Запах снега

Глава 14

28-й день месяца Барана.

Северный тракт

К тракту вышли на третьи сутки. Идти напрямик, пусть и чащобой, оказалось куда быстрее. Лит и егеря прокладывали тропу, Ква с Ёхой вели лошадей. Изредка высылали разведчиков. Нормально шли. Только Дженни измоталась, — скрывать следы отряда немалого труда стоило. Насчет приблудной узкоглазки Ёха не соврал. Девчонка семижильной оказалась, семенила потихоньку и не скулила. Правда, ведьме пришлось ей ноги залечивать, — мужские сапоги, снятые с покойника, за день крохе ноги в кровь сбили.

К тракту вышли, милорд-шпион за дело взялся. С его языком никаких денег не нужно. Конечно, и серебро свое дело сделало. Купцы первого же обоза разрешили с ними к столице идти. Девушек сразу на груз посадили, а через день Ква на хуторе сторговал сани и крепенького мерина.

Двигались, конечно, медленно. Купцы со своими тяжелыми возами, охраной пузатой и лошадьми сонными, неповоротливы были. Вернее, Лит с товарищами привыкли к резвости шпионской. Ну, ничего, отдохнуть тоже неплохо. Болтовней пустой развлекались, рядом всё время чужие погонщики и охранники болтались. Ква с ними охотно язык чесал, по капелькам полезные сведенья выуживал. Через день, казалось, одноглазый словно и сам в Кэкстоне побывал.

Дженни отсыпалась на санях. Ёха правил, узкоглазка по большей части молча сидела с ним рядышком, кутаясь в непомерно широкий плащ. Крыс и Бемби, без своих балахонов превратившись в ничем не примечательных парней, неспешно шагали рядом с санями. Купеческим охранникам над их «пегими» копьями подшучивать уже надоело. Ква с готовностью объяснил, что таким оружием принято на севере нерестящуюся рыбу бить. Ясное дело, север — страна чудес. Чего только там нет, и копья смешные, и болтуны заумные, и девчонки, в детстве дарковыми пчелами покусанные, и оттого глазами-щелочками навек изуродованные. Лит уверился, что если и ему завонять невзначай придется, то смело можно на северную болячку валить.

На дневку остановились в деревне Малый Сыч, как раз полдороги до Кэкстона. Трактир пустовал, разместились с удобством. Лит затащил вещи, глянул, как устроилась Дженни. Сонная ведьма немедленно повалилась на кровать, даже раздеваться не стала. Нелегкое у нее ремесло — три дня колдуешь, потом месяц силы восстанавливаешь. Ёха с узкоглазкой тихонько шептался, оба пальцами себе помогали. Надо сказать, заимев нелепую подопечную, северянин куда сдержаннее стал.

Лит потоптался и решил, что дольше тянуть опасно. Пора с Ква поговорить начистоту.

Одноглазый сидел с благородной компанией и был занят важным делом — ждал вместе со старшими купцами, когда баранину пожарят. Здесь беседовали о каких-то векселях-траттах. Разговор еще заумнее и непонятнее, чем перешептывание на пальцах. Лит тоскливо подумал, что поговорить с лордом-шпионом опять не выйдет. Лошадей проведать, что ли?

Лошади были в порядке, а вот когда возвращался, во дворе на Квазимодо наткнулся.

— Чего без шапки по холоду бродишь? — поинтересовался одноглазый.

— Да я не мерзну.

— Хорошо вам с братом. Ну, раз мы всей толпой здесь встретились, нечего на улице торчать. Пошли, я вас пивом угощу. Ты хоть и не любишь хмельного, но изредка кружечку пропустить полезно.

Сели в уголке. Купцы за центральным столом продолжали свою умную беседу, хозяин трактира, обрадованный изобилию гостей, подгонял служанок.

— Ты пей, пей, — одноглазый кивнул на кружку. — Пиво легенькое. И в нем вита-мины. Слыхал про такую пользу?

— Нет.

— А вот Ёха слыхал. О чем не замедлил и мне сообщить. Ты ведь об этом болтуне тревожишься?

Лит вздохнул:

— Что с ним будет?

— О том и боги не знают. Я вот сам думаю, гадаю, да угадать никак не могу.

— Так-то уж и гадаешь?

— Ты думал, у меня всегда ответ есть? — шпион придвинул поближе миску, выбрал соленый кренделек. — Углежог, ты торговаться собирался. Самое время, обстановка коммерческая.

— Ква, я про те снадобья, что колдуны-погодники используют.

— Интересно. Выкладывай, не стесняйся…

Лит рассказал о заклятиях из книги, о том, что их запросто наново записать можно. Если «крестовые» колдуны заклятия применяют, то и Короне полезно знать о тех ветрах и вихрях.

Одноглазый слушал внимательно, согласился, что таким сведеньям отнюдь не медяк цена. Спросил, куда книга делась. Лит выдумывать не стал, все равно шпиона вокруг пальца вряд ли обведешь. Рассказал, что книгу речникам подарил.

— Зря, — сказал Квазимодо. — Тайна — дело скользкое. Пока один знает — он мешок «корон» в руках держит. Трое знают — та тайна медузой тухлой сквозь пальцы утекла. Только штаны и запачкал.

— Речники болтать не станут. Хорошие люди. К тому же, они на юг давно ушли.

— Все люди хорошие, — заметил шпион. — Вот враги, те плохие. Но разве они люди? Знать бы только, когда люди нелюдями становятся. Сглупил ты. Книга неплохую цену имела. Ну, раз пропала, то и говорить не о чем.

— У меня память хорошая. Можешь записать заклятия. Не такие уж они мудреные.

— Запишу. Только через полгода эти заклятия в любой лавке продаваться будут. Речники свою выгоду поимеют. Хотя если они в заморозки на юг двинулись — померзнут. Мало кто водой до юга и в лучшую пору добирается.

— Может и так, — Лит спорить не стал, хотя был уверен, что господин Жо со своими красавицами и друзьями-дарками и до края земли преспокойно доберется. — Сглупил я. Но кто знал, что так обернется? Я же домой возвращаться собирался. Зачем мне в лесу ветровая книга?

— Ни к чему она тебе, — согласился шпион. — Хорошо вы думаете. Главное, быстро. И отчего все время в дерьме оказываетесь, а?

— Опыта мало, — пробормотал Лит. — Так стоят чего мои заклинания?

— Стоят, само собой. Только другой наш секрет больше потянет. И языки за него заодно с головами рвать будут.

— Никак иначе нельзя?

Квазимодо потер «сетчатую» щеку:

— Все-таки соображаешь ты, углежог, хотя в шахматы и паршиво играешь. Ветровые заклинания я у тебя возьму. С благодарностью и по дружбе. К северянину твоему они отношения не имеют. Врать не буду — решать его судьбу не мне. Думал я, думал, и придумал, что нужно его знающим людям показать. Пришлые, они, знаешь ли, особая порода. Узкоглазую тоже им отвезем на смотрины, вдруг польза будет? Не поджимайся, о них по справедливости судить будут. Пока пусть твои друзья дышат и ни о чем дурном не думают.

— И на том спасибо, — пробурчал Лит.

— Шерсть не вздыбливай. Я вроде Ёхи сейчас, болтливость невзначай накатила. Объяснить хочу, чтобы дошло. Вы за парня просите — это довод. Вместе мы дрались — такое ценится. Дженни много пользы Короне принесет, обижать девицу мне не с руки. Ты тоже человек полезный. Хотя на службу ты не пойдешь. Так?

— Лесное мое дело, — пробормотал Лит. — Куда мне, неграмотному, на Корону работать?

— Понимаю, — шпион неожиданно ухмыльнулся. — Кто я такой чтобы осуждать? Но ты ведь в разовой услуге королю не откажешь?

— Как можно? Мы к Короне всей душой…

— Иначе и быть не может. Полезные вы люди, проверенные в бою. И Ёха парень не промах, дрался отчаянно. То есть, заслуги перед Короной он имеет. К тому же, об этой «Лампе» и огненном снадобье уйма народа, так или иначе, уже знает. Теперь и о том, что там приключилось, слухи пойдут. Следовательно, секрет-то…

— Медузий секрет.

— Именно. Умеешь за мыслью следить. Получается, сплошные плюсы за то, чтобы северянин наш лихой еще подышал, щербатой пастью на мух пощелкал. Теперь о минусах. Строгий приказ имеется — то, что мы видели, быть на свете не должно. Безусловно, и категорически. Врагов, что-то знающих, для надежности резать на куски, нечаянных свидетелей умерщвлять безболезненно, но надежно. Зелья того в мире не существует. Это даже не приказ — воля королевская, и не только королевская. Лучшие умы королевства так решили.

— Так, видят боги, кто ж осмелится возражать? — прошептал Лит. — Только королевскую волю кто-то и исполнять должен. Пусть и такие ничтожные людишки, как мы. Справились ведь, пусть и неуклюже.

— Неплохо мы справились, — пробормотал шпион. — Можно и погордиться чуть-чуть. Можешь не сомневаться, король сие по достоинству оценит.

— Выходит, мы проверенные люди?

— Кое-кто из нас проверенный болтун, — заметил Квазимодо. — Как не крути, а он неисправимый трепач. И проще всего нежно прирезать беднягу.

— Да не будет он болтать. Это только по молодости. Он уже тише стал.

Одноглазый взял еще кренделек, тщательно осмотрел и с сочувствием сказал:

— Лит, ты не ерзай. Северянин болтать все равно будет. Как вы с Дженни за него не поручайтесь — его и сами боги не исправят. Самое дурное — он ведь не только про зелье трепать будет. Про дележ поровну всего на свете я не говорю — сказка глупая, в неё и ребенок не поверит. Но что еще парень может про оружие навыдумывать? Ты видел, как мы гору разворошили? Думаешь, хуже и не бывает?

— Неужели и поганее может выйти? — с ужасом прошептал Лит.

— Есть такие подозрения, — шпион осторожно надкусил кренделек. — Здесь нужно думать всерьез, если хотим сами жить и детей вырастить.

— Так что — не жилец Ёха? Что ты высчитал?

— Есть ходы, — Квазимодо поправил черную повязку на глазнице. — Ход самый простой — парень не просыпается, и мы хороним его в хорошем месте. Другой вариант — королевская тюрьма. Жив будет еще долго, но лично я предпочел бы могилку в красивом месте. Третий ход, самый заковыристый — твой друг помалкивает и отправляется к умным людям. Они решат, куда парня пристроить. Жив будет, я гарантирую. Остальное от него самого зависит. Но это при условии, если он молчать будет. Молчать, стурворм его трахни!

— Ты чего рычишь? — испуганно прошептал Лит.

— Потому что я глупость делаю, — пробормотал шпион. — Жалко мне болтуна вашего. И вдумайся, что получается. Королю мне о вас в любом случае докладывать. О вас с Дженни — проблем нет. Про болтуна — изощряться придется. Хитрить с королем, это значит собственной задницей рисковать. А если Ёха язык распустит?

— Он будет молчать, — поспешно заверил Лит.

— Я на вас надеюсь, — проворчал Квазимодо. — Хоть в ящик его сажайте, хоть за язык к топору примораживайте. Мы в Тинтадже ненадолго задержимся. Я домой хочу. У меня семья и дом недостроенный. Дайте хоть зиму спокойно пережить.

— Так мне Малого…

— Да помню я про мальчишку. Мне в сторону Дубника ехать. Ёху я заберу попутно, и тебя прихвачу, если весны ждать не хочешь.

— Повезло-то нам как, — неуверенно предположил Лит.

— Точно. Иди. Постарайтесь болтуну объяснить, что за счастье ему привалило. Потом сюда его пришлите. Я его бараниной угощу. Поговорим по душам. Если поверю, что он сможет хоть десять дней свою дурь за зубами сдержать — поедем в Дубник. Если нет… Сам понимаешь… Да не тяните с разговором. Хозяин баню готовит. Где-то я блох нахватался, скребусь, словно в москитном болоте сижу. Помыться жуть как хочется.

— Понял, — Лит встал, пошел к лестнице, но тут же вернулся. — Ква, спасибо.

— Не за что, — шпион уныло подвинул кружку. — Что спросить хочешь?

— Дженни… она куда?

— Можешь не волноваться. Считай, что красавица уже на службе Короны. На хорошей службе.

— Понятно, — Лит поплелся к лестнице.

— Эй, — в спину сказал Квазимодо. — Между прочим, до ваших отношений Короне никакого дела нет. Тут сам думай.

Поднимался Лит тяжело. К ногам словно бревна привязали. И ведь знал же, что так получится. Ведьма хорошо работала. Шпион её теперь разве отпустит? Служба… Небось, «короны» сотнями загребать станет.

Дженни пока на богатую шпионку не походила, — лежала, как бухнулась, разве что укрылась плащом. Ёхи с узкоглазкой в комнате не было. Лит неуверенно присел на табурет, глянул в спину ведьме. Пахло от её плаща хорошо — чистым снегом и дымом лесным.

— Поговорил? — не оборачиваясь, спросила Дженни.

— Поговорил.

— Ну? Удавят пустозвона?

— Вроде, нет, — осторожно сказал Лит. — Если болтать не будет, отправят подальше. Вроде как на проверку и выучку.

— Правда? — Дженни обернулась, забинтованной ладонью убрала волосы с глаз. — Я думала, не уговорим.

— Не слишком-то и уговорили. Сказал — «если болтать Ёха не будет». Может болтун не болтать?

— Заставим, — ведьма села, оперлась ладонями о грубое одеяло. — Язык бы ему сковать заклятьем хорошим.

Как будет выглядеть северянин со скованным языком, Лит сейчас не думал. Хотелось сесть рядом с ведьмой, обнять за плечи, — уж очень утомленной она выглядела.

— Новая у тебя дурь, — пробормотала ведьма. — Я так на нищенку похожа?

— Нет, что ты. Просто тебе отдохнуть нужно.

— Помыться мне нужно. Узкоглазка нас блохами одарила, — проворчала Дженни.

— Она не нарочно.

— Неужели? Я-то думала она годами кусачих тварей для такого случая копила. И где на ней насекомые умещаются? Хворостинка безглазая.

— А где они вообще? Ква с Ёхой поговорить хочет.

— Сейчас придут. Я болтуна в лавку послала, а блоха следом увязалась. Боится без него.

— Дженни, слушай, — Лит собрался с духом, — ты вправду на службу к Короне уйдешь?

— А что мне еще остается? — ведьма смотрела исподлобья. — Ворожить как раньше, да ждать, кто из клиентов мне глотку перережет? «Крестовые» пару монет на меня охотно пожертвуют. Сейчас, может, и побольше заплатят. Кстати, тебя они тоже не забудут.

— Отобьюсь как-нибудь.

— Всё на топор надеешься?

Ответить Лит не успел — в комнату ввалился Ёха со своей узкоглазкой. Укутанная в плащ чужачка сейчас вполне на человека походила. Капюшон до носа, — девчонка лет двенадцати, да и все.

— Хорошие ножницы купили, — гордо объявил северянин. — Лавочник отдавать не хотел, вроде как для себя из Тинтаджа заказывал.

— Давай ножницы сюда и послушай умных людей, — приказала Дженни.

— Чего еще стряслось? — с тревогой осведомился Ёха.

— Сядь, говорят, — рявкнул Лит. — Мы за тебя поручились. Вернее, за твой язык. Сейчас пойдешь к шпиону и поклянешься, что вообще онемеешь.

— С чего это вы за меня поручаться вздумали? — возмутился северянин. — Я просил, что ли?

— Нет, у тебя просить ума не хватило. Ты человек бесстрашный, тебе наплевать, — вкрадчиво сказала Дженни. — Нам трофей твой несуразный жалко. Что с ней будет, когда ты геройски околеешь? Смотри, как в тебя вцепилась. Понимает.

Ёха осторожно высвободился, — узкоглазка действительно крепко ухватилась за его рукав. Щелки глаз встревожено перебегали с ведьмы на углежога. Лит подумал, что они наверняка кажутся блохе огромными злыми чудищами. Прямо вег-дичи или тролли диковатые.

— Э, вы толком объясните, что произошло, — неуверенно потребовал Ёха.

— Мы поговорили с Ква. Тебя за болтовню пока убивать не станут. Если, конечно, будешь умным, — прямолинейно заявила Дженни. — Онемей и жизнь твоя устроится. Одноглазый много чего может.

— Вот до чего дело дошло, а? — северянин с усмешкой покачал головой. — Обсуждали за моей спиной — убивать или подождать маленько? Товарищи по оружию, нечего сказать.

— Нам тебя убивать вовсе не хочется, — поджав губы, заявила Дженни. — Только всем ясно, что такой дурень долго не протянет. Даже егеря тебе намекали — попридержи язык. Не хочешь нормальных людей слушать?

— Что вас слушать, — злобно сказал Ёха. — Эгоисты вы. Только за себя трясетесь. Выходит, видишь несправедливость — терпи и молчи в тряпочку, так? Бесчестно это. Людям правду говорить нужно.

— Ну и подыхай, раз такой правдивый, — зарычала Дженни.

— Стойте, ругаться нам еще не хватало, — встрял Лит. — Мы про твою справедливость понимаем. Только я в толк не возьму, ты ее сразу всюду устраивать собрался? Прямо от Кэкстона до самого южного моря? Портки не лопнут? Для кого справедливость? Понятно, уйма народу живет в нищете, а кое-кто и на цепи мается. Мы узкоглазку освободили, теперь пусть дохнет? И на нас тебе наплевать. Решит Ква язык тебе навсегда укоротить — мы с тобой за оружие схватимся, и егеря с одноглазым нас порежут — тут иначе никак не выйдет. Справедливо будет? И им нас, дураков, жалко будет, и мне подыхать нет настроения.

— Отобьемся, — пробурчал упертый северянин.

Дженни с ненавистью глянула на Лита и пробормотала:

— Может и отобьемся. И в лес уходить? От «крестовых» бегать, от короля прятаться?

Ёха глянул с изумлением:

— Так ты за нас, что ли? Я думал, королю с потрохами продалась.

Тут северянина повело так, что он с грохотом врезался рожей в стол. Охнул, отшатнулся и сел мимо табурета. Из носа побежала кровь.

— Правильно, так ему и надо, — сказал Лит. — Стукни его еще разок.

Дженни ответила свирепым взглядом. Лит на всякий случай пошире расставил ноги, но ведьма злобствовать не стала. Зато узкоглазка кинулась было к Ёхе, потом выпрямилась и пошла на Дженни. Из-под плаща появился короткий хозяйственный ножик.

— Ого! — сказала Дженни. — Взъярилась блоха, даже глазенки раскрылись.

Лит двинулся перехватывать взбесившуюся узкоглазку, но ту ухватил за плечи Ёха.

Забормотал, шмыгая носом:

— Стой, стой! Это так — спорим просто.

Узкоглазка залопотала что-то, яростно скаля мелкие ровные зубки. Ёха показал на ножик в ёе руке:

— Не надо, убери.

Лит протянул другу тряпку:

— Чего она? Понимает? Или забрать ножик на всякий случай?

— Еще чего⁈ — гундосо возмутился северянин. — Её это оружие. И всё понимает она распрекрасно.

— Если понимает, то пусть железку уберет, — с сомнением сказала Дженни. — А ты грязную тряпку брось. Нашел чем морду утирать. Иди сюда, остановлю кровь дурную.

Кровь остановили, Ёха сидел, на всякий случай разглядывал потолок. Узкоглазка присела на корточки рядом, свирепо косилась на ведьму.

— Я ж понимаю, — с горечью сказал Ёха. — Опережаю я свое время. Не созрели вы еще идейно, настоящего пролетариата здесь мало. И что делать? Я в других традициях воспитан. Нельзя с несправедливостью мириться.

— Ты не мирись, — посоветовал Лит. — Ты размышляй, планы вынашивай. Придет твое время. А пока выждать нужно. Подготовиться.

— Точно, — согласилась Дженни. — Углежог для разнообразия дело говорит. Ты, Ёха, момент выбери, когда ни нас, ни этой блохи, рядом не будет. Чтобы мы не слишком огорчались. Все дела сделаем, разойдемся. Вот тогда с одноглазым в глотки друг другу вцепитесь.

— Я не спешу, — буркнул Ёха. — Ни расходиться, ни с Ква сцепляться, у меня охоты нет. Одноглазый — нормальный парень. Военный разведчик, не какой-нибудь жандарм. И егеря — бойцы правильные.

— Вот и не заставляй их тебя резать, — сказал Лит. — Еще найдется тебе дело достойное и идейное.

— Действительно, — Дженни усмехнулась. — И сдохнешь с пользой, и дурь свою потешишь. А сейчас ты вроде договор заключил.

— А Ква тот договор нужен? — скептически поинтересовался Ёха.

— Ты полезный человек, или захребетник какой-то? — рассердился Лит. — Тебя тут все знают. Одноглазый такими людьми не разбрасывается. Онемеешь — цены тебе не будет.

— Ладно, онемею, — мрачно пообещал северянин и кивнул на узкоглазку: — Только она с нами идет, пока надежно не пристроим.

— Так кто возражает? — удивился Лит. — Ква против девчонки ничего не имеет. Она-то не из болтливых, да и понимает мало чего.

— Всё она понимает! — возмутился Ёха. — Она, если хотите знать, из образованных…

— Ну, ты дурень, — застонал Лит.

Дженни смотрела на северянина с презрением.

— Что, мне и с вами молчать? — изумился северянин.

— Навечно онемей, — безнадежно посоветовала ведьма.

— Хорошо, — Ёха вздохнул. — Только вы её не называйте «узкоглазкой» или «блохой». Она понимает.

— И как её прикажешь называть? — поинтересовался Лит.

— Её зовут — Ито. Она из японцев или корейцев. Я еще не разобрал, но точно из самураев. Враждебный класс, но достойный…

— Балбес, — страшным шепотом сказал Лит. Ведьма сплела пальцы, и болтуна понесло к стене. Ёха успел руки выставить и рожу сохранить.

— Молчу!

— Иди к Ква, пока забыться не успел, — посоветовал Лит. — Он в баню собирался, так что не томи милорда.

Ёха безмолвно замахал руками.

— О, боги! Что у тебя еще? — устало спросила Дженни.

— Вы Ито постригите поаккуратнее. Её блохи заели. Стесняется страшно. Жизнь-то походная, сами понимаете. Еще хорошо, что вшей здесь нет…

— Не выдумывай, и катись отсюда, — буркнула ведьма.

— Дженни, а, эта, хм… Ито понимает, что мы ее стричь будем? — неуверенно спросил Лит, поглядывая на сжавшуюся тщедушную фигурку.

— Не будь тупицей, — Дженни для пробы щелкнула ножницами. — Конечно, она все понимает. Что бы там наш дурень про самураев и прочих загорных дарков не выдумывал, она просто девчонка. Пусть и Пришлая. Кстати, постарше вас, дурней, будет.

— С чего это? — удивился Лит. — Её и из-за стола почти не видно.

Дженни объяснением не удостоила. Показала узкоглазке, чтобы та садилась. Девчушка, наконец, сняла плащ. Пытаясь поправить космы, присела на край табурета. Мужская рубашка болталась на тщедушном теле, словно одежку на черенок метлы набросили. Ну какой там возраст? Весу как в Малом, даром что ростом чуть повыше. Впрочем, какая разница? Лит принялся помогать, так как у Дженни одна рука все еще действовала вполсилы. Щелкали ножницы, длинные пряди сыпались на пол.

— Поосторожнее, — приказала Дженни. — На этих проклятых блох ворожба почти не действует.

Тянулась бесконечная дорога, мягко постукивали копыта, скрипели полозья саней.

— А ведь помалкивает герой ваш, — заметил Квазимодо. — Что, тогда по носу ему заехали, и хватило?

— Как можно⁈ Это он тогда от нервов красную юшку пустил, — сказал Лит, подбирая поводья.

— Бывает, — согласился шпион. — Одна моя знакомая считает, что все болезни от нервов, только чих от любви на росяной траве. Значит, справились? Здорово. Я, конечно, в вас не сомневался. Дженни — разумная девица, да и ты не промах.

— Ёха сам поднапрягся, — заверил Лит.

— Естественно, сам. Кляп вы ему не впихивали. Но по-дружески помогли. Вон, приятно глянуть — аккуратный, молчаливый и при деле. Почти умным выглядит.

Оглядываться на сани Лит не стал. Поддразнивает лорд-шпион. Углежог и Ква ехали верховыми сразу за охранниками. Купцы устали, до столицы оставалось всего ничего, а обоз едва тащился. Это ж как посмотреть, для шпионов десятидневное путешествие — сплошной отдых, а для торговых людей — тяжкий труд. Лит и сам раньше считал торговцев людьми рисковыми. Сейчас смешно вспомнить.

— Егеря наши довольны. Я, собственно, тоже. Не хотелось нам северянина в снег закапывать, — безмятежно признался шпион. — Как думаешь, всерьез он к узкоглазой прилип?

— Ква, ты уж прости, но то не наше дело, — пробормотал Лит.

— Да я ни в коей мере не сплетничаю. Просто интересно. Эта, как её, Ито, уж очень чахленькая была. Я среди Пришлых таких заморышей не встречал.

— Да я их вообще сроду не видывал. Ёха — первый, — сказал Лит.

— Ничего, как-нибудь и тебе истинные Пришлые подвернутся. Не решил на службу идти? Дело денежное и веселое. Кого только по службе не встретишь.

— Не получится из меня шпион. Дремуч я и неграмотен.

— Ну, грамоте и обучиться можно. А хитрости ты и сам недурно учишься. Я к тому говорю, что вы могли бы и командой ходить. Ворожее охрана понадобится. Такая охрана, чтобы и сама Дженни ей доверяла.

— Ква, не цепляй, — дрогнувшим голосом попросил Лит. — Не выйдет у нас. Кто она, а кто я? Да и какой из меня страж? Смех один. Углежог я. В лесу родился, в лесу и помру.

— В лесу, конечно, тоже неплохо. Но ворожее не стражи, а телохранители нужнее. От тебя одного она не шарахается.

— Привыкла.

— Вот-вот, привыкла. Ладно я — урод полумордый. С егерями наша ворожея вроде сдружилась, но на расстоянии держит. Это ведь у нее бессознательно получается.

— Не замечал, — обескуражено признался Лит.

— А ты на людей поглядывай. Занятно и полезно. Особенно женщин разгадывать. Такое искусство и углежогу пригодится. Хотя интересному парню можно и без подобных премудростей прожить.

— Кто интересный? — изумился Лит.

Шпион глянул сначала отсутствующим глазом, потом тем, что в наличии имелся, и с преувеличенной заботой предложил:

— Слушай, лесовик, давай тебе за королевский счет зеркало купим? С виду ты рослый парень, в плечах крепкий. С зубами, глазами, улыбкой обаятельной. Одним словом, как ни неприятно это признавать — красивый. Еще подкормишься, и баб от тебя придется древком глефы отгонять.

— Да что ты гонишь-то? — покраснел Лит.

— Вот она, благодарность, — печально качнул головой шпион. — Открываешь глаза человеку, он же тебе грубить начинает. Кстати, не забудь — в ворота въезжаем, живенько мой титул вспоминаем. Должен же и я когда-то гордо щеки надувать.

— Как прикажите, милорд.

— Рано, — Квазимодо значительно поднял палец к небу. — Дисциплина — важнейшая из добродетелей, ибо ниспущена нам самими богами. Как бывало говаривал первосвященник Светлого, безвременно покинувший мир наш…

— Только без Светлого, — попросил Лит. — Ибо воротит меня с двойных крестов.

— Слаб ты духом, — объявил шпион. — Своих богов нужно знать и любить. Чужих — тем более. На всякий случай. И богов в лицо знать, и наместников их, и служителей, вплоть до последнего колдунишки-погодника. Много еще трудов предстоит. Ну, пусть теми трудами другие займутся. Не мы одни у короля опора и надежа. Но ты дух свой укрепи, и все-таки поразмысли — что бы ты на месте «крестовых» делать теперь стал? Не все их замыслы я понял. И вот не люблю я, когда непонятность остается. Живот крутить начинает.

— Я поразмыслю, — пообещал Лит. — Вот только насчет духа… Излишне крепок я духом бываю.

— Ты про брата? Брось, не так уж и пованиваешь. Нет, от неожиданности люди конечно шарахаются. Но если вдуматься — ничего особенного. Вот когда «Лампу» мы трясли, ты с братом заодно трудился, а мы и не слишком-то морщились.

— Тогда все вокруг так воняло, что не до меня было, — заметил Лит.

— Тоже довод, — согласился Квазимодо. — Но и Дженни права — запах твой, скорее, морок случайный.

— Вы что, обо мне разговаривали?

— Не замечать тебя, что ли? — удивился шпион. — Ясное дело, говорили. Не специально, а к слову пришлось. Да что ты деревенеть, как тот дуб начинаешь? Ты же до сих пор боец команды. Несчастному Ёхе все косточки перемыли, а о тебе и слова не скажи?

— Нет, я не то имел ввиду. Просто, плохо Вонючкой зваться.

Квазимодо пожал плечами:

— Был вонючкой, теперь опытный лесовик-разведчик. Меня, к примеру, раньше исключительно Полумордым величали. Теперь только жена изредка обзовет, да и то любовно. Эх, бежит время…

Время шло, а в Тинтадж шпионы вернулись, словно и не выезжали никуда. Снова шум, суета, полозья скребут по мостовой, возчики орут, из окон домов чуть ли не на голову всякую дрянь выплескивают. С купцами расстались еще перед воротами. Квазимодо поспешил прямиком в королевский замок. А все остальные двинулись выручать Малого. Последние дни Лита посещали всякие скверные мысли — вдруг дитё болеет, или плачет днями напролет? Малый ведь к городу не привык, а тут еще и тетки чужие кругом.

— Са-Са!!! — Малый орал радостно, так, что в ушах звенело.

Вполне здоровым выглядело дитё — щеки наел румяные, волосики расчесаны, ложка на красивом шнурочке на груди болтается.

— Са-Са!

Лит охнул — сияющий балбесник отпустил резную спинку кровати и косолапо затопал навстречу опекуну. Маленько споткнулся, Лит успел его подхватить.

— Уже десять дней как ножками пошел, — объяснила довольная нянька. — Я специально коврик сюда перестелила. Но он крепенько на ножках стоит. Хороший мальчик. Будете еще уезжать — оставляйте. Одно удовольствие за таким приглядывать.

Видимо, жилось Малому хорошо, но скучно. Встрече он был безмерно рад, — подергал Дженни за челку, Ёху за нос. На узкоглазку глянул с осторожностью, та тоже смотрела с опаской.

Лит чувствовал превеликое облегчение, — оказалось, томился все эти дни, даже больше, чем представлялось. Теперь Малый цеплялся за шею опекуна, и можно было жить спокойно.

Вышли к саням, где дожидались егеря.

— Ого, какой боец! — сказал Крыс. — Ишь, какой сероглазый.

— На фермершу нашу похож, — ухмыльнулся Бемби.

— Скажете тоже, — возмутилась Дженни. — Малый у нас парень бывалый, не домосед сельский.

Дитё радостно махало руками — лошадок увидало.

В доме в Ведовском тупике было стыло и пусто. Но народу ввалилось столько, что жилище ведьмы мигом заимело обжитой вид. Лит таскал дрова, Дженни ругалась, срочно разыскивая какие-то травы, егеря раскладывали оружие и снаряжение, Малый гремел кубиками. Только Ито робко забилась в уголок — ждала, пока отводивший лошадей Ёха вернется.

— Ито, помогай, — позвал Лит, возясь у камина.

— Пусть лучше мне поможет, — сердито сказала Дженни, нагруженная ворохом душистых мешочков. — С дровами сам управишься.

Когда, наконец, уселись за стол, Ёха сказал:

— Госпожа хозяйка, если позволишь, так я по пути кувшинчик пива прикупил.

Дженни приподняла бровь:

— Неужели прикупил? Вот и наши охотники успели сбегать. Как будто у меня в чулане ничего не найдется. Кружки я поставила — веселитесь, чего уж.

— А ты? — Ёха принялся разливать пиво.

— Мне не положено, — строго сказала хозяйка. — Служба у меня. Милорд сказал — вызвать могут.

Никто, слава богам, Дженни вызывать не стал. Посидели хорошо, от яств стол ломился. Пива тоже хватало, но Лит выцедил лишь полкружки — и так было весело. Вспоминали поход, Малый рассказывал что-то свое, взмахивая сразу двумя ложками.

Лорд-шпион явился только поздно вечером. Усталый, словно весь день по лесу бегал. С ходу проглотил кружку пива, подцепил на хлеб мясной подливы:

— Хорошо тут у вас. Эх, посидел бы, да бежать нужно. Дженни, тебя ждут завтра после полудня. Король желает лично отблагодарить и глянуть на искусную ворожею.

— Буду готова, милорд, — пробормотала побледневшая ведьма.

— Не нервничай, — невнятно посоветовал активно жующий Квазимодо. — Никто тебя оценивать-рассматривать не будет, по делу поговорим. Оденься и причешись как удобно — бездельников, что пристально за модой следят, король с нами за стол точно не посадит. Всё будет хорошо.

— Понятно, милорд, — Дженни судорожно сглотнула. — Мы вам койку в кабинете приготовили. Если не побрезгуете…

— Да я бы за счастье счел, — шпион печально отодвинул кружку, — только работы полно. В замке ждут. Малые замковые ворота знаешь? Завтра в полдень я тебя встречу. Всё удачно сложится. Гарантирую. Для уверенности пусть тебя Лит проводит. С ним поспокойнее будет.

— Да, милорд, — пролепетала ведьма.

Удивиться Лит не успел, — лорд-шпион повернулся к мужчинам:

— Вы, бойцы, отдыхайте. Но с пользой. На пиво не налегать, скоро в путь двинемся. На рынок сходите, по лавкам прогуляйтесь, прикупите того, чего в нашем захолустье не найдешь, — Квазимодо вытащил из сумки кошель, показал егерям. — Маскировочные костюмы в порядок приведите, мало ли как дорога обернется. Мой балахон не забудьте. Э, да что это я вас учу? Мигом в замке отупел. Сами всё сообразите. Ну и просто погулять по городу не забудьте — неизвестно когда еще в столице окажетесь. Лит с Ёхой подскажут, где здесь что. Кстати…

Из сумки появились еще два кошеля.

— Король благодарит за службу. Дело мы большое провернули, хотя до конца и не довели. Ну, главное, начать. Ёха, ты всё серебро на подопечную не трать. Ей, конечно, столичный лоск приобрести не лишне, но и ты оборванцем не ходи. И главное…

Северянин сделал быстрый жест, словно на губы замок навесил.

— Именно, — одобрил лорд-шпион. — Ладненько, до встречи. Дженни, проводи до двери. Ох, главное забыл… Вот…

Малый с изумлением ухватил что-то длинненькое, завернутое в роскошную голубую бумажку.

— Конфета, — объяснил Квазимодо. — Вкусное такое лакомство, только-только делать начали. Сладкое, так и тает во рту. Только потом пусть Малый пасть прополощет. У него и так зубов мало, а нам, бойцам, беззубыми ходить совсем недостойно.

Утро выдалось нервное. Дженни трясло так, словно в бой собиралась. Все ей сочувствовали, и от того только хуже становилось. Лит потоптался-потоптался и нагло выпроводил егерей и Ёху на рынок. Сразу стало спокойнее. Тихая Ито не стесняла, — наоборот, помогла ведьме подшить платье. Лит спрятался в мужскую комнату, тихонько приводил в порядок трофейные меха. Малый посапывал, помогал, тоже выискивал в мягких одеялах еловые иглы и прочий мусор.

Дженни заглянула сама, с горечью спросила:

— Чего удрали? Сама справляйся, да? Мне, может быть, совет нужен.

— Так мы что, — растерянно сказал Лит. — Мы с готовность. — Только какие мы советчики?

— Какие уж есть. Что мне с головой делать? Шаль повязать или сетку надеть? Я же остриженная, вдруг король недовольство выскажет?

— Королю главное, что у тебя в голове, а не поверх, — осторожно возразил Лит. — Тебя за умение приглашают. Вроде как бойца. Как, э-э, боевого мага.

— Ну какой я боевой маг? — убито пробормотала Дженни. — Ведьмой все называют, ведьмой и сдохну.

— Сдыхать не надо. Тебя только на службу взяли. На опасную боевую работу. Выходит, и выглядеть нужно соответственно.

— Угу. Клинками обвешаться, что ли? Или кольчугу нацепить и горшок с каким-нибудь варевом дымящимся в руках держать?

— Варево ты вроде не используешь. Королю лучше не врать. Кольчугу тебе должны из арсенала выдать. Так что просто выгляди решительной девушкой. Ты такая и есть.

Дженни глянула прищурившись:

— Вообще-то, я только про прическу хотела спросить. Выгляжу я ужасно. Вышвырнут из замка, едва глянут.

— Красивая ты, — пробормотал Лит. — Всегда красивая.

— Нет, все-таки баран ты углежог. Что за красота, когда у меня зубы так потемнели?

Лит пожал плечами:

— Потемнели немножко. Успокоишься — опять посветлеют. Зубы тут причем? Король знает, что ты из дарков. А какой же это дарк, если просто красивая девушка с беленькими зубами? Нет уж, ты должна истинной ведьмой выглядеть.

— Значит, я все-таки ведьма? — с угрозой процедила Дженни, но тут её тронула за плечо узкоглазка. В руке у Ито был крошечный горшочек.

— Вот, дожила, — растерянно сказала ведьма. — В собственном доме отравить хотят. Это что такое? Пихта и еще что?

Ито осторожно тронула хозяйку дома за челку, что-то залопотала.

— Про волосы говорит, — сообразил Лит.

— Да я уже поняла. Рискнуть, что ли? — Дженни нервно вцепилась в поясок собственного платья.

Выглядела ведьма великолепно. Ничего таинственного в средстве, намешанном узкоглазкой, не было. Просто волосы легли послушно. Только причесала ведьму сама Ито, и подобных причесок углежогу видеть не приходилось. Темные пряди торчком стояли, в довольно странном, но не сказать чтобы отталкивающем беспорядке. Вид у Дженни теперь был воинственно-колючий. Так и подобает выглядеть елочной ведьме.

— Вышвырнут, так хоть понятно за что, — пробурчала Дженни, глядя в зеркало.

Лит возражать не стал, и так ясно — хороша ворожея, и сама это понимает. Ито тоже довольно улыбалась.

— Пошли, что ли, углежог, — сказала Дженни. — Ждать все равно сил нет.

Шли не торопясь. Прохожие на Дженни поглядывали, углежог при красавице в тени оказался — вроде и существует, но кто посмотрит? Ну и хорошо, Лит за подругу рад был, хотя и печаль накатывала. Уж чересчур хороша: и платье темно-зеленое ей идет, и плащ достойный. Изящная, сдержанная. Даже капюшон, отороченный мехом, дивным венцом кажется. Лицо бледное, тонкое. Настоящая леди.

Лорд-шпион дожидался, сидя на перилах моста. Богатая куртка наброшена на плечи, глаз вставной сияет. Правда, занятию лорд-шпион предавался не самому изысканному — расщеплял пальцами тыквенные семечки и аккуратно совал зернышки в рот.

— Пришли? Трясешься, Дженни? Брось, не «Лампу» штурмовать идем, — шпион спрыгнул с перил. — Ого, выглядишь достойно. Король модные дамские штучки одобряет. Он вообще нормальный король. Особенно, если ему в лоб не возражать, — Квазимодо покосился на Лита. — Углежог, не хочешь на замок изнутри глянуть? Редкий случай выпадает.

— Так как же… Я не готовился.

— Вот проблема. Мигом устроим. Скажу, что ты телохранитель госпожи Дженни. Личную встречу с королем не обещаю, но рядышком побудешь.

Лит в панике глянул на ведьму. Дженни почему-то отмалчивалась.

— Милорд, нельзя мне внутрь, — промямлил Лит. — Я же углежог, что мне там…

Квазимодо глянул на него, на ведьму:

— Ну и глупо. Впрочем, ваше дело. Пошли, госпожа ворожея. И не сомневайся, все удачно сложится…

Шагал Лит по улицам, и на сердце пакостно было. Проворонил свой шанс. Ква ведь открыто предложил. Только совсем уж нелепо углежогу к королю лезть. Что сдержался — не трусость, а трезвость. Хотя Герой, наверное, иначе бы поступил. Дженни ведь к королю пошла. А если там что не так повернется? Шпионские дела запутанные. Выходит, всё-таки струсил углежог?

Рваться в замок все равно было уже поздно. Лит купил три огромных яблока: Малому, Ито — в благодарность за искусство, и одно про запас, и пошел домой.

Малый уже посапывал. Лит уложил его поудобнее, осторожно стянул штанишки и укрыл. Дитё закряхтело, не просыпаясь, крепче уцепилось за крышку короба. Любил Малый свой походный домик, желал, чтобы надежное убежище непременно рядом с кроватью стояло.

Вечером в доме было тихо. Негромко беседовали за столом егеря с Ёхой. На безопасную тему трепались, насчет «волчьих» ям и прочих ловушек. Лит к ним заходить не стал, прошел неслышно на кухоньку. Ито с посудой возиться уже закончила, сидела тихонько и ложки протирала.

— Я тоже посижу? — пробормотал Лит. — Что-то неохота мне про «волчьи» ямы болтать. Я вроде как сам куда-то провалился.

Ито улыбнулась, налила отвара с медом.

Лит сидел, грел ладони о кружку. Думал, что нужно Малого отвезти, и скорее к себе в лес возвращаться. Заготовить зимой бревен, а по весне можно и за перестройку хижины взяться. Деньги есть. Лошадь можно купить, даже двух.

Почему-то замечательные планы грели даже похуже отвара. С братом бы посоветоваться…

На кухоньке пахло уютно, стояли в ряд ступки и банки для зелий. Из коридорчика пряно тянуло травами. Над косяком двери притаилось облезлое чучело летучей мыши.

— Сдается мне, не вернется сюда хозяйка, — сказал Лит. — Другая у нее нынче дорога. В замке ей запросто просторные покои отведут.

Ито снова улыбнулась успокаивающе. Ничего не понимает узкоглазка. Эх, нелегкая судьба у этих Пришлых. И по внешности, и умственно. Хотя вполне ничего себе выглядит. Блох нет, личико аккуратное. Штаны широкие худышка смогла себе по фигуре подогнать. Странный наряд. И сама странная. Хотя кто-то и миловидной назвать может. Ёха, например. Глаза-щелочки совсем и не смущают северянина.

Что-то совсем погано на душе углежогу стало.

Дженни вернулась глубокой ночью. Лит, мерзший во дворике, слышал короткий разговор — с кем-то прощалась ведьма. Стукнула дверь. Лит в последний раз глянул на Луну с Темной Сестрой и вошел в дом.

— Да мы уж заждались, — сонно приветствовал хозяйку Ёха. Ито, дремавшая за столом рядом с другом, пыталась разлепить глаза. Выглянул распоясанный Крыс:

— Рассказывай.

Дженни обвела столовую каким-то отсутствующим взглядом:

— Что, собственно, рассказывать? Король жив и здоров. Говорили о делах.

— Не скромничай, — Бемби отодвинул товарища. — Тайн нам не надо, но вообще-то мы от любопытства подыхаем. Давай прямо с главного — глянулась ты королю?

Дженни вдруг начала розоветь:

— Лесовики вы наглые. Королю я, скорее всего, глянулась. Он, кстати, вблизи моложе выглядит. Впрочем, до сегодняшнего дня я его всего два раза на Мясной площади видела. Умный человек.

— О, да ты высоко метишь, — ляпнул Ёха.

— Нет, — отрезала Дженни. — Никуда я не мечу. В замке, к твоему сведению, королева существует. И не последнюю роль в делах эта достойная леди играет. Я долго с ней разговаривала.

— Королева тоже разведкой увлекается? — удивился Бемби.

— Не то чтобы увлекается, но представление имеет. Мы с ней о всяком разном говорили, — туманно объяснила Дженни. — Кстати, теперь я ведьма. Официально. Его Величество счел, что незачем путаться, и звание Королевской ведьмы звучит вполне достойно.

— Странно, оказывается король не ду… — Ёха получил тычок от Бемби и почти вовремя умолк.

— Да, о делах много говорили. Весной война будет. Впрочем, вы это и так знаете, — Дженни, наконец, взглянула на Лита. — Нужны будут люди, знающие Кэкстон и округу.

— Так мы теперь все тамошнюю округу знаем, — заметил Крыс.

Лит, страшась глянуть в еловые глаза, пробормотал:

— Может ты кушать хочешь?

— Хочу, — потерянно призналась ведьма.

— Не кормили⁈ — ужаснулся Ёха.

— Ужин подали, но прямо во время совета. Особенно не поешь. Потом, правда, королева печеньем угостила, — объяснила Дженни.

Догадливая Ито уже шмыгнула на кухню, Ёха поспешил за ней, заверив, что жаркое будет мигом разогрето.

Дженни сидела какая-то потерянная, даже плаща не сняла. Лит тщательно вытер яблоко, сунул девушке:

— Пожуй пока. А плащ сюда давай.

Ведьма вытащила из-под плаща свернутую трубкой бумагу с болтающейся большой печатью:

— Купчая. Мой теперь дом. Король выкупил.

— Поздравляю, — пробормотал Лит. — Одноглазый успел подсуетиться.

— Я хорошо держалась, — убеждая саму себя, прошептала Дженни. — Ква сказал, что я наверняка карьеру сделаю. Да и по всему так выходит.

— Конечно, сделаешь. Ты всегда хорошо держишься.

Ведьма смотрела на свои зажившие пальцы. Сжала и разжала маленькие кулаки, но прошептала совсем к рукам не относящееся:

— Углежог, ты почему в замок не пошел? Там, таких как мы, человек пять сидело. Король, когда дело нужно делать, чинами не считается. Не брезгует лично в шпионские дела вникать.

— Так я не шпион, — сказал Лит. — И никогда им не стану. Лесовик я.

— А я ведьма с лесной кровью, — пробормотала Дженни. — Разница в чем?

Разницу Лит видел. Чего уж там, разница огромная была. Но, слава богам, объяснять её не пришлось — явился Ёха с жарким, егеря принесли пиво. Никто не собирался отказываться лишний раз перекусить.

— Дженни, ты уж прости за прямой вопрос, — Бемби принялся разливать пиво, — зубы-то твои как? Никого не смущали? А то волновалась ты жутко.

— Зубы? — ведьма машинально подправила стойкие «иглы» челки. — Мельком сказали, что цвет оригинальный, но прическа интереснее. Королева тоже про прическу интересовалась… Слушайте, на совете двое чистокровных дарков сидело. Куда там мои зубки…

Квазимодо злился, но отъезд все откладывался. Король пока не отпускал, да и у самого одноглазого дел хватало. Оказалось, что лорд-шпион успевает какие-то таинственные коммерческие дела проворачивать, и у него даже мастерская в собственности имеется. Лит и не подозревал, что можно мастерской командовать, лишь изредка заглядывая туда. Да, талантов у лорда-шпиона было не счесть.

Вместе с одноглазым сходили к семье Щета. Тяжко, конечно. Жена плакала, сын верить не хотел. Ква рассказал красивую сказку о геройской гибели в битве отчаянной. Лит от себя пообещал за могилой присмотреть. От Дубовки не так уж далеко, почему хорошего человека не проведать? Квазимодо вдове денег дал, о королевской пенсии рассказал. Утешилась женщина слегка.

Дженни дома почти не бывала. То в замке, то вместе с одноглазым по городу бегала, то с какой-то пожилой теткой у себя в кабинете шепталась. Вот та тетка — та уж с виду ведьма, так ведьма.

Лит с тоски начал дворик в порядок приводить. Ёха с узкоглазкой, само собою, присоединились. Потом и засидевшиеся егеря встряли. Общими усилиями и забор поправить успели.

Лит без спешки ровнял столб, когда подошел Бемби:

— Тебя у двери спрашивают.

— Меня? — изумился Лит.

— Ну, ты же у нас Литом-углежогом до сих пор именовался? Выгляни. Коротышка там топчется. Похоже, дарк. Но вежливый до изумления.

Лит сунул топорик за пояс и пошел смотреть на гостя.

— Не побеспокоил? — на углежога смотрел старый знакомый. В чересчур большой заплатанной куртке и огромных башмаках, но явно он — бубах Бух.

— Да как можно⁈ Всегда рад достойного Бобухана Бухтиса видеть.

— Запомнил? — бубах ухмыльнулся. — Хорошая память. Ты, Лит, мне и тогда хватким парнем показался.

— Давай проходи. Перекусим, пиво есть.

Сели в теплой кухоньке. Бубах покосился на возившуюся у очага Ито, улучив момент поинтересовался:

— Это из маахисов, полукровка?

— Трудно сказать. Не разобрались толком. Северянка, сам понимаешь. Но девушка хорошая.

— Ага, — бубах глубокомысленно кивнул. — А я слышал, что ты здесь осесть решил. С хозяйкой отношения завел, остепенился.

— Да кто тебе такое наплел? — смутился Лит.

— Наврали, значит? И что у нас за народ? — Бух покачал головой. — И своим-то наплетут невесть что. Правильно нас люди не любят.

— Ты еще скажи, классовой солидарность вам не хватает.

Бубах напряженно заморгал, и Лит поспешил перевести разговор.

— Уезжаем скоро. Дело есть срочное.

— Жаль, — дарк печально сунул в рот кусочек колбасы. — Ну кто так делает? Что за перец сюда положили? Ну ладно бы еще в ливерную такую дрянь сунули… Извини, отвлекся. Жаль что уезжаешь. Я, честно говоря, надеялся — может, порекомендуешь меня кому? Знакомых здесь мало, рекомендации из Фурки не в чести.

— Тяжелые времена? — сочувственно спросил Лит.

— А когда они легкими были? Кому сейчас профессионалы нужны? Впрочем, что я жаловаться буду…

— Постой, ты вроде говорил, что по хозяйству соображаешь?

— Хуторское и частное домовладение, мелкое животноводство. Кролики, куры. С овцеводством знаком, но сугубо поверхностно, тут врать не буду. Уход за лошадьми. Ну и кухня, само собою. Родители у меня здесь, в Тинтадже, в трехэтажном доме хозяйство вели. У Жженого моста дом стоит. Отлично помню те времена…

— Понятно. Ты подожди. Я у здешней хозяйки спрошу. Она женщина занятая, возможно, помощник ей пригодится. Ты, мне помнится, не из болтунов?

— Про нашу с тобой ореховую забаву никто не слышал, — с достоинством заверил Бух. — Про некие двойные сущности я давно все забыл.

— Ладно, посиди пока, чаю попей. Хозяйка вернется, с тобой поговорит.

— Чего я сидеть буду? — обиделся бубах. — Вы там во дворе работаете, неужели такие лапы как у меня не пригодятся?

Бубах сидел на заборе, придерживал брус. Работать он умел, и главное, лестница дарку была не нужна, — ужас какой цепкий.

— Подравняли? Прибиваем, — командовал Крыс.

Лит с Бемби застучали в два топора. Ёха любовался выровнявшимся и посвежевшим забором:

— Прямо образцово-показательный объект.

Лит погрозил другу молотком, но сказать ничего не успел. Бух скатился с забора и молча показал четырехпалой ладошкой.

— Хозяйка идет? — догадался Лит. — Сейчас встречу.

Лит отпер дверь. Дженни стояла усталая, с сумкой, наполненной чем-то звякающим. Двое невзрачных парней, что теперь почти всегда сопровождали ведьму, удостоверились, что Лит госпожу встретил, махнули на прощанье и повернули назад.

Лит подхватил сумку, — оказалась с пустыми флаконами.

— Что это вы с забором затеяли? — мрачно осведомилась ведьма.

— Перебрали доски со скуки. Извини, что не спросили.

— Да нет, спасибо, конечно, — Дженни вздохнула. — Что-то у меня в эти дни руки до хозяйства не доходят.

— Понятное дело. Я как раз насчет этого спросить хотел. Есть у меня один знакомый, ловкий по хозяйственной части…

— Тот что на заборе сидел? Что-то он слишком кудлатый.

— Это есть, — согласился Лит. — Пообтрепался слегка. Но толковый. И язык за зубами умеет держать.

— Ты что его за мной присматривать ставишь? — недобро прищурилась Дженни.

— За домом он может приглядеть, — изо всех сил стараясь не обидеться, сказал Лит. — Он бубах.

— Бубах? С каких это пор бубахи без работы по дорогам бродят? — удивилась ведьма.

— Его «крестовые» согнали. Сама с ним поговори. Я не слишком-то дарков знаю.

— Не очень-то ты их хочешь знать, углежог, — непонятно к чему сказала Дженни.

Говорила она с Бухом долго — мужчины с забором уже закончили, инструмент убрали, Ёха двор подмел. Сели ужинать, Ито из риса и овощей состряпала совершенно непонятное, но вкусное блюдо.

Наконец, из комнатушки, что кабинетом именовалась, вышел бубах. Со сдержанной радостью сказал:

— Вроде подхожу. Там одобрить должны, — он ткнул коротким пальцем вверх.

— Вот и хорошо, будет на кого нашу занятую ведьму оставить, — одобрил Ёха, всегда относившийся к «правильно заточенным» рукам и лапам с большим уважением.

Егеря хмыкнули насмешливо.

Вышла Дженни, наскоро поела, озабоченно сказала, что скоро должен лорд-шпион придти, и поспешила в кабинет. Пальцы у ведьмы были запачканы чернилами.

— Все работают, одни мы бездельничаем, — с неодобрением заметил Ёха.

— Ничего, пока отоспимся, потом свое возьмем, — заверил Крыс.

Егеря ушли спать. Лит помыл пытавшегося удрать под лежак Малого. В комнатушку пришли разобравшиеся с посудой Ёха с узкоглазкой, и все сообща принялись строить великую башню из кубиков. Наконец, главный строитель начал задремывать. Лит с Ёхой убирали игрушки, Ито мурлыкала грустную, но приятную мелодию.

— Что-то Ква долго не идет, — шепотом сказал северянин.

Ито кивнула, словно поняла, и пошла проверить. Почти тут же раздался ее перепуганный писк и какой-то удар.

Лит кинулся к двери, но еще раньше туда метнулся Ёха.

Дверь распахнулась, — парни увидели худощавого незнакомого мужчину с ножом, замершего над сидящей на корточках Ито.

— Твою бандитскую…! — Ёха с ходу попытался ногой выбить нож.

Злоумышленник оказался ловкачом, увернулся и бесшумно кинулся к входной двери. Лит выдернул из-за пояса топорик, но его успели опередить. Из тупичка, словно сама собой, вылетела старая сковорода и на диво метко врезала незнакомцу по колену. Злоумышленник упал, врезался плечом в стену. Тут же вскочил, но входную дверь уже преграждали егеря, оба босиком, но с оружием. Незнакомец кинулся обратно, глянул на Лита, попятился.

— Даешь, покойничка! — взревел Ёха, убедившийся, что Ито цела, хотя и до полусмерти напугана.

— Живьем нужно! — властно скомандовала Дженни. Ведьма стояла в дверях кабинета, в левой руке перо, правая вытянута, два пальца наставлены рогами.

Незнакомец обернулся вокруг своей оси, нелепо и сильно ударился подбородком о полку со старой одеждой. Тут же попытался проломить стену лбом.

Смотреть со стороны как его водит было жутковато. Человек, надо отдать ему должное, пытался сопротивляться. Молча бился о стены и пол, не выпуская ножа, пытался ползти к двери. От безжалостных «поклонов» с разбитого лица щедро брызгала кровь. Руки и ноги подламывались, человек падал, извивался. Снова вставал, словно червь елозя по стене. Чуть не наткнулся на копье Крыса. Окончательно потеряв ориентиры, пьяно побежал в сторону комнат.

— Да хватит уже, — с отвращением сказал Ёха и встретил злоумышленника ударом кулака в челюсть. Человек отлетел к стене и сполз на пол.

— Ёха, ты его не убил? — встревожено спросила Дженни.

— Ну, если ты его в котлету не расшибла, так чего ему будет? — обиделся северянин.

Крыс наступил незнакомцу на спину. Лит подальше отшвырнул ногой нож, подхватил брошенную Бемби веревку и надежно, как одноглазый учил, стянул бесчувственному врагу руки за спиной.

Ёха пощупал человеку шею:

— Так, дышит. Ну и кто это такой?

Из тупичка, с еще одной сковородой в руке, выступил озабоченный Бух:

— Мы его правильно побили? Вор?

— Побили правильно. Но вряд ли он воровать залез, — мрачно сказала Дженни.

Опомнившаяся Ито гневно залопотала, тыча пальчиком в оставшийся на двери след от ножа. В потоке слов Лит определенно различил «убить», «дерьмо» и еще одно краткое северное ругательство.

Бемби хмыкнул:

— Ёха, ты чему девушку учишь?

— Начали с самых необходимых слов, — объяснил северянин. — Главное, чтобы Ито нас понимала.

Ито вопросительно глянула на опекуна. Ёха сделал успокаивающиё жест:

— Мы поняли. Он тебя за Дженни принял. Ударил, но промахнулся. Хорошо, что ты маленькая.

— Как он к нам влез? — спросил Лит.

— Извиняюсь, он через уборную пробрался, — объяснил Бух. — Я слышал, но не придал значения. Я ваши шаги еще плохо различаю.

Бемби отправился проверять, и тут же вернулся. Черепица над уборной оказалась разобранной.

— Ну, он еще пожалеет, — зловеще посулила Дженни. — Взялся зимой такие штуки проделывать.

В дверь постучали:

— Ха, теперь-то этот хорек точно пожалеет, — усмехнулся Ёха. — Начальство пожаловало.

Квазимодо хватило взгляда, чтобы оценить происходящее:

— Весело у вас. Гостей полон дом. Ты, великан, кем будешь?

Бубах поклонился:

— Я Бух, ваша милость. Беженец из Фурки. Договариваюсь о приеме на службу.

— Милорд, это мой знакомый, — поспешил объяснить Лит.

— Понятно, с уважаемым бубахом попозже поболтаем. А это чей знакомый?

— Убийца, — с готовностью доложил Ёха. — Проник через уборную с диверсионными намерениями. Наверняка, купленный, а может, и сам идейный «крестовый».

— Вот как? — приятно удивился Квазимодо. — Выходит, спрашивать его не о чем?

— Нет, лучше все-таки допросить, — признал Ёха. — Я так, версию высказал.

— Версия — это хорошо, — пробормотал лорд-шпион. — Но лучше ты водички принеси и по пути о своей немоте вспомни.

— Виноват, — северянин хлопнул себя по груди. — Забылся впопыхах.

Злоумышленнику плеснули в лицо водой. Квазимодо присел на корточки и доброжелательно посоветовал:

— Хватит жмуриться, Трескун. Что ж ты так? С каких это пор парни Леска по мякоти работать взялись?

Связанный открыл глаза и прохрипел:

— Слышь, Полумордый, хочешь, верь, хочешь, нет — накладка вышла. Кто знал, что твой товар? Заказали красавицу по ревности. Время сейчас бесхлебное, демоны меня искусили…

— Поговорим еще, — пообещал Квазимодо. — А пока в королевских подвалах погреешься.

Он прошел с Дженни в кабинет. Лит уловил обрывок разговора:

— Что-то ты всерьез к предупреждениям не относишься…

—… людей полно. Он ведь…

Лит уловил близкое посапывание — любопытный Малый подобрался к двери и выглядывал в освещенный коридор.

— И ты туда же? — грозно прошептал Лит. — Пошли-ка спать…

Утром Лита разбудила возня во дворе. Егеря, как обычно, возились-пихались, разминая косточки.

— Давай-ка, углежог, против нас двоих, — весело предложил Бемби, норовя заехать приятелю каблуком в нос. — Кончилось наше сидение. Ква сказал — завтра выходим.

— Пол на кухне не успели поправить, — озабоченно сказал Лит.

— Бух без спешки сделает. У него будет время лапами поработать.

— Оно-то, конечно, — пробормотал Лит.

— Да что ты мрачнеешь? — усмехнулся Бемби. — Видать, и тебе не сказали?

— О, жуть, что за тайная у нас шпионка, — Крыс закатил глаза. — Представляешь, углежог, Дженни с нами отправляется. Дело у нее поблизости от Дубника. Королевской важности дело.

Рот Лит все-таки успел закрыть, удар Бемби отбил, но язык прикусил. Егеря радостно заржали.

Лит поплелся в комнату. И обидно, и облегчение навалилось. Могла бы и сама сказать. Вроде друзьями были. Пусть и иное отныне положение, но все равно. Вот же ведьма королевская, глаза её елочные, бесстыжие.

Выехали утром, но не слишком рано. Оказалось, целый отряд двинулся. Четверо саней, да дюжина верховых эскорта. Выбирались из города разными воротами, встретились только на тракте. Лит с Малым, Ёхой и узкоглазкой, на своих стареньких санях отправились. Верховых коней с собой вели, поклажа на санях едва уместилась. Никогда Лит себя таким зажиточным не чувствовал. А когда с Ква и Дженни встретились… Там сани с резными передками, полости меховые, багажа прорва. И главное — охрана из королевских воинов. С черными воронами на груди, в шлемах, все как положено. Не иначе как одноглазый половину королевского эскорта сманил…

Не ехали — летели. Лошадей меняли почти каждый день. Оказалось, постоялым дворам на тракте приказано лошадей для королевских нужд содержать. Не только Лит с Ёхой, но и Дженни о такой хитрости не слыхивала. Вроде и дорога та же, а оказалась совсем иная, если осведомленный человек путешествует. До Фурки добрались за четыре дня. На всякий случай из комнаты в трактире лишний раз нос не высовывали, хотя с такой охраной можно было и понаглей себя вести. Но лорд-шпион никаких сложностей не желал — очень домой торопился.

После Фурки отряд окончательно вырвался на свободу. Мороз стоял не слишком злой, лошади шли охотно, сани и верховые неслись в снежной пыли. Квазимодо считал, что засиживаться под теплой меховой полостью вредно, нужно и седло не забывать. Возражать одноглазому было глупо. Впрочем, Ёха возмущаться и не думал, а Лит и Дженни понимали, как может пригодиться умение верхом скакать. Хотя бедра и спину ломило порядком. Даже Ито пробовали в седло сажать, но узкоглазка слишком уж неумела была, резвости движения отряда не выдерживала. Зато Малый завывал, требовал, чтобы и его скакать взяли.

Вообще-то, ехать колено к колену с Дженни было вовсе неплохо. И то, что чаще молчали, не обижало. Такая уж она, ведьма, уродилась. Жаль, дорога скоро кончится.

В большой деревне сделали дневку. Выпал свежий снег, лошадям идти стало труднее. Да и людям требовалось передохнуть. Пока хозяин трактира спешно растапливал баню, Квазимодо прошелся по деревне — не мог утерпеть шпион, чтобы чего-нибудь новенького не вынюхать. Дженни взял с собой, ведьма теперь тоже к пронырливому шпионскому племени по рангу относилась. Литу с остальными вынюхивать интересу не было, просто гуляли у трактира. Сияло солнце, снег искрился так, что глазам было больно.

— Хорошо, — сказал Ёха. — У нас, в смысле, на северном севере, тоже так бывает. Новый Год справляют, елки там, подарки. Хоть и замшелый обычай, но приятный.

— Ёлки — это хорошо, — согласился Лит. — Слушай, а что ты у трактирщика про реки к юго-западу расспрашивал? Что у тебя там за дела? Секрет?

У Ёхи дернулись губы, но сказал спокойно:

— Ясное дело, секрет. Я ж теперь немой. Пусть хоть пучит от секретов, молчать я обязан. Вот вы с братом, в руках себя накрепко держите.

— Стараемся, — пробурчал Лит. — Ёха, если твоё дело заковыристое, то вместе съездим. Я тебя знаю — обязательно влипнешь. Вот Малого пристроим, и съездим.

Ёха помолчал и сказал:

— Спасибо, брат. Только туда зимой не пройдешь. Да и у меня теперь обуза появилась. С девочкой в горы не полезешь. Видно, отложить придется.

Парни смотрели как Малый, барахтаясь в снегу, пытается удрать от Ито. Узкоглазка делала вид, что никак не может ухватить баловника за шиворот. Оба уже были в снегу по уши и задыхались от смеха.

— Как бы не промокли, да чихать не стали, — озабоченно сказал Ёха.

— Просушим. Вообще-то, всю жизнь с сухими ногами не проживешь, — заметил Лит.

Вернулись Ква и ведьма.

— Веселитесь? — белозубо усмехнулся одноглазый.

— А что? Сложности? — насторожился Ёха.

— Нет сложностей. Спокойно в деревне. О «крестовых» здесь только слухи слышали. Счастливо живут.

— Стая горных волков к селянам наведывается и пару вег-дичей к северу охотники видели, — заметила Дженни.

— Обычное дело, — махнул рукой Крыс. — Отгонят. Не те сейчас времена, чтобы волков и диких дарков боятся.

— Да, раньше злее было, — сказал Бемби. — Леди наша когда-то даже летом вег-дичей на глефу брала.

— Бедные зверьки не сообразили удрать заблаговременно, — пояснил Квазимодо.

«Чего они так носятся со своей Леди?» — не в первый раз удивился Лит. «Прямо героиня из саги книжной, а не тетка. Хотя, конечно, женщине в одиночку вег-дича взять…»

— Лит у нас тоже вег-дичей гонял, — ляпнул Ёха.

— Да ну? — егеря с интересом глядели на углежога. — И как?

— Сначала они на дерево меня загнали, — без особого желания признался Лит. — Потом я изловчился… Правда, самец подраненный был, совсем ослабший.

— Все равно, — Крыс покрутил головой. — Ловок ты.

— А я что всегда говорил? — возмутился Квазимодо. — Геройский парень. Ох, не ценим мы углежога.

Лит окончательно смутился. Говорят глупости, да еще при Дженни.

— Вы лучше скажите, как нам тетку Малого найти? — ловко перевел разговор, осознавший свою болтливость Ёха.

— Найдем, — заверил лорд-шпион. — Дубник — городишко не из крупных.

— Вообще-то, родственница где-то рядом живет, — сказал Лит. — Точно мне сказать не успели. Вроде эту тетку там знать должны. Она родом с юга.

— С юга? — удивился одноглазый. — Южан у Дубника маловато. На хуторе, стало быть, живет тетка? Зовут-то её как?

— Я тогда маленько сплоховал, — признался Лит. — Расслышал плохо. Лаша, вроде. Или Каша? Странное такое имя. А хутор Медвежьим долом называется.

И одноглазый, и егеря уставились, словно невесть какую глупость сболтнул. Лит на всякий случай прикусил язык.

— Лаша, говоришь? — пробормотал Квазимодо.

Лит подумал, что у одноглазого тоже глупая морда бывает. Вот тебе и лорд-всезнайка.

— Да-а…- протянул Бемби. — Вот тебе и жизнь. Ходишь, ходишь, а мир тесен.

— Хгм, спокойно, — прокашлялся Квазимодо. — Вытаскивайте малых из снега, и пошли-ка за стол. Расскажешь подробно. Нам, видишь ли, очень интересно стало.

Лит рассказал. Про беглецов с юга, про бой их последний. Краски старался не сгущать. Все-таки девушки сидели, а про мертвецов кому слушать приятно?

— Судьба, — пробормотал Квазимодо. — Ох и петли она крутит, та судьба.

— И не вспомнит ничего, сирота, — прошептала Дженни, глядя на Малого, увлеченно обсасывающего половинку яблока.

Лит удивился: во-первых, ведьма как-то странно смаргивала, во-вторых, Ква, должно быть, не судьбу мальчишки имел ввиду.

— А-то я сразу сказал — глаза знакомые, — с гордостью напомнил Бемби.

— Глаза, конечно. Глаза у Малого приметные, — согласился Квазимодо, и предостерегающе глянул на заерзавшего Ёху. — Но мы эту историю забудем. Мертвым уже не поможешь, а мороки не оберешься.

— А я что? — обиженно сказал Ёха. — Я печальные сказки вообще не запоминаю.

— У тебя память правильная становится, — похвалил шпион. — Но хорошее в этой печальной сказке тоже имеется. Искать тетку не придется. Можно сказать, соседка она наша. Хотя то, что она рядом с Дубником живет — некоторое преувеличение.

— Мать Малого очень хотела, чтобы я дитё довез, — угрюмо признал Лит. — Может и преувеличила что.

— Ну, разве мы её осуждаем? — Квазимодо погладил Малого по светлой головенке. — Как такого умницу к родственникам не доставить? Тут, Лит, и с меня причитается. Особенно, если учесть невнимательность мою непростительную.

Сытого Малого уложили спать. Девушки отправились в баню первыми. Литу было как-то неспокойно, вышел из тесной комнаты. Квазимодо сидел у камина с кружкой пива, и о чем-то размышлял. Лит осторожно подсел:

— Проблему я принес, так?

— Нет, растряслась по дороге проблема, — пробормотал шпион. — Далековато от нас юг. Последнюю часть проблемы ты в лесу похоронил. Беспокоиться нечего. Особенно, если язык за зубами удержим. Тебе покойница, случайно, ничего об отце Малого не говорила?

— Нет. Я думаю, что отцом лорд Остед был. Они с леди, хм… Ну, ты понимаешь.

— Ладно. В отношения мертвецов лезть нам незачем. Малый — мальчишка славный. И есть у меня уверенность, что вырастят его правильно. Тетка его — о-го-го, в некотором отношении и мою Теа за пояс заткнет.

Литу стало страшновато за Малого. Вдруг его лупить станут? У дитя и так жизнь несладкая.

— Ква, я как-то встречал одну некромантку. Она сказала — рядом с Малым тень стоит.

Квазимодо заметно вздрогнул:

— Тьфу на тебя, углежог. Не выдумывай. Настоящий некромант — редкость. Где ты его встретить мог?

— Вроде как самая настоящая некромантка была. Про брата моего всё правильно сказала.

— Про брата тебе виднее, остальное — выдумки, — с досадой сказал шпион. — Незачем их повторять.

— Я бы и не говорил. Но если тень — тетке надо бы сказать. Мало ли что за напасть может с Малым приключиться?

— Понятно. Не волнуйся. На этот счет я с его теткой сам переговорю. У нас тоже некромантка бывает. Настоящая и проверенная. Весной приедет, на Малого глянуть не откажется. Только скажи мне, углежог, почему к тебе всякие сомнительные тайны так и липнут?

— Так я с детства со смолой вожусь. От того липучий, — объяснил Лит.

В Дубник вломились уже в темноте. Ворота были закрыты, но вопли «Именем короля!» подействовали. На темных улочках отряд разъехался: солдаты отправились к цитадели, там несла службу королевская полусотня, Квазимодо свернул к хорошо ему известному постоялому двору. Объявил, что теперь «путешественники люди свободные, и обязаны свои задницы собственноручно беречь». Егеря улыбались — видно, уже дома себя чувствовали. Да и сам шпион чуть ли не подпрыгивал — не терпелось ему путь продолжить. Ну, прямо мальчишка. Но, конечно, у него дела имелись. Где-то всю ночь бегал, вернулся под утро с сумкой бумаг. Но задерживаться в городе не стали, выехали чуть свет.

Лит правил лошадьми, Дженни лежала, укутавшись в меха, смотрела, как проплывают верхушки деревьев. Узкая, едва угадывающаяся дорога, петляла в чащобе. Лес стоял заледеневший, косые лучи солнца казались неестественными. Бывает ли когда-нибудь лето?

— Я в лето хочу, — тихо сказала Дженни. — Надоело стынуть.

— Руки ноют?

— Нет, мне тепло. Просто, зелени хочется.

— Конечно, мы летний лес больше любим. Хотя, и зимой неплохо. Слышишь, как снег скрипит? Спокойно здесь. Ты по крови лесная, я по жизни лесовик, — Лит осекся.

Не стоило ведьме про кровь поминать. Не любит Дженни свою дарковскую природу. Да и лес ей теперь к чему? Имеется ведь теплый городской дом, жалование, милости королевские. Ну, дальше ведьма своего не упустит.

— Углежог, ты даже не кабан глупый, — сквозь зубы заявила ведьма. — Ты так — подсвинок придурковатый.

— Почему это? — растерянно поинтересовался Лит.

— Потому что ты всё время думаешь правильно, но совершенно не то, что нужно думать, — объяснила образованная ведьма.

Попросить, чтобы растолковала, Лит не успел — дрогнула крышка короба, высунулся заспанный и довольный жизнью Малый. Глянул на белый свет серыми глазенками, приложил к носику лапку в бесформенно-большой меховой рукавичке, и ловко сморкнулся. Сопля улетела в нетронутый снег за обочиной.

— Ну, ужас! — взвизгнула Дженни. — Испортил ребенка, барсук лесной! Что о нас его тетка подумает?

— При дамах сморкаться нельзя, — объяснил Лит озадаченному дитю. — Сдерживайся уж как-нибудь.

Ехавшие сзади Ёха и Ито давились хохотом.

— Последняя ночевка, — объявил Квазимодо. — Завтра на месте будем.

Лит сунул топор за пояс. Шалаш уже построили, над костром побулькивал котел, рядом возись девушки. Дженни, хоть и стала королевской ведьмой, от готовки не отлынивала. И хорошо, — у Ито стряпня получалась вкусной, но уж слишком какой-то… пришлой.

— Вы отдыхайте спокойно, — сказал Бемби. — Мы патрулем пройдемся. Наши места.

— Понятно, — Лит улыбнулся. — Приятно в родные края вернуться. Хороший лес. Я почти в таком же родился.

Егеря тоже заулыбались. Через мгновение их белые балахоны растворились среди заснеженных стволов.

— Вообще-то, они не местные, — сказал Квазимодо. — Их Леди нашла и привела. У нас здесь через одного пришлые живут. Мы с Теа, например.

Лит удивился:

— Я думал, вы отсюда родом.

— Нет. Мы чуть раньше егерей пришли. Но Медвежью долину домом считаем. Дети у нас уже здесь родились.

— Тогда, конечно. Видно, ваша леди хорошая хозяйка, раз такие люди под её руку идут.

— Она не только хозяйка. Она — Леди. Встретитесь, сами поймете.

Лит спорить не стал. В последнее время как-то показалось, что хозяева вообще не шибко нужны. Короли, наместники, лорды благородные — да пусть себе живут. Но человек и без них вполне может обойтись. Даже лучше на свободе. Это, конечно, Ёхины смутные фантазии в голове застряли.

Ёха, возившийся с лошадьми, подошел к костру:

— Милорд, гнедого правая задняя беспокоит.

— Завтра глянут. В замке конюх дельный, да и моя Теа в лошадях отлично разбирается — подлечат. А уж тетка Малого — она с живностью прямо-таки колдовать умеет.

— Да гнедой может и просто балует. Это я так, милорд, на всякий случай докладываю.

— Да перестань ты меня титуловать. Говорю же — я в отпуске.

— Виноват, — Ёха ухмыльнулся. — Никогда не думал, что у аристократии от титулов отпуска бывают

— Я по большей части в отпуске, — объяснил одноглазый. — У меня своих дел полно. Вот если война, или еще какая ерунда — тогда меня выдергивают.

На сосне глухо и насмешливо ухнуло.

Лит в сгущающемся мраке разглядел огромную белую сову.

Квазимодо снял шапку, кратко с достоинством поклонился птице:

— Дома мы. Вот, встречают.

— Оборотень? — опасливым шепотом осведомился Ёха.

— Мы не спрашивали, — спокойно объяснил Ква. — Уважаем птицу. Она всегда в долине жила.

Малый, сидевший на одеяле с раззявленным ртом, осмыслив невиданного зверя, сообщил:

— То больсе Са-Са.

Замок увидели, когда вышли к берегу замерзшей реки. Серые каменные башни и стены возвышались на холме. Развивался неразличимый издали флаг, тянулись к ясному небу струйки дыма.

— Наши «Две лапы», — с гордостью сказал Крыс.

— Хороший замок,- не слишком уверенно сказал Ёха.

За ночь егерей прибавилось. К лагерю вышли вчетвером — с Крысом и Бемби пришла еще пара в таких же белых балахонах. Под балахоном поменьше Лит не без труда угадал молодую женщину. Новые егеря тоже с любопытством поглядывали на незнакомцев, особенно на Дженни и Малого. Но на разговоры не напрашивались, помогли свернуть лагерь и проводили до реки. Теперь, оглядываясь, уходили вдоль лесистого берега. Понятно — служба у них.

— Поехали, — Ква взмахнул вожжами. — Леди в отъезде, задерживаться в замке не станем. Вернее, Дженни и наши Пришлые останутся отдыхать, а мы с Литом и мелким путешественником сразу к нам на хутор двинемся. Возьмем в подкрепление Теа — и к тетушке. С таким щекотливым делом лучше не тянуть.

Вблизи замок оказался просторнее. Ква и егерей узнали с башни и ворота распахнулись без промедления. Сани заползли внутрь, немедленно поднялся шум, крик, посыпались расспросы. Лаяли наглые пушистые собаки. Сверху, с галереи, глазели любопытные дети, их кто-то пытался оттащить от парапета. Квазимодо отвечал всем сразу, потом направился к вышедшим во двор двум очень хорошо одетым женщинам. Отдуваться с любопытсвующими пришлось егерям. Ито, похоже, не на шутку перепугалась. Ёха уже не соображал — совсем ему нужно онеметь или наоборот? Лишь Дженни держалась с достоинством. Лит тоже старался улыбаться, отвечал на вопросы о дороге, о том, какой торг в Дубнике, и не началась ли война. Еще сложнее пришлось Малому — женщины удивлялись и умилялись малолетнему путешественнику, наперебой совали сладкие сухарики и сушеные груши. Мужественный Малый был готов зареветь.

Вдруг окружающие слегка угомонились — к саням направлялись те две нарядные женщины и мужчина в добротном дублете.

— Добро пожаловать в «Две лапы», — сказал мужчина. — Я Энгус, управляющий…

Нужно было что-то ответить, но у Лита язык отсох. Пялился, как полный невежа, на ту женщину, что чуть позади стояла. Удивительно стройная, в плаще, щедро отороченном куньим мехом. Глаза почему-то повязкой из черного шелка закрыты. Но не в глазах дело. Красивая она была. Просто нечеловечески. И плащ, и повязка ощутить ту красоту не мешали. Ой, спаси боги! Жаром и слабостью ноги и руки сковало. Сомлел углежог. Нет, не совсем от слабости, кое-где тело и наоборот среагировало.

— С дороги мы, простите за вид и неучтивость, — из последних сил прохрипел углежог, надеясь, что обращается к управляющему.

— Сейчас пройдет, — сказала женщина пониже ростом, и понимающе тронула Лита за плечо. — Присядь, воин.

Лит плюхнулся на мешок с овсом и благодарно глянул на добрую леди. Видят боги — эта тоже была красива. Чуть постарше, темноглазая, с гладким нежным лицом. Пусть и не дурел как баран, когда на нее смотрел, но тоже…

— Этот малыш, да? — дама смотрела на Малого. — Очень похож.

Малый заморгал, и на всякий случай протянул красивой леди сушеную грушу:

— Са-Са…

— Спасибо, милый, — дама ответила учтивостью на учтивость — грушу взяла, а взамен дала красивую печенюшку.

Малый заулыбался.

Краем глаза Лит видел, что Ёха стоит как замороженный, Ито, совсем пожелтевшая от ужаса, вцепилась в него изо всех сил. Оба старались не смотреть на даму с завязанными глазами.

— Так, овес сгружаем. Двое саней оставляем — там всё для замка. Ёха, глефу и пожитки забирай… — засуетился, распоряжаясь, одноглазый.

— Ква, вы бы хоть пообедали, — сказала спокойная красивая леди по имени Флоранс.

— Простите, моя леди. Сейчас же едем. Теа не поймет, если я еще здесь задерживаться вздумаю.

— Не буду настаивать. Теа, несомненно, важнее любого обеда, — улыбнулась темноглазая. — Езжайте, за гостей не беспокойтесь.

Сразу все стало на свои места. Лит подхватил мешок. Подумаешь, женщины красивые. Видали мы и красивее.

Это, конечно, вранье — красивее той в повязке, никого быть не могло.

— Ничего, парень, привыкнешь, — мимоходом сказал высокий кудрявый мужчина, затаскивающий в амбар второй мешок.

— Так я что? Я ко всему привыкаю, — пробормотал Лит.

Мужчина засмеялся:

— Ты ж с Ква ходил. С ним и вправду ко всему привыкнешь.

Ква ухватил вожжи, оглянулся:

— Дженни, вы располагайтесь. Завтра увидимся. Не сомневайся, мы тут рядом — пешком прогуляться можно.

— Конечно, — как-то скучно сказала Дженни. — Мы подождем.

Ёха, таща за собой узкоглазку, залез в сани и шепотом сказал:

— Слушайте, нам здесь оставаться нельзя. Здесь ведьмы пострашнее Тинтаджских.

Квазимодо хихикнул:

— Не дури. Здесь ты в полной безопасности.

— Так клянусь — я ведьму чую. Коварную.

— Ведьма здесь одна — это я, — Дженни нагнулась к саням. — Слазь, уж мы с Ито тебя как-нибудь защитим. Если ланон-ши вообще на такого дурака внимание обратит.

— Что за зверь эта ланон-ши?

— Я тебе дам «зверь»! Слазь, люди торопятся.

— Так объясните хоть!

— Объясню. Не трусь, северянин.

Обвинения в трусости Ёха, понятно, перенести не мог. Слез, расправил плечи:

— Я вообще-то за вас волновался.

— Завтра расскажешь, — ухмыльнулся Квазимодо.

Сани выкатили за ворота. Следом выскочили серый дымчатый пес и верткий черноголовый коротышка. Пес, гавкнув для порядка, нырнул обратно во двор, коротышка затрусил рядом с санями:

— Ква, мне к Аше идти?

— Нет, ты там наплетешь невесть чего, — обеспокоился Квазимодо. — Ты бы лучше чуть позже приходил.

— Еще чего! — возмутился коротышка. — Дело тонкое, деликатное. Вдруг утешить нужно будет?

— Ну, вообще-то у Аши муж для утешения есть, — заметил Квазимодо, подстегивая лошадей.

— А я друг!

— Ничего не говорю, — согласился Ква. — Езжай с нами. Заедем за Теа, потом к Аше. Чтобы разнобоя не было.

— Это правильно, — коротышка, наконец, застегнул свою белую дубленую курточку и плюхнулся в сани к Литу и Малому. — Вот же дитё, сразу можно сказать — их порода. Даже не скажу, на кого больше похож — на мать или на нашу Ашу.

— Ты его маму знал?

— Как тебе сказать, — коротышка задумчиво поскреб две дырочки, что заменяли нос на его чудном лице. — Видел я ее пару раз. Запоминающаяся женщина. Но сказать, что знал хорошо — совру. Кстати, меня зовут — Мин, — коротышка протянул короткую руку.

— А я Литом зовусь, — углежог пожал крепкую четырехпалую ладошку. — Извини, из каких племен будешь?

— Дарк я. Полумирный, — не без важности представился шустрый коротышка.

— Понятно. У меня хороший знакомый из бубахов. Не родственники?

— Дальние. Я полукровка. Маменька была из брауни. А родитель — из холмовиков.

Про холмовиков Лит никогда не слышал, но, на всякий случай, уважительно кивнул. Мин засмеялся:

— Холмовиков ты не знаешь. Далеко на юге обитают. Устрашающе воинственное племя. Ну, я, конечно, поспокойнее буду. Хотя до артиллеристов дослужился.

— Наверное, важная должность. А я просто углежог. Ну, еще кое-кем поработать могу.

— Не скромничай, Лит, — с передних саней крикнул Квазимодо. — Ты много что можешь. А ты, Мин, не смущай людей своей мудреной артиллерией. Про нее еще меньше, чем про холмовиков слышали.

— Знающие понимают, — важно сказал Мин и подмигнул Литу. — Между прочим, здесь бродячих шпионов уже давным-давно ждут. Теа такая злая, что я подходить боялся. Укусит, того и гляди.

— Да пусть хоть совсем меня загрызет, — откликнулся Ква и снова подхлестнул лошадей.

Теа грызть одноглазого не стала. Хотя удушить вполне могла. Супруги молча сжимали друг друга в объятьях, четверо рыжеволосых, полураздетых детишек с визгом взбирались на отца.

Лит подхватил на руки Малого и они вместе с Мином отошли за недостроенный дом.

— Хорошая штука — любовь, — задумчиво сказал дарк. — Не всем, конечно, так везет. У тебя-то как с чувством?

— Не знаю. Наверное, никак, — пробормотал Лит.

— Ничего. Мы еще молодые, — утешил полукровка.

— Твоя правда, — согласился Лит, — полумирный дарк оказался свойским парнем.

Разглядывали недостроенный дом. Мин со знанием дела объяснял, что весной предстоит доводить крышу. Лит и Малый внимательно слушали. Дом был задуман просторным, под стать благородному званию шпиона. Лит спросил, почему на отшибе строить начали? Полукровка пояснил, что решили не тесниться. Долину сообща охраняют — тут и мышь чужая не проскочит. Да одноглазый с женушкой и сами кого угодно уделают, им только попадись.

За домом раздался хрипловатый голос — Теа загоняла раздетых отпрысков в дом.

— Наобнимались, — сказал Мин. — Пойдем к ним.

Ква с женой шли навстречу.

— А я тебя, парень, знаю, — улыбалась Теа.

— Да, леди, вот явились мы незваными, — смущенно сказал Лит.

— Перестань. Спасибо, что мужа моего наконец домой приволок…

В теплой части дома было всего две комнаты. Лит сидел с Малым на коленях. Служанка поставила кружку с душистым отваром. Рыжеволосые дети толпились кругом, разглядывали Малого, старались вести себя смирно, но не слишком-то получалось. Все четверо были шепелявые и до того подвижные, что в глазах рябило.

Хозяева решили известить соседей. Почему-то обязательно было нужно, чтобы к тетке Малого чуть позже заехали какой-то Док с женой. Лит начал подозревать, что в Медвежьей долине все друг другу родственниками приходятся.

Наконец, поехали дальше. Оказалось, тетка Малого действительно рядом живет — стоило только рощу обогнуть, открылся крепкий частокол, за ним крыши многочисленных строений.

— Свинарники, — с гордостью сказал Мин. — Я сам крышу крыл.

Лит кивнул. Вот здесь Малый и будет жить. Место неплохое, река близко и лес. Ограда безопасная. Свинарники, это конечно… Но Малому свинки могут и понравиться. Лишь бы тетка лишним куском не попрекала.

Залаяла собака. Ворота открылись, вышел высокий худощавый парень. Лит с одобрением заметил хороший топор за поясом хозяина. Или это слуга? Молод чересчур.

— Привет, Костяк, — издали сказал Мин. — Дело у нас странное. Видишь, кого привезли?

— С возвращением, Ква, — спокойно сказал парень. — Рад, что ты, наконец, вернулся. Прямо к нам, завернули? Правильно, у нас сегодня пироги с капустой. Чего лисят своих не захватили?

— Будь здоров, Костяк, — Квазимодо кашлянул. — У нас тут дело действительно странное. Можно сказать, семейное.

Долговязый Костяк слегка удивился:

— Так вы зайдете, раз дело важное, или вам пироги прямо сюда вынести?

Во дворе пахло не свинарником, а действительно пирогами. Вспомнилось, что завтракали еще затемно.

— Ква, а что случилось-то? — осторожно осведомился молодой хозяин.

— Вот парень, Лит его зовут, новости принес о сестре Ашиной, — пояснил Квазимодо. — Новости, по правде, невеселые.

— Что там еще на юге стряслось? — слегка изменился в лице Костяк.

— Лит объяснит, — хрипловато сказала Теа. — Он парень обстоятельный. А мы лучше пока здесь подождем. Дело действительно семейное.

— Да, Костя, мы здесь пока побудем, — поддержал примолкший было Мин.

Дверь распахнулась, выглянула молоденькая девушка в туго повязанной зеленой косынке. Руки, белые от муки, она держала растопыренными:

— О, Ква, ты вернулся? Так чего застряли, проходите в тепло… — она осеклась. — Слушай, Мин, что у тебя за каша в голове, не пойму ничего…

Маленький дарк тяжело вздохнул:

— Вести с юга, Аша.

Девушка глянула на Лита:

— Вы с юга пришли? А почему…

Она уставилась на Малого, сидящего на руках у опекуна, и окончательно замолчала. Малый тоже глазел на девушку, открыв рот.

— Проходите, — хозяин осторожно тронул Лита за плечо.

В просторной комнате было и тепло и светло. Ставни распахнуты, серый зимний свет свободно лился сквозь на диво большие окна. Пылал огонь в красиво сложенном очаге.

Лит начал вытирать ноги и замер. За столом сидел еще один Малый. Лит машинально покрепче прижал к себе своего. Нет, этот был на месте. Хозяйка отряхивала руки, не замечая, что мука оседает на переднике.

— Я сейчас, присаживайтесь…

Она вышла, а хозяин сказал:

— Вы раздевайтесь. Замерзли, наверное. К огню вот поближе…

Лит снял куртку и шапку, повесил рядом с дверью. Начал развязывать шапочку Малому…

Нет, тот, что за столом сидел, все-таки не был близняшкой Малого. Должно быть, на полгода старше. Волосы чуть темнее. Нос, наоборот, светлее — мукой измазан. Но рожица одна в одну…

Вошла служанка, поздоровалась, с любопытством глянув на гостей. Хозяин пригласил к столу. Тут вернулась и девчонка. Собственно, не девчонка — хозяйка. Уже без фартука, ростом невысока, в кости тонка, стриженые до плеч волосы наскоро причесанны. На пояске с серебряными бляшками ножны с приличных размеров хозяйственным ножом. И глаза почти серебряные, серые, туманные — раннее утро прохладное.

— Ма-Ма? — шепотом спросил Малый.

Что ответить, Лит не знал. Собрал всю решимость, что оставалась, и заговорил:

— Госпожа Аша, осенью довелось мне встретить обоз с юга. У реки Тюр это было…

Слушали в тишине. Лит говорил обстоятельно, но лишние нехорошие подробности старался опустить. Служанка исчезла — видно догадалась, что лишняя сейчас. Малые тоже молчали, только глазели друг на друга.

—…Там я её и похоронил, — закончил Лит. — Служанки рядом лежат. Место хорошее, сухое, не извольте волноваться.

— Мари всегда красивой жизни хотела, — невнятно сказала хозяйка. Похоже, она изо всех сил стискивала зубы. — Вот и получила покой лесной распрекрасный.

— Аша, ну что ты… — пробормотал её супруг.

— Ничего, — тетка Малого резко встала. — Пацанов накормить нужно.

— Я письмо принес, — Лит полез за пазуху.

— Почитаем, — сухо сказала хозяйка. — Сначала каши положу. Костя, пусть руки помоют…

Каша, видимо, была вкусная — мальчишки лопали усердно. Для начала хозяйский карапуз ухватился за тесемку любимой ложки Малого. Посопели, таща каждый на себя. Малый уступил, потому что новоявленный братец ему свою ложку сунул. Ничего такая ложка, тоже серебряная, только с каким-то зверком на черенке. Теперь оба хлебали молочную кашу, изредка взмахивая ложками, отчего брызги летели на стол.

Кроме Лита на мальчишек никто не смотрел — хозяева, сдвинув голову, читали помятый пергамент. Наконец, хозяйка подняла голову, взглянула на измазанного кашей племянника:

— Александр, значит? Что ж, имя хорошее. Костя, кроватку нужно сразу сделать.

— Чего ж, сделаем, — пробормотал муж. — Доски у нас есть.

— Ну и хорошо, — молодая Аша подняла на гостя сосредоточенный спокойный взгляд. — Сейчас мы на стол накроем…

Она вышла. Хозяин растерянно глянул на Лита:

— Вы прямо с Тюра? Через Фурку шли?

— Круг дать пришлось… — пробормотал Лит.

Из-за двери послышался тихий звук, словно зверька там заперли. Поросят в тепле держат, что ли?

— Извини, я сейчас, — хозяин поспешно поднялся.

Из-за двери послышался его приглушенный голос. Зверек продолжал на свободу проситься. Эх, точно плачет. Нет, хозяйка-то явно скулить не будет. Не с чего ей. Сестру она не слишком жаловала. И вообще, эта сероглазая куда потверже и рассудительнее Дженни будет. Всё уже просчитала — и убыток от племянника, и то, что деваться некуда. Ничего, дом зажиточный, прокормят.

Лит встал, в последний раз вытер рот Малому. Заодно и рожицу наследнику свинарников вытер. Тот улыбнулся — зубов у него было поболее, чему у Малого — и показал на тесто, приготовленное на широком столе:

— Пироги будут. С апустою.

— Спасибо. Не буду я вам мешать. Вас и так многовато, — Лит глянул на бывшую обузу. — Ну, давай, Малый. Ты парень умный. Только держи себя в руках.

Куртку Лит надевал уже на крыльце. У ворот собралась небольшая толпа: Ква с женой, какой-то солидный господин, рослая красивая женщина с очень строгим лицом, мужчины — видимо, работники фермы. Пушистая собака взволнованно вертелась рядом, запрыгивала на заснеженные бревна.

— Ну как там? — спросил Квазимодо.

Лит дернул плечом:

— Нормально. Вроде все я рассказал. Дети кашу уже хлебают. Вот пироги попозже будут.

Все начали вполголоса переговариваться, Лит, нахлобучивая шапку, протиснулся к воротам:

— Ква, я в замок пойду.

— Да подожди, куда ты? У нас заночуешь…

— Нет, я пойду. Дорогу я понял. Вместе с нашими посижу. Ёха еще и учудить чего может.

За воротами Лита догнал коротышка:

— Я тебя до взгорка провожу.

— Да я сам дойду. Тут всего ничего идти.

— Понятно, что дойдешь, — Мин кивнул на топоры углежога. — С таким инструментом куда угодно дойдешь. Но вежливость и гостеприимство должны у нас иметься.

Шагали по заснеженной дороге. Коротышка вздохнул и заметил:

— Странные дни бывают. Вроде и смерти я видел в достатке, и рождения, а никак не привыкну. А у тебя как с этим?

— Да мне всё больше смерти попадаются, — пробормотал Лит. — Видно, невезучий я.

— Невезучесть мы изживем, — уверенно пообещал Мин, немного посопел и добавил: — Все-таки жалко её. Красивая была. Эх, ума бы нашей Мари побольше.

Лит пожал плечами:

— Не знаю. Я с ней всего-то раз и говорил.

Дальше шли в молчании.

Когда открылась излучина реки и стоящий над ней замок, полукровка протянул лапу:

— Увидимся, Лит. Если что невежливо получилось — извини. Не каждый день к нам такие вести приходят.

— Понимаю, — Лит пожал широкую горячую ладошку.

Мин побежал обратно — на удивление шустро, подскакивая и словно катясь по санному следу.

Лит подождал пока полукровка скроется из виду и свернул с дороги. Сразу провалился выше колен, но продолжил пробиваться вниз, к реке.

Вдоль берега тянулась узенькая тропинка. Лит подошел к старой ветле, привалился к шершавому стволу.

— Ничего, ты знал, что так сделаешь. Правильно это.

— Нет, лучше как-то по-другому. Малому там худо будет.

— Там у него родственники. Все ж лучше, чем с тобой по лесу блуждать.

— Он для них чужим останется.

— Брось, они хозяева крепкие, надежные. Небось, через день ветчина или шкварки мальчишке перепадать будут. Что еще в жизни нужно?

— Может, и ничего. Только плохо получилось.

— А что с сиротой хорошего может случиться? Смешные вещи говоришь.

Ни Литу, ни брату смешно не было. Долго говорили. Впрочем, понять, кто в снегу стоит, а кто с той стороны смерти за сделанное живым переживает — не получалось.

Лит, который здесь был, сбросил куртку с рубашкой, разулся и принялся яростно умываться снегом. Следовало поторопиться. Дневной свет уже тускнеть начал. Запрут ворота, что тогда делать будешь, углежог?

В ворота Лита пустили. Первый, кого Лит увидел во дворе, был Ёха с лопатой. Чистил северянин снег в компании двух местных парней и рассказывал о дороге с Тинтаджа. Лишнего вроде не болтал. Ито за трудягами метлой двор подчищала.

— Ого, а мы думали, ты у одноглазого заночуешь.

— Заняты они там. Уж лучше я с вами.

— Ну и правильно, — Ёха похлопал друга по плечу и шепнул. — Слушай, тут такая чистота, вздохнуть страшно. Будешь заходить — ноги обмести не забудь. Я тебе сортир покажу — ну, парк-культуры-и-отдыха.

— Не гони, — пробормотал Лит.

Потом сидели в комнатках, — гостям выделили аж две. Кровать почти господская, простыни точно для благородных. Ваза с засушенными коробочками цветов-красноток. Светильник яркий.

Только неинтересно всё это было. Ёха болтал, Ито говорить пыталась. Кувшин откуда-то взялся. Лепешки свежие-пышные, колбаса пряная. Колбасу Лит пробовать не стал — с фермы, небось. Полкружки проглотил — легко пошло, дух чистый можжевеловый. В лес захотелось. Ну их к демонам, эти простыни.

Появилась Дженни. Нацедила Литу еще полкружки, и кувшин исчез. А ведьма осталась сидеть рядом, просто молчала. Зато Ёха и про замок рассказывал, и про Медвежью долину. Успел со всеми перезнакомиться, говорун неугомонный.

— Я домой хочу, — пробормотал Лит. — Что мне здесь сидеть?

Дженни все равно молчала. Пахло от нее ельником и немного листвой дубовой, осенней. А Ёха сказал:

— Да мы еще поглядим. Если Малому там не понравится, заберем да и дело с концом.

— Нельзя забирать, — прошептал Лит. — Дитю дом нужен.

Проснулся Лит оттого, что голова болела. Очень противно болела. Похмелье вроде? Тьфу! День уж давно, разоспался как лодырь городской.

Завернул Лит в самое нужное место, изумился еще раз чистоте и хитрому водяному устройству. На обратном пути перехватила Ито. Залопотала — ага, «кони кушать», «леди, и большая леди». Ёха, стало быть, на конюшне. Дженни — у милостивых леди. Нужно пойти северянину помочь с «кони кушать».

До конюшни Лит не дошел. У донжона стояли сиятельная леди Флоранс и управляющий Энгус. Деваться было некуда и Лит неловко поклонился.

— Доброе утро, — дама улыбнулась. — Кажется, это тебя за воротами ждут?

За воротами было шумно. С обледеневшей горки катались дети. За баловством приглядывали несколько взрослых и пара собак. Стройненькая девушка в черной короткой куртке с большущим капюшоном обернулась, и Лит узнал тетку Малого.

Совсем уж некстати. Мелькнула мысль отступить за ворота, но было поздно — тетка решительным шагом двинулась к углежогу.

— Привет. Чего вчера убежал?

— Так… заняты вы были, — промямлил Лит.

Юная тетка вздохнула:

— Ты извини. Вчера нехорошо вышло. Истеричка я. Сестру давно не видела, но все думала — встретимся, окончательно помиримся. Теперь уж не получится.

— Я понимаю, леди. Скорбная весть.

— Меня Аша зовут. Для своих — Даша. В общем, и так и так можно. И ты не обижайся, я вежливо языком крутить сейчас не хочу. Огромное тебе спасибо, что Сашика привез. Даже и не представляю, как тебе удалось. Конечно, маму мальчику я заменю насколько смогу. А вы уж с моим муженьком папу ему на двоих изобразите. Сашик тебя вчера ждал. Мы понимаем, ты человек занятой, но может, заходить будешь?

— Так я, конечно… — растерялся Лит. — А что ваш хозяин скажет?

— Так что он иного скажет? Вон он с горки катается. Сейчас залезет и подтвердит, — Аша-Даша улыбнулась.

Лит подумал, что она очень даже хорошенькая, пусть глаза и сильно припухли.

Тащил наверх сани улыбающийся муж Аши-Даши, следом взбиралась гурьба детей.

— Са-Са брык! — еще издали завопил Малый. Топал наверх, весь в снегу, его поддерживала-подпихивала девочка лет восьми. За её куртку цеплялся второй Малый. Следом карабкались еще дети, близнецы в белых, ну один в один егерских балахончиках, эти волокли санки на низких полозьях. Вся шайка хохотала и отплевывалась от снега.

На скользкий лед ступил пес. Подбадривая себя, взвыл. Поехал, сначала довольно ловко, потом лапы расползлись. Завертелся, плюхнулся на брюхо, обиженно гавкнул. Дети повалились от смеха.

Сияло солнце, день в Медвежьей долине выдался на диво теплый, почти весенний.