Заматерение

Глава 18

Скандал, конечно, получился немаленький, так как не принято менять содержание выступления или доклада без предварительного согласования — это жуткий моветон. В научной среде поступок крайне предосудительный. Так я же сразу в самом начале выступления заявил, что не могу считаться полноправным учёным, а только учусь.

Таким образом, представ перед вновь избранным президиумом, я повинился в этом грехе и попросил простить по молодости лет, и отсутствию опыта участия в столь крупных международных конгрессах. Заявил, что это был мой порыв души сказать то, что давно наболело и жгло меня изнутри, как кислота.

Опять изобразил китайского болванчика, и отработал на бис номер «кланяюсь и каюсь, каюсь и кланяюсь». Неизвестно все ли поверили этому представлению, так как я даже не учусь в театральном, как мне советовал Ильич, но смотрели на это действо благожелательно.

Я украдкой бросал взгляды на всех присутствующих, и мне показалось, что около четверти смотрели даже одобрительно. Расклад неплохой — для начала, где положено было бы послать, чтобы всыпать по первое число, двадцатого начать и первого кончить. Так что есть шансы заручиться поддержкой некоторой части президиума.

Поэтому я поднапрягся и изобразил огорчение своим проступком и желание загладить свою вину. Стал уверять всех, что более такого не произойдёт, и моё поведение в зале проведения конгресса и комиссиях будет выше всяческих похвал. Я усвоил урок и постараюсь впредь не нарушать принятых в научной среде норм, а сей случай будет мне уроком, который надо тщательно запомнить.

На сей раз по моим оценкам благожелательных взоров стало больше, и у меня отлегло на душе. Многое будет зависеть от позиции занятой президиумом. Поддержат они мои опасения и предложенные проекты, или отвергнут как домыслы рассчитанные на сенсацию.

И наконец, после воспитательного момента, мы смогли перейти к самому содержанию моего выступления. И тут мне пришлось попотеть. Вопросы касались конкретного подтверждения выдвинутой гипотезы и её научной обоснованности. Благо я ещё в том мире изучил этот вопрос досконально, и все формулы, выкладки и доказательство просматривал неоднократно.

Эти доказательства я и стал излагать, попутно приводя формулы и результаты расчётов по памяти. Мои листки пошли гулять по рукам членов президиума, и брови некоторых поползли вверх, а лоб стянуло морщинами. Как говорилось в фильме «Ну, барин, ты задачи ставишь… За десять дён, одному не справиться. Тут помощник нужен. Гомо сапиенс…» Так что лица у многих стали точно такие же, как у того кузнеца Степана.

Проверить все формулы и результаты понадобятся месяцы работы, да не одного человека, а целой группы. Компьютерную модель достаточно детально отражающую картину, не удастся запустить даже на новеньком суперкомпьютере CRAY-1[130], а того дожидаться ещё пару лет.

Оттого президиум оказался весьма озадачен. Громогласно заявить, что опасения высказанные в моём выступлении беспочвенны станет опрометчивым поступком, но проверить все выкладки и формулы, а также провести повторные расчеты, требуется неимоверно много времени и затрат труда учёных.

А потому они пошли проторенным путём. Создали группу из учёных, на которую будет возложена обязанность провести всестороннюю проверку изложенных доказательств и расчетов. И только по результатам её работы можно будет сделать окончательный вывод.

Правда, бойко мною изложенные доводы вкупе с формулами и результатами резко поубавили скепсис некоторых членов президиума и почти убедили склонявшихся в сторону поддержки.

Иного я и не ожидал. Это наука детка, и махание заветным мечом-кладенцом никого не убедит. Разве что поубавит количество голов скептиков, но проблему это не решит, так как за стенами их миллионы.

Ну-ну, данную гипотезу и в будущем никто не опроверг, но и окончательно не доказал. А проводить натурный эксперимент — скептиков не нашлось. При наличии неопровержимых доказательств она стала бы теорией, но и опровергнуть окончательно невозможно. Там настолько сложные процессы в разных слоях атмосферы, что создание модели учитывающей все влияющие факторы потребует немалого времени и затрат компьютерного времени.

На худой случай, если заклюют скептики, и смогут подтвердить свои слова доказательствами не столь глобального урона, а также прогнозом выживания 10–15 % человечества, не думаю, что такая оптимистичная модель очень порадует человечество. Большей части коего ничего не светит.

Я же легко сползу на то, что не только учёный, но ещё и творческая натура, пишущая книги, сценарии и музыкальные спектакли, где неизбежен разгул эмоций и драматизма. А пусть считают тем же Карлом Саганом[131], мне с того не холодно и не жарко.

Пострадает научная репутация? Так на что мне она, если мир останется прежним? По мне обмен своей репутации на изменения в лучшую сторону — совсем мизерная плата. Тем более, что научные публикации выходят совсем не под моей фамилией, и в несколько иных областях.

А пока я взвешивал все pro et contra[132]. И наблюдал за реакцией участников обсуждения, за меня неожиданно вступился Андрей Дмитриевич, который тоже присутствовал в помещении президиума.

Он рассказал, что весной прошлого года в беседе я изложил ему сценарий «ядерной зимы» и привёл свои первоначальные выкладки, без строгих формул и расчётов. Уже тогда ему показалось заслуживающим внимания, высказанное мной опасение о судьбе человечества.

Он самостоятельно в свободное время также проводил изучение и обоснование этого сценария «ядерной зимы». К сожалению, продвинулся в своих изысканиях не столь далеко, но уже обработанное вызывает очень серьёзную тревогу. Подтвердить или опровергнуть приведенную мной картину последствий он не в состоянии, вполне возможно она будет несколько иной, не столь фатальной. Однако сильное изменение климата и поведения атмосферных потоков сопровождающееся сильнейшими и невиданными до сих пор ураганами, а также небывало резким похолоданием приведёт к гибели всего сельского хозяйства и последующему голоду.

Отдельные очаги цивилизации могут сохраниться, обладая стратегическими запасами продовольствия, но остальное человечество будет обречено на гибель. А если рассмотреть большие перемещения целых народов в полосу более мягкого климата, и сопутствующие этому войны, то трудно предсказать количество выживших.

А я добавил, что попадания нескольких современных МБР с мегатонными зарядами в кальдеру на территории Йеллоустонского национального парка может вызвать пробуждение дремлющего супервулкана, извергавшегося несколько раз за последние два миллиона лет. Рванёт так, что извержение вулкана Тамбора произошедшее в Индонезии на острове Сумбава в 1815 году, всем покажется детской шалостью со спичками. Выбросы пепла из его кратера, а также сажи с копотью от горящего природного парка создаст такую сильнейшую загрязнённость атмосферы, что мало никому не будет.

А еще это извержение может вызвать сильную тектоническую активность, что в регионе близком к Калифорнии, итак славящейся своими землетрясениями, подскажет дальнейшее развитие событий. Это очевидно для любого грамотного человека.

Все учёные, присутствующие в помещении, сразу же стали меня останавливать и упрашивать более никому не рассказывать об этом сценарии. А то репортёры газет немедленно за него ухватятся, и разнесут по всему миру, тем самым усилив истерию.

А ещё стали наставлять, что настоящие учёные не должны заниматься политикой и позволять себе высказывания столь близкие к политике, которые я допускаю по молодости и неопытности. Они категорически настаивают на соблюдении мной норм этики учёного, и бога ради более не касаться политических тем.

Пришлось ответить им словами соотечественника Наполеона писателя Мошпаламбера: «Вы можете не заниматься политикой, все равно политика занимается вами», при этом довольно дерзко посмотрел на всех присутствующих. Ну, нет уж им, дудки! Этого форпоста я не сдам, ишь задумали мне рот затыкать!

Этика учёного напрямую о занятии политикой ничего не говорит, но это считается моветоном и поиском легковесной популярности. Вот пусть сами и держатся за свою полновесную научную репутацию, а мне её на кон поставить не жалко. Я не азартен, но в русскую рулетку при астрономической ставке можно сыграть. Собственно всё моё второе воплощение, это суть и есть такая русская рулетка.

Газеты разных стран на следующий после выступления день, и во все последующие дни разразились морем статей, но лишь некоторые добросовестно воспроизвели полностью мою речь, либо близко к тексту. Остальные несли привычную ахинею, повыдёргивав с мясом самые жареные моменты. Оттого и заголовки были от самых диких, и до фантастических.

Желтые листки выдали заголовки типа «Русский вундеркинд предсказал конец света». Взвешенные «Младенец призывает прекратить ядерное безумие угрожающее всему человечеству» и «Учёные склоняются к подтверждению опасений, высказанных советским участником конгресса».

Посмешил Ватикан, напечатав в «L’Osservatore Romano» статью «Христос сказал: Пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне». Тоже мне миротворцы. А «Крестовые походы», в том числе Тевтонского ордена на Русь? А молчаливое благословение работорговли, а политика невмешательства во времена национал-социализма и геноцида многих народов? Не нужны мне такие союзнички. Следующего «улыбающегося папу» — Иоанна Павла I, у которого был отец социалист, примучили в 33 дня, а на смену поставили истого русофоба[133]. С такими союзниками и никаких врагов не надобно.

Французская «Le Figaro» выдала статью «Устами младенца?» и непонятно, что хотели тем сказать. У нас франкофонов в номере отеля не нашлось, а искать было лениво. Одобряли или издевались, так и осталось невыясненным. У них там смена пажеского караула в президентском дворце и неясно откуда ветер дует.

Индийская «The Hindustan Times» разместила статью «Бодхисаттва из России, указал учёным мужам и человечеству путь к миру и процветанию». Эта газета, слава богу, на родном англицком, и мы её прочли. Лестно быть названным «стремящимся к пробуждению», и жизни для блага всех существ. Что же, постараюсь оправдать.

Туда же понесло японскую «Асахи симбун» с их статьёй «Маленький гений или же ками?». А далее в статье расписывалось, как я в своей речи осудил виновников трагедии городов Хиросима и Нагасаки. Теперь я прямо-таки Константин-но ками, и смело погреюсь в лучах Аматэрасу-о-миками.

Подводя итоги всего обзора попавшей к нам прессы, осталось только написать всем — «дорогая редакция, я хренею». Или как у Владимира Семёновича «Дорогая передача, во субботу, чуть не плача, вся Канатчикова дача к телевизору рвалась»…

«Известия» поместили текст выступления полностью, и ограничились лишь несколькими редакционными строками к ней, а «Правда» промолчала, так как была поставлена в тупик, являясь органом печати ЦК КПСС. Так иного я и не ожидал. После такой новости необходимо время, чтобы всё уложилось и осмыслилось, а лишь затем наступит понимание и поступят указания.

Между тем журналисты некоторых зарубежных изданий попытались вести себя с привычной наглостью, но быстро усвоили урок, после того, как один не в меру ретивый резко сунул мне микрофон к лицу, а оказался на земле и сверху Людмила давила ему на кадык предплечьем руки. После этого больше умников не нашлось, а они усвоили, что «здесь вам не тут».

Вот и тащились всегда на почтительном отдалении от нашей группы, но не отставали, а при случае кричали оттуда свои вопросы. На умные я старался давать серьёзные и пространные ответы, отчего град глупых вопросов типа — не являюсь ли я воплощением Будды или других божественных сущностей быстро сошёл на нет.

После этого наше взаимопонимание с этой братией постепенно установилось, и они усвоили, что ко мне с привычными для них вопросами лезть не стоит. А я всё чаще при возможности давал нужную мне информацию, избегая всяких скользких тем, вроде: перевоплощением какого божества или родственником каких известных лиц являюсь. Уже и сюда докатились сплетни с далёкой родины.

Как известно, «Пока правда надевает башмаки, ложь успевает весь мир обежать», а я постоянно повторял в ответ на их вопросы эту цитату из «Правды» любимого мной Терри Пратчетта. Так что журналюги бульварных листков, падкие до жареных фактов, быстро отсеялись, а остались наиболее вменяемые. Именно оттого сведения, сообщённые им, искажались лишь в меру их некомпетентности в сложных вопросах физики и современной действительности.

Поэтому информация становилась всё более определённой и внятной, доступной различным кругам мировой общественности. Студенчество и молодёжь первыми откликнулись на высказанные мной предостережения и мирные инициативы.

Стало шириться и крепчать, почти затухшее с выводом американских войск из Вьетнама, антивоенное движение. Плакаты и лозунги на демонстрациях были очень актуальны и требовали немедленного прекращения «гонки ядерных вооружений» и немедленного сокращения арсеналов всех ядерных держав.

Начались стычки демонстрантов и пикетчиков американских военных баз с полицией. И каждый арест или задержание манифестантов разжигал страсти и ширил движение за мир во всём мире. Эти группы возникли во всех странах, и быстро активизировали деятельность, расширяя свои ряды.

Лидерам стран блока НАТО стало всё сложнее обходить эти насущные вопросы молчанием, и они заявляли, что также проведут исследование данной проблемы с целью опровержения высказанных обвинений и панических заявлений малолетнего, безответственного лица, который провоцировал тем самым скандал в поисках дешёвой популярности.

И безусловно подобные заявления подлили масла в огонь, так как такие скользкие ответы не устроили ни студенчество ни руководителей и широкие круги антивоенного движения. В то время как журналисты сообщалось из Женевы, что группой учёных проводится полная проверка всех сообщённых мною доказательств этой гипотезы, и многие из состава группы, не высказываясь напрямую, сообщали о своей крайней озабоченности представленными им выкладками, формулами и результатами расчётов, которые выглядят весьма правдоподобно и научно.

Большинство журналистов, также не убедили высказывания лидеров развитых капиталистических государств и их официальная позиция, отрицающая всякую возможность достоверности сообщённой мировой общественности информации. Высказанная ими некоторая обеспокоенность, могла быстрее сбить накал страстей, так как учёные из многих стран мира подтверждали возможность такого сценария мирового катаклизма и правдоподобность высказанных научных доказательств.

Таким образом, скандал продолжал разрастаться, и к нему подключилась волна протестных выступлений студентов и молодежи ведущих капиталистических стран. Эти выступления ширились и росли, приобретая интернациональный характер. В первую очередь во Франции, обладающей собственным арсеналом ядерного вооружения.

В нашей истории выдвижение гипотезы «ядерной зимы» прошло десятилетием позднее, поэтому осталось почти незамеченными широкой общественностью на фоне затеянной в СССР гласности и катастройки.

Но и тогда был заключён целый ряд соглашений по сокращению ядерного оружия и ликвидации сторонами ракет средней и меньшей дальности.

Тут же получилось прямо как по лозунгу: «Шок — это по-нашему!» И весь мир сотрясали выступления протестующих, с требованиями скорейшего проведения переговоров по ограничению и сокращению вооружений, учитывающие высказанные опасения возникновения «ядерной зимы», при которой пострадают не только стороны конфликта, а может погибнуть всё человечество.

Всем было очевидно, что я произносил речь, наметив её в Белый Дом, как основного противника Всемирного конгресса учёных. А потому Госдепартамент США попробовал предъявить ноту протеста в адрес президиума Всемирного конгресса учёных за прозвучавшие в его стенах обвинения в адрес властей США.

Но их подняли на смех, ответив, что самим разве не смешно адресовать претензии в адрес трёхлетнего ребёнка? Это выступление целиком являлось его личной инициативой, в чем все члены президиума убедились в результате тщательной проверки.

Проверка была всесторонней и непредвзятой, и в ней принимали участие представители многих стран принимающих участие в работе конгресса. Выступивший смог представить расширенные доказательства высказанной им гипотезы, которые будут тщательно проверены. Его доказательства выглядят достаточно обоснованными, а результаты научных расчётов пояснили гипотезу возникновения «ядерной зимы» в случае массированного применения ядерного оружия.

Остальные приведённые им сведения тоже нашли своё подтверждение. Так что никакой диффамации не произошло. Или же представители посольства США хотят отрицать произошедшую бомбардировку японских городов, и последовавший за этим ядерный шантаж других стран мира? А может то, что торговля нефтью преимущественно за доллары является его фактическим обеспечением?

Все присутствовавшие учёные убедились в компетентности докладчика в научных вопросах, и сами многое почерпнули из его пояснений и научных доказательств. По остальным пунктам была проведена столь же строгая проверка.

Поэтому президиум почти единодушно пришёл к заключению, что гипотеза нуждается в скорейшей и компетентной проверке независимой группой, и она была незамедлительно создана. Ей были переданы все представленные докладчиком доказательства и результаты расчётов.

И в заключение, представителю посольства США был передан заблаговременно переданный в организационный комитет текст моего выступления, сданный для размещения в материалах работы конгресса.

Те смогут убедиться сами, что в нём нет ни единого намёка на произнесённое мной во время выступления с трибуны конгресса. Если они пожелают выдвинуть в суде обвинение в адрес трехлетнего мальчика, то президиум может только пожелать им попытать удачи.

Попробовали эти деятели из посольства передать ноту протеста нашему МИДу в адрес руководителей и всей делегации советских учёных. Но работникам посольства СССР удалось отбрехаться, что дескать согласованный текст выступления был передан заранее. Они ознакомились с его содержимым и не нашли ничего предосудительного. Таким образом, он был передан для помещения в материалы работы конгресса.

Однако, мальчик есть мальчик, и его понесло говорить отсебятину. Я естественно поддержал эту позицию, и снова, посыпал главу пеплом, чистосердечно признавшись, что не выдержал нервного напряжения, и язык сам стал озвучивать мои мысли. А сами знаете — устами младенца глаголет истина.

Присутствующих сильно позабавило использование в качестве оправдания известной в большинстве народов пословицы. Не позабавило это только подавшую ноту сторону. Так пусть тоже обижаются, я же не подавал в суд на их коллегу из посольства в Москве, так как у него дипломатический иммунитет. А у меня иной — я по всем их законам не отвечаю за свои слова и действия, просто не имею права.

В целом и по частностям мы смогли отбрехаться от их дипломатического наезда, и я далее принял участие в работе конгресса. А уж среди участников стал мега популярен. С некоторыми придерживающимися иных взглядов на мироустройство пришлось даже прилюдно подискутировать.

Благо мог делать это на трёх и даже немного более языках. Так как в школе изучал, правда без блеска и приложения усилий, ещё язык романской группы, что позволяло более-менее поддерживать разговор и понимать вопросы до того, как их озвучит переводящий.

Не ведаю, кто из участников конгресса сливал информацию журналистам, но перипетии всех этих дипломатических баталий стали достоянием прессы. Ох, и зарекутся впредь Швейцарские власти меня пускать в пределы государства. Это Владимиру Ильичу всегда были открыты двери. Ну да я не в обиде, что запланировал, то и осуществил.

Для меня — сделал янки гадость, то на сердце радость. А кто им говорил, что я толстовец и подставлю вторую щёку? Нет, голубчики просчитались. По-плохому, значит по-плохому! Я их не трогал и собирался спокойно работать над своими проектами в Союзе, так сами напросились, а попытки убийства родных, я им ввек не прощу!

Всемирный конгресс учёных тем временем почти спокойно продолжил свою работу по выработке многолетней программы исследований и работ для реализации мирного использования термоядерной энергии. Сами учёные держались как можно дальше от скандала, и доставалось только участникам группы по проверке предоставленных мною сведений.

Мне не разрешили провести пресс-конференцию для журналистов, этому воспротивились как руководство делегации наших учёных, так работники здешнего посольства и представитель МИДа. Под таким трёхсторонним давлением пришлось отступить на подготовленные позиции и приступить к маневренной обороне.

Досталось отвечать на пресс-конференции лишь Андрею Дмитриевичу, упомянутому мной в своём выступлении. Но он воробей стреляный, и в ответах на вопросы журналистов ограничился пересказом того, что поведал президиуму Всемирного конгресса учёных, а привёл даже меньше конкретики, отметив, что продвинулся в работах по этому направлению не так далеко, как ему бы того хотелось.

На данный момент не может ни подтвердить, ни опровергнуть приведенных сведений. Из исследованных им самостоятельно, подтверждение нашла часть сообщённых сведений, остальные требуют дальнейшей доскональной проверки, которой занимается целая группа учёных, в состав которой он также входит.

Отвечать от её лица он не имеет права, так как избран руководитель этой группы, и только тот может говорить от её лица. К тому и следует обращаться с вопросами о мнении работающей по данной проблеме группы.

Попытка журналистов опросить руководителя группы индийского физика Роддама Нарасимха[134] не дала им никаких результатов. Так как учёный заявил, что группа только приступила к работе, и, несмотря на напряжённую деятельность, результаты станут известны не ранее чем через несколько месяцев. Настолько огромен объём информации и расчётов, который им следует проверить и обработать, прежде чем будет получен конкретный ответ на вопрос журналистов.

Автор выступления, их коллега из СССР, передал им достаточно полный пакет доказательств. Их перепроверка и исследования в смежных областях потребуют напряжённой работы участников группы на весь указанный им срок. Они освобождены от проведения всех прочих исследований на весь необходимый отрезок времени. Всемирный конгресс учёных осознаёт свою ответственность перед всем мировым сообществом в скорейшем проведении проверки очень тревожной гипотезы, сообщённой их советским коллегой.

После такого сдержанного заявления газетчики сорвались с цепи, и их издания захлестнула волна истерии. От которой учёные так ловко отстранились, не поддержав, а наоборот заявив о тщательной проверке гипотезы. Правда, сами их слова содержали довольно серьёзный намёк на научность сообщённых сведений.

Лидеры стран «свободного мира», попытались обвинить учёных в предвзятости, но на их беду в группу учёных в основном входили представители стран «Движения неприсоединения»[135], а единственным представителем стран социалистического лагеря был известный диссидент Андрей Дмитриевич Сахаров. Так что «руку Москвы» мог увидеть только сбрендивший или умалишённый.

Однако этот наезд сразу поставил на дыбы само «Движение неприсоединения» и их представителей в ООН. Те потребовали созыва Совета Безопасности по этому вопросу, и обвинениям в адрес учёных их стран со стороны лидеров развитых капиталистических держав.

Как всегда западные лидеры не сочли, что учёные могут проявить политическое чутьё и подстраховаться от лишних упрёков в свой адрес, если в состав группы войдут представители социалистических стран. Теперь лидеры вновь расхлёбывали своё очередное знакомство с граблями.

Я даже одобрил некоторое отстранение меня от данной тематики, и потому, в даваемой журналистам информации, оставался строг и корректен по-научному, без политизации сведений о своей гипотезе. Своё мнение я уже изложил, а потому не считал, что повторение что-то изменит. «Глухим обедню дважды не служат», отвечал я на попытки журналистов, развести меня на слабо.

Тем временем конгресс продолжал работу в комиссиях и группах и на этих рабочих встречах моя ювенал-фашистка совсем приуныла. Я бы испытывал к ней некоторое сочувствие, не следуй она за мной повсюду, как пустая банка, привязанная к хвосту. Гремит и больше никакого проку, одно неудобство.

Так что пусть слушает обсуждения вопросов настолько заумных, что у неё мозги должны свернуться, как то прокисшее молоко. А ещё я получаю истинное удовольствие, как она дёргается на наших встречах в комиссиях, когда рядом садятся выходцы из Африки, Юго-Восточной Азии, индусы или латиноамериканцы.

Мы с ними на равных бойко обсуждаем проблемы, нисколько не чинясь, и обмениваемся шутками и подковырками. Короче ведём себя абсолютно естественно, не замечая границ, цвета кожи, разреза глаз, возраста и прочих мелочей.

Мне особенно приятно работать со своими товарищами из социалистического лагеря, Нравятся кубинцы за их темперамент и искромётные шутки. Я даже просил их при случае передать моё глубочайшее почтение команданте Фиделю, и всем их борцам с американским империализмом.

Примерно те же слова я адресовал дедушке Хо, и всему вьетнамскому народу с честью выдержавшим нелёгкое испытание и одержавшим победу в этой тяжкой борьбе.

Соседку эти мои просьбы и пожелания всего наилучшего свободолюбивым народам, вырвавшимся из колониальной зависимости, так коробили, что я настаивал на её присутствии в работе комиссий и групп, хотя мог бы выставить вон, за пределы помещения, где поблизости оставалась большая часть моей охраны.

Зато я отлично слышал, как хлопает дверь её номера, когда сразу же выставлял её из номера отеля при каждом туда возвращении. Но всё-таки — «железная дева», нервы как из стальных канатов свиты. Держит себя в руках, хотя иногда ловлю на себе её кровожадные взгляды. Точно бы меня придушила за расовые преступления и урон нанесённый образу «белого господина».

А пусть знает нашу русскую мудрость — мал клоп, да вонюч! Её никто не держит, но ведь таскается за мной повсюду, и видно какое ей это доставляет отвращение.

Просто так работник органов опеки такое терпеть не стал, и давно бы сбежал, а у неё видно иная цель, которая её удерживает прочнее всех прочих её душевных порывов.

По её виду, я заработал наверно сотню расстрелов, и двадцать повешений. Наверно и десяток костров также. Однако пунктуально тащится за мной и не отстаёт ни на миг. Вцепилась мёртвой хваткой, что тот бойцовый бультерьер, Не отцепить, так что мне пришлось перейти на режим дня «отель — конгресс и обратно».

Мне, как и медвежонку Вини, у которого в голове только опилки, а потому ему всё пофиг, тоже кажется: «Это ж-ж-ж-ж, неспроста! …зачем тебе жужжать, если ты не пчела?». Вот и не подставляюсь, к тому же охрана не позволяет. Даже по городу прогуляться не дают, не говоря об окрестностях или поездке в другие места.

Так что монотонно продолжались рабочие будни конгресса. А по вечерами мы совместно с Людмилой под руководством Виктора осваивали новый стиль борьбы, и скучать не приходилось. Зарядка получалась отличная, так как бегать по Женеве, как вошло в привычку дома, было слишком опрометчиво.

Серое течение буден прерывали только ответы на вопросы Роддама Нарасимха от которых приходилось изрядно попотеть, отвечая на очень въедливые. Ему бы впору исполнять должность своего тёзки — Верховного Инквизитора Руки Света из «Колеса Времени» Роберта Джордана. Такой же дотошный фанатик, но только науки.

Он вывернул меня наизнанку, благо я подготовился и высыпал ему список использованных мною материалов при подготовке доказательств. Мне пришлось всё тщательно проштудировать перед поездкой, так как предполагал, что вопросы будут. Но никогда не думал, что такие дотошные.

Но зато он умница журналистов и политиков отгонял, не позволяя перевирать предоставленные сведения. И к тому же это было хорошей встряской в рутине рабочих обсуждений.

Большинство учёных осознавало, что Советы, вопреки приписываемому им тотальному контролю, наоборот открывают учёным возможность свободного международного сотрудничества, в то время как «свободные страны» запретили своим учёным участие в таком Всемирном конгрессе учёных.

Всё чаще в мире стали задавать вопросы о природе «железного занавеса», и кто на самом деле прилагает все силы для его возведения. Собравшиеся учёные в кулуарах часто обменивались своими мнениями по данному вопросу, а их недоумение только возрастало. Особенно, когда отмечали, что я свободно общаюсь со всеми учёными из разных стран мира. Единственное что вызывало у них удивление, что меня постоянно сопровождают несколько охранников, но после пояснения, чем вызвана эта мера предосторожности, ещё больше удивлялись, как могли цивилизованные страны провести такую беспрецедентную операцию по похищению и даже попытке убийства младенца. А вот пусть не обманываются внешним обликом «свободного мира», а глянут на истинный — отраженный в портрете Дориана Грея[136].

Людмила мне через десяток дней принесла американскую газету с интервью Джона Леннона и Йоко Оно, в которой тот выразил одобрение моей обеспокоенности судьбами человечества и моим призывам остановить безумие ядерной гонки. Он также высказал полную поддержку моему предложению ко всем странам мира, чтобы их предприятия военной направленности вместо оружия уничтожения занимались вопросами зашиты нашей планеты от космических тел угрожающих всему человечеству. В конце он отметил, что был сильно удивлён тем, что в своем возрасте я высказываю такую зрелую позицию, и отказываюсь принимать участие в разработке оружия массового уничтожения..

Это неудивительно, ведь недавно он записал песню «Imagine», в которой поёт о мире, где нет больше войн, религий и государств. Представляет — каким он может и должен быть[137].

Вот только не шлёпнули бы его ещё раньше того срока, о котором я не преминул бы его предупредить. Теперь даже не знаю, какие далее ожидать события.

Поддержка столь видного борца за мир меня очень порадовала. Жаль не представится случай обменяться с ним рукопожатием, разве, что его удастся пригласить в СССР. Мне такие слова во много крат дороже всех прочих похвал от правительства и руководства.

Надо будет обязательно засесть за благодарственное письмо товарищу Джону, и в нём выразить своё высочайшее к нему уважение, а также высокую значимость для меня его слов поддержки. Хоть так отблагодарить, потому что в Америку мне теперь дорожка навсегда заказана, и я у них «враг государства». Номер даже не важен, я могу скромно и за товарищем Фиделем постоять. Хотя бы в одной с ним достойной компании.

Обидно, что в испанском почти не петрю, а то бы интересно узнать мнение команданте о моем выступлении в адрес их северного соседа. Его отзыв для меня стоил бы не меньше. Жалко мнение Че узнать невозможно, но равняться на таких людей необходимо, или же в результате окажешься хрюкающим в одной луже с хряками.

Вечером в холле отеля я попросил одного из советских коллег исполнить сопровождение на рояле, и мы записали на плёнку моё исполнение этой песни Джона. Я сопроводил его словами, что «Imagine» является моим программным документом и руководством к действию, можно сказать гимном, исполняемым на утренней заре.

На том мы отослали заказную бандероль товарищу Джону. Пусть умники из CIA поломают свои аналитические головы, и что бы это значило? Может хоть в их кругах разойдется моя запись, а то коллега учёный сильно нахваливал меня, и сказал, что совсем не ожидал столь лирического исполнение после моего выступления на трибуне конгресса. Там я был совсем иным — пламенным борцом, обличающим пороки американских империалистов.

Я посмеялся и ответил, что это разные грани моего внутреннего я. И они зависят от окружения и темы. Сегодня я был мечтателем, вместе с Джоном Ленноном, именно это придало такой оттенок моему исполнению. Думаю и надеюсь, что оказалось созвучным мысли автора, вложенной в это музыкальное произведение «всех времён и народов».

Конечно, я не преминул посетить все ленинские места Женевы, раз представилась такая возможность. Фрау Нагель пришлось сопровождать меня с каменной физиономией, и разумеется за мной увязался с десяток журналистов и папарацци. А пусть отметят там в своих листках, что в Женеве чудо-ребёнок, кроме конгресса посетил только места пребывания Владимира Ильича. Ни чудеса природы, ни горы, ни Женевское озеро не удостоились моего внимания.

Так у нас на Кавказе и тем более Тянь-Шане места получше имеются, там и стану любоваться природой и вкушать заслуженный отдых, вдали от туристов и любопытствующих. Природа там первозданная не приспособленная для ожиревших бюргеров.

В первый же выходной день работы конгресса я наметил этот поход по ленинским местам Женевы. Разумеется, я непременно отметился, оставив букетик цветов у барельефа на башне Молар, что отмечает заботу Женевы об изгнанниках. Она была водружена ещё при жизни вождя. А скульптор Поль Бо, создавший его по заказу муниципалитета города, по-видимому, изобразил Владимира Ильича, уж очень велико портретное сходство. Так что будет впредь ленинским местом.

Затем всей процессией направились к зданию университета. В чьей библиотеке Владимир Ильич проводил львиную долю времени, прочитав гору книг. Подошли к расположенному напротив дому, в котором проживал в те годы Плеханов, и в гостях у коего некоторое время пребывала чета Ульяновых.

Затем посетили дом на авеню Май, где их семья обитала в пансионе с 1903 по 1905 годы. На закуску я оставил квартиры, где они проживали более длительное время, и находились без малого семь лет. Прогулка вышла продолжительной и следовавшие за нами журналисты стали отставать и жаловаться.

А ничего, пусть поноют. Это их профессия, а волка ноги кормят. Сиднем сидючи, как Илья в Карачарове, славы не добыть. Удивила лишь следовавшая по пятам дамочка, не выказывавшая никакой усталости. Нам-то что с Людмилой — «бешеной собаке и семь вёрст не крюк», мы за день не меньше на кроссах наматываем, а вот нехай остальные хилые иностранцы тоже побегают.

Были на Рю де Плантапорре, где красовалась мемориальная доска, водружённая к 50-летию создания нашего государства. Там, я также оставил букетик цветов и почтил место, где Владимир Ильич написал столько своих трудов, чей гранит я грыз впоследствии, в школе, ВУЗе и аспирантуре. Оттуда направился в самый русский район Женевы, где проживали не только семья Ульяновых, но также Бонч-Бруевича, Лепешинского, Мандельштама, Ильина, Абрамова и многих других.

На Каружке мы задержались подольше, обходя русские места. Где я попутно рассказывал окружающим о тех кто жил в этих домах и какой вклад позднее внёс в политике и искусстве. Журналистам полезно послушать про русский след в Женеве, где и когда обитали видные представители нашей страны.

Закончил, своё турне по Женеве, у памятной доски, водруженной на улице Шпигельгассе, где, созвав следовавших за мной журналистов, выразил свою озабоченность и удивление тому факту, что в Женеве не нашлось до сих пор места для дома-музея создателя нашего великого государства столько лет прожившего и писавшего свои труды в этом городе. Здесь же оставил ещё один букетик цветов около мемориальной доски. Бог любит троицу.

Не зря же вся эта братия тащилась за мной по пятам всё это время? Вот и дал им материал для завтрашних репортажей. Что-нибудь да попадёт на страницы их газет.

Думаю, что другой Ильич не осудит меня за проведение подобной промо-акции или променада по ленинским местам. А также прикроет от гнева идеологического отдела ЦК КПСС и лично Михаила Андреевича. Я тут собственно выполняю их работу и громлю идеологического противника прямо в его логове близ достопамятного Давоса. К тому же значительно успешнее, коль разразилась такая буря дерьма от Госдепа и прочих их МИДов.

Раз уж власти Швейцарии сочли меня неудобным младенцем, то пусть до конца осознают, как сильно просчитались — явно недооценив меня. А что, мне в Давос не наведываться, чтобы принимали с распростёртыми объятьями. Для работы в исследовательских программах и построении термоядерного реактора они вынуждены будут меня пускать со скрежетом зубовным. Правда я в ближайшем будущем такие вояжи не планирую, других дел невпроворот.

После этого памятного для многих, я так надеюсь, дня посещения мест, связанных с жизнью и деятельностью Владимира Ильича, я сидел, вновь как суслик, не высовывая носа из отеля, разве что для участия в дальнейшей работе Всемирного конгресса учёных. Работа продвигалась достаточно плодотворно, и наметились определённые планы на будущее.

Однако это была обычная для учёных рутина, и руководители нашей делегации, придя в себя в привычной для них обстановке, стали усиленно переживать. А какой же приём ждет нас на родине? И какие последуют оргвыводы в отношении них и меня. Они не смогли вовремя удержать малолетку от столь опрометчивых заявлений, а я его произнёс.

Тогда я им подкинул идею на обратном пути заглянуть в ГДР, по приглашению наших коллег из этой страны. С целью конкретного согласования нашего более тесного сотрудничества в намеченной области. Тут почти по пути, и нас будут очень рады принять у себя наши немецкие коллеги.

Нам следует лишь запросить согласие в Москве на такое изменение маршрута и планов. С немецкими товарищами я берусь договориться об изменении нашего маршрута и пребывании в ГДР на необходимое для обсуждения сотрудничества время.

Слава богу, видно нас в Москве в данный момент были не очень рады видеть, пока не утрясутся проблемы по дипломатическим каналам и не спадет ажиотаж, вызванный выступлением участника нашей делегации.

Что же, когда пыль уляжется, станет проще отбрыкаться от критики и выволочек. К тому же у меня на сию поездку были свои резоны и огромное желание повидать прадедушку с прабабушкой обосновавшихся в Берлине.

Вот я до перелёта и старался не появляться на публике слишком часто, следуя советам опытных сотрудников охраны, тем самым не желая изображать бегущую, а тем более падающую мишень.

Позлил я многих, но маловероятно, что агенты ЦРУ и других разведок успеют так срочно организовать операцию угрожающую моей свободе или жизни. Только моссадовцы умеют так шевелиться, но их жизнь заставляет. Я же их не трогал, и ничем не задел.

Однако — «бережёного Бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт». Лезть на рожон оставим рисковым людям мечтающим пить шампанское и иметь королеву. Ни того ни другого по малолетству мне не надь.

Разве что предложил провести на телевидении совместную пресс-конференцию, но эту инициативу на корню зарубило руководство делегации и представитель МИДа.

Я у них сейчас не в особом доверии, так что спускать меня с короткого поводка, они откровенно опасаются.

В аэропорту перед вылетом меня снова выловили журналисты и стали выспрашивать о моих планах на будущее, и о том, что мне понравилось в Швейцарии и какое самое запоминающееся событие произошло во время моего пребывания в стране.

Планы я им изложил по конспекту ленинских работ. Ответил, что за время пребывания отстал от своего графика занятий в Университете и мне теперь предстоит: «Учиться, учиться и ещё раз учиться», как завещал великий Ленин. Все остальные проекты я отложу на лето, а то ещё оставят на второй год на втором курсе.

Самой запомнившейся за это время, для меня стала поддержка моего выступления на открытии конгресса со стороны Джона Леннона, о которой он сообщил в своём интервью их американским коллегам.

Из понравившегося в Швейцарии, то я фактически ничего не видел. Хотелось бы много где побывать, но занятость на конгрессе не позволила даже хорошо осмотреть Женеву. Однако очень жаль, что не смог побывать в ущелье Шёлленен в швейцарском кантоне Ури, где расположен памятник генералиссимусу графу Суворову-Рымникскому, и под которым покоятся наши чудо-богатыри, погибшие при переходе через Альпы и в сражении с наполеоновскими войсками у «Чёртова моста».

До меня дошли слухи, что он содержится в ненадлежащем состоянии, но так как собственность на этот объект была передана России, то мне бы хотелось передать часть средств которые поступят в качестве гонораров за бабушкины книги или иных заграничных поступлениё на его реставрацию.

Призываю российских подданных проживающих в Швейцарии, или их потомков побывать там и сообщить мне об объёме работ и необходимой для реставрации сумме. Возможно, часть необходимых средств нам удастся перечислить. Русские люди тем временем смогут привести место русской славы в должное для проведения реставрационных работ состояние. Это наша обязанность, как русских заботиться памятниках нашим героям.

На том я расстался с журналистами и распрощался с не столь уж гостеприимной ко мне Швейцарией, а мы спецрейсом вылетели в аэропорт Шёнефельд[138] под Берлином.