Закатное солнце почти не слепило (СИ)

II. Глава 2

По дороге в корпус друзья обходили стороной компании, будь то девчачьи, мальчишечьи или смешанные, выбирая дорожки побезлюднее. А на совсем тёмных аллеях у них сжимались сердца от страха, но царящий всюду шум, смех и доносящаяся с танцплощадки музыка, рассеивали атмосферу жути и сюрреализма, в которую друзья окунулись во время визита к калитке № 5. Проходя стороной очередную компанию девчонок, Пашка приостановился и сказал: «Ничего, сейчас переоденемся быстро и вернёмся».

Всё-таки Сергей попробовал рассказать о случившемся взрослому человеку, естественно, утаив о визите в лес. По дороге они встретили собственного вожатого Антона, здоровяка с армейской стрижкой. На середине истории тот начал морщиться и смотреть в сторону дискотеки, намекая, чтобы закругляли с байку. А в конце так и вовсе сказал:

— Блин, пацаны, вы меня конкретно напрягли. Вы хоть, похоже, и побывали в переделке, но я нифига не верю, что в описанной. Но сейчас, вместо дискотеки, пойду искать труп вашего бомжа. Можете не провожать, отлично знаю, где это место.

Он демонстративно достал рацию и, зажав кнопку, сообщил помехам:

— Иван, это Антон Комков. Отправляюсь в район пятой калитки проверить информацию о трупе бомжа на территории.

Помехи засмеялись в ответ: «Я с тобой, встретимся на месте»!

— Всё, пацаны, валите, — обратился Антон к удивлённым друзьям. — Вы что думали, я из-за ваших шуток буду весь лагерь на уши ставить? Перед отбоем зайду, вы у меня по двести раз отожмётесь, если мы с Иваном никакого трупа не найдём, а мы его не найдём стопудово.

Торец корпуса светился окнами коридоров, но был слеп фасадом с балконами номеров. Пустая площадка перед входом была залита оранжевым сиянием гудящего фонаря, миновав её, друзья вошли в холл, встреченные бормотанием телевизионной панели.

— Все ушли на танцы, — констатировал Паша и хлопнул по кнопке вызова лифта.

В номере Сергей стразу скинул промокшую от пота рубашку и принялся рыться в чемодане на колёсиках. Паша же открыл дверцу пустого шкафа и долго стоял перед зеркалом, рассматривая свою физиономию.

— Сходили, так сходили, — задумчиво сказал толстяк, зачем-то оттягивая нижние веки вниз и заглядывая в глаза. — Нормально, — он остался доволен осмотром.

— Нам же никто не поверит, — Сергей встал рядом, на его худом плече болталось полотенце, он тоже смотрел в зеркало.

— А мы кому-то будем ещё рассказывать? Думаешь, вожатые не найдут труп?

— Думаю, нам сегодня придётся как следует поотжиматься, потому что во всех страшных историях тела куда-то неведомым образом исчезают.

— Ну да, например, тот культурист с пистолетом может перепрятать тело, — согласился Пашка.

— Но надо хотя бы найти Иру и предупредить её.

— О чудовищах в лесу или качках-вожатых с пистолетами?

Ребятам не отказывало чувство юмора, но всё равно они себя чувствовали варёными дрожащими макаронами — это адреналин, подстегнув их на десяток минут, полностью забрал энергию.

— О тех и других. Пусть не поверит, но я уговорю её ходить по лагерю только с подругами, а вечерами вообще не отходить от вожатых. Это минимум, что мы можем сделать.

— А как же остальные? Веселятся, ничего не подозревают, а лагерь уже может быть окружили клыкастые маньяки!

— А вот остальным прямо говорить ничего нельзя — в лучшем случае поднимут на смех.

— Да, будем говорить намёками! — Паша, наконец, оторвался от созерцания себя в зеркале и принялся мерить номер шагами, заглянув первым делом на балкон. — Скажем: «Ребята! Помните! Если увидите странных незнакомцев — бегите от них сломя голову. Нет, ребята, мы не странные, нас так в школе учили»!

— Пошли в душ, а то так и будем стенать в номере. Ты, Пашка, между прочим, абсолютно прав, нам срочно нужно на дискотеку.

— Конечно, я прав! Но почему?

— Нам нужны товарищи: старые, новые, те, с кем можно будет делиться наблюдениями, держаться вместе, в конце концов! Ты же домой не собираешься?

— Нет, конечно, а зачем домой собираться? Ведь первый день только в лагере.

— Вот именно, только первый день, а уже чуть не съели. Когда фильмы ужасов смотришь, разве не хочется крикнуть главным героям в самом начале: «Уматывайте отсюда! Собирайте вещи и бегите сломя голову с этой хижины, леса, города, страны и желательно континента как можно дальше и быстрее!».

— Да! — Пашку восхитил кинематографический ракурс, аж в ладоши хлопнул. — А еще я один раз в кинотеатре крикнул: «Дура, куда ты полезла? Оттуда были крики ужаса и боли — тебе в другую сторону!». Чуть из зала не выгнали, но у меня не было мочи смотреть, как они все одна за другой шли посмотреть «а что там случилось с остальными?».

— Значит, по логике целесообразности, мы с тобой Паша, должны сейчас названивать родителям и слёзно умолять их забрать нас отсюда на вертолёте. Но мы не будем.

— Нет, конечно! Лето только началось, впереди еще двадцать дней свободы от родаков, море, солнце, пляжи. Красиво здесь в конце концов! Не хочу я никуда уезжать!

— Тихо, тихо. Мы остаёмся. Прямо как все те дурачки из ужастиков.

— Точно, как они… А что же делать? Например, когда услышим крики ужаса и боли?

— Будем соблюдать правила безопасности фильмов ужасов.

— Вау! Се-рё-га, — протянул восхищенно Паша, — это ты сам только что придумал?

— Да, — Сергей склонил голову, принимая похвалу, и на лицо ему снова упала чёлка. Он досадно глянул на неё. — Но сейчас в душ. А потом подстрижёшь мне чёлку.

— Шутишь?

— Нет.

— Это еще зачем, Красавчик? Ты ж с ней уже три года ходишь. Я к тебе привык такому!

— Мешает в экстремальных ситуациях — это раз! Носителей экзотических и щеголеватых причёсок в фильмах «выпиливают» первыми — это два!

— Да! — Довольно хрюкнул Паша. — А те кого криво подстриг друг — доживают до второй части!

— Точно!

И друзья пошли в душ.

— Блин! — Паша кричал, но из-за шума воды его всё равно было еле слышно в соседней душевой Сергею. — У меня такое чувство, что сейчас весь лагерь смотрит, как мы моемся!

— И музыку выключили, чтоб не отвлекала! Стоят, разинув рты… буль, кхе, — Сергей подавился горячей водой.

Уникальные душевые пятиэтажных корпусов «Кристала» прекрасно смотрелись, как архитектурный элемент, уравновешивая противоположный стеклянный угол здания, где находилась лестница. К тому же большие прозрачные ромбо-узорчатые плитки стен полностью пропускали дневной свет, но к этому сомнительному удобству еще надо было привыкнуть. В тёмное же время суток, посетитель душа чувствовал себя, как рыбка в светящемся аквариуме, испытывая другого рода психологический дискомфорт, видя свое мутное отражение и угадывая за стенами неясную, изломанную тысячами граней стекла темноту улицы.

Сергей и Паша не потратили и пяти минут, чтобы искупаться. Еще пять минут у них ушло на посещение номера и одевание. Паша сбегал в «комнату для собраний во время дождя», как её назвали вожатые, за ножницами и двумя длинными «чи-иками» оттяпал гордость Красавчика. «Ерунда», — констатировал Паша, бросив всего один взгляд на Сергея и принялся бешено и хаотически стричь беспомощного дргуа. «Теперь получше», — сказал он три минуты спустя. Пока Сергей подставлял под струю воды в кране в углу лицо, шею и плечи, чтобы смыть прилипшие волосинки, Пашка быстро подмёл волосы. Наконец экс-Красавчик решился глянуть в зеркало. Сначала он ойкнул, увидев незнакомые очертания, но потом, покрутив головой, признал, что Пашка, пожалуй, молодец. Сделал из томного юноши симпатичного панка-бунтаря. «То, что надо», — констатировал Сергей, подняв большой палец гордому собой Пашке.

Пятнадцать минут спустя они стояли на крыльце перед корпусом, на улице стало заметно прохладнее — с гор тянул тот самый ветерок, о котором рассказывали вожатые. Можно было слышать, как вокруг ближайшей лампы, что над входом, хлопают крыльями ночные мотыльки. Совсем тихо, как будто с расстояния в километр, доносилась музыка с дискотеки. Горнолесной рельеф глушил любые звуки, кроме шума ветра в кронах деревьев и сливающегося с ним прибоя далеко внизу.

Друзья шли на звуки музыки контрастными черно-зелёно-оранжевыми аллеями, покрытых узорами теней переплетённых веток и трепещущих листьев.

— А может быть это шутка? — Сказал Сергей.

— Что?

— Калитка, монстр и вожатый с пистолетом — всё подстроено, чтобы испугать того, кто стащит ключ. — Сергей говорил и сам себе начинал верить, ведь в воздухе было разлито столько свежего счастья летнего вечера, что любое зло казалось несерьёзным, а опасность — безосновательно надуманной

— Вот тебе шутка! — Пашка помахал перед лицом друга руками, чистыми после душа, но изборождёнными частыми глубокими царапинами с глянцево отблескивающей запёкшейся кровью разбавленной сочащейся сукровицей. — Я не знаю, как завтра ложку буду держать на завтраке. Когда на них обращаешь внимание, они пульсируют. Мне это совсем не кажется шуткой.

— Отжиматься, наверное, будешь на кулаках… Кто пульсирует?

— Боль в ладонях!

— Ты прав, — согласился Сергей, — тот урод мог тебе руки не только поцарапать, но и сломать.

— А если бы вовремя не подоспел «супермен» с пистолетом, он бы мне нос отхватил зубами. Разорвал бы как бешенный пёс орущую курицу! Фу-у! — Пашу передёрнуло от отвращения.

— Что «фу»?

— Вспомнил его пасть и ту вонь, которую он на меня выдохнул. Нет, Красавчик, о юморе тут речи быть не может.

— Извини, может, потому что у меня обошлось без ранений, но с трудом могу себя заставить думать об этом лагере, этом великолепном вечере, как таящем серьёзную опасность.

— Серёга, да я тоже пьян от воздуха! — Почти закричал Пашка. — Если бы не царапины, сейчас бы, как тот чудила из старого фильма, закружился на фонаре!

По мере приближения к дискотеке, дорожки лагеря становились всё более людными. Парк кишел весёлыми подростками, тихими и громкими, большими и маленькими компаниями. И только кое-где, не выделяясь из толпы настроением, встречались вожатые, как парни, так и девушки. Первые в своих отличных кепках, а вторые… в пилотках. Вот это да! Какие красавицы! Одна из них сделала двумя пальцами «под козырёк», когда увидела, что мальчики смотрят на неё большими восхищенными глазами. Сергей и Пашка тут же отвернулись и ускорили шаг, чувствуя, как их уши предательски светятся в темноте цветом нагретого до красна чугуна.

Друзья вышли из вильнувшей аллеи, и музыка стала очень громкой — они были у самой танцплощадки.

Да это целая арена! Дискотеку устроили в большом летнем амфитеатре, размерами едва уступающем школьному стадиону. На сцене, похожей на волшебную раскрытую ракушку, стоял впечатляющий обилием светящихся в темноте рычажков пульт, за которым в такт головами кивали два ди-джея, их чёрные фигуры были вырезаны на переливающемся всеми цветам фоне. По периметру сцены висели десятки лазеров, густо исписывающих своими запутанными лучами не только площадь, но также деревья и скалы выше по склону.

— Высший класс! — Закричал Пашка. Он был ошарашен и восторжен.

— Это да! — Согласился Сергей и стал искать взглядом тихий угол. Он быстро убедился, что все тихие углы на площади и вокруг были заняты стайками мальчишек и девчонок. Пустовал только самый центр дискотеки, над которым кружился разноцветный шар цветомузыки.

— Как же мы здесь Иру найдём? Да их здесь сотни! — Сергей имел ввиду девчонок.

— Тысячи, друг! — Паша зашёлся весёлым смехом и стал пританцовывать в такт незнакомой мелодичной и ритмичной музыке с глубоким басом и фантастическим ландшафтным фоном, под которую воображение с готовностью рисовало сказочную планету с огромными лунами и развалинами древних городов, полускрытых ночными джунглями. — Будем ходить и спрашивать. Что мы знаем о ней? В какой отряд могла попасть Ира?

— В самый старший, — сказал Сергей, — как мы.

— Наш 1-Б, а как у них индексы идут?

— Не знаю. — Мимо как раз проходила стайка девушек, на вид старшеклассниц. — Девушки, извините, — обратился Сергей, не отступая от своей обычной вежливости, которая, как давно заметил Пашка, у его друга при общении с противоположным полом зашкаливала. Стайка из четырёх важных девиц остановилась и принялась рассматривать друзей: судя по их лицам, Сергей получил четвёрку, а Паша — тройку по пятибалльной шкале. — Скажите пожалуйста, — Пашка поморщился — «ближе к делу!», — вы из самого старшего отряда?

— Ну конечно, — процедила в свой большой нос белокурая зараза, у которой в глазах читалось: «Ненавижу неформалов». «Ах, да, я же теперь панк», — вспомнил о своей причёске Сергей.

— А у вас в отряде есть Ира?

— Да есть, это я! — Сказала носатая Ира и телепатически передала усиленный сигнал презрения.

— Нет, другая: Ира Власова. Худенькая, длинные чёрные волосы, карие глаза?

— Нету. — Отрезала зараза и развернулась, чтобы уходить, её примеру последовали остальные.

— А из какого вы отряда? — нашёлся Пашка, в то время как Сергей был выведен из строя непривычным недружелюбием.

— 3-А! — Бросила через плечо одна из девиц.

— Ну вот, — сказал Пашка, — один отряд для начала можно вычеркнуть.

— Злые какие, — сказал Сергей.

— Привыкай, теперь ты в другой лиге, которая, кстати, намного интересней, — толстяк подмигнул. — Надо было тебя вообще ножом обрить — такие девчонки, — кивок в след вредной четвёрке, тогда бы от нас с криками разбегались. А теперь внимание! — Пашка заголосил писклявым конферансье. — Нормальные люди! — После этих слов он поискал взглядом и обратился к двум девчонкам в тёмных платьях с кружевами и обилием косметики. — Привет!

— Привет! — Протянули те вполне дружелюбно.

— Вы из старшего отряда?

— Да, — ответила та девушка, у которой косметики было чуть больше, — но какое это имеет значение?

— Да мы ищем кое-кого.

— И кого же?

Сергей описал Иру.

— Нет не видели, хотя здесь столько людей мелькает.

— А из какого вы отряда?

— 4-А! Приходите! Мы: Алекса и Сирена, как вас зовут?

Сергей не успел раскрыть рта, чтоб представиться, как Пашка выпалил:

— Я — Тор, а он — Красавчик. Еще встретимся!

Когда девчонки отошли, толстяк в сердцах воскликнул:

— Да сколько же этих старших отрядов?

— Тор? — Усмехнулся Сергей.

— Да! — С вызовом ответил Пашка. — Хорошая кличка — и половина успеха у тебя в кармане. Тем более ты же видел, как я своим Молотом с тем отморозком разобрался!

— У твоего молота стекло треснуло, а если бы не здоровяк, от нас бы одни тапки остались.

— Знаю, знаю, — Пашка достал из кармана свой замечательный фонарик (он его помыл с мылом) и с грустью посмотрел на стёклышко с неровной сетью трещин.

Дальше друзья, расспрашивая девчонок, первым делом интересовались номером отряда. Им неизменно попадались только 2-А, 3-А и 4-А, ни в одном из которых Иры Власовой не было. Оставался отряд 1-А, но и спустя полчаса расспросов никого из него встретить так и не удалось.

— Закон подлости! — Констатировал Пашка. — Когда ты что-то ищешь — оно от тебя дальше всего. Да куда же этот 1-А задевался?

И ребята пошли через всю шумную и яркую дискотеку, словно рыбаки через бурное море, на каждом шагу спрашивая о пропавшем отряде. Никто его не видел, никому он кроме Сергея и Пашки интересен не был. Когда друзья подошли к самому центру площади, на сцене неожиданно зажегся свет, а звук музыки стих до минимума. Все лица повернулись к «ракушке», над толпой разнёсся дружный «Ах!».

— Вот это да, — сказал обалдевший Пашка, — ди-джеи то с бородами!

За пультом, залитые белым светом, широко улыбались два русых молодых бородача в тёмных очках.

— Давайте поблагодарим наших музыкантов! — Над площадью разнёсся веселый голос девушки в пилотке, неизвестно как появившейся на сцене в компании спортсмена в стильной кепке на армейский манер. — Трансплантат, — руки поднял один бородач и лагерь восторженно завизжал на все лады, — и Изотоп! — руки поднял другой бородач и лагерь ответил не меньшим шумом.

— А теперь давайте знакомиться! — Слово взял спортсмен, который выкрикивал слова в микрофон, как заправский хардкорщик, всё его тело пружинило, словно он рвался подпрыгнуть и оглушить публику забористым речетативом. — Мы — вожатые отрядов 4-А и 4-Б: Марина и Николай!

Ди-джеи стали размеренно хлопать и вскоре аплодисменты заполнили всю площадь.

В противовес своему напористому и громкому напарнику по сцене, Марина была мила и элегантна. Она достала из форменной сумочки вожатых листик и, заглянув в него, продолжила:

— У меня здесь список отрядов и названия, которые вы сами себе придумали.

— 100 отрядов, УуАу! — Всё-таки подпрыгнул и взревел спортсмен. Публика ответила радостными криками.

— Это хорошо, что вы такие отзывчивые. — Сказала Марина. Теперь мы с вами сделаем так: я буду читать номер отряда и его название, а вы, когда услышите себя, кричите, свистите, если умеете, шумите, как можете.

— Не пройдёт и трёх часов, как мы все познакомимся, — пошутил парень.

— Я думаю, что справимся быстрее, — возразила девушка. Итак, с кого начнём?

— Дамы вперёд! — Сказал спортсмен. (Пашка и Сергей воскликнули «Йесс!»).

— Нет, — лукавый голосок вожатой заставил друзей замереть, — дамы — это всегда интрига, я бы оставила её на потом.

— Да, ты права, — Сергей и Пашка поникли, — если сразу назвать всех девчонок, то кто же будет слушать о парнях? — Вожатому возразил нестройный хор девичьих голосов.

— Да хватит резину тянуть, — неожиданно подал голос один из ди-джеев, кажется Изотоп, на пульте тоже был микрофон. — Читайте вперемешку! — Его напарник привычным жестом вскинул руки, призывая публику к поддержке. Лагерь охотно завизжал и заголосил, громче чем раньше — то ли из согласия, то ли набравшись опыта. Трансплантант что-то крутнул на маленьком пультике сбоку и над головами детей забегали желтые лучи лазеров, окрашивая всё таинственно-золотым.

— Хорошо. — Cдались вожатые-ведущие. Девушка дала спортсмену один листик, оставив себе второй. — Вперемешку, но парни начинают первые!

— Приготовились! — крикнул спортсмен. — 1-Б! — Пашка взлетел ракетой и заголосил паровозным гудком, Сергей что есть силы хлопал в ладоши и вопил: «АААА!». В тот же миг, но с другого конца площади, скрытой от светомузыки в тени развесистых кустов и больших деревьев, к ним присоединился хор восторженных мальчишечьих голосов, среди которых едва разборчиво слышалось: «Мы первые!». — Ребята себя назвали «Романтики» и «Головорезы»! — Сила торжественного улюлюканья удвоилась.

Сергей шлёпнул раскрытой ладонью себя по лицу:

— Говорил, что надо вместе со всеми идти придумывать названия! — Обратился он к Пашке, который ничуть не расстроился.

— Да ладно, пацаны отлично справились, надеюсь, что мы — это «Головорезы», а не «Романтики».

— Спокойно, ребята, — сказала вожатая в микрофон, — еще накричитесь, дайте другим себя показать. — Вопли стихли. — А теперь наши старшие девушки, начинаем: отряд 1-А! — Эхо весёлого выкрика растаяло в повисшей над площадью тишине.

— Эй, девчонки из 1-А, вы что голоса потеряли? — Спросил обескураженный спортсмен. Повисла неловкая пауза, все крутили головами, высматривая молчаливый отряд.

У вожатой пропищал коммутатор, она пробежала взглядом по его экрану:

— Давайте посочувствуем отряду 1-А, — сказала ведущая, подняв глаза, — у нескольких из них подозрение на грипп, и девчонки, чтобы никому не испортить праздник, решили дружно остаться на карантине. Думаю, мы встретимся с ними уже завтра. Поприветствуем 1-А — «Горные нимфы» и «Солнечные ласточки»! — Вожатые зааплодировали, к ним присоединился весь лагерь, искренне сочувствовавший тем, кто пропускает такой вечер.

— Пошли! — Сергей едва не за руку потянул Пашку из толпы. Тот оглядывался и недоумевал: «Куда?.. Зачем?..». — Проведать больных, — буркнул Сергей, он не останавливался, а толстяк телепался за ним бестолковым, растерянным, но всё равно преданным воздушным змеем. Когда друзья оказались на опустевшей аллее (все сейчас веселились у сцены), Пашка требовательно остановился и сложил руки на груди:

— Эй, объясни сначала, что ты задумал!

— Мы идём к отряду 1-А. — Сергей казался раздражённым такой непонятливостью и необходимостью рассказывать.

— Зачем? Ты что не слышал — они на карантине! Еще заболеем! — Пашка кашлянул в кулак. — Вот видишь! А что будет со мной дальше?

— Ничего, будем лечить мнительность. Ты же меня уговорил идти в лес, вместо того чтобы со всеми отряду имя придумывать. Теперь мы «Головорезы»… А могли бы быть «Самураями»!

— Да кому нужны ваши прошлогодние названия!

— Это я к примеру, — примирительно сказал Сергей. — Ты разве не чувствуешь, каким здесь враньём пахнет?

— Каким?

— Большим и наглым! Подумай: откуда здесь возьмётся грипп? Южное солнце, солёное море, душистые сосны. Лето в конце концов!

— Из дома привезли, например, из Лапландии, иностранные ученицы по обмену. Олений грипп из Лапландии! — Пашка первый, как он это часто делал, засмеялся своей шутке. Сергей его поддержал, а когда веселье стихло, Пашка продолжил: — Грипп — не грипп, но девчонки бы в жизни добровольно не остались на карантин, тем более все. Это абсолютная фантастика!

— Да, точно. Из кожи бы вон лезли, чтобы попасть на дискотеку — по простыням бы спустились с пятого этажа.

— А заразных бы утопили в море, чтобы не допустить эпидемии! «Решили остаться на карантине», — Пашка передразнил ведущую-вожатую. Но где их искать?

— Как где? Ты разве еще не понял? Мы же с тобой изучали план лагеря, когда пошли к той злополучной калитке.

— А! Вот почему ты сказал «с пятого этажа», — Пашка просиял своей догадливости. Думаешь, что 1-А живёт, там же, где и мы, только в девчачьей половине?

— Да. Половинки «Кристалла» в общих чертах похожими. С манией директора разделять всё на равные части можно ожидать, что отряды А и Б расселены, словно в зеркальном отражении.

— Вперёд! В Зазеркалье! — Пашка выхватил воображаемую острую саблю и поскакал на воображаемом горячем скакуне, отбрасывая в жёлтом свете красивых четырёхугольных фонарей сразу несколько призрачных теней. Сергей пару секунд смотрел вслед, удивляясь фантасмагоричной картине и стараясь запомнить друга, фонари и аллею до мельчайших подробностей на всю прозрачную глубину летней ночи, а затем оседлал своего коня и помчался следом, громко клацая языком, как настоящими копытами. Все призраки должны были немедля бросится в стороны от шумного марша конницы.

Восторг и жуть, страх и радость пьянили мальчишек, летний воздух этого угрожающе особенного лагеря вливался в горло крепким вином из одуванчиков.