Заработать на смерти

Глава 10

На следующее утро дежурный врач помог Шейну собраться в дорогу. После перевязки стало ясно, что осложнений не предвидится. Поврежденное плечо было заключено в гипс, правая рука висела на перевязи.

Если не считать болезненного ощущения в правом плече, состояние детектива было вполне удовлетворительным. Машина скорой помощи подбросила его до пересечения Флеглер-стрит и Второй авеню, где Шейн приобрел утренний выпуск «Геральд» и зашел позавтракать в ближайший ресторан. Заказав яичницу с беконом, тосты со сливочным маслом и большую чашку кофе, детектив развернул газету и бегло просмотрел основные заголовки.

Убийство Шарлотты Хант потеснило с первой страницы сообщение о покушении на жизнь Майкла Шейна, чему детектив был от души рад. Он внимательно прочел отчет о ее смерти, недовольно морщась при повторяющихся намеках на возможную любовную подоплеку трагедии и заключительном пассаже, прямо указывающем на то, что девушка была убита, возвращаясь с любовного свидания. Впрочем, единственным основанием для подобного предположения служил необычно малый калибр оружия, явившегося причиной смерти, что, по мнению автора заметки, предполагало женскую руку, а стало быть и ревность. По-видимому, на данный час это и было единственной версией, над которой работала полиция. К моменту выхода газеты личность шофера такси, доставившего девушку в резиденцию Брайтонов, еще не была установлена. По иронии судьба единственный свидетель успел уехать, прежде чем прозвучали роковые выстрелы. Газета на все лады склоняла заявление Питера Пэйнтера, высказавшего твердое убеждение, что загадка преступления будет решена, как только найдут шофера и установят, где он подобрал покойную медсестру перед ее последней поездкой.

Из истории, помещенной на первой полосе, ничто не указывало на предположение полиции о наличии какой-либо связи между убийствами миссис Брайтон и Шарлотты Хант, лишь короткий комментарий корреспондента о странном совпадении этих двух смертей. В другом коротком сообщении на ту же тему говорилось, что местонахождение Филлис Брайтон, разыскиваемой полицией по подозрению в возможной причастности к смерти ее матери, пока не установлено.

Официантка принесла Шейну заказанный завтрак, когда он уже перешел к чтению отчета о покушении на собственную жизнь. Если верить заметке, ее автор только что вернулся из госпиталя, где состояние здоровья известного детектива внушало серьезные опасения. Полиция не располагала данными о личности нападавших, хотя метод покушения мог указывать на участие в нем профессионалов. В заметке коротко напоминалось о заслугах детектива в борьбе против преступного мира и высказывалось предположение, что к нападению могли быть причастны бандитские группировки, пострадавшие в прошлом от его активности.

Шейн успел прожевать несколько кусочков поджаренного хлеба с беконом, прежде чем добрался до второй страницы. Здесь помещались фотографии поместья и его обитателей вкупе с неизбежными в таких случаях заявлениями официальных лиц. Полиция штата учредила награду в размере тысячи долларов лицу, способному оказать содействие аресту убийцы миссис Брайтон. Детектив усмехнулся, прочитав ниже другое пространное объявление, очевидно продиктованное самим Питером Пэйнтером, обещавшее вознаграждение в двести пятьдесят долларов за любую информацию, ведущую к установлению личности убийцы. Тем не менее выражение его лица оставалось мрачным, когда, отложив газету в сторону, он вернулся к прерванному завтраку. Что же, худо-бедно, но события развивались все более стремительно. Интересно, что обе награды были назначены еще до второго убийства. Можно было ожидать, что связь между двумя трагедиями все-таки будет установлена, а убийца не добьется, по меньшей мере, удвоения первоначальных сумм.

Покончив с яичницей, Шейн попросил официантку принести ему вторую чашечку кофе и перешел к чтению передовой. Язвительная статья обращала внимание читателей на то, что сам факт двойного убийства в резиденции Брайтонов допускал предположение о наличии связи между ними, и, обращаясь непосредственно к шефу полиции Майами-Бич, задавался вопрос: каким образом полиция собирается обеспечить безопасность прочих обитателей поместья?

Мрачно усмехнувшись, Шейн отложил газету в сторону, допил вторую чашку кофе и, заплатив по счету, вышел на улицу. Всего полтора квартала отделяло его от собственного дома.

Возбужденные жильцы и служащие отеля окружили его в вестибюле, но Шейн отмахнулся от их многочисленных вопросов, ограничившись замечанием, что его здоровье вне опасности и он уже располагает сведениями о личности преступника, покушавшегося на его жизнь. В почтовом ящике он нашел телеграмму, доставленную минувшей ночью. По пути к лифту он развернул сложенный листок. Телеграмма была от служащего таможни из Лерадо, штат Техас.

«Хендерсон прибыл поездом минувшим вечером и арендовал частный самолет для продолжения путешествия в Джексонвилль, штат Флорида, откуда у него заказан билет на двенадцатичасовой рейс Пан-Америкэн до Майами. В его декларации сообщается о ввозе в страну картины стоимостью пятьсот долларов. Автор Р. М. Робертсон, хорошо известный в кругах художников как копиист, специализирующийся на работах Рафаэля. Сообщите, если моя помощь потребуется и впредь.»

Шейн открыл дверь, вошел в квартиру и положил телеграмму на стол. Все вокруг него оставалось в том же виде, что и вчера вечером. Почти машинально детектив подошел к бару и налил в стакан коньяку. Затем он неловко присел на стул и закурил сигарету. На отсутствие идей жаловаться не приходилось, но от них пока было немного толку. Подумав немного, Шейн еще раз внимательно прочел телеграмму и направился к стенному шкафу, где висели его костюмы. Обнаружив телеграмму, вынутую ранее из сумочки миссис Брайтон, он вернулся к столу и положил ее рядом с полученной из Лерадо. Докурив сигарету и приняв решение, он поднялся со своего места и подошел к телефону.

Набрав нужный номер, он приготовился ждать.

— Тони, — сказал детектив, когда на другом конце линии взяли трубку, — это Майкл… Шейн.

— Майкл? — прохрипел грубый голос. — Что за черт. Я прочел только что в газетах, что ты лежишь при смерти.

— Газеты, как всегда, преувеличивают. У меня есть небольшая работенка для тебя, Тони. Займись ее немедленно. Это чертовски важно.

— О'кей, Майкл. Когда я тебе отказывал.

— Некий человек, по имени Хендерсон, прибывает самолетом «Пан-Америкэн», вылетающим сегодня из Джексонвилля двенадцатичасовым рейсом. Точное время посадки уточнишь сам.

— Продолжай.

— Возможно, он зарегистрировался под другой фамилией. На всякий случай я оставлю его фотографию в моем почтовом ящике. Прихвати ее. Кроме того, в конверте будет пять сотен. Парень везет с собой полотно, нужное мне. Постарайся достать его для меня и оставь у портье внизу.

— Полотно, босс?

— Картину, черт побери. Знаешь… когда художники рисуют что-то на куске холста.

— А что за картина, босс?

— Дьявольщина, откуда мне знать. Может быть, портрет мужчины, а может быть, и осла. Может быть, пейзаж или натюрморт. Во всяком случае, у него будет только одна картина. Раздобудь ее для меня.

— Попробовать можно, — в голосе Тони прозвучало сомнение. — Картина-то большая? Может быть, еще и в шикарной раме?

— Понятия не имею. Скорее всего, рамы не будет. Какое это имеет значение? Пятьсот зелененьких того стоят. Идет?

— Будь спокоен, босс. Картина будет у тебя. Как насчет рукоприкладства?

— Не более, чем необходимо. Мне бы не хотелось, чтобы он остался инвалидом. Работай поаккуратней.

— О чем разговор. Ты же меня знаешь, Майкл.

— Еще бы. Тем не менее будь осторожнее. Это дело — динамит, Тони.

Голос на другом конце линии заверил его, что все будет в лучшем виде, после чего детектив повесил трубку.

Шейн выпил еще стаканчик коньяку, положил телеграммы в карман, достал фотографию Д. К. Хендерсона, переданную ему Гордоном, и парочку крупных купюр, заплаченных ему в качестве аванса. Морщась от боли, он взял конверт и левой рукой нацарапал на нем имя Тони. Положив внутрь фотографию Хендерсона, он вручил незапечатанный конверт и две купюры по тысяче долларов портье.

— Разменяйте одну из них, положите пять сотен в конверт и запечатайте его, — распорядился детектив. — Оставьте конверт в почтовом ящике для парня по имени Тони, который зайдет за ним. Остальные пятнадцать сотен положите в сейф. Вероятно, позднее Тони зайдет еще раз и оставит сверток для меня. Я не знаю, какого размера будет этот сверток. Если он окажется не слишком большим, также положите его в сейф… Ну, а если его размеры будут слишком велики для этого — в любое другое безопасное место.

— Будет исполнено, мистер Шейн, — отозвался клерк, принимая у него конверт и две тысячи долларов.

— И забудьте об этом, — посоветовал детектив.

Убедившись, что клерк правильно понял намек, Шейн направился в гараж. С трудом маневрируя машиной левой рукой, детектив вывел ее из гаража и на небольшой скорости направил автомобиль в сторону Бискейнского бульвара.

Лишь на подъезде к дамбе, ведущей в Майами-Бич, он позволил себе немного увеличить скорость.

Достигнув поместья Брайтонов и припарковав машину на прежнем месте, Шейн направился по дорожке, ведущей в сторону гаража. Двери были открыты, и детектив мог видеть автомобиль, находившийся внутри. Оскара нигде не было видно, и детектив без помех добрался до лестницы, ведущей в его апартаменты.

Не утруждая себя условностями, Шейн без стука повернул ручку двери. Перед его глазами предстала обширная, скромно меблированная комната со старомодной кушеткой, несколькими стульями и столом.

Две двери вели во внутреннюю часть помещения. Одна из них, ведущая в правое крыло, оказалась закрытой. Вторая была распахнута настежь. Шейн прошел в открытую дверь и остановился, разглядывая остатки сломанной мебели, покрытые толстым слоем пыли. Паутина покрывала стены и потолок. Сквозь грязные стекла окон открывалась величественная панорама океана.

Перед дверью отчетливо просматривалось небольшое чистое пятно, без сомнения недавнего происхождения.

Некоторое время Шейн оставался на пороге, изучая внутренность комнаты, затем опустился на колени и осмотрел слабые царапины на недавно подметенных досках. Они тянулись через порог к наружной двери. Создавалось впечатление, что они были оставлены неким тяжелым предметом, который не так давно протащили из комнаты со сломанной мебелью к наружной лестнице. Шейн поднялся с колен, стряхнул пыль с брюк и подошел к закрытой двери. Очевидно, это была спальня Оскара. Шейн вошел внутрь и огляделся вокруг. В скромно обставленной комнате находились односпальная кровать, старый гардероб и два стула с прямыми спинками. К комнате примыкал небольшой туалет. В противоположном углу комнаты находился стенной шкаф, в котором висели два дешевых костюма, плащ, униформа шофера и пара застиранных комбинезонов. Паутина на рукаве и пятна грязи на коленях свидетельствовали, что прошло немало времени со дня последней стирки. Шейн наклонился и отвернул манжеты брюк. Наружу посыпался песок. Не грязь, а свежий чистый песок с пляжа.

Тяжело вздохнув, детектив закрыл шкаф. Деревянный сундук для инструментов стоял рядом с кроватью. Внутри находился обычный набор молотков, стамесок, болтов различного размера и прочий ассортимент разнообразных деталей, используемых в повседневной работе механика. Шейн продолжал исследовать содержимое сундука, пока не наткнулся на сверток, завернутый в промасленную ткань. Развернув неожиданную находку, Шейн обнаружил полный набор отмычек профессионального взломщика. Нисколько не удивившись, детектив свернул ткань и аккуратно возвратил сверток на прежнее место. Перейдя в жилую комнату, он немного помедлил и вышел на галерею. Отчетливые царапины вели от порога к лестнице.

Шейн ступил на лестницу и в тот же момент увидел Оскара, появившегося из-за угла гаража. Тот в свою очередь остановился, заметив детектива.

Задержавшись на нижней ступеньке, Шейн левой рукой сунул в рот сигарету. Он успел чиркнуть спичкой, прежде чем Оскар подошел поближе.

Выражение лица шофера представляло собой любопытную смесь противоречивых эмоций. Гнев и страх, застывшие в его глазах, были лишь отчасти замаскированы любезной улыбкой. Оскар облизал пересохшие губы, когда его взгляд остановился на поврежденной руке детектива.

— Послушайте, — пробормотал он. — Мне кажется, что я не имею к этому никакого отношения.

Шейн попытался изобразить ответную улыбку, хотя его глаза оставались холодными.

— Этого я не знаю, — произнес детектив. — А вы в самом деле уверены в этом?

Он спустился на землю и заглянул в глаза человеку, не далее как вчера на этом самом месте нанесшему предательский удар ему в лицо.

— Но я… я не делал этого, — пробормотал Оскар. — Ваша рука была в полном порядке, когда я оставил вас в машине при въезде на дамбу.

— У тебя тяжелые копыта, Оскар, — спокойно заметил Шейн. — И опасная привычка злоупотреблять ими. Никогда заранее нельзя знать, чем такие упражнения могут кончиться. — Лицо детектива приобрело мрачное выражение.

— Что говорить… похоже, я вчера был не в себе, — пробурчал Оскар, опуская глаза. — Мне… не следовало делать этого.

— Ты совершенно прав, Оскар, — заметил Шейн мягко. — Тебе ни в коем случае не следовало этого делать.

— Дело прошлое, но… я сожалею об этом.

— Скоро тебе придется пожалеть еще больше, — утешил Шейн тем же бесстрастным тоном.

Лапы Оскара невольно сжались в кулаки, и он сделал шаг вперед.

— Не надо еще раз испытывать судьбу, Оскар, — предупредил Шейн. — Счастье переменчиво.

— Терпеть не могу легавых, которые суют свой нос повсюду, — угрюмо произнес Оскар.

— А я не переношу парней, не знающих, как распорядиться собственными конечностями, — возразил Шейн, поворачиваясь спиной к оппоненту и направляясь в сторону дома.

Открыв рот, шофер провожал взглядом детектива, пока тот не исчез за углом.

Войдя в дом, Шейн толкнул дверь, ведущую на кухню. Здесь он увидел плотно сложенную женщину, занятую приготовлением пирожков.

— «Иисус любит меня…» — негромко мурлыкала она.

— Хелло, — приветствовал ее детектив. — Извините за вторжение. Я ищу садовника.

— Насколько мне известно, в этом доме нет садовника, — возразила она, поворачиваясь в сторону посетителя.

— Тогда кто же присматривает за лужайками и цветами? Шофер, что ли?

— Вы имеете в виду Оскара? Господи спаси нас и помилуй! Да он не способен ни на что другое, как слоняться вокруг дома и распугивать прохожих.

Еще раз извинившись перед ней, Шейн поднялся в библиотеку, не встретив более никого на своем пути. Раздвинув портьеры, он заметил Кларенса, развалившегося в кресле, спиной к двери. Шейн отступил назад, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Поднявшись по боковой лестнице, показанной ему Филлис в первый, столь памятный вечер, он остановился на верхней площадке и прислушался. В доме стояла странная тишина. Неестественная тишина смерти.

Шейн без помех достиг комнаты больного и без стука открыл дверь. Девушка в униформе медсестры сидела в кресле-качалке у окна. Она не слышала звука открываемой двери. Опустив подбородок на ладонь, она смотрела в окно. Шейн остановился на пороге, наблюдая за ней. У нее был красивый профиль, но не это привлекло внимание детектива. Он не мог припомнить, где он видел ее раньше, но осознал, что это было исключительно важно для него.

Она повернула голову в тот момент, когда он вошел в комнату, и вскочила на ноги. Шейн узнал ее сразу же, едва увидел ее анфас. Строгая униформа медсестры существенно изменила ее внешность, но не настолько, чтобы обмануть его. Без косметики она выглядела моложе, свежее, чем в прошлый раз, но сомнений у него не было. Она была той самой девушкой, чье отражение в зеркале он видел в номере 614 отеля «Эвеглэйд», известной ему как дочь мистера Гордона.

Это было чересчур многовато даже для Шейна. Он продолжал стоять столбом и смотреть на нее, пока она, непринужденно склонив голову, двигалась ему навстречу.

— Любые посещения запрещены, — информировала она. — Пациент серьезно болен, — ее голос прозвучал безапелляционно и почти вызывающе.

Шейн облокотился о дверной косяк, пытаясь понять, узнала она его или нет. К своей досаде, ему ничего не удалось прочесть в ее удивительно светлых, ничего не выражающих глазах. Ее манеры были абсолютно естественны и профессиональны. «Если она узнала меня, — решил Шейн, — она, без сомнения, талантливейшая актриса, которую мне когда-либо доводилось видеть».

— Вы новая медсестра… вместо мисс Хант? — спросил он.

— Да, — произнесла она спокойным низким голосом, жестом руки призывая его сохранять тишину.

— Мое имя Шейн, — пояснил детектив. — Моя задача обеспечить безопасность людей, проживающих в этом доме.

— В самом деле? — Она эффектно подняла красивые брови, но не улыбнулась. Чувство юмора, равно как и искренность, определенно не входили в число ее главных достоинств.

— Где им удалось найти подобное сокровище для столь неблагодарной работы, сестричка? — полюбопытствовал детектив. — И как только я прохлопал столь исключительное событие?

— Я была нанята через местное посредническое бюро, — холодно объяснила она, презрительно игнорируя вторую часть его вопроса.

— Как вас зовут? — поинтересовался Шейн. — Не стану скрывать, что с не меньшим удовольствием я узнал бы одновременно и номер вашего телефона.

— Миртл Годспид, — сообщила она, с Сомнением покачав головой. — И я не думаю, что вам понадобится номер моего телефона.

— Конечно, вы не знаете меня, сестричка. — Шейн перевел взор на свою висящую на перевязи руку. — Но я бываю и в лучшей форме… — добавил он, сопровождая свои слова многозначительным взглядом.

Она равнодушно наблюдала за его маневрами, не выражая ни интереса, ни протеста.

— Дом словно вымер сегодня, — продолжал детектив, пересекая комнату и останавливаясь у противоположной стены. — Куда подевались все его обитатели?

— Они спят, насколько я понимаю. Меня вызвали рано утром, чтобы сменить девушку, которая дежурила. Не думаю, что у кого бы то ни было была возможность выспаться прошлой ночью.

Шейн сделал нетерпеливое движение. Его правый локоть соскользнул со стены и задел дамскую сумочку, лежавшую на туалетном столике. Сумка с глухим звуком упала на пол. Шейн наклонился и подобрал ее. Девушка импульсивно рванулась к нему, но была остановлена гримасой, появившейся на лице детектива.

— Со мной все в порядке, — сообщил он, протягивая сумочку девушке. — Ваша?

— Да, — сказала она, принимая вещь и не глядя на детектива.

— Чертовски дорогая штучка, даже для дипломированной медсестры, — заметил Шейн.

— Это мое дело, — возразила она, поджимая губы.

— Держу пари, что вы правы, — усмехнулся детектив. — Дайте же номер вашего телефона, и обещаю, что в самое ближайшее время у вас появится другая, еще шикарнее этой.

— Что дает вам повод делать мне подобные предложения? — возмутилась она, глядя на него с отвращением. — Если вам нечего больше сказать, то лучше всего уйти. Будьте уверены, я не стану сожалеть об этом.

— Чертовски неприятная история приключилась с вашей предшественницей, — попробовал закинуть удочку Шейн. — Бедняжка так любила крупных крутых парней с рыжими волосами.

— У меня иной вкус, — презрительно произнесла она, отворачиваясь в сторону.

— О'кей, сестричка, о вкусах не спорят. — Поведение детектива резко изменилось. — Где доктор Педикью? — спросил он, направляясь к двери.

— Вероятно, спит в своей комнате.

— А где его комната, ангелочек? — уточнил Шейн терпеливо.

— Раз уж вы называете себя детективом, вам ни к чему задавать подобные вопросы.

— Хватит умничать! — резко оборвал ее Шейн. — Покажите мне его комнату, пока я не поднял весь дом на ноги.

Бросив на него уничтожающий взгляд, она неохотно повиновалась. Шейн удовлетворенно улыбнулся, пропустил ее вперед и пошел за ней.

— Не забудьте постучать в дверь, — напомнила она, — и постарайтесь, если сможете, вести себя поаккуратней. Люди отдыхают.

— Благодарю за сотрудничество, мое сокровище, — заметил Шейн, прежде чем последовать ее совету. — Дальше я справлюсь сам.

Девушка спустилась в холл и исчезла за углом.

Никакой реакции на стук детектива не последовало. Шейн повторил попытку, на сей раз не думая о спящих обитателях дома. Он нажал на ручку двери, но она оказалась запертой изнутри. Детектив мрачно выругался и забарабанил в дверь кулаком.

В тот же момент дверь напротив отворилась, и мистер Монтроз вышел в коридор. Он был одет в старомодную пижаму, поверх которой был наброшен потертый халат.

— Что вам угодно? — осведомился он. — О, это вы, мистер Шейн. — Неловко переступая босыми ногами по полу, он пересек холл и подошел к детективу.

— Я ищу доктора, — пояснил Шейн.

— Действительно, это его комната. И уверен, что он должен быть у себя. Но думаю, крепко спит. Бедняга. Его очень расстроили события минувшей ночи.

— Я бы сказал, что он спит чересчур крепко, — сухо заметил Шейн, и снова забарабанил кулаком в дверь.

— Откройте, док! — крикнул детектив.

Изнутри комнаты по-прежнему не доносилось ни звука. Шейн прекратил стучать и задумчиво почесал подбородок.

— От такого шума и мертвые проснулись бы, — обронил он, обращаясь к Монтрозу. — Я попросил бы вас помочь мне. Давайте я подсажу вас, и вы заглянете в окошко над дверью.

Секретарь кивком головы выразил согласие. Заглянув с помощью детектива в маленькое оконце, он задрожал и едва не свалился вниз.

— О Боже, — простонал он.

Шейн помог ему спуститься и, увидев выражение его лица, более не колебался. Стиснув зубы, он отошел назад и, выставив вперед левое плечо, с разбегу атаковал дверь. Соприкосновение с дверью отдалось острой болью в раненом плече, но Шейн, не раздумывая, повторил попытку. На этот раз замок уступил его усилиям и дверь распахнулась. Шейн ворвался в комнату и подбежал к кровати. Мистер Монтроз последовал за ним, издав носом жалкий, хлюпающий звук.

Доктор Джоэл Педикью выглядел необычайно умиротворенным в своем вечном сне. Полностью одетый, он лежал на своей постели. Мускулы его лица были расслаблены. На тонких губах застыло странное выражение триумфа. Левая рука безвольно свешивалась к полу. Перевернутый стакан лежал рядом на коврике, на том самом месте, куда он упал, выпущенный из пальцев покойного. На ночном столике стояла открытая картонная коробочка с розовыми таблетками. Остатки одной из них еще виднелись на дне стакана. На крышке лежащей рядом коробки была начертана общепринятая символика яда. Тут же находилась стопка аккуратно исписанных листов бумаги.

Шейн взял верхний из них и прочел вслух начальную фразу:

«Тому, кого это может заинтересовать».

— Ради Бога, прекратите хныкать, — раздраженно бросил детектив Монтрозу. — Соберитесь с духом. Отправляйтесь к телефону и пригласите сюда Пэйнтера и коронера.

Шейн подошел к окну, через которое пробивались лучи солнца, опустился в кресло и начал читать последнюю исповедь доктора Педикью.