Загадка драконьего поцелуя

Глава 11

От жгучего стыда меня спасало лишь полотенце, обернутое вокруг его пояса.

По его влажным волосам стекали маленькие капельки воды, а рельефное тело соблазнительно блестело…

Фу, Герда, о чем ты вообще думаешь?! Мы тут вроде сон пришли смотреть, а не на голых Арнефов заглядываться.

А этот самый голый дракон тем временем исчез из моего поля зрения за неприметной дверью, которая скорее всего являлась проходом в гардеробную.

Ну и хорошо, зато наконец появилась возможность осмотреться.

Первой в глаза бросилась кровать. Хотя «кровать» — это мягко сказано… Настоящее ложе! Скрытое под роскошным зелено-синим балдахином с золотыми кисточками, оно стояло на пьедестале, словно возомнило себя по меньшей мере каким-нибудь уж очень надменным принцем.

Остальная комната была под стать: такого же неуловимо-зеленого цвета шелковые обои с замысловатым узором, на полу — огромный бежевый ковер, а потолок украшала изящная лепнина с позолотой и не менее красивая люстра. По бокам от кровати возвышались две каменные колонны. Помимо королевского ложа в комнате находились два стула, небольшой письменный стол, зеркало в золотой раме, камин и элегантный комод.

Роскошная комната! Это же кем надо быть, чтобы жить в таком богатстве?

Хотя, в конце концов, это все же сон, а уж во снах дорогая обстановка — явно не повод для удивления. Да и я же сразу поняла, что Арнеф по меньшей мере аристократ, вот мозг и решил воспроизвести это во сне.

Вот другое дело, если бы мне приснилось, как я верхом на огромной гусенице покоряю бескрайний космос…

Дофантазировать не успела — в комнату из двери, выходящей в слабо освещенный факелами коридор, шагнул какой-то мужчина. Выглядел он с иголочки: черные с проседью волосы зачесаны назад, а синий дорогой костюм украшал белый как снег воротничок. Черные туфли вычищены до противного блеска, а гладко выбритое лицо практически лишено каких-либо эмоций.

— Ваше Высочество?.. — окликнул Воротничок, осмотрев пустующую комнату. Меня, как ни странно, не заметил.

Выше Высочество? Это он Арнефа позвал, что ли?

— Секунду! — донеслось из другой комнаты.

Для моих сюрреалистичных снов было бы характерно появление мужчины в образе милой феи: в розовом коротком платье, с легким макияжем, волшебной палочкой и маленькими трепещущими крылышками. Да я даже приготовилась к чему-то подобному!

Надо ли сказать, что была разочарована, увидев вышедшего «принца» во вполне себе неплохом светлом костюме-тройке?..

Какой-то неинтересный у меня сон получается.

— Ваше Высочество, — тем временем довольно холодно поклонился Воротничок. — Ваш отец интересуется нынешним положением дел касательно Вашего…

— Я знаю, — резко перебил Арнеф, подходя ближе к двери. — Я уже все сказал. Это не мог быть он.

— Но, Ваше Высочество, — занервничал Воротничок. — Всплеск магии был очень явным!

— Верон, — обратился к тому Арнеф. — Я видел, как он умер. Тема закрыта.

Лицо Воротничка-Верона побагровело, даже вены на лбу проступили. Но спорить с Еговысочеством он благоразумно не стал. Лишь кротко кивнул, развернулся на пятках, и, чеканя шаг, вышел из покоев.

Арнеф же раздраженно выдохнул, осмотрел свою комнату и поспешил следом.

Правда, пошел он все же совершенно в другом от Воротничка направлении.

А после их ухода я медленно погрузилась в вязкую темноту и оставшуюся ночь провела уже без странных сновидений.

Утром открывать глаза было тяжко — голова гудела, а остальные части тела явно не успели отдохнуть за ночь, о чем сейчас активно сообщали.

Давно я не просыпалась настолько разбитой и опустошенной. Ощущение, будто прилегла буквально минут пять-десять назад, было настолько сильным, что я бы поверила в него, не свети мне в глаза взошедшее солнце.

“Проснулась наконец!” — послышалось ворчливое.

Вместо ответа я лишь натянула на голову одеяло, недовольно застонав.

“Вставай! — тем временем вопили в моей голове. — Нас ждут великие дела!”

Вот повезло же мне с новой спутницей, слов нет! Пусть еще подождут, я вообще-то сплю!

“Чем больше я в своей теплой кроватке, тем меньше от меня сегодня вреда,” — ответила, плотнее кутаясь в одеяло.

“Чем дольше ты тут будешь лежать, тем больше вреда уже от меня, — возразила Йен. — Чувство юмора у меня гораздо сильнее чувства жалости”.

“Ни стыда у тебя, ни совести!” — выпутываясь из простыней, обиделась я.

“Да, — довольно согласилась Йен, — ничего лишнего. Даю тебе пятнадцать минут!”

Вы посмотрите, какая деловая! Ну ничего-ничего, я тоже умею быть врединой.

Выбравшись из кровати, первым делом взяла курс на ванную комнату. Прохладная вода не исправила удручающей ситуации. Вернулась в спальню и открыла шкаф, задумчиво рассматривая свой гардероб.

Остановив свой выбор на голубом льняном платье, оставила распущенными слегка влажные волосы.

После всех необходимых утренних процедур шире распахнула шторы и открыла окно, впуская в комнату свежий воздух. Вдохнув его полной грудью, я выглянула на улицу.

Легкий утренний ветер путался в волосах, а солнце приятно грело кожу. Птицы пели свои заливистые трели, словно каждая из них пыталась превзойти остальных.

Завтрак прошел на удивление спокойно. Хотя не знаю, чего я от него ожидала. Но после всех новостей от Йен рассчитывать на безмятежный день я никак не могла.

И это ее: «Нас ждут великие дела!» От мыслей, какие именно дела нас могут ждать, бросало в холодный пот. От этой… души неупокоенной можно ведь ждать чего угодно!

Кстати, а вопросы к ней за это время уже успели накопиться. И надо бы этим воспользоваться.

“Йен, — позвала я ее после завтрака, вернувшись в свою комнату, — думаю, нам все же надо поговорить”.

“Правильно думаешь,” — ответили мне с одобрением.

Я села на кровать, настраиваясь на предстоящий разговор. Расправила несуществующие складки на платье, встряхнула высохнувшими волосами и сцепила руки в замок.

“За что прокляли мамин род?” — я задала первый из мысленного списка вопрос.

“Увы, этого я не знаю, — сказала Йен и, задумавшись, продолжила. — Я даже сомневаюсь, что твоя мать сможет нам ответить”.

“Она жива?! — не стерпела я. — А папа?”

“Успокойся, Герда, — мягко ответила Йен, в первый раз пощадив мои чувства, — знаю лишь, что жив твой отец. Я связана только с его родом, поэтому сказать о твоей матери ничего достоверного не смогу”.

Папа жив.