Заложники обмана

Глава 71

Поли почувствовал, как судовые машины перестали работать. Нос парома мягко ударился о причал. Наступило утро, и они приплыли в Неаполь, и он, Поли, в конце концов не умер от несвежей пиццы.

В это время он находился на прежнем месте, среди металлических бочек под брезентом. Нино считал, что при выезде грузовика на берег там самое безопасное место для него, и Поли с этим согласился. Он понимал, что полицейские и гангстеры будут крутиться поблизости, когда легковые машины, грузовики и автобусы начнут выезжать из трюма. Зачем давать им шансы? Пусть лучше думают, что напугали его до смерти и он не стал пробираться на паром.

Интересно, а что подумал бы о нем Нино, если бы узнал всю правду? Что из дома он не убегал, что его похитили гангстеры, что ему удалось скрыться после перестрелки и что у него в кармане коротконосый заряженный пистолет? Только представить себе лицо Нино, если бы Поли ему рассказал. Если бы – потому что на самом деле он ни за что не расскажет. Просто хочется, чтобы Нино понял: Поли вовсе не глупый, плаксивый мальчишка, который сбежал неизвестно зачем, по дурости, а потом испугался, передумал и захотел вернуться домой. Пусть бы Нино узнал, что Поли гораздо выше этого.

Я выше этого.

Так Поли сказал самому себе. И достаточно, что он сам это понимает.

Он услышал, как заработал мотор грузовика вместе с моторами всех других машин в трюме парома. Машины начали медленно съезжать с парома на берег. Потом мальчик почувствовал, как грузовик набрал скорость и покатил по грубым камням неаполитанской набережной. Но вот грузовик остановился, Нино вышел, поднял брезент и перенес Поли обратно в кабину.

– Ну вот, ты с этим справился, – улыбнулся водитель. – Чувствуешь себя получше?

Поли кивнул, Нино тронул грузовик с места и взглянул на Поли искоса.

– Что-то вид у тебя не очень счастливый. Чем ближе к дому, тем больше нервничаешь, да?

Мальчик передернул плечами.

– Ладно тебе, не волнуйся. – Нино накрыл плечи Поли мускулистой рукой. – Самое худшее, что тебя ждет, это быть задушенным в объятиях.

– Конечно, – согласился Поли, и ему снова захотелось рассказать этому славному человеку, как все было на самом деле.

Часом позже он пожал водителю на прощанье руку и постоял у поворота, глядя, как восемнадцатиколесная громадина, все уменьшаясь, движется по дороге на Салерно.

Мальчику нужно было всего двадцать минут, чтобы дойти до дома в Позитано.

От первого взгляда на дом все у него внутри ослабело и размягчилось, словно он вот-вот растает.

Дом на месте.

Но разве следовало ожидать, что его там вовсе не окажется?

Поли подходил к дому осторожно, не по дороге, а в обход, под деревьями и кустами позади дома. Мечтой мальчика, его постоянно повторяющимся видением было одно: он приходит домой, где его ждут родители. Однако твердая основа его существа подсказывала, что это всего лишь детская сказка. Если отца или мамы ни разу не оказалось дома, когда он звонил, вряд ли можно ожидать, что они там сейчас. Если кто-нибудь его и дожидается, подумалось Поли, то скорее всего парочка мафиози.

Но после того как он, прячась в кустах, дважды обошел дом, стало вроде бы ясно, что и гангстеров там нет. Все окна закрыты, на площадке у дороги ни одной машины. В конце концов он подобрался к входной двери, она была заперта. Поли отыскал в потайном месте под камнем запасной ключ и вошел в дом.

Потихоньку затворил и запер дверь за собой. Вдохнул в себя домашний воздух.

Прислушался к тишине.

Из вещей он прежде всего увидел собственный складной мольберт, коробку с красками и неоконченное полотно, над которым он работал, когда Дом стукнул его по голове и уволок с собой. Вещи были сложены в углу в прихожей: это отец оставил их там, после того как нашел на берегу у воды.

Поли подошел к картине и проверил пальцем, высохла ли краска. Высохла.

Открыл коробку с красками и нашел в ней завернутые в тряпку перепачканные кисти. Поли точно так же заворачивал их, закончив работу, но на этот раз кисти завернул за него отец.

Поли отнес кисти в подвал и окунул в скипидар, чтобы размягчить полузасохшую краску, потом вымыл их коричневым лигроиновым мылом в одной из двух лоханей, которыми пользовались для этой цели они с отцом. Здесь, в подвале, запах красок и скипидара льнул к Поли, словно старая рубашка, знакомая и согревающая. В подвале и в студии отца наверху все было знакомо, привычно, он провел среди этого большую часть своих восьми лет, обучаясь обращению с кистями и красками.

Набравшись храбрости, Поли поднялся в студию отца. Прошло несколько минут, прежде чем он заметил отверстие в стекле большого окна, занимавшего почти всю стену.

Но для Поли это было не просто отверстие. Это был разрыв ткани всей его жизни. Страх внушали сами размеры отверстия. Поли хотелось закрыть глаза и заплакать, но он просто замер, глядя на испачканные засохшей кровью зазубренные края стекла, отражающие свет.

Мать и отец погибли.

Все в том же оцепенении мальчик подошел к окну и глянул вниз, ожидая увидеть на камнях тела родителей.

Но внизу были только камни.

Никаких тел и даже осколков стекла.

Чисто и на полу в студии.

Бог взял маму и папу на небо. Вместе со стеклом.