— Я понимаю, но как еще от него отделаться? Как втемяшить, в его башку, что он мне осточертел?! Что я не хочу его видеть?

Шери хихикнула:

— Скажи ему, что ты привезла с Юкатана жуткий неопознанный вирус. Может, это заставит его! поджать хвост.

— Ну и придумала! Чтобы он бросился через прессу ограждать моих студентов от преподавателя, заразившегося дурной болезнью?

— Ну, в конце концов, скажешь ему, что со студентами ты не спишь, а этот вирус передается только при половом контакте.

Никки покачала головой:

— Шери, не городи ерунды. Это даже в качестве шутки не проходит. Вирус не вирус, а в СПИДе меня точно заподозрят, доказывай потом… Нет, чтобы раз и навсегда отвадить эту липучку, надо придумать что-нибудь посерьезнее.

— Да уж, — пробормотала Шери, когда они приближались к ожидавшему их репортеру. — Может, воспользоваться методикой шаманов вуду[37]? Ты схватишь его, а я вырву у него прядь волос для восковой куколки, над которой мы будем колдовать, утыкая ее иголками.

Никки расхохоталась и, когда Брайан протягивал ей букет, все еще не могла удержаться от смеха.

— О, вижу, у тебя сегодня отличное настроение, детка? — спросил он. — Я уж и не припомню, когда в последний раз слышал, чтобы ты смеялась.

Не успела Никки и рта раскрыть, как Шери ехидно выпалила:

— Ну, малый! Это лишний раз доказывает, как сильно твое присутствие угнетает людей. Хорошо еще, что у тебя хватило ума не податься в комики, иначе все твои зрители на девятой минуте впали бы в депрессивный психоз.

Брайан мрачно взглянул на миниатюрную блондинку и буркнул:

— Жаль, что я не подался в иллюзионисты, а то живо превратил бы кое-кого в манекен.

— Эй, вы двое! — вмешалась Никки. — Нечего устраивать на моем парковочном месте базарный балаган. Власти не одобряют подобных беспорядков.

— Виноват, — проворчал Брайан. — Но твоя вечная подружка достала меня. — Он протянул Никки букет. — Это тебе.

Никки улыбнулась вежливо, но краше холодно.

— Букет красивый, Брайан, но я не уверена, что замужняя женщина должна принимать цветы от бывших поклонников. Надеюсь, ты найдешь кого-нибудь, кто больше обрадуется знакам твоего внимания.

— Найти, конечно, все можно, но я принес эти цветы для тебя. Так что если ты не возьмешь, придется запихнуть их в урну.

Видя, что Никки колеблется, Шери выхватила букет из руки Брайана.

— В урну! Да лучше я себе возьму. У меня на выходные намечено посещение бабушкиной могилки, малость сэкономлю на покупке цветов.

Ужаснувшись наглой выходке подруги, но, втайне разделяя ее азарт, Никки несколько растерялась.

— Ну… Брайан, как бы то ни было, с твоей стороны это прекрасный жест. А теперь мне пора.

— Пора куда? — поинтересовался Брайан, — Ждешь звонка от своего загулявшего новобрачного? Прелесть моя, это не лучший способ проводить время. Неплохо бы тебе почаще выбираться из дома, отправиться, например, куда-нибудь позагорать. Должен же твой муженек, наконец, понять, что если он не будет уделять тебе должного внимания, то этим займутся другие.

Никки эти слова привели в крайнее раздражение. Но заговорила она тихо:

— Торн будет здесь сразу же, как сможем. Я уверена, что он не меньше меня ждет встречи, его задерживают дела, а не развлечение, а потому и мне нет нужды скрашивать свой досуг обществом другого мужчины. И вообще, наша разлука касается только нас двоих, вмешательства и помощи других не требуется. Так что если ты будешь настолько любезен, что отойдешь от моей машины, я сяду и поеду по своим делам.

Шери усмехнулась и обратилась к подруге:

— Ник, почему бы нам с тобой не заехать в торговый центр? Говорят, там сегодня распродажа постельного белья. Держу пари, что после столь долгой разлуки с Торном тебе то и дело придется менять истерзанные простыни.

Никки покраснела. Хотя она знала, что острой на язык Шери ничего не стоит ляпнуть, что угодно, вплоть до непристойности, но сейчас ей показалось, что подруга перебирает через край. Она, правда, сделала вид, что ничего скабрезного не прозвучало, и обыденным тоном ответила:

— Сначала заедем в обойную лавку.

— Да уж, — в глазах Шери, когда она мельком взглянула ми Брайана, опять взыграли чертенята, — обновлением спальни надо заняться в первую очередь. Потом будет не до того. — Выдав эту словесную очередь, удовлетворенная Шери направилась к своей машине.

— Пойми, Брайан, — вздохнув, сказала Никки. — Я не оправдываю Шери, но она права, пусть не очень дипломатична, но права. Теперь я замужем, тебе остается смириться с этим и успокоиться.

— Да я смирился! Но все же не понимаю, почему бы нам не сохранить приятельские отношения. Поужинать, сходить в кино…

— Нет, Брайан, выбрось это из головы. Я свой выбор сделала.

Он деланно рассмеялся:

— Женщины, как известно, с легкостью меняют свои решения, разве нет?

— Но только не я. Я обрела то, что искала. Никки села в машину и захлопнула дверцу. Она была крайне раздражена, если не сказать — разгневана. Заведя машину, она рывком дернула ее с места, чуть не отдавив Брайану ноги. Тот отскочил и крикнул ей вслед:

— Не шути со мной, крошка! Просто так я не отстану!