Заложник вчерашнего дня

2

Гарри прошел по подземным лабиринтам квартала четыре, прежде чем осмелился высунуть нос наружу. Проржавевшая крышка канализационного люка оказалась тяжелее смертного греха. Ушло несколько минут на то, чтобы, производя как можно меньше шума, приподнять ее.

Он внимательно осмотрелся вокруг. Густой туман плотно окутывал тусклый полумрак пустынной улицы. Гарри быстро выполз из люка и поспешил укрыться в узком проходе между двумя затемненными пакгаузами.

В ночном воздухе пахло сыростью и ржавчиной. Уличный фонарь на углу квартала проигрывал свое неоновое сражение с туманом и темнотой. Гарри вдруг замер. Где-то недалеко полицейские сирены заиграли мрачную симфонию, жутко завывая через короткие интервалы. Он понял, где проходил этот адский концерт, и чувство утраты снова обрушилось на него. Сама по себе рана Гарта скорее всего вряд ли была смертельной. Если бы не было других повреждений и если бы его смогли вовремя доставить в госпиталь, там сумели бы вырастить ему новую руку. Но вряд ли Эрл Томас намеревался оставлять свидетелей своей ночной работенки.

К вою полицейских сирен прибавились характерные тона сигналов пожарной тревоги. Без сомнения, Томас постарался разрушить «Золотой Шар», пытаясь добраться до компьютера. В таком случае, решил Гарри, это его первая ошибка. Возможно, он уже допустил — или допустит — и другие. А задача Гарри именно к тому и сводилась: обнаружить эти промахи и использовать их в своих интересах. Он отдавал себе отчет в том, что рано или поздно Томас догадается, безусловно, о существовании еще одного свидетеля — сына хозяина ломбарда. При этой мысли губы Гарри скривились в некоем подобии улыбки.

Он пощупал пистолет подмышкой, вытер нос — он что, плакал? Этого Гарри не помнил.

Неужели Томас полагает, что семнадцатилетний студент колледжа легкая добыча? Может быть, Гарри самому начать охоту на него?

Возраст города Гота исчислялся по меньшей мере двенадцатью веками. Хоготанцы, не особенно интересующиеся археологией, считали его именно таковым. Гарри размышлял об этом, пробираясь по темным улицам вдоль отсыревших каменных стен, отделявших внутреннюю зону Сектора от оживленных автострад. Городишко был занятный, особенно территория Земной Конфедерации. Земляне, согласно Договора, не имели права полностью перестраивать предоставленный им Сектор. Вот почему огромные небоскребы, возведенные людьми, соседствовали здесь с приземистыми, бугристыми монстрами из черного гранита, построенными хоготанцами. Рептилии строили медленно, но на века.

Внезапно налетел легкий прохладный ветерок. Рубашка, взмокшая от пота, прилипла к коже. Гарри поежился: схваченная второпях тонкая курточка мало защищала от холода. Минутный озноб вернул его к действительности, и он остановился, вспомнив о затруднительном положении, в которое попал. Ощущение опасности вновь нахлынуло на него. Гарри не мог вернуться в ломбард или в их уютную квартиру на верхнем этаже «Золотого Шара». Если эти места вообще еще существовали, то там, несомненно, кто-нибудь поджидал его. Может, сам Эрл Томас или, что еще хуже, наемный убийца-хоготанец. Кредитная карточка была при нем, но пользоваться ею не стоило. Используй он ее при оплате или каких-либо других финансовых операциях, его тотчас бы выследили. А если враг обладал достаточным могуществом, ему не составило бы большого труда полностью стереть кредитный баланс Гарри в памяти банковского компьютера. Налетчики могли знать о всех его привычках и излюбленных местах посещения. Гарт Хамершмидт был слишком заметной фигурой. Вне всякого сомнения, имелись досье на всех его знакомых, не говоря уже о единственном сыне. Похищения, шантаж, рэкет и убийства издавна и широко практиковались в бизнесе Холла. К друзьям тоже нельзя было обращаться, дабы не подвергать их опасности. Так что, Гарри остался, по существу, совсем один — без друзей, без денег, без надежной крыши. Оставалось одно…

Гарри поднял голову и несколько удивился, увидев, куда он забрел, погруженный в свои невеселые мысли. Возможно, сработало подсознание. Во всяком случае, не желая того, он очутился всего в квартале от сияющих огней космопорта. Вокруг, несмотря на поздний час, суетилась, гоготала, пела и пила, веселилась и дралась жуликоватая вольница Риф Сити, этого столичного дна.

— Эй, ублюдок, — пробормотал чей-то приглушенный голос. — Убери свою задницу.

Гарри отскочил в сторону, правой рукой инстинктивно потянувшись к кобуре. Но обладателем столь прелестного голоска оказался всего лишь замызганный сутулый пьянчуга, пробиравшийся к двери какого-то притона, из-за которого доносился приглушенный разухабистый мотивчик.

Алкаш саданул костистым кулаком по металлической табличке на двери. Спустя несколько секунд открылся глазок, выпустив наружу узкий луч желтого света и еще более чарующий, чем у предполагаемого посетителя голос:

— Какого…

— Это я, козел. Открывай.

— А деньги у тебя есть, Фрего?

— Не суй свой нос в мой бумажник, недоумок. Деньжата имеются. И я могу тратить их где угодно, даже в вашей вонючей забегаловке.

Дверь распахнулась со ржавым скрипом. Гарри мельком увидел голову, похожую на большой бильярдный шар, покоящуюся на плечах колосса, и поспешно вошел внутрь, будто они с пьянчужкой пришли вместе.

Это был человеческий бар — под потолком висели несколько шаров-светильников, отбрасывающих тусклый желтый свет. Ящероподобные хоготанцы предпочитали более резкий актиничный свет — фиолетовый или ультрафиолетовый. Владельцы подобных заведений, желающие принимать у себя клиентуру определенной расы, часто пользовались, наряду с музыкой, этой разницей во вкусах, не прибегая к открытой сегрегации. Гарри оглянулся на великана, охранявшего дверь. Вышибала этот мог осуществить сегрегацию, хотя вряд ли он сумел бы правильно произнести это слово.

На низкой сцене у одной из стен кривлялась, бухала в барабан и рвала струны электрогитар рок-группа, единственным достоинством которой была способность оказаться услышанной среди окружающего шума. Несколько пар извивались и топтались на танцплощадке размером с носовой платок. Гарри медленно двинулся к дальнему, более темному углу. Он справедливо полагал, что торопливость в такого рода месте неизбежно вызовет быструю и непредсказуемую реакцию.

Вдоль двух других стен располагались узкие кабинки для посетителей. Пустовала только одна. Гарри скользнул как можно дальше вглубь нее по скамеечке, покрытой рваным кожзаменителем и принялся исследовать содержимое своих карманов.

Приличные граждане всегда имели при себе кредитные карточки, другого вида денег не требовалось. Но в ломбарде Гарри зачастую приходилось обслуживать клиентов далеко не добропорядочных. Поэтому он взял обыкновение всегда держать при себе немного твердой валюты.

Осторожненько он разложил восемь монет на поцарапанном, грязном столике. Две золотых, шесть серебряных. Около сотни кредитов. Не густо. На эту сумму комнату надолго не снимешь, и помощь, которая вскоре может понадобиться, не купишь, грустно подумал Гарри. Но пивка-то можно себе позволить! Он глазел на сплющенную пластиковую бутылочку из-под кетчупа, прислоненную к горчичнице без крышки, на таракана, который полз по бутылке, на грязные солонку и перечницу — обе были почему-то наполнены солью — и от нечего делать заключил сам с собой пари: если хлопнуть рукой по стенке кабины, вскарабкается ли таракан на вершину бутылки или поспешит скрыться под столом?

Официант, чем-то напоминающий Крысиное Рыльце, неторопливой походочкой приближался к его столику. На фартуке, небрежно завязанном подмышками, Гарри смог прочесть безграмотно написанное меню на прошлую неделю.

— Чего закажешь, малыш?

— «Будвайзер», — сказал Гарри.

Брови официанта приподнялись.

— Это импортное пойло, малыш. Бабки у тебя есть?

Гарри швырнул серебряную монету на столик. Официант кивнул, и блестящий кружочек немедленно исчез.

— Подожди секунду.

Несколько минут спустя другой официант, такой же неряшливый, как и первый, хлопнул серебристо-красной банкой по столу:

— Ваше пиво, мистер.

— А сдачу?

— Какую сдачу?

— Я должен получить сдачу от того официанта.

— Джо? Джо ушел. Пересменка, знаете ли.

Гарри уставился на банку пива, которая обошлась ему в цену шести упаковок «Будвайзера». Великолепно!

Молчание. Официант чего-то ждал.

— Вам что-то нужно? — поинтересовался Гарри.

— Как насчет моих чаевых?

— Джо с тобой поделится, — Гарри вдруг ухмыльнулся. — Встретишь, скажи, что с него половина.

— Довольно остроумно, — официант оскалил желтые зубы и это не показалось улыбкой.

Гарри попробовал пиво.

— Довольно вкусно, — просмаковал он. — Холодненькое и все такое.

— Нарываешься, щенок.

Гарри слегка повернулся. Куртка распахнулась ровно настолько, чтобы показалась тяжелая деревянная рукоятка пистолета.

Глаза официанта выпучились. Зрелище не из приятных. Он чуть отступил назад:

— Я переговорю с Джо.

— Сделай милость, — ответил Гарри.

Он медленно потягивал пиво и попытался рационально оценить ситуацию. События этой ночи уже начинали ускользать — сказывалась усталость. Конечно, лучше было бы выпить чашечку кофе, чем пиво. Но, закажи он, желторотый юнец, кофе, да в подобном месте — это привлекло бы нежелательное внимание.

Постепенно начало формироваться подобие плана дальнейших действий. Прежде всего, следовало обеспечить себе хоть какую-то безопасность. Для этого требовались деньги. Наличные деньги. После беглого осмотра бара кое-какие идеи насчет этого уже появились. Следующий шаг — подыскать себе нору, где можно укрыться. С деньгами это будет проще. Обеспечив тылы можно переходить к следующей фазе. Гарт Хамершмидт. Жив он или мертв? О том, чтобы просто обзвонить все госпитали, не могло быть и речи. Общественные коммуникации — они и есть общественные. Нужны другие способы. И, наконец, тайна Крысиного Рыльца, куба и Эрла Томаса. Здравый смысл подсказывал, что лучше бы ему не совать нос в эту проблему. Но, с другой стороны, без решения этой головоломки полной безопасности не добиться. Кто-то знал, что именно он принял в залог артефакт. И этот кто-то не остановится ни перед чем, чтобы настигнуть его и убрать со своего пути.

А полиция? Почему легавые так задержались? От напрашивающегося на этот вопрос ответа у Гарри холодок пробежал по спине. Для того, чтобы так манипулировать полицией Конфедерации, требовалось большое влияние. Чрезвычайно большое. А кто на Хоготе имел большее влияние, чем само правительство этих ящериц? Даже официальные лица Гнезда крайне заинтересовались бы вещью, подобной кубу. Налет, однако, осуществлялся содружеством двух рас, так сказать. Все это очень и очень дурно пахло. Публично оба правительства клялись в вечной нерушимой дружбе и невмешательстве во внутренние дела друг друга. Но Гарри изучал историю. Он знал, что это сделало его отчасти циником, но цинизм был одним из средств выживания. Так или иначе, возможность достижения согласия между правительствами по поводу совместного пользования Керсгатанским реликтом отвергалась напрочь. Вероятно, — обстоятельства заставили их заключить какого-то рода договоренность. Может быть, в качестве посредника вовлекли некую третью силу, имеющую значительный вес в каждом лагере. В целом, перспективы не радовали.

Гарри заставил себя отвлечься от этой глобальной проблемы и стал наблюдать за группой мужчин, собравшихся в нескольких метрах от него вокруг низкого столика.

Пора была приступать к делу.

Пять человек окружили шахматную доску. Двое играли, а остальные заключали разнообразные пали — об исходе партии, ходах игроков, возможных позициях фигур через несколько ходов.

Гарри, стараясь быть как можно незаметнее, подошел к столу и несколько минут наблюдал за игрой. Наконец он вынул одну из серебряных монет и положил ее рядом с одним из спорящих — относительно хорошо одетым темноволосым мужчиной с наманикюренными ногтями и с грубо зарубцевавшимся шрамом, который красном полосой тянулся ото лба к подбородку.

Брюнет поднял голову.

— На кого ставишь?

— На него, — Гарри кинул в сторону игрока на противоположной стороне доски, упитанного коротышку, напоминавшего ему простоватого фермера с некоторой склонностью к насилию. — Не далее, чем через три хода.

Сильно прищурившись, мужчина со шрамом внимательно изучил расположение фигур. Кожа у крыльев носа собралась в морщины.

— Да ну? — прошептал он. — Не думаю.

Каким-то магическим образом рядом с первой монетой появилась точно такая же. Через два хода Гарри заполучил обе. Не прошло и часа, как он выиграл почти тысячу кредитов, и половина посетителей бара собралась вокруг шахматной доски.

— Ну вот и все, — сказал Гарри, сгребая выигрыш от последнего пари. Его первый оппонент исчез незадолго до того, проиграв почти все свои ставки, и теперь Гарри нервно ожидал его возможного возвращения. Пушка 44-го калибра, висевшая у него подмышкой, была неплохим средством защиты, но преждевременно пускать ее в ход не хотелось.

Гарри медленно обернулся, уныло подумав — «жадность фраера сгубила». Почему он не остановился на двух или трех сотнях кредитов, идиот? Теперь жди неприятностей.

Его первая жертва вернулась. На мгновение взглянув на спутника человека со шрамом, Гарри почувствовал облегчение. Второй не походил на громилу. Внешне, по крайней мере. Низенький, щуплый, с дыханием что-то не в порядке. На глазах — толстые линзы, придающие лицу угрюмое выражение. Гарри заметил, что линзы были хирургически вживлены в кожу. Что за глаза скрывались за этими непрозрачными полимерными стеклами?

— Неплохо играешь, — сказал первый.

— Спасибо.

— Еще пари?

— Как-нибудь в другой раз, — ответил Гарри. — Я ухожу.

— Сомневаюсь.

К ним подошел, мерзко ухмыляясь, вышибала. Тихонько, в такт только ему одному известному ритму, он постукивал приличных размеров дубинкой о ладонь левой руки.

Гарри взглянул на дубинку — на ней виднелись зловещие пятна ржавого цвета, затем перевел взгляд на своего первого соперника.

— С кем пари?

— С ним. — Мужик со шрамом ткнул большим пальцем в сторону своего компаньона со стеклянными глазами. — Сыграешь с ним партию в шахматы. На… — Он выразительно посмотрел на кучку золотых в руке Гарри, — на, скажем, килокредит. Согласен? — И весело улыбнулся.

— А что, если я не умею играть?

— Не пудри мне мозги, парень. Усек?

— Ну ладно, ладно, не заводись, — пробурчал Гарри, садясь за стол.

Соперник начал партию хитроумным вариантом классической алехинской партии, и Гарри пришлось уйти в глухую оборону. Сразу же после начала игры из толпы болельщиков донесся одобрительный ропот нескольких истинных ценителей. Гарри задумался над странным поворотом судьбы, благодаря которым шахматы стали основным элементом игорного бизнеса в притонах космопорта.

Давным-давно, еще до начала эры Межзвездных Обменов, когда Советы и американцы колошматили друг друга в борьбе за превосходство, русские, прилагая огромные усилия при фактическом попустительстве Соединенных Штатов, ушли далеко вперед в области освоения космоса. Когда человечество, наконец, сумело вырваться за пределы Солнечной Системы, именно потомки комиссаров развязали Экспансию, осваивая новые и новые планеты, и прихватили с собой все свои привычки и хобби. Так что, когда парни с берегов Миссури тоже начали прибывать в осваиваемые миры, они пристрастились больше к шахматам, чем к покеру. Карты, безусловно, имели своих приверженцев, но пыльный образ Джона Узина, этого символа американской романтики Дикого Запада, никогда не пользовался особой популярностью в новых колониях землян.

Гарри попытался сосредоточиться на игре, но это оказалось нелегко. Веки уже слипались. К своему стыду он отметил, что потребовалось почти двадцать минут, чтобы одержать верх над местным чемпионом. Хэл, его партнер, тренер и соратник на протяжении пятнадцати лет, обругал бы его на чем свет стоит, услышь он об этом. Еще бы, Хэл завоевал практически все трофеи регулярно проводимых чемпионатов среди хоготанских Искусственных Интеллектов, и несколько свысока, даже презрительно, относился к соревнованиям людей.

Гарри встал и потянулся.

— Могу я получить свои деньги?

Брюнет, шрам которого от ярости приобрел синевато-багровую окраску, вперил в него глаза, мрачно сверкавшие с лица цвета рыбьего брюха.

— Полагаю, ты не считаешь, что тебе пройдет этот номер? Все не так просто, малыш.

— Напротив, все проще простого. Мне не хотелось бы упоминать о вас моему отцу. На Мефисто.

Эффект оказался именно таким, на какой Гарри и рассчитывал. Разъяренный оппонент побледнел еще больше прежнего. Его шрам белел на глазах, будто покрываемый известью, пока не стал почти невидим; левая щека задергалась в тике.

Мужчина шумно вдохнул воздух.

— Прошу прощения, мистер. Я не знал.

Толпа мгновенно рассосалась. Здоровенные, угрожающего вида мужики старались улизнуть как можно незаметнее. Гарри ощутил ровный ветерок со стороны постоянно открывающейся двери, где вышибала тихо и торопливо говорил что-то в наручный микрофон.

— Ты, наверное, принял меня за зеленого юнца?

Гарри позволил себе немного расслабиться.

Он прекрасно понимал, какое впечатление производит его новая ипостась на стоящего перед ним горе-шахматиста. С первыми волнами Экспансии в космическое пространство ринулись отъявленные сумасброды, мечтатели и просто одержимые, создавшие среди звезд странноватые новые содружества. Старушка Земля — связанная по рукам и ногам смирительной рубашкой своих собственных предрассудков — ограниченная и неповоротливая, не оставила места для безумных идей, неординарно мыслящих ученых, мистиков. Все эти изгои нашли свой дом в той части Вселенной, которая позже получила название Потенциальных Миров, и на некоторых из этих Миров пышно расцвели необычайные и жуткие сообщества. Особенно неистовым нравом и необузданными страстями отличались обитатели Мефисто, где слова «талант» и «смертоносный» имели почти одинаковое значение. Короче, Мефисто поставлял самых безжалостных и квалифицированных убийц. Следуя каким-то непонятным традициям мефистолианцы редко посылали своих детей на другие планеты. Если же такое случалось, то многие узнавали об этом слишком поздно. Но, так или иначе, за пределами своей родной планеты под маской юности и невинности мефистолианца скрывались смерть и разрушения.

— Вот ваши деньги, сэр, — произнес неудавшийся гроссмейстер, протягивая дрожащими руками кучку тускло мерцающих монет.

— Благодарю.

Гарри положил наличность в карман куртки, и, как бы невзначай, снова показал внушительную рукоятку своего «Магнума».

— Можешь идти, — ласково сказал он.

Игрок едва заметно кивнул, осторожно повернулся и медленно пошел к выходу. Через минуту за дверью послышался топот убегающих ног.

Выходя вслед за перепуганным шахматистом, Гарри задержался в дверях:

— Прекрасный был вечер, — сказал он вышибале. — Я замечательно провел время. Как-нибудь навещу вас.

Верзила лишь остолбенело смотрел на него, но, когда Гарри вышел, сила, с которой вышибала захлопнул тяжелую дверь, выказала его истинное отношение к происходящему.

Снаружи занимался жидкий серый рассвет. Скоро утро. Моросило. Гарри посмотрел на затухающие огни космопорта. Ну, а что дальше?

Погруженный в свои мысли, Гарри не услышал, как кто-то подошел к нему. Толстая рука обняла его за плечи, и смутно знакомый голос прохрипел:

— Славно блефуешь, малыш. Одного ты не учел: у всех этих подонков с Мефисто имеется кастовая татуировочка между большим и указательными пальцами левой руки. Наверное, местные олухи просто не обратили внимания. Ну, да ладно. Теперь тебе придется прогуляться со мной.

Гарри подумал было о побеге, но кончик ножа, упершийся ему под правое ухо, заставил его стоять абсолютно неподвижно.