Загадка третьей мили

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Вторник, 29 июля

Морс просидел в парке больше получаса, обдумывая эти и разные другие вещи, как вдруг ему в голову пришла поразительная мысль. Он сообразил, что в то самое время, как он сидит посреди парка, паб, что был на углу площади в каких-нибудь пятидесяти ярдах от него, как раз открыт. Но одновременно с этим он почувствовал, что развитие событий ускоряется, нельзя терять ни минуты, а потому он встал со скамейки и снова направился к дому номер 29, где еще раз позвонил в дверь. На этот раз ему повезло, и через пару минут огромная черная дверь открылась.

— Здорово, дружище!

Перед ним стоял мужчина лет шестидесяти с небольшим, слегка вспотевший, одетый в бежевый рабочий халат. Вид у него был какой-то грустный. В руке он держал швабру с длинной ручкой, за ухом у него торчал слуховой аппарат. Морс объяснил, кто он такой, и мужчина, выслушав его, неохотно впустил его в дом. Назвавшись Хоскинсом, он сообщил Морсу, что уже больше года работает здесь швейцаром по вторникам и пятницам с 8:45 до 16:30 и его работа в основном заключается в том, чтобы присматривать за квартирами и имуществом и делать небольшую уборку в свое рабочее время.

— Неплохая работенка, дружище, — закончил он.

— Кажется, у вас еще продаются квартиры?

— Нет-нет, уже проданы. Вы, должно быть, заметили объявление, которое все еще висит? Вижу, что эта штука полезна для бизнеса.

— Обе уже проданы?

— Да, парень. Одну из них купил джентльмен из Оксфорда, пару месяцев назад.

— А вторую?

— Несколько дней назад. Какой-то иностранный джентльмен, вот так я думаю.

— Из Оксфорда, вы говорите? Это, должно быть, мистер Вэстерби, не так ли?

— А, так вы его знаете?

— Он сейчас дома?

— Нет, я не видел его очень давно, с тех самых пор, как он приходил осматривать свою квартиру. — Мужчина почему-то смутился. — Так что, все в порядке?

— Нет, мистер Хоскинс, боюсь, что все совершенно не в порядке. Будет лучше, если вы мне покажете его квартиру.

Тяжело ступая, Хоскинс стал подниматься по лестнице на второй этаж. Остановившись перед дверью, которая была прямо напротив лестницы, он вытащил ключ из кармана своего халата и с опаской открыл ее, словно ожидая увидеть на ковре следы какой-то дикой резни. Однако бледно-оливковый ковер в маленькой и совершенно пустой передней свидетельствовал только о недавно сделанной безукоризненной уборке.

— Главная комната вон там, дружище.

Морс прошел внутрь. Здесь вдоль стен находилась тяжелая мебель красного дерева, поставленная временно на эти места, а вся середина комнаты была заставлена длинными деревянными ящиками, на каждом из которых красовалась аккуратная карточка с именем и новым адресом Дж. О. Вэстерби, эсквайра. Морс сразу же узнал эти ящики и тут же увидел тот самый, с головой Герардуса Меркатора, который был уже почему-то открыт и стоял на каминной полке.

— Мистер Вэстерби уже был здесь?

— Я не видел его, дружище, но он ведь мог прийти позже, когда я уже ушел. Так что вот, может, и так, а?

Морс кивнул, беспомощно огляделся и попытался заглянуть в два гардероба. Оба они оказались совершенно пустыми, и ничего, кроме пыли, в них больше не было. Морс нахмурился, какое-то чувство подсказывало ему, что здесь что-то не так. Он кивнул в сторону прихожей.

— Это вы пылесосили здесь ковер?

Лицо мужчины (Морс мог в этом поклясться) на глазах становилось все бледнее и бледнее.

— Нет, я только, как я и сказал, я только делаю небольшую уборку. Ну, лестницы, и все в таком роде, вот так.

Но Морс чувствовал, что Хоскинс врет. Не составляло труда догадаться почему: смотритель в таком доме, как этот... человек шесть очень богатых и не привязанных к дому мужчин... несколько человек прислуги, которая вытирает пыль и убирается в комнатах... Да, Морс хорошо представлял себе все это. И в то же время возможно, что человек, который работает смотрителем в таком доме, может кое-что знать о том, что собирался выяснить Морс. И все же Морсу не повезло по части выяснения даже самой незначительной информации, и он переменил направление своих вопросов.

— Вы сами показывали мистеру Вэстерби его квартиру?

— Нет, здесь был парень из агентства, молодой такой парень.

— Тот самый молодой парень, не так ли?

— Простите, сэр?

— Ну, вы только что сказали, что другую квартиру тоже купили.

— А, понятно. Нет, я не был в той квартире, так что не знаю.

— Но это ведь не был сам мистер Гилберт — тот молодой парень, о котором вы говорите?

— Я не знаю, я никогда не встречался с ним лично, так что...

— Понятно.

У Морса опять возникло ощущение, что мужчина что-то скрывает от него. И снова ему показалось, что он беспомощно блуждает в полной темноте.

— А вы не знаете, когда мистер Вэстерби приезжал сюда еще раз? Когда это было? Около недели или десять дней назад?

— Я же сказал вам, сэр, и видел его только однажды, в тот день, когда он осматривал свою новую квартиру.

— Понятно.

Но Морсу было совершенно ничего не понятно, кроме того, что он, похоже, абсолютно не знал, что ему делать дальше. Не имея никаких ясных намерений, он отправился осматривать маленькую кухню, заглянул в ванную, но ничего интересного не нашел, а только отметил про себя, что паркетный пол повсюду просто сиял чистотой. Теперь он вполне убедился в том, что Хоскинс в нарушение своего контракта, видимо, нашел очень выгодный способ подработать, орудуя своей шваброй и используя чистящие жидкости.

Так ничего и не добившись, Морс с чувством глубокого разочарования медленно пошел вслед за ловким смотрителем этого дома вниз по широкой лестнице, что вела к входной двери. И в этот момент Морс услышал звук движущегося лифта, а затем увидел араба в сером костюме, который вышел из лифта в холл. Трудно сказать, было ли это случайным совпадением, но если бы не оно, то простая логика этого странного преступления, возможно, так никогда и не была бы раскрыта.

—Добрый день, сэр, — произнес Хоскинс, поднося руку к воображаемой шляпе на своей лысеющей макушке.

Огромного роста араб неожиданно направился не к выходу, а прямо в противоположную сторону. Глядя на него, Морс шепотом спросил своего собеседника:

— Куда это он идет?

— Там есть черный ход, дружище, так что...

Но Морс почти не слышал его, потому что в эту самую минуту араб обернулся, озабоченно посмотрел через плечо на Морса и нахмурился.

— Кто это? — спросил Морс очень тихо.

— Он живет на...

Но Морс снова не услышал слов Хоскинса, потому что мысленно перенесся сначала в лифт, который, впрочем, не вызвал у него никаких подозрений, а потом к верхним этажам дома.

— Он, видно, рано заканчивает работу, не так ли?

— Да, он может себе это позволить, дружище.

— Так же как и вы иногда, Хоскинс! Проводите-ка меня в ту квартиру наверху, которая была недавно продана!

Маленький, но очень мощный лифт быстро поднял их на самый верхний этаж, где Хоскинс начал нервно перебирать связку ключей, пока не нашел, наконец, нужный. Он открыл дверь и распахнул ее, пропуская полицейского вперед.

Мысли Морса пришли тем временем в порядок, и теперь, стоя перед открытой дверью, он уже лучше представлял себе, что ему нужно делать.

— Они сказали вам, чтобы вы не приходили днем, ведь так, Хоскинс?

— Никто мне ничего не говорил, — запротестовал было тот, однако почти сразу признался, что, действительно, дело было в пятницу, ему позвонили и пообещали заплатить десять фунтов — всего-то! — чтобы он не приходил в этот день на работу.

Морс кивнул и прошел в комнаты. Так... значит, братья Гилберты: один из них — агент по операциям с собственностью, а другой — специалист по грузовым перевозкам. Первый продает собственность и рекомендует надежную фирму по перевозке грузов с хорошей репутацией; он также покупает собственность и снова рекомендует грузовые перевозки высокого качества той же фирмы. Очень удобно и очень выгодно. За долгие годы, работая в паре, братья устроили себе весьма доходный маленький бизнес...

И снова Морс осматривал квартиру в центре Лондона, объявленную как «роскошная»: маленькая прихожая, гостиная, спальня, кухня, ванная — все недавно отремонтированное. Ковра пока еще нет, занавесок тоже. Нигде никакого намека на пепел, никаких забытых гвоздей. Панели из светлого дуба безупречно чистые, нигде ни единого пятнышка, словно в солдатской казарме, куда вот-вот должна явиться с проверкой офицерская комиссия.

— Вы здесь тоже убирались? — спросил Морс.

Стены были аккуратно покрашены сиреневой краской, двери и стенные шкафы сверкающей белой. И Морс как-то непроизвольно вспомнил свою холостяцкую квартиру с мебелью из тяжелого старого ореха, которую оставила ему его мать, и подумал о том, что нужно будет присмотреть какую-нибудь более легкую, более светлую, современную мебель для себя. Тем временем он открыл один из шкафов в спальне и заглянул в него, увидев внутри лишь глубокие и просторные полки. И комнате было два таких шкафа.

Но второй шкаф оказался заперт.

— У вас есть ключ от него, Хоскинс?

— Нет, сэр. У меня ключи только от дверей. Если люди хотят запирать свои вещи...

— Давайте посмотрим на кухне!

Около мойки Морс обнаружил отвертку среднего размера. Это был, кажется, единственный предмет, оставшийся от прежнего владельца.

— Как думаете, этим мы сможем открыть, а, Хоскинс?

— Не хотелось бы... не хотелось бы, чтобы у нас с вами были неприятности, сэр. Я в самом деле не имею... я думаю, что мы не имеем права вторгаться в чужую собственность и портить вещи, сэр. — Он начал часто, чуть не через слово, вставлять «сэр».

Надо было как-то успокоить его.

— Знаете, Хоскинс, я беру эту ответственность на себя. Будем считать, что я выполняю свои обязанности как офицер полиции, как добропорядочный гражданин. Понятно?

Несчастного Хоскинса это, казалось, мало воодушевило, и он только молча кивнул. Однако именно он помог открыть шкаф после того, как у Морса ничего не вышло. Он ловко засунул отвертку поглубже в щель между дверцей и нижней панелью шкафа, после чего дверца немного подалась. Общими усилиями они, наконец, сломали замок, дерево раскололось и дверь медленно и плавно раскрылась. Внутри шкафа лежало тело мужчины, голова его была повернута к стене. Почти посередине между лопатками на спортивной куртке мертвого зияла круглая дыра, из нее все еще сочилась ярко-красная кровь, которая, стекая струйкой вниз, образовала на полу темную лужицу. Морс брезгливо просунул левую руку под безжизненно висевшую голову и повернул ее к себе.

— Боже мой!

Несколько секунд оба стояли, ошарашено глядя в это лицо, которое теперь смотрело на них своими застывшими открытыми глазами.

— Вы знаете, кто это такой? — прохрипел, наконец, Морс.

— Я никогда прежде не видел его, сэр. Клянусь, не видел.

Мужчина весь просто трясся. Морс обратил внимание на то, что щеки у него стали пепельно-серыми, а на лбу проступили капельки пота.

— Спокойнее, старина! — произнес Морс добрым, понимающим голосом. — Скажите мне только, где здесь ближайший телефон, а потом вам лучше будет совсем уйти домой! Мы всегда можем...

Морс собрался было положить руку на плечо мужчины, но было уже поздно. Не успел он обернуться, как к его ногам рухнуло второе тело.

Пять минут спустя он позвонил из гостиной по телефону 999, а потом отправил очнувшегося пожилого мужчину домой, предварительно не без труда выяснив его полное имя и домашний адрес, которые тот назвал трясущимися губами. Когда Морс остался один, он снова подошел к шкафу и осмотрел труп. Заметив, что из верхнего кармана спортивной куртки торчит маленький уголок белой карточки, Морс наклонился и вытащил ее. В кармане оказалось около дюжины таких карточек, но Морс взял только одну. Когда он поднес ее к глазам, его лицо помрачнело — его догадка подтвердилась. В общем-то, он уже и так представлял, кто перед ним, потому что сразу же узнал это лицо — лицо человека, которого он видел в первый и в последний раз в комнате Джорджа Вэстерби, преподавателя географии из Лонсдейл-колледжа в Оксфорде: лицо А. Гилберта, бывшего владельца фирмы грузовых перевозок.