Загнанная в ловушку. Дело Пентагона

Глава 16. Алекс

Шесть с половиной лет назад

Примерно через две недели после нашего с Киану разрыва прилетел Алекс, и Шон поехал его встречать в аэропорт лично. Если бы я не чувствовала себя виноватой до невероятия, я бы всласть позубоскалила по этому поводу, но ввиду последних событий сдержалась. Перемирие с Шоном и близко не было достигнуто, я не могла ему простить Киану, и даже мысль о том, что я сама виновата, не помогала. Он заставил меня остаться. Шантажом и обманом. Чтобы и дальше вытирать об меня ноги. Ну нет, такого отношения я ему больше не спущу никогда!

К приезду мужчин любопытство наложилось на воспитание, и я, рискуя вызвать неудовольствие Картера, все-таки вышла встречать гостя в коридор. Это позволило мне насладиться зрелищем небывалым: Шон разговаривал и улыбался. А Алекс действительно оказался обаятельным красавчиком. У него на щеках были ямочки, совсем как у меня. Ну все, я покорена. Однако только Картер обнаружил в зоне видимости свою подружку, его улыбка померкла. Алекс явно что-то заподозрил и перевел взгляд с Шона на меня.

— Привет, — сказала я Алексу. А он, отказавшись от церемоний, по-дружески обнял меня и что-то сказал Шону.

— Режим переводчика включен, — буркнул тот. — Просит передать, что его ожиданий ты не разочаровала.

— Взаимно.

Да, Алекс красавчик, и это правда. Но сказать, что в нем лучшее именно это — ложь, ложь, ложь. Дело в том, что он на редкость обаятельный. По-моему именно данное качество в себе взрастить невозможно, от природы либо есть, либо нет. Так что Алексу повезло.

Пока я накрывала на стол, они болтали. Но только села — стала предметом беседы сама.

— Ты новый супер-хакер? — спросил Алекс.

— Нет, — немножко смутилась я. — Я теперь вообще не хакер. Сменила специализацию, так сказать.

Алекс моргнул, и Картер, закатив глаза, перевел ему мои слова.

— Из-за Шона? Не удивляюсь, он же временами такой идиот, — доверительно сообщил мне Алекс.

Шутки шутками, но от неожиданности и правомерности его слов я опрокинула чашку с кофе, и часть его вылилась на стол. После этого я вскочила со своего места и начала лихорадочно вытирать расползающееся пятно, однако успела заметить взгляд, которым наградил Шона Алекс. Осуждение. Возможно даже разочарование. Тот терпеть, разумеется, не стал:

— Не оставишь нас? — спросил он меня.

Мгновение я на него смотрела, а затем швырнула тряпку в раковину и ушла. Вот так. Меня снова выставили за дверь.

Лабораторная не клеилась. Я никак не могла отделаться от навязчивых мыслей о случившемся, лишь смотрела в пространство и щелкала ручкой. Почему меня все еще задевает подобное отношение? Он ничего для меня не значит. Ни-че-го. Неужели я надеялась, что после Киану что-то изменится? В итоге, вместо учебы я написала письмо родителям, а затем попыталась уснуть. Но в голове стоял один лишь Киану. К трем часам я проголодалась, бросила бесполезные попытки забыться и пошла на кухню искать еду. Но внезапно нашла Алекса.

— Не спишь? — спросила я.

— По-нашему еще слишком рано, — пожал он плечами. И вдруг без всяких предисловий и переходов: — Шон мой друг. И я на него могу наорать. А ты? — Он ужасно коверкал слова, и странно строил предложения, но я поняла суть.

— Нет.

— Научись. Поможет.

Поддавшись порыву, я села рядом с Алексом и уронила голову ему на плечо. Почему? Не знаю.

— Я пыталась его убить.

— Ты его любишь?

— Нет, — Алекс явно не понял. — Я его ненавижу.

— А почему ты здесь?

— Он не отпустил. Нет, не только. Все сложно.

Мне было необходимо выговориться. А человек, который не только меня не знает, но и половину сказанного не поймет, показался прекрасной кандидатурой. И я это сделала. Хотя, что юлить, имя Киану сказало ему все недостоющее. Кое-как, полувербально, полужестами мы проболтали часа два. Алекс оказался удивительно простым человеком. Проще Шона. Проще меня. Без малейших заморочек. Я попыталась представить рядом с ним мисс Каблучки, но никак не удавалось.

И прежде чем отправиться спать, Алекс вдруг сказал:

— Запомни, Джо, Шон больше лает, чем кусается.

Я так и не смогла уснуть, и рано утром Шон застал меня на кухне с ноутбуком. Мы встретились глазами, но не сказали друг другу ни слова. Он сделал себе кофе, приготовил завтрак, но затем не сел за стол, а встал у меня за спиной и начал пялиться в экран. И, словно по заказу, выполняла я задание не для него, а для Клегга. Пусть обломится, гад! Он стоял истуканом не менее получала, словно оценивал мои шансы на благополучный исход затем с параллельным программированием, а затем фыркнул и ушел.

Была суббота, и впервые после разрыва с Киану я решилась поехать с друзьями на пляж снова, попытаться выбраться из панциря, в котором добровольно спряталась.

— Я с друзьями в Ньюкасл.

Сказала это скорее для Алекса, чем для Шона. Перед последним оправдываться не собиралась в принципе. Именно в этот момент раздался гудок клаксона и вопль:

— ДЖО!

Я, не став заморачиваться, распахнула окно и крикнула, что иду, после чего заглотила остатки обжигающего кофе, вымыла и убрала чашку, подхватила плетеную сумку, напялила смешную широкополую шляпу и, подмигнув Алексу, побежала к выходу. Пресловутый пикап Джека был припаркован на подъездной дорожке Шона, и только я его увидела — пожалела, что решилась на поездку, так как все происходящее ассоциировалось с летом, серфингом, текилой… и Киану. Если бы не необходимость объясняться перед всеми и каждым, я бы вернулась и заперлась в своей комнате на целый день…

Выходные были безнадежно испорчены, я никак не могла отделаться от мыслей о Киану. Плавала и загорала, поддерживала диалог, но не смеялась, не танцевала, и когда вернулась в домик Шона, не сдержав облегчение, привалилась к двери. Однако, расслабиться не удалось, что-то было не так, я даже сначала не поняла, что именно, а затем осознала — музыка. Из гостиной лилась музыка. Веселая. Зажигательная. Я недоверчиво туда заглянула и увидела танцующего Алекса. У меня так и отвисла челюсть. А он заметил меня, улыбнулся и поманил пальцем.

Ситуация была такая нелепая: и музыка в доме Шона ака склепе вампира, и залетный забавный иностранец, по совместительству возлюбленный мисс Каблучки, и его доброе отношение ко мне, в то время как с Шоном мы едва друг друга выносили, — что я аж расхохоталась. Я протянула руку Алексу, и мы начали танцевать и выкрикивать вслух слова песни. Боже, это была такая попсятина, даже у меня волосы дыбом вставали, но парень их знал и не стеснялся коверкать и так, и эдак. Клянусь, после его исполнения от текста и тридцати процентов правды не осталось! Думаю, он делал это намеренно, чтобы меня смешить, и у него получалось. В конечном итоге, раз пять споткнувшись о диван Шона, мы решили ликвидировать препятствие единственным возможным и безопасным образом: залезли на него и начали прыгать.

И так продолжалось ровно до тех пор, пока мой телефон не зазвонил. Я достала его из кармана, взглянула на дисплей, а увидев, кто звонит, аж покачнулась и присела, чтобы не свалиться на пол. Киану. Алекс же просто убавил с пульта громкость музыки и вдруг схватил меня за запястье. Он запомнил и все понял. Стало вдруг так страшно, ведь если он расскажет о прозошедшем Шону, что тогда? Однако, как выяснилось, у Алекса были совсем иные планы. Он заглянул мне в глаза и сказал:

— Уходи, Джо. Не думай, просто беги. Или ты будешь жалеть об упущенной возможности всегда. Сваливай, пока Шон не вернулся.

Телефон продолжал вибрировать, и я не выдержала, решилась. Я схватила трубку.

— Киану…

— Джо, пожалуйста, не отключайся! Послушай, давай встретимся. Я хочу с тобой поговорить.

— О… о чем? — хрипло спросила я.

— О нас. Джо, все так запуталось, но… я снял квартиру… Я сдержал обещание…

— Боже мой, Киану, — воскликнула я, прижав пальцы к губам. — Я… я не могу поверить… Но мне нужно взять некоторые вещи и…

Я внезапно разучилась говорить, и все, что было слышно — биение собственного сердца. Я даже не вспомнила о том, насколько все неправильно, как и об угрозах Шона.

— Тогда я буду ждать тебя в баре, где мы познакомились.

Он засмеялся, и я почувствовала, как текут по щекам слезы. На этот раз я снова взяла лишь паспорт, пару комплектов белья, комплект одежды на смену, маленький красный ноутбук, еще немножко по мелочи, но, главное, все деньги, карточки. Я запомнила прошлый урок. После сборов я порывисто обняла Алекса и, не теряя ни секунды, выскочила за дверь. Я бежала до автобусной остановки, на пределе, не медля, не жалея себя. Я бы и до Америки добежала. Не знаю как, но я могла бы, если бы там, конечно, был Киану!

Когда мы встретились с Киану, тут же бросились друг другу в объятия и стали целоваться. Было уже темно, воскресный вечер, вокруг было полно парочек, мы даже ничем не выделялись. И было не страшно. Энергетика места располагала к веселью и флирту. То было царство встреч и знакомств.

Наконец, вырвавшись из объятий любимого, я заглянула ему в глаза и забормотала:

— Киану, я была уверена, что ты не простишь меня…

— Постой, я действительно не в состоянии понять, что у вас случилось, но от этого потерять тебя не легче! Я не смог оставаться в стороне и начал искать эту чертову квартиру. Оказывается, раздобить недвижимость не так просто, как я думал, но… но я смог! Она именно такая, как я ее представлял, тебе обязательно понравится.

Я не сдержалась, бросилась ему на шею и расплакалась, а он воскликнул:

— Не вздумай реветь! Хватит тратить время, Джо, я не хочу больше ждать ни минуты!

И мы снова сорвались с места, уверенные, что все сможем, решившие, что ничто нас не остановит. И мы были далеко не единственными, кто смеялся и торопился по своим делам. Повсюду мелькали сверкающие огни города, обнимающиеся парочки, уличные музыканты, гуляющие студенты, опрокидывающие рюмку за рюмкой. И я бежала и понимала, что я люблю Сидней. Безумно люблю. Я почти раздумала уезжать. Из-за Киану.

Через несколько кварталов, однако, адреналин прошел, и мы пошли шагом, обнявшись. По мере удаления от центра города улицы становились более пустыми и темными. Но радость и веселье не покинули.

— Мы почти на месте, — шепнул мне в ухо Киану.

Мы отошли от центра не так далеко, Киану выбрал хороший райончик, и я вспомнила его слова о том, что папа у него далеко не из бедных. Но я не позволила неприятной мысли испортить мне настроение. Потому что мы были вместе. Потому что я собиралась сделать все, чтобы Киану добился успеха и никогда больше не говорил о том, кем является его отец. Правда от мысли, что, фактически, я отказалась от Бабочек Монацелли, начинало предательски щипать в носу. Я отогнала эти мысли, решив, что еще успею подумать над собственным будущим. В тот момент это было последнее, о чем стоило беспокоиться. В конце концов, Шон сумел всего добиться без протекции, Такаши смог, чем я хуже? Хаха, хуже, конечно. Я уже тогда не отказалась от личной жизни в угоду карьере… От грустных мыслей меня спас Киану. Он остановился поднял руку.

— Смотри, — сказал он, указав на красивый дом, нет, на самый красивый дом во всем Сиднее. — Седьмой этаж.

И мне снова захотелось смеяться и плакать от счастья. Я не выдержала, обхватила его плечи и порывисто поцеловала. Вроде, ничто не предвещало беды, но внезапно… даже сквозь закрытые веки я ослепла, порывисто оттолкнула Киану и уставилась против дальнего света машины. Дьявол, я знала, чья это манера заявлять о своем присутствии.

— БЕЖИМ! — истерически завопила я.

И я бросилась прочь, увлекая за собой Киану. Мы свернули во дворы, путаясь и пытаясь потеряться в местах, где машине не проехать. Детские площадки, щелки между зданиями. Я старалась избежать сети застройки. И если раньше я окрыленной бабочкой порхала над асфальтом, то теперь меня словно бетонной плитой придавило, каждый шаг был подобен пытке, каблуки стали слишком высокими, собранная сумка — слишком тяжелой. Однако, инстинкт самосохранения гнал вперед, я была уверена, что мы убежим, скроемся… и эта уверенность сохранялась ровно до тех пор, пока мы не оказались в тупике. И что теперь? Оставалось только затаиться и мечтать, чтобы Шон нас потерял. Возвращаться было опаснее. Мы бежали долго, казалось, вечность, он не должен был легко обнаружить меня и Киану.

— Это был он? — отдышавшись, спросил мой мальчик.

— Это был он.

— Он псих?

— Он псих.

— Что дальше?

— Он нас не найдет. Как ему нас найти?

Но мои последние слова потонули в реве двигателя мазды RX7. Машина неслась ровно на нас. Бежать было некуда. В двух метрах стены сработала система антиблокировки тормозов. Я была уверена, что он проедет по нам. Да у меня чуть сердце не выскочило! А Шон преспокойненько вышел из машины. Его фигура потонула в слепящем свете фар. Рассмотреть выражение лица стало невозможно, а мы, напротив, оказались как на ладони, испуганные и жалкие. Я заставила себя расправить плечи.

— Как ты нашел нас? — набросилась на него я. Старая, как мир, истина — лучшая защита — нападение.

— По GPS, конечно. Хочешь от меня сбежать — выбрось все электронные устройства, — буднично сообщил мне Картер. Судя по голосу, он не злился вообще…

Я застонала. Ну надо же было оказаться такой идиоткой. Телефон. Конечно, он мог его отследить в два счета.

— Садись в машину.

— Нет.

— Мне казалось, мы договорились, — протянул он задумчиво.

— Я готова столкнуться с последствиями, — вздернула я подбородок, старательно скрывая дрожь в руках и коленях. А Шон даже язвить не стал:

— Нет. Вы оба не готовы. — Я посмотрела на Киану. Он выглядел вполне уверенным, зубы сжаты, подбородок вздернут. Но Шон даже не попытался пререкаться с Киану, он обращался только ко мне. — На что вы собираетесь жить, Джоанна? На деньги его папочки? Что еще у вас есть? Какие перспективы? Ты отказываешься от блестящего будущего, которое совсем рядом, стоит руку протянуть. С ним ты станешь посредственностью, будешь работать за гроши, и всегда вздрагивать при слове ПАНИ. Сказать, что с тобой станет через несколько лет? Ты обвинишь во всем мальчишку, ты никогда ему этого не простишь. А учитывая, что я сдержу угрозу и подам иск, его юридическая карьера пойдет ко дну не успев начаться. Хорошо, допустим, вы и ею рискнете, и его папочка поможет, его пристроят, вас спасут. Но, как думаешь, кого во всем обвинят родственники? Тебя, конечно. Таким образом, отношения у вас не сложатся. И, со временем, мальчишка от тебя тоже отвернется.

— Обычные люди не настолько бессердечны, Картер.

— Чушь! Бессердечны все. Вопрос только в степени закалки. Ни он, ни ты ничего не видели. Вам этих испытаний просто не вынести. Вообще.

— Да что ты говоришь! С тобой, поверь, я дерьма наелась столько, что на всю жизнь хватит! — всплеснула я руками.

— А что я такого страшного с тобой сделал, Конелл? Изменил? Окей. Ты мне тоже. Что дальше?

— Ты преследуешь меня, угрожаешь, ты…

— Ты пыталась меня убить. — Упс, а больше и сказать-то было нечего. — Разница между нами в девять лет и том, что я волосы не обесцвечиваю.

— Вот что чушь! Именно в этом самом месте чушь. Мы абсолютно разные. В отличие от тебя у меня есть друзья. И я умею любить!

— У меня не так много друзей, но они есть. Не с одним ли из них вы так чудно спелись-станцевались? А что до любви. Не смеши меня. Настоящая любовь бывает только в книгах. Только в сказках она неоспорима и всесильна. А в жизни таковой ее может сделать разве что характер. Само по себе это чувство не более чем огромная роскошь, доступная только тем, у кого все действительно хорошо. Это растение, взращенное и взлелеянное в тепличных условиях. От малейшего холодка погибает. Хочешь не бояться за жизнеспособность своего романа? Сначала сделай так, чтобы тебе было что есть, где спать и на чем стоять. Может быть другая на твоем месте могла бы принять ситуацию, как она есть. Поставить отношения выше всего, смириться и довериться. Но не ты. Не с твоими амбициями. Ты просто цепляешься за собственную нормальность и адекватность, а на деле…

— Это неправда! — выкрикнула я. Как у него получается демотивировать всех вокруг? Умеет же гад находить слова!

— Отлично, Конелл. Докажи. Меня можно переубедить, я свои ошибки признавать умею. Первая в том, что я недооценил степень твоей мстительности. Признаю, ты просто монстр в юбке. И все потому что морально измываешься не только надо мной, но и над собой тоже. Ты готова терпеть что угодно и мучить себя, для того чтобы и меня задеть тоже. Вторая — ты была права, — Клегг как руководитель для тебя предпочтительнее. Я больше не буду препятствовать вашему воссоединению. Напротив, поспособствую в организации проектов, которые будут сочетать в себе и параллельное программирование, и защиту информации, раз уж семестр ты начала под началом моей кафедры. Я оказался слишком упрям, чтобы это признать. Согласен. — Он тряс прямо у меня перед носом такой вожделенной конфетой. От угроз к откровенному заманиванию… и снова к угрозам, ведь в свете фар, от которого слезились глаза, я увидела, что он достал телефон и начал в нем что-то искать. — Но у тебя есть возможность переубедить меня и в третий раз тоже. Сейчас я набираю номер юриста, и вы имеете дело со всеми последствиями собственного выбора. Ну что, готова бороться за свою любовь до победного?

Я никак не могла понять, блефует Шон или нет…

— Не слушай, — сквозь зубы процедил Киану. — Он ничего нам не сделает. Или мы подадим иск о преследовании.

А я стояла и не знала, что делать. Я чувствовала на себе взгляд Шона, и не видела выражения лица.

— Возможно, — прошептала я Киану, а он:

— Я хочу на тебе жениться, Джо! Пожалуйста, только не слушай. Мы сможем. Все, что захотим.

Свадьба? Мне нужна красивая свадьба, с пышным платьем и толпой гостей, чтобы каждый говорил, насколько я прекрасна, чтобы папа, улыбаясь, вел меня к алтарю. Я же барби. Нет. Это мой день, и я его никому не отдам! Я не согласна по-тихому расписаться от отчаяния! А именно это предлагал мне Киану. С самого начала наши отношения были продиктованы действиями Шона. Сначала его изменой, затем его незримым присутствием, от которого мы старательно пытались спрятаться, затем — авторитетом в университете, и, в конце концов, он заставляет меня выбирать здесь и сейчас, сломаем ли мы с Киану жизни друг другу… Мы встретились слишком не вовремя, слишком рано…

— Мы все сможем. Я знаю. — Я повернулась к Киану, и обхватила его лицо руками, заглядывая в глаза. — Я знаю.

Сначала он заулыбался, но затем понял, что все не так просто.

— Поодиночке мы можем все на свете. Я стану ученым. Ты станешь блестящим адвокатом. Просто это не наше время. На что ты собрался устраивать свадьбу?

— Громкая церемония нам ни к чему.

— И дети. И дом. Все ни к чему, когда это не можешь себе позволить. Вспомни, я уже говорила. Я не хочу выходить замуж только потому что вынуждена это делать. Просто мы встретились не вовремя.

— Нет, этого просто быть не может. Джо! Ты издеваешься? Знаешь как юридически называется то, что он делает? Шантаж и преследование!

Но я закрыла его рот поцелуем. Последним. А затем повернулась к Картеру:

— Ты доволен? — И сделала несколько шагов ему навстречу. Киану же просто стоял позади и задыхался.

— Разумеется, — вежливо кивнул Шон и распахнул для меня дверцу машины.

Внутри меня что-то болело так, как еще никогда в жизни. Словно от меня оторвали некий кусок, под которым обнаружилось нечто воистину страшное. Правда, например. И бары, полные смехом и парочками, теперь казались параллельной реальностью. Чудовище снова заперло в клетке девушку, но совсем не красавицу. Он вытаскивал из меня все худшее, до чего вообще ухитрялся добраться. Заговаривал, угрожал, соблазнял… я больше так не могла…

Если бы, ах если бы мы с Киану встретились хотя годом позже, все сложилось бы иначе. Меня тогда уже некоторые знали. И я что-то знала. Что-то значила. У меня была возможность уехать в Мельбурн и снять там общежитие… У меня было даже место на кафедре параллельного программирования. Но в тот момент мы с Киану были слишком юны и зависимы. Он — от родителей, я — от Шона и места в университете.

Наконец, мазда остановились в гараже Шона и я обернулась к нему:

— Я не уйду с Киану, Шон, но я не стану жить с тобой. Я даже видеть тебя не могу, — прохрипела я. — Я собираю вещи и ухожу.

Я выскочила из машины и бросилась к выходу. Однако Шон схватил меня за запястье и дернул к себе, на мгновение я оказалась окончательно дезориентирована, а когда поняла, что происходит, обнаружила, что распластана прямо на капоте мазды. Топ сильно впился в тело, а затем раздался звук рвущейся ткани. Я вскрикнула от боли и неожиданности, а Шон уже взялся за пояс моих джинсов.

— Твое нежелание на меня смотреть, Конелл… неочевидно. Не ври ни себе, ни мне.

Его поцелуи были такими грубыми. Но именно этого мне не хватало. Я хотела с Шоном сделать хоть что-то. Причинить боль, заставить пожалеть, обрести пусть подобие, но контроля. Я укусила его губу и начала насильно вытягивать кровь из ранки. Однако ее соленый привкус только больше раззадорил. Я впилась в его грудь ногтями, и застонала от удовольствия, когда Шон зарычал. Он опустил голову к моей ключице, прижался к коже щекой и сильно провел щекой по шее вверх, оставляя моем теле красные борозды. А потом, точно так же, как я, слизнул кровь. И вдруг без предупреждения ворвался в мое тело. Но, против всякой логики, я застонала от удовольствия. Я скучала по нему больше, чем осмеливалась себе признаться. И он, кажется, тоже. Мы кричали так, что, думаю, ни у кого из соседей не осталось на наш счет иллюзий. Только ничто не имело значения. Я ведь хотела заставить Шона признать, что тоже имею над ним власть, что погрязла в этом кошмаре не одна, он — тоже. Я отказывалась тонуть в самокопании одна!

— Что же ты, Картер, бегаешь за своей пустоголовой и ни на что не годной блондинкой? Или, может, проблема в том, что для одного занятия она очень даже подходит, и это выносит твой компьютерный мозг? Отвечай! — крикнула я, оставляя на его спине длинные борозды от ногтей.

Внезапно он с пугающей легкостью подхватил меня с капота и пришпилил к кирпичной стене. И швы кладки больно впились в спину, и я обо что-то ударилась плечом, полки обвалились, с них посыпались какие-то вещи.

— Мне нравится видеть, как она раз за разом ломается и сдается на милость собственной алчности и порочности. Я хочу увидеть, как она продаст и предаст всех и вся за свои желания. Я хочу, чтобы она разглядела, наконец, саму себя, — хмыкнул он. — И то, что нас возбуждают одни и те же вещи и качества. Или, может, милый мальчик Киану доводил тебя до потери сознания в грязном гараже?

— Ты отвратительный ублюдок! — зарычала я и больно укусила его в плечо.

— Спорю, ему даже в голову не могло прийти запачкаться подобным образом. Без гребаных чистых комнат он никто.

— Заткнись! — заорала я.

— Сама заткнись. Если можешь, конечно!

Его слова были в тему, потому что именно тогда от удовольствия я закричала и снова впилась зубами в его кожу. Эгоистично, ни о чем вообще и ни о ком вообще не думая. Именно это он мне всегда и предлагал, и именно ради этого все делал: он хотел свести наши отношения к чистому использованию друг друга, без романтической чепухи. И иногда я спрашиваю себя, не для того ли, чтобы отбить последние романтические иллюзии, Шон изменил мне с Пани. С этого расчетливого подонка ведь станется!

Некоторое время мы с Картером приходили в себя после случившегося. Молча. А затем я встала, натянула рубашку Картера и направилась, наконец, в дом. Он последовал за мной. Мой макияж был размазан, волосы чуть ли не дыбом стояли, а на коже шеи и груди виднелись красные царапины от щетины и засосы. Шон выглядел ни капельки не более целомудренно: с прокушенной губой, множественными укусами на плече и бороздами ногтей на спине.

В коридоре нас уже дожидался Алекс. Мне вдруг стало ужасно стыдно, я прошмыгнула мимо, опустив глаза в пол, однако остановилась, услышав злые голоса. Алекс что-то прошипел, Шон очень насмешливо ему ответил, а после… в общем я не понимаю, как такое возможно, но весьма худенький парень врезал моему Картеру, да так, что тот рухнул на пол. Я понятия не имела, что станет делать Шон, но он просто что-то сказал, и Алекс побледнел.

— О чем вы? — спросила я раздраженно.

Ответил мне, разумеется, Шон.

— Говорю, что собственные проблемы в личной жизни не дают ему права портить мою. Не думал же он, что мы сядем рядышком, достанем бутылку, две стопки и поплачем о том, что ты ушла, а мир несправедлив. Это не мой метод. Только его.

Мне стало дурно. И он это сказал Алексу в лицо? Господи, как после подобного можно сохранить дружбу? Даже в самых гадких мыслях я не думала ссорить Алекса и Шона! Эта связь делала Шона чуточку меньшей сволочью. Пока я размышляла о неправильности происходящего, Алекс схватил меня за локоть и на кривом английском объявил, что этой ночью Картер может меня искать в его, Алекса, спальне.

И вот так я оказалась там, где оказалась. Я плакала, а Алекс меня успокаивал. Но мне было так стыдно за свой внешний вид, что я даже не посмела в глаза ему посмотреть. Я не из тех, кто спокойно воспринимает публичное проявление чувств.

Утром следующего дня в доме никого не оказалось. Мне это было на руку, я приняла душ и позавтракала без злых взглядом и выяснений отношений, но когда налила кофе, услышала счастливый собачий скулеж и подошла к окну. Шон, Алекс и Франсин гуляли во дворе. И, кажется, никто ни на кого не злился. Я даже улыбнулась. Против всякой логики я обрадовалась, что они не дулись друг на друга. Но еще больше — тому, что вся левая половина лица Шона заплыла чудеснейшей лиловой гематомой.

В какой-то момент я вдруг задумалась, как так получилось, что с ним это сделал Алекс, а не Киану? Это должен был сделать он. Я не из пацифистов. И не из гуманистов. Я верю, что мы, женщины, заслуживаем того, чтобы за нас дрались. И если судить по битве Шона и Киану, я просто обязана была достаться первому. А учитывая, сколько гадостей я натворила и как испортилась за время битвы с Шоном, учитывая, сколько сил отняло противостоялиение, пора было ставить жирную точку. Пусть прошлое останется в прошлом.

Пока я собиралась в университет, старательно прикрывая одеждой все следы вчерашнего гаражного безумия, Шон и Алекс расположились на кухне. И я просто не смогла пройти мимо — подошла к Картеру, схватила его за подбородок и осмотрела гематому, а потом прошептала:

— Это определенно перелом. Сходи к доктору, Картер. Если ты хочешь продолжать меня иметь, оставайся красавчиком. Ты мне оставил не так много радостей, хотя бы эту позволь!

Уверена, Алекс не услышал ни слова. А вот Шон понял все и как надо и, судя по выражению лица, очень удивился. Ну-ну, то ли еще тебя ждет, дорогой!

Забегая вперед, скажу, что в тот памятный вечер на капоте мазды остались явственные вмятины, но Картер не только не стал их выправлять, напротив, иногда рассматривал и с явным наслаждением ухмылялся собственным мыслям. Но я никогда не спрашивала, что его так забавляет… может быть, то, что я с тех пор всегда стеснялась ездить на машине, ставшей свидетельницей нашего временного помешательства.

Четыре с половиной года назад

— Сиди в машине, я забегу в старбакс за кофе и пончиками, — сказала я.

— Только быстро, — буркнул Шон в ответ.

Я остановила машину около старбакса в доме, который давным давно нашел для нас Киану. Поначалу появляться в этом районе было больно, но со временем зажило. Разумеется, я вспоминала, и бывало чуточку горько, но… забылось. Так что я выскочила из мазды, побежала к старбаксу, отстояла очередь, купила два кофе и шесть пончиков, а затем выскочила из дверей и чуть не столкнулась с какой-то парочкой. Из моих рук выскользнули пончики, но мужские руки не позволили им упасть. И, еще не решив, что нужно делать сначала — извиняться или благодарить, — я вскинула голову и уставилась ровно в глаза Киану.

— Ох, Джо… — выдохнул он.

— Киану, — пискнула я. — Ах, спасибо, ты меня спас. Буквально. И… извините за это. Я слишком торопилась.

Я стрельнула глазами в сторону спутницы Киану. Миловидная блондинка. Очень симпатичная.

— О, простите. Это Джессика, моя жена, — спохватился Киану. Ни о чем не подозревающая девушка мне улыбнулась, и я ответила ей тем же, хотя эта новость, мягко говоря, удивила. — Это Джоанна. Давняя знакомая.

— Очень приятно, я бы пожала руку, но… — и показала весь свой багаж.

— Ничего страшного. Тоже очень рада, — отмахнулась Джессика. — Кстати, ты ведь американка? — улыбнулась Джессика. — Откуда?

— Миссиссипи, — закивала я, сглатывая горечь. — А ты, полагаю, из Джорджии? — Как я уже говорила, я хороша в диалектах.

— Угадала, — улыбнулась мне Джессика. Повисла короткая неловкая пауза, но почему-то я не хотела взять и уйти вот так сразу, не поговорив.

— Рассказывай, как у тебя дела, — потребовала я у Киану.

— В прошлом году я окончил университет. Работаю в фирме отца. Вчера выиграл свое первое дело. Твоя очередь.

— Окончательно отказалась от защиты информации. Написала цикл статей для диплома. Прошлое лето провела в Мельбурне. Помнишь, на семинаре я встретила двух престарелых профессоров? Они обо мне грезят. Но Мельбурн мне никогда не нравился, и после защиты я собираюсь вернуться Штаты. И, не сдаюсь, жажду получить предложение работы от Манфреда Монацелли, — притворяясь смущенной, проговорила я.

— Разве у него работают не только хакеры?

— Нет, не только. В смысле все, кто хорошо знают компьютеры, называются хакерами, но на Манфреда работают не только взломщики…

— Ааа… — повисла короткая пауза, и я поняла, какой вопрос сейчас прозвучит. — Ты… кхм… все еще с Картером?

И словно по заказу, за спиной у Киану и Джессики вспыхнул дальний свет.

— Комментарии излишни. Я не ушла от него, — несколько пристыженно вздохнула я и увидела, как к мазде Шона подошел коп. Видимо, дальний свет в сумерках на оживленной улице ему не очень понравился. Тогда Картер вышел из машины и протянул служителю порядка нечто, что явно являлось не правами, а потом направился к нам.

— Это он? Красивый мужчина, — улыбнулась мне Джессика.

— Да, наверное, красивый, — буднично пожала я плечами.

— А здесь что делаете? — спросил Киану и поморщился, глядя на мои покупки, будто спросил первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать, хотя ответ был и без того очевиден.

— Я пытаюсь накормить Картера, которого встречала в аэропорту, прежде, чем он вознамерится съесть меня.

Киану и Джессика засмеялись, решив, видимо, что я шучу (ну, конечно!), а Шон подошел ко мне и огрызнулся:

— Я, помнится, сказал, быстро. — И забрал у меня стаканчик кофе. Я опасливо и услужливо протянула ему и пончик тоже. Шон его осторожно оглядел, словно чего-то опасался, но взял.

— Знакомься, это Джессика. Киану, я думаю, ты помнишь. И Шон… Картер.

Разумеется, мой ректор даже руку им не протянул.

— Я просто счастлив и познакомиться, и освежить впечатления, но, Джоанна, ты знаешь сколько часов разницы у Сиднея с Римом? Девять! А ты знаешь сколько я времени летел? Двадцать девять часов! Если я сейчас же не окажусь около подушки и бутылки, я задушу тебя, и сдохну следом.

Я тяжело вздохнула. Кажется, я предусмотрела не все пути летального исхода!

— Ладно, мы поехали потворствовать подрастающему алкоголизму. Может еще увидимся.

Напоследок Картер смерил моего мальчика острым взглядом своих пугающих глаз и кивнул.

— Киану, — сказал Шон.

— Доктор Картер, — в тон ему ответил Киану.

Пока мы шли к машине, Шон поедал пончики, которые я только и успевала ему протягивать. Случайные, случайные, случайные встречи. От них никто не застрахован. Я бы хотела поговорить с Киану подольше, но вместо этого вынуждена была уезжать прочь, скрываясь в потоке машин. Это был мне урок на тему «жизнь не стоит на месте». День сурка длился только у нас с Шоном, ведь мы оставались вместе снова и снова. Вопреки всему.

Только мы добрались до дома, Картер рухнул на кровать как подкошенный. И закрыл лицо подушкой. Он в то время часто летал, и во избежание откусывания головы я разработала план действий. Принесла ему оставшиеся вкусности из старбакса, а также бутылку бренди, пачку аспирина, стакан воды и бутылочку, на всякий случай. Этот джентльменский набор означал, что я собираюсь оставить его на целый день. Затем я села рядом и стала стягивать с него рубашку, туфли и брюки. Он не сопротивлялся. Полагаю, он не смог бы при всем желании.

— Конелл, — вдруг хрипло произнес он. — Ищут человека, который взломает Пентагон. — Я замерла. — Если это случится, меня могут начать прессовать ФБР. И тебя тоже. — Я задумчиво укрыла его одеялом, а вслух сказала только:

— Ты, главное, его не трогай. — И губы Шона дрогнули в полуулыбке.

Навряд ли мой ответ был адекватен, но я не могла сейчас вести подобные разговоры. Я вообще едва обратила внимание на его слова. Не особенно поверила. К тому же, после встречи с Киану все казалось таким далеким, ведь Джессика, миссис Киану Уоллинг, была блондинкой, американкой, южанкой. Но у нее не было и никогда не будет ямочек на щеках. Но так ли это важно, ведь вместо них у нее Киану. Больно ли теперь, подумала я, поворачиваясь к спальне Шона. Дверь была закрыта, но больше не казалась отталкивающей. Нет, мне не очень-то хотелось уйти.