Заложники обмана

Глава 2

Художник медленно поднялся на ноги. Голова, шея, спина стали единым средоточием боли, он увидел расплывающиеся пятна. Он весь смердел.

Почему они сделали с ним такое?

И что сделал им Батталья?

Джьянни не ожидал ответов. Просто, задавая вопросы, ему легче было смотреть на убитых мужчин.

Агенты лежали там, где упали. Оба на спинах, глаза устремлены к стеклянной крыше, как будто они считали звезды. Мертвы. Тут не может быть никаких вопросов. Мертвы окончательно и безусловно.

Джьянни подавил желание уйти к себе в спальню, лечь и уснуть в безумной надежде на то, что, когда он проснется, никаких трупов не будет и жизнь его пойдет тем же чередом, как и прежде.

Он тем не менее был спокоен. Вначале хрупкое, это спокойствие мало-помалу делалось более стойким. И он понимал, что сделает все, что следует, что этого не избежать.

Немного погодя он налил себе хорошую порцию бренди, подошел к стеклянной стене в северном конце студии и посмотрел вниз с высоты десятого этажа.

Никакого движения. У тротуара припарковано несколько машин, и Джьянни разглядел среди них темный седан, в котором приехали Джексон и Линдстром. Художник жил и работал на этой улице больше десяти лет. Он знал ее хорошо. Но теперь вдруг почувствовал себя затерянным на чужбине.

Он взглянул на часы. Еще не было двух. Он приехал домой меньше часа назад. Поразительно, что все произошло за такое короткое время.

Джьянни отнес бренди на то место, где так недавно шла схватка. Все оставалось в порядке. Не потерпели никакого ущерба ни мебель, ни лампы, ни картины. Мир и благополучие там, где состоялась короткая встреча, – если не считать двух трупов.

Если не считать двух трупов.

Джьянни глубоко вздохнул, и боль пронизала тело. Он выпил бренди и решил посмотреть, не удастся ли чего узнать и прояснить.

Он осмотрел бумажники и удостоверения ФБР. Все сходилось. Кредитные и страховые карточки, водительские права – все в полном соответствии одно с другим. Если и были какие-то несоответствия, то Джьянни их не обнаружил, и это его смущало. Те они или не те, за кого себя выдавали?

Атташе-кейс Джексона представлял в своем роде особый интерес. Среди прочего в нем находился самого зловещего вида прибор для электрошока… эти люди применили бы прибор для воздействия на наиболее чувствительные части его тела, если бы другие их усилия не увенчались успехом.

В конверте Джьянни обнаружил выцветшую фотографию, на которой два подростка – он сам и Витторио Батталья – весело улыбались, стоя на пляже, освещенном летним солнцем.

На другом снимке Витторио стоял рядом с очень красивой девушкой явно азиатского типа, которая серьезно смотрела в объектив блестящими миндалевидными глазами. На обороте снимка были обозначены ее имя и адрес: Мэри Янг, Саундвью-Драйв, Гринвич, Коннектикут.

Интересно, успели два сомнительных агента побывать у нее до того, как явились к нему? Если да, то лежит ли она где-нибудь мертвая или искалеченная? Он надеялся, что нет. Ему очень хотелось, чтобы она была жива и он смог бы встретиться с ней.

В кейсе лежали и две компьютерные распечатки. Одна о Мэри Янг, вторая о нем. Сначала он прочел ту, в которой говорилось о девушке.

Художник стал читать справку о себе.

Джьянни медленно положил обе распечатки. Все-таки сомнительно, что это не операция ФБР. И кто поверит, что он вынужден был застрелить их, защищая собственную жизнь? Он стоял, прислушиваясь к собственному дыханию. Раздумывать, собственно, не о чем. Что бы там ни происходило в дальнейшем, он первым делом должен умыться и почиститься, а также избавиться от трупов.

Он стоял обнаженный перед зеркалом в ванной и разглядывал, что они с ним сделали. В зеркале колыхалось некое странное окровавленное существо. Мало того, что он в крови, – плоть его разбухла, побагровела, утратила привычную форму. Видел он все это словно в тумане.

– За что? – громко обратился Джьянни к отражению. Выйдя из ванной, он надел чистую рубашку и джинсы и принялся отмывать пол от крови.

Когда с этим было покончено, завернул трупы в простыни, как в саваны, и перевязал их крепкой нейлоновой веревкой. Он действовал методично и сосредоточенно, стараясь не думать ни о чем постороннем.

Но через некоторое время им овладел приступ холодного негодования, такой сильный, что он испытал острую ненависть даже к мертвым телам агентов. Они украли у него будущее, лишили всего хорошего, что могло ждать его в жизни. В неистовстве он готов был изуродовать мертвых…

В конечном итоге он сделал, однако, лишь то, что было необходимо. Спустился вниз, отогнал на несколько кварталов автомобиль агентов и припарковал к тротуару. Потом пригнал свой “джип-чероки” и поставил его на освободившееся после седана агентов место. Потный от страха и напряжения, погрузил в машину оба трупа и в самом начале четвертого выехал с нижнего Манхэттена. Направился на восток, к Гудзону, потом к северу, в Путнэм.

Ехал он осторожно, строго придерживаясь дозволенной скорости. Впрочем, какой в этом прок? Независимо от того, быстро он едет или медленно, два правительственных агента, настоящих или липовых, лежат мертвые в багажном отсеке его пикапа, а его собственная жизнь в смертельной опасности.

Витторио Батталья!

Само это имя являло собой нечто немыслимое. Представьте себе беспомощного младенца, который вступает в жизнь с именем, означающим “Победоносная Битва”. Шутка, да и только! Если, как это и произошло в случае с Витторио, ты не докажешь свое право на подобное имя.

Но Витторио, по-видимому, жив. Джьянни сказал правду Джексону и Линдстрому – он и в самом деле не видел Витторио двадцать лет. Его друг уже исчез к тому времени, когда Джьянни вернулся из Италии. Он даже не помнил их последнюю встречу.

Зато он отлично помнил, как увиделся с ним впервые… в школе искусств, когда им обоим было по восемь лет. Витторио старался оправдать свое имя и бил Джьянни смертным боем маленькими костлявыми кулачками. В школе учились почти одни лишь итальянцы, и Джьянни воспринимал свое наполовину еврейское происхождение как некую фатальную неудачу. Как мог он, жалкий полукровка, состязаться в художественном отношении с чистокровной породой, подарившей миру Микеланджело, да Винчи и Рафаэля?

Витторио, будучи итальянцем чистым, стопроцентным, не мучился подобными проблемами. И это сказывалось в его работе. У него были талант и блеск, которыми Джьянни восхищался и которых никогда не рассчитывал достичь.

Отчасти он и теперь чувствовал то же самое. И совсем не из глупой скромности. Он точно знал, что достиг многого. Но все же, представляя себе то лучшее, что он мог бы создать, и думая при этом, как бы это получилось у Витторио, он словно видел перед собой горный хрусталь и совершенный по огранке бриллиант. Горный хрусталь – результат знаний, дисциплины и усердного труда. Бриллиант – дар природы, вспышка чистейшего света, над которой властен лишь Бог.

Далеко в лесу, в стороне от соединяющей разные штаты девяносто пятой дороги, Джьянни похоронил бренные останки специальных агентов Джексона и Линдстрома и впервые испытал холодный страх загнанного животного. Он не чувствовал ничего по отношению к убитым, даже недавнего гнева. Они, в конце-то концов, всего лишь выполняли приказ. И с ним теперь остался только холод.