Запах гари

25

Всей кожей Котиль чувствовал приближение врага. Конечно, это должно было произойти. Слухи, страхи, одни более вздорные, чем другие, поползли по разрушенному городу. Не только слухи и страхи, а может, уже и легенды о сером человеке, антихристе, исторгнутом преисподней, пахнущем серой, который пришёл в город, чтобы топтать, разрушать, осквернять. Конечно, в противовес ему должен явиться герой, избавитель — как же без него!

Когда Котиль завернул в соседний двор, полный народу, который сновал, плакал и пытался разбирать завалы, прямо на дороге он увидел Бардаганова. Он чуть не сбил его и автоматически нажал на тормоз, хотя тут же пожалел об этом. Надо было давить его к такой-то матери, подумал он, и покончить с этим раз и навсегда.

Бардаганов, с выпученными глазами, с улыбкой помешанного, грязно-белая кожа которого на фоне серых бетонных развалин, рядом с разрушениями и смертью превращала его в выходца из иного мира, быстро пошёл на автомобиль. Он словно знал, что полуторатонная машина не причинит ему вреда. Не дав Котилю ни секунды на раздумья, он взобрался на капот, заскрипевший под его весом, упал на колени и с рёвом медведя, упустившего единственную за долгое время добычу, долбанул локтем в лобовое стекло. Котиль уже включил передачу и давил на газ. Машина взревела и рванулась вперед. В тот самый момент, когда Бардаганов, выдавив покрывшееся сеткой трещин стекло, уже просовывал руку, пытаясь нащупать горло врага, тот нажал на педаль тормоза. Сила инерции подхватила Бардаганова и сбросила на асфальт. Два раза перевернувшись, больно ударившись коленом и разбив нос, он зарычал ещё более глухо, ярость клокотала у него в горле. С диким упорством, с окаменевшим лицом он глянул в сторону врага. «Тупая паскуда! — заорал Котиль. — Они обманут тебя! Сдохнешь напрасно! Уйди с дороги!»

Но Бардаганов и не думал уходить, что Котиль тотчас понял по его глазам. Не теряя времени, он снова нажал на газ, направляя автомобиль на противника. В считанных сантиметрах от бампера, проявляя чудеса ловкости, Бардаганов отскочил в сторону, снова упал и перевернулся. Котиль увидел перед собой бетонную плиту, которая словно возникла ниоткуда, надломленную и стоявшую под наклоном, и нажал на тормоз. Звонкий удар оглушил его, он навалился грудью на руль, частично спружинив руками. Арматурина, высвобожденная землетрясением из бетонного нутра, прошла в нескольких сантиметрах от его головы.

Понимая, что времени у него нет, Котиль схватил пистолет и осмотрелся. С правой стороны он увидел несколько человек, бодрой походкой приближавшихся к автомобилю. Один, в защитной куртке и с какой-то наколкой на шее, держал двустволку. Вслед ему, храбрясь и хорохорясь, шествовали еще двое с большими палками. Котиль выстрелил в воздух, включил заднюю передачу и отъехал с максимально возможной скоростью, выдавливая из мотора надсадный рев. Все стали разбегаться, как зайцы от внезапно выпрыгнувшего из кустов волка, пригибаясь и со страхом оглядываясь. Когда Котиль с визгом тормозов остановил машину и переключил передачу, Бардаганов бросился на автомобиль сбоку и прилип к нему, как мокрый лист.

— Стреляй по колесам! — заорал он мужику с двустволкой, забираясь на крышу.

Мужик, упав на колени и съежившись, словно для молитвы, выстрелил, но в колесо не попал. Котиль набрал скорость, оглянулся на ноги Бардаганова, свисавшие с крыши и нажал на тормоз, надеясь снова сбросить преследователя. Но тот, наученный первым падением, в результате которого из носа его текла белая кровь и ныло колено, намертво вцепился пальцами в бугорок над стеклом и удержался. Котиль, снова рванув вперед, стал вихлять по дороге, пытаясь все-таки сбросить прилипшего, как репей, врага.

Вылетев из дворов на открытую местность, где впереди за забором из металлических прутьев был школьный стадион, а правее автостоянка с покосившейся, как спустя рукава прибытый к дереву скворечник, сторожкой, Котиль резко крутанул руль. Машина подскочила, налетев на бордюр, глухо ударилась шинами о сухую землю и полетела дальше, с треском снеся тонкую березку. Но Бардаганов держался крепко. Улучив момент, он подполз к лобовому стеклу и запустил руку в кабину, намертво вцепившись в руль.

Снова зарычав, изливая этим ярость и желание добиться своего, он стал выкручивать руль. Котиль на мгновение поддался силе его большой, белой, покрытой черными волосами руки. Машина, метнувшись через дорогу, снова подпрыгнула на бордюре и врезалась в железную решетку забора, ограждавшего стадион. Решетка, заскрежетав, отлетела и упала на вкопанные и выкрашенные разноцветной краской шины, предназначенные для занятий физкультурой. Подброшенная их пружинящей силой, она врезалась в догнавшую ее машину в том месте, где еще сохранялись остатки лобового стекла. Котиль, наблюдавший это словно в замедленной съемке, успел пригнуться. Подернутые ржавчиной прутья прошли рядом с его головой, окончательно выбив иссеченное стекло, после чего решетку вывернуло на сторону и сбросило на траву. Автомобиль, не сбавляя скорости, ударил в одну из шин. Ее вырвало из земли, и она замысловатым пируэтом, словно мяч после сложного финта талантливого нападающего, унеслась к футбольным воротам.

Котиль нажал на тормоз и схватил пистолет, лежавший на соседнем сиденье. Чуя опасность, как зверь, Бардаганов разжал руку, сжимавшую руль, и отпрянул назад. С ожесточением пробормотав ругательства, Котиль несколько раз выстрелил в крышу, но Бардаганов за мгновение до этого соскочил на землю. Отбежав на десяток метров, он остановился, тяжело дыша и соображая, что делать дальше. Взгляд его упал на стальную решетку, секцию забора, выбитого автомобилем. Недолго думая и злорадно ухмыльнувшись, он схватил её, вознес над головой и бросился в атаку.

Котиль, швырнув оружие обратно на сиденье, хотел развернуть машину и уже включил передачу, как прутья решетки с противным скрежетом пробили заднее стекло и вогнули металл стоек. Уперевшись ногой в корпус автомобиля, Бардаганов легко выдернул решетку, и, зайдя сбоку, с диким ревом снова вонзил её в тело машины. Котиль едва успел схватиться за поперечину, иначе прутья пронзили бы его насквозь.

Бардаганов хотел выдернуть решетку, но Котиль, вцепившись обеими руками, держал крепко. Тогда Бардаганов попёр вперед, наклонившись и изогнувшись, надеясь на свою сверхъестественную силу. Решетка стала медленно продвигаться вглубь салона, с противным скрежетом сминая металл. Машина стронулась с места и стала разворачиваться вокруг задних колес. Котиль снова схватил пистолет и выстрелил.

В обойме был всего один патрон. Пуля попала Бардаганову в плечо, он остановился и с удивлением воззрился на рану. Белая кровь окрасила синюю ткань футболки, делая Бардаганова похожим на строителя, забрызганного раствором мела для побелки. Он отступил, оставив решетку, нерешительно приложил ладонь к ране и почти с удивлением поглядел на Котиля.

Тот вылетел из машины, пылая гневом, как фурия. Пистолет с пустой обоймой он сжимал в руке с такой силой, что серые пальцы его побелели. Взглянув на искорёженную машину, он направился к врагу, но в нескольких шагах от него остановился и грязно выругался.

— Ну, как оно в шкуре выродка?! — закричал Котиль, потрясая бесполезным пистолетом. — Какой ты тупой, Бардаганов! Ты не видишь, что получаешь то, что делаешь другим? Ты не видишь, что всё вернется к тебе назад? Всё, всё, что ты творишь в своей паскудной жизни, так или иначе ударит по тебе!

Он умолк, пристально глядя на Бардаганова. Тот, казалось, не слышал и не слушал. Уже не глядя на рану, на белую кровь, Бардаганов смотрел в пустоту, тяжело дыша. Лицо его потемнело, шрам с ожогом грязным пятном темнел на щеке, словно брошенные кем-то нечистоты.

— Ты думаешь, они помогут тебе? Что они тебе наобещали? Они вытрут тобой полы, как тряпкой, и вышвырнут на помойку! Что бы ты сделал на их месте? Поступился бы своими интересами ради такого, как ты?

Бардаганов, словно игнорируя сказанное, достал из кармана баллончик с кислородом и стал жадно вдыхать. Котиль резко развернулся и пошел к машине.

— Стой, не уходи! — с какой-то ленцой заревел Бардаганов. — Ты прав, прав! Я всё понял, какой я дурак! Подожди, давай поговорим, выясним, что делать дальше… Я помогу тебе…

Он видел, что к ним, пересекая дорогу, бежит мужик с двустволкой. За ним семенили еще люди с палками, которых стало больше. Увидел это и Котиль. Не теряя времени, с громким скрежетом выдернув решётку из машины, он с презрением отшвырнул её, вскочил за руль и тронулся. Обладатель двустволки решительно припал на колено, долго целился, но так и не выстрелил. Котиль, выжимая из автомобиля всё возможное, умчался мимо стройных тополей в сторону ворот школьного ограждения.

— Дай свою майку, — подойдя к мужику с ружьём, злобно и презрительно бросил Бардаганов, глядя на него глазами на выкате и удивляясь, что пулевое ранение приносит ему меньше страданий, чем он ожидал.

— Чего? — не понял тот, подымаясь с колен.

Бардаганов тяжело шагнул к нему, схватил за верх майки, которая была видна под расстегнутой курткой, и решительно рванул.

— Что ты делаешь? — растерянно обронил мужик. Голос его дрогнул, в нем появились слезливые нотки. Он отшатнулся от Бардаганова, как от прокажённого, нерешительно приподнял двустволку и отступил еще на шаг.

Бардаганов, игнорируя его, скомкал кусок оторванной ткани и приложил к ране.

— Это тебе порция свинца пришлась бы к месту, — тихо прорычал он, глядя вслед удалявшемуся «Уазику», — серая тварь! А мне, белому человеку…