Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы

Илона

Хмырь щелкнул пальцем, и нас растащило в узкие, похожие на тюремные, помещения вдоль коридора, настолько крепко изолированные, что ни увидеть, ни услышать друг друга мы не могли. По дороге Кондрад кричал мне что-то похожее на: «Я все исправлю!» Кажется… но не уверена. Все заглушали жуткие потусторонние завывания. Это неприкаянные души тут бродят? И что ищут? Справедливости? Или пожрать? Я маленькая, костлявая и несъедобная. Да… а еще в глаз дать могу!

Как только очутилась в камере, я обвела глазами угрюмые стены, сопоставила некоторые вещи, знакомые интонации, кое-что в движениях и выпалила:

— Я согласна!

У двери тут же нарисовался местный божественный воитель. Вот, блин, двигатель прогресса! А таким стареньким и сочувствующим казался! Может, все же задвинуть ему по кастрюле? Чтоб звон в ушах послушал и от нас отстал! А что? У меня День спонтанного проявления доброты! Проявлю и не замечу, а другие пусть радуются!

Бог вкрадчиво мурлыкнул:

— А не передумаешь? Я все-таки бог войны, знаешь ли…

— Не имею такой привычки! — не утерпела. — Вашу личность знаю с чужих слов, а документы вы мне не предъявляли.

— «Усы, лапы, хвост — вот мои документы!»[1] — дурашливо пропел Рицесиус и поставил меня, мягко говоря, в тупик.

— Самое интересное заключается в хвосте… — злобно пробурчала я. И тут же пошла на попятный: — Нет-нет! Показывать не нужно! Верю на слово!

— Так не передумаешь? — повторил бог, прерывая мои натужные размышления, куда можно в этом обмундировании запихать хвост, или если это «хвост», то как он там поместился…

— С чего бы? — подняв бровь, спросила я. И подтвердила: — Не передумаю. Могу поспорить, Кондрад пойдет на все, чтобы отвечать самому. Не процокает и пяти минут, как этот ненормальный вызовется в покойники, лишь бы взять ответственность на себя.

Бог картинно достал секундомер и молча следил за бегом стрелок. Вскоре щелкнул, останавливая отсчет:

— Две с половиной! Ты его недооценила, — щелкнул пальцами, рисуясь, и я услышала…

В коридорах стоял рев Кондрада:

— Рицесиус!!!

— А он недооценил меня! И ты тоже! — отрезала. — Ну так я была права?

— Права! — вздохнула одна давно знакомая и хорошо маскирующаяся коварная личность.

Рицесиус сложил руки у рта лодочкой и прокричал:

— Она согласна, ты свободен! — спиралеобразным движением пальца проделав что-то такое, отчего мы увидели, как бледного Кондрада утащило вниз, во дворец.

Ну, маг-кудесник… чтоб тебя три раза и один налево…

Следом мы с… Рицесиусом вознеслись в… нет, не в райские кущи. На какую-то изрядно облысевшую и довольно высокую гору.

Причем на верхушке этой Лысой горы кто-то особо одаренный в архитектуре среди облаков построил пантеон. Странный такой. Абсолютно без стен. Одни колонны. При взгляде на которые возникало чувство тоски и желание немедленно в них заблудиться и проникновенно поаукать. Или погыгыкать? Может, поорать? А-а-а! Нет! Точно, попеть какие-нибудь хвалебные псалмы! Долго, надрывно и гнусаво. Прямо сейчас и начну!

Бог почувствовал в моем предгрозовом молчании что-то неладное, сделал выводы и быстро спросил по всей форме:

— Соглашаешься ли ты, Илона, принять на себя клятву мужа своего Кондрада и выполнить мое желание?

— Как будто мне дали выбор! — Я уже злилась не по-детски и отчаянно трусила. — Я тут как Иван-царевич. Направо рванешь — по «тыкве» огребешь, налево пойдешь — по «репе» огребешь. А прямо двинешься — ваще без мозгов останешься! И где выход?

— Немного грубовато, — попенял бог, вытаскивая свою железяку и облокачиваясь на нее, — но, в общем, суть уловлена правильно и выводы соответствуют действительности.

Я фыркнула, невербально показывая, что обо всем этом безобразии думаю. И об одном лопухоиде-супруге, и о хитрожо… хитроумном божке «господин-любящий-чтобы-все-было-на-халяву-и-чужими-руками». Я призадумалась. И ведь в их мире второго уже такого встречаю. У них разразилась божественная эпидемия халявоведения, что ли?! Или эту хворь «болезненной шароманией» именовать? Гм… а звучит!

— Бумагу дай, пожалуйста, — попросила я, прищуриваясь. — И карандаш!

Рицесиус щелкнул пальцами, и у меня в руках появился блокнот с карандашиком, типа гламурного девичьего дневника. Розовый! С проволочкой!! В сердечко!!! Тьфу, гадость!

На мое «Спасибо!» металл-мужик кивнул и поинтересовался:

— Зачем?

— Лекцию буду конспектировать, чтобы почитать на досуге. — Я заозиралась в поисках, куда бы примоститься. Нашла и присела на креслице, которое стояло на возвышении посреди зала всех ветров.

— Какую? — не понял моего ответа бог.

— Вашу, — поерзала я в кресле, устраиваясь поудобнее. Потом вооружилась карандашом и преданно уставилась на металлоконструкцию времен Ледового побоища.

— Илона! — смешливо фыркнул похититель. — Будь серьезной! От этого зависит твоя жизнь.

— Пра-авда? — доверчиво захлопала я ресницами. — Не от уровня сахара в крови или холестерина? Не от уличных ДТП и местного бандитиз… травматизма? А от серьезности? Дык я серьезнее мумии фараона Тутанхамона!

— Илона!!! — прибавил твердости в голосе бог. — Это очень важно!

— Кстати! — У меня созрел весьма насущный вопрос. — А по времени эта клятва как-нибудь ограничена? Или вы теперь всю жизнь со своим корявым пальчиком будете мне семейную идиллию обламывать и «Должок!» кричать вместо «Горько!»? А то, может, и Форсет от меня услуг наперед по той же самой причине потребовал? И теперь я буду, как рабыня страсти, ой, прошу прощения — долга! — переходить из рук в руки, словно полковое знамя?

— А разве семейная жизнь не предполагает какие-то взаимные обязательства и долги? — удивился Рицесиус.

— Для того, чтобы были долги, — наставительно сказала я, — для начала было бы неплохо иметь эту семейную жизнь! Вы же меня ее лишили на неопределенное время. И сейчас мы будем разговаривать о компенсации. Моральной!

— А физической? — вкрадчиво полюбопытствовал бог.

— Предлагаете Кондраду вставить куда-нибудь батарейку? — задала вопрос, глядя на Рицесиуса широко раскрытыми наивными глазами. — Чтобы наверстал побыстрее? Так меня запах паленой резины слегка пугает, знаете ли!

— Не пошли! — погрозил мне Рицесиус пальцем, зависая над мечом.

— Куда пошли? — прикинулась я дурочкой. — Тут одна комната… и та… по принципу «заходи, кто хошь!». Швабру некуда поставить!

— Ты к мужу вернуться собираешься? — перебил мои излияния рогатый «кастрюль».

— Собираюсь! — закивала я головой.

— Тогда останешься вместо меня на месяц здесь! — нагло заявил бог.

Я поковыряла в ухе с задумчивым видом и переспросила:

— Останусь здесь вместо вас? — Кастрюля громыхнула, кивая. — Зачем?

— Будешь моей И. О.! — торжественно возвестил бог. — Временно исполняющей обязанности бога войны!

— Че-э-го? — Я думала — ослышалась. — ИА я твоей буду, понимаешь! Осликом таким — ИА! — взорвалась я тайфуном. — Огромным таким ослом отпущения с громадными ушами! У кого-то бывают козлы отпущения, а я стану ослом. Это если соглашусь!

— Тогда я убью Кондрада! — заявил беспринципный шантажист, плотоядно облизываясь. В руках замелькали ножи, топоры и прочий бутафорский хлам. Ну иллюзионист! Громовержец хренов!

— А я грохну тебя! — запрыгнув, встала я на кресле в полный рост и уперла руки в бока.

— Я — бессмертный! — похвастался Рицесиус, спрятал свои орудия труда и попытался показать мне язык. Именно что попытался. Язык прищемило упавшее забрало, потому как я прицельно метнула розовую жуть. Естественно, попала.

— Мне по фигу! — честно призналась я. — Один тут тоже наивно полагал, что он бессмертный, а как за яйца взяли, так и коньки откинул. Кощеем покойника звали. Если ты моего мужа хоть пальцем тронешь, я не только яйцо твое найду! Я «утку» тебе презентую! Зайцем поставлю! И сеанс иглоукалывания пропишу!

Рицесиус пережил несколько неприятных секунд, спасая язык. Жаль только, заживает все на них, как… как… в общем, мало ему прищемило! Я надеялась, что получится больше!

— Грубиянка! — заржал бог. — Но ты мне нравишься! С нашим пантеоном так и нужно!

Не проняло! Зайдем с другой стороны.

Я слезла с кресла, доковыляла до склада металлолома и, проникновенно заглянув в прорези шлема, спросила:

— Почему бы не отправить нас сюда вдвоем с Кондрадом? И медовый месяц бы наладился, и от нас сплошные благодарности. «С милым рай и в шалаше», а?

В ответ получила:

— Это священная гора! Кумовство тут исключается, и так родственничков развелось — некуда плюнуть! — Взгляд Рицесиусастал острым. — Поэтому Кондрада — НЕ БУДЕТ! Не хватало мне здесь этого черного воителя и буйного родственничка в своем доме, чтоб хозяина подсидел!

Я настаивала:

— Нет, ну я-то тебе зачем?

Бог почесал место сверху, примерно опознанное мной как затылок, и ответил вопросом на вопрос:

— Слышала про новые веяния?

— Ага, краем уха, — никак не могла взять в толк, при чем тут это. На всякий случай признаваться в обилии знаний не спешила.

— Так вот, в наше болото нужно привнести свежую струю! — просветил меня местный главрук.

Ага! Бобровую! Чтоб ему факелом три дня затор пробивали, ацтоеборец хренов!

— Дуста? — Главное, уточнить! Чтобы ненароком не ошибиться! В дозе!

— Почему «дуста»? — обиделся бог за коллег. — Я говорю о свежей струе…

— Мускуса, — подсказала добрая я, нимало не смущаясь.

— Тьфу на тебя! — добродушно заявил Рицесиус.

— Но-но! — надулась в ответ, складывая руки на груди. — На меня ничего не надо — ни «фу», ни «тьфу». А то саботаж устрою!

— Не надо саботаж, — пошел на попятный бог, или кем он там себя считал… с прикушенным основным органом. — Наше жилище твоего саботажа не переживет. И что мне потом делать? Глобальное землетрясение устраивать, чтоб вернуть уважение верующих? Или всемирный потоп?

Привел основной аргумент:

— Я в отпуске восемь сотен лет не был!

— Ага! — узрела я новую возможность покачать свои права и восстановить ущемленную справедливость в отдельно взятом случае. Главное, не переборщить и не восстановить против себя лично. — А теперь за мой счет собрался погулять?!

— Нет. — Бог почесал «кастрюль». К слову, в этом любимом чесательном месте шлем уже блестел. — Не за твой, а за ваш. Кондрад мне должен!

— Кому он должен, я того «прощу». По маковке, — порадовала я оппонента. — Раза два или три. Со знанием дела и с полной самоотдачей.

— Илона! — рявкнул бог, грозно вращая зенками. — Не груби старшим!

— А вы не размахивайте здесь пенсионным удостоверением! — буркнула я в сердцах. Но чуточку присмирела и поостыла.

Пару минут мы пялились друг на друга, и тут до меня дошел размер катастрофы.

— Стоп! ЭТО жилище?! — возмутилась я. — Мне на этом сквозняке месяц куковать?! Вы, наверное, в натуре прикалываетесь?

— Зато всегда приятная свежесть! — легко парировал бог.

— А спать где? — не унималась я.

— Трон трансформируется в кровать, — поведал мне бог и своим заявлением увеличил мои глаза на пару размеров.

— На всеобщем обозрении? — У меня слова уже не вылетали, они выдавливались, как тугое тесто из мясорубки. — А… О… Э-э-э… У вас коммуна хиппи?

— Неа! — радостно сообщил мне металлоид. (Не поняла, и чему этот хмырь так радуется?! Одиночеству?) — Тут только я сплю, а остальные у себя. Но! — поднял он палец. — Это пункт связи!

— С кем? — У меня возникло одно из редких полуобморочных состояний. — Ик! Связей с кем?

— С богами! — наставлял меня на путь истинный или сбивал с него извращенец в скафандре. — Здесь у нас проходят собрания…

Ой, что-то мне от его идей шибко поплохело! И мысли всякие неправильные и неприличные вырисовываются… Кыш, кыш!

— Мы захватываем телефон, телеграф и вокзалы. — Я шарила в поисках, куда бы пристроить свое драгоценное тело, пока это самое тело невзначай не приложилось с разгону о мраморные плиты и не разбило себе лоб.

— Нет! Телефон нам без надобности — у нас мыслесвязь! — поправил меня Рицесиус.

Я медленно и печально поползла к трону, бурча себе под нос:

— Как есть придурковатые извращенцы! Придумают же такое… Мыслесвязь!

Доползла, взгромоздилась и, немного очухавшись, повела допрос дальше:

— А где туалет?

— Везде, — развел руками бог. Меч остался воткнутым в мраморный пол, а мои глаза сошлись в кучку от заманчивости предложения. Ни фига себе работенка — даже без минимального перечня удобств!

— У нас биосреда. Сама себя очищает…

— А помыться? — на последнем издыхании пробормотала будущая И. О. верховного бога.

— Вызовешь Тандера, — примирительно предложил чокнутый громовержец, то бишь кастрюлеголовый Рицесиус. — Он тебе дождик организует любой температуры…

И это умный мужчина? Сам-то понял, что сказал? Позвать левого мужика, чтобы он меня из лейки поливал? Голую? Ага, а я навроде аленького цветочка буду тянуть свои хрупкие лепестки к солнцу? И по пути отрывать загребущие лапы всяких приблудившихся сорняков? Кошмар. Дурдом на проводе. Будьте милосердны — добейте! Пристрелите, я этого не выдержу! Нет, это лишнее! Спасите несчастную, коварно похищенную деву!

— Отказаться я могу? По принципу — не сошлись на условиях контракта? — вымученно прошептала я.

— Откажись — и твой муж умрет, — спокойно ответил бог, чем окончательно вывел меня из равновесия.

Я уселась на троне, приняла классическую позу царевны Несмеяны и пригорюнилась. Видимо, моя трагическая физиономия так сильно давила на жалость, что все же додавила больную мозоль одного наглого аморального типа.

Тип глубоко вздохнул и произнес:

— Обещаю — после отпуска ты вернешься к мужу, и я вас больше не потревожу. А ты, в свою очередь, без меня делай все, что хочешь. Но! — бронированный палец снова взмыл вверх в уже надоевшем жесте (во мне немедленно зашевелилась вредная сторона натуры и посоветовала его на фиг сломать), — без фанатизма и в пределах разумного!

Немножко воспрянув духом, я скромненько поинтересовалась:

— Интересно знать, и где заканчиваются эти самые большие пределы?..

В ответ мне развели руками (снова метнув несчастный меч в пол наподобие Артурова клинка. Клинок благополучно застрял) и нагло заявили:

— Не знаю, но надеюсь на твое благоразумие! Действуй в соответствии с обстоятельствами!

А? Чего?! Что значит — обстоятельствами? Это понимать: «Действуй-злодействуй»?

Ну как можно надеяться на то, чего в природе нет? Вывел, понимаешь, нового зверя — «Илонино благоразумие»! Три ха-ха! Он бы еще совесть во мне отрыл! Ага! И немедленно закопал обратно, ибо оная давно сдохла и превратилась в скелет.

— Хорошо! — вынужденно согласилась я, прекрасно понимая, что спорить можно до бесконечности.

Но бесполезные дебаты ничего по большому счету не изменят, а только затянут время. Которого у меня мало. Там внизу Кондрад с ума сходит (я надеюсь!), а дома семья беснуется! Папа наверняка уже крестовый поход собирает.

— Вот и чудненько! — обрадовался Рицесиус и развил бурную деятельность.

Для начала он занырнул ко мне под юбку. Это я вначале так подумала… и сразу отшила наглого мужика, таки осуществив свое заветное желание и со всей дури наподдав ему каблуком по «кастрюле».

Отзвенев останками давно погибших извилин и помотав головой, бог укоризненно сказал:

— Мне под трон нужно залезть, а ты лягаешься!

— Предупреждать надо! — Совесть у меня не проснулась ни в одном глазу.

Да эта лентяйка даже в левой пятке не поскреблась! Зато опять активировалась вредная сторона натуры и стала подзуживать втихомолку повторить подвиг и побить в колокола каблуками. Или в бубенцы…

Решив не доводить ситуацию до критической, я быстренько договорилась с пакостницей — торжественно пообещала предоставить ей полный простор боговредительских действий, но в другое время и поджала ноги:

— Ищи!

— Спасибо! — преждевременно порадовался моей уступчивости местный царь и полез под трон.

Покопавшись там немного, достал чемодан и ширму. У меня немедленно созрел вопрос: как там все это поместилось? Который тут же сменился другим: а что там есть еще? Но озвучивать ни тот, ни предыдущий я не стала. Времени покопаться у меня предостаточно. Целый месяц! Чтоб этого отдыхающего в отель с двумя звездочками (и те — в глазах!) поселили!

Бог расставил ширму, удалился за нее и начал раздеваться. Ну мне так показалось, потому что оттуда вылетали металлические запчасти. Когда на полу образовалась приличная гора металлолома, увенчанная мечом, ширма сложилась, и…

Я узрела довольно симпатичного мужчину средних лет. В купальных труселях по колено с принтом из флиртующих зайчиков (о как его мое обещание впечатлило! Даже пособие на себя натянул!) и гавайке ужасающей расцветки.

Что сказать… выглядел он неплохо даже по нашим земным меркам. Шатен. Симпатичный профиль, как полагается воину, слегка подпорченный длинным вертикальным шрамом на левой стороне лица, который спускался ото лба через глазницу (сам глаз, к счастью, уцелел!) до скулы.

Ясные открытые черты лица, умные карие глаза, крупный властный рот с узкими губами. Довольно-таки массивная челюсть. Высокие, скульптурно очерченные скулы. В общем — не красавец, но, как Жан Маре, чисто по-мужски о-очень, очень притягательный. Телосложение отнюдь не хилое, крепкий костяк покрыт хорошо развитой мускулатурой. Широкие плечи особенно подчеркнули узкий таз. Ноги… длинные и стройные, словно у какой-нибудь греческой мужской статуи. То есть смотреть можно, если не считать прикида. А с прикидом… нет слов!

Причем в руке эта ошибка местной эволюции держала бокал с коктейлем, увенчанный бумажным «зонтиком» с соломинкой. В другой руке покачивался чемоданчик, под мышкой покоился свернутый резиновый матрас, на шее висело гавайское ожерелье из цветов, а талию опоясывал надувной круг.

Вообще мужчина выглядел на твердую четверку с плюсом. Не из породы слащавых мальчиков-зай… Да что ж ко мне эти «кролики» прицепились?!! Короче, слащавым мужик не был. К такому никто не подойдет поинтересоваться, какой цвет губной помады нынче в моде. А если и подойдет, то потом или уползет, или унесут. Третьего не дано.

— Ну я пошел? — Отпускник одним заходом всосал в себя полбокала коктейля и шустро развернулся на выход.

— К-куда?! — грозно рыкнула я. — А орудия производства? А доверенность на ведение дел? Ишь, как неймется! Фигушки! Сначала дело, «потехе час» — потом!

— Ах да-а! — опомнился бог и, освободив руки, вернулся ко мне и бойко полез в раскопки под троном, в который раз наведя меня на мысль об археологии.

Интересно, а мумии нынче в цене? А то бы примариновала по-быстрому и спихнула за половину стоимости в какой-нибудь музей.

Мои размышления были прерваны торжественной процедурой вручения символов власти. Происходило это следующим образом: на голову мне плюхнули все ту же много и нехорошо упомянутую «кастрюлю», а в руки всучили меч и кадуцей.

Сквозь прорезь в шлеме для одного глаза (до парного отверстия мой второй глаз никак не дотягивал) я рассматривала новоприобретенные предметы.

Кстати, у кадуцея на верхушке имелась петелька, в которую была вставлена нехилых размеров «якорная» цепь.

— На фига? — вопросила я и сама испугалась гулявшего внутри эха.

Но меня поняли правильно:

— А чтоб не потерять! На шею можно повесить.

— Ага! — кивнула я «рогами».

Любопытно, это намек по Фрейду или явное издевательство? Может, забодать?

— Я пошел! — счастливо заявил халявщик в зайчиках. — У тебя все есть, а чего нет, то сама найдешь!

— С-стоять!!! — заорала я. — По дороге загляни к мужу и скажи, что у тебя тут божественные каникулы, а у меня суровые райские будни!

— Это ж какой крюк! — припечалился Рицесиус. Но, подумав секунду, неожиданно согласился: — Приветы передавать?

— Можешь Кондрада даже поцеловать, — разрешила я, втайне надеясь, что у кого-то потом будет повод для визита к дантисту. И не один…

— Я подумаю… — ухмыльнулся бог и растаял в воздухе, оставляя несчастную беззащитную девушку на страже своего пантеона. Кнопкодав долбаный! Чтоб ему только в «Сапера» на Земле играть!