Заказ на мента

ГЛАВА 43

На следующее утро Астафьева огорошили новым сообщением. Лицо Бульдога-Михаила было при этом таким, будто его только что обули наперсточники с привокзальной площади.

— Наш этот, подсадной киллер, кони двинул.

— Как это? — не понял Юрий.

— А вот так. Довезли его до следственного изолятора, заперли в камере. Через час пришли его допросить, а он уже корчится в агонии. Вскрыли его наши доктора, говорят — какой-то отсроченный яд. Десять часов он в организме не действует, а потом происходит какая-то реакция, и человек умирает без вариантов.

Разговор происходил в здании управления областного ФСБ, в кабинете Миши Бульдога.

— Сам что ли он отравился? — недоумевал Астафьев.

— Не знаю. Никакой емкости из-под яда у него не обнаружено. Ничего, кроме воды и сигарет ему не давали. А он взял и крякнул.

— Весело девки пляшут.

Но, Бульдог был оптимистом.

— Зато уже установили его личность. Интересный…

— Давай угадаю, — предложил Юрий.

— Попробуй.

— Бывший офицер, снайпер, опыт боевых действий, недавно уволился из армии. С работой и деньгами очень плохо.

Бульдог восхищенно крякнул.

— Сто процентов! Надо тебя к нам на работу перетащить, аналитиком. Валерий Михайлович Кануев, семьдесят восьмого года рождения, воинское звание старший лейтенант, две медали за Чечню, семейное положение — женат, трое детей. Квартиры не имеет, финансовое положение семьи можно охарактеризовать как бедственное.

— Понятно. Все ниточки ведут в офицерскую среду.

— Именно. Мы тут отобрали три десятка дел, — он кивнул в сторону заваленного фирменными папками стола. — Не хочешь нам помочь?

— Почему бы и нет. В первую очередь меня интересуют люди, служившие в одной части с этим Кануевым.

— Таких нет.

— Тогда тех, кто в одно время и в одном месте был с ним на Кавказе.

— Ну, такие имеются. Целых десять человек.

— Давай.

Как обычно, Астафьев расположился не за столом, а на диване, закинув одну ногу на лежанку. Судя по фотографиям, ни один из них не походил на того урода, что так точно нарисовала Ольга. Но, это еще ни о чем не говорило. Досье он перечитывал быстро, но натренированный мозг отмечал только то, что нужно было для дела. Через три часа Юрий отложил в сторону три дела, и спросил хозяина кабинета, так же корпевшего над досье: — Миша, а список завсегдатаев тиров уже готов.

— Да, вот он. Кстати, вот еще и список офицеров, постоянных членов атлетических клубов.

Юрий внимательно все изучил, и невольно, рассмеялся.

— Да, бывает же так!

— Что такое?

— Три кандидата, и все три ходят в один стрелковый клуб и в один атлетический клуб. Никакой возможности для исключения.

— Случается и такое, — подтвердил Бульдог.

— А финансовые дела их не проверяли?

Миша перешурудил бумаги на своем столе, и хмыкнул.

— Да, есть кое-что. Не бедствуют все трое. Один совладелец казино, второй владеет строительной фирмой, третий — успешный брокер.

Юрий напомнил ему о еще одной своей идее.

— А как на счет последних пополнений счета? Мы могли бы раскрутить его просто по датам крупных поступлений.

Бульдог только развел руками.

— Увы, там какие-то проблемы. Наши хитрованы никак не подберутся к банковской системе. Заперто все, все корешки отрублены на выходе. Нужно связываться официально, да через Москву, а это все время.

— Ладно, придется заняться этим по своим связям.

Он вытащил из кармана мобильник, и набрал номер Мишки Юдина.

— Привет, многодетный отец.

— Почему многодетный? — Снова встал в тупик над одной и той же шуткой молодой хакер.

— Ну, ты же на этом не остановишься, я тебя знаю.

— Шуточки у вас, Юрий Андреевич, дурацкие.

— Ладно, с шуточками завязываю. Вот ты скажи, ты банковскую систему можешь взломать?

— Какого банка?

— Понятия не имею. Но, спецы из ФСБ не смогли это сделать.

У хозяина кабинета начали вылазить из орбит глаза.

— А что нужно то? — спросил Юдин.

— Тут три фамилии, записывай.

Астафьев продиктовал все три фамилии.

— Нужны последние поступления на их счета за последний месяц. В частности, крупные суммы.

— Ладно, попробую качнуть такую рыбу. На какой сервак кинуть ее?

Бульдог торопливо подал ему визитку, и Астафьев продиктовал данные его почтового ящика.

— Хорошо, постараюсь сделать это сегодня.

Когда Юрий кончил разговор, Михаил осуждающе покачал головой.

— Юрий Андреевич, насчет наших дел вы это зря распространяетесь…

— Знаю-знаю, — прервал его Астафьев, — служебная тайна и все такое прочее. Но этого парня нужно брать на самолюбии. Так бы он кочевряжиться начал, а когда ему сказали, что кто-то не сумел сделать, тут он уж стараться будет не за страх, а за совесть.

Тут открылась дверь, в кабинет вошли два опера, подчиненные Михаила. Юрий запомнил, что того, что постарше, звали Василием, а вот имя молодого как-то ускользало из его памяти.

— Ну что? — спросил Бульдог. — Есть успехи?

— Да, практически, нет, — начал докладывать Василий. — Жена этого самого Кануева показала, что они в последнее время жили очень бедно, муж пробовал заниматься бизнесом, но прогорел. Жили на пособие по безработице, муж еще грузчиком подрабатывал. А тут, позавчера, Кануев пришел домой очень довольный, принес много продуктов, еще десять тысяч рублей деньгами. И вообще, сказал, что скоро он принесет домой много денег, он нашел хорошую, правда, разовую работу. Когда жена начала выпытывать, что за работа, он начал отшучиваться. Единственное, что она выпытала, работу ему нашел армейский друг, с которым муж виделся в Чечне. Имя он не сказал, да она и не спрашивала. Одно только запомнила — муж пару раз сказал странную фразу: — Мы еще с этим соколом полетаем.

— Соколом? — спросил Бульдог. — Сапсан?

— Может, это был какой-то позывной у него в Чечне? — предположил Юрий.

— У Сапсана?

— Ну да.

— Все может быть, надо бы проверить.

В это самое время Сапсан лежал на диване, курил, и думал о своем положении. Было похоже на то, что он хорошо вляпался. Нет, никаких следов он по-прежнему не оставлял. Но Валерий думал о том, что про него знают менты и комитетчики. Он не был знаком с методиками их работ, но понимал, что у них там есть свои наработки, и насколько он теперь прозрачен, насколько нет, было совсем непонятно. Сапсан не оставил ни одного отпечатка пальцев, ни одного отпечатка обуви, всю одежду он сразу после акта уничтожал. Та баба, что видела его в госпитале, должна была погибнуть в том домике в лесу. К тому же он тогда хорошо перевоплотился. Нос с горбинкой, два ватных тампона за щеками, оттопыренная губа — все это изменило его внешность почти до неузнаваемости. Природное искусство перевоплощать голос так же помогало Сапасану. Все, вроде бы, было хорошо. Все. Кроме одного — чувства тревоги. Потом Валерию пришла другая, вполне естественная мысль. Он взял мобильник и позвонил Айзенштайну. Тот ответил быстро, но шум, который мешал разговору, был просто чудовищным. Еврей пытался ему что-то ответить, но Сапсан его не понимал. Тогда он прибег к помощи эсэмэски. "Ты где?" — напечатал он. "Я в самолете, — тут же ответил Семен, — лечу в Израиль. Буду через неделю".

Сухорученков выругался. Теперь он не мог достать этого хитрого еврея, и обрубить единственную ниточку. И вдруг до него дошло. Айзенштайн что-то понял, а может, узнал. Он уехал, и уехал насовсем. Значит, его обкладывают.

Неожиданно, откуда-то из подсознания, как пика ломая отработанную годами железную логику, пробился панический страх.

"Бежать!" Он вскочил на ноги и кинулся к компьютеру.

В это же самое время Астафьев снова перебирал все три личных дела отставных офицеров. Было там что-то, что-то такое, что только что мелькало в их разговоре.

Наконец он нашел.

— А Сапсан, это орел или сокол? — спросил он. Бульдог-Миша, разговаривавший в это время с двумя своими оперативниками, не сразу понял вопрос.

— Какой сокол?

— Ну, Сапсан, это же не вид? Это просто один из соколиных? Или он к орлам относится?

Миша напрягся, за ним и его опера. Судя по их лицам, в пернатых они были не сильны.

— По моему к соколиным. Счас я Аркану позвоню, он у нас все знает.

Он поднял трубку, и голос его стал до невозможности слащавым.

— Евгений Михайлович, это Иванов вас беспокоит. Вы не подскажите, сапасан, он относится к соколиным или орлиным? Ага, ага, понятно. Да. Спасибо Евгений Михайлович. Да, по этому делу. Есть одно предположение.

Он положил руку ни микрофон, и шепотом спросил Астафьева: — Что там у тебя с этим соколом?

— У одного из них в Чечне был позывной Сокол.

Миша тут же продублировал.

— Евгений Михайлович, у одного из них в Чечне был позывной Сокол. Трое. Да, да. Хорошо, сделаем.

Положив трубку, он заявил: — Аркан предложил установить за всеми тремя наблюдение, а этому Соколу-сапсану вообще сесть на шею.

На то, чтобы посадить хвост каждому из троицы ушло не более часа. Еще через час комитетчики слушали все телефонные переговоры бывших офицеров. Посты прослушки докладывали один за другим.

— Объект обедает в ресторане, с каким-то грузином.

— Мой явно ругается с женой, наблюдаю его в окне.

— Мой лежит на диване. Встал, задернул окно.

Еще через полчаса позвонил главный одной из групп наблюдения и сообщил первые новости: — Мой закончил разборки с женой, через три часа улетает в Испанию. Вон, он уже грузит чемоданы в багажник машины.

— Это кто? — спросил Астафьев.

— Это тот самый Сокол.

— Надо его брать, — предложил Астафьев.

— Надо, значит — будем.

— Предупреди их, что он крайне опасен.

— Хорошо, задержание будет жестким.

Черный «Фольксваген» бывшего лейтенанта несся в сторону аэропорта «Кануевка» на предельной скорости. Нет, он не опаздывал, просто там его должна была уже ждать самая красивая девушка этого города. Две недели в Испании обещали стать для них самыми лучшими в этой жизни. Но, за километр до аэропорта выскочивший из кустов гаишник требовательно взмахнул палочкой.

— Бл…, тебя только тут не хватало! — выругался отпускник, и, затормозив, сдал машину назад, потом выскочил из салона, на ходу достал из кармана документы и бумажник.

— Командир, спешу очень! — с ходу начал он. — Самолет под парами стоит, жена уже там волнуется, а я вот билеты дома забыл, ездил домой.

Стодолларовая купюра заставила инспектора лишь бегло взглянуть на фотографию в правах и тут же вернуть их владельцу. Но, когда нарушитель уже возвращался к своей иномарке, рядом с ним резко остановилась «Газель», и четыре человека в масках и камуфляже в секунду скрутили бывшего лейтенанта, надавали ему при этом ногами и руками по голове, а затем положили окровавленным лицом в грязный придорожный снег. К опешившим автоинспекторам подошел сам Миша-Бульдог, и, показав документы, кивнул в сторону всей заварушки.

— Задержание особо опасного преступника. Не беспокойтесь.

Инспектор, в кармане которого уже покоилась стодолларовая купюра, только промычал что-то невразумительное.

Это не было засадой, комитетчики просто не успевали за своим подопечным, и уже планировали, как они будут брать Сапсана в аэропорту. И тут вдруг такая удача — на пустынной дороге тормозит инспектор, все как по заказу. Сработано было все лихо. Через минуту и Бульдог и Астафьев внутри газели рассматривали свою добычу.

— Инюков, Михаил Георгиевич? — Спросил Миша, сверяясь с документами задержанного. Тот же старался скованными руками вытереть кровь с разбитого лица. В этом ему помогал один из «авторов» этого «пейзажа», промакивая кровь тампоном.

— Да. По какому праву вы меня арестовали? — спросил он, с трудом шевеля разбитыми губами.

— Мы вас еще не арестовали, мы вас задержали, Сапсан.

Миша, говоря эту фразу пристально смотрел на задержанного, но тот на нее не отреагировал никак.

— Нет, на каком основании? У меня через два часа самолет, меня там девушка ждет в аэропорту!

— Девушка? Ай-яй-яй! А как же жена? Она так мило махала вам с балкона.

Инюков аж всплеснул своими скованными наручниками руками.

— Какое ваше дело с кем я еду в Испанию, с женой или не с женой!? Это что ж теперь, наказуемое преступление?

— Это нет. Мы предъявим вам другое обвинение…

В это время его тронул за руку Астафьев.

— Миша, останови «Газель», надо поговорить.

Они выбрались наружу, и, закрыв за комитетчиком дверь, Юрий сообщил Бульдогу: — Это не он.

Тот опешил.

— Как это не он? Сам же говорил, что все сходится.

— А вот так. Сходится по анкетам, но не сходиться по сути. Помнишь, я говорил, что я запомнил у того парня в госпитале только руки?

— Ну?

— Так вот — это не его руки. У этого на запястье татуировка — раз. Второе, у того они были такие, музыкальные, с длинными пальцами. А у этого обрубки какие-то — два. И, главное — у него на правой руке нет двух фаланг на среднем пальце. Я эту руку видел вот как тебя сейчас, в сантиметрах от лица. У Сапсана все фаланги были на месте.

После такого расклада Бульдогу нечего было сказать, кроме цветистой матершины. Потом он закурил, и спросил: — И что же нам делать?

— Не знаю. Но это точно не он. Надо попробовать его допросить сейчас, может, он скажет что-то про двух своих однополчан.

— Сухорученко и Авдонова?

— Да.

— Хорошо, попробуем.

Они забрались в «Газель», микроавтобус тронулся, и Миша начал выжимать из задержанного всю возможную информацию.

— Михаил Георгиевич, где вы были вчера с восьми вечера до трех утра?

Тот, наконец, остановив кровь, начал вспоминать.

— Как где, на работе. Как вы, наверное, знаете, работа у меня ночная, я управляющий казино.

— Да, это верно, но ваши подчиненные говорят, что вы уехали в восемь, и вернулись в три ночи.

Инютин сморщился.

— Вот сучки продажные! Никто и не прикроет. Хорошо, я скажу. Криминала там никакого нет. Я был у любовницы.

— Кто она, сможет она подтвердить ваши показания?

— Да, может, наверное. Она у меня крупье работает, в ту ночь у ней был выходной, вот я к ней и завалился.

— Это с ней вы собирались ехать в Испанию?

— Да, такой кайф мне обломили!

— Хорошо, если все именно так, как вы говорите. Теперь такой вопрос: вы знаете таких же как вы бывших офицеров: Валерия Сухорученко и Николая Авдонова?

— Конечно знаю. Я их и там встречал, в Чечне, и тут часто видимся.

— А поподробней? — попросил Юрий. — Вы ведь служили в разных частях.

— Да, но гарнизоном стояли в одном месте. С Колькой я там еще сдружился, а Сухорученко видел просто, с месяц мы тогда бок о бок с десантурой терлись. Потом мне вот палец осколком оторвало, и я в госпиталь загремел. В Пейнт-клубе тут уже встретились, смотрю — знакомое лицо. Начал расспрашивать, что и как — оказалось, свой, земеля.

— У вас там был позывной Сокол? — спросил Юрий.

— Ну да.

— А у кого был позывной Сапсан?

Инютин пожал плечами.

— Не помню такого. Может, позже. Или раньше.

Они приехали в управление, провели задержанного в кабинет. В это самое время в аэропорту заканчивалась посадка рейса на Мадрид. Высокая девушка с длинными черными волосами не выпускала из рук мобильник. Судя по ее красивому, но сейчас рассерженному лицу, что-то у ней не получалось. Еще десять минут, и Олеся бы решила, что ее Испания обломилась. Но тут ее под руку взял высокий, пожилой уже человек с благообразной сединой. Он давно уже наблюдал за этой красивой девушкой.

— Простите, девушка, я вижу, у вас проблемы. Не могу я вам чем-нибудь помочь?

У Олеси даже слезы брызнули фонтаном.

— Как?! Человек, с которым я должна была лететь в Испанию, не приехал. Телефон его не отвечает. Один раз покатило такое счастье побывать в загранке, и то обломилось.

— Да, это не хорошо со стороны вашего кавалера. Скажите, а билет у вас на руках?

— Да.

— Ну, тогда в чем дело? Поедемте в Испанию со мной. Я в Барселону по делам на две недели, а вы можете пока пожить рядом, в соседнем номере. Расходы я беру на себя.

Девушка бросила на старика испытывающий взгляд. Он был староват, но костюм, часы, запонки и дипломат — все было высшего класса. А уж она то, как крупье, в этом разбиралась.

— Хорошо, я согласна.

— Ну и прекрасно. Пойдемте на посадку.

Уже у самого трапа Олеся назло всем выключила свой мобильник, так что звонок Миши-Бульдога относительно алиби Инюкова не достиг своей цели.

А допрос Инюкова продолжался.

— А Кануева вы знали? — спросил Астафьев.

— Кого?

— Валерий Кануев, из морской пехоты, он был в том же году что и вы в Ведено, с октября по март.

— Нет. Я же в сентябре получил тот осколок.

— А Авдонов мог его знать?

Инюков задумался.

— Кольку вывели в ноябре, так что, могли там и встречаться.

Астафьев хотел задать ему еще какой-то вопрос, но тут его мобильник заиграл мелодию Мендельсона. Звонил Юдин.

— Да, Миша.

— Юрий Андреевич, к вашим этим банкирам не подберешься. Но есть одна фишка. Один из них буквально сейчас переводит все свои активы в Англию.

— Сейчас?!

— Да.

— И кто это?

— Сухорученко.